Саша Филиппенко.

Саша щурится. Солнечный свет неприятно слепит. Она задёргивает окна в спальне. Как её угораздило стать вампиром? Это случилось на одной из вечеринок, когда ей было тридцать пять. Сейчас… Сейчас Саше было сто двенадцать, и она только-только закончила учиться жить со своими новыми силами. Девушка подошла к зеркалу и взглянула на себя. Её волосы, её ногти — всё это давно перестало расти. Сердце не билось. Кровь не циркулировала по венам. Она была живым мертвецом. И нисколько не чувствовала себя живой. Ни на грамм. Мешки под глазами ежедневно приходилось замазывать тональником, бледность лица скрывать за естественным макияжем. Двигать плечами и грудной клеткой так, будто она правда дышит. Но сейчас… Сейчас ей ни к чему было притворяться живой. Саша смотрела на отсутствующее отражение, рассматривала в зеркале пустоту комнаты прежде, чем опустить взгляд к своим рукам. Бледные, с проглядывающими венами и практически полупрозрачные. Она не могла взглянуть на своё лицо даже на фотографии. Но наносила макияж буквально по памяти. За почти сотню лет не научиться этому было бы сложно. Саша закрывает лицо руками. И не чувствует ничего. Ведь все нервные окончания давно мертвы. Девушка прикрывает глаза и, наконец, отходит от зеркала. Она касается пальцами своих клыков. Острые как бритвы… Она даже ранит собственные пальцы, но не чувствует боли. Смотрит на холодную кровь, почти мгновенно запёкшуюся на пальцах, которые за несколько секунд полностью регенерируют, оставляя только красные следы. Филиппенко уходит мыть руки. Затем, достаёт из холодильника пакет с кровью. Не заботясь, дырявит его клыком. И делает несколько глотков. Саша устала. Невероятно устала от долголетия. Ей не хочется больше жить, ей не хватает на это сил. Но и убить себя она не способна. По крайней мере, не самостоятельно.