***
Сону провожает взглядом девушку и смотрит на свои руки, вдыхая аромат кофейни. Утро воскресенья, никто не спешит прощаться с последним выходным, лениво прогуливаясь по улицам мегаполиса или попивая чашечку кофе, беседуя о чем-то важном с приятным собеседником. Воскресное утро ощущается, как пробуждение. Оглядываясь ещё раз на теперь знакомую фигуру, парень достаёт телефон и блокирует знакомый номер, после удаляя контакт, чтобы не давать себе возможности на ещё одну ошибку, которая повлечёт за собой очередную катастрофу. Тревога слегка щекочет лёгкие и кончики пальцев, но вздохнуть полной грудью получается. Жалко. Жалко и себя, и собеседницу, и третьего, но первого, однако жить в подобном состоянии не позволит разум, что притупился из-за воли сердца. Возвращаясь в квартиру и снимая ботинки, Сону сразу же слышит дверной звонок. Посмотреть в глазок – никогда не было привычкой – и убедиться, что не убьёт себя одним движением, становится важным. Рики обнимает и проходит вглубь квартиры, яро рассказывая об отличной сдаче экзамена. Он спрашивает, где чай и с рассеянной улыбкой ждёт от молчащего старшего ответа. А Киму спокойно, оглушающе тихо. — Ты умница, Ники, — поглаживает по голове и достаёт чашки. — Ты не закончил. Что сказал профессор? Похвалил? Лучшая мелодия начинается тогда, когда японец решает дать жизнь своему рассказу. Он всегда эмоционален, его голос всегда стабилен. В младшем куча контрастов, так же много равновесия. Просто он такой. — Я соскучился, хён, хорошо отдохнул? — Хорошо, можем съездить вместе в следующий раз. Жизнь в глазах напротив наполняет и тебя. Медленно, но верно, возвращает твой организм к нормальному функционированию. Чай не обжигает язык, лишь греет изнутри. Осколки счастья только готовятся к тому, чтобы попытаться собраться вновь. — Я бы тоже хотел показать тебе родной город. Делиться важным – важно. — Времени ещё много. Время есть. Сону кивает на предложение посмотреть новый фильм и обнаруживает, что нет любимого попкорна младшего. И заказать было бы логично и удобно, однако впервые за долгое время прогуляться до ближайшего круглосуточного магазинчика по сумеркам и вдохнуть полной грудью ощущается правильно.***
Ники умел ждать с самого детства. Нет, он не был скромным и тихим ребёнком, которого даже не замечаешь до выпускного. Просто умел набираться терпения и продолжать делать то, что от него требовалось, ожидая своей награды. Такое срабатывало с учебой – Нишимура готовится к окончанию университета с отличием – и с людьми. Сону с самого начала показался тем, кого и ради кого можно и подождать. Ещё в первый день Рики заметил его взгляд на другого, но не придал значения. Стоило ли сразу влиться в «игру», чтобы предотвратить боль любимого старшего? Удалось убедиться в своих чувствах и осознать, что можешь дать больше, но факт остаётся фактом: Киму сделали больно. Брать на себя вину вряд ли станет верным решением, но Ники мог бы пытаться ещё усерднее. Радует лишь, что Сонхун показал настоящее лицо раньше, чем дошли до точки невозврата. Будет тяжело, пока ещё студент это осознает и готов брать на себя ответственность, родители учили поступать по-взрослому, не бояться преград и преодолевать всё вместе с близким человеком. Рука об руку – иначе никак. Звонок в дверь. Сону забыл ключи? Ники не привык ненавидеть людей, изредка в них разочаровывался, чувствовал неприязнь, но вот направленной ненависти никогда в его груди не существовало. Примерно до появления в их со старшим жизни Сонхуна. Его лицо всё так же безупречно, только теперь японец может буквально видеть гниль внутри. Кажется, скоро налетят мухи, ведь перед ним живой труп – лишь оболочка. Выходит из квартиры и закрывает за собой дверь, чтобы не впускать. Надеется, что Сону придёт после его ухода. Не нужно ему смотреть или слушать того, кто разрушает каждого из тех, кто его окружает. Паку может показаться, что с Ники у них просто не заладилось, только вот младшему так не кажется: с первой минуты знакомства почувствовал нечто в животе. Не бабочки, а тараканы. Кто-нибудь принял бы за прекрасное и отдал бы всё. Рики отстранился: от таких людей стоит держаться подальше. — Впусти меня, Сону дома? — Нет, уходи, Сонхун, — сжимает кулаки, чтобы сдержать порыв ненависти. Не помогает. — Давай я сам решу, не мешайся у меня под ногами, Нишимура, — он прикоснулся первым, значит, можно грубо оттолкнуть от себя и разжать кулаки, чтобы подготовиться к первому удару. Решать проблемы насилием мама не учила, но некоторые люди не понимают иначе. Что же делать тогда? — Думаешь, то, что ты здесь, поможет тебе? Он любит меня, ладно? Не унижайся и исчезни. Первый удар приходится в скулу. Рики не раз слышал, что не похож на того, кто может применить силу и навредить. Все равно, когда опасность угрожает любимому человеку, человеку, который не достоин ни процента из того, что ему пришлось пережить. Когда японец валит старшего на пол лестничной площадки, не давая ему и минуты на передышку, тоже все равно. — Ублюдок, блять, — глаза в глаза. Ничего, кроме ненависти и отвращения. — Ты понимаешь, что убиваешь его, или не научился ещё думать, мудак? Пак не выглядит, как тот, что может ответить. Конечно, Ники прилетело пару ударов в лицо и живот, но ничего страшного: такое пережить можно. В глазах Сонхуна страх: неужели наконец услышал то, что отказывался видеть? Он смотрит в одну точку и пытается встать, когда дверь в***
Сонхун правда хотел всё исправить. Хотел прийти к Сону и объяснить всё, как есть, признаться в своей жалости, бестолковости, просто признаться. Пак ожидал увидеть заплаканные глаза, покрасневшие от укусов губы и обиженные жесты. Привык видеть такого Сону и поклялся, что сделает всё, чтобы осчастливить, а не уничтожить, однако. Рука Ники тяжёлая и оставляет после себя ноющую боль. Его слова вводят в ступор, а осознание того, что происходило полгода, бьет в голову. Стоило лишь использовать ненавистное «убиваешь», и Сонхун полетел в пучину самобичевания и вины. Впрочем, там ему и место? Пытался наврать самому себе, чтобы состряпать красивую картинку правильного мужчины. Тело ломит, когда Пак спускается по лестнице и выходит на улицу. Оборачивается через четыре минуты и видит его. Сону снова носит широкие джинсы и пуховик на футболку? Шея ведь вся открытая, простудится. Здоровье слабое, а витамины помогают лишь поддерживать состояние организма, не спасают от всех бед. Младший заходит в дом с улыбкой и исчезает. Его ждёт Рики, который может дать больше. Сонхуна тоже ждут. — Пришёл? Будешь ужинать? — идеальная. Вонён заботливая, милая, добрая, хозяйственная и просто невероятная, занимается благотворительностью, любит детей и помогает начинающим спортсменам. Она явно достойна большего. Суть в том, что большее – никогда не Сонхун. Они кажутся такой красивой парой. За все три месяца их отношений не поссорились ни разу. Девушка всегда стремится к разговору, обсуждению, мирному договору. И кто-то ведь мечтает о ней так же, как Пак мечтает о жизни, где не нужно притворяться правильным, ведь тебя и так принимают за такого. Отказался бы от номера – всего этого бы не было. — Вонён, надо поговорить. Единственным верным решением будет остановить всё это сейчас. Не ждать момента, когда дорога назад размоется, а отрубить на корню мучение обоих. Она поймёт, попрощается и найдёт кого-то лучше, чем Сонхун. — Да, стоит. Что? — Да, — он садится напротив и накрывает её ладонь своей. Нужно лишь тридцать секунд, чтобы вывернуть на верный путь и продолжить идти. За тридцать секунд её номер появился в списке контактов. — Вонён, дело в том, что… — Я беременна. Тридцать секунд, чтобы обернуться и осознать, что дороги за спиной уже и нет. Лишь обрыв. Попытаешься всё исправить и испаришься так же быстро, как и явился на этот свет. Молчание затягивается, а женская рука начинает дрожать. Лжецы в итоге захлебнутся в своей лжи и не смогут выбраться, утопая в собственноручно созданном болоте. Сонхун захлебнулся, потянув за собой других.***
Before… Кафе в центре города – идеальная для неё обстановка. Вонён неловко улыбается и поправляет волосы, принимая из рук официанта заказанный чизкейк. Сону откровенно любуется. После поездки к родителям удалось пересмотреть отношение ко многим вещам. Сонхун теперь не его забота, хотя оставил шрам, пожалуй, на всю жизнь. А у них вся жизнь впереди. Совет да любовь. Приглашение от девушки не удивило. — Сону, — начинает она и смотрит в глаза. Киму стыдиться нечего, ей тоже. — Ты, наверное, уже знаешь, зачем я позвала тебя? Нет. — Догадываюсь. Можешь говорить прямо. — Ты и Сонхун, — говорит тише. Подобное в обществе – табу. Чан выглядит чересчур спокойно. — Ничего больше, — он не отводит взгляда. Возвращает свою уверенность по крупицам. — Я подозреваю, что измена фактически была, ведь я не знал о ваших отношениях. Не волнуйся, я не собираюсь продолжать что-либо. Кивает. — Знаю, — вздыхает и теребит тонкими пальцами чайную ложку. — Ты… Любишь его? Очень. Закрывая глаза, Сону видит только его, открывая их жалеет, что не видит его. Если бы пришёл ещё раз, Ким бы принял, переступая через свою гордость, потому что это больше, чем влечение. Никогда им ни было. Кажется, любовь зародилась, когда впервые услышал голос в узкой прихожей в доме у Чонвона. Тело просто заранее знало, что Киму жизненно необходимо любить только его. — Да, — честность и прямолинейность превыше всего, — но я не буду мешать, Вонён, ведь… — Я не знаю, что делать, — это слёзы? Она кусает свои красивые губы и смотрит прямо в стол, в глазах вселенская паника. Сону никогда не был талантлив в успокоении людей, сюда бы Чонвона. — Прости? — Я беременна, — вытирает первую слезу и мотает головой. — Я думала сделать аборт и уйти к черту, когда узнала, но врач сказал, что это может быть мой последний шанс. Спорт убил здоровье. Что? Сону чувствует, как дрожит. Это не подростковые разборки из-за банальной ревности, это по-взрослому безвыходная ситуация. Речь идёт о рождении нового человека, новой ячейки общества, кучи ответсвенности из-за воспитания и обеспечения. Боже, как такое могло произойти. — Вонён, я обещаю, что не появлюсь в вашей жизни, — задыхается, тонет. Сонхун будто тянет за собой в вязкую жидкость. — Но тебе стоит понять, хочешь ли ты семью с человеком, из-за которого это произошло. «Из-за которого я просыпаюсь каждую ночь, чувствуя фантомные прикосновения на шее. Он душит, убивает меня, даже не находясь в моем пространстве». Вонён не достойна подобного. Сону не был достоин подобного. Раз лжецы получают по заслугам, то почему страдать должны их жертвы?