***
Серебряное Тысячелетие поражало своим великолепием и... отчуждённостью. Единственное, что не смогла исправить Королева Селена теплом своей души и сердца, так это пронзительное чувство одиночества, которое на протяжении тысячелетий вселялось в любого и видел каждый, кто находился на Луне. Луна вообще была странной планетой, непостижимой и непонятной любому другому. День и ночь здесь причудливо переплетались, и несмотря на добрый нрав лунян, она казалась вечно холодной. Здесь никогда не сменялись времена года, а небо было спокойным. Тут никогда не шёл дождь, но при этом нельзя было увидеть и ясно-голубого неба над головой. Землянам, как выяснила потом Миана, Луна показалась сначала мёртвым куском камня. Показалась. И только знание о том, что здесь властвует могущественная королева и живут добрые люди, спасло их от разочарования. Несмотря на всё это, Луна всё же была прекрасна. Но Венера всё равно нравилась Миане больше. Потому что Венера была живее. И день там был днём, а ночь — ночью. И золотые утесы Золотой Планеты привлекали её гораздо больше, чем серебряные моря Луны. Мать её, однако, была другого мнения.***
Лунная поверхность действительно напоминала тщательно выложенные плитки мрамора, а также казалась промёрзшей и неплодородной. У многих прибывших землян создавалось впечатление, что стоит коснуться здешней земли — кожа посинеет от холода и покроется едва заметными пятнами. Или превратишься в один из этих прекраснейших кристаллов, или в хрустальную статую. Лишь впечатления — не более, поскольку это не являлось правдой, пускай никто самолично не проверял: не снимал сапог, чтобы ступить по камням босыми ногами; не стягивал перчаток. Луна была живая, несмотря на то, что дышала серебром и лучилась тонким белым светом. Луна одновременно была чужая и своя для землян. Как ещё относиться к месту, которое сопровождает тебя каждый день — высоко над головой, когда ты дома? Эндимион принимал Луну, но был с ней осторожен. И генералы имели схожее отношение к ней. Эндимион вдохнул полной грудью и на несколько секунд прикрыл глаза, как будто привыкал к Луне. На его лице блуждала полуулыбка, натянутая то ли по доброй воле, то ли из вежливости к встретившим их жителям Луны. Нефрит, напротив, улыбался искренне и рассматривал прекрасных девушек в лёгких платьях (значит — на Луне вовсе не холодно). Джедайт и Зойсайт периодически между собой переговаривались, отмечая красоту здешних построек: то были виднеющиеся здания, замершие фонтаны и ротонды. Кунсайт не сторонился их, но не позволял втянуть себя в образовавшуюся пучину. Находился поодаль, но всё равно старался держаться близ Принца Эндимиона. Постоянно смотрел вдаль, не фокусируясь на чём-то конкретном, но часто переводил на него взгляд. И сейчас, несмотря на свой возраст, они казались самим себе детьми, оказавшимися в суровом мире взрослых. Луна пахла древностью. Даже не так... ...Она была ею... И древность эта, несмотря ни на что, была восхитительна. — Приветствую вас в Лунном Королевстве, Ваше Высочество, принц Эндимион. Ваше Светлость, милорды, — послышался сзади них уверенный и размеренный голос. Таким голосом могли выражаться только самые вымуштрованные фрейлины Её Высочества или Величества. Сомнений не возникало. Лорды со своим принцем обернулись и увидели перед собой худощавую фигуру главной фрейлины Её Величества. — Меня зовут Луна, и я проведу вас во дворец, чтобы вы могли встретиться с Королевой, — вновь раздался ее безукоризненный голос. — Без вас приём и следующий за тем бал не начнётся. Она склонилась в изящнейшем реверансе и, продержав его требуемые этикетом три секунды, не менее изящно выпрямилась, спокойно и вместе с тем изучающе смотря на землян и ожидая от них ответа. — Благодарю вас, леди Луна. Будем рады оказаться в обители Лунных Королей и Королев, о которой мы премного наслышаны, — он кивнул и очаровательно улыбнулся. Эндимион неопределённо махнул озиравшимся Лордам рукой, и они все проследовали за женщиной, которая, несмотря на всю свою напускаемую и (Эндимион был уверен) лживую чопорность, которая была больше для проформы, чем необходимостью, умела быть не только фрейлиной, но и прекрасной собеседницей. Они шли через длинную анфиладу белокаменных стен, по внутреннему двору с фонтанами с серебрящейся водой, по саду с реликтовыми растениями, пока, наконец, не попали в главное место сегодняшнего вечера. Бальный зал встретил их сонмом лиц и... не серебром, а всеми цветами из-за платьев собравшихся женщин, которые больше походили на живые цветы, выросшие на безжизненной и искусственной поляне. Королева стояла в самом конце зала, чарующе улыбаясь и одаривая каждого, кто подходил к ней, хоть крупицей своего внимания. Эндимион и Лорды остановились на несколько секунд, точно в замешательстве, стараясь привыкнуть к представшей глазам палитре красок и оттенков. Причёски, ткани, нашивки, клацающие веера — всё это мелькало перед глазами тут и там, заполняло собой огромное пространство. Музыки пока не было слышно, лишь голоса гостей и доносящееся журчание воды из фонтанов. Взглядом Эндимион зацепился за Королеву, которая одновременно одаривала всех теплом, но дышала холодом. Пожалуй, Королева Селена была воплощением Луны, её плотью и кровью. Её размеренно бьющимся сердцем. И она тоже заметила его — неяркого, как и сама Луна, облачённого в чёрное; серьёзного, но заинтересованного и любопытного. Эндимион едва склонил голову, после чего перевёл взгляд на Луну, которая остановилась вместе с ним и ждала, чтобы сопроводить его и его Лордов к Королеве. Джедайт, Зойсайт и Нефрит шли позади, а Кунсайт держался правой стороны от принца Эндимиона. Был молчаливым и холодным, словно серый камень под мостом, тот, что лежит на самом берегу, но не касается воды — не омывается, не сглаживает углы. Надёжный. Эндимиону подумалось, что подойти и поклониться было непременно необходимым, и это было правильно. Он кивнул Кунсайту, обменялся с остальными Лордами взглядом и двинулся вместе с ними по направлению к Королеве через вереницу знатных планетарцев, приехавших отдать дань уважения королевской семье. Королева Селена заметила их и, завершив разговор с одним из собеседников, повернулась уже полностью лицом к Земным правителям, смиренно выжидая, пока они подойдут на достаточное расстояние, чтобы уже, наконец, поздороваться нормально, а не призрачно. — Да будет бесконечно Ваше Царствование, Селена, — тихо прошелестел Эндимион, останавливаясь перед ней на расстоянии вытянутой руки. — Да будут дни Земной Династии не сочтены, — переливчато вторила ему Королева и кивнула головой. Лорды молчаливо поклонились, отдавая дань уважения Её Величеству. Селена наклонила голову. — Не надо кланяться, — мягко заметила она. — Мы равные друг другу. Здесь вы мои гости, но не подданные. И никогда подданными не были и не будете. Лорды выпрямились, неловко посмотрев на Королеву, но затем призрачное ощущение неуместности происходящего исчезло с их лиц, чтобы смениться выражением благосклонной почтительности. — Мои верные друзья и соратники, Ваше Величество. Кунсайт, Нефрит, Джедайт и Зойсайт. Небесные Короли Севера, Востока, Запада и Юга соответственно, — представил Эндимион своих спутников. Королева уважительно кивнула. — Я наслышана о вас, дорогие Ши-Тенно. Для меня это большая честь — принимать вас у себя. — Не менее большая честь и для нас, Королева, — тихо ответил за всех Кунсайт, не испытывая, впрочем, столь благоговейного трепета, как остальные гости. Однако правила хорошего тона он всегда соблюдал безукоризненно, даже если не считал нужным этого делать. Королева улыбнулась и, разгладив складки платья, внимательно посмотрела сначала на Эндимиона, а затем на Кунсайта. Им же в свою очередь этот взгляд показался слишком знающим, словно Королева была осведомлена о том, о чём они и малейшего понятия не имели. — На самом деле, бал устраивается по большей части для моей дочери, — внезапно шепнула Королева Лордам и их Принцу. — Люди должны знать и помнить, что однажды она займёт моё место, — она коротко хохотнула. — Хотя для остальных это, безусловно, просто очередная возможность пересечься со мной и своими давними друзьями. Даже все Принцессы Внутреннего Круга сегодня здесь. — Мы рады стать частью Альянса и получить приглашение присутствовать в столь важный день, Королева, — Эндимион кивнул головой. — Вы можете нас оставить, — обернувшись через плечо, обратился он к Ши-Тенно. Лишь отойдя на приличное расстояние (но несильно далеко, так, чтобы был открыт отличный обзор на Королеву Селену и принца Эндимиона), Лорды переглянулись между собой: они действительно были заинтересованы и заинтригованы той новостью, что на бал прибудут принцессы Внутреннего Круга. Кто они такие? Что они из себя представляют? Никто из них никогда не встречался ни с одной из них. Им была известна лишь история планет и царствования монархов в общих очертаниях. Кто-то вроде Джедайта пытался копнуть глубже, разбираясь в старинных томах и свитках, а кто-то — тот же Нефрит — довольствовался представленной информацией и уделял время более важным, по его мнению, вещам. Нефрит кашлянул, привлекая всё внимание к себе, и позволил себе прервать молчание, задавая очевидные, но волнующие каждого конкретно в данный момент вопросы. Бал для дочери — по какому поводу? Не детская ведь прихоть. Насколько он важен, если будут присутствовать столь значимые персоны? («Любопытно, они красавицы или просто симпатичные?..»). Ещё их интересовало точное местоположение тех, кто отвечает за разнос напитков. Дорога до Луны была несколько утомительная и отняла у них достаточно сил, и теперь их мучила ужасная жажда. Безумно хотелось глотнуть уже, наконец, шампанского или вина. Лучше, конечно, — простой воды. Время медленно текло на Луне, а гости постепенно от официальных приветствий и свойственных традиций для начала мероприятия перешли к обычным сплетням и разговорам, которые так любила вся знать. Лорды разбрелись по залу, приятно удивляясь, что планетарцы воспринимали их вполне радушно. С некими опасениями и осторожностью, что было естественно, но всё-таки с радушием. На Земле люди себя так не вели бы. Впрочем, это не Земля, а значит и обычаи здесь другие. Кунсайт стоял в самом конце бального зала: ему уже изрядно поднадоели подобные мероприятия. Как только война на Земле закончилась, наступило время дипломатии. А из Кунсайта дипломат, как из Земли — спутник, поэтому не было ничего удивительного в том, что он был немного не доволен, и не будь он Генералом с военной выправкой, маска деланного равнодушия, которую он так умело носил, не сумела бы скрыть его крайнюю степень презрения ко всему происходящему. Различного рода звуки стихли, и Кунсайт в первую секунду не понял, по какой причине, пока не увидел, как двери наверху парадной лестницы в самом конце бального зала не начали медленно распахиваться, впуская внутрь главную виновницу торжества. — Её Высочество, наследная принцесса Миана, первая в своём роду, — довольно тихо, но слышимо протянул один из придворных и отошёл в сторону. Было в этом что-то слишком уж претенциозное, вычурное, невероятно пошлое, иными словами то, что так не любил Кунсайт. Он вскинул голову в тот момент, когда все покорно склонились перед «Её Высочеством». И даже Эндимион, который по титулу ей был равен, уважительно поклонился. Кунсайт почему-то знал, что, когда посмотрит на скользящую вниз по ступеням девушку, обычными «дипломатичными» извинениями, как их любил нарекать Нефрит, тут не обойдётся. Он никогда не понимал, за что должен преклонять колени перед девицами, которые ничего в этой жизни не знали, но держали в руках весь мир. Он не понимал обычая Системы, по которому девочка, рождавшаяся в королевской семье любой планеты, была и Хранительницей, и будущей правительницей... ...и впервые Кунсайт был единственным, кто не подчинился общему лебезящему порыву. Потому что просто не смог. Почему-то именно в тот момент. Именно в тот вечер. Именно на Луне. И именно по отношению к Миане. И он даже не понял, почему не смог, хотя на любой другой планете всегда безо всяких задних мыслей исполнял заданную роль, хотя и не был этим доволен. Иными словами, если и были женщины в мире, которых он уважал меньше всего, так это те самые надушенные принцессы, которые в своей жизни тяжелее иглы ничего не держали, а вели себя так, словно были самыми важными людьми во Вселенной. Он ожидал чего угодно, когда единственным остался возвышаться над тронным залом: воплей, вскриков, жалоб, но этого не произошло. И вместо оскорблённой истеричности он увидел в её глазах некое подобие… прощения?.. Великие Боги! Кунсайт отчётливо слышал, как соскользнул шлейф её струящегося платья с последней ступеньки. — Кажется, вы здесь единственный, кто считает себя настолько крупной персоной, что не хочет проявить и капли уважения?.. — голос её был тихим и размеренным, без единой толики обиды или раздражения, и когда Кунсайт взглянул в глаза подошедшей девушки, то понял, что пропал. Вернее бы сказать, что он не понял, а почувствовал безо всякого понимания. Вместо свойственной его натуре безмятежности, его одолело раздражение, которое произрастало из невидимой любому человеку причины, но подсознательно понятной самому Кунсайту. — Плевать я хотел на ваш этикет, — ядовито прошипел он неожиданно даже для самого себя, невольно становясь заложником ситуации. Слова вырвались из него прежде, чем он успел подумать, о чём говорит. И это был конец. Потому что если и говорить подобное, то соблюдать линию столь неуважительного поведения следует до конца. Кунсайт выжидал, словно хищник, пытаясь разглядеть на её лице негодование, истеричность или гнев. Любая мелочь — поджатые губы, тонкая морщинка, пролёгшая по переносице, стиснутые в кулак руки, мелкая дрожь. Вот только внешне девушка выглядела спокойно. Выглядела так, как подобает принцессе: приподнятый подбородок, идеальная осанка, изогнутые в улыбке уголки пухлых губ. Ни одного лишнего движения с её стороны — она так и продолжала стоять рядом с лестницей, держась одной рукой за белые мраморные перила с частым серым жилкованием. Яркая по сравнению не только с бальным залом, но и всей Луной — как капля солнца. И взгляд — не удивлённый, а вопросительный. Кунсайту стало тошно. Девушка, принцесса Миана, смотрела на него пристально, неотрывно, словно бросала вызов, пыталась поймать его на крючок. Но не на того она напала, ещё молоко на губах не высохло — вытри. Бросаемые взгляды совершенно его не волновали, хотя они наслаивались друг на друга, облепливали его со всех сторон. Впервые с момента прибытия была абсолютная, всепоглощающая тишина: никто не шелохнулся, не проронил ни звука. Никаких перешёптываний, обсуждений, но Кунсайт точно знал, что этот момент будут вспоминать и перетирать не один день. — Прошу простить мою дочь за её... бестактность, — звонкий голос подходившей к ним Королевы Селены разрезал не менее звонкую тишину. В следующий момент Мина ощутила спиной лёгкий холод, исходивший от матери, которая проходила мимо гостей по направлению к своей дочери и Кунсайту. И ей стало невообразимо обидно: её мать, великая Королева, только что станцевала под дудку землян и сделала это с таким видом, как будто так и надо. — Это вина Кунсайта, Ваше Величество. Прошу прощения, больше такого не повторится, — Эндимион особо выразительно посмотрел на Короля Севера. На мгновение спал накал, образовавшийся между Мианой и Кунсайтом, но не до конца. — Разговаривать с принцессой так непозволительно, — произнёс стремительно подошедший к Мине Адонис, аккуратно отодвигая ее в сторону. Королева Селена повернулась к нему, чтобы мягко намекнуть о неуместности его замечания и даже присутствия, однако этого не потребовалось, так как её опередил Первый Лорд. — Прикормышам слово не давали, — прошипел Кунсайт, переводя на него взгляд, окончательно разрушая воцарившееся секундное перемирие. И, наверное, у него были свои причины так себя вести. Мина дёрнулась. Внутри неё все словно бы сжалось в тугую пружину от неимоверной злости, которая разгоралась всё с большей силой. Пожар из разных эмоций сводил на нет любые её усилия держать себя в руках. Она могла стерпеть оскорбление в свою сторону, могла парировать любой удар, направленный на неё, но она никогда не могла понять, почему каждый, кто хотел её задеть побольнее, старался как-то обидеть Адониса. Иногда ей казалось, что люди видели их связь: не любовную, но дружескую, которую Мина тщательно скрывала и старалась хранить в сердце; наверное, поэтому все и отыгрывались на Адонисе. Знали же, что она не может стерпеть, когда его кто-то оскорбляет. Все произошло очень быстро. Скопившиеся вокруг гости-зрители успели лишь заметить, как зал ослепили две мгновенные вспышки: бело-серебряная и золотая. Послышался звук лязгающей стали: два клинка, древних, как сам Мир, сошлись в неравном бою. Дуэль — неважно за что: за любовь, за честь, за друга — всегда была священной для любой планеты. Когда одно лезвие заскрежетало о другое, в закон вступили правила этой дуэли. Следующая минута была самой долгой в жизни Мианы: удары Лорда были точными и экономными и при том — ни разу не щадящими. И несмотря на всё, Мина осознавала, что дрался Лорд и не в половину своей силы. Дай Бог, что в четверть. — Уже выдохлись, миледи? Как быстро, — едко проговорил он, парируя очередной выпад Мины. Конечно, он почувствовал, что драться с ним ей стоило больших усилий. Конечно, он знал, что выйдет из подобной схватки в любом случае победителем. — Да я тоже думала, что вы способны на большее, милорд, — отозвалась Миана, прекрасно понимая, насколько прозрачна и шита белыми нитками её ложь. Они танцевали свой ритуальный танец ещё с две минуты, пока тёмная сталь меча принца Эндимиона не остановила очередную волну ударов с обеих сторон. — Довольно, — тихо и резко сказал он, опуская лезвие. — Это по меньшей мере абсурдно, — закончил Эндимион. Мина с трудом отвела взгляд от серых пристальных глаз Кунсайта и посмотрела на мать: та была спокойна и сдержана, впрочем, как всегда, лишь едва заметно качнула головой, тем самым показывая, что она не удовлетворена поведением дочери, но в то же самое время и не удивлена, так как ожидала чего-то подобного. Мина всегда была в первую очередь... Воительницей, но не дипломатом. Воином? Да. Женщиной? Да. Принцессой? Да. Мудрой? Когда-нибудь ею станет. Но дипломатом? Нет. Не для Мины были все эти ужимки и прыжки. Не для неё было и плетение интриг. И не для неё была смиренная сдержанность, которой обладала мать, но не обладала дочь. Серенити младшая обладала, а вот Мина... Когда-нибудь Кунсайт скажет: «Не умеешь ты быть змеёй подколодной, которая всегда ведёт свою подковерную игру. Должно быть, какое разочарование для Совета!». Но это будет потом, а сейчас... Кунсайт вцепился в неё взглядом, и показалось на несколько секунд, что это именно она попалась на крючок, а наживкой были его словно затуманенные серые глаза и слишком острый язык. — Да что он возомнил о себе, — процедил Адонис. Произнесённые им слова слышались гулко, словно он стоял не прямо напротив неё, а в конце бального зала. Её одолевала целая буря эмоций, и руки всё ещё тряслись после произошедшей стычки. Адонис выхватил у неё меч, но ладони словно продолжали ощущать твёрдость рукояти, а в голове воспроизводился звук соприкасающейся стали. Мина не обращала внимание на обеспокоенное лицо Адониса, но она потом обязательно поговорит с другом наедине и обсудит сложившуюся ситуацию; лишь буравила настороженным взглядом принца Эндимиона и вполоборота стоящего Лорда Кунсайта. Гости выглядели замершими разрисованными статуями, выставленными в зал: пышные юбки стихли, не слышалось стука каблуков, никто не смел двинуться; казалось, что даже в шампанском не осталось не лопнувших пузырьков. Все замерли, как в странном сне, в котором Мина и Кунсайт играли главные роли, чтобы оживить марионеток. Две выставленные фигуры — лицом к лицу; лишь в этот миг, когда они сцепились на мраморном королевском поле битвы, Мина почувствовала некое единение. Ей не было стыдно. Ей хотелось повторить. Её мама словно вновь надела маску, или она никогда и не снималась (или вовсе маской не была) — и стала Королевой для всех и даже для неё, для Мины. Королева выглядела абсолютно спокойной и напоминала всем своим видом фарфоровую куколку. Все были зачарованы её правильными чертами лица, тонкими руками, бледной кожей, и как будто не было того «танца на костях». Голос её матери был мелодичным, все вслушивались и внимали словам: она попросила прощения за дочь и положила руку на плечо подошедшей к ней Мины, и напомнила ещё раз гостям, по какому поводу они собрались. Мина не смотрела на «картину в целом», а лишь выхватывала из толпы нужное ей лицо. Застывшие фигуры гостей вновь ожили и продолжили вести себя так, словно ничего не происходило. Их лица опять улыбались, а разговоры возобновились. Мина последний раз взглянула на Лорда Кунсайта и растворилась в толпе (насколько это вообще возможно для Мины — слиться с толпой). Её незримо для окружающих колотило: от нервов, от напряжения, от обиды — на мать и Принца, однако в чём-то она всё-таки была похожа (или старалась быть похожей) на Королеву. Хотя бы своей манерой поведения. Стремлением в любой ситуации сохранять хоть какое-то подобие спокойствия. Неважным было, впрочем, то, что она этот образ великодушной Принцессы разбила, словно хрустальную вазу, едва вступила в неравный поединок с Лордом Севера. «Об этом теперь все будут судачить ближайший месяц», — пробормотала себе под нос Мина. В глубине души она чувствовала не обиду, а неудобство и вину перед матерью: Королева всегда возлагала на неё большие надежды, верила, что её дочь сможет стать лучшей правительницей, чем она сама... не сказать, что сама Селена была разочарована, нет. Она скорее ожидала чего-то подобного. Ложь и презрение к ближнему — вот, что могла видеть и делать вид, что не замечала Селена, и то, что ненавидела её дочь. Мина же во многих вещах пошла в своего отца, который всегда точно так же готов был бороться до последней капли крови за своих друзей и умирать за истину. Адонис поймал Венеру за тонкое запястье, но она лишь грустно посмотрела на него и качнула головой: ей отчаянно необходимо было побыть одной. Бал продолжался, однако у неё не было ни малейшего желания танцевать. Стоило извиниться перед Лордом за своё неподобающее поведение и всё-таки утихомирить разгоряченный мозг. Только сейчас до неё начало доходить, какой же всё-таки это позор и как неправильно она себя повела. Действительно — дурочка. Она ступила в вечернюю прохладу просторного балкона. — Если вы пришли извиняться, то мне лучше сразу уйти. Не разочаровывайте меня ещё больше, — послышалось справа от неё. — Вы не считаете, что я виновата? — Нет. Вы правильно поступили. И сказали мне всё, что требовалось... — ... когда ответила вам языком клинка, милорд? — закончила Мина за него. Он едва заметно приподнял уголки губ. — Да, миледи. Из его уст это обращение звучало почти насмешливо, но уже не так обидно. Не было никакой неловкости — нет, напротив, она чувствовала себя намного лучше, находясь с ним поблизости. Ей действительно казалось, что если они вновь пересекутся взглядами, то на неё накатят те отвратительные и липкие ощущения стыда и некое замешательство. Но было… совсем просто. Несильный прохладный ветер остужал и успокаивал, но в ней в противовес пробудилось столько необузданной энергии, что она не имела ни малейшего понятия, куда и на что её направить. Конечно, опять выходить на публику и устраивать развлекательную программу с метанием ножей и прочих приборов она не собиралась, однако… — Лорд Кунсайт, вам не по нраву здешние развлечения? Кунсайт выглядел несколько… удивлённым (и удивлён не то фактом того, что она вновь обратилась к нему, не то самим заданным вопросом)? Насколько вообще она могла судить по толком неизменившемуся выражению его лица. — Вы весьма догадливы, миледи, — просто ответил он. — Я обязан. Иначе ноги его не было бы не то что во дворце — на Луне. Всё она прекрасно понимала и в некоторой степени разделяла. Ей ужасно хотелось прямо сейчас перенестись на родную Венеру и пройтись по её садам. Поймать солнечного света, ступить босыми ногами по земле и… Её лишь тянуло обратно домой, но она тоже обязана, это теперь тоже только её долг. — В таком случае… — начала Мина, пытаясь подобрать правильные слова, и запнулась. Кунсайт хмыкнул, и она осеклась. — Не очень-то вы и сами жалуете придворные рамки. Хотя, надо признать, держались очень достойно. Не каждая монаршая особа сможет так изящно парировать недовольство гостя, — он взглянул на неё. — Если вы всё-таки правильно передумали просить прощения, то... я могу лишь догадываться, о чём вы хотите меня спросить. Мина помедлила с ответом. Она закинула голову и мимолётно посмотрела на чёрное бархатное лунное небо, бывшее, как всегда, таким безмятежным и убаюкивающими, несмотря на робкие и не очень доносящиеся из бального зала звуки. В какую-то секунду они перестали существовать. — Мы с вами не закончили поединок, — она вновь посмотрела на него, — я полагаю, что начатое необходимо завершить. Мине на миг показалось, что Кунсайт улыбнулся — не призрачно и мимолётно, а так, как обычно улыбаются... да те же луняне! — В конце бала я собирался вам предложить то же самое, — он согласно кивнул и посмотрел куда-то в сторону. Если бы эмоции можно было выразить иначе и имели форму, они приняли бы форму фейерверка или сходили за оглушительный пушечный залп, настолько она была взволнована. Данное чувство было одновременно томительным, но таким приятным. Ей не терпелось — она предвкушала, представляла, но не могла предугадать, как именно могут развернуться события. Кунсайт поистине силён, но и она не так проста, как может показаться. Её учили не только танцам, правилам этикета, нескольким языкам, шитью и верховой езде. Нет, познавала жизнь не только с этой стороны. Но она была ещё слишком молода, а он — умудрён опытом. …в таком случае пускай научит её. Ей нужно было вернуть назад меч. — Прошу меня простить, милорд, — она склонилась в реверансе и поспешила в зал. Кунсайт опешил и ничего не успел сказать ей вслед. Быть почтительной и вежливой — так утомительно, но Мина здоровалась с каждым гостем, задорно смеялась и отвечала на комплименты, не забывая сказать несколько приятных слов. Все начали кружиться в вальсе, и двигаться в разношёрстной толпе стало ещё тяжелее. Под руку её подхватил Адонис и плавно вывел ближе к центру. — Я обыскался тебя, — обеспокоенно сказал он и тут же начал вести в танце. — Знаешь, — она лукаво на него взглянула, — я тебя тоже искала. — Всё в порядке? Ты выглядела такой расстроенной… — В полном, — коротко ответила она и начала двигаться активнее, не выпадая из темпа. — Давай представим с тобой, что произошло… недоразумение. Адонис усмехнулся: — Разве это так называется? — Не придирайся к словам. И я же сказала: «Давай представим», — с нажимом произнесла Миана. — Ты слишком добрая, Мина. Когда-нибудь это станет твоим главным недостатком, — он отпустил её, едва почувствовал, что она хотела бы закончить танец. Она мельком взглянула на него и повернулась боком. — Адонис. Вечер неимоверно тяжёлый. Я не хочу слушать о том, что там с моими недостатками, — она вздохнула. — Давай ты зайдёшь ко мне позже, когда я успокоюсь? Не дожидаясь ответа, она двинулась через толпу людей прямо к матери, которая беседовала о чём-то с Принцем. Судя по его лицу, он до сих пор приносил извинения, а Селена пыталась его заверить, что все хорошо. Мина приподняла гонки губ: гордость Лорда компенсировала недостаток гордости у Принца. И это было хорошо. Потому что извиняться умели только поистине сильные люди. За беседовавшей матерью и Его Высочеством Мина заметила знакомую фигуру, направлявшуюся прямо к ней. — Что это вообще было? — резкий голос Принцессы Марса буквально вытащил Мину из собственных мыслей за шкирку. Была лишь одна вещь, которую Мина не успела ещё сделать: она не увиделась ни с одной из принцесс Альянса, хотя они прибыли не так давно. Как раз в тот момент, когда Мина затеяла драку. Их официально не объявили, хотя вряд ли бы в зале нашёлся хоть один человек, не знавший, как выглядят гордая Марс или мудрая Амалия. А не объявили, потому что здесь их быть не должно. Мама?.. Мина как-то вопросительно взглянула на Королеву, не ожидая, впрочем, ответа, и перевела взгляд на Рею. — Что было, уже не столь важно. Другой вопрос: что ты тут делаешь, ведь?.. — Знаю, — оборвала её Рея. — Грандиозный бал по случаю вступления Земли в Альянс состоится ещё не скоро и бла-бла-бла, потому что не все планеты заключили Манифест Мира, поэтому это — лишь репетиция, но и я ведь не Королева. Мама сказала, что пока не будет подписан пакт о мире, она меня и на пушечный выстрел не подпустит, но в конечном счёте ее убедил отец. И хорошая же репетиция, я тебе скажу, — Рея удовлетворенно хмыкнула. — Он был... — Нахальным, самонадеянным, слишком мнительным? — ехидно подсказала Рея. — Уставшим. Рея замолчала. — Всё-таки хорошо, что Альянс сначала позволил им побыть на Луне. Она, хоть и шокирует, но не так, как тот же Нептун, — неожиданно для Мины произнесла Рея после обмена приветствиями с Уранскими Послами. — Им ещё очень многое надо сделать, чтобы действительно стать частью Альянса. Обычно единый организм отвергает инородное тело, а Земля, — Мина выразительно взглянула на названую сестру, — инородное тело. — Кто вообще эти четверо? — Правители четырёх сторон света. И по совместительству те, кто присягнул в своё время Эндимиону. Он — центр. — Слишком много правителей для одной планеты, — съязвила Рея, — их восстания не раздирают? — Раздирали, — внезапно прервала девушек подошедшая из другого конца зала Амалия, без особых усилий вливаясь в разговор. — Сейчас уже нет. Почему Ши-Тенно и Принц здесь — они смогли объединить разрозненную планету. — И ты здесь? — удивлённо посмотрела на Амалию Рея. — А ты разве ауру мою не почувствовала? — скептично парировала Амалия. — Конечно, я здесь. — Скажу даже больше: мама знала, что вы в любом случае прилетите сюда, поэтому Лорды с Принцем знают о вашем присутствии. Девочки покосились на Мину. — Ну... они заняты беседами по большей части с дипломатическими представителями других планет. Не думаю, что им сейчас есть до нас дело, — издевательски протянула Рея и поправила корсаж платья, внимательно наблюдая за одним из Земных Королей. — Я бы прогулялась по саду. Здесь слишком душно, — отозвалась примирительно Принцесса Меркурия. — И нам надо, наверное, найти Уран и поздороваться с ней. Она единственная, кто присутствует от Внешнего Круга Планет. Втроём они вышли по длинному коридору из дворца и направились к ротонде, украшенной белыми лунными лилиями и венерианскими розами с вплетёнными нарциссами. Им всегда нравилось сидеть на мраморной скамье, разговаривать и любоваться дивными усаженными цветами клумбами, подстриженными кустами и расставленными в шахматном порядке деревьями. — Намного лучше, — Рея прикрыла глаза и первая присела. — Никакого шума и никаких посторонних лиц. — И надеюсь, никаких королевских историй и сплетней, в скором времени мы успеем наговориться и наслушаться их вдоволь, — Мина фыркнула. — Или станем предметом обсуждений, как некоторые, — улыбнулась Амалия. Несмотря на то, что они отошли на приличное расстояние, музыка доносилась до них даже сейчас, пускай и приглушённая, и едва различимая. — Я, конечно, люблю танцы, — встрепенулась Мина, — вы прекрасно знаете, что я просто обожаю их, нет, Рея, не смей закатывать глаза!.. Но никак не могу примириться с этими королевскими приёмами. — Но они представляют собой единение правителей с их народом, — резонно заметила Амалия. — Нет, — резко ответила Мина. — Или так оно и должно быть, однако я этого совсем не вижу. Единение достигается… да на том же поле боя! — Ещё успеешь, — спокойно произнесла Рея. — Не торопи события. По коже пробежала мелкая дрожь, и ей внезапно стало немного холодно, Мина несильно дёрнулась, что никем не было замечено. Это было пророчество или предостережение, или просто слова, чтобы остудить и успокоить подругу? Её фраза казалась… незаконченной и обрывчатой? Рея, впрочем, не произнесла ни единого слова боле, лишь смотрела на горящий тусклым светом фонарь; и Мина решила не спрашивать, оставить так, как есть. — День вышел странным, — сказала Мина, — я немного растеряна. И я очень рада, что вы все-таки сегодня вместе со мной. — Пошли откровения, — усмехнулась Амалия, — кажется, после знакомства с земными правителями кто-то заодно пошёл познакомиться с алкогольными напитками. — Вот и нет, — Мина показала ей язык, — этот пункт в списке обязательных дел я как-то пропустила. — И, кстати, — после недолгого молчания добавила Мина, — я далеко не со всеми познакомилась: только с Кунсайтом и Эндимионом. — А, — ехидно протянула Рея, — так они уже просто Кунсайт и просто Эндимион? Не «Ваша Светлость» и не «Ваше Высочество»? — девушка выразительно посмотрела на Мину. Амалия тихо захихикала: девочки всегда умели оставаться непосредственными. В любой ситуации и в любое время. Мина подняла голову к небу. Вечер вокруг них баюкал и успокаивал, и лёгкий как крылья бабочки, ветер ласкал оголенные плечи. Воистину, ночь эта пела свою переливчатую песнь и обнимала каждого, кто попадал в неё. Звуки постепенно стихали, но не до конца: бал ещё должен был продолжаться очень долго, однако некоторые гости сочли нужным разбрестись по всей территории Лунного Дворца, чтобы насладиться не только приятным обществом и вальсами, но и единением с Лунным Королевством, поэтому смешанная фантасмагория из ропота гостей и мелодий танцев постепенно превратилась лишь в тихую песнь скрипок и рояля. Разговоры вели очень тихо. — Мы с ним ночью закончим поединок, — спокойно произнесла Мина. Рея медленно повернула голову и посмотрела на Принцессу Венеры. — Что? — тихо вымолвила она. Амалия сидела, не шелохнувшись, однако и поражена новостью не была. Прекрасно зная характер Мианы, она предполагала нечто подобное и просто ждала, когда подруга сама осмелится рассказать. — То, Рея. Поединок должен получить своё логическое завершение, — Миана скинула туфли, забралась с ногами на скамейку, поджала их под себя и, расправив платье из нептунианского шёлка, удовлетворённо уселась. — Ты же знаешь, — она криво улыбнулась. — Конец всех концов и начало всех начал, — закончила свою речь ритуальной фразой. — Безрассудно, — серьёзно сказала Рея. — Но… правильно? Противоречивая ситуация вышла, неоднозначная. — Я бы посмотрела на это, — Амалия подобрала пышную юбку и положила Мине руку на плечо. — Шутки шутками, конечно, но… тебе действительно стоит быть осторожнее. Мина кивнула, но ничего не ответила и не взглянула на неё, лишь коснулась ладонью руки Амалии и несильно сжала её. Гости начинали доходить до ротонды, где они разместились, и ей вновь стало неуютно и душно. Когда она станет королевой, подумала Мина, её никогда не оставят в покое, постоянно будут преследовать подданные, союзники и враги. И не появится больше такой возможности — сбежать. Нет, с поля боя она никогда не уйдёт, напротив, — будет возвращаться снова и снова. Клятва и проклятие одновременно. Или некое благословение?.. — Что ты будешь делать? Когда всё закончится… между вами, — внезапно спросила Рея, и Мина практически слышала это её ехидное «с Кунсайтом»; та, впрочем, не сводила глаз с приближающихся силуэтов. Мина недоумённо на неё посмотрела. — Вы определите исход, — продолжила за Рею Амалия, — но что потом? — А потом и будем думать, — Мина посмотрела по очереди на девочек и с готовностью встала со скамьи. — Пойдём. Здесь становится слишком людно. Принцессы бодро поднялись со своих мест и, осмотревшись по сторонам, двинулись обратно в зал. — А где Медея? — Мина заправила выбившийся из прически локон за ухо и зябко поежилась: ночи на Луне всегда были прохладные. Её недоумённый тон заставил девушек удивлённо взглянуть на подругу. Рея оценивающе посмотрела на проходящих мимо Генералов с Венеры, которые уважительно поклонились, и повернулась к Мине. — Она осталась дома. Завтра один из этих Земных Королей наносит на Юпитер дипломатический визит для подписания Манифеста Мира, а это значит, что всё должно быть в лучшем виде, — Рея развела руками. — Она рвала и метала, что не сможет сегодня быть с нами, но в конечном счёте согласилась, что остаться будет разумнее. Амалия взглянула на девушек и подняла глаза к словно шёлковому небу Луны. — Грядёт время перемен. — Ой, — отмахнулась Рея, — это моя задача говорить загадочными фразами, Амалия. Оставьте за мной хоть одну обязанность. У нас тут будущее предвижу я. Девушки засмеялись. — Ну… мне же тоже можно? Иногда? А то вон, Хадия постоянно что-нибудь подобное говорит, и ей не возбраняется. Вновь оказавшись внутри дворца, они мысленно поблагодарили отца-Неба за то, что в нём стало намного тише, чем было до этого, и белокаменные стены не раздражали, а успокаивали. — Смотри, Мина, принц Эндимион, — Рея толкнула локтём подругу. — Ты теперь не отстанешь от меня с этим, да? — она сначала закатила глаза, а потом несильно ущипнула Рею. — Но мне также стоит перед ним извиниться за случившееся… — В первую очередь стоило, — хихикнула Амалия. — Просто один Лорд полностью затуманил ей голову, — заметила Рея. — Наверное, ты хотела сказать «вскружил»? — подхватила Амалия. Принц Эндимион заметил их — видимо, почувствовал на себе их пристальный взгляд или понял, что в данный момент говорили о нём и его приближённых. — Нет, нет, нет, — залепетала Мина, — он направляется к нам. Что делать? — Извиняться, — заметила Амалия. — Ещё было бы неплохо, если бы ты нас представила: мы так и не познакомились с землянами. Мина повернулась к Рее, и её глаза стали похожими на блюдца: она действительно плохо себе представляла, что говорить и как себя вести, однако, положившись на интуицию, поправила складки платья, выпрямила спину и сделала шаг навстречу Эндимиону. — Принц, я прошу прощения за своё… — она неловко замялась: доброта и искренность в его взгляде сбивали с ног её чувство самодостаточности. — Не стоит, леди Венера, — ласково произнёс он. — Это моя вина и вина Лорда Кунсайта. Прошу простить меня и его заодно и просто забыть. Мужчины на Земле порой слишком резки и неосторожны в своих поступках. Он сделал шаг навстречу. Мина словно очнулась от наваждения и кивнула. — Это наследная принцесса Марса, Рея, — Мина посмотрела на Рею. — А это — следующая королева Меркурия, принцесса Амалия, — Мина перевела взгляд на Воительницу Меркурия, представляя их обеих Его Высочеству. Повисло неловкое молчание длиною в три секунды, пока Мина не спохватилась. — А это наследный Принц Земли, Его Высочество Эндимион, — лукаво и кокетливо произнесла Миана и подмигнула девочкам. Принцессы и Принц обменялись поклонами. — Ну, когда с официальной частью покончено… Ваша матушка сказала, что присутствуют все принцессы Внутреннего Круга… — Не все, — прервала Эндимиона Мина, — Медея, Хранительница Юпитера, не смогла прилететь сегодня на бал. — Что же, — с сожалением произнёс он, — печально, что так вышло; искренне надеюсь, в скором времени удастся познакомиться и с ней тоже. Видимо, такая возможность пока что имеется только у Короля Востока, Нефрита. Мина искренне удивилась, но расспрашивать подробнее принца Эндимиона не стала. Как именно выглядит Король Востока, она уже не помнила; соответственно, не могла точно понять для себя, что он за человек. В голове внезапно всплыл образ Кунсайта, и Мина помотала головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Ей было интересно, этот Нефрит — он такой же? В любом случае ей стало любопытно… В итоге оказалось, что принц Эндимион не просто красив, галантен и вежлив, с ним также довольно спокойно и приятно разговаривать не только по делу, но и на отвлечённые темы. Пока никто не отвлекал их и не пытался завладеть их вниманием, можно было быть собой: смеяться, шутить и быть чуточку свободнее в своих высказываниях (при этом всё равно сдерживаться). — Вам нравится на Луне, Ваше Высочество? — поинтересовалась Мина. — Я позволю себе сказать, что Луна… не для всех, — озвучил он вертящуюся у каждой из них в голове мысль. — Пускай она территориально близка к Земле, она совсем на неё не похожа. Наверное, Луна ни на что непохожа, но тем она и очаровывает, — Эндимион позволил себе сделать небольшую паузу и отпить немного шампанского. — Вам, леди Венера, понравилось бы у нас. По крайней мере, я искренне на это надеюсь. Земля и Венера… они… — Как близнецы, — подхватила она. — Я слышала об этом. И я действительно хотела бы убедиться своими глазами. — Да, именно так, — Эндимион в который раз за вечер улыбнулся. Кроме всех прочих достоинств, принц Земли имел ещё одно: он был невероятно открытым человеком. — Кстати, — оживлённо начал он, — почему именно «Венера», Леди Венера, а не Леди Луна? Рея опасливо взглянула на Мину и коснулась рукой её плеча, Амалия же, до этого лишь изредка принимавшая участие в разговоре и предпочитавшая в большинстве случаев слушать, взяла на себя смелость озвучить вслух следующее: — У Мины была сестра, Серенити, но много лет назад её не стало. Несчастный случай. Она и была Леди Луной, — коротко просветила принца Амалия и поджала губы. В глазах Мины потемнело. — Если бы я не взяла её тогда с собой… Рея встрепенулась: она ненавидела, когда Мину с головой начинала накрывать подобная волна хандры и печали. — Всё, хватит. Забыли. Это не день для скорби. Былое уже давно стало прахом, и это не очень вежливо по отношению к гостю: омрачать его визит печалью. — Простите, — тихо произнёс Эндимион, смотря на Мину, — я не знал об этом. Ваша благословенная матушка сделала наверное всё, чтобы люди как можно реже вспоминали об этом несчастии. — Верно, — коротко ответила Мина, смотря куда-то вдаль за его спину, — но мы об этом помним, словно это было вчера. Прошу прощения за мою минутную слабость. Эндимион изобразил кривую улыбку. — Слишком много извинений за сегодняшний вечер. Может, закончим уже друг перед другом просить прощения? Девочки тихо захихикали. — Да, — согласно кивнула Мина, — закончим. И будем наслаждаться прекрасно проведённым временем. Принц Эндимион позволил себе пригласить каждую из них на танец: сначала Мину как виновницу торжества, потом не посмевшую отказать Рею, которая была немного смущена. — Честное слово, — вкрадчиво прошептала Мина на ухо Рее, когда Эндимион кружил в руках Амалию. — Эти мужчины сводят с ума. — Эти земные мужчины, да? — Именно. В бальном зале словно потеплело: помещение точно погрузилось в приятный полумрак, когда погасили свет, оставив лишь несколько зажжённых свечей в серебряных канделябрах. На некоторое мгновение Мине показалось, что не на Луне она, а дома — на Венере: все эти оттенки оранжевого на стенах, шторах, окнах, мраморных перилах — красное дерево, терракотовый, бронзовый, охра. Только сейчас она заметила, что никто, кроме Королевы, не надел серебряного или белоснежного платья. Возможно, Мине стоило — в память? Но предавать себя она тоже не хотела. Мина вновь качнула головой, пытаясь вытряхнуть из себя назойливые мысли, и несильно прикусила нижнюю губу. Мина никогда не жалела, что помнила и чувствовала, но порой это съедало её изнутри. Никто не видел её лица — лишь его общие очертания, и Мина искренне была этому рада. Было в этом вечере что-то неуловимо-изумительное, невероятно воздушное и в чем-то правильное. Мине казалось, что земляне уже и не такие чужие, а Эндимион не просто гость, а словно родной человек. Глядя, как кружатся в зале пары, Мина не заметила, как Рея отдалилась с одним из Земных Лордов и о чём-то уже оживлённо вела с ним беседу; Амалия переговаривалась с её матерю, Королевой Селеной, вторая ей что-то говорила, но Мина была так увлечена всем происходящим вокруг, что не осмелилась подойти к ним и прервать разговор. Все её мысли вихрем сосредоточились в конечном счёте на другом: на ночной дуэли и статном землянине, которого не было видно в этом бесконечном сонме лиц. Вероятно, он отдыхает где-нибудь вдали от этой праздничной суеты или мило беседует с какой-нибудь знатной лунянкой, подумалось Мине, однако она отмахнулась от этих размышлений и с особым энтузиазмом принялась за обязанности наследной Принцессы. Она побеседовала с некоторыми послами, обсудила нейтральные вещи с парой генералов Внутренних Планет, отдала дань уважения прибывшей знати с Венеры и даже успела переброситься парой фраз с Луной: та не одобряла поведения Мины в самом начале вечера, но похвалила за выдержку и стать после всего произошедшего. Это была Луна, что с неё взять? По её скромному мнению, манеры обязаны соблюдать даже покойники. В звонком вечере сияла своим неповторимым светом Луна и светился голубой шарик Земли. Воистину было благословенное время.***
Она стояла на пороге своей спальни и не решалась сделать шаг. Платье она не переодела, а в обычном мече надобности не было. Она даже и подумать не могла, что это окажется так сложно, когда несколько часов назад все это казалось таким простым делом... Мина оглянулась назад, осмотрела вышитое серебром покрывало своей кровати, поймала взглядом лунное свечение, проникавшее в спальню, и вкусила уставшую после насыщенного вечера тишину. Она закинула голову назад и прислонилась плечом к стене. Ей было не страшно, но так непривычно и так... странно?.. Они не договорились где и когда встретятся, но почему-то Мина подсознательно знала, куда идти. Её ноги, едва она закрыла за собой дверь, когда осмелилась все-таки сделать шаг за порог, навстречу если не самой судьбе, то шансу изменить свою жизнь, сами понесли к тому месту; её разум пленили мысли лишь о предстоящем сражении, и только сердце колотилось, будто сумасшедшее. И колотилось оно тем быстрее, чем ближе она подходила к неназванному месту встречи. Его трудно было не заметить. Он стоял посреди импровизированного поля их боя: его серебряные волосы чуть подсвечивались, а руки были скрещены на груди. Судя по всему, он ждал. И ждал долго. Едва только Мина ступила босыми ногами на траву, он обернулся, и серый взгляд его впился в неё, изучая, проверяя на прочность: сбежит ли? Испугается? Однако Миана и бровью не повела, лишь прищурилась и сделала еще один осторожный шажок навстречу. — Вы будете драться в платье? — насмешливо протянул он, вскинув бровь и оценивающе оглядывая стройную фигурку, затянутую в нептунианский шелк. Мина молчала, но молчала, едва заметно ухмыляясь и глядя на него самым добрым и снисходительным взглядом, на какой только была способна. — Доставайте свой меч, милорд, — тихо прошелестела она, не меняясь в выражении лица. Он улыбнулся. — А вы, леди? Где же ваш меч? Вы, конечно, красивы, но не думайте, что я сдамся только потому что вы пришли сюда в столь… очаровательном виде. На Земле вам советую так не ходить, когда прилетите. Вас не за ту могут принять, — ядовито-издевательски выплюнул он, продолжая игру, начатую еще в тронном зале. Мина помолчала с мгновение. — Мой Дом хранит множество секретов, Милорд. Но вам я позволю узнать некоторые из них. В тот же миг Кунсайту показалось, что мир вокруг них взорвался снопом золотых искр. Она по-хозяйски протянула вперёд руку, и следующая секунда ослепила его серебряным теплым светом. А когда он словно бы очнулся ото сна, перед ним стояла Воительница Венеры, и хрупкая ладонь ее держала рукоять легендарного Лунного Меча.