Иллюзия выбора

Прошедшая битва оставила большой отпечаток на Леви. Негативный отпечаток. Как она сама объясняла, сильный поток разрушительной энергии прошел через ее тело, повредив сам проводник, и последствия были ожидаемы. Точно так же, как иногда трескаются волшебные палочки, если создавать с их помощью слишком мощное заклинание. Сперва Леви отсыпалась и проспала больше двадцати часов подряд, а когда проснулась, обнаружила половину своих волос белыми. Драко предложил их закрасить, на что Левенте с невеселой усмешкой сообщила, что теперь так останется насовсем и новые волосы будут отрастать такими же бесцветными. Первые дни оказались самыми тяжелыми: у Леви не было сил подняться с кровати и пройтись до двери. Драко помогал ей существовать это время, принимать ванну, кормил, ухаживал, расчесывал. Левенте чувствовала себя разбитой в таком состоянии и порой просто беззвучно плакала, прижавшись к другу. Она боялась насовсем остаться такой: беспомощной, неспособной сотворить элементарное волшебство. Боялась больше не смочь оказать какую-либо помощь друзьям и не успеть завершить все планы. На глаза гриффиндорцам она вовсе не показывалась и просила не говорить, что произошло с Теодором. Тело Тео так и осталось в соседней комнате, где его руку не отпускала Мейзи-Кин, поддерживая в нем жизнь. В день битвы, когда они вернулись, Левенте провела у его тела несколько часов, то засыпая без сил, то приходя в сознание, но не позволяла увести себя. Она ждала. После того, как зеленый луч поразил сердце Теодора, у Левенте было буквально несколько минут, чтобы оказать помощь. И чем больше времени уходило, тем меньше шансов на успех оставалось. Левенте сказала Драко, что, если Теодор мертв, то совсем скоро температура его тела упадет, начнется трупное окоченение и проявятся другие признаки биологической смерти. Тогда станет ясно, что уже ничего нельзя сделать. До этого, пока его тело оставалось теплым, Левенте не теряла надежду. Когда Драко спросил, откуда она все это знает, Левенте как-то странно рассмеялась и ответила, что этой ночью они с Тео сперва говорили об инферналах и клинической смерти, а затем рассуждали насчет того, как именно Убивающее заклятие отнимает жизнь. В конечном итоге они предположили, что действие этого заклинания вызывает искусственный сердечный приступ, сердце не выдерживает, и наступает смерть. Затем говорили о том, можно ли спасти пострадавшего, Теодор читал Леви о приемах непрямого массажа сердца, искусственном дыхании и адреналине, даже не подозревая, что наутро эти знания Леви применит для спасения его жизни. Драко поразился, что эти двое были наедине целую ночь и потратили ее на разговоры о сердечном приступе… Под утро, когда глаза закрывались от усталости, Леви тихо позвала Драко. Прошло уже достаточно времени, а тело друга и в самом деле оставалось теплым. Драко пытался нащупать пульс или зафиксировать дыхание, но Леви сказала, что это бесполезно. — Кома, — измученно констатировала она. — Искусственная кома. Мейзи-Кин поддерживает жизнь в его теле, обеспечивает циркуляцию крови и дыхание, но не больше. Сознание пока утеряно, и я не знаю, как все поправить. Леви вкратце рассказала самое основное, чтобы Драко мог понять, почему Тео не жив и не мертв. Мейзи-Кин еще некоторое время сможет удерживать Теодора здесь, а пока Левенте обещала найти способ помочь другу. Но сперва нужно было оправиться самой. Драко взял на себя некоторые заботы и первым делом наведался к Корвинусу. Леви попросила, чтобы он рассказал отцу Теодора правду. Так было правильно, да и Левенте не смогла бы пойти на обман. Драко исполнил ее просьбу. Много Корвинусу говорить не пришлось, он знал, что произошло в замке, и безмерно гордился сыном. Узнав, что все еще обратимо, он удивился, но допытываться не стал, попросил лишь обратиться за помощью при необходимости. Напоследок Драко передал слова Леви, что это убежище Корвинус может занимать сколько ему понадобится. После этого Драко умыкнул из поместья одну из тростей Люциуса, стащил волшебную палочку Поттера, а заодно разведал обстановку. В доме все было тихо, и намеков на скорое возвращение Темного Лорда пока не предвиделось. Больше ничего конкретного узнать не удалось. Леви старалась держаться, несмотря ни на что, зная, что еще не все потеряно. Она не отказывалась от еды и даже посмеялась, когда увидела себя в зеркале с тростью Люциуса в руках. Она не пыталась колдовать, зная, что пока рано. А еще Левенте постоянно было холодно, и она не могла согреться, хотя Драко поддерживал Согревающие чары в комнате. Она спала под тремя одеялами и все равно первое время дрожала от холода, оказавшись в кровати. Драко отчаянно надеялся, что это не конец. Не хотел думать, что Леви вот так просто угаснет. Все эти дни, ожидая поправки, Левенте читала. Точнее, не читала, а судорожно пыталась найти хоть что-то. Драко притащил в комнату все книги, которые были в доме, Левенте изучила каждую, но нигде не могла найти ответа на свои вопросы. Драко от и до прочел магловскую книгу о медицине, которую читал Леви Теодор, но там не писали, как вывести человека из комы. Логичным было посоветовать обратиться к магловским целителям, но Леви отказалась. — Маглы не способны лечить волшебников, — сказала она. — Состояние Теодора необычное, поддерживает его магия, а не препараты. Здесь поможет только чертово волшебство. Левенте плохо спала и часто просыпалась в слезах. Ей постоянно снился Теодор, их последние вечера вместе, его прикосновения… Просыпаясь, Леви пугалась темноты, тут-то Драко и спешил показать, что он рядом, что все это сон. И тогда Левенте вытирала слезы, утыкалась лицом между его лопаток и снова засыпала. Вот и сейчас она снова дернулась во сне и проснулась. — Драко? — раздался привычный настороженный шепот. — Я здесь, Левенте. Спи. Левенте перевернулась на бок, и Драко ощутил ее дыхание между своих лопаток. Кожа тут же покрылась мурашками. Некоторое время Леви просто безмолвно лежала. — Я не знаю, что делать, — вдруг прошептала она. — Без понятия, у кого просить помощи. Не представляю, кто может знать, как спасти Теодора. Драко повернулся и увидел, что Леви, похоже, не планирует пытаться снова уснуть. — Мне все время кажется, что я что-то упускаю, — она вглядывалась в пустоту и ничего не видела перед собой. — Какую-то деталь, которая может помочь… А скорее, даже не одну, а множество чертовых мелких, но таких важных деталей, которых так не хватает. Так же было и с Берсеркером. Я постоянно думаю, пытаюсь вспомнить, понять, но не могу, и все это просто не дает мне покоя. Драко не знал, как ей помочь. Что посоветовать. Даже просьба поспать казалась неуместной. Он только и мог что лежать и просто быть рядом. Через некоторое время Левенте наконец начала ходить, и Драко, немало обрадованный, поспешно спустился за завтраком. На полпути он остановился на лестнице, заслышав голоса. — Не сюда, Рональд, в эту кастрюлю, пожалуйста! В отсутствие Мейзи Грейнджер и Уизли делили между собой обязанности по дому. Как оказалось, Рональд владел неплохим запасом бытовых заклинаний, а Гермиона хорошо управлялась с едой. Когда Драко нашел их еще в Хогвартсе и предложил отправиться с ним повидаться с Поттером, гриффиндорцы пребывали в недоверии. — В убежище? — переспросил Уизли. — В убежище, — кивнул Драко. — Укрытие не помешает. — А условия? — поинтересовалась Грейнджер. — Не разводить грязь, не доставать Левенте с тупыми вопросами и не выходить из дома, — передал Драко слова Леви. И пускай она не уточняла, какие вопросы попадают под категорию «тупые» и почему именно нельзя выходить из дома, гриффиндорцы согласились, и с тех пор все жили в убежище Леви одной большой компанией. Комнату Драко заняла Гермиона, комнату Теодора отдали Поттеру и Уизли, причем пришлось сдвинуть мебель, чтобы уместить туда вторую кровать, а Драко перебрался к Левенте. Четвертая спальня была всегда закрыта для всех, кроме Леви, Драко и Шензи. Оказавшись на кухне, Малфой поздоровался и принялся набирать еды на завтрак. Гриффиндорцы почему-то притихли. — Э-э… — несмело начала Грейнджер, наблюдая за его действиями. Гриффиндорцы привыкли, что Драко не принимает помощь, и уже не пытались ее предложить. — Запасы подходят к концу и… — Да, я сбегаю, — отозвался Драко, наливая остатки апельсинового сока для Леви. Он был единственным, кто одновременно мог и был способен выйти из дома, поэтому за продуктами ходил всегда один. — Сразу после завтрака. Спасибо. Он развернулся, движением руки поднял тарелки в воздух и двинулся назад, к лестнице. — Кстати, вчерашняя баранина была просто супер, — через плечо оповестил Драко с улыбкой. — Очень вкусно. Рыжий залился румянцем. Видимо, ужин был его рук делом. Драко понимал, что гриффиндорцы чувствуют себя немного неловко, знал, что им все еще нужно время, и старался поддерживать радушную атмосферу в доме. Ради Леви. Ей приходилось непросто, и стычки были лишними. Надеялся, гриффиндорцы видели его старания и все понимали. В коридоре второго этажа дверь в спальню Теодора раскрылась, благо Драко притормозил левитирующую процессию тарелок. — Поттер, — поприветствовал он коротким кивком гриффиндорца, что показался из-за двери. — Малфой, — ответил ему Поттер и оглядывал завтрак, не спеша освободить путь. — Я чем-то могу помочь? — Драко вопросительно вскинул брови, потому что тот так и не пошевелился. — Ну… да, — неуверенно ответил Поттер. — Как она? — гриффиндорец кивнул на дверь спальни Леви. — В порядке. Лучше, — честно ответил Драко с надеждой, что теперь ему дадут пройти. — Что-то еще? Остынет же. На лице Поттера явно читалось, что он не считает остывший в доме, полном волшебников, завтрак проблемой, но ничего не сказал. — Я хочу поговорить с твоей подружкой, — внезапно выдал гриффиндорец, отчего Драко даже растерялся. — Что? — исступленно промолвил он. Малфой тряхнул головой, отправил тарелки по воздуху в комнату, убедился, что дверь закрылась, и повернулся к Поттеру. — Во-первых, Левенте мне не подружка. Она мой друг. — О… — как-то озадаченно произнес Поттер. — Я думал, вы… Драко вопросительно глядел на него. — Ну, — гриффиндорец явно ощутил себя неуютно под этим взглядом. — Мне это казалось логичным. Тем более, что вы одну спальню делите… В общем, не важно. — Мы с Левенте очень хорошие друзья, — подчеркнул Драко, повторяя точь-в-точь сказанную недавно Теодором фразу. — Я понял, — Поттер кивнул. — Тем не менее. Мне нужно с ней поговорить. Драко с добрых пять секунд неотрывно смотрел перед собой, не понимая, шутка это или нет. — Ты серьезно? — воскликнул Малфой. — Беседы с тобой — последнее, что сейчас нужно Леви. Она бы и парой фраз с тобой не перекинулась, если бы не было необходимости. Настоятельно рекомендую тебе держаться от нее подальше. — Расслабься, Малфой, — посоветовал Поттер. — Не ревнуй. Ты так взвился, как будто я сделаю ей что-то плохое, — зачем-то подметил гриффиндорец. — Это называется «забота», — прохладно отозвался Драко. — Не уверен, что тебе известно такое понятие. Ты здесь только потому, что такова плата за информацию. Стоит Леви узнать достаточно — можешь больше не рассчитывать на ее радушие. Если она с тобой все еще не поговорила сама — значит, не хочет. Драко резко развернулся и скрылся за дверью спальни друга. — Что-то случилось? — мгновенно отреагировала Леви. Она сидела на кровати в окружении левитирующих тарелок и ожидала его, так и не притронувшись к завтраку. Драко чувствовал лопатками дверь позади себя и не мог скрыть негодования. — Поттер… — негромко произнес он. — …доставал тебя? — догадалась Левенте. — Тебя, — поправил Драко. — Хочет немного твоего внимания. Вопреки ожиданиям, Леви рассмеялась. — Ну, может быть, что-то вспомнил. Ты чего так переживаешь? Думаешь, есть причины для беспокойства на этот счет? — Ну… — Драко задумался. — Наверное, нет. Как обычно, просто хочу позаботиться о тебе. — Лучше иди завтракать, — Левенте подвинулась и похлопала по кровати рядом с собой. — Остынет. Драко улыбнулся и двинулся вперед. Он с удовлетворением наблюдал, как Леви расправляется с завтраком, но самому в горло кусок не лез. Драко пытался понять, что именно его так разозлило в словах Поттера. Как сказала Леви, он мог просто что-то вспомнить, а из-за Драко Левенте рискует упустить нечто важное. Что бы это ни было, Малфой не мог мешать Леви. Она изо всех сил старалась, собирала информацию по крупицам, чтобы составить цельную картину. Тем не менее почему-то не хотелось оставлять ее с Поттером наедине. Драко заставил себя съесть что-то, лишь бы не вынуждать Леви волноваться за него. Он нехотя жевал овсянку с беконом, не подавая виду, что происходило внутри. Там было непонятно и почему-то неприятно. Ничего примечательного не произошло, но словно что-то поменялось. Драко смотрел в пространство и пытался понять, а в это время вспоминались слова Поттера и его озадаченное выражение лица, когда он узнал, что между Драко и Леви только дружба. Даже дубина Поттер считал их парой. От этого почему-то стало неприятно. С волной пробирающей прохлады Драко осознал, что, похоже, его чувства вызваны ничем иным как банальной ревностью. Левенте щелкнула пальцами, привлекая его внимание. — Ты будешь? Она указывала на последний оставшийся кусочек поджаренного бекона. — А?.. Нет. Левенте задержала на нем свой взгляд, но затем пожала плечами и продолжила трапезу. Драко наспех затолкал в себя оставшееся, собрал тарелки и направился вниз, благо кухня уже пустовала. Малфой еще некоторое время стоял, опершись о кухонную столешницу, чувствуя, как его настроение неумолимо портится. Голос Поттера все еще стоял в ушах. «Расслабься, Малфой. Не ревнуй». — Да что же это такое… После завтрака Драко намеревался выйти за продуктами, но настроение было настолько паршивое, что прогулке на свежем воздухе он предпочел сперва горячий душ, потому что так думалось гораздо лучше. Как только дверь ванной комнаты на втором этаже закрылась за слизеринцем, отворилась другая — дверь спальни Тео. Темноволосый гриффиндорец вышел в коридор и, проходя мимо комнаты Левенте, заметил, что дверь не заперта. Изнутри раздавались приглушенные звуки, и Поттер остановился, чтобы прислушаться. Понять, что происходило в комнате, было трудно, поэтому он решился и аккуратно толкнул дверь, чтобы щель стала больше. На Поттера тотчас повеяло теплом, словно температура в комнате была на градусов десять выше. В поле зрения то появлялся, то исчезал небольшой резиновый мячик, который, судя по звукам, кидали и ловили. Поттер придвинулся, чтобы увидеть слизеринку, сидящую на кровати спиной к большому полотнищу факультетского герба. Словно почувствовав его появление, Левенте повернула голову прямо к двери, обнаружив гостя, притаившегося за ней. Несколько мгновений Поттер расценивал, что ему делать, затем спросил: — Я могу войти? Левенте хмуро осмотрела гриффиндорца и ответила: — Учитывая, что ты видел, считай, что уже вошел. Гриффиндорец толкнул дверь и прошел в комнату. Левенте позабавило, как тот тактично старался не сильно смотреть по сторонам и делать вид, что внутреннее убранство его не интересует. Она услужливо предложила Поттеру присесть и выглядела так, словно ничего не произошло. Будто гриффиндорец не видел, как она из последних сил пыталась вернуть друга к жизни. Поттер в свою очередь напрочь проигнорировал стоящую у кровати трость и белую половину волос Леви. Так они и сидели, как ни в чем не бывало. — Малфой сказал, что тебе лучше, — непринужденно начал Поттер. — О да, это действительно так, — охотно согласилась Леви. — Драко не соврал. Слизеринка снова принялась безмятежно запускать резиновый мячик в противоположную стену и ловить его другой рукой, когда тот, отскочив, возвращался к кровати. Некоторое время Поттер безмолвно наблюдал за этим занятием, затем сказал: — Знаешь, на самом деле это очень трогательно. — Что именно? — уточнила Леви. — То, как ты пытаешься помирить меня с Роном и Гермионой, — ответил Поттер. — Наверное, стоит дать знать, что я ценю твои старания, но не думаю, что это сработает. — Почему же? — Ну… — Поттер запустил пальцы в густые темные волосы. Похоже, ему было непросто формулировать свои мысли. — Мы много времени провели порознь. С тех пор как… В общем, прошло уже достаточно, чтобы мы отдалились. — Так ты считаешь невозможным это исправить или не желаешь этого? — спросила Леви, по-прежнему уделяя больше внимания мячику, чем собеседнику. Поттер усмехнулся. — Гермиона и Рон очень сблизились, потеряв меня. Не могу сказать, что это печалит. Возможно, нам суждено разойтись именно сейчас. Рука Левенте дрогнула перед броском, и слизеринка засмеялась. — Суждено разойтись… — тихо повторила она. — Ну и глупости. — И уже громче добавила: — Знаешь, твои отношения с Грейнджер и Уизли — совершенно не мое дело. Они хотели увидеть тебя живым — я предоставила им такую возможность. Что будет потом, когда мы все разойдемся, — дело только твое. И их, разумеется. Так что я не стану говорить о том, что, если бы твои друзья были действительно дороги тебе, ты бы не говорил мне сейчас подобное. Резиновый мячик с очередным мягким стуком отскочил от стены и был пойман вратарской рукой. — Очевидно, у нас довольно разные взгляды на дружбу, — констатировал Поттер. — Впрочем, не считаю, что это плохо. И все же спасибо тебе. Приятно знать, что твои намерения действительно благие и Рон с Гермионой здесь не просто чтобы заполнить пустоту в доме, а я — не потому, что являюсь платой за информацию. Левенте задержалась перед очередным броском, затем рассмеялась пуще прежнего. С последней репликой ей показалось, что гриффиндорец играет с ней. — Мне нравится, что ты смеешься, — сказал Поттер и даже усмехнулся сам. — Завидная способность, учитывая, что с тобой произошло. Забавно, как в одном человеке могут сочетаться желание всем помочь, порой в ущерб себе, тотальная закрытость и жестокость. Мне помогают те, кого я ожидал видеть разве что в рядах Пожирателей. — Э-э… сюрприз, — апатично отозвалась Леви. Она не знала, какой реакции хочет добиться от нее гриффиндорец. — Да, действительно сюрприз. Ты отдала мне и Рону спальню лучшего друга, укрыла нас всех здесь и даже поинтересовалась, как я себя чувствую по поводу друзей. Думаю, правда, что из вежливости, тем не менее ты, по крайней мере, стараешься быть дружелюбной. И, судя по тому, что это у тебя получается, думаю, ты все-таки человек добрый. Ты даже в свою комнату меня пустила! — воскликнул Поттер. — Хотя Малфой дал ясно понять, что к тебе лучше даже не приближаться, и я рассчитывал, что ты как минимум пошлешь меня куда подальше. — Можешь спать на полу в коридоре, если тебе так будет комфортнее, — лишь ответила Левенте. Она не совсем понимала, к чему вся эта тирада. — И я делаю все это отнюдь не по доброте душевной, а из холодного расчета. Когда мы пришли за тобой, мне срочно была необходима информация, и тогда сработала поговорка «хочешь сделать хорошо — сделай сам». Твоим друзьям было слишком опасно появляться в поместье, чтобы спасти тебя, поэтому я взяла это на себя. Хотя… считай это искуплением, — прямо ответила Левенте, давно желая ответить Поттеру на этот вопрос. — Я должна была помочь тебе раньше. — Совесть замучила? — Поттер ухмыльнулся. — Заткнись, — посоветовала слизеринка. — И все равно это очень мило, — Поттер состроил улыбку. — Я, честно говоря, не думал, что ты здесь всем заправляешь, — продолжил гриффиндорец. — Все эти годы полагал, Малфой в вашей компании главный. Хотя, — подумав, добавил он, — кукловод дергает за ниточки, находясь позади, в тени. Ой, то есть… Я не это имел в виду, — торопливо поправил Поттер. — Я не вовсе не думаю, что ты — кукловод, а Малфой и Нотт — твои марионетки. — Я понимаю, — Левенте кивнула. — И все же, что ты всем этим хочешь сказать? — А если серьезно, почему ты это делаешь? Не в смысле помогаешь мне и Рону с Гермионой, а в принципе вот это все? Я думал, это я должен бороться против Волан-де-Морта, а не троица слизеринцев. — Можем поменяться, если хочешь, — живо откликнулась Леви. — А ты сам не думаешь, что с тебя хватит? Дамблдор возложил на тебя то, с чем ты явно не справлялся. А когда потерпел поражение — он перешел на твоих друзей. Поручил уничтожение крестражей им, не наделив толком никакой конкретной информацией. — И что? Ты сама знала не больше Гермионы. — О крестражах — да. Но существует множество того, что Грейнджер неизвестно. У меня есть свои мотивы, и я уже несколько лет активно их преследую. Крестражи — один из аспектов. На этом этапе наши пути пересеклись, и все здесь понимают, что у меня и Драко больше шансов завершить все это. — Ну, да. Это верно. Гриффиндорец выдержал паузу, словно расценивал, стоит ли на этом закончить диалог, и сказал: — Было приятно поболтать с тобой. Хотелось узнать, какой ты человек и как повернется наша беседа. Правда, Малфой почему-то оказался явно против, чтобы я говорил с тобой. Утверждал, что мне лучше не соваться, пока я не понадоблюсь тебе. И ошибся. — Он думал, что у тебя ко мне что-то важное, — слегка разочарованно ответила Леви. — А иначе ты бы меня не впустила? — Если бы Драко этого не хотел, то нет. — Даже так. — Я бы прислушалась к его переживаниям и не стала их игнорировать. — Видимо, вы очень хорошие друзья, — подметил Поттер. — Знаешь ли ты Малфоя настолько хорошо, чтобы предположить, что бы он сказал, если бы узнал об этом разговоре? — Когда бы узнал, — поправила Леви. — Разумеется, я достаточно хорошо знаю Драко. Он не обрадуется, но скажет то, что сочтет правильным. Что думает на самом деле — знает только Драко. Вот такой он. — Всем слизеринцам обязательно всегда все усложнять? — Всем гриффиндорцам обязательно все обобщать? — с улыбкой парировала Леви. — Но… Почему бы не говорить как есть, — произнес Поттер. — Не все так просто. — Тогда почему ты все еще говоришь со мной, зная, что это не понравится Малфою? Разве не логичнее позаботиться о чувствах друга и в самом деле послать меня? Левенте призадумалась. Это все походило на какую-то провокацию. Неужели гриффиндорец оказался прав, и она в самом деле слишком добра? Или просто пытается доказать, что слизеринцы — вовсе не бездушные и жестокие сволочи? — Ты хотел поговорить — я пошла тебе навстречу, ожидая услышать что-то стоящее, — ответила Леви. — Мне не сложно, тебе приятно. Но да, ты прав, тебе лучше не испытывать судьбу и убраться отсюда до прихода Драко. — Он отправился в ванную. — И ты воспользовался его отсутствием, чтобы попасть сюда? — предположила Левенте, наградив Поттера лукавым взглядом. — Отчасти. Обычно эта дверь всегда была закрытой. — Впредь буду тщательнее следить за этим, — отозвалась Леви. — Опять ты это делаешь, — сказал Поттер. — Делаю что? — Закрываешься. Вот мы вполне адекватно беседовали — и вдруг ты уходишь в защиту. — Считай, эта милая беседа была жестом вежливости, — сказала слизеринка. — Я предпочитаю оставаться с прежними друзьями, а не замещать их новыми, — она сделала отсылку к словам Поттера о Грейнджер и Уизли. — Тем более я бы не хотела, чтобы ты доставал Драко с просьбами дать поговорить со мной. — Я понял, — кивнул гриффиндорец, пропуская колкость. — Тебе не понравилось, что я заговорил о Малфое? А может, задушила совесть, и ты решила, что не стоило меня впускать? — Да нет, — сказала Левенте, — тебе не заставить меня испытывать уколы совести из-за того, что я говорила с тобой. Я ничего плохого не сделала, и Драко не станет кидаться на меня из-за этого разговора. — На тебя — не станет. А на меня чуть не набросился, стоило заговорить о тебе, — припомнил Поттер. — Приревновал так, словно я собирался запихать тебя в мешок и утащить. Несколько секунд Левенте отрешенно смотрела в пространство перед собой. — Тебе правда лучше уйти, — медленно сказала она. — Хорошо, — Поттер послушно встал и направился к выходу. — Классная комната. И еще раз спасибо. Надеюсь, Нотт поправится. Не беспокойся, я не говорил Рону и Гермионе о том, что видел, когда вы вернулись с битвы. И да, — он обернулся у самой двери и достал что-то из заднего кармана джинсов. — Я нашел это в его спальне, запала в щель между стеной и кроватью. Помнится, Малфой переносил для тебя все книги из его комнаты, подумал, это может тебе понадобиться. Поттер осмотрелся в поисках ближайшей горизонтальной поверхности и положил сверху небольшую тонкую книжонку. После этого вышел и плотно закрыл за собой дверь. Леви не верила, что он в самом деле вспомнил об этой вещи только сейчас. Казалось, Поттер припас это напоследок, на случай неудачного расклада или чтобы заставить не жалеть о том, что она его вообще пустила. В любом случае Левенте не думала об этом. Она просто сидела, не шевелясь, и смотрела в одну точку. До этого момента Леви хотела отправиться за продуктами вместе с Драко, ощущая себя достаточно окрепшей для прогулки на свежем воздухе. Теперь же она сомневалась, что стоит это делать. Что-то в словах Поттера заставило замереть и сидеть так, пока дверь снова не отворилась, явив полуобнаженного друга с полотенцем на плечах. Левенте рефлекторно поежилась и обхватила себя руками. — Оденься… — вырвалось у Леви, прежде чем она смогла бы это остановить. — Пожалуйста, — торопливо сказала она вдогонку. — Замерзнешь. — Шутишь? — удивился Драко. — Здесь же жарища. Это ты, наверное, снова замерзла. Он отвернулся к комоду и достал футболку для себя и теплую флисовую клетчатую рубашку для Леви, в которую она тотчас зарылась. — Я пойду с тобой, — попросилась слизеринка, наблюдая, как друг одевается. — Хочу пройтись. — Хорошо, — Драко улыбнулся, видя положительную динамику ее состояния. Увы, Леви не могла похвастаться такой беззаботностью. Пока шли сборы, она была молчаливой и задумчивой, а выйдя на улицу, стала и вовсе какой-то напряженной. — Слушай, — Левенте решила начать первой, — Поттер говорил со мной, пока ты был в ванной. — Все-таки добрался? — невесело заметил Драко, реагируя даже более спокойно, чем предполагала Леви. Она не думала, что друг будет таким, узнав, что гриффиндорец все-таки добился своего, еще и улучил для этого подходящий момент. — И как он? — Тактичен как метроном, — ответила Леви. — Еще один человек, который думает, что знает меня. — Он обижал тебя? — забеспокоился Драко. — Я бы это так не назвала, — Леви усмехнулась. — Наоборот, сказал, что я добрый человек. Иначе ничто бы не заставило меня держать его и компанию в своем убежище. Как думаешь, он прав, и я слишком размякла? — Не думаю, что слишком, — рассудил Драко. — Обстоятельства сложились так, что гриффиндорцы не только могут оказаться полезными, но и не помешают при этом. Не говорить же, что мы не будем вечно приглядывать за их тупыми бошками… — Думаю, они и сами это понимают. Они миновали пруд и вышли наверх, к дороге. Левенте двигалась вполне сносно, трость Люциуса оказалась очень кстати. Но Леви так и не отпустила Драко, хоть и намеревалась немного пройтись самостоятельно. — Еще он сказал, что я заполняю гриффиндорцами пустоту в доме, — вспомнила слизеринка. — Якобы мне настолько тяжело пережить утрату Тео, что я пригласила их в качестве домашних питомцев, лишь бы дома кто-то был… — Да только ты даже из комнаты не выходишь, — подметил Драко. — Ну и бред он тебе наговорил… — Он сказал еще кое-что, — таким серьезным тоном произнесла Леви, что Драко остановился. — Что же? — настороженно спросил он, заметив, что Левенте медлит. — Ну… Не то чтобы меня это беспокоило… То есть, конечно, меня это беспокоит, ведь это касается тебя, а ты мой друг, и я просто обязана поинтересоваться, — сбивчиво забормотала Леви, и Драко понял: что-то заставило ее забеспокоиться. — Леви, что сказал Поттер? — прямо спросил он. — Что ты не хотел, чтобы я говорила с ним, потому что ревнуешь, — на одном дыхании произнесла слизеринка, словно снимая пластырь резким рывком. Она специально не смотрела на реакцию друга, но та не заставила себя ждать: через несколько секунд он рассмеялся. Этот смех не был веселым. Он был… истерическим. Драко смеялся так, словно потерпел неудачу и высмеивал это. — И что, хочешь знать, оказался ли он прав? — вкрадчиво произнес он. — Я подумала, что должна сказать это, — признала Леви. — Просто чтобы знать, что все в порядке или не в порядке. Знаешь, Поттер спросил меня, могу ли я предвидеть твою реакцию, когда ты узнаешь, что я говорила с ним, и я ответила, что ты скажешь то, что сочтешь правильным, но что думаешь на самом деле, оставишь при себе. Просто потому что… не все так просто. Это гриффиндорцы бездумно говорят первое, что приходит на ум, а потом из-за этого и ссорятся. Мы с тобой всегда сначала подумаем о других, решим, что стоит сказать, а что нет, и только потом будем открывать рты. Даже Тео… — Леви осеклась, — он пусть и показывал всем своим видом, что о тебе думает, но никогда не говорил не подумав. Мы так берегли чувства друг друга, что попросту ставили себя на второе место. И поэтому… поэтому я хочу спросить тебя, Драко. Потому что хочу позаботиться о тебе. Драко выслушал ее, опустил голову… и улыбнулся. И снова эта улыбка была горькой, не выражающей ничего веселого. — Знаешь, Леви, поразительно иронично, что я битых полчаса пытался сперва признать свои чувства, затем понять их, а после дать всему этому какое-то подходящее оправдание и убедить себя, что это все порывы заботы и только. И я был готов смириться и сделать со своими чувствами то же самое, что и в предыдущий раз, оставить все это и сделать так, как будет лучше для тебя. А потом какой-то Поттер не смог сдержать рот закрытым, и вот ты спрашиваешь меня напрямую, и все летит насмарку… Так что… Нет, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ревновать к Поттеру. Моя реакция была всего лишь желанием оградить тебя от любого нежелательного внешнего воздействия. Но мысли и эмоции, которые пришли после, когда я снова посмотрел на тебя по-другому, когда остался наедине с собой и начал думать, что все это значит, дали ясно понять, что я снова влюблен. Но как бы ни противился мой разум и желание сделать так, как будет лучше для тебя, я не могу отвечать на твой прямой вопрос что-то другое. Теодору я всегда отвечал правду, какой бы она ни была, и сейчас поступаю с тобой точно так же. Это признание было непростым, и нем было столько всего! «Мне было непросто все это признать перед собой, но я это сделал». «Я уважаю тебя и не могу соврать, даже если бы это пошло на пользу». «Я сожалею, что все так выходит, но приложу все силы, чтобы это не отразилось на нашей дружбе». В этот раз сказать правду оказалось просто, пусть Драко отчасти и противился этому. После признания стало легче. Казалось, Левенте была готова услышать такой ответ, поскольку спрашивала со всей серьезностью. Драко в самом деле понял и признал свои чувства намного быстрее, чем в прошлый раз. И действительно не собирался ничего с этим всем делать. Левенте разомкнула губы, будто хотела что-то сказать, но сомкнула и просто кивнула. Стало понятно, почему Драко так спокойно отреагировал. Он в очередной раз сперва провел над собой работу, а затем, успокоившись, вернулся. Левенте уже некоторое время не держалась за Драко, и он протянул к ней руку. — Тебе не стоит ни о чем беспокоиться, — уже более расслабленно произнес он. — Ничего не случилось. Пойдем. Левенте медленно двинулась вперед, так и не взяв друга за руку. Он позволил ей справляться самой, давая возможность все обдумать. Леви не сказала ни слова, пока Драко расправлялся с покупками. Грейнджер составляла список, что значительно упрощало дело. — Держи, — Драко протянул Леви злаковый батончик. Левенте была настолько глубоко погружена в свои мысли, что не сразу поняла, что от нее хотят. Наверное, она бы даже не заметила, если бы друг вышел из магазина с крокодилом на поводке. — Спасибо, — она взяла угощение свободной от трости рукой. — О чем ты думаешь? — решился поинтересоваться Драко. — Если хочешь, можешь больше не оставаться в моей комнате, — подумав, предложила слизеринка. — Я могу спать у девочек, а еще можно выселить гриффиндорцев к чертям, и тогда… — Ты же этого не сделаешь, — Драко усмехнулся. — Но… Возможно, это все-таки неправильно, что ты остаешься у меня. Я все понимаю, ты действительно присматривал за мной первое время, но теперь в этом больше нет необходимости. Мы-то хорошие друзья, но, черт возьми, не настолько же! Почему-то мне в голову не пришло, что все это тесное пребывание рядом друг с другом может повлечь именно такую реакцию, а после тебе в принципе может быть сложно так близко находиться рядом со мной… Драко думал было возразить, но не стал. Он не знал, как будет лучше для Леви и для него. Казалось, в этой ситуации попросту нет правильного решения. — Я… я не знаю, — честно признался Драко. — Возможно, так и правда будет лучше. — Прости, — тихо произнесла Левенте. — Не знаю, что было у меня в голове и почему я позволила ситуации дойти до такого… Не думаю, что случилось нечто ужасное, если бы мы спали порознь… — Это пройдет, — с улыбкой пообещал Драко. — Я не хочу, чтобы ты переживала из-за этого. — Но ты мне дорог, и я не могу просто забить на твои чувства, — моментально возразила Леви. — Я должна… — Это не твоя вина, — попытался успокоить Малфой. — А мне кажется, что как раз-таки моя! Если бы я не была так непозволительно близко, возможно, этого бы не случилось. Драко умиленно улыбнулся, увидев, как ее беспокоят его переживания. — Это все неправильно, и мне жаль… — Все в порядке. Правда, — заверил слизеринец. — Не переживай. Я прошу тебя. Левенте опустила голову и ничего не ответила. Малфой обреченно вздохнул. В таком настроении они добрались до дома. Левенте отправилась наверх, а Драко двинулся на кухню раскладывать продукты. Немного подумав, он принялся доставать ингредиенты с твердым намерением испечь шоколадных кексов и надеждой обрести спасение в этом занятии. Левенте по возвращении к себе первым делом схватила книжку, что оставил утром Поттер. Она отставила трость и плюхнулась на кровать. «Все будет хорошо», — отчаянно надеялась слизеринка. Повалявшись так некоторое время, она наконец обратила свой осознанный взор на книгу. «Сказки барда Бидля», — гласила обложка, украшенная руническими символами. Уэйн не читал Левенте сказки в детстве. Обычно девочка сама подбирала себе литературу, и то чтиво оказывалось менее фантастического содержания. Девушка раскрыла книгу и погрузилась в текст. Пусть она и не придавала чтению слишком большого значения, эта книга была последней непрочитанной в доме. Книга содержала классические коротенькие магические сказки с милыми иллюстрациями к ним и хотя бы немного отвлекла Леви. Она прочитала первую историю, затем вторую, третью и дошла до четвертой. «Сказка о трех братьях» — писалось в заголовке. И чем дальше Леви читала, тем больше ее настораживало содержание этой сказки. Совершенно очевидно, она была более серьезной, чем предыдущие. Возможно, не слишком подходящей для детей. Левенте села на кровати и перечитала сказку еще раз. Что-то неприятно зашевелилось внутри. Слизеринка не стала читать дальше, отложила книгу и задумалась. В памяти всплыли слова Теодора: «Учти, Леви, никакая магия не способна вернуть умершего человека к жизни. В ее привычном понимании. Ни кровь единорога, ни Дары Смерти…» И хоть в сказке о трех братьях слова «Дары Смерти» ни разу не упоминались напрямую, Левенте подозревала, что это именно те самые Дары, о которых и говорил Тео. Слизеринка взяла книгу, подхватила трость Люциуса и вышла из комнаты. Малфой заслышал стук трости и вытянулся в струнку. — Драко, — позвала Леви, когда спустилась, и только тогда он обернулся, — у меня есть кое-что любопытное. Слизеринка остановилась посреди кухни и настороженно прищурилась. Она застала друга в самом разгаре готовки со всеми соответствующими атрибутами в виде фартука, формочек для выпечки и шоколадного мусса. — Да? — ничуть не смутившись, отозвался Драко, забавляясь ее смятением. — Поттер принес мне это, — Левенте помахала книгой. Драко помог ей взобраться на кухонный гарнитур и пока раскладывал тесто в формочки, Леви пересказала содержание сказки о трех братьях и трех дарах, которые им якобы преподнесла сама Смерть. — Ага, — Драко соскребал от стенок пиалы шоколадный мусс, — и что тебя так насторожило? — Тео говорил про эти Дары, — ответила Леви. — Впервые я услышала о них от него, но не успела спросить. И вот сейчас совершенно случайно встречаю это упоминание снова. Подумай, какова вероятность, что эти вещи — одно и то же? Драко задумчиво облизал ложку. — Если и так, то что? — Если они в самом деле существуют, получается, что есть некоторые артефакты, обладающие исключительными магическими свойствами наравне с философским камнем. Возможно, если отыскать их, то в сочетании… — Не думаю, что все это правда, — засомневался Драко. — Существование философского камня — это факт, а ты говоришь о каких-то абстрактных артефактах, о которых, мне кажется, известно мало. Иначе бы это было так же распространено, как и знание о камне. — Может быть, — согласилась Леви. — А может, и нет. Как же не хватает Теодора сейчас, было бы очень кстати, если бы он просто… Леви не договорила и опустила голову. Драко замер. — А вдруг, — тихо заговорила она, — Дары смогут вернуть Тео? Что, если это сработает? Малфой не знал, что на это ответить. Он был бы и сам рад верить, что есть штуки, способные просто так возвратить Теодора назад, но, с другой стороны, понимал, что Леви хватается за соломинку. Она постепенно теряет надежду, здравый смысл, логику и вскоре начнет уходить совсем не туда. — Как я тебе говорила, если есть хоть один способ помочь Тео, я должна его проверить, — припомнила Леви. — И, если Дары действительно существуют, должна попробовать. Драко растерялся от решительности на ее лице. Прежняя Леви возвращалась: неколебимая, настойчивая, целеустремленная. — Как я говорил раньше, я помогу тебе во всем, — ответил Драко Леви и отправил последнюю ложку шоколадного мусса в ее рот. Близилось время обеда, и Леви с Драко помогали друг другу накрывать на стол. Послышались шаги наверху, и Левенте не без труда устроилась обратно на кухонном гарнитуре. — О, ты уже здесь! — воскликнула Грейнджер, едва завидев Драко и накрытый к обеду стол. — А мы только хотели… О-о! — издала гриффиндорка обрадованный возглас, завидев Левенте за спиной Драко. — Здорово, что ты наконец спустилась! Как самочувствие? Леви слегка смутилась от такого обилия эмоций в свою сторону. Драко спрятал усмешку, завидев, как друг заводит бесцветную прядь за ухо. — Нормально, — буркнула она. — Садитесь, у нас тут еще и пироженки… Трое гриффиндорцев и Драко расселись вокруг стола, а Левенте осталась в стороне и в тени, чувствуя себя там явно более спокойно, избегая разглядывания. Сама при этом периодически посмеивалась, наблюдая забавную картину неловкого молчания. — Левенте, — начала Грейнджер, — у меня есть кое-что для тебя. Подумала, это может быть полезным. Отдам тебе после обеда. — Хорошо, — радушно отозвалась Леви. — У меня тоже для тебя кое-что есть. Она протянула книгу, которую Драко любезно передал гриффиндорке. — Ты что-нибудь слышала о Дарах Смерти? — Да, — кивнула Грейнджер и принялась рассматривать книгу. — Да это из сказки о трех братьях! — отозвался Уизли. — Мама читала мне эту историю, когда я был совсем маленьким. А что такое? Левенте довольно улыбнулась. Она была готова поспорить, что Поттер тоже читал книгу и понимает, о чем идет речь, но предпочитает молчать. В любом случае сейчас больше интересовало мнение Грейнджер и Уизли. — Мне любопытно, какова вероятность существования этих артефактов, — прямо ответила Леви. — Братья в самом деле существовали, — констатировала Грейнджер. — Есть теория, что Певереллы — первые существовавшие на земле волшебники, и все мы — так или иначе их потомки. Не знаю, насколько она правдива. Но когда я изучала воспоминания, которые предоставил Дамблдор в качестве помощи с крестражами, Марволо Мракс, дед Темного Лорда, утверждал, что он — потомок Певереллов. Предоставлял в доказательство тот самый перстень, про который я рассказывала раньше. На нем якобы был герб Певереллов. Не знаю, правда ли это, герб я не рассмотрела. Левенте и Поттер переглянулись. «Это то самое кольцо!» — думала Леви. Поттер рассказывал, что Беллатрикс и Пожиратели были очень заняты поисками какого-то перстня. Поставив в уме галочку, Левенте слушала дальше. — Насчет артефактов, — продолжала Гермиона, — не встречала подтверждения существования подобных вещей, хоть упоминания о всемогущей волшебной палочке, камне, воскрешающем мертвых, и… Взгляд Грейнджер расфокусировался, словно тело потеряло связь с мозгом. — И о мантии-невидимке, под которой можно укрыться от самой Смерти, — закончил Поттер, нарушая молчание. Рональд в недоумении посмотрел на друга, затем перевел взгляд на окаменевшую Гермиону и выдал: — Ну не-е-ет. Вы же не хотите сказать, что… Сам Поттер смотрел прямым взглядом на Леви, а она отвечала ему тем же. Снова показалось, что гриффиндорец с ней играет, провоцирует, выжидает, медлит, чтобы вот так выдать самую важную информацию. А все для того, чтобы просто посмотреть, как она себя поведет и что сделает. На это Леви не реагировала совершенно никак, уделяя больше внимания обеду, чем Поттеру и его заявлению. — Гарри! — воскликнула Грейнджер. — Думаешь, что твоя мантия — Дар Смерти? — Я этого не говорил, — ответил тот. «Но явно хотел, чтобы все об этом задумались», — про себя усмехнулся Драко. Он еще с первого курса помнил, что у Поттера была некая мантия-невидимка, поэтому просто притих и заинтересованно слушал. — А ведь мне даже в голову не приходило ничего такого! — ошарашенно произнесла гриффиндорка. — Какого такого? — нахмурился Уизли. — Мантия Гарри досталась ему от отца, пусть и передал ее профессор Дамблдор, — говорила Гермиона. — Значит, она функционирует уже десятка два лет, если не больше. — И что? — Обычно мантии-невидимки оснащены заклинаниями типа Дезиллюминационных чар, а всякие чары имеют свойство рассеиваться, если их не обновлять, — объяснила Левенте. — А мантии, в зависимости от качества наложенных чар, рано или поздно теряют свои свойства и приходят в негодность. И если Поттер ничего со своей мантией не делал, а она до сих пор работает — речь идет либо о первоклассном магическом мастерстве мистера Поттера-старшего, либо… Левенте завершила реплику многозначительным молчанием. Все в кухне погрузились в задумчивость. — Ладно, и что теперь? — первым нарушил тишину Рональд. — Да, впрочем, ничего, — ответила Леви. Покончив с едой, она соскочила с гарнитура и принялась по-магловски, вручную мыть тарелку. Затем захватила со стола кексик, сунула книгу подмышку и, опираясь на трость, направилась к выходу. — Погоди! — остановила ее гриффиндорка, вскакивая на ноги. — Пожалуйста, возьми. Это для тебя. Она вложила какой-то листок в руку слизеринки. — Что это? — та нахмурилась, обнаружив на пергаменте совершенно незнакомые слова. — Витамины, — пояснила Грейнджер. — Магловские лекарства. Думаю, они помогут тебе. Левенте улыбнулась и вернула листок Гермионе. — Спасибо, но мне не поможет уже ничего. С этими словами она развернулась и поковыляла к себе. Грейнджер хотела что-то сказать, но передумала. — Спасибо, я посмотрю, — Драко взял листок себе под благодарным взглядом гриффиндорки. Оказавшись наверху, Левенте наконец дала волю эмоциями. Сердце забилось сильнее от того, что она услышала о Дарах. Один из Даров может действительно быть именно этой самой мантией-невидимкой Поттера. Разумеется, нет смысла спрашивать, прятался ли гриффиндорец под ней от смерти, чтобы проверить, да и говорить об артефакте с ним не хотелось. Он словно провоцировал Левенте и теперь будет ждать, когда же она приползет просить хотя бы одним глазком взглянуть на мантию. И конечно, Леви не нравилось это преимущество. Поэтому она решила идти другим путем и направилась в кладовую в конце коридора второго этажа. Там, среди швабр, коробок и прочей хозяйственной утвари нашел пристанище портрет Альбуса Дамблдора. Левенте уселась на одну из коробок, заправила белую прядь за ухо и укусила шоколадный кекс, который, между прочим, получился отменным. — Профессор, — позвала Леви. — Мне нужно поговорить с вами. Дамблдор не стал выпендриваться и явился в своей раме. — Чем могу быть полезен? — устало проговорило изображение старого волшебника. — Расскажите, что вы знаете о Дарах Смерти. Перед ответом Дамблдор некоторое время вглядывался в лицо своей бывшей ученицы, будто пытался что-то отыскать. Он не стал говорить нечто банальное вроде «а что именно вас интересует?», а лишь тускло произнес: — Все, кто пытался завладеть Дарами, стали несчастными. — Значит, они существуют? — Мне не нравится, что это вас интересует, мисс Фаррелл. — Да не хочу я повелевать смертью, — отмахнулась Леви. — Я хочу спасти друга. — Игры со смертью никогда ни к чему хорошему не приводили, — все тем же глухим тоном произнес Дамблдор. — Люди сходили с ума, ломали жизни, теряли все, а ради чего? — Ради того, чтобы вытащить Теодора оттуда, где он сейчас находится! — воскликнула Леви. Директор покачал головой с портрета. — Почему вы считаете, что можете решать, кому умереть, а кому воскреснуть, мисс Фаррелл? — Тео не мертв, — твердо возразила Леви. — Мне всего лишь нужно… — Вы и сами не знаете, что вам нужно для достижения своей цели, — проницательно подметил директор. — Будь у вас Дары, вы не имеете и малейшего понятия, что с ними делать. — Верно, — Левенте невесело усмехнулась. — Начнем с того, что я вовсе не была уверена, что у меня получится не потерять друга. Но это сработало, и пока еще есть шанс его спасти… — А если ваш друг не хотел бы быть спасенным? — вдруг спросил Дамблдор. — С чего вы взяли, что Теодор желает вернуться? Левенте оторопела от такого вопроса и исчерпывающе ответила: — Что ж, если по возвращении окажется, что Тео этого не хотел, я убью его, чтобы вернуть назад. На лице старого волшебника после этих слов промелькнула нечитаемая эмоция. — В таком случае вам уже не помочь. — Вы ошибаетесь, — холодно проговорила Леви. — Вы очень ошибаетесь и в своих словах, и в суждениях. Вам кажется, что я жестока, но вы упускаете суть. А она состоит в том, что, если Теодору будет лучше там, чем здесь, то я скорее выполню его желание, чем буду удерживать рядом с собой, руководствуясь своими эгоистичными побуждениями. Вы слышите в моих словах лишь то, что хотите слышать. Но вы ошибаетесь. Я не такая, как Волан-де-Морт. И мне вовсе не нужна помощь. Найду Дары и сама как-нибудь разберусь, что с ними дальше делать. Это было очевидно, что вы не расскажете мне, где искать, точно как не ответили прямо, существуют они или нет. Что вы, что Фламель, чертовы старики, имеете довольно паршивую манеру говорить загадками, но я понемногу привыкла и начала понимать и улавливать суть из ваших жидких речей. Дамблдор пропустил это мимо ушей. — Мне очень жаль, — произнес он. — Я потратил многие годы, пытаясь отыскать их, но они не сделали меня счастливым. Такая же участь постигла и Тома Реддла. И я говорю все это сейчас лишь для того, чтобы вы поняли: Дары Смерти сделают несчастной и вас. Я тоже не хотел быть повелителем Смерти, и у меня были иные цели, но взгляните, как все это закончилось. Левенте усмехнулась. — А вы на меня взгляните, — она кивнула на трость. — Куда уж хуже. — Не тратьте время и силы зря, — не унимался Дамблдор. — Дары Смерти не помогут вам вернуть друга к жизни. У вас уже сейчас есть то, что поможет. — В самом деле? — Левенте недоверчиво взглянула на портрет. — Да, — ответил директор, и его усы впервые дернулись в каком-то подобии улыбки. — Вы можете мне не верить, но потом сами поймете, что я прав. — И чем же таким я могу помочь Теодору? — Любовь, мисс Фаррелл, — просто ответил старый волшебник. — Любовь. — Ага, — она недовольно нахмурилась. — И что же мне делать? Прийти к Тео и любить его, пока он не оживет?.. Ее тон и нарочито дурацкие вопросы говорили сами за себя. — Я не надеялся, что вы сразу меня поймете… — Ну, я понимаю, о чем вы говорите. Мы там чуть ранее пришли к выводу, что именно из-за любви Поттер до сих пор остался жив. Иных вариантов я не вижу. Но, насколько я знаю, мать Поттера отдала себя в жертву, а это — сильнейшая защита, которую можно подарить волшебнику. К сожалению, у меня не было возможности сделать то же для Теодора. Потому я, пожалуй, все же понадеюсь на Дары. Дамблдор сказал прямо, что это не сработает, но Леви уже поняла, что сказанное напрямую лучше не принимать во внимание, а сказанное в обход — анализировать троекратно. Не хоти Дамблдор в самом деле, чтобы она искала Дары, — сказал бы это как-то поизящнее. — Как знаете, — Дамблдор развел руками. — В свой ближайший поход в Хогвартс я верну ваш портрет на место, — пообещала Леви. — Думаю, здесь он больше не нужен, да и вам явно не по душе такое местонахождение. Она схватилась за трость и предоставила директору с грустью наблюдать свой уход. Драко ждал ее в комнате, сидя на том самом месте, где утром был Поттер. — Что будешь делать? — поинтересовался он. — Думать, — просто ответила Леви, избавилась от трости и устроилась с ногами на кровати. — Как обычно, думать обо всем и пытаться понять. Узнать, кто вместо Беллатрикс будет помогать Волан-де-Морту с крестражами. Кому он раскрыл эти сведения. Что это за чертов перстень и кто такой этот проклятый Имбирь. А вообще хорошо бы попасть в Хогвартс. Я не могу долго сидеть и ждать, пока озарение свалится на меня свыше. Если я не додумалась до чего-то сразу, нужно двигаться, пока на что-то не наткнусь. На какую-нибудь зацепку… Так что в Хогвартс. Хочу избавиться от меча Гриффиндора, он мне к черту не сдался. А заодно вернуть портрет Дамблдора. Не думаю, что он здесь еще хоть кому-то нужен. Я поговорила с ним и получила подтверждение существования Даров. Как и Грин-де-Вальд, Дамблдор тоже пытался их отыскать, и, если я правильно поняла, нашел как минимум два. Что ты улыбаешься? — перебила себя же Леви, заметив усмешку на лице Драко. — Мне нравится, что ты снова увлечена чем-то, — прямо ответил слизеринец, не скрывая улыбки. — Лучше видеть тебя воодушевленной по поводу очередной смертельно опасной или просто неизвестно-где-искать дряни. — Так вот, что ты на самом деле думаешь, — Левенте ухмыльнулась. — Очередная неизвестно-где-искать дрянь? — А так ли важно, что я думаю про Дары? — парировал Драко. — Ты в последнее время слишком часто оказываешься права. Рассказывай, что у тебя есть. — Ну, Дамблдор и Грин-де-Вальд же были друзьями, так? — продолжала Левенте. — Возможно, они увлеклись Дарами вместе, в одно время. Вероятно, позже Дамблдор понял, насколько пагубное влияние оказывают эти артефакты, поскольку именно это он и хотел донести до меня. Пытался отговорить от поиска и убедить бросить эту затею. Неубедительно. Гораздо важнее то, чего Дамблдор не сказал или недоговорил. Если мантию-невидимку Поттеру передал именно он, то наверняка вдоволь изучил артефакт и пришел к тому же выводу, что и Грейнджер. Также он упомянул, что и Волан-де-Морт интересовался Дарами, но, разумеется, не сказал, какими именно и получилось ли у него. А хотя… Стоп. Кажется, у него как раз-таки получилось, — Леви сощурилась, что-то вспоминая. — Если я не ошибаюсь, Волан-де-Морт использует волшебную палочку, принадлежащую Дамблдору. Хотя едва ли здесь можно ошибиться, такой агрегат ни с чем не спутать Я еще с первого курса думала, что директорская волшебная палочка похожа на игрушку из магазина для взрослых, — слизеринка хохотнула. — В общем, делаю ставку на то, что Дамблдор сумел отыскать Бузинную палочку, которую после его смерти присвоил себе Реддл. Но также Грейнджер сказала, что тот состоял в родстве с Певереллами, и, если Бузинная палочка показалась Реддлу наиболее привлекательной из всех из-за своих свойств, это не значит, что ему, как и Поттеру, по наследству не мог достаться еще и камень. — Кольцо, — припомнил Драко. — Помнишь, Грейнджер рассказывала о кольце? Марволо Мракс до самой смерти хранил семейную реликвию — перстень, якобы принадлежащий самому Салазару Слизерину. Вместе с этим хранился и медальон, и оба предмета Реддл стащил. Поттер тоже упоминал некий перстень. — Я тоже подумала, что это может быть один и тот же предмет, — Леви кивнула. — Но мы полагали, что кольцо — крестраж, а не Дар, — возразила Леви. — С другой стороны, два крестража в одном месте… Возможно, медальон превратился в крестраж, а кольцо как раз-таки и было инкрустировано Воскрешающим камнем… Тогда это еще больше упрощает дело. Камень уже был у Волан-де-Морта, Бузинную палочку он отыскал самостоятельно, осталось все это проверить и убедиться. Зато непонятно, на кой черт Беллатрикс и Пожирателям понадобилось этот перстень искать. — А что с крестражами? — спросил Драко. — По-прежнему ничего, — ответила Леви. — Все это — одинаково непонятно-где-искать штуки, что Дары, что крестражи. Я начну с Хогвартса, заодно захвачу новой литературы почитать, а там посмотрим. А сейчас с твоего позволения я немного вздремну… Меня очень утомляют эти ни к чему не приводящие размышления. — Я переночую на диване в гостиной, — оповестил Драко, поднимаясь на ноги. — Если вдруг приснится кошмар — будешь знать, где меня найти. — Спасибо, — Левенте сладко зевнула и потянулась. — Кексы просто прелесть. Улыбнувшись, слизеринец вышел. В эту ночь он долго не мог уснуть. Драко привык к жаре, царившей в комнате Леви, и в гостиной было слишком холодно. Он хорошенько завернулся в одеяло, и все равно не хватало того тепла, которое давала Леви, когда спала рядом. В то время Драко вовсе не думал, что это неправильно. Он оставил эти мысли, понимая, что самое главное — позаботиться о друге. Поэтому он был рядом. Был так близко. Казалось, и Леви только сейчас в полной мере осознала произошедшее. И, как виделось Драко, отчасти сожалела о том, что не держала его на необходимой дистанции. Вероятнее всего, чувствовала себя виноватой перед Теодором. Что бы ощутил сам Драко на его месте, если бы узнал о чем-то подобном? Он не знал. Слишком сложно понять. А затем ему кое-как удалось заснуть. И лучше бы он оставался бодрствующим. Во сне к нему пришел Теодор и стал успокаивать. Говорил, что это нормально, что он его хорошо понимает. Заверил, что чувства вернулись именно потому, что Драко подавил их в первый раз, а не дал выход. После чего появилась Леви и на этот раз не просила Драко одеться, а совсем наоборот. Малфой проснулся от холодного дуновения воздуха: это Шензи неслышно спустилась на кухню отведать сырого стейка. Едва Драко снова заснул, сон возобновился, и это были настоящие кошмары: красочные и подробные, в которых Тео и Левенте сперва уговаривали, а потом всяческими способами склоняли Драко дать волю эмоциям. Кончилось все это тем, что друзья забили на него и предались страсти прямо на его глазах… — Ой, — послышался чей-то шепот, отчего Драко тотчас проснулся. — Извини, я не знал, что ты здесь спишь… Уизли намеревался испить водички, пока не наткнулся на диван со спящим Драко. — Ничего страшного, — отозвался слизеринец. — Не скажу, что я недоволен. Оставляя рыжего одного, Драко неслышно двинулся наверх, но пошел в комнату Мейзи-Кин и Шензи. Здесь было теплее, а по комнате летали крошечные частички света. Шензи тут не было, возможно, принимала холодную ванну, а Мейзи-Кин пребывала в спячке, сидя у стены в ногах друга. Она не просыпалась, с тех пор как Тео поместили сюда. Головной пузырь исправно работал, закачивая и выкачивая кислород из легких Теодора. Драко регулярно обновлял все необходимые чары. — Ну как ты, дружище? — Малфой присел в изголовье кровати и обхватил колени руками. — Похоже, Левенте зацепилась за какой-то способ помочь тебе. Снова какие-то черт дери какие магические артефакты, которые хрен пойми где искать. В общем, все как она любит, ничего нового, — Драко усмехнулся. — Даже не представляю, сколько времени уйдет на это. С твоей помощью, конечно, вышло бы гораздо быстрее. И совсем быстро, если бы ты вернулся, например, завтра. Но если нет — я верю, что у Леви получится. Она умница, такая молодец. Знаешь, Тео, мне тоже очень не хватает тебя. Тебе нужно вернуться, чтобы все стало на свои места. Без тебя между нами снова непорядок. Так быть не должно. Я не могу занять твое место. Сколько бы ты ни отсутствовал, я не сделаю этого. Поэтому, пожалуйста, вернись, я прошу тебя, Тео. Вернись, чтобы я снова был от нее дальше, чем ты. Возможно, Драко говорил что-то еще, но не понимал, во сне или наяву. А когда проснулся, обнаружил на пороге обеспокоенную Леви с мокрыми волосами. — Не знала, что ты здесь, — сказала она. — Искала тебя. — На улице и под дождем? — Сейчас декабрь, — Леви хихикнула. — Нет, я была в душе после прогулки. Взяла с собой Шензи, — пояснила она, чтобы Драко не беспокоился. — А ты чего здесь? — Внизу кошмары снились, — простонал Драко. — Ужасные, мерзкие кошмары в отвратительных подробностях… — Спускайся, я разогрею для тебя завтрак, — вместо расспросов предложила Леви. Слава Мерлину, она не стала спрашивать. За завтраком Драко намеренно уделял повышенное внимание еде. Ночные кошмары все еще были свежи в памяти, и он попросту боялся взглянуть на Леви. Драко бросил короткий взгляд ей за спину и обнаружил Грейнджер, замершую неподалеку. — Приятного аппетита, — опомнилась она и несмело ступила на кухню. — Угу, — отозвалась Леви, а Драко отсалютовал стаканом сока, чтобы не говорить с полным ртом. Гриффиндорка остановилась в проеме и явно что-то хотела. Драко вопросительно посмотрел на нее. — Слушай, эм-м… — неуверенно начала она. — Левенте, я хотела спросить, как ты сегодня. — Нормально, — все так же апатично буркнула Леви, сидя к ней спиной. Грейнджер такого ответа было явно недостаточно. — Я понимаю, это видно, но все же я хотела… — Лучше говори прямо, — посоветовал Драко. Гермиона набрала носом воздуха и произнесла: — Я хотела узнать, обращалась ли ты к каким-то специалистам. Драко заметил, что вилка замерла в руках Леви. Слизеринка явно думала, каким из ответов угостить Грейнджер. — Ну… — протянула она, — можно и так сказать. — И что они ответили? Левенте отложила приборы и повернулась к гриффиндорке. Та напряглась, словно боялась, что сделала что-то плохое. Такая реакция позабавила Драко. — Прогнозы неутешительные, — ответила Левенте. — О… — Грейнджер в одночасье погрустнела. — А можно что-то сделать? Тебе же выписали лекарства? Леви улыбнулась. — Очень трогательно, что ты беспокоишься за меня, — произнесла она. — Уверяю, больше ты сделать ничего не можешь. — Не только я! — возразила гриффиндорка. — Рон беспокоится и Гарри тоже… — Вот уж сомневаюсь. — Нет, правда! — она обернулась к лестнице и повысила голос. — Правда же, Рональд? — Правда, — ответили с лестницы. Вероятно, Уизли с самого начала был там в качестве моральной поддержки в нелегком разговоре и теперь решился присоединиться к подруге. Левенте с сомнением смотрела на двоих гриффиндорцев. — И что же вы хотите от меня? — Ну, Гермиона хотела показать тебя целителям, — ответил Рональд. — Она решила, что ты не была у лекарей. Но, раз уж ты говоришь, что общалась со специалистами… — Уверяю вас, сам Фламель сказал, что мне крышка, — Леви лучезарно улыбнулась и быстро продолжила, прерывая последующие вопросы: — Не стоит беспокоиться. У вас, кроме меня, полно забот. У тебя, Рональд, уж точно, учитывая… Она резко оборвала себя на полуслове, и оба гриффиндорца одновременно оторопели. — Леви? — настороженно окликнул Драко. — Что случилось? Левенте не слышала его. Ее стеклянный взор был прикован к вазочке с имбирным печеньем. Имбирь. Леви моргнула, и ее взгляд сфокусировался на лице Уизли. — Где твоя сестра, Рональд?