Иллюзия выбора

Этой ночью Теодору спалось плохо. Сперва он долго не мог уснуть, потому что начитался на ночь Истории магии. Затем мозг спроецировал прочитанное в сон, и, проснувшись ранним утром, Тео ощущал себя уставшим и замерзшим, хотя, когда засыпал, ему было жарко. Вернув сбитое в ком одеяло с пола обратно на кровать, Тео понял, что уснуть он уже не сможет, поэтому решил умыться, переодеться в форму и почитать еще к сегодняшней контрольной. Выйдя в гостиную, слизеринец обнаружил, что не спит в такое время кто-то еще. У самой стены, откуда открывался вид на глубины Черного озера, в одиноком кресле свернулась калачиком Леви и спала. Тео подошел лишь на расстояние, достаточное, чтобы узнать ее, а Левенте уже проснулась, сонно моргая. — Ты что здесь делаешь? — она окинула взглядом пустую гостиную и остановилась на зеленом галстуке друга. — Прости, что разбудил тебя. Не спится, — отозвался Тео и подошел ближе. — А ты? — Занятия закончились позже, чем обычно, — объяснила она. — Ну, мои занятия Трансфигурацией с Грэхемом. Он просил… — Тебе снова не дают возвратиться в спальню? — напрямую спросил Теодор. — Что? — удивилась Леви. — Нет… Разумеется, ни Пэнси, ни Дафна или Трейси не могли бы напрямую выжить Левенте из спальни девочек. Но слизеринка снова могла сама не хотеть туда возвращаться по определенным причинам. — Я тренировалась в Окклюменции, — объяснила она, когда Тео уселся на подлокотник. — После того допроса мне все время казалось, будто в моей голове брешь, через которую все видно, и это не дает мне покоя. Ты можешь помочь мне? — она с надеждой подняла глаза на друга. — Пожалуйста, Тео, позанимайся со мной. Ты сильный легилимент, и если мне нужны еще тренировки… — Ты научила меня и Драко колдовать без слов и волшебных палочек, закрывать свое сознание от чужого вторжения и делать такие атаки самим, конечно, я с тобой позанимаюсь! — без раздумий ответил Теодор. — Только за волшебной палочкой все-таки сбегаю. — А я пока, пожалуй, умоюсь… Леви выпорхнула из кресла и направилась к ванной комнате. Тео еще пару мгновений смотрел на опустевшее место, озаряемое слабым зеленоватым свечением со стороны озера. Левенте явно хорошо тренировалась в Окклюменции, хоть и утверждала, что безнадежна. С тех пор как Леви пыталась защититься в последний раз, ее контратаки стали сильнее. — Не туда, — говорил Тео, потирая лоб. — Ты направляешь усилия не совсем туда. У тебя, несомненно, много энергии, но тебе легче атаковать, чем защищаться. — Я знаю, — ответила она. — Просто давай попробуем еще раз, пожалуйста. Левенте, до крайности сосредоточенная, взглянула на Теодора так, что он опешил. Слизеринец взмахнул волшебной палочкой, невербально насылая заклинание, но не произошло ровно ничего. — Запомни, — произнес он, — запомни то, что сейчас чувствуешь. Твой барьер сработал. Но вопреки ожиданиям, она даже не обрадовалась такому успеху, а просила атаковать себя еще и еще, пока сквозь толщу воды не начали проступать лучи солнца, а сам Тео даже начал уставать, но так и не пробил ее защиту. Леви либо не верила, что у нее получилось, либо все еще сомневалась в собственных способностях, либо списала удачу на технические нюансы типа недостаточных навыков Теодора в Легилименции. Когда в гостиную выполз Драко с болящей головой, об успехе пришлось сообщить именно Теодору. — Это хорошая новость, — улыбнулся Малфой. — Ты не безнадежна. — Это… — Ш-ш, — оборвал Тео, пока Левенте не начала оспаривать. — Пускай Драко потом тоже попробует. Пойдем на завтрак, судя по всему, нам всем не помешает немного поесть. Драко подниматься не хотел, но пошел лишь для того, чтобы попить. Леви привычно наложила себе мяса, Драко наконец утолил жажду, а Теодор снова покосился на сов, так и не избавившись от привычки ждать ответ от отца. Драко ради интереса взял свежий номер «Пророка», а Леви уткнулась в «Трансфигурацию сегодня». Жуткие фотографии беглых Пожирателей до сих пор вовсю красовались на первой странице, но свежей информации в газете было столько же, сколько шансов у Гриффиндора заполучить кубок по квиддичу. Драко всматривался в искаженное тюрьмой и безумием лицо тетки. Беллатрикс скалилась с волшебной фотографии и заходилась в беззвучном смехе. В глазах почему-то потемнело, и Драко уже было подумал, что теряет сознание, но, подняв голову, обнаружил, что это магический потолок Большого зала заволокла внушительная туча, хотя до завтрака было солнечно. Но все продолжали завтракать как ни в чем не бывало, пока двери Большого зала не распахнулись и внутрь стремительно ворвался один из мракоборцев. Леви машинально отреагировала на звук тяжелых шагов и ожидаемо нахмурилась, завидев охрану. Все больше голов поднимались, чтобы проследить за идущим прямиком к Дамблдору высоким мясистым мракоборцем. Когда директор вышел из-за стола, уже добрая половина студентов напрочь забыла о завтраке и, затаив дыхание, наблюдала. Свет продолжал покидать Большой зал, и стало понятно, что что-то происходит, до того, как Дамблдор заговорил. — Старосты! Отведите студентов обратно в… Звучный голос директора утонул в низком гуле и утробном скрежете. Пол Большого зала задрожал, словно прямо под ними земля собирается разверзнуться и вот-вот на месте плитки образуется трещина. Небо совсем потемнело, зажглись свечи, Драко видел, как вздымается грудь Дамблдора, который хотел что-то сказать, но тут все исчезло. Исчез свет, резко и грубо, погрузив Большой зал в кромешную темноту. Глазам не было за что зацепиться, но не исчезли звуки. Низкий гул усилился и походил теперь на плотоядный рык, исходящий из самых недр земли. Скрежет противно резанул по барабанным перепонкам и смешался со звуками предпанической суеты. Драко кто-то взял за руку, по холоду кожи он понял, что это Леви. Оставалось надеяться, что другой рукой она держится за Теодора. Драко хотел достать волшебную палочку, но не успел. Большой зал тряхнуло. Это случилось настолько неожиданно, что на мгновение показалось, что весь замок кто-то оторвал от земли, поднял в воздух и уронил. Крики, непонятные звуки, темнота смешались воедино, и лишь рука Леви крепко сжимала его ладонь. Затем настала тишина. Весь шум прекратился разом, зато вернулся свет. Над профессорским столом возникло красноватое свечение, позволившее немного осмотреться. Зоркое зрение ловца помогало Драко увидеть, что происходит в той области, а заодно и понять, почему больше никто не кричит. В воздухе зависла фигура директора. Дамблдор не двигался, щурясь от слепящей красноты, на глазах у всего Большого зала, погруженного в цепенящее молчание. Лишь длинные седые волосы и директорская мантия медленно развевались, будто в вакууме. Никто не шевелился, не вскидывал волшебную палочку, казалось, даже не дышал. Все взгляды были прикованы к месту, где парил директор, а под ним вдруг возникла еще одна фигура. Вопреки пугающе кровавому свету наверху, она была создана из самой тьмы, ибо зияла черной дырой на красном фоне. Фигура имела смутно человеческие нечеткие очертания, больше всего походящие на рыцарские латы, и превосходила размерами любого человека. На месте, где должны быть глаза, сочился алый свет, такой же, что освещал небольшую область около профессорского стола. Все тело, если можно было его так назвать, было покрыто трещинами, которые светились изнутри горящей лавой. От оболочки вверх поднималась черная пыль и огненные искры, как от костра. Фигура высотой под восемь футов двигалась плавно и абсолютно бесшумно. Это зрелище было пугающе неправильным, вызывающим примитивнейшее чувство опасности, исходящее от того места, где сейчас находилось существо, потому что было абсолютно непонятно, кто это или что. Драко почувствовал, как Леви погладила его пальцы, и это легкое движение помогло вернуться в реальность. А затем раздался голос. Говорило, без сомнений, существо, испещренное светящимися трещинами. Драко не видел его губ, но был уверен, что говорит именно оно. Голос был таким же раскатистым, как и гул, и исходил из темного пространства отовсюду. — Все… будут… повержены. На этих словах тело Дамблдора покачнулось, фигура сжала черную расплывчатую руку, в кулаке на мгновение сверкнула искра, а затем с оглушительным хлопком директора разорвало на куски. В ту же секунду темнота растворилась в слепящем свете солнца, заливающего Большой зал сквозь зачарованный потолок. Драко закрыл глаза как раз вовремя, потому что в уши ворвался оглушительный звук, напоминающий раскат грома, а ударной волной разбило все окна в зале. Когда отголоски грома перешли в крики, Драко наконец открыл глаза и увидел абсолютно удивительное зрелище. Сотни учеников слились в панике, метались и кричали. Они ринулись прочь из Большого зала, залитого кровью и обсыпанного осколками оконных стекол. Мелькали лица, покрытые алыми каплями, а на том месте, где пару мгновений назад был директор, не осталось ничего. Тело Дамблдора измельчило настолько, что нельзя было найти даже небольшого кусочка, зато все, абсолютно все было забрызгано мельчайшими частицами. Профессора стояли, ошарашенные, не до конца понимая, что происходит. Из вестибюля подоспели все мракоборцы, что были поблизости, но ловить было некого. Черная фигура растворилась вместе с тьмой, что принесла с собой. Драко развернулся, только сейчас осознав, что Левенте больше не держит его руку, и сперва подумал, что она плачет, согнувшись на скамье. Леви сотрясалась всем телом, закрывая лицо руками, а над ней стоял Теодор с поднятой волшебной палочкой и крайне растерянным лицом. Оказалось, почему-то они трое остались чистыми, а до Драко донесся смех. Леви громко смеялась, но среди криков ее смех мало кто слышал. Мелькнуло лицо Астории, полностью охваченное истерикой. Мракоборцы пытались помочь ученикам, кто как мог, пока профессора понемногу приходили в себя. Минерва МакГонагалл давно лишилась чувств, и профессор Флитвик на пару с Помоной Стебль пытался вернуть ее в сознание. Снейп стремительно бросился к слизеринскому столу, за которым уже мало кто остался, лишь несколько старшекурсников с волшебными палочками наготове, которые также не понимали, что делать и куда податься. За спиной, у дверей в вестибюль, образовалась давка из самых впечатлительных, каких было большинство. Драко осознал, что, скорее всего, Леви окружила их щитом на всякий случай. Они обязательно все обсудят позже, а пока он сел на скамью рядом с ней и положил руку на трясущееся плечо слизеринки. — Леви… Ты чего смеешься? — Я… Она пыталась унять смех, но в итоге лишь уткнулась в собственные колени. — У нее шок, — Тео присел с другой стороны. — У всех проявляется по-разному. — Да нет, — Леви, немного отсмеявшись, теперь тяжело дышала. — Я… Она взяла со своей тарелки кусочек бекона и осушила кубок, предварительно проверив, чтобы в нем ничего не плавало. — Я не думала, что Дамблдора прикончат так скоро. Теодор и Драко переглянулись. — Не то чтобы я надеялась, но в глубине души знала, что однажды это случится. Но чтобы так… Слизеринка бросила взгляд на пустующее директорское место. — Просто понимаете… Его же могли тихонько задушить где-нибудь на опушке Запретного леса. Но вы сами видели, как все произошло. Оно дождалось, пока в зале соберутся все до единого, затем сделало все, чтобы привлечь наше внимание, и только потом совершило убийство. И не простое, а невероятно зрелищное, так что половина школы теперь до конца года будет просыпаться в мокрых постельках. Вы понимаете? Она говорила теперь воодушевленно, и даже в глазах Леви заиграл огонек. — И черта с два я поверю, что это были Пожиратели. Эти ребята слишком просты для такой постановки. Нет, здесь действовал настоящий маньяк, отбитый и восхитительный. — Ребята, вы… — Сзади подошел белый как полотно Эрвин Смит и прокашлялся. — Вы в порядке? Пойдем в гостиную. Они шли молча, только Леви периодически посмеивалась, что староста тоже принял за проявление шока. Стена пропустила четверых обитателей гостиной внутрь, где ожидаемо стоял галдеж, еще более громкий и хаотичный, чем в день допроса. Кто-то просто плакал, сидя прямо на полу, кто-то уже глушил вторую бутыль, кто-то прислонился к стене и просто обхватил голову руками, спрятав лицо между коленей. Тео на автомате пошел обратно в спальню, Драко и Леви двинулись следом. В спальне было пусто. Слизеринка, все еще посмеиваясь, предложила глотнуть Умиротворяющего бальзама. — Со мной все хорошо, — отозвался Тео. — А вот тебе бы, наверное, стоило. Если сейчас еще можно решить, что человеческие останки вызывают у тебя смех из-за шока, то позднее подобная реакция окажется более чем подозрительной. — Я знаю, — Леви пару раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Я в норме. Просто… — Какого дьявола вообще только что произошло?! — недоуменно воскликнул Драко. — Дамблдора убили, — констатировал Тео. — Притом так, чтобы ни у кого не возникло в этом сомнений. — А что за хрень это была? — Драко не мигая уставился на друзей. — Думаешь, это был Темный Лорд? — спросила Леви. — Я тоже вначале об этом подумала. Наверное, так подумали все. Но сейчас мне это кажется маловероятным. — Почему же? — поинтересовался Тео. — Ну, — Левенте нахмурилась. — Темный Лорд простоват для такого представления. Из всего, что я о нем читала, можно сделать вывод, что он слишком приземленная личность, чересчур одержимая. Узость мышления ограничивает потенциал, и, по моему мнению, Темный Лорд едва ли способен придумать нечто подобное тому, что мы сегодня видели. — Тогда кто? — спросил Драко. — У Дамблдора наверняка много врагов, — размышлял Теодор. — Только я не знаю, кто в принципе способен на такое изощренное убийство. В голову ничего не приходит… — На данный момент кроме Волан-де-Морта некому, — сказала Леви. — Ну, либо в скором времени нам объявится еще один Темный волшебник, обладающий потрясающим мастерством. Разумеется, если это окажется все-таки его рук дело, я буду вынуждена пересмотреть свои взгляды по отношению к Темному Лорду. — Ты с таким восхищением это обсуждаешь, что слегка настораживает, — отметил Драко. — Я под впечатлением, — закивала слизеринка. — Это правда. Стоит признать, смерть Дамблдора стала для меня приятной неожиданностью. Своего рода освобождением. Теперь не придется переживать, что он поймает меня, узнает, о чем я размышляю. Теперь нам ничего не грозит, и никто не сможет помешать мне. Теодор и Драко молча переглянулись. — А что нам грозило? — спросил Тео. — Помешать в чем? — спросил Драко. Леви смерила их нечитаемым взглядом. — Ну… Вы же сами слышали. «Все будут повержены». Не исключено, что оно вернется. — И ты собираешься… — Не собираюсь, — мгновенно ответила Леви, не дав Драко высказать вопрос. — Тогда о чем ты говоришь? — Мне любопытно, — просто сказала она. — Мы стали свидетелями чего-то неизвестного и необъяснимого. Я проявляю логичное любопытство. — Ох, нет… — вдруг вырвалось у Драко. — Левенте, пожалуйста, давай ты не будешь в это лезть. — А что делать, если оно придет вновь? Неужели тебе не хочется найти способ защититься? — Да мы понятия не имеем, что это такое! Оно даже на человека мало похоже! — Вообще-то, — тактично вмешался Теодор, — оно мне кое-что напомнило. Точнее, кое-кого. Драко смерил друга взглядом, в котором отчетливо читался намек остановиться, но Тео все-таки продолжил. — Я не уверен, это лишь мои личные ассоциации, но то, что мы видели, смутно напоминает Берсеркера. — Тео, — предупреждающе произнес Драко. — Не надо. Не рассказывай ей. — Почему? — удивился Теодор. — Ты хочешь, чтобы в следующий раз она пошла сражаться? — Малфой поднялся на ноги. — О чем ты? — в непонимании нахмурился друг. — Что полезного можно вынести из моих шатких размышлений? — А то, что ты слишком часто оказываешься прав. И Левенте достаточно умна, чтобы извлечь из твоих рассказов пользу. Она обернет их в оружие. Ведь так, Левенте? Он обернулся, чтобы спросить напрямую у нее. — Ради нашей безопасности, — лишь сказала она спокойным голосом. — Видишь? — Драко снова повернулся к Тео. — Хочешь, чтобы ее убили?! — Разумеется, я этого не хочу, — отозвался Теодор. — Но посуди сам: не факт, что то, что я расскажу, действительно будет полезным, и маловероятно, что мы вообще окажемся в итоге правы в своих суждениях. С другой стороны, если это существо опасно, не лучше ли знать, как обезопасить хотя бы себя? — Драко, я тебе не Поттер, — все так же спокойно говорила Леви. — Я не стану бездумно лезть в пекло. Иметь оружие еще не значит им пользоваться. Но если есть способ остаться в живых, я бы хотела иметь хотя бы шанс. Впрочем, какая будет разница, если оно все равно сильнее и шансов нет ни у кого вне зависимости от того, знаем мы, что противник из себя представляет и как его побороть, или нет. — Думаешь, его в любом случае не победить? — спустя три секунды молчания спросил Драко. — М-м… Первое впечатление сложилось примерно такое, — Леви улыбнулась, заметив, что он смягчился. — Нас явно хотели повергнуть в ужас и создать иллюзию непобедимости. Не знаю, как все обстоит на самом деле. Драко тяжело вздохнул, заранее понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. Тео терпеливо молчал, дожидаясь его решения, хотя сам Драко знал, что решает здесь отнюдь не он. — Валяй, — безразлично обронил Малфой и рухнул на свою кровать, где у изножья сидела Леви. — Так вот, Берсеркер, — напомнил Тео. — Изначально в истории упоминается как викинг. Войн, который сражается без щита и орудия, голыми руками. Обладает большой силой, быстрой реакцией и не чувствителен к боли. А отличает Берсеркера особое состояние в бою — режим берсерка. В этом состоянии воин ультимативно агрессивен, свиреп, непобедим. Обычно они служили охранниками или наемными войнами, ценными именно из-за своего особого состояния. — Почему ты думаешь, что он — то, что мы видели? — спросила Леви. — Я встречал иное упоминание о Берсеркере, — ответил Тео. — История о превращении в Берсеркера Ланселота. До трансформации он являлся одной из самых красочных фигур своего времени. Искуснейший боец, рыцарь, обладающий невероятным мастерством боя, позже Ланселот в своем безумии и ненависти достиг крайности и обрел способности Берсеркера. Безумное усиление, как в то время называли режим берсерка, превратил Ланселота в чернейшую форму самого себя. Он сохранил свои боевые навыки и часть разума, но, входя в усиленный режим, терял способность говорить и рационально мыслить, движимый лишь гневом. — Это правдивая история? — поинтересовался Драко. Тео пожал плечами. — Я не знаю. Нет оснований считать это ложью, ровно как и нет подтверждений ее правдивости. Когда я читал эту историю, воспринял лишь как очередной развлекательный исторический рассказ сомнительной подлинности. Если бы не одно «но». В книге точно описывалось, как выглядел Берсеркер. Ланселот, как и при разумной жизни, продолжает носить доспехи, только они сделаны из самой Тьмы и покрыты множественными царапинами, показывающими, как много их носитель побывал в бою. Тело Берсеркера покрыто черным туманом, который скрывает очертания брони, маскируя. Некоторым казалось, что это галлюцинация, ибо ни одно существо не может выглядеть так, как Берсеркер. Полностью закованный в броню, окутанный черной дымкой, Берсеркер походит на тень, бездонную черную Тьму. Единственное, что наполнено светом, это его глаза, но светятся они ненавистью и гневом, и свет этот настолько силен, что пробивается сквозь шлем и отметины на броне, и если Берсеркер покажет свое истинное лицо, то увидеть его невозможно, ибо свет ненависти испепеляет все живое на своем пути. Теодор закончил свой рассказ. — Это… очень похоже, — произнесла Леви. — Невероятно похожее описание. — Именно поэтому я рассказал, — сказал Тео. — Там, в Большом зале, я словно встретился с картинкой, сошедшей с этих строк. Жаль, уже не вспомню, как называлась книга, где я это прочитал. — У Берсеркера есть какие-нибудь слабые стороны? — спросила слизеринка. Тео посмотрел на Драко, и оба, вероятно, подумали об одном и том же: разузнавать о слабостях противника — явный тактический ход. — Сложно сказать, — ответил Теодор, подумав. — Исходя из того, что я знаю, это первоклассный воин, испытывающий постоянную враждебность. Режим берсерка частично ограничивает его рациональность и мыслительные способности, но одновременно с этим усиливает ожесточенность в бою. Можно сказать, что Берсеркер — идеальное орудие для убийства, которому не нужно думать, как убивать, и строить сложные тактики. Поэтому я бы не согласился с тобой насчет того, что Темный Лорд маловероятно может быть причастен к убийству Дамблдора. Склонен полагать, что такой безжалостный и жестокий ход вполне в духе Берсеркера. — Если он существует, — напомнил Драко. Тео кивнул. Леви сидела некоторое время в глубокой задумчивости. — А что потом случилось с Ланселотом? — наконец спросила она. — Берсеркер был повержен королем Артуром, — сказал Тео. — Разве не Мерлином? — удивился Драко. — Мне казалось, Артур был маглом. — «Магия — это не путь короля», — процитировал Теодор. — Так говорил Артур. В книге утверждалось, что именно он низверг Берсеркера. Драко мысленно поставил в уме галочку перечитать историю Средневековья. — И все-таки как Ланселот превратился в Берсеркера? — продолжила расспрашивать Леви. — Сомневаюсь, что был описан или хотя бы упомянут магический обряд, но все же. — Ланселот попал во Тьму, — сказал Тео. — Из Тьмы же получил свои способности, став сильнее, чем был при жизни. Туда и возвращался, чем и обусловлено умение мгновенно перемещаться. Проще говоря, Берсеркер уже не человек, — пояснил слизеринец. — Формально он — павшее во Тьму отражение былого себя. Не живой, но и не мертвый. Идеальная, неуловимая, несокрушимая форма существования. — И малоразумная, — заключила Леви. — Что ж, спасибо, Тео, было невероятно интересно послушать. — И что теперь будешь делать? — на всякий случай поинтересовался Драко. — Думать, — ответила она. — Просто размышлять. Очень интересно, очень… Вскоре в дверь спальни постучали, и вошедший староста сообщил, что Снейп предоставляет всем нуждающимся лекарства, но ничего существенного не сообщает. Больничное крыло было переполнено, и пострадавших восстанавливали прямо в общих гостиных. Физически никто не был ранен, если не считать порезы от осколков, но более существенный ущерб никто не получил. Гораздо хуже дела обстояли с моральным состоянием студентов. Увиденное оставило ощутимый след даже на тех, кто показал духовную стойкость. К полудню прибыли целители из больницы святого Мунго, а с ними и репортеры, служители Министерства магии, еще мракоборцы. Задача последних состояла в том, чтобы не пускать в замок посторонних людей, пока велось расследование, потому что, узнав о произошедшем, в Хогвартс хлынули те, кому срочно понадобилось оказаться здесь воочию. Снейп посоветовал по возможности не выходить из общей гостиной, но трое слизеринцев решили все-таки выбраться, потому что в гостиной до сих пор стояла атмосфера безумия. Впрочем, за пределами подземелий все было ненамного лучше. Ученики слонялись по замку, явно не понимая, что делают, натыкаясь на стены и пропуская ступеньки. Один из мракоборцев едва успел подхватить четверокурсницу-когтевранку, прежде чем та упала бы с высоты. — Интересно, что теперь будет со школой, — добравшись до лестницы, ведущей в вестибюль, Тео остановился. — Возможно ли, что Хогвартс закроют? Леви с сомнением покачала головой, а Драко вдруг задумался о другом. — Возможно ли, что за этим стоит Люциус? — в задумчивости Малфой начал прохаживаться, прямо как Леви. — Он же говорил в прошлом году, что пора принять меры, и этим летом тоже упоминал. Да и Дамблдор ему тоже мог видеться помехой. Не смог убрать в прошлом году, но вернулся сейчас… Учитывая все, что они узнали о Берсеркере, возрастающее безумство отца вполне могло служить предпосылками к так называемому «поглощению Тьмой». — Тогда бы ты здесь не стоял, — исчерпывающе ответила Леви. — Согласен, — кивнул Тео. — Если бы Берсеркером был Люциус, ты бы прошел вслед за Дамблдором этим же утром. Драко хотел было добавить, что они до сих пор ничего не знают ни о личности Берсеркера, ни о его мотивах и целях, но промолчал. — Хорошо одно, — произнесла вдруг Левенте, — если все сложится так, как я думаю, я смогу снова уезжать на заработки. — А как ты думаешь? — поинтересовался Тео. — Ну, — слизеринка чуть смутилась, — пока здесь будут все расследовать, пока подлечат студентов, пока возобновятся уроки… Сколько времени пройдет — неизвестно. А пока все будет налаживаться, я успею подкопить еще немного. Ладно, мне тоже слегка неловко, что я именно так отреагировала на смерть нашего любимого директора, — добавила она. — Но где-то в глубине души я всегда воспринимала его как помеху и угрозу. — И никто больше тебе теперь не мешает? — уточнил Драко. — Не боишься, что, скажем, Снейп может узнать, что ты пропадаешь? — Не исключаю, — ответила она. — Но к Снейпу у меня чуть больше доверия. Вы видели, как он отреагировал в день допроса, когда увидел, что мы что-то пьем втихаря всей гостиной? Вот именно: никак. И я практически уверена, что он нас не сдал. — Потому что мы — его факультет? — догадался Теодор. Леви кивнула. — Отчасти. — Поговаривали, что Снейп верен Дамблдору, — припомнил Драко отголоски фраз Люциуса о почившем директоре. — Понимаю, — Леви смотрела на закрытые двери Большого зала. — Но в любом случае Дамблдора больше нет, и даже если Снейп знает, мне правда больше нечего опасаться. Драко снова хотел что-то сказать, но не разомкнул губ. И ему, и Тео, и Леви стало понятно, что сегодня они увидели именно то, чего опасаться как раз-таки стоит. — Пустите меня к сыну! — раздался чей-то голос из вестибюля. — Мне надо увидеть его, немедленно! — Папа! Тео обернулся к лестнице, и лицо его просияло. — Теодор! Завидев сына, мистер Нотт бросился к лестнице, ведущей к подземельям, не обращая внимание на мракоборца, который пытался остановить посетителя. — Тео, — окликнула Леви, прежде чем слизеринец бросится навстречу, — твоему отцу можно доверять? — Насколько пожелаешь сама, — ответил Теодор и стремительно направился к вестибюлю. Драко сунул руки в карманы, ощущая себя несколько неловко. Леви, похоже, разделяла его чувства, поскольку с интересом принялась рассматривать портрет лысого целителя с моноклем и весами. — Сынок, ты в порядке? — первым делом спросил мистер Нотт, обняв Теодора. — Когда я узнал, сразу же примчался, чтобы убедиться, что ты не пострадал. — Все хорошо, отец, — заверил Тео, все еще не веря, что к нему в самом деле приехали. — Правда. Многим здесь намного хуже. — Ты был в зале, когда все произошло? Видел это сам? Тео медленно кивнул. — После убийства министра магии все пошло наперекосяк. Никто ничего толком не знает, не объясняет, — заговорил мистер Нотт. — Пост Фаджа пустует, в Министерстве полный бардак, магическое сообщество еще не оправилось от шока, а теперь еще и Дамблдор, — он на мгновение спрятал лицо в ладонях. — Представить сложно, что теперь будет. Некоторые надеялись, что именно он и займет пост министра магии, пусть и неоднократно отказывался прежде, но теперь, когда ситуация стала критической… Он осекся, устремив взгляд в сторону входных дверей. — Ты спешишь? — с ноткой печали спросил Теодор. — Если хочешь, я могу подробно рассказать, что случилось в зале. На самом деле и мне бы хотелось понять, что в последнее время происходит. Все эти убийства… — Да, только давай пройдем в подземелья, — предложил мистер Нотт. — Подальше отсюда. Он развернулся, завидев двоих слизеринцев у лестницы. — А, Драко, — отец Теодора спустился к ним, пожав юному Малфою руку. — Рад видеть тебя в добром здравии. Драко уже встречался с ним на некоторых приемах в поместье. Взгляд его ясных глаз пал на Леви, точнее сперва на змею на ее слизеринском галстуке, а затем на тонкий шрам на щеке. — Здравствуйте, мистер Нотт, — Левенте первая протянула ладонь для рукопожатия, потому что ни Тео, ни Драко не спешили ее представить, предоставляя ей самой право выбора, как себя назвать. — Приятно наконец с вами познакомиться. — Корвинус Кантанкерус Нотт, отец Теодора, — он охотно и не без любопытства пожал протянутую девичью ладонь. — А вы?.. — Левенте Гордон Фаррелл, — представилась Леви. — Друг Теодора. Одевался мистер Нотт так же дорого, как и Люциус, но более сдержано. Носил похожую трость, но сам держался вовсе не надменно и производил впечатление человека вполне адекватного на первый взгляд. Драко помнил мистера Нотта примерно таким, каким видел его сейчас: высоким, статным, со стержнем. Возможно, именно эту прямоту и унаследовал от отца Тео, который не стеснялся говорить то, что на самом деле думает. Драко силой старался не улыбнуться, потому что эта сцена знакомства оказалась довольно умиляющей. Где-то за плечом отца Тео покрылся легким румянцем. — Что ж, пройдемте вниз, — вновь предложил мистер Нотт. — Нам есть что обсудить. Они остановились в пустынном ответвлении подземелья, откуда дальше вели три двери. Толкнув одну наугад, мистер Нотт вошел первым, подождал, пока проследуют трое слизеринцев, а затем запер дверь заклинанием, наложив сверху заглушающие чары. Они оказались в старом классе, куда скидывали ненужную и поломанную мебель. Мистер Нотт зажег свечи и остался стоять, пока трое слизеринцев рассаживались. Ожидалось, что Корвинус начнет говорить, но он сперва обратился к сыну: — Вы точно в порядке? Если что-то нужно, скажите, я постараюсь помочь. — Вообще-то нужно, — отозвался Тео. — Что ты слышал о Люциусе в последнее время? Стало понятно, что в своем письме он не говорил о Драко и его затруднительном положении. — Ничего, — ответил мистер Нотт. — Совершенно ничего. О нем с октября нет новостей. — Пропал? — уточнил Драко. — Можно сказать и так. Ровно как и Нарцисса. Никаких известий. — Отец, — мягко позвал Тео. — Я хочу спросить прямо, потому что это очень серьезно. Пожалуйста, ответь хотя бы мне, но и Драко это тоже касается. Драко заметил, что Левенте наблюдает за отцом Теодора, и догадался, что она пытается понять, что на самом деле из себя представляет этот человек. Бывший Пожиратель смерти, он мог порождать в ней недоверие по аналогии с Люциусом. Но, казалось, она на этот раз искала повод довериться, а не подозревать. Сейчас все зависело скорее от самого Теодора, потому что ему лучше всего было знать, что можно и нельзя сказать отцу и какую реакцию это могло бы повлечь. Драко снова вспомнил, как чувствовал себя словно на минном поле в последних разговорах с Люциусом. Ощущение недоверия и опасности от некогда близкого и родного человека он бы никогда не пожелал испытать Теодору. — Пожалуйста, спрашивай. Корвинус выглядел сочувствующим. С самого появления он проявлял открытую заботу, небезразличие и волнение за сына. — Что сейчас происходит у Пожирателей смерти? — твердо спросил Тео. — Я ожидал подобного вопроса, — улыбнулся мистер Нотт. — Да, Теодор, Черная Метка снова дает о себе знать. — Так значит, это правда, — задумавшись, произнес Драко. — Я заметил, как Метка беспокоит отца. Волан-де-Морт все-таки не исчез. Корвинус выдержал паузу. — Драко, я правда не знаю, куда исчез Люциус. Если предпочел воссоединиться с Темным Лордом… — То, надеюсь, тот от него и горстки пепла не оставит, — тихо изрек Драко. — Простите? — Корвинус поочередно посмотрел на каждого из Платинового трио в недоумении. — Что-то произошло? — Помнишь то письмо, которое я прислал тебе недавно? — произнес Тео. — Драко не сможет вернуться домой этим летом, и ему нужна защита. Корвинус прошел к наследнику Малфоев и опустился на корточки у его ног. Внимательно взглянув в бледное лицо Драко, он совершенно не думал о том, что полы дорогущего костюма касаются пыльного пола. — Драко, что случилось? Его голос оказался таким проникновенным, что сомнения в притворстве отпадали. Корвинус был не только Пожирателем смерти, но и человеком, который, несмотря на это, бросил все возможные силы на становление и воспитание сына. Тео и Леви молчали, ожидая, пока Драко ответит. Малфой заглянул в обращенное к нему благородное лицо и заговорил. Он начал с самого начала, с дневника, затем пересказал события минувшего лета и, наконец, то, что случилось во время последнего визита в Хогсмид. Когда Драко рассказывал про уход Нарциссы, Корвинус поднялся на ноги, отвернулся, продолжая слушать, а когда рассказ кончился, вынул из внутреннего кармана платок и вытер им проступившие слезы. — Простите меня, — тихо приговаривал он. — Я бы никогда не подумал… Мне так жаль, Драко… — Теперь все хорошо, — ободряюще заверил Малфой. — Меня же спасли. — Дело не в том, что тебя спасли, — Корвинус как ни в чем не бывало повернулся, спрятав платок. — Я пытался дистанцировать Теодора от подобных бед, намеренно избегая разговора о Темном Лорде и временах его былой деятельности. Но сейчас, глядя на сложившуюся ситуацию, понимаю, что это попросту невозможно. Как бы мы ни пытались быть в стороне, избежать, уберечь себя и близких, рано или поздно потерпим крах. Мне стыдно и горько за Люциуса, где бы он сейчас ни был, и, разумеется, я не только буду рад предоставить Драко убежище, но и считаю это своим долгом. Более того, сейчас держать вас в неведении равносильно приказу сразить мантикору, самолично завязав ваши глаза. Чем больше вам известно, тем больше вы защищены. — А вы? — заговорила Леви. — Воссоединились? — Я игнорирую зов Метки, — невозмутимо ответил мистер Нотт. — Поэтому тоже не знаю, что происходит в кругах Пожирателей смерти. — Но это же может быть опасно, — отметила слизеринка. — Если Волан-де-Морт узнает… — Разумеется, — кивнул Корвинус. — Это рискованно. Впрочем, так же рискованно и возвратиться. Темный Лорд может потребовать, чтобы Теодор тоже вступил в ряды Пожирателей, а я меньше всего на свете хочу, чтобы это произошло. — Стало быть, вы тоже скрываетесь? — догадалась Левенте. — В некотором роде, — ответил мистер Нотт, поразмыслив. — Я стараюсь поддерживать прежний образ жизни, чтобы не навлекать на себя лишнее внимание. Однако, если буду вынужден, вступлю в открытое сопротивление. — На какой вы стороне? — напрямую спросила Леви. — Я на стороне своего сына, — твердо сказал Корвинус. — Он все для меня. Услышав это, Левенте кивнула и больше ничего не спрашивала. — Это значит, что ты больше не вернешься туда? — с надеждой спросил Тео. — Не могу обещать, — грустновато улыбнулся волшебник. — Будь готов, что, возможно, придется выбрать иной способ защитить тебя. Но я буду знать, что поступил правильно. — Ты знаешь, что произошло в Министерстве? Кто убил Фаджа? В газетах ничего не писали… — Неудивительно, — развел руками мистер Нотт. — Беднягу Фаджа расчленили прямо в воздухе, а останки разбросало по всему Атриуму… Трое слизеринцев синхронно переглянулись. — Очевидцы затруднялись описать нападавшего, — продолжал Корвинус. — По словам тех, кто там был, сперва прорвали защиту, разворотив здание Министерства сверху донизу, затем в образовавшуюся брешь хлынули Пожиратели. Тем не менее сам убийца совершенно не был похож на них. Некоторые описывают его как демона, который излучал красноватое свечение, другие вовсе говорят, что Фаджа прикончил сам Дьявол… Что вы на меня так смотрите? — Примерно то же самое случилось с Дамблдором, — сказал Тео. — Разве что его расщепило на молекулы. — Мы видели это существо, — добавил Драко. — Оно было… — Большим… — Черным… — Светилось… — И имело весьма смутное сходство с человеком. — Я никогда ничего подобного не встречал, — сказал мистер Нотт, выслушав их. — Не знаю, с чем мы теперь имеем дело. Возможно, если бы я все-таки пошел на зов Метки… Но я не могу. Не могу оставить Теодора одного. Я приехал спросить, возможно, ты бы захотел вернуться домой? — он обратил взор на сына. — Я не могу забрать тебя против воли, тем более предпочел бы, чтобы ты завершил обучение. Я могу перевести тебя в Дурмстранг… — Нет, — твердо ответил Тео. — Я останусь. Дамблдора уже забрали, и если он не мог справиться, то существует ли вообще теперь безопасное место? — Сынок… Корвинус спрятал сына в крепких объятиях. Леви сочувственно дотронулась до руки Драко. — Что ж, если ты хочешь остаться, не буду препятствовать, — произнес мистер Нотт, отпуская Теодора. — Но, если возникнет явная опасность, мне придется тебя забрать. А пока счастлив знать, что с тобой все хорошо. Оставайся сильным. И ты, Драко, — он повернулся к младшему из Малфоев. — Я сообщу, если узнаю что-то о твоей семье. И спасибо за все, что рассказали. — Спасибо тебе, отец, — поблагодарил Тео в ответ. — За то, что приехал за мной. — Мы встретимся после экзаменов, когда вас отпустят, — пообещал Корвинус, — Я подготовлю место. Он сверился с цепочными часами, обменялся рукопожатиями на прощание и снова обнял сына. Тео проводил отца до самого вестибюля. Драко чувствовал себя странно опустошенным и наполненным смесью грусти и радости за друга. Левенте держала его за руку по пути в гостиную. Она говорила, что отец Тео оказался поразительно приятным человеком. — Хоть кому-то повезло с родителями, — вздохнула она. С того дня Тео заметно стало лучше, да и Драко успокоился, зная теперь, что его укроют на время. Левенте же пребывала в непозволительно хорошем настроении. Спустя пару дней большинство студентов Хогвартса удалось вернуть в более-менее нормальное состояние, журналисты разошлись, и в замок начали пускать посетителей. Минерва МакГонагалл снова вынужденно взяла на себя обязанности директора, как после отстранения Дамблдора во время второго курса. Спустя пару дней за завтраком она объявила, что до выходных уроки приостановятся, а затем, после похорон, учебный процесс возобновится. Вопрос с квиддичными матчами пока оставался открытым, не исключено, что любые соревнования, как и секции, до конца года так и останутся отмененными. Исполняющая обязанности директора поприветствовала всех гостей замка, извинилась за закрытый режим, пока наводились дополнительные защитные меры, и добавила, что, если кто-то из родителей возжелает забрать ребенка из школы, они могут воспользоваться этим правом. Милисенту забрали сразу же после завтрака, а Левенте, как и хотела, уехала, улизнув из замка в вечер убийства. Астория все время плакала, и Дафне приходилось вновь и вновь объяснять сестре, почему родители приедут только в день похорон. Подавленная, траурная атмосфера все еще царила в стенах замка, но теперь это был дух осознанной скорби, а не хаотичного апатичного безумства. Драко не раз слышал, как кто-то кричал по ночам, а на столах теперь, помимо кубков с тыквенным соком, среди тарелок теснились пузырьки с Умиротворяющим бальзамом. Ужасная, трагическая смерть Дамблдора произвела оглушительный эффект. На похороны Драко пошел только чтобы сопроводить Тео. А тот пошел лишь потому, что в замке было уже невыносимо. Всю церемонию Драко пытался найти среди пришедших знакомые лица. Он не думал, что Люциус придет, искал родителей Винсента или Грегори, но приятели сидели одиноко, такие же потерянные, как и большинство присутствующих. Волшебное сообщество разом потеряло ориентир и опору в лице Дамблдора. Не было и Фаджа, хоть тот был сомнительным лидером. И теперь им предстояло бродить вслепую, прокладывая свой собственный путь. Дамблдора похоронили, точнее, гроб был пустым, но, как сказала МакГонагалл, замок и его правитель теперь связаны навсегда. Дамблдора похоронили, приезжие волшебники покинули Хогвартс, прихватив своих детей, и уроки возобновились. Левенте вернулась в понедельник и долго обнимала двоих друзей. Теперь уроки сводились преимущественно к подготовке к экзаменам. МакГонагалл сообщила, что учебный год завершится немногим ранее и в конце мая ученики будут свободны. «Ежедневный Пророк» теперь пестрел различными статьями на волнующие темы. Содержание варьировалось от воспоминаний о почтенном директоре Дамблдоре до теорий о череде ужасных убийств. На этот раз статьи отличались красочными описаниями и смелыми заявлениями. Личность Темного Лорда хоть и упоминалась, но напрямую нигде не подтверждалась его причастность. Версии ходили разные, но ни одна не была обоснована. Одной из важных и одновременно шокирующих новостей стало прошение Сириуса Блэка о пересмотре его дела. Блэк не стал мелочиться и пресмыкаться перед Визенгамотом, а обратился напрямую к Независимому Совету Мудрецов. Главным доказательством Блэка стал Питер Петтигрю — живой и невредимый, если не считать отсутствующего мизинца, который Петтигрю оттяпал сам себе, прежде чем инсценировать свою смерть, скрыться и подставить Блэка. Одному Совету было известно, как именно Блэк нашел Петтигрю, и наверняка многие детали дела не придавались огласке, но факты были неоспоримыми. Преступник и жертва поменялись местами, Совет Мудрецов полностью оправдал Блэка, Петтигрю занял его место в Азкабане, а Министерство магии выписало Блэку компенсацию, по сотне галлеонов за каждый год, проведенный в заключении. Сомнительно, что золото способно компенсировать заточение, учитывая, из какой семьи происходил Блэк. Но было важнее, что ему удалось выбелить свое имя перед магическим сообществом, а Гарри Поттер обрел в его лице крестного отца, ведь Блэк не только не предавал Поттеров, но и был близким другом их семьи. В одном из выпусков наконец написали об исчезновении Люциуса и Нарциссы Малфой, как ожидалось, без каких-либо подробностей. Этим же днем Северус Снейп вызвал Драко в свой кабинет, где сообщил, что Минерва МакГонагалл озабочена тем, где Малфой собирается провести летние каникулы. Не к месту вспомнив о побеге Беллатрикс, Драко ответил, что планирует побыть у Теодора, и уточнил, может ли он это сделать. Снейп сказал, что пока официально смерть родителей не подтверждена, Драко не находится в статусе сироты, но посоветовал на всякий случай связаться с другими родственниками или на крайний случай не возвращаться в поместье одному. Пообещав при необходимости написать письмо сестре матери, Андромеде, Драко покинул кабинет декана. Соревнования по квиддичу все-таки отменили, и матч Гриффиндора против Пуффендуя был последним в этом году. Чемпионат по шахматам подвергся той же участи, как и локальные соревнования по игре в Плюй-камни и тому подобные. Хоровые репетиции также упразднились до следующего года, и даже драгоценные камни в песочных часах обнулились, а баллы больше не выдавали. Несмотря на события, учебе все еще уделялось должное внимание, и к экзаменам готовили достойно. На экзамене по Уходу за магическими существами профессора Хагрида заменял один из мракоборцев, а сам экзамен проходил в классе. Суть его состояла в том, чтобы написать как можно больше сведений о заданном волшебном существе, а хмурый молчаливый мракоборец лишь следил, чтобы они не списывали. Другие профессора старались держаться, но не у всех получалось. От Помоны Стебль стойко пахло кофейными зернами, а профессор Вектор то и дело шмыгала носом, словно была простужена. Профессор Люпин выглядел сильно опечаленным, но все равно постарался для своих учеников и превратил экзамен в настоящее приключение. Он подбадривал каждого, кто завершал задание, независимо от результата. В последний день экзаменов на вечер была назначена прощальная церемония, а утром отправлялся Хогвартс-экспресс. Леви собралась уже к обеду. — Первая церемония без Дамблдора, — говорил Драко, пока она гостила в спальне мальчиков проверяя, не оставила ли своих вещей в прикроватных тумбочках друзей. — Ты хоть придешь или уже убегаешь? — Разумеется, я приду, — раздался ее голос из-под кровати Теодора. — Разве могу пропустить такое зрелище? Только еще хочу забежать к Люпину, прежде чем уеду. За неимением дел друзья отправились с ней. Дождавшись приглашения, Левенте зашла в кабинет профессора. — А, мисс Фаррелл, — Люпин грустно улыбнулся. — Не ожидал вас увидеть. Чем могу быть полезен? Пожалуйста, проходите. Трое слизеринцев прошли к профессорскому столу, но заговорила она одна. — Я бы хотела поблагодарить вас, — вполне искренне произнесла слизеринка. — Сказать, что было прикольно учиться у вас. — Что ж, — Люпин попытался улыбнуться чуть шире, — мне приятно, что вы оценили мои педагогические способности, а не просто зашли поинтересоваться, останусь ли я на следующий год. Видите ли, некоторые ученики считают, что на эту должность наложено проклятие… — А вы останетесь? — с интересом спросила Леви. — К сожалению, — Люпин вздохнул, — я вынужден оставить пост профессора. — Жаль, — ответила слизеринка. — Несмотря ни на что, я буду помнить вас как одного из самых талантливых и профессиональных учителей, что у меня были. — Ну, у вас еще целых четыре года, дайте кому-нибудь шанс, — отшутился профессор. — Но спасибо. — И надеюсь, вы не держите на меня зла, — добавила она, подумав. — За то, что я сказала в начале года. — Судя по моим наблюдениям, мисс Фаррелл, вы обладаете достаточной моральной стойкостью, чтобы со всем справиться самостоятельно, — мягко произнес Люпин. — Так что это скорее мне нужно попросить прощения за вторжение. — Не стоит, — ответила Леви. — Что ж… Его реплика была прервана, когда дверь кабинета отворилась, а на пороге возникли Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли. Платиновое трио встретило взгляд Золотого, Леви коротко пожелала учителю удачи, и слизеринцы покинули кабинет. За ужином место Дамблдора пустовало, как и все время до этого после его смерти. За столами заметно освободилось места, и ученики явно побыстрее хотели вернуться домой, уставшие от событий последнего семестра. Как только все собрались, профессор МакГонагалл поднялась со своего места, чтобы сказать речь. О Дамблдоре было сказано и так слишком много, поэтому на этот раз Минерва лишь упомянула его и перешла сразу к награждению. Леви в первый раз ждала церемонии с любопытством, а не с враждебностью. — Мы с профессорами посовещались и решили распределить места на основе последних результатов. Показатели призовых баллов таковы: Гриффиндор — триста шестьдесят семь баллов. За столом Гриффиндора прозвучали хлопки, но и те были редки и апатичны. — Пуффендуй — триста девяносто два балла. Когтевран — четыреста двадцать четыре балла. И первое место с результатом в восемьсот восемьдесят шесть баллов выходит Слизерин. — Дамблдор даже после смерти умудрился испортить нам церемонию, — шепнула Леви, когда за столом поднялось некое подобие аплодисментов. И она была абсолютно права: даже несмотря на бесспорное лидерство, заработанное в этом году общим упорным трудом, смерть директора не позволяла сейчас вдоволь нахлопаться и отпраздновать победу так, как этого бы хотелось. — А теперь к кубку школы по квиддичу… Поскольку турнир не был завершен, кубок выдается команде, которая лидировала на момент досрочного завершения сезона, — объявила МакГонагалл. — Факультет Слизерин получает кубок за победы в трех матчах. Ошарашенного Люциана хлопали по спине и плечам, но тот с трудом понимал, что произошло. Страннее церемонии трудно было представить, и у Драко сложилось ощущение, что перед ними поставили самый вкусный в мире торт, позволили попробовать, но запретили глотать, принудив выплюнуть. По-странному эта церемония и закончилась, зато в общей гостиной Слизерина празднование наконец развернулось в полную силу. Уставшие, морально измотанные слизеринцы во все оставшиеся физические силы праздновали окончание учебного года, подумав, что с них хватит траура. В радостной суматохе веселья никто не заметил, как трое слизеринцев-третьекурсников вытащили из общей гостиной чей-то школьный чемодан. — Вот и настала пора узнать, как ты обходишь защитные чары, — улыбнулся Тео, когда они минули подземелья. — Никак, — улыбнулась слизеринка. — Я не представляю опасности, и бояться мне нечего. — Но должны же быть какие-то охранные заклинания, которые фиксируют каждого, кто покидает и входит на территорию, — предположил Драко. — Не исключено, — сказала Леви, — что Снейп уже давно знает о моих вылазках. А если так, то у нас лучший декан. Ну, либо в следующем году ко мне придут с вопросами. — Стало быть, прощаемся… — Тео замер в нерешительности, но потом обнял Левенте первым. Они некоторое время обнимались, и Драко думал, как бы щеки не покраснели, ощутив себя, словно он поменялся с Теодором местами. — Ну а ты, — Леви подошла к Драко и взяла за руку, — мы увидимся, совсем скоро, — пообещала она. — Хочу устроить тебе сюрприз на день рождения. — Нам, — поправил Драко. — Да, — Леви широко улыбнулась. — Не скучай. Вот увидишь, это лето пройдет быстро и на этот раз приятно. Она глянула на Теодора, стоящего за спиной Драко. — Он позаботится о тебе. А ты позаботься о нем. — А кто позаботится о тебе? — послышался голос Тео из-за спины. — Мой мозг, — отпарировала Леви. — Тогда ты в надежных руках, — изрек Драко, и все трое дружно рассмеялись. Наобнимавшись вдоволь, Леви в последний раз окинула друзей взглядом, набросила на себя Дезиллюминационные чары и исчезла, забрав с собой невидимый чемодан. — Пойдем, налью тебе сливочного пива. Завтра утром отец прибудет, — Тео взял друга за плечо, и оба двинулись назад к подземельям, где в глубине замка, скрытые камнем, слизеринцы наконец-то праздновали свою победу.