ВдохВыдох

      От чая исходил невероятный ягодный аромат. Над чашкой клубился пар, но Драко не спешил взять ее в руки и отпить, хотя запах, несомненно, был великолепен.       В центре круглого стола покоился горшок с одним единственным растением в комнате. Белладонна мерно покачивала изумрудными листьями, а из золотистых цветков, похожих на сияющие звездочки, периодически беззвучно поднималась в воздух пыльца.       Все трое за столом замерли за своими чашками, вглядываясь, как зачарованные, в клубящиеся завихрения пара.       — Значит, хотите бросить школу.       Уэйн наконец оторвал задумчивый взгляд от стола и устремил его на дочь, сидящую напротив. Она давно не была для него маленькой девочкой, потому что ее поступки еще несколько лет назад вышли за грань того, что совершают дети. Но почему-то сейчас было особенно трудно принять тот факт, что ей уже семнадцать и она уже давно не маленькая.       Уэйн всю жизнь стремился воспитать дочь как следует. Он взял это полностью на себя, хотя Дэвисы и предлагали свою помощь. Но когда Уэйн более-менее устроился, с того момента не было ничего важнее, чем его ребенок.       С первых дней он прививал ей лучшие качества, которыми обладал сам, которые видел в людях вокруг и которые хотел бы дать дочери. Он не пытался заменить ей мать, а поставил перед собой задачу более трудную: он хотел стать ей лучшим другом. И, наблюдая за ее ежегодными успехами, не мог признать себе, что у него получилось. Молодой возраст в этом случае сыграл ему на руку, ведь так он мог быть к ней ближе, и грань между родителем и ребенком стерлась, превратив их в друзей.       С каждым годом Уэйн убеждался в правильности своего выбора. Дочь росла необычайно умным и одаренным ребенком, о чем свидетельствовали не только отличные отметки в школе, но и сама личность девочки. Она была хорошо воспитана, внимательна к окружающим, замечала любую мелочь и была крайне наблюдательна, но умела в то же время использовать эти знания в правильном ключе, всегда чувствуя, когда нужно заговорить, а когда лучше промолчать.       Уэйн привил ей интерес к жизни, к познанию нового и изучению всего вокруг себя. Показав девочке однажды волшебный цветок, он даже не мог представить, что через несколько лет дочь будет продавать ящиками разнообразные целебные растения, стоя за прилавком собственного магазина. Он знал, что все делает правильно, и безумно гордился дочерью.       И теперь он тоже должен поступить правильно. Поступить мудро.       В одиннадцать лет дочь тоже хотела отказаться от школы. Она смотрела из-за прилавка, тогда едва достававшего ей до груди, как за витринами снуют туда-сюда ее сверстники с родителями, сверяясь со списками, выбирая, в какой магазин зайти следующим.       Тогда она сказала, что хочет остаться с ним, ведь это она уговорила отца открыть магазин, потому что была потрясена скудным выбором лечебных трав в волшебной аптеке несколькими домами далее и считала, что раз открытие «Волшебных растений Фаррелл» было ее инициативой, она не имеет права оставлять магазин ему одному.       Тогда Уэйн присел на корточки, заглядывая в не по годам умные темно-зеленые глаза дочери, и ответил, что она должна доверять ему и отправиться в школу, где сможет узнать намного больше, чем сейчас. Она сказала, что сомневается, может ли школа научить ее чему-то, чего не знает отец, а Уэйн ответил, что в школе она сможет обучать себя сама, а это намного лучше, чем если она останется с ним. Ведь он ничего сильнее не желает, чем то, чтобы дочь стала лучше него.       Девочка, подумав, кивнула и уже в тот же день получила свои учебники, в которых не смогла найти для себя ничего интересного.       Он предполагал, что дочь не захочет расставаться с ним, ведь такая глубокая привязанность не могла девочке позволить легко уехать на целый год в далекое от дома место. Но он ошибался. Дочь не хотела покидать его не потому, что боялась разлуки, а потому что действительно не считала обучение в школе чем-то настолько важным, чтобы это не мог заменить отец, на протяжении одиннадцати лет учивший ее всему самому доброму, интересному и прекрасному.       Тем не менее, она уехала.       Уэйн мог бы обучать ее на дому, но школа казалось ему правильным выбором. И он не ошибся, дочь послушалась, и Хогвартс стал тем местом, которое раскрыло ее и дало импульс, позволивший продолжать самообучаться и самосовершенствоваться.       Еще одним побочным эффектом от отношений, которые между ними установились, являлось то, что дочь ни разу не спросила о матери. Девочка с самого детства привыкла, что они с отцом вдвоем, и ей казалось, что так и надо.       Когда Уэйн спросил сам, что она думает по поводу второго своего родителя, дочь ответила, что родитель у нее один и он знает и умеет намного больше, чем два чьих-то других. Больше она эту тему не заводила.       А когда стала постарше, то тема ее матери больше не могла оставаться неосвещенной, и Уэйн понимал, что время рассказать пришло. Он было начал, но дочь остановила его, спросив, зачем он это говорит. Она сказала, что не хочет слушать, что это ей не интересно, и она прекрасно себя чувствует, не зная даже имени женщины, подарившей ей жизнь. Но Уэйн настоял, несмотря на ее слова о том, что, по ее мнению, произвести на свет и дать жизнь — вещи абсолютно разные, и если для первого не нужно особых усилий, то второе требует колоссального труда, что и делал по отношению к ней отец все эти годы.       Он рассказал о девушке, с которой познакомился в шестнадцать лет. О девушке, которая сделала ему бесценный подарок, хоть и неожиданный для них обоих. А потом ушла. Потому что если для Уэйна Фаррелла дочь была самым дорогим с первого же дня ее появления на свет, то для Реджины Кроссфайт ребенок был проклятием, от которого она с удовольствием избавилась. И это равнодушие, с которым она отдавала ему крошечный сверток, навсегда впечаталось ему в душу желанием дать этой малютке все самое лучшее и обеспечить такую жизнь, чтобы она была счастлива каждый день.       И он полагал, что в праве считать эту задачу выполнимой, ведь не было ни одного раза, когда дочь упрекнула его в том, что он плохой отец. Наоборот, все говорило совсем об обратном.       — Нет, — сказал Уэйн, отчего Леви, подносившая чашку к губам, поспешно вернула ее на место и непонимающе уставилась на него через стол.       — Что значит «нет»? — спросила она.       — Ты — моя единственная дочь, — произнес он, обращаясь скорее к своей чашке, чем к ней, — и хоть ты совершеннолетняя, я хочу, чтобы ты закончила школу.       — Ты же не хуже меня знаешь, что в этом году будет твориться с Хогвартсом.       Уэйн тяжело вздохнул. На его лице было все меньше черт, которые его молодили. Он обратился к Драко.       — И какие у вас планы? Уход из школы должен быть с чем-то связан.       Парень обхватил свою чашку руками. Уэйн знал, что если задать вопрос ему, то ответ последует в наилучшем виде.       — Ты же сам знаешь, — ответил Драко. — Мы вроде бы не имели привычки что-то от тебя утаивать. Скорее всего, отправимся на поиски крестражей, а затем найдем Волан-де-Морта и убьем его.       Уэйн давно привык, что на его кухне обсуждаются подобные вещи.       — Хорошо, — сказал он после того, как отпил свой чай. — Можете отправляться куда хотите. Но, Левенте, тем не менее я настаиваю, чтобы ты закончила обучение. — И прежде, чем она успела открыть рот, добавил: — В Хогвартс возвращаться не обязательно, в Министерстве, насколько я знаю, еще принимают ЖАБА досрочно по желанию после подачи анкеты. Драко, я понимаю, что не в праве тебя заставлять…       — Нет-нет, — поспешно откликнулся Малфой. — Я с радостью сдам экзамены вместе с Леви.       Сама Леви снова утопила взгляд в нетронутом чае.       — Ладно, Уэйн, — подумав, сказала она. — Хочешь ЖАБА — будет тебе ЖАБА, правда не понимаю, зачем тебе эта бумажка. Как мне показалось, я не давала повода усомниться в своих умственных способностях.       — Дело не в сертификате, Левенте, — терпеливо пояснил Уэйн. — Сейчас учеба стала обязательной для всех, и, если вы хотите покинуть школу, я не могу отпустить тебя, обрекая на неприятности с законом. Ты же моя…       — …единственная дочь, — с легким раздражением закончила Леви. — Да, я знаю.       — Не отказывайся, — сказал Драко, поворачиваясь к ней. — Мы пока никуда не спешим и пару недель вполне можем выкроить.       Леви доверилась отцу еще раз, словно снова обратившись в одиннадцатилетнюю девочку, едва выглядывающую из-за прилавка, которая считает школу чем-то менее приоритетным, чем собственный отец, который знает, умеет и может намного больше, чем все учителя в мире.       — Хорошо, — мягко согласилась она, но на лице отца не проступило ожидаемое облегчение.       — Еще я бы хотел тренировать тебя в Мракоборческом центре, — сказал он, осушив чашку наполовину. — Если вы хотите идти против настолько сильных магов, вам необходима должная подготовка, которую я готов предоставить.       — Что я слышу! Неужели сам Уэйн Фаррелл это говорит? — воскликнула Леви, распахивая глаза. — А как же твои запреты на любое использование палочки вне школы? Как же запреты на драки?       — Тогда тебе было не семнадцать, и ты не планировала рвануть на поиски самого могущественного темного волшебника.       Это был более чем исчерпывающий ответ. Уэйн оставил уже чистую чашку в шкафу и ушел, пожелав спокойной ночи. Перед этим он оставил на столе две анкеты для заполнения, чтобы подать прошение в Министерство сдать ЖАБА досрочно.       — Не сердись на него, — мягко сказал Драко. — Наверное, это важно для него. И нам правда пока некуда спешить, у нас же даже точного плана нет, куда и зачем мы собираемся отправиться.       — Да я не сержусь, — бросила Леви, оглядывая одну из анкет. — Уэйн никогда ничего не просит просто так. И раз он сказал, я должна послушаться. Как думаешь, разрешат ли нам сдавать ЖАБА, если в графе «причина» указать намерения поскорее прикончить Волан-де-Морта?       Она отложила анкету от себя и посмотрела на Драко, заметив, что он не ответил.       — О чем ты задумался?       Малфой взглянул на нее, и его лицо смягчилось. Он приобнял Леви за плечо.       — Нам действительно нужен план.       — А мы можем решить это позже? — поинтересовалась Леви с глубоким зевком. — Пойдем лучше спать, завтра нужно будет наведаться в Министерство и отдать эти анкеты, пока там еще ничего не развалилось.       На следующее утро, когда анкеты были заполнены, Уэйн посоветовал не задерживаться с завтраком, если они хотят, чтобы он сопроводил их и подвез, поскольку в этом доме не было камина. С нынешними изменениями, говорил он, будет лучше, если они пойдут вместе.       И действительно, когда Леви вышла в Атриум, то обнаружила, что все разительно поменялось с того момента, как она была там последний раз с Поттером в конце пятого курса. Еще когда они сдавали испытания в Трансгрессионном центре в первую неделю как вернулись из Хогвартса, все казалось более-менее спокойным, однако уже спустя такое малое время атмосфера полностью изменилась.       Первым делом в глаза бросилась не изменившаяся обстановка Атриума и фонтан, полностью замененный на совершенно отвратительную статую, а настроение людей, наполнявших зал. Проходя к лифтам, Драко буквально чувствовал, как все вокруг напряжены. По лицам работников можно было легко понять, кто подчиненный, а кто заправляющий. Подчиненные ходили, опустив головы, старались не поднимать взгляда и не задерживаться. Заправляющие же чувствовали себя намного лучше, зная, что им ничто не грозит.       Уэйн посоветовал им тоже вести себя тихо, чтобы не привлечь лишнего внимания. В Министерстве магии творилось что-то неладное, и все это чувствовали, но никто не говорил об этом в открытую. Боялись потерять рабочее место или, что гораздо хуже, нажить проблем.       После регистрации палочек Драко и Леви Уэйн проводил их к лифтам, они вместе добрались до второго уровня, а на развилке разминулись. Уэйн проследовал к себе в Мракоборческий отдел, а Драко и Леви свернули к Отделу магического образования. Первым пошел Драко. Он постучал в дверь с табличкой «Волшебная экзаменационная комиссия» и вошел.       Он ожидал, что его встретит ряд почтенных магов, и удивился, увидев в кабинете всего-навсего картотечный шкаф и два стола, один из которых пустовал. В углу виднелась еще одна дверь.       Молодая волшебница в форменной министерской мантии подняла на него глаза из-за стопки свитков, один из которых сверяла с карточкой, вытащенной из нижнего ящика шкафа.       — Присаживайтесь, пожалуйста.       Она указала Драко на стул перед своим столом, и пока он шел, так и не опустила глаза к свитку. Табличка на столе сообщала, что работницу зовут Эмилия. Ему показалось, что Эмилия смотрит на него заинтересовано.       — Чем могу помочь?       Она отложила свиток и карточку и смотрела на него. Драко протянул анкету, и Эмилия еще несколько секунд задержалась на его лице, прежде чем посмотреть, что он ей дал.       — Я бы хотел сдать досрочно ЖАБА.       — Ага.       Пока Эмилия изучала его анкету, Драко нетерпеливо постукивал пальцами по колену. Казалось, работница уделяет его анкете больше внимания, чем следует, и он задумался, с чем это может быть связано, но ее заинтересованный взгляд, усмешка в уголке губ и тон, с которым она к нему обратилась, сказал все за нее.       — Мистер Малфой, верно?       Драко кивнул. Эмилия отложила его анкету, поднялась из-за стола и прошла к шкафу. Пока она искала нужную карточку, оглядывалась на него через плечо, и, хотя Драко с наигранным интересом изучал ее перья, покоившиеся на столе, не мог этого не заметить. Наконец она вернулась на место.       — Так… — пробормотала Эмилия, поглядывая на карточку, но то и дело посылая украдкой взгляд прямо на него. — Хогвартс. Факультет Слизерин. Сколько вам полных лет, мистер Малфой?       — Семнадцать.       Он был почти уверен, что эта информация была либо указана в карточке, либо работница могла бы сама посчитать, а спросила с какой-то известной ей одной целью.       — Ага…       Драко теперь изучал другое перо. Эмилия внимательно водила пальцем по его карточке, словно боялась упустить хоть одну букву, и русые волосы почти закрывали ее заинтересованные глаза.       — У вас все высшие баллы за СОВ, мистер Малфой, — сказала она и улыбнулась ему так, словно Драко слышал это в первый раз. От ответа он воздержался. — С какой целью вы хотите сдавать ЖАБА досрочно, мистер Малфой?       Эмилия произносила его фамилию так, будто это доставляло ей некоторое удовольствие. И улыбка, которая возникла на губах Драко от этой нелепой догадки, воспринялась работницей по-своему, молодое лицо девушки залилось румянцем, а глаза загорелись.       — В анкете указано… — проговорил Драко, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, — вы же читали.       — Ах, да, конечно, — торопливо опомнилась Эмилия, совсем порозовев. — Хотите устроиться на работу, мистер Малфой, — она снова улыбнулась ему. — Благое дело. И куда хотите податься?       — В мракоборцы.       Этот ответ, похоже, привел работницу в безмолвный восторг. Она совсем забыла и о его анкете, и о личной карточке, с глуповатой улыбкой впившись в него взглядом. Драко тоже улыбался, чувствуя себя невероятно тупо от того, что она на него пялится.       — Так что? — он нарушил тишину, кивая на личную карточку на столе Эмилии. — Я могу сдать экзамены?       Прошло еще несколько секунд, прежде чем она снова заговорила:       — А, да, конечно, мистер Малфой. С такими баллами грех не одобрить вашу заявку. Вы можете сдавать ЖАБА по всем предметам, указанным вами в анкете. Пожалуйста… — она нырнула куда-то под стол, отчего он от неожиданности удивленно вскинул брови, — возьмите эту памятку, здесь указан зал, где будут проходить экзамены, время, а также адрес, на который можно прислать сову, если что-то изменится. Еще небольшая инструкция, но в ней лишь пара организационных моментов.       Эмилия протянула ему листок, немного задержав руку, когда он взял его. Драко снова подавил желание рассмеяться. Работница по-прежнему не сводила с него глаз.       — Что-нибудь еще? — спросил он.       Ей снова понадобилась пауза, чтобы услышать его и сформулировать ответ.       — Да, мистер Малфой, минутку…       Она принялась заполнять пустующую часть в его анкете, так же украдкой на него поглядывая.       — Подпишитесь, пожалуйста, здесь, — она подсунула анкету ему и ткнула пальцем в углу. Драко пришлось постараться, чтобы вместить подпись, ведь пока он расписывался пером, бесцеремонно взятым с ее стола, Эмилия так и не убрала палец, видимо, надеясь, что он подпишется и на нем. — И здесь.       После этого она пометила в листке что-то еще и подписалась сама.       — Удачи, мистер Малфой, если повезет, еще увидимся в Мракоборческом отделе!       Она улыбнулась, буквально пожирая его глазами, и Драко решил, что может идти, сложив памятку. Прощаться с Эмилией желания не было.       Когда он вышел, Леви зашла за ним, слегка удивившись, почему Драко так повеселел. Он присел на скамейку возле кабинета, надеясь, что на этот раз Эмилия будет работать быстрее.       Пока Леви заполняла бумаги, Драко уткнулся в памятку, где говорилось о том, как будет проходить аттестация, а когда поднял глаза, то слегка пожалел об этом. По коридору прямо к нему семенила Долорес Амбридж, принадлежавшая по виду к категории тех работников, которые здесь заправляют всем. Вид у бывшего профессора был крайне самодовольный, словно в Министерстве она разом издала сотни декретов, а подчиненные каждый день отвечали ей исключительно хором.       Драко понадеялся, что она не заметит его, но было поздно.       — Мистер Малфой! — с той же отвратной улыбкой воскликнула Амбридж, завидев одного из любимейших учеников, чем заставила его приветственно подняться со скамьи. — Очень приятно вас здесь встретить.       Драко не мог сказать того же, но ей было совсем не важно, раскрыл ли он рот.       — Какими судьбами? Нужна помощь?       — Да вот, подавал анкету на досрочную сдачу ЖАБА, — ответил Драко, кивнув на дверь.       Амбридж одобрительно закивала, точно так же, когда он правильно отвечал на ее уроках, прежде покорно подняв руку.       — Я могла бы догадаться, — сладко сказала она, глянув на дверную табличку за его спиной. — Весьма похвально.       Он очень надеялся, что Леви сейчас не выйдет оттуда, у Драко сложилось смутное впечатление, что Амбридж не обрадуется, увидев ее. Но она не стала интересоваться, кого он здесь дожидается, а вместо этого одарила еще более мерзкой улыбкой, от которой тотчас затошнило, и приблизилась, насколько ей позволял рост, к его уху, отчего ему пришлось поспешно задержать дыхание.       — Если все же понадобится помощь, заглядывайте ко мне на первый уровень, ищите дверь с надписью «Второй заместитель министра», буду вам рада, поверьте!       Она повернулась и ушла, оставив за собой след приторных духов, словно сотворенных из ее улыбки. Драко подождал, пока духи рассеются, и только тогда снова вздохнул.       Спустя десять минут после ее ухода Леви вышла из кабинета. Выглядела она немного раздраженной.       — Проверяла каждую закорючку! — обозленно воскликнула она, садясь рядом с Драко на скамью. — Удивляюсь, как она не устроила мне экзамен на возможность получить разрешение прямо там. Сама едва-то школу закончила.       Драко улыбался, пряча ее памятку в карман.       — А она на тебя запала.       Леви произнесла это настолько вкрадчиво, что совсем не вязалось с бесполезностью этой информации.       — Остается надеяться, что экзамен будут принимать более сознательные чародеи, — с улыбкой заметил Драко. — Я все же не за красивые глаза хочу получить оценки.       Леви отчего-то почти смущенно спрятала усмешку. К двери подошли еще два рослых парня.       — Пойдем, расскажу тебе кое-что.       Драко обхватил Леви за талию и повел к Мракоборческому отделу. Она еще думала о неприятной работнице волшебной экзаменационной комиссии, поэтому слова Драко дошли до нее не сразу.       — С каких пор у Амбридж на шее крестраж висит?       — А… Что ты говоришь?       Она ответила рассеянно, но через секунду остановилась прямо посреди министерского коридора, отчего идущая за ней колдунья едва в нее не врезалась.       — О чем ты говоришь? — требовательно прошептала она, когда колдунья, цокая языком, свернула за угол.       — Я встретил твоего любимого профессора, пока ждал тебя, — сказал Драко. — Кстати, ты можешь ее поздравить, она теперь второй заместитель министра.       Леви фыркнула.       — Что старуха от тебя хотела?       — Да ничего особенного, — ответил он. — Предлагала помощь, сказала, что я могу заглянуть к ней, если что-то понадобится.       Леви скрестила руки на груди.       — Ага. А крестраж что? Ты уверен, что это он? Мы же не знаем точно, как он выглядит.       — Уверен. У нее на шее висит медальон, совершенно точно принадлежавший Салазару Слизерину. Понятия не имею, откуда он у нее.       Он увидел, как Леви задумалась. Наверное, прикидывала, стоит ли наведать Амбридж прямо сейчас, угостив парой заклятий. Но думала она недолго и уже через мгновение двинулась к отцовскому кабинету.       — Я думал, тебя это заинтересует.       — А тебя?       Она остановилась у самых дверей и повернулась к нему.       — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она, пронизывая его взглядом, от которого Драко иногда становилось не по себе. — Ну допустим, будет у нас два крестража вместо одного, все равно мы пока не знаем, чем их уничтожить, если один из нас не возжелает обрести мастерство владения Адским огнем.       — Да нет же, — с улыбкой произнес Драко. — Я думаю о том, хочешь ли ты тоже, чтобы Поттер побегал, высунув язык, в поисках крестража, о котором мы узнали до него, или решишь сжалиться, забрав его. А так в моих мыслях лишь экзамены, у меня ЖАБА на носу.       Увидев, как изменилось выражение ее лица, Драко отворил перед ней дверь, впуская в кабинет.       — А, это вы.       Здесь было более беспорядочно и тесно, чем в кабинете у Эмилии, но, несомненно, более приятно.       Уэйн сидел в кресле, закинув ноги на стол, и уткнулся в расчерченную разноцветными чернилами карту. Стены здесь были сплошь обклеены какими-то вырезками из газет, схемами, фотографиями, а второй стол пустовал, лишь дорожный плащ был небрежно накинут на спинку стула. Драко уступчиво кивнул на него Леви, а сам остался стоять, сунув руки в карманы.       — Как прошло? — Уэйн оторвался от карты и снял с носа очки. — Дали разрешение?       — Дали, — кивнул Драко, положив руку на плечо Леви. — Экзамены назначены на второе сентября.       — Всего один день? — озабоченно воскликнул Уэйн. — Да вас же там измотают!       — Наверное, это теперь часть проверки, — проговорила Леви, оглядывая фотографии преступников на стенах.       — Никогда прежде ЖАБА не принимались в один день, — сказал Уэйн. — Дурдом… Хорошо, что еще есть время. Сразу будете готовиться?       — Да, — ответила Леви.       — Нет, — ответил Драко.       Уэйн глубоко вздохнул и развел руками. Он не заметил, как Леви послала Драко удивленный взгляд.       — Ну да ладно. Я договорился, что смогу заниматься с вами по понедельникам и четвергам здесь, в тренировочном зале. Если, конечно, Драко…       — Разумеется, — сказал Драко, и Уэйн понимающе кивнул.       — Хорошо.       Убедившись, что вопросов больше нет, а Уэйн снова вернулся к карте, Драко и Леви покинули кабинет, попрощавшись с ним.