ВдохВыдох

      Эти две недели были невероятно тяжелыми.       Нарцисса почти все время плакала, и Драко ничем не мог помочь матери. Она так и не решилась прийти вместе с сыном, чтобы навестить супруга в Азкабане, поэтому сейчас Драко шел один, сопровождаемый одним из стражи, который вел его до камеры, в которой и будет проходить посещение.       Палочку у Драко отобрали на входе.       По пути до камеры отца Драко старался видеть как можно меньшее количество деталей этого ужасного места, но абстрагироваться от звуков, которыми кишела тюрьма, к сожалению, было невозможно. Даже просто держаться здесь было сложно, и Драко сконцентрировался на том, чтобы в мельчайших подробностях вспомнить черты лица одного человека, который сейчас находился, казалось, в другом мире, от которого Драко разделяло Северное море и стены Азкабана.       Стражник без слов открыл перед ним камеру и так же безмолвно запер за ним, едва Драко вошел внутрь. Он глубоко вдохнул и продолжал упорно и старательно игнорировать то, что окружало его, словно это могло помочь.       — Драко, мой мальчик…       Голос Люциуса казался таким чужим, как будто Драко не видел отца с десяток лет. Он силой заставил себя посмотреть на него.       — Подойди, Драко, дай обнять тебя…       Драко не шелохнулся. Тело не хотело слушаться. А он и не хотел подходить.       Сесть здесь, очевидно, было негде. И если бы было, Драко бы побрезговал.       — Я не хотел говорить при маме. Впрочем, она вряд ли придет в ближайшее время.       Губы Люциуса задрожали, а руки в кандалах затряслись, наполнив камеру мелким звоном цепей.       — Что ты с собой сделал, отец? — с неистовой болью сказал Драко. — Мне жалко на тебя смотреть.       Но смотреть на стены камеры было бы хуже, поэтому он не сводил с отца глаз.       — Драко, сын… — голос Люциуса то и дело надламывался, срывался на хрипоту. — Ты решил? Ты должен…       — Должен? — воскликнул Драко. — Так я должен, отец?       Он в ярости сжал кулаки. Чем раньше он выскажет все, что хочет, тем раньше выберется отсюда.       — Оглянись, посмотри, куда ты себя завел, подумай, что теперь станет с мамой, подумай, как к ней будут относиться после твоего ареста, и теперь я должен? После этого ты просишь с меня, отец?       Лязг цепей стал более интенсивным.       — Драко, пойми, он убьет меня…       — А я просил тебя, просил остановиться, но ты никогда не слушал, не слушал маму, потому что, по-твоему, она ничего не понимала, не слушал меня, потому что я, по-твоему, был слишком мал, и вот, смотри, к чему привело твое упрямство и слепота! Все это — результат лишь твоих действий и твоего выбора, и я не представляю, на что ты надеялся, когда думал, что я соглашусь стать слугой Темного Лорда, чтобы тебя убили не сразу, а в другой раз, когда ты снова сделаешь неправильный выбор, наплевав на всех!       Драко часто дышал. Эти слова жгли его изнутри, но он отчаянно желал, чтобы Люциус их слышал.       — Тебе самому не противно от себя? Чтобы Малфои, род чистейшей крови, прислуживали и валялись в ногах у полукровки, называя его Хозяином? Ты когда-нибудь одумался бы, отец? Даже Азкабан не убеждает тебя, и ты готов сдать в рабство собственного сына, чтобы заслужить его милость. И ты думал, что я соглашусь? Пойду твоим же путем? Чтобы мама осталась совсем одна? Посмотри, что ты сделал со свей семьей, и подумай, а стоило ли оно этого? Подумай, отец, у тебя будет много времени. Может быть, через пару лет ты поймешь, о чем я говорю сейчас.       Его мысли путались, и он пытался привести их в порядок, чтобы слова, которые рвались вперед, были хоть как-то упорядочены, а не звучали сумбурным яростным потоком. Люциус не находил либо сил для ответа, либо слов и выглядел невероятно жалко, но Драко был непоколебим.       — Как думаешь, отец, могу ли я считать, что ты любишь меня, если сдал своему Хозяину, как ненужную вещь? Могу ли полагать, что любишь меня больше, чем его? Могу ли надеяться, что ты не растил меня для этой цели? Чтобы однажды я был твоей страховкой, продолжал поступать так же неправильно, как ты? Вот только я не буду. Стать Пожирателем — твой выбор. И сейчас ты несешь ответственность за него. И хоть я — твой сын, ты не имеешь права заставлять меня сделать тот же выбор. И если тебя убьют из-за моего отказа, считай это своей расплатой за слепоту и глупость, которая и привела тебя в эту камеру. Мне жаль, отец. Жаль, что ты запятнал наше имя. Жаль, что меня теперь тоже ассоциируют с Пожирателями. Мне это противно. Хотя тебе, наверное, не понять. Я и не буду тратить время, чтобы объяснять. Как я уже давно понял, это бесполезно. Тем не менее, я здесь. Даже в Отделе тайн я попытался тебе помочь, надеялся до последнего, но ты не захотел видеть. Не пожелал слушать, прислушаться к тем, кто тебя любит, кто пытается тебя защитить, несмотря на то, чем ты занимаешься. И сейчас ты должен говорить мне спасибо за то, что я пришел сказать тебе это лично и не стал уговаривать маму идти со мной, чтобы видеть тебя таким. Я мог не приходить. Но я хотел сказать это тебе, глядя в глаза. Я отказываюсь принимать Черную Метку, отец. Не надеюсь, что ты однажды поймешь почему.       С этими словами он повернулся к решеткам и постучал, тут же опустив глаза в пол. Вопреки ожиданиям, Люциус ничего не говорил, а лишь издавал какие-то звуки, похожие на всхлипы или плач, и Драко предпочел бы этого не слышать, но абстрагироваться от звуков, которыми кишела тюрьма, к сожалению, было невозможно.       Люциус так ничего и не смог сказать, пока страж открывал решетки, а Драко не пожелал оглядываться, прежде чем покинуть Азкабан.

***

      Нарцисса действительно много плакала.       Они почти не разговаривали с тех пор, как особняк опустел на одного человека. Драко даже почти не видел мать.       Нарцисса часто запиралась у себя и даже не давала возможности достучаться, не говоря уже о том, чтобы услышать, как она плачет.       Новость о заключении супруга в Азкабан повергла ее в шок, но новость о том, что Волан-де-Морт хочет, чтобы Драко принял Метку и убил Дамблдора в наказание за утраченное Люциусом пророчество и проваленную операцию по проникновению в Министерство, почти добила ее.       Почти, потому что она поддержала Драко в решении отказаться от Метки.       Нарцисса бы не пережила, если бы Драко тоже стал Пожирателем смерти. Она даже не стала спрашивать, почему Драко отказался. Лишь прижала его к себе и зарыдала.       Теперь они втроем были в опасности.       Люциус рисковал быть убитым за отказ Драко. Нарцисса рисковала быть убитой за то, что не уговорила Драко. Драко рисковал быть убитым за то, что пошел против воли Темного Лорда.       Поэтому Драко сперва предложил матери попросить помощи и защиты у Дамблдора, а когда она отказалась, настоятельно просил оставить особняк и прятаться там, где Волан-де-Морт не сможет до нее добраться.       Еще какое-то время Нарцисса прорыдала у себя, затем несколько дней ходила по особняку, а потом согласилась, попросив Драко лишь о том, чтобы он вернулся в Хогвартс.       Сказала, что с тех пор, как Люциус стал носить Метку, предполагала, что этим все обернется. Но все равно ей было сложно принять факт свершения ее больших опасений, смириться с арестом супруга, грядущей разлукой с сыном и расставанием с домом. Но в отличие от Люциуса, Нарцисса доверилась сыну.       Решение далось ей непросто, но она доверилась.       Перед отъездом она наложила кое-какие защитные чары на особняк в довесок к уже имеющимся древним заклинаниям, веками охраняющим поместье Малфоев, крепко обняла сына и исчезла в сумерках.       Те минуты, когда Драко добирался до своей комнаты по пустому мертвому особняку, были самыми одинокими в его жизни.       Почерк вышел не слишком красивым, но Драко не мешкая отправил письмо. Стоило филину скрыться в окне, Драко пошел собирать чемодан, напевая себе что-то под нос. Он представлял, что это всего лишь обычный день, когда он снова собирается в Хогвартс, мама и отец будут так рады увидеть его баллы за СОВ, но тишина и необыкновенный холод, словно исходящий из самих стен, возвращал в реальность.       Драко побросал в чемодан какие-то книги из отцовской библиотеки с мыслями, что он их все равно не открывал и не откроет еще некоторое время. А вот человек, которому и было адресовано письмо, наверняка оценит эти книги, которым никогда не суждено стоять на полках библиотеки Хогвартса.       Он управился за каких-то полчаса, спустив чемодан, клетку с возвратившимся филином и метлу в холл. Драко не стал обходить особняк, как мать, потому что, наоборот, хотел побыстрее убраться отсюда. Родной дом стал в один момент чужим для него.       Когда в дверь постучали, Драко показалось, что он задремал в кресле холла. Поспешно поднявшись на ноги, он открыл дверь и пригласил гостя.       — Здравствуй, Леви.       Только с ее появлением Драко стало лучше. Она обняла его, уткнувшись в грудь, и Малфой почувствовал, как тепло возвращается к нему.       — Спасибо, что приехала.       Он погладил ее по струящимся по спине темным волосам и улыбнулся.       — Ты в порядке? — с беспокойством спросила Леви.       Он кивнул.       — Давай поедем. Не хочу больше оставаться здесь. Извини, что не смогу сейчас показать особняк. Надеюсь, это не последний твой визит.       Драко с метлой на плече покатил чемодан, доверив клетку с филином Леви. Впереди показался знакомый Дефендер. Леви помогла загрузить вещи в багажник, который по габаритам пришелся как раз кстати. Филина Драко предпочел держать на коленях.       Леви завела мотор, и они отъехали от особняка, прорезая фарами дорогу в стелящемся тумане.       Драко не знал, с чего начать. Хотелось бы верить, что это все произошло не с ним.       — Уэйн точно не будет против? — решил поинтересоваться он.       — Нет, конечно, — заверила Леви. — Он еще прошлым летом сказал, что ты можешь у нас поселиться. Я тогда ответила, что ты вряд ли предпочтешь свои апартаменты нашему дому. Особенно теперь, когда мы его лишились.       — В смысле? — непонимающе спросил Драко. — Что случилось?       — В середине июля по некоторым графствам к юго-западу от Лондона прошелся ураган. Наверное, ты слышал. Нас не задело, но прошло очень близко, мы продали дом почти за бесценок, сам понимаешь, маглам сейчас не до купли домов. Перебрались в небольшую квартиру на Белмонт-Парк-роуд. Это недалеко от Кингс-Кросс, поэтому Уэйн решил, что там относительно безопасно. Я продала две теплицы позавчера, и скорее всего придется закрывать магазин, чтобы Уэйн смог оставить у себя автомобиль.       Драко эта новость практически шокировала, зная, как Леви любит магазин, как любила дом и как радовалась второй теплице и что теперь можно будет расширить продажи.       — Почему ты не сказала? — тихо спросил он. — Я бы помог, совсем не обязательно было продавать все.       — Ничего, — Леви улыбнулась. — Это не из-за денег, а скорее ради безопасности. В Кемберли почти не было волшебников, и мы решили, что в Лондоне будет лучше. Здесь и Министерство, и банк, и вокзал, и Косой переулок. Не переживай из-за этого. Квартирка хоть и небольшая, но я постаралась сделать ее максимально уютной.       — Что будет с растениями?       — Большую часть придется тоже продать. То, что было в теплице, я уже продала, договорившись по почте с теми, кто у нас часто покупал. Уэйн договорился с больницей святого Мунго и пожертвовал им часть. Остальное я оставила себе, и поверь, даже с учетом этого в квартирке все равно слишком много зеленого.       — Если ты закроешь магазин, откуда будет заработок?       Леви пожала плечами.       — Знаешь, в такое время трудно об этом думать. Я пытаюсь уговорить Уэйна оставить меня и уехать куда-нибудь далеко, где никто не слыхал о Волан-де-Морте, но он пока отказывается. Но я не оставляю попыток. Мы поэтому все и продаем, потому что он чувствует, что рано или поздно все само полетит к чертям. Так хоть будут какие-то накопления. Ну а ты? Как ты?       — Тяжело, — признался он. Но Леви тоже потеряла почти все, что было ей дорого, включая дом, а теперь, как и он, пытается уговорить отца прятаться. — Я был в Азкабане. Говорил с отцом.       — Да? — произнесла она. — Тогда, конечно, тяжело.       — Да, — выдохнул он. — Там страшно. Я думал только о тебе, лишь это помогало держаться. Иначе не знаю, каким бы я вышел.       Он помедлил. Леви не стала ничего говорить, давая ему собраться.       — Волан-де-Морт сильно зол на отца. Он не простил ему потерю пророчества и провал в Министерстве. За это он наказал его. — Драко сглотнул. Говорить об этом Леви было очень трудно, но она должна была знать. — Темный Лорд хотел, чтобы я принял Черную Метку. Так он думал наказать отца. Хотел, чтобы я убил Дамблдора. Думал, что я вряд ли смогу это сделать, тогда он бы нашел причину убить меня, и отец бы поплатился мной за свою ошибку.       — Это… это просто ужасно, Драко.       Леви взяла его за руку.       — Маму я уговорил уйти. Сейчас не представляю, где она.       — Мне очень жаль.       — Ничего, — мягко сказал Драко. — Ты же не виновата в этом. Зато я могу быть уверен, что она в безопасности. Считаю, это адекватная цена за ее сохранность. Хорошо, что она согласилась.       — Значит, теперь Темный Лорд узнает, что ты в каком-то смысле против него? Он же может убить за это твоего отца.       — Может, — невозмутимо подтвердил Драко. — И в этом виноват лишь сам отец. Я ему без утайки рассказал обо всем, что думаю на этот счет. И готов к тому, что этот разговор может быть последним. Однако тебя он тоже наверняка запомнил. Думаю, трудно забыть человека, который попытался убить тебя, особенно если это не Гарри Поттер.       — И что, — отмахнулась Леви. — Такие последствия вполне логичны. Не думаю, что нам есть чего бояться. Разве что меня немного настораживает, что профессор Дамблдор пока не проявил к этому интерес. Возможно, Поттер не рассказал ему, но не вижу причин, чтобы он этого не делал.       — В «Пророке» ни слова о том, что кроме Поттера с Волан-де-Мортом сражался кто-то еще, — заметил Драко. — Может быть, Дамблдор действительно не счел твое покушение важным. Или хочет сделать вид, что не счел.       До Белмонт-Парк-роуд они добрались примерно за два с половиной часа. Когда внедорожник остановился, Драко обнаружил себя на тихой улочке, с обеих сторон занятой тянущимися непрерывными рядами домов, вплотную примыкавших друг к другу. Район был тихий и, судя по домам, довольно приличный. Леви припарковалась на краю дороги и выпрыгнула наружу.       Когда Драко вытаскивал чемодан и метлу, он порадовался, что уже было за полночь, иначе метла, филин и большой чемодан обязательно привлекли бы чье-нибудь внимание, судя по тому, как дома соседствовали друг с другом.       Леви направилась к двери с табличкой «55», и Драко прошел следом, закинув метлу на плечо.       Новый дом разительно отличался от предыдущего. И хотя выглядел он относительно новым и хорошо отделанным снаружи, имел высотой всего два этажа и вмещал лишь входную дверь и окно на первом этаже и такое же окно, и еще маленькое узкое окошко на втором. Почти сразу же начинались границы соседних домов справа и слева.       Драко с горечью вспомнил шикарный цветник, развернувшийся на лужайке перед прошлым домом Леви, любовно взращенный умелыми руками девушки. Здесь же перед входной дверью отводилось буквально четыре квадратных метра, часть которых занимали мощеная серым камнем дорожка и место под мусорные баки, а на остальных двух метрах Леви все же ухитрилась высадить нечто вроде клумбы, поместив туда совсем не волшебные маленькие растения, отгороженные от соседнего участка низким каменным заборчиком.       — Дом находится под заклятием Доверия, и здесь безопасно, — сказала Леви, подходя к двери. — Теперь ты тоже Хранитель, Драко.       Прихожая сразу же переходила в гостиную, которая сливалась с кухней. Справа находилась лестница, ведущая на второй этаж. В сравнении с прошлым домом, этот был просто крошечным. Общее количество растений поубавилось, но при соотношении пространства с плотностью Драко не почувствовал сильной разницы.       — Проходи, пожалуйста, на кухню, — распорядилась Леви. — Если хочешь, я могу убрать твою метлу в кладовую на время. Уэйн, похоже, у себя, может быть, уже уснул.       В единственной комнате первого этажа сохранился стиль когтевранки. Стены были светлыми, что немного визуально расширяло помещение, предметы интерьера были специально подобраны таким образом, чтобы не загружать пространство, и Драко снова отметил, что все выглядело лаконично, но довольно мило, только шкафчиков было намного меньше и банок с растениями заметно поубавилось.       Поместив его метлу под лестницу, Леви сбегала на второй этаж и вернулась слегка озадаченная.       — Уэйна нет, — пробормотала она, — значит, он все еще у Дэвисов. Почти все время теперь там пропадает. Не представляю почему… Ты проголодался, Драко? Если хочешь, я разогрею для тебя ужин, или можешь подняться и… Что такое?       Заметив, что Драко как-то странно улыбается, глядя на нее, Леви опустилась на единственный свободный стул за столом напротив него и уставилась на слизеринца.       — Чего ты на меня так смотришь?       Такая улыбка не первый раз была отмечена Леви, но она не понимала, что за ней скрывается. Неожиданно он крайне серьезно взглянул когтевранке в глаза и взял за руку, открыв взору идентичные шрамы от Непреложного Обета.       Драко перевел взгляд с темно-зеленых глаз, обрамленных длинными ресницами, на щеки, где на одной все еще виднелся шрам от заклятия Беллатрисы, а на другой складывались ровным ромбом родинки. Ее губы были расслабленно приоткрыты, а между бровей мелькнула мелкая морщинка. Полумесяц с переливающимся камнем блистал в свете лампы.       — Я хотел сказать, — тихо начал он, и Леви взволнованно уставилась на него, — уже давно, наверное, нужно было это сделать, еще в прошлом году, когда я понял, что больше не смогу без тебя, что ты — уже часть меня. И как бы это ни звучало, но это так, и ты сама прекрасно можешь чувствовать это, судя по всему тому, что произошло. Визит в Азкабан только укрепил это чувство, и я больше не хочу скрывать то, что мы с тобой общаемся. Больше не хочу терять время зря, зная, что могу ходить с тобой рядом, могу свободно обнять или взять за руку, сидеть вместе в библиотеке, посещать Хогсмид, гулять в конце концов, и я подумал, что раз Волан-де-Морт наверняка уже знает о моем отказе, то глупо и нерационально сознательно лишать себя удовольствия проводить время в обществе самого прекрасного человека в Хогвартсе.       Леви опустила голову, рассматривая подросшую за год белладонну в том же крохотном горшочке, но Драко чувствовал, насколько сильно когтевранка прониклась его словами.       — Понимаю, — произнесла она, отрываясь от белладонны. — У меня тоже не один раз возникало такое желание. Конечно, и мне хотелось бы проводить с тобой рядом больше времени в замке, чем раньше. Однако возникает логичный вопрос, как ты отнесешься к реакции окружающих? Я не имею в виду, например, Паркинсон или Нотта, или даже Терри и Энтони, ведь раз я общаюсь с ними в школе, то и тебя это вряд ли не коснется так или иначе. Но вот Поттер, что он подумает, сперва увидев, как я пытаюсь убить Волан-де-Морта, а затем… — она изобразила руками жест, иллюстрирующий поцелуй. — Он и так считает меня поразительно похожей на тебя.       — Если даже Поттер это заметил, значит, так оно и есть, — Драко улыбнулся. — Значит, для него это не будет таким уж шоком. Хотя, конечно, все остальные будут потрясены. И пускай, — невозмутимо сказал Драко. — К черту. Не считаю, что это может как-то раскрыть нашу клятву и все, что с ней связанно.       Он говорил уверенно, и Леви поняла, что Драко давно готов к этому.       — Знаешь, Драко, — сказала она, — из друзей не получаются хорошие пары.       — А мы никогда и не были друзьями, — улыбаясь, ответил Малфой. — Мы с тобой — родственные души. Как еще можно назвать тех, у кого одни чувства на двоих, кто может понимать друг друга без слов? И думаешь, мнение Поттера или Дамблдора, или кого-то еще сможет заставить меня меньше любить тебя? Да, Леви, я думаю, ты давно это знаешь и чувствуешь, и это было совсем необязательно говорить, но я все же скажу, потому что с первого дня, когда я только увидел тебя, и до сих пор считаю, что не встречу человека более умного, искреннего, доброго, верного и красивого, чем ты. Человека, который мог бы полюбить меня так же, заглянув прямо в душу, и понять, кто я есть на самом деле. До тебя, по крайней мере, никому не удавалось.       Драко никогда раньше не видел Леви такой. Когтевранка нервно сцепила пальцы, а ее глаза были широко распахнуты словно в удивлении, а брови, наоборот, нахмурены. Она просидела, не шевелясь, несколько секунд.       — Я подозревала, Драко, — промолвила она, опустив взгляд. — Но слышать это от тебя все равно очень… не могу описать словами.       Он понимал. Такое можно было только почувствовать. Леви взглянула на него.       — Я тоже люблю тебя, Драко. В жизни не встречала никого и вполовину такого же невероятного, как ты. И это счастье, знать тебя настоящим.       Она улыбнулась ему. Драко тоже не удержался и расплылся в улыбке.       В этот вечер поужинать так и не удалось.       На втором этаже удивительным образом по обе стороны по коридору размещались три спальни и ванная. В конце коридора маленькое окошко было почти все затянуто каким-то вьющимся растением.       Леви слегка недовольно сказала, что Уэйн все реже бывает дома, и у нее все чаще складывается впечатление, что он приходит сюда только поесть и поспать. Когтевранка заверила, что Драко может занимать вторую спальню как свою комнату, сообщив, что она единственная, избавленная от ее цветов.       Там, как и во всей квартире, маленькая площадь удивительно контрастировала с нейтральной мебелью, отчего возникало ощущение исключительно уюта, а не тесноты. Возле двери размещался небольшой платяной комод, над ним на стене ютилась книжная полка, возле окна размещалась кровать, чуть поодаль стоял журнальный столик на тонких ножках, а последний свободный угол занимало кресло, которое Драко узнал еще из прошлой комнаты Леви.       Окно он не стал зашторивать, и сквозь него виднелись мигающие звезды. В этом крошечном доме он чувствовал себя гораздо лучше, чем в громадном особняке отца, холодном и покинутом всеми.       Отвернувшись от ненужных мыслей, Драко уткнулся в подушку и заснул самым сладким сном.       Следующим утром, когда он спустился вниз, Леви уже занималась завтраком. Он подошел к ней со спины, устремив взгляд на тонкую талию девушки и ее стройные ноги, и уже почти поддался желанию обнять когтевранку сзади и уткнуться ей в шею, как входная дверь открылась и вошел Уэйн.       Леви поспешно обернулась на звук и улыбнулась Драко.       — Доброе утро. Присаживайся, пожалуйста.       — Доброе утро. Тебе помочь?       — О, нет, — она взмахнула палочкой, и к столу сами собой поплыли по воздуху аппетитнейшее блюдо с лазаньей, яблочный пирог и яичница с беконом. — С колдовством я теперь успеваю все намного быстрее.       — Уэйн разрешает тебе колдовать? — поинтересовался Драко, усаживаясь на один из стульев.       — В доме, защищенном заклятием Фиделиус, можно совершать магию даже мне, и Уэйн смирился. Думаю, у него не было выбора.       Разлив по чашкам чай, Леви заняла второй стул. К этому времени подошел и Уэйн. Выглядел он довольно уставшим.       — О, здорово, Драко, — поздоровался он, и они обменялись рукопожатиями. — А где мое доброе утро? — обратился он к дочери.       — Перед добрым утром следует прежде «спокойной ночи», если ты не знал, — многозначительно сказала Леви, накладывая Драко лазанью. — И если хочешь есть перед тем, как снова завалиться спать на полдня, придется это делать стоя, если не придумаешь, как сюда втиснуть третий стул. Это будет твое наказание.       — Зря, — Уэйн потянулся к яичнице. — Я как раз хотел сказать, что вчера прошел все тесты на мракоборца. — Он достал какой-то свиток, обернутый золотой лентой, и положил перед дочерью.       Леви ошарашенно переводила взгляд с отцовского лица на свиток и обратно, и, похоже, это была большая неожиданность для нее.       — Это очень здорово, — отметил Драко, — поздравляю.       Но Леви, видимо, не спешила разделить триумф. Она сдвинула брови, выбирая между тем, чтобы пошутить и отчитать.       — Так вот где ты пропадал последнее время, — усиленно равнодушно протянула она. — На мракоборца учатся три года, и ты не сказал мне? Почему?       — Хотел сделать сюрприз, — ответил Уэйн, отправляя в рот румяный ломтик бекона. Леви еще больше нахмурилась.       — Сюрприз? — скептически сказала она. — Лучше бы просто завел себе подружку. Уехали бы вдвоем к морю, где безопасно, но нет, нужно пойти на мракоборца, когда мы на грани войны.       — То-то я догадывался, что ты не обрадуешься, — ничуть не смущаясь Драко, промолвил Уэйн. — Что в таком случае должен сейчас сказать я, зная, что вы оба, — он обвел вилкой Леви и Драко, — всерьез затеваете убийство Сама-Знаешь-Кого уже третий год?       Леви сузила глаза, но понимала, что он был прав.       — Значит, отбираешь у нас работу? — парировала она.       Уэйн рассмеялся.       — Все же стоило бы сказать, — произнесла Леви. — А вообще да, поздравляю. С твоим драчливым нравом не пропадешь.       Уэйн пропустил это замечание мимо ушей. Он положил между тарелок несколько конвертов.       — Я захватил из Министерства ваши оценки за СОВ еще перед отправкой, — сказал он. — Было бы неразумно ехать за конвертом Драко обратно в Уилтшир, но было бы еще хуже, если бы сова стала стучать в наше окно за завтраком. Хотя испанка почему-то прислала ответ магловской почтой.       Драко открыл свой конверт, пробежался глазами по девяти «П» и ощутил неприятный укол. Отец так и не сможет оценить его старания.       — Габриэлла согласилась на сделку, — сказала Леви, открыв сперва не конверт с оценками, а письмо на желтом пергаменте. — Она хочет приехать сегодня.       — Чудесно, — с широким зевком сообщил Уэйн, отправляя свою чистую тарелку обратно в шкаф. — С удовольствием доверяю это тебе.       Он лениво раскрыл конверт с оценками дочери, затем заглянул в листок Драко и с удовлетворением заметил:       — Не знаю, кто на кого так влияет, но мне определенно не на что жаловаться. Пойду-ка подремлю пару часиков.       С этими словами он отправился на второй этаж, оставляя их одних.       — Если хочешь, можешь поехать со мной, — сказала Леви, обращаясь к Драко. — Нашелся покупатель нашего помещения в Косом переулке. Не знаю, зачем оно понадобилось испанке, которая тем более шлет письма магловской почтой, но она хорошо платит.       — Да, конечно, — промолвил Драко. — Ты не взглянешь?       Он кивнул на конверт с оценками по СОВ.       — Ну да.       Когтевранка без интереса высвободила лист из конверта, уделила оценкам не больше секунды и так же равнодушно оставила его.       — Ничего интересного. Пойдем, она будет там через час.       Леви взмахнула палочкой, и посуда, очистившись сама собой, теперь расставлялась по местам в шкафу.       Когда Драко выходил из-за стола, то заметил ряд одинаковых маленьких «П» в ее листе.

***

      Габриэлла пришла раньше назначенного времени, поэтому застала Леви и Драко разбирающими коробки в кладовой. Леви поспешила навстречу, а Драко остался наблюдать.       Покупательница была одета в пеструю узорчатую мантию, такую непривычную и чужую для мрачной обстановки Косого переулка, что в ней с первого взгляда можно было узнать иностранку. В довесок Габриэлла, женщина средних лет с густыми черными волосами и карими глазами, была очень смуглая, говорила громко и много улыбалась, что было довольно неуместно. За ней в магазин вошли подобного вида еще одна женщина и девушка-подросток.       — ¡Gabriela! Pase, pase, por favor. ¿Cómo le va a Usted?       Леви говорила быстро-быстро, Драко едва мог разобрать конец одного слова и начало другого. Он замер над коробкой, слушая чужую речь.       Габриэлла отвечала не менее быстро, и Драко понял, что это всего лишь особенность языка, ровно как и то, что они обе широчайше друг другу улыбались, словно не было липкого тумана и серости за окнами магазина.       — Voy preparando la tienda y dentro de tres días ya será listo, — донесся голос когтевранки из зала.       Драко оставил коробки и вышел в проем, сложив руки на груди. Он видел, как Габриэлла осматривает магазин и ведет за собой вторую женщину между поскудневших витрин.       — Через три дня здесь уже не должно быть наших вещей, — сказала Леви, возвращаясь к кладовке.       — Не знал, что ты говоришь по-испански, — отметил Малфой.       — До Хогвартса Уэйн много времени уделял моему интеллектуальному развитию, — промолвила когтевранка, ныряя в угол кладовой. — Не думала, что когда-нибудь пригодится.       Девушка-подросток, прохаживаясь мимо, с интересом повернула к кладовой, а завидев Драко, распахнула карие глаза и улыбнулась ему широчайшей улыбкой.       — ¡Señorita Farrel! Vamo’ a terminar, ya no tenemo’ tiempo para detenerno’, — послышалось громкое из зала, и Леви поспешила вернуться к испанке.       Драко снова принялся наблюдать, как она подписывает свиток красивым алым с золотом пером, пожимает испанке смуглую руку, вторая женщина скрепляет волшебной палочкой их сделку, а затем они обмениваются чересчур эмоциональным для деловых отношений взаимным поцелуем в щеку три раза. В это время девушка-подросток тянула подругу Габриэллы за рукав мантии, а когда та обратила на нее внимание, быстро затараторила с каким-то акцентом, делающим ее речь еще более непонятной для Драко:       — Mamá, y ¿quién e’ e’te chico muy bonito? Tiene lo’ ojo’ como do’ lago’ de hielo, ¡mamá!       В ответ она получила такую быструю и неразборчивую фразу, что Драко даже не попытался вслушаться.       Леви еще что-то обсудила с покупательницей, затем они снова чересчур эмоционально попрощались, и испанки вышли удивлять своими яркими мантиями хмурый, затянутый туманом Косой переулок.       — Вечно они лезут целоваться, — недовольно проговорила Леви, когда три иностранки скрылись из поля зрения.       — А кто были остальные две? — поинтересовался Драко.       — Ее сестра. Взяла для скрепления магической сделки. А мелкая — племянница. Ты ей понравился, — сказала Леви с лукавой улыбкой. — Девчушка сказала, что у тебя глаза как два ледяных озера. Удивляюсь, как Габриэлла не стала предлагать доплату за то, что я тебя с ней познакомлю.       Их смех прервал вновь зазвеневший колокольчик на двери.       — Совсем забыла вывесить табличку, что мы больше не работаем, — пробормотала Леви и снова вышла в зал.       Это оказались два школьных друга Терри и Энтони. Терри приветливо улыбнулся ей, а вот Энтони выглядел довольно растерянным.       — Здесь теперь все не так, как мне рассказывал Терри, — с сожалением произнес Энтони. — Жаль, что я так и не застал магазин в его расцвете.       — Зато поплавал, — справедливо заметил Терри, но друга это не слишком развеселило. — Значит, все же закрываешься?       — Да, — безрадостно подтвердила Леви, прислоняясь к прилавку. — Только что подписала договор. Уже упаковываемся.       При последнем слове Терри стал оглядывать магазин в поисках Уэйна, чтобы поздороваться, но он заметил в дверях кладовой Драко со сложенными на груди руками, и лицо когтевранца приняло крайне озадаченный вид. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Терри, не отводя глаз, сказал:       — Энтони?       Тот прервал осмотр магазина и повернулся к другу.       — Что.       — Похоже, все-таки на четвертом курсе у Малфоя все вышло.       — О чем ты?.. Оу.       Энтони тоже заметил стоящего у кладовой Драко. И прежде, чем Леви успела что-то сказать, когтевранец повернулся обратно.       — А что с этого, Терри? — спросил он у друга. — Иногда бывает, что парень и девушка нравятся друг другу. Разве у Леви не может быть личной жизни? И я подозревал о чем-то подобном.       — Подозревал? — удивился Терри.       — Я же тебе говорил, что ее патронус изменился с дементора на дракона. А такое не случается просто так.       Леви в смущении отвернулась, принявшись с прицельной старательностью укладывать сушеные пучки в ящик.       — О-о, — протянул за ее спиной Терри. — Об этом я не подумал. Что же, Леви, представь нас что ли, раз уж такое дело.       Леви удивленно обернулась.       — А что? — без тени смущения отозвался когтевранец. — Думала, мы заколдуем его или полезем драться? Нет уж, не будет этого. Вообще я считаю, что Малфой — достойный слизеринец. Скажу больше, самый достойный на факультете. Энтони рассказывал, что он никогда не пропускает дежурства, в отличие от этой… Паркинсон. Неприятная девица. Драко хорошо учится, а еще супер классно летает. Так что мы оба о нем довольно неплохого мнения, если тебе это интересно. И кстати, вспомни наш прошлогодний разговор в карете.       Леви перевела удивленные глаза на Энтони.       — Терри прав, — сказал он. — Малфой и правда хороший парень. И, признаться, — Энтони слегка замялся, — вы красиво смотритесь.       — Ну что, — весело произнес Терри, направляясь к двери в кладовую. — Будем знакомы? Терри Бут.       Он подал Драко руку для рукопожатия. Слизеринец ее охотно пожал, стараясь не сильно выдавать удивления.       — Будем. Я Драко Малфой.       Магазин наполнился хохотом.       — Хорошо, что это оказался ты, — с облегчением сказал Терри, — я не был бы рад так же, если бы на твоем месте стоял, скажем, Нотт.       — Что верно, то верно, — согласился Энтони, тоже подавая руку Малфою. — Мерзкий тип.       Леви от удивления напрочь забыла о ящиках.       Вчетвером они подготовили магазин практически за пару часов, переместив все в багажник Ленд Ровера и почти полностью заставив задние сидения автомобиля. Энтони еще раз огорчился, что опоздал, зато оба когтевранца напоследок дали ясно понять, что не будут против разделить с Малфоем купе в Хогвартс-экспрессе.       — Классные все же у тебя друзья, — сказал Драко, когда Леви запирала волшебной палочкой магазин. — Не думал, что они так адекватно отреагируют. Тебе с ними повезло.       — Ну, — промолвила она, осматривая стеклянные витрины в последний раз, — кажется, теперь это и твои друзья тоже… Погоди, — Леви устремила взгляд куда-то вдаль. — Гляди, это случайно не Нотт?       Драко вгляделся в худого парня, заворачивающего к Лютному переулку, надвинув ворот мантии как можно выше.       — О, да, — безразлично протянул Драко. — Да, это малыш Тео.       — А ты в курсе, что он теперь носит Черную Метку?       Одного взгляда хватило, чтобы узнать о его секрете. Малфой даже не удивился таким словами.       — Это вполне ожидаемо, — сказал он. — Волан-де-Морт не оставил попыток и предложил Тео то же самое, что и мне. А у того не хватило духу отказаться. Хотя скорее он даже обрадовался, потому что, вероятно, думает, что таким образом переплюнет меня. — Драко презрительно хмыкнул. — Да только он не подозревает, во что ввязался, и что может поплатиться жизнью. И если он провалится в попытках убить Дамблдора, в чем я также почти уверен, то это будет вполне логичный итог. Ничего особенного.       — Удивительно, как просто ты к этому относишься, — произнесла Леви, провожая взглядом скрывшегося за поворотом Нотта. — Поехали.       Драко еще предстояло поразиться, как друзья Леви его приняли. Они и вправду относились к нему, как к своему, и Драко понемногу чувствовал, что оба когтевранца тоже хотят, чтобы Драко стал им другом, и не они стали долго тянуть, взяв инициативу в свои руки.       Пока Энтони снова не уехал к морю в начале августа, они все вчетвером гуляли по Лондону, насколько это было возможно с каждодневным мерзким туманом и общей траурной обстановкой, а потом стали выбираться за город, где еще можно было найти солнечный свет, и без остановки рассказывали друг другу смешные истории, накопившиеся за пять лет, дружно уплетая сэндвичи.       После этого Леви всерьез взялась за обещание научить Драко ездить на автомобиле, уверяя, что это не сложнее, чем летать на метле. И вопреки возражениям Малфоя, уже через неделю он отвозил ее сам, а Леви расположилась на соседнем сидении, поглаживая его ногу.       Драко был благодарен и ей, и Терри с Энтони, ведь с ними он забывал о том, что отец сидит в тюрьме или уже убит, что мама находится в бегах и что он не знает, когда сможет вернуться в особняк без тяжелых чувств. Парни были удивительно тактичны и не задавали вопросов, на которые Драко не хотел бы отвечать. И совершенно определенно они оба не знали, что, помимо симпатии, связывает слизеринца и когтевранку.       В таком настроении прошел остаток лета. Уэйн почти не появлялся в доме, а когда возвращался, рассказывал такие новости, которые развеивали безмятежное летнее настроение, так умело созданное для Драко Леви.       В день отъезда Уэйн сумел отвезти их обоих, и пока Леви украдкой поглаживала руку Драко, устроившись на задних сидениях, отец давал разнообразные рекомендации по безопасности.       В этом году все сильно изменилось. На перроне было гораздо больше родителей, сопровождавших своих детей до поезда. Вокруг царила атмосфера всеобщего беспокойства, и Уэйн не стал тянуть с прощанием, лишь обняв дочь и пожав руку Драко. Они тут же двинулись к поезду, надеясь занять купе на четверых и захватить по пути Терри и Энтони.       Едва поезд тронулся, Энтони напомнил о необходимости уйти в вагон для старост и последующем патрулировании, и они с Драко ушли, оставив Леви и Терри вдвоем.       Терри смотрел на когтевранку сконфуженно, словно ожидал, что Драко на прощание ее поцелует.       Они долго обсуждали оценки по СОВ, оказалось, что Терри получил семь «Превосходно», одно «Выше ожидаемого» по Уходу за магическими существами и одно «Удовлетворительно» по Прорицаниям.       Летом они старались не говорить о школе, чтобы не забивать этим голову раньше времени. Терри сказал, что Энтони даже по Прорицаниям умудрился получить «Выше ожидаемого», хотя не раз признавался, что не особо понимает этот предмет.       Затем он поинтересовался, знает ли Леви, какие оценки получил Драко. Услышав о девяти «Превосходно» слизеринца, он отреагировал с неподдельным восхищением.       — Это очень круто, — с горящими глазами сказал он. — Наверное, старался весь год, ведь без этого невозможно получить все высшие баллы. Вообще я удивлен его стремлением к учебе. Мало кто из Слизерина может отличиться тем же. Обычно они больше пакостят. А Драко молодец. Еще и капитан команды по квиддичу. Здорово.       К тому времени, как Драко и Энтони вернулись, их уже ждали заботливо припасенные сладости, ведь тележку с едой им пришлось пропустить.       — С нами едет новый преподаватель, — сообщил Драко, укладывая голову на колени к Леви. — Устроил в купе целый прием.       — Что за он? — осведомился Терри, откусывая от своего шоколадного котелка.       — Некто профессор Слизнорт, — сказал Энтони, усаживаясь рядом с другом. — Мы видели, когда проходили мимо. Накрыл им там фазана на стол и беседует.       — И кого пригласил? — спросила Леви.       — Долгопупса, Поттера, еще какого-то гриффиндорца, еще там сидел Забини из наших…       — И Белби, — закончил за Драко Энтони. — Не представляем, зачем он их собрал и по какому критерию, но факт остается фактом.       Через некоторое время, когда поезд начал замедлять ход, они засобирались к выходу. Едва Драко открыл дверь купе, как в коридоре показался жутко довольный собой Тео в окружении Крэбба, Гойла и Пэнси.       — Ну здравствуй, Драко, — проговорил Нотт. Выглядел он жутко довольным собой.       — Здравствуй, малыш Тео, — ответил Малфой. — Вижу, ты все больше и больше пытаешься быть похожим на меня, — он обвел взглядом его свиту. — Да только у тебя, как и прежде, выходит погано.       — Неужели? — язвительно вопросил Нотт. Он перевел взгляд со значка старосты на капитанский значок, и его губы скривились еще больше. — А мне кажется, что в некоторых вещах я тебя даже опередил.       — Если ты про Пэнси, то здесь я должен тебе лишь посочувствовать.       После этих слов Нотт сделал движение вперед, словно хотел наброситься на него, но Драко придержал его за плечо.       — Тише, тише, ты же не хочешь, чтобы я снова поработал над твоим лицом, как в прошлом году? — вкрадчиво поинтересовался Малфой.       Нотт отступил.       — Сам-то небось опять весь год не будешь вылезать из учебников, — скривился Теодор. — Держи, посмотри на девушку хоть на картинке.       Он с презрением бросил Драко волшебную фотографию, на которой извивалась кудрявая девушка, не обремененная одеждой, улыбаясь и поманивая пальцем с длиннющим красным ногтем.       — Едва ли, — Драко не менее презрительно швырнул фотографию Нотту. — Не считаю обязанным доказывать, ведь ты сам скоро убедишься, Тео.       — Между прочим, дело касается не только девушек, — многозначительно произнес Теодор и выставил вперед руку, на которой теперь была выжжена Черная Метка, разумеется, прикрытая рукавом мантии, — если ты понимаешь, о чем я.       Драко рассмеялся. Нотт знал, что он его поймет.       — Провалился на СОВ и решил податься в слуги? — улыбаясь, спросил Драко. — Сомнительная слава, не считаешь?       — Зато я теперь гораздо лучше тебя, Малфой, — сквозь зубы ответил Нотт. — Потому что в отличие от тебя, я не испугался, а принял с гордостью тот дар, который мне…       — Потише, — резко оборвал его Драко. Позади мелькнула голова Поттера. — Если не хочешь, чтобы о твоем подвиге узнала вся школа. И это не дар, идиот, а наказание, и, боюсь, ты так и не сможешь этого осознать, потому что к тому времени уже будешь мертв.       — Правда? — холодно воскликнул Тео, коротко оглянувшись. — Мне казалось, это твоему отцу скоро придет конец за его провал.       — И что, ты ожидаешь, что я сейчас расплачусь, Тео? Ты как был идиотом, так им и останешься, и твое окружение, — он снова обвел троицу позади Нотта, — только подтверждает это. Мне не о чем больше с тобой разговаривать.       Крэбб и Гойл рванулись было вперед, но из-за спины Малфоя возникли Терри и Энтони с палочками наготове. Вид двух рослых когтевранцев в довесок к не менее высокому Драко заставил Нотта развернуться, яростно сжимая зубы, и удалиться, проталкивая себе дорогу среди начинающих заполнять поезд учеников.       Разъяренное лицо Теодора обсуждалось четверкой до самых столов в Большом зале.       На ужине Леви никогда не было так приятно сидеть лицом к слизеринскому столу. Пэнси больше не сидела напротив Драко, и ее место заняла мелкая второкурсница, поэтому Драко то и дело ловил на себе притягательный взгляд Леви, сопровождаемый ее усмешкой.       Не менее приятным завершением вечера для Драко стал удививший всех приход Поттера уже к самому десерту, в магловской одежде, с разбитым носом и лицом, залитым кровью. Пока Поттер под непонимающий шепот четырех столов направлялся к себе, у Драко возникло смутное ощущение, что это Нотт так оторвался на нем из-за неприятного разговора, случившегося с Драко в поезде. Ему это показалось невероятно глупым, и он засмеялся, поймав на себе в ту же секунду полный ненависти взгляд Поттера, словно в нос он получил именно от него.       На следующий же день, когда Снейп раздавал за завтраком индивидуальные расписания, Драко снова поймал на себе не более дружелюбный, чем накануне, взгляд Поттера. Драко недоумевал, чем он заслужил такое внимание от Избранного, пока Леви не шепнула ему по дороге на урок, что Поттер слышал часть их разговора в поезде с Тео и уже подозревает Нотта в ношении Метки, потому что подсмотрел за ним в Лютном переулке, где он общался с мистером Горбином, Драко считает пособником, а по носу действительно получил от Тео, а затем был заколдован, поэтому и опоздал.       — Боюсь представить, кем он будет считать тебя, когда увидит в моем обществе, — рассмеялся Драко, поднимаясь на урок по Защите от Темных искусств. — У него же просто мозг взорвется.       — Между прочим, — сказала Леви, — есть еще одна новость насчет него. Профессор Дамблдор будет давать ему дополнительные уроки. Какие — пока не знаю.       — Вероятно, будет взращивать из никчемного Поттера настоящего война, который одним взглядом сможет растереть Волан-де-Морта в пыль…       — Ты смеешься, но нам бы тоже было полезно узнать, что такого ценного сообщит ему директор, — шепнула Леви. — Встретимся на Зельеварении, — бросила она и повернула к кабинету Трансфигурации.       Снейп похвалил Драко на первых же минутах урока за прекрасное владение невербальными чарами, к не менее приятной досаде Грейнджер, в остальном урок был довольно скучный, если не считать очередной тупой выходки Поттера, прооравшего заклинание щитовых чар на весь кабинет, за что и получил наказание от Снейпа.       Драко в очередной раз огорчился, что все уроки делит с гриффиндорцами. Он был бы рад променять их всех на когтевранцев и думал лишь об этом, когда после перерыва на свободный урок, двинулся на Зельеварение.       Как и ожидалось, он завидел мантии с синей каймой у кабинета еще задолго до того, как подошел сам. Из Пуффендуя был всего лишь один человек, рядом, к неудовольствию Драко, стояли Поттер, Уизли и Грейнджер, сбившись в кучу, по другую сторону от двери топтался Нотт, каким-то чудом умудрившийся наскрести проходной балл, в окружении Пэнси и Дафны. Несмотря на такую компанию, завидев Драко, Тео довольно заметно ссутулился, ясно чувствуя себя неловко без Крэбба и Гойла, едва ли набравших по Зельеварению что-то выше «Тролля».       Проходя мимо, Драко даже не удостоил его взглядом.       Когтевранцев было тоже четверо. Драко присоединился к их компании и тут же был заключен в объятия Леви, которая, похоже, ничуть не была смущена.       — Я скучала, — прошептала она ему на ухо, становясь на носочки.       — Я тоже.       Он улыбнулся, а поверх ее головы увидел четыре одинаково вытянутых от удивления лица золотого трио и Эрни Макмиллана.       — Тео на тебя так смотрит, — шепнула Леви, не выпуская его. — Кажется, его сейчас разорвет от зависти. Или от ярости. Трудно сказать.       Только Энтони и Терри не выглядели шокированными, когда профессор Слизнорт пустил их в класс.       Драко уловил, как Пэнси совсем недовольно поглядывает на Нотта. Дафна не проявляла к нему абсолютно никакого интереса.       Сидеть с Леви рядом было потрясающим чувством для Малфоя. Он буквально наслаждался каждой секундой, ощущая ее плечо совсем рядом со своим. Даже откровенно недоуменные взгляды на них двоих со стороны большинства в классе меркли по сравнению с прекрасным запахом трав от волос Леви, который, казалось, разнесся по всему кабинету. И только потом Драко опомнился, осознав, что так пахнет для него Амортенция.       Из этого безмятежного состояния его вывел громкий голос Поттера о том, что у него нет учебника.       — Могу одолжить тебе свой, — живо откликнулась Леви. — Он мне все равно вряд ли понадобится.       Взгляд Поттера перешел с нее на рядом сидящего Малфоя, а потом к его капитанскому значку под значком старосты.       — Нет, спасибо, — ответил Поттер, плохо скрывая неприязнь.       — Вы можете взять из моего шкафа, — радушно распорядился Слизнорт, и Поттер немедленно двинулся туда.       В кои-то веки Драко не раздражали мгновенные ответы выскочки-Грейнджер. Он поглаживал пальцы Леви под партой до тех пор, пока Слизнорт не дал задание, пообещав в награду флакончик с зельем удачи победителю.       Напиток живой смерти Леви варила, не открывая учебник, и уже через каких-то десять минут ее зелье было готово. Драко даже не уловил этот момент, как она все успела, потому что старался над собственным котлом. Терри и Энтони никак не удивились тому, что Леви закончила так скоро, видимо, подобное происходило на их глазах не в первый раз.       Драко закончил через пятнадцать минут, все это время ловя на себе наблюдающий взгляд когтевранки. Он опустился на стул и повернул голову направо, где над своим котлом пыхтела Грейнджер, яростно помешивая свой напиток, там же озадаченно почесывал затылок Уизли. Поттер же выглядел одновременно удивленным и торжествующим, сверяясь с учебником. Раньше Драко никогда не видел его таким веселым на Зельях.       — У него в учебнике написаны подсказки, — Леви улыбнулась Драко, поглаживая украдкой его запястье. — Поэтому у него получается лучше, чем обычно.       Когда Слизнорт скомандовал стоп и принялся ходить между котлов, Поттер выглядел непривычно довольным собой и с удовольствием поглядывал в свой котел. Даже Грейнджер почему-то не была радостная.       — Что ж, — задумчиво изрек Слизнорт, когда обошел все котлы. — Хочу вам сказать, что у нас целых три претендента на победу.       Грейнджер с надеждой смотрела на профессора, ерзая на стуле. Слизнорт обратился к Леви:       — Как ваше имя, мисс?       — Левенте Фаррелл, — отозвалась Леви, не убирая руку от запястья Драко.       — Мисс Левенте Фаррелл, оказывается, вы не шутили, когда говорили, что учебник вам не понадобится, — сказал Слизнорт. — Я наблюдал за всеми, и вы действительно ни разу не открыли «Расширенный курс Зельеварения».       Грейнджер обмякла на стуле, словно расплавилась.       — Разве это запрещено, профессор? — безмятежно поинтересовалась Леви.       — Нет-нет, — поспешно отозвался Слизнорт. — Наоборот, признаюсь, я поражен и быстротой, с которой зелье было сварено, и его качеством. При этом я должен исключить любую мысль о мухлеже. Повторюсь, я следил за действиями каждого из вас. Мистер Малфой, вы закончили вторым?       Грейнджер еще ниже сползла за своим котлом. Драко довольно кивнул.       — Очень хорошо, вы тоже довольно быстро справились с заданием. И наконец мистер Поттер. Пришел к финишу последним, но его зелье выполнено в том качестве, которое в достаточной степени удовлетворяет меня. Три номинанта получают по двадцать, пятнадцать и десять очков в соответствии с очередностью готовности зелья. Кроме этого, — Слизнорт поднял перед классом пузырек с наградой, — с честной совестью отдаю заслуженное зелье удачи мисс Фаррелл за неоспоримо блестящее выполнение.       Из-за стола гриффиндорцев раздался разочарованный стон, принадлежавший кому угодно из золотого трио.       — Профессор, — с улыбкой произнесла Леви, — этот пузырек мне ни к чему. Если мне понадобится, я всегда смогу сварить это зелье. Лучше отдайте его мистеру Поттеру, ибо он лишен такой же возможности.       Даже за столом Нотта прокатился смешок. Грейнджер округлила глаза от удивления. Слизнорт часто поморгал в раздумьях, затем обратился к Драко.       — Что вы думаете, мистер Малфой?       — Если мисс Фаррелл считает, что нужно отдать зелье Поттеру, — невозмутимо сказал Драко, переплетаясь под столом пальцами с Леви, — то пусть так и будет. Для меня этот урок уже сам по себе награда.       Под досадно-разочарованные взгляды остальных Слизнорт отдал пузырек Поттеру. Драко не соврал, для него совместный урок с Леви был неописуемо прекрасен. Он увидел, как она на самом деле умна, а еще и остра на язык, раз одним махом так красиво и искусно поставила на место и выскочку-Грейнджер, и оставила в дураках Поттера, для которого незаслуженный приз едва ли приносил сейчас удовлетворение, судя по тому, каким образом он к нему попал. Ей удалось удивить даже Терри и Энтони, которые собирали свои вещи с совершенно потрясенным видом.       — Ну вы, ребята, сумасшедшие, — обалдело проговорил Терри, оглядев когтевранку и слизеринца с восхищением.       На Нотта Драко даже не обратил внимания, чувствуя его зависть, досаду и гнев на расстоянии двух метров от себя.