Взрослеют ли желающие войн

Томми сжимал челюсти, зная, что начнёт стучать зубами, если на мгновение отвлечётся. Находится в одной комнате с мертвецом само по себе не пугало — он слишком часто гостил у Смерти, даже побратался с её сыном, — но Дрим был не просто живым или мёртвым человеком в любой момент времени. Томми не хотел признавать, но другого слова не находилось — Дрим был его Администратором, хозяином и создателем их земли, и даже спустя время, вид трупа человека доводил его до невнятного шока. Как будто как игрок он лишался чего-то значимого, чего-то жизненно необходимого, — как будто кроме печени с селезёнкой и рёбрами, всеми другими внутренностями внутри, Томми не предупредили, что в нём найдётся место золотистому тяжёлому шарику, прямо рядом с сердцем в груди, и что стоит только игроку потерять своего Администратора, как свет внутри покинет его. Как будто за одно мгновение смерть Дрима опустошала мир. Опустошала Томми. Рационально он ненавидел Дрима. Желал ему третьей Истиной смерти, и только из жалости делал вид, что способен на сочувствие. Начальник тюрьмы не позволил ему взять оружие, и Томми, хоть и делал вид, что это Дрим является самым опасным человеком, прекрасно понимал, что не переменил бы возможностью в третий раз убить Администратора. Но как игрок? А затем проснулась омега. Та его часть, к которой Томми просто не знал, как относиться. Некоторые омеги ненавидели себя за свою природу, или тело, или циклы — и не без причины. Если администрация сервера не заботилась о безопасности игроков, любой момент уязвимости мог быть воспринят как повод для нападения — и тут уж ищи повод, за что ты стал жертвой — потому что был ребёнком, или потому что ты сирота, или ты не той нации или вида, омега, или изгой, или болен, — будто мало причин для стигмы. Но Томми не сталкивался с таким опытом ни лично, ни системно. Не из-за своей сущности как омеги — он скрывался, и только стая знала о вторичном поле щенка, и никто никогда не пытался обидеть или навредить ему из-за его рудиментарных отличий. Вместо этого даже с самыми сомнительными людьми весь опыт для него как для омеги сопровождался максимально возможным комфортом и заботой о его благополучии — Уилбур, его первая альфа стаи, его брат — никогда бы не поднял руку на ребёнка или тем более на ребёнка-омегу. (Томми сомневался, что Уилбур вообще мог драться хоть с кем-то. Может дело в том, что альфу вырастили элитрийцы, а крылатые люди не могли драться так, чтоб не нанести смертельно опасных и потенциально лишающих крыльев повреждений, так что в их культуре драка без увечащего исхода отсутствовала как таковая. Так что нет, Уилбур был хорошей альфой. Ну, настолько, насколько он мог, умерев в сорок четыре, не вылезая из депрессии и бросив сына и стаю, оставшись в истории их страны капитаном революции, первым президентом, обманщиком идеалов либерализма, и террористом в итоге) А затем Дрим. Вторая альфа на памяти Томми, если на сервере кто-то ещё не скрывался блокаторами запаха, что в принципе могло быть. Но — Дрим оказался нормальным. Ответственный, с лишним чувством долга, но нормальный. Во что Томми до сих пор не мог поверить, как не складывал в уме рыцаря, прирезавшего его в первую смерть, и парня, с которым Томми обсуждал футбол и строил дурацкие башни. Он так и не стал считать Дрима человеком, но теперь уже выбирал это осознанно — выбирал видеть Администратора только как врага и злодея. Для всех казалось ясным, что Томми навещает Дрима в тюрьме, чтоб избавиться от страха и доказать себе, что зло повержено, но Томми знал, зачем на самом деле ему нужен был Администратор. Зачем герою нужен злодей. (чтоб быть самим собой)

I mean, imagine if antagonists lacked any evil scheme