***
Где-то почти в самом центре Лондона, в гостинице «Четыре сезона», что возле Тринити сквер Гарденс, молодой наследник династии оружейников Скайлар Грей Ремингтон внимательно читал свиток пергамента, устроившись на мягкой кровати. «Левенте! — гласил свиток. — Пока прошло слишком мало времени, чтобы я до конца все осознал и привык, но я бесконечно благодарен тебе за спасение! Ты помогла мне вновь обрести путь, когда я блуждал в темноте, рискуя упасть в пропасть. Все мое теперь твое, пожалуйста, прими это как благодарность. Но помни, что есть и обратная сторона того, что я получил и передаю теперь тебе. Я уверен, что ты справишься гораздо лучше, чем смог бы я. Поверь, я абсолютно не жалею отдавать это тебе. Ты освободила меня. Надеюсь, у меня получится помочь тебе освободить и себя. Оставляю со свитком все необходимое. Здесь документы, все ключи, карты, волшебная палочка. Я добавил пометки. В другом свитке более подробная информация обо мне и все, что может помочь. Тебе повезло, у меня больше не осталось близких людей, которые смогли бы заметить разницу. Так что тебе будет проще. Может быть, спишемся, когда пройдет немного времени и мы привыкнем? Я был бы не против. Не знаю, где ты останешься, в Лондоне или вернешься в Америку, в любом случае можешь написать мне и спросить что угодно, если понадобится. Или если захочешь. Твой адрес я знаю, возможно, вскоре пришлю сову, поделюсь, как мне здесь. А ты, если захочешь, отвечай. Надеюсь, когда-нибудь снова встретимся. Интересно взглянуть, что со мной станет. Пожалуйста, не налегай на бургеры, мне не идут полные щеки». Скайлар усмехнулся, покопался в большом бумажном конверте, достал оттуда туго скрученный свиток и принялся читать.59. Иллюзия выбора: выбор
13 августа 2023 г. в 15:00
Левенте вернулась домой поздно и сразу же устало рухнула на кровать. Но вдруг вскочила, чуть не забыв отправить Скайлару сову.
И только потом, с чувством выполненного долга, слизеринка разделась и предалась сну.
Но спалось крайне паршиво.
Во сне к ней пришел Фламель.
Алхимик предстал в образе старика, каким показался во времена Турнира Трех Волшебников.
Он был стар и немощен, умолял Леви покинуть его дом и не понимал, что ей от него нужно.
И Леви наступала на него с ножом, слыша в ответ лишь: «Зачем? Зачем?»
Фламель пятился, пока не ударился спиной в высокий книжный шкаф, отчего моментально рассыпался прахом у ног Левенте.
Бесконечные книжные шкафы вдруг исчезли, и Леви оказалась на мосту, где часами ранее встретила наследника Ремингтонов.
— Скайлар! — кричала Леви, помчавшись на мост в его поисках. — Где ты?
Одинаковые колонны тянулись далеко вперед и все никак не заканчивались.
— Скайлар! — заорала Левенте, останавливаясь.
— Стой! — наконец ответили ей. — Я спрыгну!
Она обернулась, завидев силуэт в белой рубашке.
И прежде чем Леви смогла бы что-то сделать, Ремингтон оттолкнулся руками от парапета и позволил себе упасть спиной в пустоту.
— Нет! — выкрикнула Левенте, но было уже поздно.
Она не успела бы даже применить замедляющее заклинание.
Слизеринка рывком бросилась к парапету, чтобы посмотреть вниз, но высота была слишком большой, чтобы оставить хоть шанс.
— Нет… — сорвалось у Леви. — Что же ты… Шензи! Шензи!!!
Инферия не пришла на зов, поэтому Леви, недолго думая, бросилась в воду следом за Скайларом.
В холодной черной воде она нащупала руку и с силой вынырнула.
Ремингтон был без сознания, и пришлось с усилием тащить его на берег, измазываясь в грязи.
Левенте выхватила волшебную палочку и сходу приказала:
— Оживи!
Заклинание не возымело никакого эффекта, поэтому слизеринка наклонилась над Ремингтоном, чтобы послушать дыхание.
— Давай же! — со злостью воскликнула она и принялась реанимировать его вручную, как когда-то пыталась спасти Тео. — Очнись!
Но это был вовсе не Скайлар. Теперь на земле лежал Теодор.
— О нет… — выдохнула Левенте, чувствуя, как все внутри похолодело. — Нет, Тео!
Она проснулась, рывком поднявшись на кровати. Холодный пот пропитал пижаму, отчего по коже пробежали мурашки.
— Это всего лишь сон…
Леви приложила руку ко влажному лбу и рухнула обратно на постель.
Немного полежала, приходя в себя, и остаток утра провела за подготовкой.
Драко не поторапливал и терпеливо ждал, когда она закончит.
Леви дольше собиралась с духом, нежели тратила время на прическу или подбор наряда.
Оделась она просто: голубые джинсы и теплый свитер. Решила, что облачаться в школьную форму уже будет неуместно.
Некоторое время ушло на рассматривание себя в зеркале.
С темными волосами было вновь непривычно видеть себя, но Леви радовал такой вид.
Она приколола напоследок брошь в виде змеи — решила, что Драко это понравится, — и покинула комнату.
Внизу ожидал Теодор, а Малфоя здесь не было.
— А где Драко? — первым делом поинтересовалась Леви. — Устал ждать, пока я соберусь, и ушел спать?
— Он сейчас подойдет, — заверил Тео и добавил, улыбнувшись: — Чудесно выглядишь. Вижу, ты покрасилась. Выглядит очень натурально. Как и было.
— Спасибо, — Левенте смущенно опустила взгляд, лишь бы друг ничего не заподозрил. — Завтра грядет и твой день, — она оживилась и одарила теплой улыбкой друга, — а сегодня придется потерпеть мое отсутствие. К слову, я одолжила твою сову, надеюсь, ты не против.
— Ну, считай, полдня ты уже отсутствовала, — Тео глянул на часы и усмехнулся. — Смотри как бы Драко не посчитал, что ты его обобрала.
Леви показалось, что парень хотел добавить что-то, но помедлил.
— Вообще-то я хотел кое-что сказать, — уже серьезнее произнес Теодор, и Леви внимательно посмотрела на него. — Это насчет Драко и тебя. У меня будет к тебе одна просьба, и я очень хочу, чтобы ты ее выполнила.
— М-м?
— Я знаю, Драко никогда этого не попросит и сам не сделает, поэтому прошу я. Пожалуйста, Леви, поцелуй его.
Заслышав это, Левенте удивленно распахнула глаза.
— Прости?
— Да, Леви, — Тео кивнул, завидев ее недоумение. — Поцелуй Драко.
— Почему ты просишь меня об этом? Почему считаешь, что мне нужно это сделать?
— Это нужно вам обоим, — ответил Тео. — Да, между вами вовсе не такие отношения, в которых уместны поцелуи. Но также я знаю, что Драко заслуживает этот поцелуй. То, что между вами, — намного больше, чем просто дружеская любовь. Это все между нами троими, Леви. Я уверен, ты хорошо понимаешь, о чем я.
Некоторое время Левенте молчала, глядя на друга, словно не верила до конца, что он это сказал.
Но Тео отвечал ей твердым, лишенным сомнений взглядом, и она кивнула.
— Ты уверен? — уточнила она.
— Я считаю это обязательным, — закивал Теодор. — Думаю, будет неправильно уйти без прощания.
— Хорошо, — слизеринка нервно закусила губу и согласилась. — Если ты этого хочешь и уверен, то… Думаешь, ему не станет хуже?
— Левенте, — мягко начал Теодор. — Мы с Драко оба прекрасно понимаем, что ни у кого из нас больше ничего не будет с тобой. Так что с этого момента я и он в равных условиях. Потому что мы теряем человека, который нам одинаково дорог и которого мы любим один не меньше другого. Поэтому я настаиваю и хочу, чтобы тебя ничто не останавливало. Ничто, — подчеркнул Тео.
— Хорошо, — уже более уверенно произнесла Левенте. — Драко знает?
— Мы многое обсуждали, — прозрачно ответил Теодор. — В том числе и подобные темы.
— Хорошо, — в третий раз сказала Леви, и стало понятно, что другу удалось окончательно убедить ее.
— Вот и он, — Тео глянул куда-то позади нее и расплылся в улыбке. — Думаю, настало время вас покинуть. Повеселитесь и ни о чем не думайте.
На этой воодушевляющей ноте он оставил двоих друзей наедине.
— Ого! — восхищенно воскликнул Драко, спускаясь к ней. — Темненькая. Очень мило.
Левенте вдруг стало неловко. Она смотрела в пол и не решалась поднять глаза на друга.
Слова Теодора все еще не до конца уложились в голове, несмотря на его несомненную правоту.
Мысли о поцелуе с Драко затронули какие-то далекие воспоминания и породили другие размышления, которым Левенте предавалась в прошлом, но по разным причинам не давала им развития.
Она никогда всерьез не думала сделать это.
Или не разрешала себе думать?
Драко всегда был так близок ей, что не хотелось ничего менять, делать то, что могло бы как-то повлиять на их отношения.
А поцелуй однозначно что-то навсегда бы изменил между ними.
Левенте настолько ценила тот комфорт, который сложился в отношениях с Драко, что не представляла иных сценариев.
Даже гипотетически не думала о нем в другом ключе.
И конечно же, понимала, насколько близки они стали друг другу в какой-то неуловимый момент.
Близки настолько, что этап поцелуя оказался попросту пропущен.
Леви не знала, что испытывал Драко.
Порой ей казалось, что между ними что-то изменилось, но она не могла определить, что именно, потому что отношение друга к ней и поведение никогда кардинально не менялись.
Леви боялась ошибиться, поэтому не делала выводов, не предавалась глубокому анализу наблюдений.
Оставляла все как есть.
Возможно, она ошибалась.
Возможно, в какие-то моменты Драко хотел что-то показать, но она отворачивалась или не желала увидеть.
Возможно, она была не права.
И кажется, сегодня самый подходящий день, чтобы все это наконец обсудить и прояснить.
— Я решил не наряжаться, но сегодняшний день для меня — все равно что праздник, — произнес Малфой. — Я знаю, ты хотела погулять по городу, но перед этим у меня для тебя подготовлен небольшой сюрприз.
— В самом деле? — не поднимая взгляда, удивилась Леви. — Хорошо, я тебе доверюсь.
Слова друга тронули душу, и слизеринка улыбнулась и не выдержала, посмотрев на него.
Драко облачился привычно для себя, но от этого не менее привлекательно для Леви.
Школьные брюки всегда хорошо на нем сидели, а поверх белой рубашки Малфой накинул вязаный кардиган.
Он вскользь осмотрел Леви. Слишком быстро, чтобы счесть этот взгляд оценивающим, но достаточно, чтобы увидеть свой подарок на свитере Леви.
Драко еле уловимо улыбнулся, едва заметил, что Левенте приколола его змеиную брошь.
Даже сейчас, в их последний день наедине, он почему-то не позволял эмоциям свободно отразиться на своем лице.
Привык всю жизнь не пускать их наружу.
— Мне стоило одеться более нарядно? — поинтересовалась Левенте на случай, если друг задумал сводить ее в крутой ресторан или на светское мероприятие, подразумевающее соответствующий дресс-код.
— О нет! — поспешил успокоить ее Малфой. — Не беспокойся. Мы будем там одни.
— Хорошо, — вновь смущенно улыбнулась Леви, и они направились одеваться.
По дороге в Лондон друзья не разговаривали.
Леви ощущала какой-то непонятный трепет, видя Драко за рулем. Она замечала, как уголки его губ порой подрагивали, словно кто-то невидимый пытался заставить Драко Малфоя улыбнуться.
— Чего ты так на меня смотришь? — через некоторое время не выдержал слизеринец.
— «Так» — это как? — не сразу ответила Леви.
— Неотрывно, — наконец улыбнулся Драко. — Я не могу позволить себе такой роскоши: кому-то из нас нужно следить за дорогой.
— Да я просто…
Левенте толком не знала, как ответить на этот вопрос, и позволила правде и запутанным мыслям взять свое.
— Я… Не знаю, как-то сложно все это, — слизеринка вздохнула. — Я думаю о тебе и пытаюсь понять, все ли делала правильно. Возможно, стоило в каких-то случаях поступить иначе.
— Например? — уточнил Драко.
— Например… — Леви помедлила, словно задумалась. — Ты помнишь Святочный бал?
От этих слов Малфой почему-то засмеялся.
— Чего ты? — практически с укором спросила Левенте, будто вмиг раздосадованная его легкомысленным отношением к серьезному разговору.
— Я слишком хорошо помню тот период, — не переставая смеяться, объяснил Драко.
— И что тебя так веселит?
— То, как много я в свое время думал о нем, — уже серьезнее ответил Малфой. — Хочешь это обсудить? — вопросом на вопрос ответил Драко.
— Ну, — Левенте бросила взгляд на часы на приборной панели. — Да, пожалуй, пора начать. Если ты, конечно, не против.
— Не против, — друг мягко улыбнулся. — Было время, когда я возвращался в те воспоминания о временах Святочного бала и постоянно спрашивал себя, правильно ли поступил, не пригласив тебя. Клянусь, я чуть рассудок не потерял, думая об этом. Меня до сих пор не покидает ощущение, словно то решение было одним из главных в моей жизни. Что момент его принятия стал ключевым и изменил все. Мне порой кажется, что с того мгновения весь мир разделился надвое. И в одном жил я, и все происходило так, как мы это наблюдали, а во втором какой-то другой Драко все-таки набрался смелости и пригласил Леви. И все было по-другому.
— Как было? — резонно спросила Леви, не отрывая заинтересованного взгляда от друга.
— Просто иначе, — Малфой улыбнулся и пожал плечами. — Я могу поразмышлять о том, как бы сложились наши жизни, прими я другое решение в тот вечер. Но мы уже никогда этого не узнаем. Это уже не наша история, а тех других Драко, Левенте и Теодора.
— И ты жалеешь?
— Ох, Леви…
Драко судорожно вздохнул, словно ему бросили кубик льда за шиворот.
— Если бы я знал! — воскликнул парень. — Я допускал, что сегодняшний день будет непростым, и предполагал, какие темы мы затронем, но черт… Одно дело — обдумывать это в своей голове. Другое — обсуждать с Теодором. Я подозреваю, что за это время он слишком хорошо меня узнал. Как будто в какой-то момент пробрался внутрь, засел и лучше меня понимает, что там происходит. Поэтому говорить с ним стало так легко. Что бы я ни сказал ему, он поймет, — Драко усмехнулся. — Удивительный человек. И совсем иное дело — обсуждать это с тобой. Я вовсе не имею в виду, что не доверяю тебе или считаю недостаточно близкой, чтобы делиться этим. Но что-то всегда стояло между мной и абсолютной открытостью перед тобой. То, что мешало подойти и высказать все свои мысли, какими бы они ни были. Если бы не это, я был бы с тобой так же откровенен, как с Тео. Поверь мне, ты бы знала каждую клеточку моего организма, если бы… — Драко глубоко вдохнул. — Если бы я не любил тебя, Леви. Не любил так сильно, что порой не мог и слова сказать о том, что происходило внутри. Не мог… осознать сам. Понять, что со мной творится. Понимаешь? Хотя… я не прошу от тебя понимания. У тебя наверняка все было иначе. И это неплохо. Просто по-другому.
Драко улыбался, хотя слова порой давались с трудом.
Он уже давно для себя все понял, поэтому мысли сложились в оформленный текст, но высвободить его из себя даже сейчас, в самом конце, было по-прежнему непросто.
Малфой был так счастлив наконец освободиться от того, что так долго не мог сперва понять, затем принять, а после — высказать.
Сейчас Драко чувствовал облегчение, будто оставил позади груз, что давил все это время.
Теперь он не боялся реакции Леви. Бояться было нечего.
Все стало таким крепким, что ничем не разрушить.
Малфой на мгновение оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Леви.
Она молчала все это время и была…
Черт, она была поражена.
— Драко, я…
Ее голос был хриплым и странным, будто теперь Левенте слова давались с трудом.
Она смотрела на свои бледные руки, нервно сжимая и разжимая кулаки.
— Ты можешь ничего не говорить, если не хочешь, — улыбнулся слизеринец.
— Я… хочу, — она говорила медленно, будто была не здесь, а глубоко внутри себя, даже смотрела в пространство расфокусированным взглядом. — Хочу…
Она моргнула и вдруг взяла свободную от руля руку Драко в свою ладонь.
— Прости! — воскликнула Левенте.
— За что? — удивился Малфой. — Тебе не за что просить прощения.
— Возможно, я все-таки что-то сделала неправильно. И из-за меня ты лишился того, то могло бы быть.
— Между нами? — уточнил Драко. — Ох, Леви, я… — он нервно усмехнулся, теряясь в мыслях. — Где-то в другом мире Леви и Драко все-таки сошлись и обсуждают, что бы было, выбери та Леви Теодора. Кто знает, возможно, это решение оказалось бы ошибкой. Мы бы сблизились, а потом поссорились и расстались навсегда. Можно мечтать о всяком, но я не жалею о том, чего не было и что могло бы быть. Прошло достаточно много времени, чтобы я все обдумал, решил для себя и осознал, что счастлив просто быть рядом с тобой.
— А ты уверен, что не считаешь так, лишь бы ни о чем не жалеть? — проникновенно произнесла Левенте.
— Нет, Леви, я не уверен, — с легкостью ответил Драко. — Да, порой и мне кажется, что все эти мысли — лишь способ утешить и успокоить себя.
— И довольствоваться тем, что есть, — добавила слизеринка.
— У меня есть ты, — улыбнулся Малфой. — Я люблю тебя, знаю, что это взаимно, чего еще мне желать?
— Пойти со мной на бал, — ответила Леви. — Вернуться туда и пригласить меня на чертов бал.
— А ты бы хотела этого? — спросил Драко. — Хотела, чтобы я тогда это сделал?
Левенте печально покачала головой.
— Я не помню, Драко. Кажется, в то время я думала совершенно о других вещах. Полагаю, если бы мне действительно хотелось пойти на бал с тобой, я бы как-то дала тебе понять это.
— В те времена ты и правда была довольно отрешенной, — согласился слизеринец. — Я помню, что дал себе слово позвать тебя, если бы увидел хоть один намек на то, что ты тоже этого хочешь. Но этого так и не произошло. Потому и решил не трогать тебя.
— Вот как… — произнесла Левенте. — Понятно. Получается, я не подпускала себя к тебе, и ты это видел и держал дистанцию. Что ж, логично.
— Спустя некоторое время, когда я увидел тебя с Теодором в тот день в коридоре внутреннего двора кабинета Трансфигурации, сразу понял, что ты воспринимаешь его иначе. Ты смотрела на него тогда по-другому. Взглядом, который я никогда на себе не видел. Тогда для меня все окончательно решилось. И если бы я не позволил себе проявить слабость, когда ты была наиболее уязвима, то едва ли когда-либо еще настолько приблизился к тебе.
— Я понимаю, — Леви кивнула. — Прости, если тебе было тяжело. Возможно, нам действительно стоило тогда поговорить об этом и все обсуждать.
— Ничего, — усмехнулся Малфой. — Ты была занята другими делами, а свои мысли я впоследствии свободно высказывал Теодору. Он замечательный друг.
Леви заметила, как губы Драко тронула улыбка, едва он вспомнил Тео.
— Похоже, вы и правда стали невероятно близки, — подметила девушка.
— Пожалуй, — согласился Драко.
— Это хорошо, — Леви медленно кивнула. — Я буду знать, что ты не останешься один.
На это Драко уже ничего не ответил.
Возможно, не хотел затрагивать невеселые темы, а может, погрузился в раздумья над тем, что они только что обсудили.
Левенте чувствовала себя странно.
Ей была непривычна та открытость и откровенность, с которыми они вели диалог. А это было лишь начало их дня. Что еще она сегодня узнает и что расскажет сама?
Драко остановил Ленд Ровер в одном из тихих районов Лондона. Здесь было немноголюдно, поэтому вариант с рестораном отпал сам собой.
Малфой открыл для Леви дверь и подал руку, чтобы ей было удобнее выбираться.
Девушка спрыгнула на асфальт, крепко держа теплую ладонь друга.
— Я тебе должен кое-что, — припомнил Драко. — Уже давно дал тебе обещание, которое все никак не мог выполнить. Считаю своим долгом исполнить его сегодня.
— Обещание? — Левенте нахмурилась, вспоминая. — Какое?
— Скоро узнаешь, — интригующе произнес Драко. — Это же сюрприз!
Он повел ее от главной улицы куда-то к домам без каких-либо вывесок и опознавательных знаков. Друзья по-прежнему держались за руки, и Леви отвлеклась от воспоминаний, вдруг осознав, что хочет остановить Драко прямо посреди дороги и обнять его, провести ладонью по его щеке и…
Слизеринка оторопела, когда внутри все похолодело.
— Ты в порядке? — вмиг обеспокоился друг, заметив неладное. — Тебе нехорошо?
— Нормально, — попыталась заверить Леви, сомневаясь, что Драко поверит. — Правда. Пойдем дальше, здесь прохладно.
Со дня принятия эликсира Левенте больше не чувствовала всепоглощающий холод, с которым не справлялось слабеющее тело. Нормальная терморегуляция вернулась к ней вместе с остальными функциями тела.
Ее реакция была ответом на какие-то новые ощущения, которые вдруг вызвал Драко.
Левенте вновь вспомнила наказ Теодора, и теперь это воспринималось уже иначе.
Она должна поцеловать Драко.
Она непременно должна это сделать.
Левенте не уйдет, пока не выполнит свое обещание.
Теодор сказал, что так нужно.
Интересно, что говорил ему сам Драко, когда они обсуждали это между собой?
Левенте поежилась и содрогнулась. Мурашки пробежались по телу.
— Нам сюда, — Драко взошел на крыльцо, отворил тяжелую деревянную дверь и пустил Леви перед собой в темный коридор. — Вперед по лестнице.
Здесь было тихо и непонятно, что это за место.
Сперва показалось, что они в жилом доме, но пролеты оказались слишком высокими, а двери — одинаково безликими, лишенными подписей и номеров.
Поднявшись на третий этаж, Драко отворил ключом одну из дверей и снова пустил Леви вперед себя.
Она вошла в темноту, сжимая теплую руку друга.
Драко зажег свет, и наконец Леви увидела, куда он ее привел.
Они оказались в небольшом зале, слишком маленьком, чтобы давать здесь концерты, но с полноценной сценой и несколькими рядами зрительских сидений.
На сцене молчаливо ожидал своего часа черный рояль.
— Оу, — вырвалось у Леви.
— Да, — Драко улыбнулся. — Я обещал сыграть тебе. Помнишь?
— Как же давно это было! — воскликнула Левенте. — На первом курсе, да?
— И все это время я помнил, что должен тебе.
Они прошли вперед, до самой сцены, положили свои зимние плащи на сидения, но Леви не осталась в первом ряду, а поднялась вместе с Драко, и они вдвоем заняли обитую кожей пухлую скамейку у рояля.
Едва слизеринец коснулся клавиш, стало очевидно, что инструмент качественный и дорогой.
Драко принялся играть, исполняя свое обещание, и зал заполнила прекрасная музыка.
Левенте в фортепианной классике ничего не понимала и не знала, что исполняет друг, но играл он хорошо.
Сперва что-то несложное и короткое, а затем брал произведения сложнее и дольше, изобилующие пассажами.
Сказывались долгие часы тренировок в одиночестве, потому что Драко за все время ни разу не сбился. Его пальцы умело касались клавиш отлаженными и отточенными движениями.
Левенте забылась в этой музыке, просто замерев рядом с другом.
Кажется, он сам тоже полностью погрузился в игру, не предавая значения ничему, кроме рояля, клавиш и Леви, сидящей рядом.
Драко закончил медленным мелодичным произведением, оторвал руки от клавиш и невесело усмехнулся.
— Вот и все. Теперь мне легче.
Вероятно, это обещание не давало другу покоя, который он обрел только сегодня.
— Ты чудесно играешь, — похвалила Леви.
— Спасибо, — Драко смущенно улыбнулся. — Наверное, даже хорошо, что я сделал это сейчас, а не тогда, в одиннадцать лет. Было много времени потренироваться.
— Возможно, — согласилась Левенте. — Спасибо.
— Это не все, — Драко поднялся со скамейки и подал руку удивленной Леви. — Есть еще одна вещь, которая не дает мне покоя. И я хочу спросить, Левенте, ты пойдешь со мной на бал?
Глаза Леви сияли. Она сжала руку Драко и встала.
— Да, я… Я пойду с тобой на бал, — выдохнула она.
Удовлетворенный как никогда ранее, Малфой взмахнул волшебной палочкой, и зал наполнила музыка.
Левенте узнала эту песню. Она завершала Святочный бал, и Леви с Драко когда-то танцевали под нее.
Левенте была рада повторить это и с удовольствием вышла на середину сцены следом за другом, положила руки на его плечи и смущенно улыбнулась, когда он обнял ее за талию.
Еще не забылись долгие тренировки танцев, что оказалось как раз кстати сейчас.
Леви прислонилась к плечу Драко, наконец получив возможность прикоснуться к нему. Малфой тоже придвинулся ближе и поглаживал девушку по спине.
— Ты простишь меня? — почему-то спросила слизеринка.
— Да за что? — воскликнул Драко.
— За все, что я могла сделать не так.
— Прощу, — Малфой улыбнулся. — И ты прости меня, если я ошибался в своих поступках. Или чего-то не сделал.
— И я тебя прощаю, — негромко произнесла Леви.
— Вот и не думай обо всем, что могла сделать не так, — попросил друг. — Как бы ни было правильно, все уже случилось и осталось в прошлом.
Левенте протяжно вздохнула.
Она придвинулась еще ближе, не оставляя расстояния между собой и Драко. Он все еще поглаживал ее, легко улыбаясь.
— Драко, — Леви подняла на него глаза. — Я… хочу кое-что сказать.
— Да, Леви? — он остановился и ответил внимательным взглядом.
— Я знаю, для тебя это не новость, но все же хочу, чтобы ты услышал это от меня. Ты был моим другом все эти годы, и я благодарна тебе за дружбу и поддержку, за все время, которое ты провел рядом со мной. За беспокойства, заботу, небезразличие. Я была счастлива провести свою жизнь в твоей компании и никогда не жалела о выборе в твою пользу. Надеюсь, что ты обретешь счастье, и хочу верить, что мой вклад в это останется и после моего ухода.
Драко улыбнулся. Он выглядел спокойным и умиротворенным сейчас, и Леви не смогла вспомнить, видела ли его таким когда-либо прежде.
— Я уже обрел, — негромко произнес он. — У меня есть все, чего я хотел. Да, потребностей у меня немного, но ты и Тео — все, что мне на самом деле нужно.
— Ну что ты, — усмехнулась Леви. — Не будь таким драматичным.
— А я драматичный? — спросил Драко, улыбнувшись.
— Ты…
Левенте не смогла договорить.
Не нашла слов.
Вместо этого она приблизилась к другу и коснулась губами его губ.
Слегка удивленное выражение лица Драко еще стояло перед глазами, после того как Леви сомкнула веки.
Драко был такой теплый.
В нем бурлила жизнь.
И поцелуй с ним был как глоток свежего воздуха, открывший второе дыхание.
Леви было так легко, будто тело стало почти невесомым и вот-вот воспарит над сценой, если Драко отпустит.
Но он не отпускал, несмело касаясь тела Леви.
А ей хотелось быть еще ближе, хотя между ними и так не было расстояния.
— Я люблю тебя, — прошептала Леви то, что давно стоило сказать. — Люблю тебя, Драко.
— Я знаю, — произнес он, улыбаясь. — Знаю, Левенте.
Леви ощутила мелкую дрожь, но телу теперь было жарко в местах, которых касались руки друга.
Она поднесла ладонь к его лицу и провела по бархатистой щеке.
— Я тоже много упустила, — произнесла девушка, не отрывая взгляда от лица Драко. Рассматривая его как в первый раз.
Упиваясь его близостью.
И он отвечал тем же, будучи абсолютно счастливым теперь.
Дальше не будет уже ничего. Все, что могло быть, произошло сейчас.
Вот и все.
Песня закончилась, уступив место тишине.
Драко легко поцеловал Леви в лоб, и она прильнула к нему, прижавшись. Запустила руки под расстегнутый кардиган и обвила.
— Куда пойдем дальше? — послышался голос Драко. — Кажется, ты что-то планировала.
— Никуда не хочу отсюда уходить, — наотрез отказалась Леви. — Все это теперь не важно. Я хочу остаться здесь.
— Ну хорошо, — уступил Малфой. — Я не против.
Леви сжимала его крепко, словно намеревалась никогда больше не отпускать. Драко улыбался, чувствуя себя переполненным хорошими эмоциями.
Ощущая некую завершенность.
— Ни о чем не жалею, — произнес он. — Я счастлив сейчас.
— Хочу, чтобы ты это запомнил, — попросила Левенте. — Запомни этот день, Драко. Этот момент. И вспоминай, если станет одиноко или грустно.
Малфой послушно закрыл глаза.
Он сосредоточился на руках Леви, сжимавших его, на ее дыхании и мелкой дрожи. На биении ее сердца.
Он больше не закрывался от мыслей о неизбежности ее ухода.
Драко принял их, пусть и не смирился.
Она сделала все для его счастья и свободы, и лучшее, как Драко может отплатить, — отпустить ее и не зацикливаться на плохом.
Так он и поступил.
Леви была благодарна, что последние дни проходят в атмосфере счастья, а не утраты и горечи. Она не представляла, насколько трудно было друзьям сейчас и какими силами они держались.
Но они старались для нее, делая лучше и себе.
Так им будет легче пережить ее уход.
Они знали это.
Некоторое время Драко и Левенте просто стояли в абсолютной тишине.
Он с закрытыми глазами заполнял воспоминания всем тем, что ощущал сейчас.
Леви наконец пошевелилась, поднялась на носочки и легко прикоснулась губами к его щеке.
Друг оказался невероятно приятным на ощупь.
Ощущения от близких прикосновений были настолько приятными, что заставили пожалеть о том, что этого не случилось ранее.
Удивительно, но Леви даже не думала о неправильности своих действий, и сожаление не затронуло разум.
И если на словах Теодора она все еще не до конца осознавала грядущее, то сейчас это было без сомнений правильным, логичным и действительно необходимым.
Как будто высшая точка ее с Драко отношений.
Точка конца.
На этом они и закончили.
Покинули зал, оставив темноту, стены и рояль хранить воспоминания их первого поцелуя.
Было еще недостаточно поздно, но у обоих напрочь пропал аппетит.
Левенте и Драко решили прогуляться, держась за руки.
Уже не как друзья и не как пара, а как нечто понятное лишь им двоим.
Говорили мало, в основном вспоминая ярчайшие и приятнейшие моменты их жизни.
Первую встречу, когда одиннадцатилетний Драко заслышал голос, который так и не смог забыть.
Знакомство в магазине мантий, лишь подкрепившее еще не до конца понятный, но очевидный интерес.
День у поезда, когда Драко наконец увидел своими глазами то, что его так интересовало это время.
Так много было между ними.
Столько всего произошло за эти пять лет.
Целая история, которая заканчивалась на днях.
Они больше не целовались, но не расцепляли рук.
Драко всю дорогу до Кингстон Сеймур почти не отпускал Леви, сжимая ее ладонь.
У дома они задержались в машине, словно что-то оборвется, едва они выйдут наружу.
— Спасибо, — первой поблагодарила Леви. — Этот день оказался еще лучше, чем я могла себе представить.
— Пожалуйста, — улыбнулся Драко. — Мне приятно это слышать. Рад, что мне удалось порадовать тебя.
— Прежде чем мы уйдем, позволь спросить тебя? — произнесла Левенте. — Что бы ты сделал, если бы знал, что тебе остается жить несколько дней? Два, скажем.
— Два? — Драко задумался. — Пожалуй, в первый день я бы поговорил с семьей и выяснил все, что меня интересует. Добился бы правды. Если бы успел, сделал самые важные дела. Не знаю, что, например. Ну а второй, — он улыбнулся, — провел бы его с тобой.
— Ну, ты это уже сделал, — Левенте улыбнулась в ответ. — У тебя есть время разобраться со всем остальным. Много времени. Целая жизнь. Не хочу давать тебе никаких напутствий и советов, просто надеюсь, что ты будешь любить эту жизнь.
— Я буду, — пообещал Драко. — Все будет хорошо.
Это прозвучало слишком искренне, чтобы Леви сомневалась в правдивости слов друга.
Он первым вышел из салона, вновь открывая перед слизеринкой дверь.
Леви взялась за руку Драко, ощущая себя в этот момент под его полной защитой. Что теперь не она, а он оберегает ее.
— Постой, — Леви потянула Драко назад, едва он развернулся к дому.
— Что такое? — на его лице промелькнуло беспокойство и опасение за состояние слизеринки, но Левенте лишь вновь провела рукой по его щеке.
— Теперь настал мой черед отпустить тебя, — она усмехнулась сквозь грусть. — Тео был прав: это непросто.
— У тебя еще целый день, — успокоил Драко.
— Но больше не с тобой, — возразила Леви. — Тебя нужно оставить.
Драко гладил ее по голове и прижал к себе.
— Ты навсегда останешься моим другом, Леви. Даже если не рядом, то все равно здесь, в воспоминаниях, — он дотронулся ее пальцами до своего лба, — и здесь, — и приложил ладонь Леви к месту, где под одеждой и ребрами билось сердце. — Пока я живу, а воспоминания хранят твой образ, ты будешь жить вместе со мной.
Он не выдержал, приблизился и уже сам поцеловал ее.
Легко и еле ощутимо, словно так и не привык, что может это сделать.
Левенте подалась вперед и прижалась к Драко губами, поглаживая его светлые волосы. Она ощутила, как друг улыбается сквозь поцелуй.
И прежде чем слезы скатились из-под закрытых век, слизеринка отстранилась.
— Нужно отпустить, — шептала она, касаясь лбом подбородка Драко.
— Пойдем, — мягко проговорил он и повел к дому.
Против воли их обоих.
В прихожей они расцепили руки и заняли их застежками плащей.
Так все и закончилось.
Теодор был в своей комнате и тактично не встретился никому из них по пути.
Драко остался внизу с намерениями сделать чай и перекусить, а Леви прошла к себе наверх.
Есть не хотелось.
Думать тоже было вредно, иначе она рисковала остаток дня провести в слезах.
Поэтому слизеринка спешно скинула одежду, сунула в рот таблетку, помогающую уснуть, и предалась кровати.
Проснулась Левенте совершенно в другом настроении, нежели накануне.
Сегодня ей было грустно.
И не просто грустно, а тоскливо настолько, что грудную клетку что-то сдавливало.
После пробуждения она отправилась в душ, где не выдержала и расплакалась.
Отчего-то Левенте чувствовала себя несчастной.
Она вышла из ванной, не успев толком разобраться в собственных чувствах, и обнаружила Теодора сидящим на своей кровати.
— Хотел проверить, все ли в порядке, — торопливо объяснился друг. — Вдруг захотелось прийти и…
— Не уходи, побудь со мной, Тео, — как-то непривычно жалобно попросила Левенте, присаживаясь рядом.
— Хорошо, — Теодор пожал плечами. — Я останусь. Что-то случилось?
— Мне грустно, — прямо сказала слизеринка. — Не знаю почему. Проснулась — и отчего-то так захотелось плакать… Такое ощущение, что я в погоне за своими целями упустила что-то важное, осознание чего пришло ко мне лишь вчера.
— Это из-за Драко? — догадался Теодор.
— Наверное, — Леви пожала плечами. — Возможно, все это время я отсутствовала слишком часто, непростительно много времени провела вдали от вас. А если и была рядом, то не подпускала к себе достаточно близко. Вы с Драко стали намного ближе, чем я и он. И теперь уже ничего не изменить, того времени не вернуть, и Драко пришлось смириться с этим и сознательно огораживать себя от плохих мыслей. А я все время, оказывается, не понимала чего-то важного и не видела в упор некоторых вещей.
— Ты была занята серьезными делами, — проговорил Теодор. — Делала то, что считала необходимым на тот момент. Обрати ты свой взор на другие вещи, все бы закончилось по-другому. Но ты четко шла к своим целям, и все случилось так, как ты хотела. Помнишь? Ты добилась своего, Леви, — напомнил Тео. — Достигла всего, к чему стремилась эти годы. И мы с Драко приняли это. Ведь невозможно получить все и сразу. Нам троим пришлось чем-то пожертвовать ради высшей цели, и сейчас мы спокойно к этому относимся.
— Ни о чем не жалеете, — кивнула Левенте. — Ты прав, я делала все, что хотела на тот момент, и не могу сказать, что сожалею о чем-то. Но… Кажется, я была недостаточно внимательна к вам.
— Давай будем честными, Леви, романтические чувства неслабо бы помешали твоей работе, — Тео усмехнулся. — В то время это было бы отвлекающим фактором, нежели чем-то полезным. Только благодаря своей хладнокровности и целеустремленности у тебя получилось. А эмоции — это то, что лишает разум способности здраво мыслить. Поверь, я своими глазами видел влияние влюбленности на Драко. Ему пришлось поистине нелегко, и тебе было ни к чему тогда переживать то же самое.
Теодор улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до щеки Левенте.
И она поверила.
— Спасибо, — выдохнула девушка. — Драко сказал правду: ты действительно невероятный человек. Твои слова успокоили меня.
— Не переживай ни о чем, — попросил Теодор. — И мы в свою очередь стараемся делать то же самое.
— Хорошо, — кивнула слизеринка. — Спасибо. Ты чудесный.
Тео смущенно улыбнулся и, убедившись, что Леви теперь в порядке, оставил ее в комнате одну.
Леви собиралась с чувством распирающего счастья от понимания, насколько прекрасны ее друзья.
Более понимающих и поддерживающих людей невозможно было представить.
Спускаясь к Теодору, Левенте улыбалась.
Они договорились пойти на свидание, поэтому Леви оделась более нарядно, выискав в своем комоде платье.
Теодор, как и Драко, выглядел привычно чудесно и очень мило. Повторяя вчерашний сценарий, Левенте сперва облачилась в зимний плащ, затем они с Тео вышли к автомобилю.
И снова Леви всю дорогу не могла оторвать глаз от Теодора, будто пыталась насмотреться за все прошедшее время.
— Ты так на меня смотришь, — Теодор, конечно, не мог этого не заметить.
— Соскучилась, — призналась Леви. — Не хочу смотреть на что-то еще.
— Не грусти, — ободряюще улыбнулся Тео. — Скоро приедем.
Левенте тепло улыбнулась в ответ, наблюдая, как он ведет автомобиль.
Вспоминалось, как Леви учила их обращаться с этой большой и непонятной для молодых волшебников штуковиной, и вот оба друга весьма умело обращаются с Ленд Ровером.
Первым делом Теодор привез ее в ресторан, в соответствии с канонами классического свидания. Точно так же, как и Драко, подал ей руку на выходе из машины, был обходителен, галантен и мил.
Сегодня Левенте чувствовала себя принцессой в руках Тео. Он обращался с ней как с самым дорогим сокровищем, и его глаза светились от счастья каждый раз, когда он обращал взор на спутницу.
В отличие от Драко, Теодор всем видом давал понять, как счастлив находиться рядом с ней. Как и прежде, без стеснения показывал это.
Левенте было трудно есть, потому что с губ никак не сходила широкая улыбка.
Она ощущала небольшое смущение, но оно было приятным.
Как и подобает первому свиданию.
Теодор обжигал Леви счастливым взглядом, и румянец пылал на ее щеках.
Кое-как покончили с едой, к этому времени на улице уже стемнело, и огни города вовсю освещали путь.
— Есть еще одно место, куда я хочу тебя сводить, — сказал Тео, открывая перед Леви дверь Ленд Ровера. — Это недалеко.
Леви узнала окрестности Ноттингема, а завидев парк Кинг Джордж, догадалась, куда направляется Тео.
— Мы едем к тебе домой?
— Не совсем, — поправил слизеринец. — Почти.
Озадаченная очередным сюрпризом, Левенте терпеливо ждала, не приставая с расспросами.
Эдвин Хаус встретил привычной сдержанной, но дорогой обстановкой холла.
Они прошли путь до лифтов, и Леви все еще не могла понять, куда Теодор собирается ее привести, если они находятся практически у него дома.
Все прояснилось, когда в лифте он нажал кнопку не своего этажа, а самого верхнего.
— Здесь довольно романтично, — сказал Тео, заметив замешательство Леви. — Я забронировал пентхаус для нас на сегодня. Надеюсь, тебе понравится.
Остаток пути Левенте представляла плоскую крышу, устланную лепестками роз и заставленную свечами, но взору предстало нечто иное.
Выход из лифтовой привел под крытый застекленный навес, откуда можно было выйти на мансарду под открытое небо.
Здесь не было свечей и растерзанных на лепестки цветов, а пространство мягким теплым светом озаряли геометричные напольные лампы с матовым стеклом.
Мансарда делилась на несколько зон, чтобы каждый обитатель дома смог найти пристанище по душе.
Были здесь и широкие модульные диваны, рассчитанные на большую компанию, со столом посередине для закусок и настольных игр. Поодаль виднелись несколько кушеток для любителей полежать под солнцем с книгой в руке и коктейлем на столике рядом.
Бассейн временно законсервировали на зиму, до поры, когда в город вновь пожалует жара, а мансарда заполнится веснушчатыми девушками в купальниках и с пляжными мячами.
К стеклянному навесу и лифтовым примыкала лестница, по которой Тео и повел Левенте наверх, на второй ярус пентхауса.
— Нам сюда, — он направился к ограде, возле которой пустели столики на двоих.
Но конечной точкой маршрута оказались большие качели с мягким сидением, обращенные на вечерний город.
Левенте почему-то ощутила прилив умиления и нежности к Теодору. Свидание оказалось продуманным и вполне в духе Тео.
— Здесь красиво, — искренне восхитилась Леви.
— Всегда хотел сводить тебя сюда, — признался Теодор. — Конечно, в теплое время здесь намного круче, но…
Левенте не дала договорить, взяв Тео за руку, отчего он осекся и внимательно посмотрел на нее.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Леви. — Спасибо за все, что ты сделал для меня. За все время, что был рядом.
— И тебе, — в ответ сказал Теодор. — За то, что позволила мне стать твоим другом и сблизиться. Что подпустила к себе.
Левенте поглаживала его пальцы и внимательно смотрела на друга.
Он отвечал легкой улыбкой и таким привычным мягким взглядом, которым смотрел на нее с того самого дня в коридоре внутреннего двора Трансфигурации.
Качели мерно двигались под ними вперед-назад, убаюкивая.
— Кажется, ты засыпаешь, — послышался тихий голос Теодора и смешок. — Хочешь пойдем в тепло?
— Домой? — Левенте открыла глаза и сощурилась от света. — Уже все? Не хочу, чтобы этот день заканчивался.
Она издала протестующий стон и уткнулась Теодору в грудь, отчего он снова засмеялся.
— Не могу допустить, чтобы ты спала прямо здесь. — Не хочешь домой — можем спуститься и остаться здесь, — предложил Тео. — Если отец там, думаю, против не будет.
Левенте согласилась, нехотя поднялась на ноги, и они вернулись к лифтовым, оставив вечерний Лондон позади.
Пока Леви сонно расстегивала ботинки, Тео с порога позвал:
— Па-ап? Никого, — заключил он, не получив ответа. — Хочешь чаю? Или, может, набрать тебе ванну?
— Хочу все время, что у меня осталось, провести рядом с тобой, — сказала Леви.
— Хорошо, — улыбнулся Тео. — Пойдем, нужно помыть руки.
В ванной Леви стояла перед Теодором и любовалась их отражением, пока друг намыливал ее ладони.
Довольная усмешка застыла на ее губах, а Тео улыбнулся ей в ответ.
Левенте развернулась, отворачиваясь от зеркала, и устремила взгляд на Теодора.
— Как же ты смотришь на меня… — Теодор судорожно вздохнул, на мгновение сомкнув веки. — Порой так непросто выносить твой взгляд.
— Почему? — спросила Левенте, заглядывая ему прямо в глаза.
— Сложно держать себя в руках, — Тео усмехнулся, — а руки — при себе.
— Вот как? — Левенте облизнула губы. — А стоит ли?
— Ох, Леви… — Теодор вновь прикрыл глаза, чуть отклонив голову назад, и судорожно провел влажной рукой по волосам.
А когда открыл, она снова смотрела на него широкими зрачками.
Видимо, сон больше не интересовал ее.
— Пойдем, — Теодор протянул руку, и Леви сразу же взялась за нее.
Тео повел Левенте в свою комнату, стараясь ни обо что не споткнуться.
— Не включай свет, — произнесла она.
Огней города было достаточно, чтобы различать мебель и стены.
— Помоги, пожалуйста, — попросила слизеринка, присаживаясь на кровать спиной к Теодору.
Он нервно кашлянул, сел рядом и, нащупав молнию, медленно расстегнул Левенте платье.
Ощутив под пальцами тепло ее кожи, Тео судорожно вздохнул.
— Леви… Снова ты это делаешь, — прошептал он.
— Что делаю? — послышался ее голос.
— Это, — проговорил Тео. — Испытываешь меня на прочность.
— Разве я…
— Да, Леви.
Она повернулась и запустила руку в его волосы, отчего по спине пробежали мурашки.
— Я могу этого не делать, если ты попросишь.
Тео смотрел, как огоньки блестят в ее глазах, и просто не мог просить такого.
Он несмело положил руку на ее худое плечо и провел кончиками пальцев по теплой коже.
Леви спустилась к его шее, затем подцепила пальцем верхнюю пуговицу на его рубашке.
Та выскользнула из прорези, и слизеринка придвинулась вперед, подалась ближе и обдала теплым дыханием шею.
— Леви… — сорвалось у Теодора, но это вовсе не было возгласом сопротивления.
Напротив…
— Можно? — послышался ее негромкий голос.
Теодор улыбнулся.
— Да, Леви… Пожалуйста…
Это прозвучало уже не как разрешение, а скорее как просьба или даже мольба.
Теодор облизнул вдруг пересохшие губы и судорожно вздохнул, ощутив на шее поцелуй.
— Левенте, — выдохнул он, но слизеринка не останавливалась, а придвинулась еще ближе, отчего ткань платья сползла по плечу, оголяя его.
От этого девушка поежилась, и Тео объял ее руками в жесте заботы, не сразу понимая, что расстегнутое платье окончательно спало с плеч Леви, а под ладонями ее обнаженная спина.
Левенте скользнула ладонью под его рубашку, а Теодор не заметил, когда она успела расправиться с оставшимися пуговицами. Дыхание участилось, а воздух словно стал теплее.
— Ты горячий, — Леви усмехнулась и дотронулась губами до его ключицы. — В прямом смысле.
Тео не нашел ответа, потому что пытался надышаться.
— А ты дрожишь, — только сейчас Тео заметил, что Леви слегка потряхивает. — Замерзла? Забирайся под одеяло.
— Это не от холода, — проговорила Левенте, но Теодор уже заботливо отогнул для нее край одеяла.
Он отвернулся, пока слизеринка расправлялась с платьем, и подождал, пока она уляжется.
— А ты? — спросила она. — Ляжешь рядом?
— Хорошо, — сдался Теодор и принялся расстегивать ремень, позвякивая пряжкой.
Все равно не смог бы отказаться.
Ее все еще потряхивало, когда Тео лег рядом. Леви положила голову на его грудь, а он перебирал пальцами ее волосы.
— Ты так нервничаешь, — заметил слизеринец. — Не делай того, чего не хочешь.
— Я хочу, — тихо сказала Левенте. — Просто ты очень мне нравишься.
— И ты мне, — произнес Тео. — Очень. Не представляешь как. Иди ближе ко мне.
Леви послушно придвинулась и укрылась в его объятиях. Это успокоило девушку, отчего дрожь почти прошла.
— Все хорошо, — приговаривал Теодор. — Все будет хорошо.
Он поглаживал Леви по волосам и целовал в лоб.
Тепло ее кожи и запах тела замутнили разум, и было все сложнее думать и контролировать себя. Каждый поцелуй уносил дальше и дальше от здравого смысла, и Теодор чувствовал, что уже на грани.
— Леви, еще немного — и я…
Он не договорил, потому что Левенте поцеловала глубоко и протяжно, не давая даже сделать вдох.
И тогда Теодор сорвался, навис над слизеринкой и принялся покрывать ее поцелуями, обжигая дыханием кожу.
— Почему ты меня не останавливаешь? — часто дыша, шептал он. — Левенте, почему ты позволяешь мне…
— Я не хочу тебя останавливать, — послышался голос Леви вперемешку со сбившимся дыханием. — Все хорошо, Тео.
Она обняла его за спину и обхватила ногами, прижимая к себе.
— Леви… — сорвалось с губ Теодора. — Я не хочу делать тебе больно… Ты невероятно соблазнительная, но я переживаю за тебя.
— Все будет хорошо, — заверила Леви. — Пожалуйста, не беспокойся.
Она снова поцеловала Теодора, и тот практически со стоном мучения спросил:
— Уверена, что это то, чего ты хочешь?
На что Леви поинтересовалась:
— Что бы ты сделал, если бы знал, что тебе осталось жить один день?
От такого вопроса Теодор вмиг обеспокоился.
— Почему ты это спрашиваешь? — он отстранился, не сводил своих темных глаз с девушки и спросил настойчивее в ответ на ее молчание. — Левенте? Ты же не собираешься… Леви?
Левенте замерла, понимая, что бездействием вызывает лишь подозрения и рискует выдать себя.
Теодор заметил ее замешательство и вскочил на ноги.
— Тео! — воскликнула Леви, выскакивая из кровати за ним следом. — Тео, пожалуйста! Я хочу кое-что сказать тебе. Я не могу… Кажется, я больше так не могу. Пожалуйста, выслушай меня, прежде чем что-либо думать.
— Что случилось, Леви? — с беспокойством спросил Теодор, и Левенте сломалась, не способная вынести его взгляд.
— Ничего плохого! — горячо воскликнула она. — Тео, я все исправила! Смогла все решить. Пожалуйста, не переживай!
Беспокойство друзей заставляло сердце обливаться кровью.
И если вчера Левенте была сфокусирована на необходимости отпустить Драко, то сегодня поняла, что больше так не может.
Друзья слишком много неприятного пережили из-за нее, и она не может позволить этому длиться хотя бы еще один день. Хоть одно мгновение.
Пускай оставлять их в неведении было безопасно, Леви была уверена, что ее безопасность не стоит мучений друзей.
Поэтому она решилась.
Теодор помедлил перед ответом, озадаченно глядя на Леви.
— Что ты говоришь? Ты сделала что?
— Исправила, — повторила Левенте. — Все исправила. Я нашла способ. Я больше не умираю, Тео.
— Ты абсолютно уверена? — уточнил Теодор.
— Да! — с жаром закивала Леви. — Хочешь я все расскажу тебе? Только пожалуйста… Учти, эта информация может впоследствии выдать меня, потому я пока хранила ее в секрете.
— Так, может, будет лучше, если мы останемся в неведении? — рассудил Теодор. — Если ты уверена, что нашла способ помочь себе, мне и Драко вовсе не обязательно знать его подробности. И если кто-то чем-то заинтересуется, мы не сможем ничего сообщить и как-либо выдать тебя.
— Хм, — Левенте задумалась, — здравая мысль. Но обещаю: я расскажу все позже, когда вернусь.
Теодор рассмеялся.
— Сколько раз мы с Драко слышали нечто подобное от тебя!
— Этот будет последним, — твердо пообещала Леви. — Вот увидишь, Тео. До этого я пыталась найти способ освободить вас, а теперь знаю, как освободить себя. У меня есть план, и он несложный. Я исправила все, что магия разрушила во мне, и знаю, как разобраться с Советом.
— Надеюсь, ты не натравишь на них Шензи? — на всякий случай поинтересовался Теодор.
— Вовсе нет! — оживленно воскликнула Леви. — Достаточно убийств. Поверь: план безупречный. Я уйду, и после меня не останется ничего. А потом вернусь, Тео, я обещаю.
— Ты уверена в своем плане, раз даешь такие обещания?
— Я сделаю все, чтобы получилось. Если что-то пойдет не так — хотя бы буду знать, что не умру в любой момент от остановки сердца.
— Это правда? — проникновенно спросил Теодор, подходя к ней ближе. — Ты правда смогла сделать это?
Левенте кивнула, чувствуя подступающие слезы.
Она была счастлива принести хотя бы одну хорошую новость друзьям.
— Разве могла я не сказать тебе об этом? — произнесла слизеринка. — Все это время вы жили в страхе потерять меня, опасаясь увидеть в последний раз. Как оказалось, свободы было недостаточно. Я могла уйти, и вы почти смирились с этим, но не смирилась я. Пришлось как-то пытаться выбить себе еще немного времени здесь. Рядом с вами. Вернуть вам все, что я украла за время своего отсутствия.
Тео бросился к ней и крепко обнял, едва не повалив назад.
— Это замечательная новость! Я так рад… Не представляешь, как обрадуется Драко.
— Не спеши радоваться, вам еще предстоит делать вид, что вы ничего не знаете, — усмехнулась Леви. — Это очень важно. Как думаешь, справитесь?
— Справимся, — заверил Тео. — Мы уже слишком привыкли к тому, что ты умираешь.
— Очень мило, — отозвалась слизеринка.
— Леви, какие же это хорошие новости, — Тео все никак не мог отойти от услышанного. — Мерлин, я… Ты дала понять, что конец неизбежен, и я поверил тебе.
— Я знаю, — Левенте кивнула. — Было тяжело видеть вас такими. Поэтому неудивительно, что я сдалась. Было бы в разы тяжелее знать, что все наладилось, и держать вас в неведении. Я бы не простила себе такого.
— Не говори больше ничего, — попросил Тео. — Никаких деталей и подробностей. Даже если ты соврала, чтобы скрасить нашу тоску иллюзией надежды, — я не хочу знать об этом сейчас.
— Хорошо, — улыбнулась Леви. — Я понимаю, что сейчас тебе сложнее отвечать на этот вопрос, потому что это должно было произойти в атмосфере грядущей утраты и соответствующих экзистенциальных вопросов, но все же: что бы ты сделал, если бы знал, что тебе осталось жить один день?
— Почему же сложнее? — возразил Теодор. — В любых обстоятельствах я бы без сомнений ответил: провел его с тобой.
Потому Теодор и догадался.
Он понял, что Леви собирается уходить.
И собирается сознательно, намеренно и целенаправленно.
Готовится к этому.
Разумеется, он понял.
Это было логично, правильно и даже отчасти ожидаемо, поэтому Левенте так легко рассказала ему правду.
Потому что правда нужна была Тео так же, как Драко — поцелуй.
А Леви нужен был Теодор, и она обняла его руками и ногами, заваливая назад на кровать.
Он все еще беспокоился, что может сделать ей больно, но теперь знал, что с Леви все в порядке.
И тогда больше ничего не останавливало.
Засыпали они в обнимку, уставшие и довольные, намереваясь всю ночь не отпускать друг друга.
Так и проснулась Левенте утром пятнадцатого, заключенная в объятия Теодора.
Открыла глаза и ощутила тяжесть внутри.
Сегодня состоится суд.
Теодор еще спал, и хотелось повернуться обратно к нему и вернуться в сон, но Левенте с горечью понимала, что нужно идти.
Она осторожно выбралась из кровати, вспоминая ту ночь, когда вынужденно покинула Тео, чтобы сбежать в поместье Малфоев.
Помимо холода, обдавшего обнаженную кожу, неприятные воспоминания породили ощущение тошноты внутри.
Леви неслышно прошла в ванную, чтобы наспех принять душ и собраться с мыслями.
От горячей воды стало лучше, голова прояснилась, но чувство тошноты никуда не ушло.
Когда Леви вернулась в комнату, Тео еще спал.
Немного подумав, Леви опустилась у кровати и тихо проговорила:
— Мне нужно съездить и забрать костюм.
— Угу, — сонно протянул в ответ Тео, едва ли понимая, что она говорит.
— Я скоро вернусь, — Леви поцеловала Теодора в щеку.
Оставив записку на всякий случай, она спешно оделась, забрала ключи и спустилась.
Ленд Ровер ждал на парковке, а на крыше автомобиля нахохлившись спала Айва, сова Теодора.
— Ну здравствуй, — девушка отворила дверь автомобиля, чем разбудила сову. — Что у тебя для меня есть? Ты как раз вовремя.
Айвори принесла записку от Скайлара, где он сообщал о своей готовности обсудить их план и просил встретить его в гостинице.
— Ты молодец, — Леви погладила сову по холке, — хорошие новости. Тео у себя наверху, но еще спит, так что лучше тебе вернуться в Кингстон Сеймур, там Драко о тебе позаботится.
Сова взмыла в воздух, получив указания, и Леви, проводив ее взглядом, принялась усаживаться.
Было приятно напоследок оказаться за рулем самой.
Маглоотталкивающие чары работали превосходно, позволяя школьнице ездить по Лондону, не привлекая внимания.
В ателье она прибыла почти после самого открытия, готовясь испытывать на себе сочувствующий взгляд мастера мантий, но встретила Левенте его ассистентка.
Широко улыбнувшись, она протянула костюм, обернутый фирменной бумагой, пожелала удачи и предложила конфетку из вазочки.
Посасывая карамельку, Леви аккуратно устроила костюм на заднем сидении автомобиля и направилась к Тринити сквер Гарденс.
Отель «Четыре сезона», в котором временно обитал Скайлар Грей Ремингтон, лишь подтверждал состоятельность парня. Пятизвездочный отель солидно высился среди соседних зданий и своим величием напоминал скорее административное здание, нежели гостиницу.
Левенте оставила Ленд Ровер поодаль, все равно парковка отеля была открыта только для постояльцев и такси.
Стройная девушка в форменной одежде за стойкой регистрации улыбнулась Леви так, словно ее осчастливил этот визит.
Поражаясь, как люди могут быть такими улыбчивыми в подобную рань, Левенте сказала, что у нее назначена встреча, и попросила сообщить Скайлару, что она здесь.
Девушка кивнула, отвернулась, сняла телефонную трубку и кому-то позвонила.
Вернувшись к стойке, сообщила, что мистер Ремингтон скоро спустится, и предложила присесть и подождать.
Леви воспользовалась возможностью оценить мягчайшие кресла холла пятизвездочного отеля, размышляя, сколько Скайлар отвалил за проживание здесь.
Он не заставил себя ждать и вскоре спустился в холл по главной лестнице.
Завидев Леви, наследник улыбнулся ей и поприветствовал как своего друга.
Оделся он сегодня более скромно, в джинсы, толстовку и кроссовки, как подобает обычному подростку.
— Ты голодна? Давай угощу тебя кофе, — первым делом предложил Ремингтон.
— Не стоит, не хочу потом расплачиваться за этот кофе несколько лет, — торопливо ответила Леви. — Честно говоря, у меня немного времени, поэтому давай к делу.
— Хорошо, — Ремингтон кивнул. — Тогда поехали? Только позову своего водителя…
— У тебя есть личный водитель? — Левенте скептически посмотрела на наследника. — Сегодня я вместо него. Куда собрался ехать?
— В больницу, — высказал очевидное Ремингтон. — Я согласен.
— Ты уверен? — с сомнением спросила Леви. — Хорошо подумал?
Скайлар активно закивал.
— Я хочу этого, — заверил он. — Родители мальчика — хорошие люди. Думаю, так будет лучше для всех. Они обретут сына, я — семью, а ты… То, что тебе нужно. Кстати, на этих выходных они дома, поэтому ты сможешь сделать все необходимое.
Леви некоторое время смотрела на парня с сомнением, но затем сказала:
— Дальше по улице стоит трехдверный Ленд Ровер. Я буду ждать тебя там, а у тебя есть еще время подумать, пока ты идешь за курткой.
— Я мигом, — просиял Скайлар и бросился к лестнице.
Левенте глубоко вздохнула и пошла на выход.
Ремингтон вовсе не казался ей глупым мальчишкой. Не нужно было вести с ним долгие беседы, чтобы убедиться в твердости намерений парня.
Леви знала: он действительно хотел перевоплощения и верил, что это поможет ему найти недавно потерянное.
Поэтому она поверила и наконец выдохнула, радуясь, что одна из проблем близилась к своему решению.
Левенте очень устала заниматься поиском ответов и выходов.
У нее осталось мало времени, но еще меньше сил.
— Крутой автомобиль, — приговаривая, Ремингтон забрался на пассажирское сидение спереди. — А тебе разве можно водить?
— Нет, — ответила Леви, заводя мотор. — Убивать Темных Лордов и пересаживать чужой разум в другое тело тоже нельзя.
Парень посмеялся. Он заметно повеселел и больше не выглядел заплаканным.
До больницы Парксайд от отеля было всего полчаса езды, за которые Ремингтон успел лишь посетовать, как ему непривычно видеть руль автомобиля справа.
— Я наложу на тебя чары маскировки, — сообщила Леви, сворачивая на парковку больницы. — Не отходи от меня и не натвори дел.
Парень понимающе кивнул.
Леви припарковалась, заглушила Ленд Ровер и на мгновение прикрыла веки.
Мерлин, когда же все это закончится.
Осталось совсем немного.
Леви скрыла Скайлара под Дезиллюминационными чарами и сделала с собой то же самое, не желая попадаться на глаза.
Хотелось сделать все быстро и без происшествий, и пробраться рано утром среди сонных обитателей больницы оказалось несложно. До палаты добрались без проблем.
Леви приоткрыла дверь, и две скрытые чарами фигуры скользнули внутрь.
Слизеринка заперлась, сняла маскировку и придвинула к больничной койке стул на колесиках.
Палата интенсивной терапии была похожа на ее собственную, только здесь сплошь были детские игрушки, книжки и фотографии, что делало ее похожей на обжитую комнату.
У стены мостилась мягкая кушетка, на которой, была уверена Леви, родители Крейга провели немало ночей.
На койке под одеялом с мультяшками лежал светловолосый мальчик, утыканный трубками. Его сердце все еще билось, трубки и приборы поддерживали в Крейге жизнь, но сознание давно покинуло его тело, и мальчик едва ли когда-либо проснется вновь.
Радуясь, что они здесь одни, Леви велела Ремингтону:
— Садись на стул. Если ты действительно готов, попрощайся со своим телом и этой жизнью.
— Я оставил тебе кое-что в машине, — Ремингтон посмотрел на свое отражение в металлическом подносе. — Там документы, кое-какие бумаги и самая важная информация, которая тебе может понадобиться. Надеюсь, у тебя все получится.
Ремингтон слегка улыбнулся, кивнул Леви и опустился на стул.
Откинулся на спинку, попытался расслабиться и закрыл глаза.
— Что ж… — неуверенно проговорила Леви, доставая волшебную палочку. — Увидимся в новой жизни.
— Спасибо, — поблагодарил Ремингтон, не размыкая век. — Удачи.
Леви глубоко вздохнула, успокаиваясь, и приступила к делу.
Технически обряд переноса сознания был несложным. Зная заклинания и алгоритм действий, она без труда управилась.
Левенте выучила наизусть инструкцию, украденную из дома Фламеля. Судя по всему, обряд был малоизвестным потому, что инструкцию прятали, а не из-за своей сложности.
Со стороны выглядело, будто она просто водила волшебной палочкой сперва над головой Ремингтона, затем над светлой макушкой Крейга.
Закончив, Леви позвала Шензи.
Инферия, по своему обыкновению, бесшумно появилась из ниоткуда.
— Ты нужна мне, малышка. Помнишь, мы с тобой вместе читали записи мистера Фламеля?
— Тело? — догадалась Инферия, глядя поочередно на спящего мальчика и парня постарше.
— Да, Шензи, мне повезло в короткие сроки найти тело.
Левенте склонилась над тем, что раньше было Скайларом Ремингтоном, и принялась перебирать его шелковистые волосы.
— Невероятно повезло… Шензи, пора.
Левенте заранее обговорила с Инферией план. Шензи была готова помочь во всем, даже если это требовало отказа от своего сильного натренированного тела убийцы.
Шензи была мертва, но у девушки оставалось вполне нормальное сознание, с которым также можно было работать.
Согласно плану, Леви заполнила освободившееся тело сознанием Шензи. Это было временно, но обратно Инферия уже не вернется.
Шензи открыла голубые глаза Скайлара, что означало успех.
Леви устало присела на край койки Крейга, но это было еще не все.
— Шензи, — обратилась она по привычке к своему инферналу, — все получилось. Хочешь попрощаться с собой? Извини, у нас правда мало времени…
Шензи тряхнула головой, отчего темная челка немедленно спала на глаза.
Левенте в последний раз взглянула на тело своей верной соратницы, оставленное на полу, взмахнула волшебной палочкой — и оно исчезло, растворяясь золотистыми искорками.
— Пойдем, — Леви протянула Шензи руку. — Куплю тебе человеческой еды.
Через некоторое время Крейг наконец очнется, придет в себя, и удивленный до невозможного доктор Кеннет скажет мальчику, что он его лечащий врач.
Позвонит родителям и сообщит, что их сын пришел в себя.
А пока Левенте посадила Шензи в ее новом теле в Ленд Ровер, и они поехали отсюда прочь.
Пока Леви закупалась продуктами, Шензи ожидала в машине, привыкая к новой себе.
Нагрузив багажник, Леви Привезла Инферию в свою лондонскую квартиру, которая пустовала с того дня, как ее покинул Корвинус Нотт.
Заполнила холодильник, проверила воду и дала инструкции перед уходом:
— Еды тебе хватит до моего прихода, — говорила Леви, — так что не покидай квартиру. Учти, ты больше не сможешь прийти, когда я позову. Так что просто жди. Если я не вернусь через три дня — Теодор и Драко придут за тобой. Я дам им знать, что ты здесь. Они позаботятся о тебе, если ничего не получится.
Шензи испытывала затруднения с речью, еще не привыкнув, но Леви знала, что она все понимает.
— Все будет хорошо, крошка, — Левенте легко ущипнула Шензи за кончик носа. — У меня все получится. Все почти закончилось.
Она обняла парня напоследок, убедилась, что Инферия в порядке, и вышла, закрыв ее внутри.
Добралась до Ленд Ровера и бессильно уткнулась в свои руки.
Девять утра, а она уже чертовски измотана.
«Скоро все закончится», — повторяла Леви по пути к Теодору.
Скоро все закончится.
Когда она вернулась, Теодор проснулся и как раз заканчивал готовить завтрак.
Завидев ее, улыбнулся, затем обеспокоенно спросил:
— Ты в порядке? Ничего не болит?
— Все хорошо, — просияла Леви и украла кусок ветчины с разделочной доски. — Ничего не болит, — заверила она.
Тео закончил с готовкой, и они разделили завтрак на двоих. Леви хотелось задержаться подольше, побыть с Теодором еще немного, но она понимала, что совсем скоро нужно выдвигаться в Министерство.
Тео готовил вкусно, но аппетита по-прежнему не было, и Леви прилагала немало усилий, чтобы не показывать, с каким трудом впихивает в себя пищу.
— Отвезешь меня? — попросила она. — Еще нужно заехать за Драко. Я останусь в Министерстве.
— Хорошо, — согласился Тео. — Я заберу его. Что-нибудь еще нужно?
— Нет, — Леви мягко улыбнулась. — Это все.
После завтрака она переоделась, чувствуя, как тяжело стучит внутри починенное сердце.
Фиолетовый костюм в клетку прекрасно сидел, оправдывая каждый вложенный в него галлеон. Леви наспех расчесалась и взглянула на себя в зеркало.
С каких пор у нее такой серьезный взгляд?
Светлые волосы вернулись в свой изначальный цвет, но Леви не узнавала себя.
Щеки розовели румянцем, а цвет лица был как никогда здоровым.
Эликсир сделал свое дело и превратил Леви в здорового человека, отчего она утратила вид умирающей.
Но Леви так давно не смотрела на свое отражение, не желая видеть там то, что расстроит ее, что сейчас с трудом узнавала в этой девушке в зеркале себя.
За это время волосы отрасли еще сильнее и спускались ниже талии. Живые зеленые глаза смотрели с какой-то особенной серьезностью, не присущей ранее.
Фиолетовый костюм подчеркивал былую худобу Леви, но одновременно придавал солидности, чего не добиться простой школьной формой Слизерина.
Леви считала свое состояние преимуществом, а теперь выглядела так, будто жизнь кипела в этом худом теле и рвалась наружу.
Предпочла ли Леви появиться на суде бледной, с бесцветными волосами, серыми губами и опираясь на трость Люциуса?
Или было даже лучше уйти непобедимой, несломленной, полной жизни?
Возможно.
Левенте ухмыльнулась девушке в отражении.
Ей нравилось то, что она видела, пускай такой вид был не совсем привычным.
Левенте вернулась в комнату, где оставила свои вещи.
Здесь была ее волшебная палочка, ремешок-портал, с которым она не расставалась с момента его создания, за исключением дня побега, когда забыла портал в ванной и была вынуждена бежать другим способом.
Слизеринка не думая закатала брючную штанину и повязала черный ремешок вокруг своей лодыжки.
Она подозревала, что перед судом последуют проверки и осмотры. Но была готова справиться с этим.
Рядом лежал зачарованный обсидиановый кинжал, издающий легкое синеватое свечение. Один из тех, что тоже всегда был при Леви.
Она уже привыкла снаряжаться оружием каждый раз после сна, снимая все это с себя вечером.
Даже если это было просто свидание с Теодором, она не могла выйти незащищенной.
Враг повержен, а привычка осталась.
Просто на всякий случай.
Леви подняла нежно-молочный кашемировый гольф и обвязала ремень, на котором крепился кинжал. Заправилась и ощутила, словно ремень обнимает ее за талию, успокаивая и придавая уверенности.
Оставалась еще волшебная палочка.
Леви не носила с собой Бузинную палочку. Дар Смерти она оставила в убежище и не видела в этом орудии каких-либо преимуществ перед своей волшебной палочкой, купленной когда-то в одиннадцать лет.
Левенте прихватила волшебную палочку и вышла в коридор.
Тео ждал там, поднял голову и расплылся в улыбке.
— Ты такая красивая!
— Спасибо, — Леви устало вздохнула, и Теодор все понял.
— Пора?
Она коротко кивнула.
Тео подал ей зимний плащ и помог одеться. Леви поправила воротник его пальто, и они вышли, взявшись за руки.
С этого момента наступило четкое понимание, что она сделала все возможное, чтобы спастись.
Исполнила все свои планы и смогла достигнуть цели.
Теперь дело оставалось за малым, но от этого было не легче.
Наоборот, сейчас Леви понимала, что идет к концу.
Говорить не хотелось, поэтому она лишь сжимала руку Теодора, как последний оставшийся крюк, что удерживал ее на краю пропасти.
С тяжестью внутри она завидела Уайтхолл, откуда до Министерской будки было рукой подать.
Внезапно какая-то часть внутри запротестовала, захотела все бросить и скрыться, но разум мгновенно расставил все на места, давая понять, что это невозможно.
— Черт, — вырвалось еле слышное у Леви.
— Волнуешься? — догадался Тео. — Это нормально. Может, мне остаться с тобой? Попросим Кейли забрать Драко.
— Нет, — отказалась Леви. — Не стоит. Езжай. Мы же еще не расстаемся.
— Уверена? — засомневался Теодор. — Я бы так не утверждал.
— До слушания еще часа три, — сказала Левенте. — Мы обязательно увидимся перед ним.
— Хорошо, — Тео свернул с главной улицы, подъезжая к будке. — Проводить тебя?
Леви хотела отказаться, но подняла на его глаза и не смогла.
— Ну что ты, — Теодор заметил, как она погрустнела, и спешно спрятал в своих объятьях. — Леви…
— Пойдем, — коротко сказала она и вышла из Ленд Ровера.
Дождалась Теодора и бросилась вперед, к будке, будто думала, что, если сделать это быстро, то не захочется развернуться и убежать.
— Назовите свое имя и цель визита, — раздалось привычное министерское приветствие, едва Тео закрыл дверь.
— Левенте Гордон Фаррелл, я пришла на суд, — твердо проговорила Леви.
Звякнул о металл значок, телефонная будка дернулась и поехала вниз, унося Левенте и Теодора под землю.
Леви возилась со значком, думая о подарке Драко, который также остался в Убежище.
Эту вещь как раз-таки стоило взять с собой. Было бы очень кстати.
— Попроси, пожалуйста, Драко захватить мою змею, — произнесла Леви. — Она должна быть на комоде в моей комнате. Или на столе… В общем, ее несложно там найти.
— Хорошо, — кивнул Тео. — Ты точно в порядке?
Леви глянула на него.
На щеках по-прежнему розовел румянец, будто она побывала на морозе. Глаза блестели в свете лампочки, а губы были плотно сжаты.
— Нет, — Леви покачала головой. — Не совсем. Меня подташнивает, хочется развернуться и поехать с тобой за Драко, лишь бы не двигаться вперед. Но я не позволяю этим слабостями вести меня назад. Наверное, просто нервничаю. Но стараюсь держаться. Не хочу проявлять слабость. Если бы я выглядела как ходячий труп, все равно хотела бы остаться сильной.
— Ты всегда была сильной, — Теодор улыбнулся. — Только нас подпускала в редкие моменты слабости.
— Хочу, чтобы и дальше так было, — призналась Леви. — Хочу остаться такой навсегда.
Она подняла подбородок, будто специально показывая свою стойкость.
— Даже если они постараются меня уничтожить, этому не бывать.
Телефонная будка остановилась, выпуская двоих слизеринцев наружу.
И увиденное заставило Леви замереть.
Министерский холл был буквально битком забит народом.
Никогда прежде Леви не видела здесь так много людей.
Они не ходили, а просто заполонили пространство, громко галдя.
А завидев Леви и Теодора, эта масса взорвалась шумом.
— Это она!
— Она здесь!
— Камеру, готовь камеру!
— Почему их только двое?
— Почему она не одна?
Поток громкой человеческой речи и разнообразных возгласов ударил в уши. Леви помедлила, прежде чем двинуться вперед, да и идти толком было некуда, поскольку люди бросились к ней, не давая прохода.
— Похоже, ты теперь знаменитость, — раздался голос Теодора.
Парень вышел вперед, загораживая Левенте собой.
Щелкали фотоаппараты, выпуская клубы дыма, и Теодор принял на себя этот поток вспышек, голосов, взглядов…
— Расступитесь! — раздался чей-то голос, мигом затмивший все остальные, отчего толпа разом замолкла и задвигалась, образовывая коридор, ведущий далеко вперед.
Оттуда стремительно шагал Кристиан Адамс, за ним шел Кайлан Кейли в сопровождении Тайрона Монтгомери, Салливана Коула и нескольких мракоборцев.
Только тогда Левенте вышла из-за спины Теодора, и никто не посмел использовать свой фотоаппарат.
Оказавшись здесь, перед толпой людей, Леви перестала нервничать.
Это ощущение осталось позади, за закрывшимися дверьми телефонной будки, потому что отсюда уже не было пути назад.
Даже если какая-то часть Леви, самая слабая, хотела развернуться и уйти, чтобы провести еще немного времени на свободе, рядом с друзьями, этой возможности больше нет.
Слизеринка не стала напускать на себя недружелюбный вид. Собственное отражение в зеркале и так было донельзя серьезным, и это более чем устраивало.
Она лишь выше подняла подбородок и пошла навстречу министру.
— Мистер Адамс, — Леви первой протянула кисть для рукопожатия.
Шепот сопровождал ее, раздаваясь отовсюду, словно Министерство вдруг наполнилось сотнями змей.
— Доброе утро, Левенте, — негромко поприветствовал Адамс, принимая рукопожатие. — Желаете сделать пару снимков?
— Это необходимо? — поинтересовалась слизеринка.
— Только если вы этого захотите, — ответил Адамс.
— Не думаю, — произнесла Леви.
— В таком случае прошу следовать за мной.
Они развернулись, и галдеж возобновился с новой силой, защелкали фотоаппараты, освещая вспышками путь.
Безликая толпа шумела, но живой коридор из людей по-прежнему никто не нарушал.
Леви ощущала себя защищенной, идя рядом с министром магии. Кейли с товарищами прикрывал спину.
Так они шли до самых лифтов, и только там смогли остаться одни.
— Сегодня настоящий бардак, — Кайлан шумно выдохнул. — Давненько такого не было.
— Неудивительно, — Монтгомери пожал плечами. — Вы не подумайте, что подобное творится только наверху, — он обернулся к слизеринцам. — Все Министерство сегодня забито с низов до верха. Нам пришлось выставить дополнительную охрану на уровне Отдела Тайн с самого открытия, потому что, сами понимаете, интерес к суду весьма большой.
— Не беспокойтесь, мы не туда, — сообщил Леви Адамс. — Времени еще достаточно, переждете у меня. Там относительно тихо.
«Относительно» оказалось понятием очень натянутым. На первом уровне Министерства магии было меньше людей лишь потому, что сам коридор административного этажа не вмещал много. Видимо, по Министерству быстро прошел слушок, что Левенте прибыла, и люди хлынули сюда.
Министру снова дали дорогу, и присутствовать здесь, будучи главным действующим лицом, было для Леви странно.
Смогла бы она пройти здесь сама, если бы не было такого сопровождения?
Леви представила, как множество чужих рук тянутся к ней со всех сторон, не давая пройти, двинуться, вздохнуть…
От таких мыслей стало неприятно.
Адамс отворил свой кабинет, пропуская гостей вперед. Толпа, вспышки и голоса остались за пределами досягаемости.
Три Хаосита оккупировали диван, мракоборцы остались у двери, а Адамс вновь предложил Левенте место напротив своего, словно она была почетным гостем, а не преступницей.
— Честно говоря, не ожидали вас так рано, — начал министр, опустившись на свое место за столом. — До суда еще есть время, но, разумеется, заинтересованных не останавливает ожидание. Вообще-то информация была закрытой, но это явно не тот случай, когда тайну удается сохранить. Вы уж извините.
Леви было все равно, сколько людей знает о том, что ее будут судить.
Скорее всего, сам Совет и распространил эту информацию, наверняка надеясь, что такое обильное и внезапное внимание обезоружит скрытную Левенте.
Но она лишь пожала плечами.
— Совет вновь настаивает на том, чтобы мы держали вас под присмотром и максимально обезоруженной, — сообщил Адамс.
— Это понятно, — закивала Левенте. — Не страшно. Я сделаю все необходимое.
— Ладно, — Адамс развел руками. — Если вы того желаете…
Вероятно, он думал, что сговорчивостью Леви пыталась заслужить благосклонность Совета, но это было не так.
Левенте знала, что нельзя лишать себя всей свободы, и предусмотрела, что Совет пожелает сковать ее по рукам и ногам, наблюдая, как она связана множеством заклинаний.
— В таком случае нам следует спуститься в самый низ и перевести вас в комнату ожидания, — сообщил Адамс. — И, если вам есть что сказать, сейчас самое время.
— Нет, — уверенно произнесла Леви. — Спасибо.
Кристиан еще некоторое время смотрел на нее, затем кивнул мракоборцам у двери.
Левенте быстро приспособилась и уже не обращала внимание на то, что здесь происходит.
Два мракоборца остались сопроводить Теодора наверх, к выходу. Он даже не смог толком попрощаться с Леви у лифтов, окруженный сотнями пар глаз, и лишь коротко кивнул ей напоследок.
— Ты как, в порядке? — украдкой осведомился Кайлан, пока они спускались в Отдел Тайн.
— Более чем, — твердо ответила Леви.
Хаосит понимал, что она не врет и не притворяется.
Слизеринка была прямая и непоколебимая, как стальной стержень, и толпе зевак и репортеров это не сломить.
Он допускал, что девушка занервничает, но этого не случилось.
Левенте смотрела на все одинаковым прямым взглядом, который невозможно сымитировать и подделать.
В Отделе Тайн было непривычно тихо и безлюдно.
Гладкий темный камень казался холодным и неуютным.
В коридорах не хотелось особо задерживаться, и Леви порадовалась, когда ее вскоре привели к высокой двери с мракоборцами по обе стороны.
Процессию поприветствовали короткими кивками, и дверь отворилась.
В коридорчике, ведущем в зал суда, уже кто-то был. Члены Визенгамота, облаченные в красные и черные мантии, мгновенно застыли, словно заколдованные, завидев Леви в окружении министра, Хаоситов и мракоборцев.
Некоторые провожали слизеринку заинтересованными взглядами, а кто-то пытался вжаться в стенку, едва она проходила мимо.
Один пожилой волшебник и вовсе судорожно пошарил в складках своей мантии и что-то отпил из найденной там фляги.
Левенте не особо беспокоило такое внимание.
Она думала лишь о том, что предстоящие часы ожидания будут тянуться слишком долго, и пыталась понять, чем развлечь себя все это время.
Процессия миновала зал суда, и Леви привели сразу в комнату ожидания.
Помещение оказалось небольшим и неприветливым, с низким потолком и каменными стенами.
Несколько парящих свечей давали немного света и напоминали о Хогвартсе.
Примерно посередине и без того небольшую комнату делила примитивная металлическая решетка, совсем как в магловской тюрьме, отличавшаяся лишь оранжевым магическим свечением металла.
За решеткой виднелся барьер, а за барьером — дверь, вероятно, выход в зал суда.
Выходы охраняли по двое мракоборцев, еще четверо стояли в углах комнаты.
В центре ожидал один единственный стул, наверняка предназначенный Леви.
— Левенте, теперь я вынужден произвести осмотр, — сказал Адамс. — Тебе не разрешается иметь ничего при себе, в том числе волшебную палочку. Осмотр пройдет под наблюдением и будет задокументирован.
— Разумеется, — кивнула Леви, пошарила во внутреннем кармане клетчатого пиджака и отдала свою волшебную палочку в руки министра магии.
— Вам нужно будет принять лекарства в течение следующих шести часов?
— Нет. Ничего такого.
— Хорошо, — кивнул Адамс. — Есть ли у вас при себе какое-либо орудие?
Левенте завела руку за спину, отстегнула и вытащила на свет зачарованный обсидиановый кинжал на ремне, который так же легко отдала Адамсу.
Он вопросительно посмотрел на слизеринку.
— Что-то еще?
Девушка покачала головой.
— Пожалуйста, снимите пиджак и разуйтесь.
Леви подчинилась, аккуратно повесив пиджак на спинку стула. Министр кивнул одному из мракоборцев, и тот принялся тщательно ощупывать Леви на предмет чего-либо еще, что ей запрещено иметь при себе.
Руки мракоборца проинспектировали каждый дюйм тела девушки, каждую складку и изгиб, и ни один мускул не дрогнул на лице Левенте во время осмотра.
Мракоборец закончил у ее ног, приподняв штанины брюк, и выпрямился.
Ничего не обнаружив, он отошел в сторону.
— Ожидайте, — велел Адамс. — Вас вызовут.
На этом все.
Леви обулась, а когда подняла голову, министр, Хаоситы и несколько мракоборцев уже покинули комнату.
Дверь, через которую они выходили, исчезла, и теперь на месте второго выхода была сплошная каменная стена.
Единственный выход отсюда был через зачарованную решетку, барьер и восемь мракоборцев, а вел в зал суда, полный охраны, членов Визенгамота и Советников.
Чувствуя на себе взгляды восьми пар глаз, Леви опустилась на стул и неслышно вздохнула.
Откинулась на жесткую спинку и закрыла глаза.
Наверное, здесь должно было быть неуютно. Каменные стены и низкие потолки должны давить, а взгляды мракоборцев — прожигать дыры.
Но Леви чувствовала себя как и прежде, с того момента, как ступила из-за спины Теодора, выходя из-под его защиты.
Ничего не изменилось.
Левенте до сих пор не ощущала себя преступницей.
Она оставалась несломленной.
За все время так не пошевелилась, сидя в одном положении с закрытыми глазами.
Теодор уже наверняка съездил за Драко. А может, они даже вернулись.
Интересно, Тео сказал ему или решил оставить на потом?
Нет, нельзя думать о друзьях. Нельзя думать ни о чем лишнем.
Кто знает, может быть, все это время ее голову пытаются взломать, чтобы вытащить все на поверхность.
А ведь Левенте так и не стала достойным окклюментом.
Она умела ломать барьеры, но не научилась выстраивать их сама.
Поэтому пошла другим путем, защищая собственное сознание.
Она просто не думала о том, чего не хотела выдать.
Все было просто и одновременно сложно.
Колоссальный контроль сознания позволял отключать голову, не выпуская ценные мысли и воспоминания. И они оставались внизу, скрытые множеством другой безопасной информации.
Снаружи сюда не доходили никакие звуки.
Счет времени был давно потерян, а Левенте все сидела, не шевелясь, и не думала совершенно ни о чем.
Перед самым концом, имея так много времени обдумать свою жизнь и все произошедшее, Левенте отказалась от этой возможности.
Она предпочла погрузиться в небытие, чтобы время поскорее прошло.
А может, и вовсе задремала…
До тех пор, пока дверь вдруг не отворилась.
— Пора, — раздался голос.
Левенте открыла глаза.
Пора.
Она подождала, пока четыре мракоборца из ее комнаты обступят со всех сторон. Они не держали в руках волшебных палочек, но Леви была уверена: едва она сделает неправильное движение — мракоборцы среагируют мгновенно.
Только когда барьер был снят, решетку открыли, и Левенте вывели вперед, через дверь.
В зал суда.
В лицо ударил яркий свет, и на контрасте полутемной комнаты ожидания Леви понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли и смогли разобрать обстановку зала.
По форме помещение напоминало сужающийся колодец, на дно которого они и вышли.
Нижний уровень хорошо освещался, а что было выше — оставалось в тени.
Левенте ощущала себя как на сцене, где каждое ее движение представало сотням пар зрительских глаз.
В центре нижнего уровня вновь стоял стул, такой же простой, как и в комнате ожидания.
Сюда привели Левенте, и она села, размяв затекшую шею.
Ее ничем не связывали, и мракоборцы отошли куда-то в тень, но Леви хорошо понимала, что ей не дадут даже шевельнуться не в ту сторону.
Зрение более-менее освоилось, и слизеринка увидела очертания фигур, занимающих верхние уровни.
Красные и черные мантии Визенгамота немного разнились оттенками, но, разумеется, было невозможно разобрать хоть одно лицо.
Верхние уровни находились достаточно далеко отсюда и окружали Левенте как на арене. Даже за спиной кто-то был. И каждый видел Леви сверху как на ладони.
Затем раздался голос, наверняка усиленный магией, поскольку доносился слишком громко и отчетливо для такого расстояния.
— Суд начинается.
Послышался глухой и резкий стук молотка.
Левенте никогда не была на суде, поэтому просто сидела, ожидая приказаний или вопросов.
— Назовите свое полное имя, — попросил голос.
— Левенте Гордон Фаррелл, — незамедлительно ответила Леви.
— Ваш возраст?
— Пятнадцать.
Леви подозревала, что каждый в большом высоком зале прекрасно слышал ее голос, несмотря на расстояние.
— Исходя из характеристики общего состояния вашего здоровья, предоставленной компетентным ответственным лицом, вы не можете использовать магию, а также подвергаться пассивному воздействию колдовства, включая магические артефакты, порталы, зелья и иные магические жидкости. Вы подтверждаете это?
— Да, — ответила Левенте.
Всего несколько человек знали правду.
— Учитывая этот факт, Совет не может гарантировать правдивость и истинность ваших показаний, мисс Фаррелл. К сожалению, мы не можем использовать на вас сыворотку правды или другие схожие по действию субстанции и заклинания, — говорил голос.
Левенте озадаченно нахмурилась, разомкнув губы, но говорить не понадобилось.
Вместо нее заговорило множество голосов, не таких громких, как главный.
Вероятно, Совет и члены Визенгамота что-то обсуждали между собой.
— Даже принимая во внимание возможность дачи ложных показаний, Совет готов выслушать вас.
Левенте ничего не ответила, ожидая новых вопросов.
Ей было все равно, с каким сомнением и недоверием относится к ней Совет и остальные.
— Расскажите о своей семье, — попросил голос.
— Первые годы своей жизни я провела в Кемберли, — начала Леви. — Мои родители были очень молоды, когда я появилась. Им обоим было по шестнадцать на момент моего рождения. Это стало причиной множественных разногласий не только между родителями, а в последствии разрушило их пару. Моя мать не любила меня, отец имел другие планы на жизнь, но мой дед, Гордон, настоял на том, чтобы родители растили меня. Возможно, было бы лучше, если бы он сам занимался мной, но этого уже никогда не узнать. В любом случае через некоторое время после моего рождения случился инцидент, в результате которого моя стихийная магия лишила жизни мать.
Ее речь прервал разномастный вздох с верхних уровней.
— Продолжайте, — велел голос.
— Отец считал, что это была вовсе не стихийная магия и я убила мать намеренно. К сожалению, не могу дать комментарий по этому поводу, поскольку тогда я была еще младенцем и не помню мотивов, стоящих за этим поступком.
На этот раз по залу прокатился приглушенный смешок.
— С тех пор как это произошло, наши отношения с отцом ухудшились, — продолжила Леви. — Ребенок мешал его планам, дед умер, оставив отца безо всякой поддержки, но почему-то Уэйн, то есть отец, продолжал растить меня. Возможно, в память о матери, а может, не мог ослушаться Гордона. Мне это неизвестно. Мы никогда не обсуждали подобные темы.
— Вы не были близки с отцом?
— Нет, — Леви покачала головой. — Мы всегда были очень далеки друг от друга. Вовсе не как отец и дочь. Как парень и ребенок, которого ему подкинули. Навесили. Уэйн не стал ждать моего одиннадцатилетия, когда придет письмо из Хогвартса, а отправил меня в местную немагическую школу. Но в первый день меня исключили за драку и неприемлемое поведение. Почему-то после этого отец больше не предпринимал попыток пристроить меня на учебу и оставил дома.
— Он обучал вас?
— Он запрещал мне изучать магию, — припомнила Левенте. — Вероятно, считал, что до поступления в Хогвартс мне не следует ничего о ней знать. Но я же знала, что волшебница, что он волшебник и что Гордон также был волшебником. Меня часто оставляли у Дэвисов, эта семья была в тесных дружеских отношениях с дедом, а потом и с отцом. Там я также находилась среди волшебников.
— Каково было наблюдать магию вокруг себя, но быть принужденной оставаться в неведении?
— Не знаю, — Леви пожала плечами. — Я не помню. Не могу сказать, что это негативно повлияло на меня. Наоборот, отцовские запреты пробудили глубинный интерес к магии, который я впоследствии удовлетворяла самообучением.
— Чем вы занимались до поступления в Хогвартс?
— Читала, — просто ответила Левенте. — Помню, что очень много читала. Разумеется, Уэйн изъял из доступа всякую магическую литературу, поэтому я брала наугад какую-то книгу из библиотеки деда и читала ее, лишь бы чем-то себя занять. Зачастую мало понимала из прочитанного, потому что это была далеко не детская литература, поэтому занятие скорее просто занимало меня, нежели развлекало или развивало. Из детства я вынесла лишь интерес к магии.
— Расскажите о своем факультете. Почему вы так желали оказаться на Слизерине?
— Уэйн всегда плохо отзывался о нем, — на этих словах Левенте улыбнулась. — Так, словно все зло мира исходило оттуда. Запрещал мне читать и обучаться волшебству, но я кое-что узнавала о мире магии, в том числе о факультетах. Чем ближе становилось мое поступление в школу, тем хуже удавалось отцу держать меня на расстоянии от магии. А когда я получила свои школьные учебники, то из «Истории Хогвартса» смогла узнать правду о Слизерине и его факультете, и мне показалось… что там я смогу стать частью чего-то сплоченного. Просто оказаться принятой. Возможно, найти друзей. Ведь для ребенка, что всю жизнь прежде был предоставлен сам себе и не имел никаких тесных связей и привязанностей, весьма заманчиво на тот момент выглядело слово «друзья».
По залу вновь пробежали смешки.
— Как изменилось ваше отношение к отцу спустя время? — поинтересовался голос.
— Да никак, — сказала Леви. — Я не держу на него зла ни за что. Наоборот, хорошо, что мы всегда были далеки друг от друга. Он сохранял дистанцию между нами, не подпускал к себе и не приближался сам. Меня всегда это устраивало, и я даже благодарна, что он своим отсутствием облегчил мне жизнь. Моя любовь к свободе не терпит контроля и принуждения. Разумеется, его поведение и отношение ко мне внесли ощутимый вклад в мое формирование. Отчасти из-за него я стала такой, какая есть сейчас. Так что да, пожалуй, я благодарна ему. Он дал мне свободу, а затем не мешал ей наслаждаться. Я хорошо понимаю, что моя семья далека от классической модели. Так уж случилось. С моим появлением все пошло не так и просто не могло быть нормальным. Я не жалею о том, что не знакома с понятием нормальной семьи или любящих родителей. Я никогда не испытывала потребности в отцовской любви и не считаю ее отсутствие минусом, а себя — неполноценной лишь потому, что папочка меня никогда не любил. Уверена: отсутствие подобных потребностей, семейных привязанностей сделало меня свободнее и сильнее.
Некоторое время голос молчал, а в зале царил шум негромких обсуждений.
Затем голос объявил:
— К даче показаний приглашается первый свидетель.
Левенте удивленно осмотрелась.
Она не знала, что ей положены свидетели. Она-то думала, что ее будут лишь обвинять, а не защищать.
Послышались шаги, но тень скрывала происходящее. Левенте была по-прежнему одна и никого не видела.
А может, ей и не полагалось ничего видеть, зато с места повыше предоставлялся полный обзор.
— Назовите свое полное имя, — попросил голос, когда свидетель занял свой стул.
— Уэйн Уильям Гордон Фаррелл, — раздался другой голос, уже знакомый Леви.
Уэйн был здесь, скрытый магической тенью.
— Ваш возраст?
— Тридцать один.
— Расскажите о своей дочери. Каким ребенком она была до поступления в школу?
— Левенте была… — Уэйн задумался, а Леви обратилась в слух, — она была не похожа ни на одного ребенка, которого я когда-либо видел. У всех были дети как дети: капризные, обычные, а моя… Даже не знаю. Я до сих пор не понимаю, почему она была такой.
Левенте хорошо слышала каждое слово отца, почти так же громко, как и главный голос. Уэйн говорил медленно, прерываясь и думая над словами.
— С малых лет она редко плакала и всегда смотрела на мир с таким интересом, словно хотела знать все обо всем, что видит. Смотрела и молчала… У меня был словно не младенец, а кто-то другой, более разумный, заключенный в маленькое тело. Я опасался, что Левенте может чем-то болеть, но целители уверяли, что она в порядке. Никто не предупредил, что что-то может пойти не так. А именно это и произошло. Я никогда прежде не замечал у Левенте проявлений стихийной магии, да и в подобном возрасте было еще рано. Но да, все было так, как она сказала: Левенте действительно убила свою мать. Притом я понятия не имею, откуда у Левенте эти воспоминания. Я поработал над ее памятью и законсервировал их.
Шум из зала заставил Уэйна замолчать.
— Вы вторглись в воспоминания своей малолетней дочери? — спросил другой голос, на этот раз женский, что говорило о нескольких опрашивающих.
— Да, я… Я посчитал, что девочке будет безопаснее не помнить об этом инциденте, — ответил Уэйн. — На тот момент готовился к работе Стирателем, потому и сделал это с Левенте.
— У вас уже была лицензия? — спросил второй голос.
— Нет, — признался Уэйн, и Леви догадалась, что свидетеля щедро угостили сывороткой правды. — Но Левенте пугала меня. Она росла неуправляемой. Вроде бы слушалась, не капризничала, но я все время боялся, что она может что-то вытворить. Мне сложно объяснить это ощущение, но этот ребенок… она словно притворялась, что ею можно управлять. Своим послушанием будто пыталась усыпить мою бдительность, поэтому я всегда был начеку. Мне было сложно, порой неприятно находиться с ней. Я понимал, что неправильно оставлять ее одну, но не мог отдать ее куда-то. Боялся, что Левенте убьет кого-то еще, кто ей не понравится так же, как и Реджина. Ее мать, — торопливо пояснил Уэйн. — Окончательное решение я принял, когда Левенте начала проявлять открытую враждебность ко мне. Тогда она впервые обратила свою магию против меня. Я очень этому удивился, потому что это не было каким-то конкретным заклинанием, а просто осознанным и направленным потоком магии, несущим определенный эффект. Левенте хотела сделать мне больно, но я на тот момент уже проходил мракоборческую подготовку, поэтому среагировал рефлекторно, отбивая заклинание. В итоге девочка сама попала под него, вследствие чего образовался шрам, не поддающийся сведению никакими заклинаниями.
— Как изменилась Левенте после сокрытия этих воспоминаний? — спросил первый голос.
— Стало явно более безопасно находиться рядом с ней, — припомнил Уэйн. — Я уверен, что, если бы девочка помнила о своих способностях, это бы ни к чему хорошему не привело. Ее магия была бы неконтролируемой. Я не хотел этого. Поэтому не жалею о своем решении. По крайней мере, Левенте не помнила о том, что может. Вы спросите, как она добралась до этих воспоминаний, — добавил Уэйн. — Возможно, если бы осталась в неведении, ничего этого бы не произошло.
— Она проявляла враждебность или использовала магию?
— Нет, — ответил Уэйн. — Левенте хоть и была по-прежнему непохожа на других детей, но стала более мирной. Но я все равно видел, что она не так проста. Поэтому я ужаснулся, узнав, что она поступила на Слизерин. Девочку сразу привлек этот факультет, хотя я высказывал свое негативное мнение и явно давал понять, что следует обратить свой взор на другие варианты. Надеялся, она окажется на Когтевране. Я подозревал, что ее будет очень интересовать магия, и надеялся, факультет сможет направить ее интерес в безопасное русло.
— Очень мило, — зазвучал прохладный третий голос. — Вы были молоды, когда появился ребенок, не имели базовых педагогических навыков, совершенно не представляли, как обращаться с девочкой. Ваши опасения понятны, но не лучше ли было предоставить ребенка более компетентным людям, раз уж мы здесь не наблюдаем пылкой отцовской любви?
По залу разнесся звук одобрения.
Здесь не только не обвиняли Леви, а еще вовсю обсуждали и критиковали услышанное.
Похоже, кто-то здесь хотел не просто судить Леви, а разобраться в ее истории с самого начала.
— Вы не думали отдать девочку в приют или семью? — спросил новый женский и молодой голос.
Кажется, право говорить и спрашивать здесь имел не только Совет Мудрецов, но и более молодой и многочисленный Визенгамот.
— Вы не понимаете, — торопливо произнес Уэйн, — Левенте была опасна. Она убила свою собственную мать, еще не достигнув и года от роду. И уверяю: это не было похоже на выброс стихийной магии.
— И вы решили, что можете справиться с дочерью сами?
— Нет! — выпалил Уэйн. — Ни я, ни кто-либо другой не смог бы с ней справиться. И лучше Левенте расти в одиночестве и вдали от магии, нежели я бы стал подвергать опасности других людей.
— И все же вы оставляли Левенте в семье Дэвис, — подметил голос.
— Девочке была необходима социализация, — объяснил Уэйн. — У меня не было цели растить из нее монстра или психопата. Это явно не то, чего бы я хотел.
— Почему вы не позволяли девочке интересоваться магией? — спросил кто-то другой.
— Это же очевидно, — ответил Уэйн. — Считал, что это опасно. Я понимал, что меры довольно жесткие, но, черт, разве было бы лучше, если бы я или кто-то другой рассказывал Левенте о магии до школы? Она бы заинтересовалась, захотела научиться, а когда стало получаться — могло выйти из-под контроля.
— Спасибо, — прервал главный голос. — К даче показаний приглашается второй свидетель.
Послышались еще шаги, и главный голос попросил второго свидетеля назвать себя.
— Клиффорд Дэвис, — представился мистер Дэвис.
— Расскажите о Левенте.
— Она действительно отличалась от моих детей, — начал Клиффорд. — Мы с супругой оба это отмечали. Девочка была отрешенной, всегда сама по себе. Но никогда не проявляла агрессию или враждебность к кому-либо. Ни к детям, ни к нам, ни к окружающим. При этом Левенте легко шла на контакт и вела себя порой более воспитанно, чем мои дети, — Дэвис усмехнулся. — С удовольствием показывала свои рисунки или рассказывала о книжке, которую читала. Помогала супруге с готовкой, в целом была милой девочкой. На первый взгляд.
— Что же тогда было не так?
— Ее отчужденность, — пояснил Дэвис. — Девочка была контактной, когда к ней обращались, но редко сама проявляла интерес к людям. Будто окружающий мир ее интересовал гораздо меньше, чем что-то внутри, известное лишь ей одной. Знаете, есть такие люди. Они всегда сами по себе. Всегда погружены в свои мысли. Находясь среди людей, все равно пребывают в одиночестве. И не дают никому приблизиться к себе. Левенте была такой. Она была хорошей, просто слишком самодостаточной.
— Спасибо, — поблагодарил Дэвиса главный голос. — Мистер Фаррелл, какой стала Левенте после поступления в Хогвартс?
— Я знал, что она преуспевает в учебе, — вновь заговорил Уэйн. — Мне приходили ее отметки, и стоило бы порадоваться, но я все еще пребывал в опасении. Левенте оказалась на Слизерине, и это беспокоило меня. Я всерьез опасался, что она может встать на путь изучения Темных Искусств. Чувствовал, что теряю контроль, которого и так было мало. Девочка становилась слишком… чересчур самодостаточной. Я не был нужен ей, семья не интересовала ее, и я не знал, что с этим делать. Я был растерян.
— Какой была Левенте? — напомнил свой вопрос голос.
— Она хорошо училась, не доставляла проблем, но вызывала у меня все больше опасений, — резюмировал Уэйн. — Когда она вернулась домой после первого года обучения, я больше не видел перед собой ребенка. Я видел, что больше не имею над ней власть. И разорвал отношения.
— Разорвали отношения? — переспросил женский голос. — Это как?
— Я знал, что Левенте ближайшие шесть лет будет в школе, за исключением каникул. Зимние она могла проводить в Хогвартсе, а на летние мы с Дэвисами договорились держать Левенте у них. Я тогда много работал и часто отсутствовал дома, поэтому такое решение казалось самым правильным. Дэвисы никогда не жаловались на Левенте, и я порой считал, что ей там лучше. Она сама никогда не говорила, что у них плохо или скучно. Но и не проявляла явной радости от нахождения вдали от меня. Девочка в принципе была крайне скупа на какие-либо эмоции. Редко давала понять, что чувствует и как относится к той или иной ситуации. Это сбивало. Я никогда не понимал ее. Никогда.
— Мистер Дэвис, как Левенте проводила летние каникулы в вашем доме?
— Первый год — нормально, — ответил Клиффорд. — Левенте не была проблемной. Дети хорошо о ней отзывались, правда, порой жаловались, что она предпочитает почитать в одиночестве, а не поболтать или поиграть. Ну а затем каждое лето Левенте уезжала. Она много путешествовала. Упоминала, что будет с друзьями. Она дружила с сыном Малфоев. Разумеется, мы, не будучи опекунами, не могли этому препятствовать.
— Мистер Фаррелл, вам было известно об отъездах дочери?
— Я… — донесся негромкий голос Уэйна, — Я не был в курсе всего, что происходило с Левенте на каникулах. Мне хватало, что она не приносит проблем Дэвисам, а когда они сообщили, что девочка куда-то собирается, не мог запретить.
Зал одновременно зашептался.
— Да, я бы паршивым отцом! — вдруг воскликнул Уэйн. — Это вы хотите услышать? Да, я понятия не имел, как правильно обращаться с таким проблемным ребенком. Но не хотел отправиться вслед за Реджиной! Я боялся Левенте! Боялся, что она обратит свою магию против меня, едва я попробую одержать верх и запретить ей что-то. Мне было проще ничего не знать. Я готов был отказаться от Левенте, но не мог, потому что она бы узнала и один Мерлин знает, что сделала бы со мной за такое!
Множество голосов одновременно заговорили.
Левенте не могла разобрать ни слова, думая о том, насколько сейчас Уэйн радуется, что она не видит его.
От этого осознания слизеринка улыбнулась.
Что ж, спасибо за правду.
Голоса успокоились, у Леви по-прежнему ничего не спрашивали, и голос сказал:
— Совет благодарит свидетелей за дачу показаний.
Заслышалась возня, оповещающая, что два свидетеля отпущены на свободу.
Левенте терпеливо выжидала, заинтересованная тем, что же произойдет дальше.
— К даче показаний приглашаются третий и четвертый свидетели.
Ими оказались Минерва МакГонагалл и Северус Снейп. Их попросили рассказать о Левенте в школьные годы. Первым начал Снейп.
— Мисс Фаррелл отличалась высокой успеваемостью и хорошей дисциплиной, — лаконично сказал Снейп. — У меня никогда не было проблем, связанных с этой ученицей. Пара мелких стычек с гриффиндорцами, да и те в компании мистеров Малфоя и Нотта. Не более того. Мисс Фаррелл не только успешно справлялась со школьной программой, но и участвовала в жизни школы, неоднократно побеждала в школьном турнире по шахматам, а также играла в сборной по квиддичу. Активно проявляла себя как на уроках, так и в иной деятельности. Это все, что я могу сказать.
— Профессор МакГонагалл?
— Поддерживаю профессора Снейпа, — сказала МакГонагалл. — Мисс Фаррелл действительно делала успехи в учебе и другой школьной деятельности. Она, наряду с мистером Малфоем, получала все высшие баллы на экзаменах на протяжении четырех лет обучения. Преподаватели пытались предлагать ей дополнительные уроки и факультативы, но мисс Фаррелл всегда отказывалась. Говорила, что предпочитает разбираться в новой информации самостоятельно, нежели учиться у кого-то. Так и казалось, что она разбирала школьный материал наперед, уже зная, чему будет учиться. Талантливая девочка. По некоторым сведениям, она помогала старшекурсникам изучать Трансфигурацию, будучи на четвертом курсе обучения.
— Совет благодарит свидетелей за дачу показаний, — завершил опрос голос, и два свидетеля покинули свои места. — К даче показаний приглашается пятый свидетель.
— Кайлан Кристиан Кейли, — представился он.
Это уже было интересно.
Они пригласили Кайлана.
Левенте ждала, что говорить будет Трейси или Драко с Теодором, но к голосу Трейси решили не прислушиваться, наверняка посчитав, что Дэвис слишком мало времени провела рядом с Леви. А Драко и Теодора оставили на сладенькое.
— Как вы можете охарактеризовать Левенте, мистер Кейли? — спросил голос, и Леви заинтересованно приготовилась.
— Забавно, как первое время она старалась не показываться, — припомнил Кайлан. Его голос звучал так, словно Хаосит улыбался. — Я хорошо помню, что она пыталась не привлекать к себе мое внимание. Но именно этим и заинтересовала меня. Я заметил, что Левенте специально делает это. Притом, по отзывам других профессоров, девочка действительно преуспевала в учебе. И я пытался понять, почему на моих уроках Левенте так нарочито посредственна. Вскоре Турнир Трех Волшебников ответил на мой вопрос. И даже тогда я долгое время не понимал, что руководило действиями Левенте и почему она так не хотела показывать свои возможности. Поэтому, пожалуй, скажу, что Левенте необычная. Непонятная. Порой ее действия могли казаться бессмысленными или нелогичными, но я уверен, что у самой Левенте всегда были причины на это, которыми она не желала делиться. О да! Она и правда скрытная. Знаете, вроде бы находится вместе со всеми, но при этом же ни с кем. Лишь ее друзья были достаточно близко, чтобы знать, какая Левенте на самом деле. Все остальные видели то, что она сама позволяла им видеть. В том числе и мне. Хочется думать, что есть еще один человек, который видел Левенте настоящей, потому что, на мой взгляд, Кристиан Адамс был для нее достаточно авторитетной фигурой. Возможно, ему Левенте доверяла. Мне — едва ли. Я так и не смог добиться от нее доверия, несмотря на то что в конце Левенте чуть ближе подпустила меня к себе. Честно говоря, я удивился, когда меня попросили дать показания. Я явно не тот человек, который хорошо знал Левенте. Наблюдал — да. Я много наблюдал и всегда видел искусного мага, каких мало даже среди Хаоситов. Неудивительно, что она отказалась обучаться у нас. Мне кажется, Академия — не ее уровень.
— Левенте отказалась? — на фоне волны обсуждений спросил другой голос. — По нашим сведениям она некоторое время находилась в Академии Хаоситов, где ее обучали.
— Некоторое время, — Кайлан усмехнулся. — Верно. Несколько месяцев Левенте действительно была у нас, но никогда не обучалась. Эта информация была ложной. Прикрытием. На самом деле все это время она находилась без сознания, редко приходя в себя. События Турнира подпортили ей здоровье, поэтому Академия взяла на себя последующие заботы. Возможно, Левенте разозлится, что я рассказал об этом, но, в отличие от нее, ничто не мешает Совету напоить сывороткой правды меня. Прости, Левенте, если что.
Леви не сердилась на Кайлана.
Совет хотел правды и получил ее. Злиться здесь было не на кого и не за что.
— Вы можете рассказать о Левенте что-то еще? — спросил главный голос.
Вопросы были подстроены довольно умело.
Достаточно абстрактные, чтобы свидетель сам под сывороткой дал как можно больше информации. И лишь для уточнения и конкретизации задавались исчерпывающие и однозначные вопросы.
— Пожалуй, — подумав, согласился Хаосит. — Я послушал речь ее отца и могу сказать, что Левенте впоследствии стала неуловимой. Извини, Левенте, если мне не стоило этого говорить, — добавил Кейли. — Но это факт. Когда мы хотели ее найти — не смогли. Хотя Совету это известно, и когда нас попросили заключить ее под стражу, ничего не получилось. Но это началось еще раньше. Левенте покидала замок, неизвестным образом обходя все чары. И так же незаметно возвращалась. Я уверен, что она неоднократно это делала, хотя видел лишь несколько раз. Левенте просто… растворилась перед моими глазами. Не трансгрессировала, а просто пропала. Я бы хотел знать, как ей это удается, но мне кажется, люди подобного уровня никогда не открывают таких секретов. И так я наконец понял, почему Левенте такая. Она знает свои способности и абсолютно не хочет, чтобы кому-то еще было об этом известно. Потому для многих стало таким удивлением, кто сразил Темного Лорда. Просто потому, что, за исключением пары человек, никому было известно, на что Левенте способна. Никто этого не знает. Чтобы понимать Левенте, нужно знать, какой она человек. Возможно, тем, кто хорошо ее знает, все исчерпывающе понятно. И спрашивать об этом нужно отнюдь не меня.
— Совет благодарит свидетеля за дачу показаний, — сказал голос, и Кейли ушел.
Какое-то время главный голос молчал, лишь в зале негромко переговаривались.
— К даче показаний приглашаются шестой и седьмой свидетели, — объявил голос, и по звенящей тишине Леви поняла, кого привели в зал.
— Пожалуйста, назовите свое полное имя, — попросил голос. — Шестой свидетель?
— Драко Малфой, — заслышала Леви, и внутри что-то шевельнулось.
— И седьмой свидетель?
— Теодор Нотт Третий.
Интересно, они тоже расскажут всю правду о Леви, даже против своей воли, напоенные сывороткой? Тогда Левенте пожалеет о сказанном Теодору накануне? Или друзья предвидели это, покопались в шкафчиках Леви и догадались изъять оттуда антидот, которым Левенте напоила практически весь факультет на третьем курсе?
— Мистер Малфой, в каких вы отношениях с мисс Фаррелл? — спросил голос.
— Мы друзья, — не задумываясь, ответил Драко. — Дружим с первого дня в Хогвартсе.
— Мистер Нотт?
— Я подружился с Левенте и Драко позже, на втором году обучения.
— Мистер Малфой, испытывали ли вы интерес романтического характера по отношению к подсудимой?
— Да, — так же твердо произнес Драко. — Разумеется.
— Мистер Нотт?
Тео помедлил перед ответом.
Наверняка он и Драко не видели друг друга, как и все предыдущие свидетели.
— Да, — все же ответил друг и усмехнулся. — Разумеется.
В зале снова что-то обсуждали.
— Мистер Малфой, пожалуйста, охарактеризуйте Левенте. Какой она была?
— О-о, — протянул Драко, — я почти уверен, что многие ждали именно нашего выхода сюда. Потому что как я и Теодор знали Левенте, не знал больше никто. Сейчас она не в лучшем положении, и это логично, потому что Леви порой совершала поступки, за которые по головке не гладят, но я хочу, чтобы вы знали: она делала это ради нас.
— Охарактеризуйте подсудимую, — настоял голос.
— Хорошо, — с нажимом произнес Драко. — Левенте — самый умный человек, которого я знаю. Нет, правда, она чертовски умная. Она делала такие вещи, которые самому Дамблдору не снились. А еще она крайне целеустремленная. Если Леви чего-то хочет — она этого добьется. Любой ценой получит желаемое. Пойдет по головам, по трупам ради этого. И уж точно какие-то там заклинания и барьеры не остановят ее. Сколько я ее помню, Леви постоянно что-то изучала. И сперва она читала такие вещи, которыми не интересуются младшекурсники. Затем начала добывать литературу из Запретной секции. А потом, когда смогла, читала что хотела. Буквально. Меня порой передергивало, когда я мельком видел, что это за книги.
— Левенте интересовалась Темной магией? — уточнил голос.
— Да, — без промедления ответил Драко. — Не сразу, конечно. Но, я думаю, это неудивительно и вполне логично. Левенте было слишком скучно изучать стандартную школьную программу. Она быстро и без затруднений расправлялась со школьным материалом, имея достаточно свободного времени, которое решила использовать таким способом.
— Вернитесь к предыдущему вопросу, — попросили Драко.
У него не стали спрашивать, что именно читала Леви и откуда брала запрещенные книги. Почему-то Совет интересовали другие сведения.
— Хотите больше знать о Левенте? Хорошо. Она замечательный друг. Черт, да она… Она свою жизнь положила на то, чтобы спасти меня и Теодора. Когда отец подарил мне кольцо, призванное убить меня через несколько месяцев, Левенте нашла способ спасти меня от смерти.
Зал зашумел в обсуждениях.
— Именно так! — воскликнул Драко. — Отец хотел убить меня, потому что терял контроль, а Леви смогла меня спасти. Я жизнью обязан ей. И не одной. Она несколько раз была готова отдать все за меня и Тео. Ценой своей жизни защитить нас. Разве могу я представить друга лучше?
Некоторое время в зале обсуждали слова Драко.
Слизеринец выдерживал паузу, а Леви все еще думала, насколько вероятно, что он говорит это под воздействием сыворотки, а не выкладывает искусно подготовленную речь.
— Что еще вы можете сказать о Левенте? — абстрактно спросил голос, когда в зале притихли.
— То, что она все эти годы защищала нас, — просто ответил Драко. — Если бы не Леви, то я бы уже давно был отдан в Пожиратели, — Малфой издал невеселый смешок. — Так что да, она сидит на этом месте лишь потому, что желала для меня и Тео лучшей жизни. Свободы. Она хотела, чтобы мы были в безопасности, чтобы ничто плохое не касалось нас. Поэтому и убила Волан-де-Морта, — сказал Драко. — Не хотела, чтобы он добрался до нас.
— Спасибо, — произнес голос под возобновившийся шум переговоров. — Мистер Нотт, как вы можете охарактеризовать Левенте?
— Она замечательная, — произнес Тео, и Леви услышала, что он улыбается. — Настолько, что порой я просто не мог поверить, что она дружит со мной. Что Левенте подпустила меня к себе так близко. Какое-то время я просто наблюдал за ней, уже тогда подозревая, что она лучше остальных, но, узнав поближе, не мог поверить, что такие люди существуют. Левенте не идеальна, но ее недостатки — это даже не недостатки. Просто порой она не может найти компромиссы и вынуждена идти против своих и наших желаний ради высшей цели. Мы даже не ссорились толком. Все наши разногласия возникали всегда из-за одного и того же: Левенте хотела защитить нас, а мы — ее. И почти всегда проигрывали. Левенте была более умелая, и она действительно просто брала и исчезала, когда это было нужно ей. Даже несмотря на то, что мы отчаянно хотели, чтобы она осталась. И она тоже, я уверен, покидала нас с большим трудом. Но это было необходимо, чтобы однажды мы больше никогда не расставались. Наверное, поэтому мы не могли противостоять Леви: попросту не достигли ее уровня. В каких-то отдельных моментах все же превосходили ее, но в целом Левенте была и остается намного более искусным магом, нежели я и Драко. Она учила себя сама и всему, что умеет и знает сейчас, обязана лишь себе. Все достижения — ее и ничья больше заслуга. И знаете, я рад, что сижу здесь и могу это рассказать на такую публику. Потому каждый видит Леви по-разному, а я хочу, чтобы вы знали, как видим ее мы. Люди, которые были ближе всех, которые хорошо знают, что представляет из себя Леви. И я хочу, чтобы вы понимали, почему я так восхищаюсь ей. Возможно, мои слова заставят о чем-то задуматься. А если нет — по крайней мере, будут услышаны.
— Мистер Малфой, вы понимали, какой сильный маг находился рядом с вами?
— Пожалуй, да, — согласился Драко. — Конечно, не сразу, но чем старше становилась Леви, тем отчетливее я понимал, что не знаю всего, что она умеет.
В зале скептически хмыкнули.
— Учитывая интерес Левенте к магии, то, сколько всего она изучала, это неудивительно, — сказал Драко. — Она была упорной, много тренировалась, и результат соответствующий. Притом сперва она делала это от скуки, а потом, обретя четкие цели, нашла в магии способ их достижения. Левенте хорошо знала, чего хочет, и изучала магию, чтобы этого добиться. Все просто.
— Чем Левенте занималась на каникулах?
— По-разному, — ответил Драко. — Первое лето она провела у Дэвисов. А потом работала. Опять же, сперва от скуки и лишь потом — целенаправленно, когда узнала, как отец обращается со мной. С того момента Левенте задалась целью заиметь собственное жилье и очень много работала, чтобы достичь этого. Она так боялась не успеть. Хотела укрыть меня, спасти от отца. И понимала, что не сможет это сделать, пока не создаст собственное убежище. К сожалению, я не мог внести свой вклад, поскольку мое финансовое положение оставляло желать лучшего, — Драко усмехнулся. — Зато турнирный выигрыш значительно ускорил дело, и у Леви наконец получилось.
— В чем заключалась работа?
— Левенте была наемницей, — ответил Драко. — Путешествовала по миру и, как она сама выразилась, «ловила зверюг». Деятельность была не совсем легальной, но платили за это хорошо. Левенте приходилось постоянно использовать маскировку, чтобы иметь возможность работать. А когда она узнала, что я умираю, практически каждые выходные покидала школу, чтобы заработать еще больше ради моего спасения.
Эти слова вновь вызвали в зале волну обсуждений.
На этот раз они затянулись дольше обычного.
— Мистер Нотт, как вы относились к этому?
— Конечно, я бы хотел для Леви другой жизни, — сразу ответил Теодор. — Она часто отсутствовала и много работала, и мы с Драко ничего не могли с этим сделать или как-то помешать. И лишь мирились и наблюдали, желая, чтобы все это поскорее закончилось. У нас оставались карманные деньги, но этого оказалось слишком мало, чтобы что-то изменить. Да и Леви была против. Не принимала помощь. Хотела всего добиться сама. Я и Драко хорошо понимали, что не мешать — лучшее, что мы можем сделать. Хотя внутри всегда были протесты. Но настало время смириться и понять, что иначе никак. Что только Леви может спасти Драко. И она всегда делала все для нашего спасения. Все и даже больше.
— Как Левенте пришла к убийству Темного Лорда? — спросил голос у Теодора.
— Постепенно, — ответил слизеринец. — Леви никогда не говорила об этом напрямую, да и Темный Лорд проявил себя не сразу. Первые годы Левенте была довольно апатичной и предпочитала держаться от событий подальше, нежели лезть в самую гущу. Все начало меняться, когда Драко оказался в опасности. С тех пор Левенте и начала активно действовать. Затем появился Берсеркер. И Леви…
— Погодите, — перебили Тео, — Берсеркер? О чем вы говорите?
Теодор вздохнул и принялся пояснять:
— Существует опасный Темный дух, именуемый Берсеркером. Он свиреп, беспощаден, и его силе нет равных в бою. Волан-де-Морт отыскал способ призвать Берсеркера в наш мир, чтобы позже при случае использовать в битве. Многие думали, что это Волан-де-Морт убил Корнелиуса Фаджа и Альбуса Дамблдора, но это не так. Именно руками Берсеркера Темный Лорд вершил свои грязные дела, нагонял ужас и добивался того, чего не сумел сделать сам. Если бы не Берсеркер, возможно, Дамблдор остался жив. Но против Темного духа у него не было шансов. Сам Берсеркер не испытывал никакого желания прислуживать Волан-де-Морту, а потому искал Освободителя — мага, который не побоится мощи Берсеркера, захочет и окажется способен убить Призывателя, то есть Волан-де-Морта, даруя Темному духу свободу. Берсеркер пометил Левенте Красной Меткой, которая открывала путь в его тайник и связывала Освободителя с духом. Так они заключили нечто вроде сделки, и Леви согласилась помочь Берсеркеру. Она с самого начала почувствовала, что это существо может быть опасным для нас. Потому, чтобы уберечь и разобраться, принялась раскапывать информацию. А потом случился Турнир, и Леви больше не могла находиться в стороне, даже если бы того хотела. Она решила, что раз уж имеет возможность участвовать, то должна победить ради денег. Сразу сказала, что сможет больше не работать, заполучив такой приз. А чтобы выиграть, была вынуждена проявить себя. Так имя Левенте начало быть на слуху, в том числе у Волан-де-Морта и Берсеркера. Когда они обратили свой взор на сильных участников Турнира, очевидно, не могли не заметить Леви. Только Волан-де-Морт искал себе слуг, а Берсеркер — свободы. Тогда все начало закручиваться. Леви знала, что выделяется, и наверняка подозревала, что может стать мишенью. И если первое время после Турнира Хаоситы защищали ее, то, придя в себя, Левенте забрала свой выигрыш, устроила нам троим убежище и принялась решать новые проблемы вместо возвращения в Хогвартс. Учеба больше не интересовала ее. Леви уже знала больше остальных. Она узнала уникальную информацию о Волан-де-Морте и решила попросту ни с кем ей не делиться. В какой-то момент мы поняли, что она задумала. Собралась убить его. Я не помню точно, когда это было. Возможно, когда догадалась, что случилось с Поттером после Турнира.
— А что случилось? — спросила женщина под шум в зале.
— Я бы посоветовал спросить у самой Леви, но вы ей не поверите, зато поверите мне, — сказал Тео. — Волан-де-Морт использовал тело Поттера, чтобы в нем поселиться.
После этих слов зал загалдел как никогда прежде. Левенте видела, как фигуры двигаются, таким бурным было обсуждение.
— Продолжайте, — попросил главный голос.
— Левенте как-то раз пришла в Хогвартс и сказала, что с Поттером что-то не так. Некоторое время наблюдала, а затем попыталась убить. У нее была теория, что Поттер — Волан-де-Морт, соответственно, убить его будет не так просто. Проверять эту теорию было рискованно, поскольку Поттер вполне мог умереть, но Левенте была достаточно уверена в своей правоте. Она владеет Легилименцией и смогла проникнуть в сознание Поттера, чтобы понять, что там творится.
— Легилименцией? — переспросил кто-то. — Пятнадцатилетняя девочка?
— Ну, вообще Левенте начала тренироваться с двенадцати…
Эти слова Теодора подняли еще одну волну шума.
— Получается, вы знали о намерениях Левенте убить Темного Лорда? — спросил главный голос, когда споры затихли.
— Да, мы знали, — ответил Тео. — Это было само собой разумеющимся. Левенте разгадала Берсеркера, победила в Турнире, спасла Драко от смерти, устроила нам убежище, и убийство Волан-де-Морта было логичным продолжением ее плана по глобальному спасению наших с Драко жизней. Точнее, завершением. У Леви начались серьезные проблемы со здоровьем. Битвы не проходили бесследно, и она тратила слишком много магических сил на наше спасение, — объяснил Тео. — А поскольку магия Левенте оказалась очень сильна, то тело начало разрушаться, не выдерживая такого.
— Левенте поделилась своими планами на будущее? — спросил главный голос. — Что она собиралась делать после победы над Темным Лордом?
Леви обомлела на своем стуле, хотя все это время и так сидела без движения.
— Она собиралась умирать, — сказал Теодор, усмехнувшись, и в зале зашептались. — Если вы думаете, что Левенте желала власти, признания или известности, то вы не правы. Все, чего она когда-либо хотела, — свободной и счастливой жизни для двух парней, которым не очень повезло родиться в семьях бывших Пожирателей смерти и рисковавших оказаться в опасности, если Темный Лорд не будет повержен. Поэтому его смерть — точка в плане Левенте. Последнее время она чувствовала себя все хуже и не нашла способа это исправить или остановить. Как иронично, — засмеялся Тео, — человек отдал свою жизнь за спасение наших, но не смог спасти себя. Поэтому да, Левенте собиралась умирать. Она думала, что не переживет битву с Волан-де-Мортом, и была крайне удивлена, оказавшись живой после его смерти. Думала, что Убивающее заклятие такой силы, что низвергнет Волан-де-Морта, убьет и ее саму. И если вы читали характеристику Леви из больницы, то знаете, насколько все безнадежно. И Леви это знала. Поняла раньше, чем ее врач. И готовилась к уходу. Надеялась дожить хотя бы до суда, чтобы исполнить свое обещание министру магии ответить за все, в чем ее обвинят.
Повисла пауза, давая верхним уровням пошептаться и переговорить.
— Мистер Нотт, вы желаете что-то еще сказать Совету?
— Что я очень ее люблю, — ответил Тео. — Левенте была честна с нами и не скрывала неизбежности своего ухода. Я понимаю, как сложно ей было сказать эту правду, но она не смогла бы преподносить нам утешающую ложь. Я хочу сказать, что мы хоть и против воли, но отпускаем ее. Пускай в небытие Левенте обретет покой.
— Совет благодарит свидетелей за дачу показаний.
Главный голос впервые зазвучал иначе. Если раньше он произносил свои реплики сухим, твердым тоном, то сейчас был на порядок тише и мягче.
Удаляющиеся шаги сопровождали уход Драко и Теодора. Леви ждала, что могут вызвать других свидетелей, но голос молчал.
— Мисс Фаррелл, — голос вновь стал обычным, — расскажите о своих друзьях.
— А что рассказать? — уточнила Левенте. — Они просто классные, вот и все…
Такой ответ по-доброму рассмешил зал.
— У Драко странная и проблемная семья, а Тео больше нас повезло с родителем, — сказала Леви. — Они оба мне понравились, с Драко мы сдружились как-то так по-детски просто, как два магнитика слиплись друг с другом. А Тео просто понравился, — Леви улыбнулась тени впереди себя. — Я наблюдала за ним, поняла, что он хороший человек, но почему-то одинокий. Так мы с Драко подружились и с ним. Никогда не пожалела об этом. Я люблю их обоих. Не как друзей или парней, а просто по-человечески люблю. И разве я могла оставаться в стороне, когда с ними обращались нехорошо? Или когда у них начались проблемы? Когда я понимала, что они могут оказаться в опасности? Когда друзья умирали у меня на глазах? Могла опустить руки, зная, что еще способна как-то помочь, что-то сделать или хотя бы попробовать? Порой приходилось разбираться уже с последствиями, но мне хотелось думать наперед и уберечь их до того, как станет поздно или когда они пострадают. И у меня начало получаться. Я стала двигаться дальше в этом направлении, часто замечая, что отдаляюсь от них самих. Знала, что им сложно видеть, как я вновь куда-то пропадаю, не делюсь происходящим, говорю, что еще нужно куда-то уйти. Время, потраченное на их защиту, было украдено у нашей дружбы, и всем было нелегко. Непросто с этим мириться. Мне в том числе.
— Что вы ощущаете сейчас, зная, что друзья в безопасности, а все ваши планы исполнены?
— Грустно, — вопреки этому, улыбнулась Левенте. — Спокойно за них и одновременно печально, что конец так близок. Мы не успели толком побыть счастливыми, и вот им предстоит научиться жить в счастье без меня.
— Вам есть что добавить к своей истории? — поинтересовался голос.
— Я могу встать? — в ответ спросила Левенте. — У меня затекло колено.
Молчание слизеринка расценила как «да», поднялась и с упоением прошлась по каменному полу, выложенному темной плиткой.
— Забавно, я совсем не так представляла себе этот суд, — начала Леви, прохаживаясь. — Думала, что меня будут обвинять здесь, а мне придется защищаться и оправдываться. Но Совет бы оказался прав, я наделала множество незаконных вещей, за которые можно посадить меня надолго, и защищаться я бы не стала, просто потому что это невозможно и бессмысленно. Я хотела спасти своих друзей и добилась этого. Пускай на пути к этой обширной и комплексной цели я множество раз нарушала закон, но… Это не самое главное для меня. Главное — это мои друзья, которые остаток жизни проведут лишенными страха за свои жизни и свободу, зная, что никогда не окажутся принужденными служить Темному Лорду по воле родителей или каким-либо иным причинам. Лишь это имеет значение для меня. Не список моих обвинений, не суд и не срок, который мне грозит за все проступки. А тут, оказывается, все немого иначе и мало похоже на настоящий суд. Не ожидала, что мою жизнь будут так пристально рассматривать со слов других людей. И я понимаю ваше недоверие. Вы, наряду с Уэйном, чувствуете, что не можете одержать верх надо мной, и предпочитаете опираться на слова людей, в правдивости которых уверены.
— Вы считаете себя Темным волшебником? — спросил кто-то.
— Пожалуй, да, — ответила Леви, подумав. — Помимо того, что мои руки и так запачканы, думаю, пора признать свою силу. Я всегда ставила собственные цели выше закона, здравого смысла и каких-либо рамок. Так что да, думаю, что я Темный волшебник. Сильный, умелый, хитрый, опасный и Темный. Я бы сказала, что после достижения моих целей пропала необходимость использовать Темную магию и совершать незаконные поступки, но едва ли мне поверят. Познав однажды силу своей магии, сложно не использовать все ее преимущества. А Темная магия дает это.
— Считаете ли вы возможными другие варианты развития событий в вашей жизни, которые бы привели к иным последствиям?
— Вы имеете в виду, представляла ли я себе другую жизнь? Возможно. Но она всегда заканчивалась тем, что моих друзей пытаются засунуть в Пожиратели, а я старательно этому препятствую. Я понимаю, к чему вы ведете. Если бы мои родители были старше, все было бы иначе. Если бы они любили меня, я бы не начала историю своей жизни с убийства. Если бы мой отец не испытывал страх, непонимание и безразличие ко мне, я бы была другой. Если бы он отдал меня в приют… Ну, вы понимаете. Существует множество вариантов развития событий, если бы что-то было по-другому. Но есть ли в этом всем смысл? Все произошло так, как должно было, и попросту бессмысленно предаваться размышлениям на тему: «а как бы было, если бы…» Если вы ищете виноватых — их нет. Или, наоборот, слишком много. Все, кто так или иначе повлияли на важные события жизни Драко, Теодора и моей, могут быть виноваты. При желании можно обвинить самого Салазара Слизерина. Но не стоит. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то думал плохо о моем факультете. Пускай моя история будет о дружбе, а не Темной магии. И еще кое-что. Я знаю, что вы боитесь меня. Думаете, что, раз я сразила Волан-де-Морта, то могу занять его место. Поэтому стараетесь обезвредить, пока не стало слишком поздно. Но уже поздно. Нет-нет, я не в этом смысле, — торопливо объяснилась Левенте, пока в нее не полетели разоружающие лучи. — Я ничего никому не сделаю. Поздно не потому, что я уже на его месте, а потому что мое становление завершилось и началось задолго до того, как кто-либо знал о моих возможностях. Так что, если бы я хотела стать следующим Темным Лордом, то уже сделала это и уж точно не стояла сейчас здесь. Я не думаю, что моя сговорчивость и покорность как-то повлияют на приговор, просто хочу, чтобы Совет знал, что я могла бы и была способна, вот только мне все это не нужно. Думаю, это все.
Леви развернулась и проследовала к своему стулу.
— Совет благодарит вас за дачу показаний, — сказал голос, — и переходит к обсуждениям.
Левенте полагала, что ее отведут назад, в комнату ожиданий, пока Совет будет обсмаковывать все услышанное, но этого не произошло, а обсуждение развернулось прямо так, в ее присутствии.
Леви хорошо все слышала, хотя звуки были немного приглушенными и не такими громкими, как голоса, задающие вопросы.
— Очевидно, что история непростая, — начал кто-то из Совета. — Осложняется она не только тем, что сказала сама девушка, но и остальными показаниями.
— Непростая? — воскликнул кто-то. — Да она стара как мир. Родители плохо обращались с ребенком, который в итоге вырос преступником. Мы знаем немало подобных случаев.
— Я бы с вами поспорил…
— Так поспорьте!
— Девушка неоднократно подчеркивала, ради чего все это было сделано. Она пыталась спасти друзей и сейчас готова понести наказание и даже не думает спасать себя.
— Кнат цена показаниям, которые нельзя подтвердить или опровергнуть, — гаркнул голос.
— Вот-вот. Не позволяйте смазливому молодому личику затуманить ваш взор, а сладкому голосочку — обмануть уши.
— Мы видим и слышим, но что из этого правда?
— Зачем мы слушали девчонку, если каждое ее слово может быть лживым?
— Господа! — звучно перебил безликий Советник. — Вы ходите вокруг да около. Давайте обратим внимание на главное! Девушка умирает!
— И что? Считаете, поэтому ее следует немедленно отпустить?
— А считаете, ее правильнее бросить в тюрьму в таком состоянии?
— Отпустим ее — и неизвестно, сколько бед она натворит. Никто не знает, сколько Фаррелл еще проживет. Вы готовы взять на себя подобную ответственность?
— Право, девочка еле на ногах держится. Какая тюрьма? Вы читали ее личное дело?
— Внимал каждому слову. И, более того, прекрасно знаю, каково жить на грани смерти.
— Дело не в том, сколько она проживет или когда умрет. Есть преступление, и мы должны принять соответствующие меры.
— Это бесчеловечно! В такой ситуации девушка просто физически не может отбывать наказание.
— Почему бы сперва не осудить, не взирая на ее состояние, и уже потом смотреть, сколько она отбудет? А не наоборот.
— Вы в своем уме?! Бросить девочку в тюрьму умирать?
— Отпустить ее значит показать, что можно творить всяческие деяния, будучи при смерти, и не нести за них ровно никакой ответственности. Помяните мои слова, случай Левенте Фаррелл станет показательным в нашей истории. И на вас сейчас лежит решение, чем это закончить.
— Деяния? Извините меня, но, кажется, вы забыли, что пятнадцатилетний ребенок сразил самого Темного Лорда! Такова ваша благодарность?
— И если сам Темный Лорд не смог справиться с девчонкой, как думаете, что она способна сделать с простыми обывателями, а при желании — со всем магическим сообществом? Вы хотите повторения истории? Прошлые годы ничему вас не научили?
— Да, ее заслуги, несомненно, велики. Перед нами сильный и опасный маг. Сейчас нужно попытаться понять, что у нее в голове. Какие мотивы, цели, планы.
— Вот в чем проблема: никто не знает, на что способен этот человек. Очевидно, девушка опасна, но насколько? Возможно, мы сейчас просто теряем время, и любое наше решение попросту не имеет значения, поскольку над нами все равно одержат верх.
— Вы боитесь, до ужаса боитесь того, чего не знаете. Над чем не имеете власти. Чего не можете контролировать. Надеетесь, что сыворотка правды решит ваши проблемы.
— А что нам делать? Поверить? Попытаться понять? Простить?
— За этим мы здесь собрались, потому что некому больше решать настолько сложные и запутанные ситуации. Вы выслушали историю целиком. Уж постарайтесь что-нибудь решить.
— Если девочку и привлекать к ответственности, то вместе с ней — всех причастных к этой истории. Каждого, кто сделал ее такой. Подвел к пути, по которому она пришла сюда.
— Привлечь кого? Мертвых родителей? Со смерти началась эта история, смертью и закончилась. И ничего, кроме смерти, этот человек не способен привнести в наш мир. Какое у девушки будущее? Только подумайте! Можете представить ее полноценной и здоровой частью механизма нашего волшебного сообщества? Допустить, что такой человек будет ходить среди нас?
— Она не часть механизма, — кто-то возразил. — Левенте Фаррелл — его движущая сила! Если бы не она, мы бы до сих пор пресмыкались перед Сами-Знаете-Кем!
— А в случае освобождения будем пресмыкаться теперь перед Левенте Фаррелл! Шило на мыло, да только мыло еще опаснее и умнее шила.
— Если бы девушка хотела захватить власть, она бы это уже сделала.
— В подобном состоянии — едва ли.
— В таком случае чего вы так боитесь? Что она может натворить, будучи при смерти?
— Что угодно. Мы этого не знаем. Наш долг — предотвратить и обезопасить, а не ставить эксперименты.
— Наш долг — принять правильное решение.
— Я думаю, в данной ситуации все решения так или иначе неправильные.
— Я повторю еще раз: девушка не опасна! Она сама пришла к нам, по сути, кроме пары мелких преступлений да одного Непростительного, лишившего Реддла жизни, нам не за что ее судить.
— Скажите спасибо, что хоть кто-то смог справиться с Сами-Знаете-Кем. Если бы не она…
— Ей не нужна власть! Девочкой движет исключительно любовь к своим близким. Вот и все. Она — чистое создание, которое отдало свою жизнь за других. Дайте ребенку спокойно дожить отведенные дни и не пачкайте свои руки кровью.
— А ее руки? Они уже запачканы!
— Кровью Темного волшебника, который держал в страхе всю магическую Британию!
— А что, убийство во благо — не убийство?
— А вы и дальше надейтесь, что мракоборцы смогут усмирять жестоких убийц, не пользуясь соразмерными методами!
— Кто-то говорил о человечности…
Левенте откинулась на ставшем за это время крайне неудобным стуле и прикрыла глаза.
Она слушала все это о себе безучастно и без интереса, не запоминая голосов.
Стало вдруг так печально, что ей не дали увидеть друзей напоследок, и хотелось развеять тень, чтобы хоть на одну секунду встретиться взглядом с друзьями.
Мнения Совета разделились, им предстояло решить крайне трудную моральную задачу.
Леви понимала всех, кто высказывался за и против. Каждое мнение имело право на существование. Каждого Советника Леви могла поддержать и оспорить.
Они обсуждали ее судьбу с такой серьезностью, будто это решение изменит ход всего мира. Леви усмехнулась от осознания, что привлекла внимание такого большого количества людей разом.
«Ты победила Волан-де-Морта», — подсказал разум.
Со стороны Совета и остальных это наверняка виделось грандиозным событием.
Но Леви относилась к своей победе слишком просто, скорее как к завершению большого дела, нежели к высшей точке. Возможно, на фоне всего пережитого уже не осталось сил и желания воспринимать события с полным спектром эмоций.
Левенте устала, и сейчас эта усталость близилась к своему пику.
Пока Советники вели речи о морали, добродетели, любви, дружбе, власти, страхах, опасности, доверии и лжи, Левенте попросту чувствовала, что засыпает.
Она не могла уйти сейчас.
Осталось кое-что еще, что Левенте планировала высказать напоследок.
Поэтому приходилось сидеть и ждать.
Просто ждать.
— Левенте, вам предоставляется возможность последнего слова, прежде чем Совет примет решение.
Голос прорезался сквозь дремоту, резко врываясь в уши.
Леви распахнула глаза и поняла, что не удержалась и задремала.
— Ваше последнее слово? — повторил главный голос.
— Да, я… я бы хотела, — торопливо заговорила Леви, попутно просыпаясь.
Она не спешила с началом прощальной речи и давала мозгу время проснуться и сформулировать все в лучшем виде.
— Во-первых, я… Черт, не думала, что так скоро придет время прощаться, — Левенте невесело усмехнулась. — И я прощаюсь независимо от вердикта Совета. Мне абсолютно не важно, какое решение вы примите. Оставите меня на свободе или заключите под стражу. Вы считаете, что выбор за вами, но это не так. Какой бы итог слушания ни был, ощущение власти, возможности выбора — ложные. Я оставляю выбор за собой. Ведь так важно не позволять никому и никогда управлять своей жизнью. Понимаете? Никому. От вас ничего не зависит. Я давно сделала свой выбор из множества вариантов, которые также выбрала сама. И я всю жизнь шла к тому, чтобы удерживать в собственных руках власть над своей жизнью. Чтобы иметь возможность самой всецело руководить и распоряжаться ей. Это было весьма проблематично, учитывая мой возраст. Поэтому было так важно отдалиться от семьи, а потом и вовсе отказаться от нее. Оборвав семейные связи, я освободила себя. Но это была лишь одна нить из многих, связывающих меня. Нужно было научиться быть сильным. Самостоятельным. Независимым. Ни у кого не просить помощи и рассчитывать только на себя. Приходилось много работать для этого. Постоянно думать, правильны ли мои поступки? Могу ли я ошибаться? Обретя силу, можно было разорвать еще одну нить, связывающую со слабостью. Заработав убежище, я перестала бояться не иметь возможности спрятаться и укрыть дорогих мне людей. В силе я видела свободу. В превосходстве — возможность держать власть над собой в собственных руках. Поэтому нельзя было давать другим людям превосходить себя. Оказаться слабым, подчиниться значило дать возможность управлять собой. Я всегда хотела выбирать сама, а не потакать иллюзии выбора, которую бы мне предоставляли другие люди. И со временем у меня стало получаться. Я обретала свободу мысли, передвижения, возможностей. Никто не мог запретить мне уйти или остаться. Никто не был способен пролезть в мою голову и выкрасть ценные мысли. Путь был непростым, но он окончился тотальной свободой. Не властью, а свободой. Именно она позволила мне добиваться своих целей. Благодаря свободе, я делала немыслимые вещи и сотворила невероятную магию. Этого бы никогда не случилось, останься я в каких-то рамках. Так я могла спасать других. Порой это было сложно, но я была свободна в поисках решений. Ничто не держало меня. Свобода. Полная свобода. Если я захочу, то могу уйти отсюда, и вы больше никогда не сможете поймать меня, если я сама не покажусь у вас на глазах. Если пожелаю — могу убить вас всех. Но мне это не нужно. Я устала. Я исполнила все цели, к которым стремилась последние пять лет. Все, чего я сейчас хочу, — покоя. Забавно, что мне позволили слышать все, что вы обсуждали здесь. На удивление, Совет оказался более здравомыслящим, чем я ожидала. Каждое мнение, прозвучавшее здесь, имеет под собой основания. Так что я хочу, чтобы вы знали: каждый здесь по-своему прав. И одновременно неправы все в своем выборе решения. Не только потому, что ваш выбор — иллюзия, которую я вам предоставила, потакая вашему заблуждению, что вы имеете хоть немного власти надо мной. Не только поэтому. В моей истории нет правильного решения. Она не заканчивается ничем, не имеет завершения. Она просто есть. Моя жизнь — лишь череда выборов, которые привели меня сюда. Оказаться перед вами — также мой выбор и ничей больше. И за это вы меня сейчас судите. Так не суди человека за выбор, который он сделал, пока не увидишь, из чего ему пришлось выбирать. Я делала это не только ради себя. Точнее, в моем случае это было лишь средством достижения высших целей. Все было ради тех, кому досталась лишь иллюзия выбора. Кто не мог единолично руководить своей жизнью. Выбор делали за них. И я сделала все, чтобы освободить от этого своих друзей. Чтобы никто и ничто не могло определить их выбор или помешать выбирать из того, что они сами захотят, а не что предложат. Вы видите, к чему это меня привело, но я вижу лишь свободу. И, будучи свободной, я уйду. Так вот мои последние слова. Я благодарю свой факультет, который, конечно, не заменил мне семью, но скрасил рутинные будни. Я надеюсь, что вам тоже было приятно провести это время со мной. Помните, что невозможность — не приговор, а бесконечность — не предел. Трейси. Прости, что так и не смогла стать тебе хорошей сестренкой. Хочется верить, что ты не считаешь, что упустила в моем лице что-то ценное. Пускай все твои мечты сбудутся. Маркус, спасибо за доброту. Да и всем, кто относился ко мне по-доброму, несмотря ни на что. Мистер Нотт, не знаю, здесь вы или нет, но спасибо вам за сына. Черт, вы не представляете, насколько вам повезло. Вы создали невероятного, исключительно замечательного сына. И спасибо, что оказались достойным человеком, которому можно довериться. Присмотритесь на досуге к Невиллу Долгопупсу, он талантливый герболог и славный парень, и я уверена, что вы найдете общий язык. Невилл расцветет под вашим чутким руководством. Мейзи-Кин, я знаю, что ты меня не услышишь, но все равно хочу сказать тебе спасибо за то, что ты была в моей жизни. Твой вклад навсегда останется в сердце тех, кто был близок тебе. Шензи. Моя верная спутница. Твое мастерство не раз спасало меня, и мне жаль, что и твоя история скоро подойдет к концу. Я надеюсь, что ты обрела успокоение в том времени, которое мне удалось тебе подарить. Я не забуду то, что ты сделала для меня. Родители Драко. Вы… Спасибо и вам, потому что, если бы не вы, то Драко бы не было на этом свете. Надеюсь, когда придет время, вы найдете в себе мужество открыться. Спасибо за друга. Всем преподавателям Хогвартса спасибо за то, что обращались со мной как с простой ученицей, а не выдающимся магом. Это было приятно. Спасибо мистеру маглу, который подарил мне Ленд Ровер и исполнил детскую мечту. Благодаря вам жизнь стала красочнее. Кристиан Адамс. Спасибо за всю помощь, небезразличие и заботу. Наверное, в какой-то из альтернативных вселенных я все-таки приняла ваше предложение, и мне было бы интересно узнать, как там сейчас обстоят дела. Для меня было честью оказаться так близко к вам. Простите за побег из Академии. Так было нужно. И не сожалейте о моем отказе. Из меня вышел бы паршивый Хаосит. Такой хаос вам не обуздать. Кайлан Кейли. Вы… Ты хороший профессор. Пожалуй, лучший. Возможно, мы бы стали неплохими приятелями, если бы я могла вырасти. За тобой было интересно наблюдать. Жаль, что уже не смогу выпить с тобой по бутылочке сливочного пива и поговорить обо всем начистоту. В том числе о том, как мне все это время удавалось сбегать, прятаться и делать остальные невероятные штуки. Ты мог быть мне как старший брат. Высокого тебе полета. Что еще… На самом деле у меня в запасе не так много людей, которым хочется сказать что-то напоследок. Слишком короткая была жизнь. Гарри Поттеру. Поттер, ты… нормальный. Ну, хорошо, ты очень даже неплох. Забавно, как повернулась жизнь, да? Я и не думала, что в итоге освобожу и тебя. Теперь ты свободен. Распоряжайся оставшимся временем как сам того пожелаешь и поминай меня время от времени добрым словом. За тобой все-таки должок. Береги своих друзей. Как и в моем случае, они — все, что у тебя осталось. Уэйн. Я знаю, что и ты боишься меня. Как думаешь, что у нас с тобой могло бы выйти, будь что-то по-другому? Размышлял об этом? Я едва ли. Да и сказать тебе особо нечего. Разве что спасибо, что не мешал мне и не лез в мои дела. Не сомневайся и не жалей. Я не жалею. Что ж… Это почти все. Осталось всего двое. Драко и Теодор. Вы и так много хорошего услышали от меня за это время и сами все знаете. Я бы хотела увидеть вас сейчас и одним движением руки могла бы этого добиться, но, если увижу вас, то, боюсь, попросту не смогу остановиться. Прошу, оставайтесь верными себе. Не позволяйте никому посягнуть на вашу свободу и управлять вашей жизнью. Не верьте иллюзиям выбора, делайте выбор сами. Держитесь друг друга. Заботьтесь друг о друге. Не оставляйте. Хотя, я уверена, эти слова излишни. Знаю, что пустоту на моем месте невозможно будет заполнить ничем и никем. Но это не пустота. С вами останутся воспоминания. И пока вы живы, часть меня также будет жить в ваших сердцах и памяти. Я люблю вас. Вы породили все лучшее, что есть во мне. Если бы не вы, меня бы наверняка поглотила Тьма. Вы стали светом, который освещал мне путь, не давая потеряться. Благодаря вам, я стала тем, кем являюсь сейчас. Я не ухожу без следа. Дома вы найдете коробки, подписанные вашими именами. Там вещи, которые я хочу оставить вам. Пожалуйста примите их. У меня осталось немного, но все, что у меня есть, теперь ваше. И всегда было вашим. И простите мне мои слабости. Простите меня.
Левенте опустила голову, давая понять, что закончила.
Наверняка она упустила некоторые детали, но была довольна получившейся речью.
В зале стояла тишина.
Никто не обсуждал услышанное.
Леви отчаянно боролась с желанием развеять темноту и увидеть друзей, прекрасно понимая, что не стоит, если она решила закончить все сейчас.
Пора было уходить.
Левенте не хотела слышать, что решит Совет.
Она готовилась завершить свой путь здесь и сейчас.
Это был ее единственный выход.
И Левенте была готова.
— Совет благодарит вас и просит ожидать решения.
Руки Левенте тряслись.
Все это время она держалась стойко и на конечной точке не думала сдаваться.
Только глупое слабое тело почему-то потряхивало.
Левенте усмехнулась, увидев, как пол расплывается перед глазами.
Дух ее был непоколебимым, но тело понимало, что скоро все закончится, и пыталось протестовать.
Внезапно Леви почувствовала, как кто-то взял ее за плечо.
На мгновение показалось, что это Драко или Теодор, и только сморгнув слезы, Леви смогла разглядеть мракоборцев вокруг себя.
Они вели ее назад.
Взяли под руки и уводили прочь с глаз Совета.
Дверь закроется за ней, возведут щиты, а решетка засияет зачарованным оранжевым светом.
Антитрансгрессионные чары.
Левенте никак не выбраться из этой клетки.
Или…
Слизеринку намеревались посадить на стул, но внезапно она лишилась сознания и упала на руки мракоборцев.
— Целителя, быстро!
— Кто-нибудь, доберитесь до ее врача!
— Не хватало, чтобы она прямо здесь откинулась…
— Не сводить с Фаррелл глаз! То, что она без сознания, еще ничего не значит!
Мракоборцы даже при таких обстоятельствах не могли снять защитные чары и барьеры.
Фаррелл считалась слишком опасной, поэтому трансгрессировать отсюда или переместиться в комнату по-прежнему было невозможно из соображений безопасности.
Даже в бессознательном состоянии ее охраняли как самого опасного Темного мага.
Возня затянулась, и целители добирались сюда слишком долго.
— Где магл? — с вытаращенными глазами спросил мракоборец. — Мне нужен ее лечащий врач!
— А как я тебе сюда его засуну?! — ответил второй. — Мы барьеры снять не можем, жди, пока ножками притопает!
Разумеется, Совет знал, что Фаррелл потеряла сознание. Они пытались, но в такой обстановке было крайне проблематично принять итоговое решение.
Советники растерянно переглядывались между собой.
Даже те, кто был настроен радикально и негативно, сейчас нервно вытирали носовыми платками взмокшие лбы.
— Она дурит нас! — рассудил кто-то. — Девчонка играется! Сперва вливала нам сладкие песни в уши, затем усыпила бдительность трогательной историей про дружбу и высшие цели! А напоследок и вовсе толкнула такую речь, словно собирается помереть и предпочтет скорее убиться, чем отвечать за…
— Она в сознании, — объявил целитель. — Все хорошо.
Советники разом облегченно выдохнули и принялись вновь переговариваться.
Они решали множество трудных и спорных случаев за все существование Совета Мудрецов. Дело Левенте Гордон Фаррелл было запутанным, непростым, неоднозначным.
Очевидно, мнения разнились.
Но в конце концов решение было принято.
— Выводите ее, — скомандовал главный голос.
— …пока не откинулась, — прошептал кто-то.
Мракоборцы вывели девушку под руки из комнаты ожидания и посадили на стул.
Она была бледна как смерть, а длинные волосы слиплись от пота.
Левенте Фаррелл поднялась со стула, не ожидая, пока голос заговорит.
Она еле держалась на ногах, прошла пару шагов вперед, покачиваясь, но взгляд ее был твердым.
Совет в непонимании зашептался, думая, что она желает сказать что-то еще, прежде чем будет вынесен приговор.
Но Левенте продолжала хранить молчание.
Она остановилась на середине зала, оглядела всех сидящих, словно могла их видеть в тени.
Обратила свой ясный взор на тех, кто видел ее сейчас.
А затем достала, казалось, из воздуха кинжал и одним размашистым движением перерезала себе горло.
— НЕТ! — заорал Драко. — Леви, нет!
Они с Теодором сидели наверху, куда вернулись наблюдать после дачи показаний.
От увиденного слизеринец примерз к своему месту, ощущая, как в ушах стучит кровь, а по венам бежит кипяток.
Он не замечал ничего вокруг себя, смотря лишь в одну точку, где под телом Леви растекалась лужа крови.
— Левенте, нет…
Шум в голове смешался с голосами суматохи, образовавшейся в зале. Многие покинули свои места, направляясь к лестницам, что вели на выход.
Особенность зала состояла в том, что верхние уровни не соединялись с нижними, поэтому невозможно было попасть как оттуда наверх, так и наоборот.
Или же…
Драко будто ударило током, отчего он встрепенулся всем телом и ожил.
Если Леви смогла спасти Теодора, если Кеннет смог помочь Леви, то и у Драко получится.
Он обязательно успеет…
— Драко! — раздался за спиной чей-то оклик, но слизеринец уже стремглав бежал вперед.
Там первый ряд кресел оканчивался стеной примерно в шесть футов вниз, отделяющей обрывом от нижнего уровня.
Сердце билось в грудную клетку с сумасшедшей скоростью, подгоняя. У обрыва Драко, не задумываясь, спрыгнул вниз и помчался дальше, вперед, напрочь игнорируя резкую боль в ноге.
— Леви!
Он грубо расталкивал мракоборцев на своем пути.
Кто-то хотел оттолкнуть Малфоя, но он движением руки отбросил препятствие в сторону.
— Драко! — орал кто-то сзади, но он не слышал.
Лишь она сейчас имела значение.
Холодная и бледная.
Драко бросился на колени, измазываясь в крови, но видел лишь ее лицо.
— Леви…
Он упал рядом и принялся трясти Левенте за плечи, что-то крича.
— Драко! — не унимался голос. — Драко, пожалуйста, отпусти ее!
— Нет! — заорал Малфой в ответ. — Я не отпущу! Леви!
— Драко, она мертва, пойми!
— Леви, очнись! — игнорируя голоса, просил Драко. — Пожалуйста, очнись! Оживи!
Он использовал заклинание, но ничего не произошло.
Тогда, отбросив волшебную палочку в сторону, Драко обнял Левенте за плечи, склонился над ней и укрыл собой от всего мира.
— Леви! — не унимался он, заливая похолодевшую кожу горячими слезами. — Левенте!
— Драко! — яростно закричали позади, где-то совсем рядом. — Она не вернется!
— Вернется, это же Леви, она всегда возвращается!
Чья-то рука настойчиво тянула Драко за плечо, заставляя отстраниться от друга.
Драко отмахивался, но его не оставляли в покое, и тогда он замахнулся, чтобы ударить, и увидел Теодора.
— Драко…
Лицо друга было залито слезами.
— Тео, сделай что-нибудь, — взмолился слизеринец. — Пожалуйста, мы должны успеть…
— Драко, я прошу тебя, отпусти ее, — настаивал Теодор, сжимая его плечо. — Леви ушла и хотела, чтобы мы видели, что это окончательно! Отпусти ее!
— Не отпущу!
Драко дернул плечом, выбираясь из хватки друга.
— Драко, — позвал уже другой голос. — Левенте мертва.
Он обернулся на звук и обнаружил рядом с собой доктора Кеннета.
— Вы… — задохнулся слизеринец. — Вы должны спасти ее, пожалуйста, скажите, что вы сможете…
— Драко, мне очень жаль, я ничего не могу сделать. Никто не сможет.
Заслышав это, Малфой обратился в вой, вновь склонившись над телом друга.
— Драко, я понимаю, что тебе непросто, поверь, мне тоже, но надо двигаться дальше, нужно идти вперед, — говорил Теодор.
Он в свою очередь склонился над отчаянно рыдающим Драко, обнимая его.
— Пожалуйста, отпусти, — все не успокаивался он. — Я очень прошу тебя.
Драко потерялся во времени и пространстве.
Он цеплялся за единственное осязаемое на полу перед собой, но силы постепенно покидали его.
И лишь поэтому Теодору удалось сперва отстранить его от тела, а затем поднять на ноги, перекинув руку через свое плечо.
— Все будет хорошо, — утверждал друг. — Доверься мне, Драко, все будет хорошо.
— Не будет…
Вокруг по-прежнему слышались чьи-то голоса, возня, возгласы, но выделился один знакомый спокойный тембр:
— Трансгрессируйте с ребятами ко мне в кабинет, — говорил Кристиан Адамс. — Сейчас снаружи будет просто не протолкнуться. Пускай они передохнут там, пока я разберусь с телом. Совет требует, чтобы смерть констатировали несколько целителей… Они опасаются фальсификации…
— Пожалуйста, послушай меня, — вновь заговорил Тео рядом, — нам нужно идти дальше… Ты знал, что она уйдет, Леви попрощалась с нами… Позволь Адамсу забрать ее. Ты же доверяешь Адамсу? Он позаботится о ней сейчас.
— Тео…
У Драко не было сил говорить.
Из него выходили лишь слезы, и он не замечал ничего вокруг, кроме Теодора, идущего рядом.
— Ну зачем же ты спрыгнул… Постой, я тебя подправлю…
Перед глазами мелькнул свет вспышки от заклинания, правой ноге стало вдруг стало жарко, затем холодно, а когда Теодор повел Драко дальше, идти стало легче и не так больно.
— Куда ты меня ведешь… Что они с ней сделают? Тео… Мы не должны оставлять ее…
— Ничего плохого, — раздался тихий голос Теодора. — Ничего плохого они Леви уже никогда не сделают.
Они все куда-то шли, иногда останавливаясь, а Драко так и не разбирал ничего вокруг себя.
Слева был кто-то еще, в ком узнался Кайлан Кейли.
Затем они трансгрессировали.
— Давай его сюда, — донесся голос Хаосита. — Возьми Умиротворяющий бальзам.
— Что они будут делать с Леви, Тео? — спрашивал Драко, пока его клали на скрипучий кожаный диван.
— Выпей. Это поможет.
Тео влил в рот друга немного зелья, и только тогда он затих.
— Уснул, — вздохнул Кайлан Кейли и устало опустился в кресло напротив министерского стола. — Ты тоже садись. Садись, — настоял Хаосит, заметив, что Тео медлит.
Теодор сдался, обошел стол Адамса, сел на его место и сразу же спрятал лицо в ладонях.
— Возьми, — Кейли протянул платок, чтобы слизеринец смог вытереть кровь. И добавил тихо: — Мне очень жаль, Тео. Левенте была удивительным человеком.
Теодор шмыгнул носом, вытерся платком, и сразу же по щекам вновь побежали слезы от вида белоснежной ткани в красных пятнах.
Вспомнилось, как Теодор помогал Левенте справиться с носовыми кровотечениями, вытирая самоочищающимся платком с ее инициалами…
— Я пойду, разузнаю, что там, — негромко оповестил Кайлан. — Оставлю тебе свое сквозное зеркало. Если понадоблюсь — зови.
Тео молчал и не поднимал головы, пока Хаосит не вышел, сжав перед этим его плечо в поддерживающем жесте.
Затем поднялся на ноги, решительно подошел к дивану, на котором спал Драко, и сел прямо на пол у ног друга. Взял его за руку и прислонился к дивану спиной, закрыв глаза.
Голова взрывалась от мыслей.
Внутри было тошно.
Воздуха не хватало, а по вискам стучали молотком.
Она же попрощалась. Не скрывала, что вскоре покинет их.
Теодору и вовсе напоследок сказала правду.
Поэтому сейчас Драко было труднее.
Он пока ничего не знал.
Тео почему-то решил пока не говорить.
А увидев друга над телом Леви, пожалел об этом и сейчас корил себя за молчание.
Нужно было передать Драко слова Левенте, сказанные накануне.
Пускай друг бы тоже знал и не убивался так сильно, не просил ее вернуться так отчаянно.
Не страдал.
Теодор предпочел сохранить в тайне секрет Леви взамен на эмоции друга, его боль.
Он отпустил руку Драко и склонил голову, утыкаясь в собственные колени.
И тут в дверь постучали, и кто-то вошел.
— Будут заполнять бумаги, — раздался голос Кейли. — Констатировали смерть, нужно задокументировать. Кристиан попросил позволить ему взять на себя все хлопоты с похоронами.
— Когда можно будет попрощаться? — глухо спросил Тео, не поднимая головы.
— Пока еще неизвестно, — ответил Хаосит. — Вероятно, пару дней тело будет находиться в Мунго, потом будут похороны. Куда вас перенести? Давай я помогу вам добраться домой.
Теодор поднялся, вернул Хаоситу белоснежный платок, задержав взгляд на собственном запястье, обвязанном черным ремешком.
— Никуда, — сказал он. — Спасибо, мы сами.
Тем вечером Тео не смог сесть за руль.
Мысли об автомобиле моментально возвращали воспоминания о временах, когда Леви еще была с ними.
Он перенес Драко в убежище с порталом, который продолжил работать даже после смерти своего создателя.
Через некоторое время магия развеется, поскольку Леви больше не сможет ее поддерживать и восполнить, и портал больше не будет функционировать.
Оказавшись дома, Драко быстро пришел в себя, молча ринулся на кухню и принялся расхищать запасы алкоголя за стеклянными шкафчиками.
— Драко! — в опаске окликнул Теодор. — Драко, постой!
Судя по решительным движениям, друг намеревался упиться до смерти.
Тео взял Малфоя за плечи, и лишь тогда он замер, посмотрев измученными, покрасневшими глазами.
— Драко… Я понимаю, как тебе сейчас нелегко. Хочется взять и заполнить эту дыру чем-то типа алкоголя или физической боли, но… Послушай, я хочу кое-что сказать тебе. Левенте поделилась со мной вчера, а я не сказал тебе. Но точно так же, как она доверила это мне, я не могу оставить в неведении тебя. Левенте смогла найти способ разобраться со своим состоянием. Драко, понимаешь? Она больше не умирала.
Тео ожидал, что Малфой удивится, и даже попытался улыбнуться ему, но Драко не реагировал.
— Ты слышал, что я сказал? — Тео щелкнул пальцами у него перед носом. — Леви смогла найти способ спастись от разрушительного влияния своей магии!
Драко три секунды скептически смотрел на друга, затем зубами вытащил из бутыли пробку и пренебрежительно выплюнул на пол.
— Да что ты, — слизеринец хмыкнул. — Леви тебе сказала. Нашла способ спастись, да?
— Да, — закивал Тео, не понимая, почему Драко реагирует совсем иначе на такие новости.
— Давно сказала?
— Вчера ночью, — ответил Тео. — Она не хотела говорить, потому что боялась, что кто-то еще узнает. Что Совет может прознать, что она больше не умирает. Прости, пожалуй, я должен был сказать тебе сразу, тогда ты бы так не убивался, увидев ее сегодня. Прости, Драко, я должен был сказать и тебе…
Некоторое время друг молчал и лишь смотрел в пустоту заплаканными холодными глазами. Он либо не понимал суть слов Тео, либо попросту не придал этому значения.
— Тео, ты понимаешь, что она так просто успокоила тебя напоследок? — помолчав, произнес Драко. — Сказала перед уходом слова утешения, лишь бы ты не грустил так сильно?
— Что? — Тео опешил. — Ты не веришь? Ты же знаешь Левенте, она…
— Мертва, — отрезал Драко. — Ты видел тело. Видел бумаги. Слышал их. Черт, да Совет целую дюжину целителей созвал констатировать ее смерть, лишь бы убедиться, что она вдруг не встанет и не пойдет вершить свои темные дела… Что с того, что она сказала тебе это? Левенте мертва, и это уже ничто не изменит. Пускай ее слова — правда, Леви больше нет, Тео! Ты сам просил меня отпустить ее. Убеждал, что она не вернется. Что она специально решила уйти таким способом. Чтобы мы поняли, что это окончательно. Чтобы не пытались спасти, как тебя. Так спроси себя теперь: что меняют ее слова о том, что она нашла какой-то там способ и больше не умирает?
Драко большими глотками отхлебнул из бутыли и пошел в сторону зала, оставляя Тео одного.
— Постой! — крикнул он и бросился за другом.
Драко развалился на диване, где они спали в обнимку после недавнего ужина с Поттером. Сейчас эти воспоминания будто принадлежали другому Теодору, чья жизнь осталась в прошлом с уходом Леви.
— Ты не веришь, что Леви сказала правду? — изумился Тео, присаживаясь рядом с другом.
— Какая разница? — вновь спросил Малфой и сделал большой глоток. — Я верю своим глазам и словам двенадцати целителей. Думаю, они способны отличить умершего человека от живого. Пусть Леви спасла тебя, а Кеннет вытащил ее, но сегодня не тот случай. Она готовила нас, Тео! — воскликнул Драко, когда понял, что не убедил друга. — Ты понимаешь? Она знала, что умрет. Готовилась к этому. Пускай Левенте сказала тебе правду, она лишь нашла способ избежать смерти от собственной разрушительной магии. Но это не решало ее проблем с Советом, с обвинениями и всем, что тянуло ее в пропасть, из которой не выбраться. И единственный выход, который она увидела, — смерть. Притом такая, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что она может вернуться или выжить. Чтобы Совет наконец оставил ее в покое, а мы даже не пытались вытащить ее назад. Ты это понимаешь, Тео? Как думаешь, почему она сказала все это только тебе? Почему не собрала нас обоих за ужином и не сообщила столь приятную новость? Не дала понять, что еще не конец? Наоборот, последнее время она только и делала что готовила нас к собственной смерти, разбиралась с делами и складывала вещи, оставляя после себя порядок. Для чего, по-твоему, она это делала, если знала, что останется с нами? Подумай, Тео…
Драко откинулся на мягкую спинку дивана и сделал еще несколько больших глотков.
— Она любила тебя и не хотела, чтобы ты грустил, — подытожил слизеринец. — Левенте не смогла стерпеть твою тоску по ней и решила подсластить ее напоследок. Возможно, тебе сейчас легче, чем мне, потому что надежда еще жива внутри тебя, но пройдет время, и, если ты не смиришься, станет только хуже. Так что теперь я прошу тебя отпустить ее, Тео.
Драко вопросительно глянул на Теодора, протягивая ему бутыль.
— Нам обоим сейчас паршиво, но у меня есть ты, а у тебя — я. Знаю, Левенте было непросто выбрать путь правды, и она наверняка не хотела, чтобы мы знали, что она умирает. Но мы будем помнить ее честной и открытой нам до самого конца. Поэтому сохрани лучшие воспоминания о времени, проведенном вместе, и знай, что мы справимся.
Теодор взял бутылку из рук друга, глотнул и тут же поморщился.
— Станет легче, — измученно улыбнулся Малфой.
— Я надеюсь, что ты не будешь пытаться утопиться в озере, — Тео старался улыбнуться в ответ.
— Ни за что! — воскликнул Драко, крепко обнимая его за плечо. — Левенте слишком большую цену заплатила за наши жизни, чтобы я не ценил свою.