Аддиктивный

Коридор кишел людьми, словно это был вагон метро, а не бесплатная поликлиника. Справа орали, слева ругались, дети от скуки пинались ногами, кричали и доставали родителей, которым и так несладко приходиться выбивать место в очереди к врачу. Не любить больницы стало нормальным, совершенно обыденным. Не любить врачей, которым нагрубить пациенту или некачественно проводить осмотр, было привычно и даже правильно. Ненавидеть очереди и людей, не берущих талончик или проходящий без очереди, было адекватно. Любой, у кого есть деньги и возможность, обязательно попадет в частную больницу к врачу, хоть и отдав при этом несколько тысяч, но хотя бы будучи уверенным, что с ним работают действительно профессионалы, а не исполнители. И тупых людей там не водится – тупые столько не заработают. Жене повезло меньше. Буквально, не повезло. Он мог взять из запасов деньги и пройти медкомиссию в более комфортабельном месте, но парню и так еле хватает на нормальную жизнь. А теперь приходилось ждать в душном помещении, страдать от боли в голове из-за криков и усталости от, казалось, бесконечных врачей. Скрашивал этот нескончаемый поток ненависти и криков Игорь, который был старше на несколько лет и больше не проходил эти чертоги ада при университете. Игорь бы давно ушел, сам устав от этой суматохи и взаимной ярости на живую очередь, но Ларионова бросить не мог – не по-мужски это. И Женя вроде отнюдь не против, если Игорь пойдет домой, отдыхать, ведь у него отпуск, вот только знает, что парня не переубедишь. Давно знает, с самого начала первого курса, когда Анисимов случайно вылил на того чай и действительно насильно потащил парня к себе домой, чтобы помочь, пока тот отпирался и говорил, что все нормально и он сам справится. Настойчивых людей Женя не любил, но его друг был каким-то исключением. Наверное, потому что Игорь был не настойчивым и приставучим, а решительным и понимающим. Тонкая грань, что кажется, вот, переступишь и упадешь в бездну, но этого не случается. Идешь себе по краешку, да вниз не смотришь. В сон клонило, отвлекали только мирные хлопки друга по плечу, когда Женя уже совсем склонялся и чуть ли не падал, засыпая даже в такой гнетущей атмосфере. Рядом вновь ругалась парочка людей, активно боровшихся за место в очереди к психиатру. Ларионов долго вынашивал в голове о том, что так-то сейчас его очередь к психиатру. В таком дурдоме каждому личный психиатр нужен будет. Дверь открылась, и Женя уже готов был залететь в кабинет, пока другие наглые люди не влезли вперед очереди, но из комнаты вышел сам врач, намереваясь закрыть ее на ключ. Этого еще не хватало. – Извините, – парень быстро глянул на дверь, где висело расписание и ФИО врача. На секунду показалось, что он уже где-то видел эту фамилию, – Виктор Михайлович, до времени обеда еще пятнадцать минут, минимум один человек успеет. Женя не готов ждать еще час просто потому, что кто-то решил сократить время работы на несчастные пятнадцать минут. Этого времени предостаточно хватит на одного, а того и двух человек и парню сейчас была важна каждая минута. Люди в толпе тоже начали ругаться, обсуждать и поддерживать Ларионова, косо смотря на явно раздраженного врача. Со стороны казалось, что психиатру и самому нужен психиатр. Вновь открыв дверь в светлый и просторный кабинет, Виктор Михайлович оглядел толпу и остановился на Жене. Весь его взгляд пронизан усталостью и буквально говорил, как он ненавидит людей, но тонкая нотка удивления и заинтересованности все же присутствовала. Парню плевать, он хочет лишь подписи в бумажке о том, что все отлично и пройти к последнему на сегодня врачу. – Заходи значит ты первым, умник. Ларионов ожидал вопросов, которые были бы заданы исключительно для галочки, но в отместку получил чуть ли не подробный психоанализ его детских травм и поведения. Виктор выглядел человеком, действительно знающим свою работу, но его навыки и место работы между собой никак не сочетались. Неувязочка, бросавшаяся в глаза слишком ярким пятном. – Какая у тебя обстановка в семье? – Вы реально будете проводить полноценную консультацию? – тема семьи Жене не нравилась, вызывала внутри что-то тяжелое, тянущее ко дну и гнетущее. Все не так плохо, у многих хуже, но почему-то говорить о своей жизни до переезда в другой город было неудобно. – У нас есть целых тринадцать минут, значит буду, – психиатр взглянул на наручные часы, удостоверяясь, что до обеда осталось чуть больше десяти минут. Или он издевался, или действительно проводил у каждого пациента этот опрос. Виктор прекрасно видел, что парень студент, сейчас сезон медкомиссий в учебных учреждениях и каждому, кто ее проходит, хочется закончить все быстрее и не париться. Не болит, значит здоров, болит, значит пройдет, зачем ходить по больницам, – У тебя полная семья? Субординация, почему-то, отсутствовала по всем фронтам, но после затяжного месива в коридорах поликлиники и мыслях о скорой сессии, внимание Жени на этом не акцентировалось. В голове одно желание – по скорее получить подпись и печать от врача, уже наплевав, как именно. – Не полная. – Значит, угадал. Отца нет? Поведение Виктора слегка пугало и Ларионов пока не понимал, почему. Немигающий взгляд, от которого хотелось сжаться и уйти, доставлял дискомфорт и, казалось, смотрел прямо в душу, в слабости и горести пережитого. – Как и у половины России, – парировал Женя, стараясь больше не смотреть в зеленые глаза напротив. Спрятаться, закрыться, но только бы не натыкаться на пронзающим острыми шипами взгляд, холодящий душу. Врач давил морально, будучи более уверенным, нежели парень, словно стоял на ступень, а то и несколько выше. Скорее всего, так и было. – Резонно. Печать отливала темно-синим, немного расплывшись в уголке, но Жене вновь плевать. Финишная прямая, самое страшное пережито и теперь осталось просто потерпеть. Даже Игорь рад, что они наконец закончат дела в этом наводящем страх месте, поэтому помогает другу тащить кипу бумажек и справок до кабинета офтальмолога. После такого испытания будет отличным решением наебениться. – Психиатр душнила, – жаловался парень, устало прикрыв глаза. Пару человек, пару минут смотреть на доску с буквами и можно отсюда убежать куда-то подальше. Запах хлорки и лекарств душил изнутри, вынуждая вдыхать реже, но от того и более глубоко. Хотелось дышать свежим кислородом, а не смесью всех самых пахучих химических препаратов, – Начал спрашивать про семью, про детство, про друзей, такой пиздец. У меня медкомиссия, а не поход по психологам. – У тебя же Гончаров был? – Игорь и сам устал, борясь с головной болью и скукой, как мог. В основном докапывался до Жени или ругался с бабками в очереди. Классика. Ларионов честно пытался вспомнить информацию с таблички, но в памяти все будто плыло. – Я ебу? Виктор Михайлович какой-то. – Значит, Гончаров. Вроде прикольный мужик, я в прошлом году, когда на работу устраивался и медосмотр проходил, к нему попал, попросил по-быстрому печать поставить, он и согласился, сказал, что все понимает. – А меня морально изнасиловали, зашибись, – Жене обычно плевать, но врач действительно его намучил вопросами и углублением в то, что когда-то топило без остатка, не давая надежд на спасение. А парень, на зло всем, взял и выплыл. – Может, потому что надо было к специалистам походить, после того дерьма? – Игорь упоминал уже это другу, давая намеки и искренне беспокоясь по поводу его состояния. Помнил то, что они когда-то переживали вместе, запивая паленой полуводкой-недоспиртом, потому и старался Женю выманить на проработку травм, – Гончаров и заметил, помочь может хотел. – Дорогой дневник, сегодня я общался с двумя душнилами. А с другой стороны понимал, что Игорь действительно прав. Прошлое иногда брало свое, заставляя вспоминать, переживать, нахлынувшая апатия была всегда резким и болезненным периодом, а потом вновь становилась нормально. Ну, как нормально, скорее никак. Для парня «нормально» – это значит не чувствовать ни страха, ни раздражения, ни радости. Никак. Мама в детстве присутствовала постоянно. Редкие знакомства с детьми во дворе всегда прерывалось так же быстро, как и увязывалось, и в этом была виновата не Женина социализация. После ухода отца из семьи, родительница стала более озабоченной по поводу своего ребенка. Не сосчитать, сколько раз Ларионов слышал упреки, что с тем мальчиком играть не нужно, с другим тоже, а вот к той девочке не подходи, она тебя обидит. И он был один, не осмеливаясь нарушить наказания матери, ведь не мог ее расстроить. Часто слышал обвинения, что в отсутствие в семье отца виноват только маленький Женя. При каждой, даже самой незначительной ссоре, звучала одна и та же фраза: – Ты даже фамилию его оставил, неблагодарный. А Ларионову хотелось хорошей, полноценной семьи, чтобы как у одноклассника Антона, который недавно хвастался новым телефоном, подаренным на день рождения от папы и мамы, чтобы как у маленькой Дианы, живущей по соседству и каждый вечер гуляющей со своей семьей. Радостной, искренней и такой уютной. Но Женя видел лишь раздраженную маму, которая могла уйти на пару дней к кому-то другому, иногда, совсем редко, отца, у которого появилась другая, более нужная и добрая семья. А Женя совершенно один, завидующий и совершенно потерянный. Парню двадцать четыре. Но тот ужас, обида и не полученная в детстве любовь все еще отражались на личной жизни. Ларионов действительно считал себя самым настоящим асексуалом, совершенно не парящимся насчет девушки. И в этих мыслях суматошно путался страх быть отвергнутым, недостойным. Пробовать не хотелось, страшно, да и непривычно. Так не должно быть, но Женя не может перебороть себя, продолжая утопать в несознательном страхе и соблюдать дистанцию. – А я с человеком, у которого волосы длиннее моего хуя, – пожал плечами Анисимов, пока Женя по привычке накручивал прядь на палец. Бесючая привычка, но отучиться от нее сложнее, чем выучить билеты на сессию. От психиатра парень слегка отошел, углубляясь в мысли о скором отбытие с больницы и не кормленном коте дома. – У меня волосы вроде не два сантиметра. – Гандон. У офтальмолога скучно, нудно и очень неприятно. Вновь лапша на уши о том, что долго за телефоном и компом не сидеть, кушать красные и оранжевые овощи и делать гимнастику для глаз. Только самые отбитые ее делают, но окулист с серьезным выражением лица, будто не в зрачок парню смотрит, а гимн читает, ругалась на гаджеты современного мира и людей, кто не делает каждый день круговые движения зрачками. Иронично, что и сама она была в очках. Слова о том, что медкомиссия окончена, вызывали ровно такую же радость, как автомат в зачетке. Игорь сразу утягивает друга к себе домой, где они отдохнут от балагана несколько часов и посмотрят Игру Престолов. А потом все будет, как и всегда было раньше – Женя пойдет домой уже в темень, а Игорь будет дожидаться девушку с работы, записывая трясущемуся в вагоне метро другу миллионы голосовых сообщений о попытках приготовить ужин, с матом через слово. И Ларионов будет искренне радоваться, ведь такая жизнь его устраивает. Размеренная, комфортная и не зависящая от другого человека. Ни от кого, в общем, не завися в полномерном объеме. И плевать, что завтра три пары, а вечером нужно провести одному из новых учеников занятие по математика, получив за это деньги на еду или развлечения. Он ощущает себя свободным, без оков за спиной, и это придает ему уверенность в своих действиях и своей жизни.

***

– Проходи, дверь можешь не закрывать, – Женя на педагога учится, старается применять полученные в вузе знания и на практике. Учитывая хвалебные отзывы от родителей и самих учеников, у него это отлично получается. Сегодня семиклассник, программа по математике легче легкого, поэтому от работы парень получает успокоение и удовольствие. Не то, что готовить одиннадцатиклассников к ЕГЭ, в котором он и сам, бывал, слегка не понимал написанного. Что уж говорить про школьников, каждый день хавающих это напечатанное дерьмо, щедро приправленное давлением со стороны родителей и учителей. – Вам папа наличкой после занятия занесет деньги, хорошо? – слова о деньгах приподняли настроение еще выше, поэтому наплевав на негласное правило о расплате исключительно переводом, Ларионов кивнул и повел мальчика к столу. Предстояли долгие полтора часа объяснений, проверок и разговоров об алгебре и геометрии в раздельности и их применении в жизни. Заинтересованность в предмете – половина действительных знаний и навыков использования их в жизни и Женя всегда старался начинать именно с нее. – Домашнее задание у тебя есть, сделай по мере возможностей. Что-то не получается – не лезь гуглить, лучше оставь, мы на уроке разберем вместе, – по началу с парнем было сложновато, но уже через полчаса они вместе думали над решением очередного неравенства, решали задачи разными способами и влились в процесс. Усталость немного накатывала, но Женя был действительно рад заинтересовать и показать, что бесконечные цифры и буквы не просто набор символов, а целая империя, со своими законами и порядками, – Понравилось исписывать по десять листков за раз? – Евгений Андреевич, это было незабываемо. Парень забавный, шутил часто на уроке и не отказывался от приобретения новых знаний. С такими учениками Ларионову комфортно – не скучно, и учебный процесс не прерывается, все идет гладко и без косяков. В дверь постучали, и Женя даже дернулся от неожиданности, до этого ожидая, когда семиклассник наденет кроссовки и попрощается, совершенно не понимая, кто мог прийти в семь вечера к нему домой. Открыл дверь, да так и застыл с телефоном в руках, стараясь сделать взгляд менее удивленным и быть, все же, профессионалом. Психиатр, замучивший его сегодня на медкомиссии и теперь знающий многое о детстве Жени, вальяжно стоял за дверью, протянув тысячу рублей одной бумажкой. Одетый не в привычную повседневную одежду, ведь его всегда видели в белом медицинском халате, Виктор Михайлович поздоровался с парнем, старавшимся отойти от шокового состояния и совпадении ситуации. – Женя, здравствуйте, как урок прошел? Как у Артема успехи? – Все отлично, программу подтянули, к самостоятельной подготовились, Артем молодец, – на одном дыхании выпалил Ларионов, приняв наконец деньги. Смотря на мужчину напротив, Жене казалось, что тот знал о нем все. Каждый проеб, каждую трагедию, события дома и на улице. Читал по строчке каждую секунд, углубляясь в сознание и его потайные закрома. Парню захотелось потрясти головой, чтобы выбить эти фантомные обыски навсегда. – Отлично, надеюсь, что тогда мы продолжим сотрудничество. Хороший настрой мигом сбило куда-то в пропасть и Жене вновь придется разбираться с этим необоснованным приступом паранойи и недоверчивости в одиночку. Виктор не вызывал в нем положительных эмоций, хотя не сделал ничего плохого и светился перед Женей всего пятнадцать минут в больнице и две только что. На балконе почти летняя прохлада, ведь скоро наступит середина мая, поэтому солнышко грело днем намного больше, гоняя теплый ветерок между этажей. Ларионов видел отъезжающую дорогую машину, на глаз определив, что это ауди. Слишком дорогая для работника в бесплатной поликлинике, ведь это Россия. Слишком Гончаров выделялся среди серого вещества персонала поликлиники.