ВдохВыдох

      Уизли на приход Драко и Леви отреагировал более спокойно, чем Поттер. Возможно, это случилось потому, что он пострадал от расщепа при последней трансгрессии и чувствовал себя плохо, не имея сил спорить, в отличие от пылающего ненавистью Поттера. Единственным вопросом, с которым Уизли встретил вновь прибывших, стало то, нет ли у них чего-нибудь поесть. Получив отрицательный ответ, он не стал ничего другого говорить, отчего Драко понял, что Грейнджер весьма исчерпывающе ввела его в курс дела.       — У нас в палатке так мало места, — виновато сообщила гриффиндорка, после того как Леви добавила кое-какие защитные заклинания. Когтевранке показалось, что она сделала это отчасти из благодарности за начинающую поступать помощь.       В их палатке действительно было места всего на троих с натяжкой. И даже несмотря на то, что палатка была расширена магическим образом, убранство внутри было весьма скромным и состояло лишь из маленькой кухни, некого подобия ванной комнаты и спальни-гостиной, где был лишь стол с вредноскопом на нем, кресло и двухъярусная койка, на одной из которых очухивался Уизли.       — Извини, но как вы собрались спать втроем на двух кроватях? — вкрадчиво поинтересовалась Леви, расстегивая пуговицы пиджака.       — Там есть еще одна. Мы предполагали, что один будет дежурить у палатки ночью, — стараясь сохранить ровный тон, сказала Грейнджер. — Но, я полагаю, нам понадобится еще два спальных места.       — Ну, не знаю, — протянул за ее спиной Драко, отчего Грейнджер резко обернулась на его голос. Он стоял у входа в палатку, скрестив руки на груди. — Леви могла бы прекрасно спать у меня на коленях, пока я дежурю.       Леви приподняла бровь, не понимая, шутит Малфой или нет. Он перехватил ее взгляд и подмигнул, не уловив проступившую на лице Грейнджер тень нелепого непонятного ужаса.       — Даже при таком условии нам нужна еще одна кровать, — сказала Леви скорее Драко, чем Грейнджер. — Я поищу у Уэйна, возможно, у него еще остался спальный мешок, если повезет, то два.       — Вы уходите? — спросила Грейнджер, и Леви уловила в ее голосе нотки легкого сожаления.       — Не будет же Драко путешествовать в одном из своих лучших костюмов, — с усмешкой ответила когтевранка. — Нужно будет хотя бы переодеться.       — Я могу сложить вещи сюда, если понадобится, — уступчиво сообщила гриффиндорка и отдала маленькую сумочку.       — Заклинание Незримого расширения? — протянула Леви, окинув ее взглядом. — Впечатляюще. Все самое необходимое при мне уже есть вот здесь, — она легко постучала себя пальцем по лбу, — и здесь, — Леви отогнула свой расстегнутый двубортный клетчатый пиджак, где покоилась ее волшебная палочка. — Хотя пару теплых вещей, думаю, взять не помешало бы.       — Хорошо. И пожалуйста, — почти взмолилась Грейнджер, — если возможно, прихвати чего-нибудь поесть. Иначе Рон ночью обглодает кому-нибудь ногу.       Леви рассмеялась, Грейнджер спустя пару мгновений тоже расхохоталась, даже Малфой улыбнулся у палатки.       Хотя бы с одним из золотой тройки контакт был налажен, пускай Грейнджер так и не могла понять, как можно спать у Малфоя на коленях, что казалось ей просто невероятным, далеким, неправильным и устрашающим.       Леви кивнула Драко, и они вдвоем вышли за пределы действия чар, где могли трансгрессировать, взявшись за руки.       — Все не так плохо? — осведомился Драко, когда они возвратились в пустующий дом на Белмонт-Парк-роуд.       — Порядок, — кивнула Леви, стягивая пиджак на ходу. — Я думала, будет хуже. Так и знала, что если с кем-то говорить, то с Грейнджер. Правда она так боится тебя. Не может себе представить, что какая-то девушка смогла бы вынести твое общество так долго. Ей до сих пор кажется, что ты — самое настоящее зло.       — Рефлексы, — пожал плечами Драко. — Мне до нее нет никакого дела, пускай думает что хочет. Плевать.       Они разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться. Леви запихала пару джинсов, теплых свитеров и дорожную мантию в рюкзак и спустилась к кладовой под лестницей, чтобы отыскать там спальный мешок.       Когда спустился Драко со своими вещами, он обнаружил Леви, сидящую за обеденным столом, а перед ней перо скользило по пергаменту. Она кивнула ему на рюкзак, чтобы Драко положил туда и свою одежду.       — Спального мешка я так и не нашла, — сообщила она. — Но это ничего. Мы же волшебники как-никак. Я оставила Уэйну записку о том, что мы все же уходим, чтобы он не волновался и не пытался нас найти.       Она как-то грустно вздохнула, обводя маленькую светлую кухню взглядом. Затем взяла со стола горшочек с белладонной и двинулась к выходу.       — Пойдем, купим поесть, будем пытаться завоевать сердце Уизли, — усмехнулась Леви.       И действительно, когда они вернулись, Рональд был рад их видеть больше всех. Пока на сковороде в скромной кухне палатки жарились яйца с беконом, Грейнджер любезно поместила рюкзак Леви в свою волшебную сумочку.       К вечеру за столом они сидели почти вплотную, еле умещаясь впятером на скамьях. Вредноскоп теснили тарелки с аппетитной едой, которую приготовили девушки.       Трое гриффиндорцев теснились на одной скамейке, но никто из них не хотел пересесть напротив, где сидели Драко и Леви, хотя у них места было побольше.       — Ребята, я вас люблю, — с жаром произнес Уизли, прикончив двойную порцию и сыто откинувшись на своем месте. Выглядел он теперь намного лучше еще от того, что Леви обработала его рану своей мазью из бадьяна. — Вы привнесли в эту палатку счастье.       Грейнджер спрятала усмешку в своей чашке с чаем, единственным, кто даже не улыбнулся, был Поттер. Но он по крайней мере ничего не говорил, а Леви считала это лучшим, чем если бы гриффиндорец раскрыл рот.       — Я же говорила, — произнесла Грейнджер, разворачивая шоколадную конфету. — И нечего было упираться, Гарри.       Поттер словно пропустил ее слова мимо ушей. Было понятно, что его так и подмывало спросить, как живется Грейнджер под одной крышей с Малфоем, но он промолчал.       — Он смирится и привыкнет, — с усмешкой сказал Уизли. — Вот увидишь.       — Как можно привыкнуть к тому, кто тебя ненавидит? — с вызовом спросил Поттер, поднимая глаза.       — Ненавидит? — язвительно переспросила Леви. Она поставила на стол локти, положила подбородок на сцепленные пальцы и с ухмылкой уставилась на него. — Ненависть, Поттер, это очень сильное чувство, которое нужно заслужить. Пока ты заслуживаешь только презрение.       — Да по сравнению с тобой Малфой — просто чудо, — ядовито отозвался Поттер в ответ.       — Поверь, я тоже не в восторге, что приходится терпеть тебя рядом, потому что это… — она нагнулась к столу ближе, — …по-настоящему тяжело.       — Ну все, — торопливо вмешался Уизли, пресекая накал обстановки. — Не пора ли по постелям? Кто последний, убирает со стола.       Поттер выскочил со своего места первым.       — Пойдем, подежурим, — кивнул Драко на клапан палатки.       Леви, не оборачиваясь на занятую гриффиндорцем койку, стремительно выбралась на воздух.       — Почему я раньше не замечала, как он омерзителен? — сказала Леви, когда они устроились у входа снаружи, запалив волшебные палочки. — Знал бы ты, о чем он думает…       — И о чем же? — поинтересовался Драко.       — Он меня ненавидит, — рассмеялась Леви. — Но при этом не знает, за что и почему. Просто ненавидит, а объяснить это сам себе не может. И в то же время понимает, что наша помощь может пригодиться, но его это одновременно и бесит, потому что он не хочет это признать. Еще он прекрасно помнит, что на нем висит двойной долг жизни передо мной, и он не хочет задолжать еще больше. Когда он говорил, что я хуже тебя, то не соврал: на моем фоне он даже тебя не так плохо воспринимает.       — Потому что мне все равно на него, — усмехнулся Малфой.       — Но он-то об этом не знает, — заметила Леви. — Он, конечно, крайне удивлен, что и ты здесь, но с тобой ему проще смириться, нежели с тем, что девушка, отделавшая его на глазах у двух десятков приятелей и попытавшаяся убить Волан-де-Морта, теперь сидит и охраняет его. Готова поспорить, сегодня он так и не уснет, обжимаясь со своей палочкой, думая, когда же я приду душить его подушкой. — Леви засмеялась. — Несмотря на все то, что я для него сделала, Поттеру проще ненавидеть меня еще больше, чем он ненавидел тебя прежде, чем принять.       — И ты не будешь даже пытаться это исправить? — спросил Драко.       — Ничуть, — ответила Леви. — Когда Поттер поумнеет, он поймет все сам… Надеюсь. До этого момента не считаю нужным стараться заслужить его расположение. Пусть он десять раз Избранный, по мне он до сих пор всего лишь не слишком умный парень.       Из палатки исходили приглушенные голоса, и Драко был почти уверен, что они обсуждают их. Он предложил Леви пойти в палатку, когда внутри стало темно и тихо, но девушка твердо отказалась, вместо этого пристроившись у него на коленях. Драко стащил с себя мантию, укрыл ее и поглаживал когтевранку по щеке, пока она не заснула, обняв его руку.       Он думал о том, что сказал ему Роули.       Что Волан-де-Морт теперь расхаживает по его родному дому, кто-то из Пожирателей наверняка занял комнату Драко, а возможно, там поселился и сам Нотт, ликуя, засыпая в его кровати.       Думал об отце, в очередной раз упавшем в его глазах еще ниже. Думал о матери, по неизвестной причине покинувшей безопасное место и возвратившейся в особняк к Люциусу, когда тот вышел из Азкабана. И только лишь освобождение родителей от оков Волан-де-Морта может хотя бы что-то исправить…       Леви не шевелилась на его руках. Интересно, какие сны снятся ей? Драко так и не научился считывать их, как это умела делать когтевранка. Может быть, сейчас ей снился он сам, как однажды случилось летней ночью перед пятым курсом.       Мог бы он тогда подумать, что все обернется именно так? Мог бы подумать в тот момент, когда Поттер отклонил его протянутую руку дружбы семь лет назад, что будет делить с ним одну палатку? Мог бы представить, что Поттер будет ненавидеть кого-то сильнее, чем его? Какую бы цель ни преследовал Дамблдор в своей предсмертной просьбе, он ошибся, если надеялся таким образом помирить Леви и Поттера. Они были слишком разные, чтобы понять друг друга.       В палатке раздался крик, и Леви, вздрогнув, проснулась.       — Что такое?       По голосам, доносящимся из палатки, стало понятно, что там проснулись все. Драко поднялся и заглянул внутрь как раз в тот момент, когда Поттер, вскочив на ноги, о чем-то спорил с Грейнджер.       — Поттеру кошмар приснился, — сообщил Драко, возвращаясь на свое место.       Леви недовольно вздохнула и легла ему обратно на колени, не считая нужным комментировать случившееся.       — Тебе не холодно? — спросил Драко. — Может, все же пойдешь внутрь?       — Променять твое общество на Поттеровское? — сонно переспросила она, укрываясь мантией. — Ни под какими пытками.       Драко улыбнулся и снова принялся ее поглаживать.

***

      Догадки Леви подтверждались, и Поттер был из гриффиндорского трио самым недоверчивым. И если Грейнджер неловко чувствовала себя рядом с Драко, то недовольство Поттера распространялось преимущественно на Леви.       Он выскакивал из палатки первым, заставая у входа Драко со спящей когтевранкой на коленях, после чего поспешно скрывался обратно, словно разочарованный тем, что они не исчезли.       Грейнджер не спешила сближаться с Леви, потому что с ней всегда был рядом Малфой. И винить ее было не в чем, хотя девушки обычно легче находят общий язык друг с другом. Так, по крайней мере, казалось, но гриффиндорка не знала, что Леви не особо любит и еще меньше умеет дружить с девушками. И Грейнджер держалась обособлено от них обоих. Она еще помнила, как Драко на младших курсах к ней относился, поэтому до сих пор воспринимала его с большой опаской, пока не приняв и привыкнув к его присутствию.       Это было особенно заметно в тот день, когда Драко и Леви вернулись к палатке, держа в руках по министерскому сертификату о Статусе крови и письмо с результатами ЖАБА. Совы нашли их только спустя четыре дня, и то, когда они были за пределами действия защитных заклинаний.       Леви поймала на себе заинтересованный взгляд гриффидорки, которая очень хотела расспросить про экзамен, но Грейнджер в следующую же секунду отвела взгляд, так и не набравшись смелости заговорить с «Малфоевской подружкой». Леви оставалось лишь запихать министерские бумаги в рюкзак, затолкав сертификат о Статусе крови поглубже.       Уизли был практически очарован тем, что Драко и Леви могли без всякого риска добывать для всех еду, трансгрессируя к небольшим городкам поблизости их стоянок. Драко довольно сильно удивился, когда Леви принялась обучать Уизли готовке, а он, уже ко всеобщему удивлению, этим серьезно вдохновился. Грейнджер была потрясена его кулинарными способностями, и за обеденным столом обычно царила вполне дружеская атмосфера, с таким трудом созданная силами Леви. Уизли первому надоело тесниться, и он, наплевав на все, пересел на скамейку напротив, где было посвободнее.       Единственным, кто так и не проникся, оставался Поттер.       Он старательно делал вид, что Леви не существует, поэтому их взаимные пререкания приостановились. Драко и Леви по-прежнему не услышали от троицы ни слова о крестражах, но знали, что, когда они уходят, трое гриффиндорцев активно обсуждают эту тему в их отсутствии.       Они перемещались на новое место каждый день, и каждую ночь Леви упорно отказывалась спать в палатке, выходила наружу вместе с Драко и садилась рядом с ним. Ему оставалось лишь следить, чтобы девушка была достаточно тепло одета, чтобы позволить ей спать под открытым небом.       Поттер становился все более мрачным и раздражительным, и до Драко все чаще долетали обрывки его ругани, доносящиеся из палатки. Леви предположила, что так на него действуют неудачи в поисках крестража и того, чем его можно будет уничтожить, к тому же, как она сказала, все трое носят уже добытый медальон на шее поочередно, и он действует на них угнетающе. Но Грейнджер и Уизли сыты и довольны, поэтому чувствуют себя немного лучше, а Поттера тяготит то, что они ни капли не продвинулись в своих поисках.       Одним днем, когда они остановились у реки, Поттер в очередной раз набросился на друзей с какой-то претензией, в которой разбираться не хотели ни Леви, ни Драко, и оба ушли прогуляться к реке, обернувшись в дорожные мантии.       — Он так и не хочет просить помощи.       Они устроились у берега, и Леви устремила взгляд в прозрачную речную гладь. Драко вдруг вспомнил, как она сидела у лодочной станции, опустив ноги в озерную воду.       В реке промелькнули два лосося.       — Его можно понять. Не бери в голову, — сказал Драко, обнимая Леви. — Ты же слышала сама, как он грызется со своими друзьями. При таких обстоятельствах можно считать его игнорирование за настоящее счастье.       Когда стало темнеть, с неба посыпались капли, и они двинулись обратно к палатке. Там тянуло запахом жареного лосося, но, по мере приближения, становилось понятно, что Поттер снова совершал словесные атаки на двоих лучших друзей.       — Сколько мы уже скитаемся? — кричал он. — Недели, и за это время ни единой стоящей мысли, ни одной идеи, только эти дурацкие сны о Грегоровиче!       — Ты же слышал, что сказал Дин, — робко произнесла Грейнджер, — что меч подменили, значит, мы должны всего лишь найти настоящий…       — Всего лишь? — взревел Поттер. — И у вас, конечно же, есть идеи, где его искать?       — Если бы ты не упрямился и рассказал Малфою, возможно, они могли бы что-нибудь подсказать, — сказал Уизли. — Гермиона считает, они тоже должны знать.       — Вот пускай Гермиона сама пойдет к Малфою и заговорит с ним! Что-то я не заметил, что она желает с ним пообщаться.       — Как и ты с Фаррелл…       — О чем пообщаться?       Драко вошел в палатку, пропуская Леви перед собой. Взор троих гриффиндорцев тотчас приковался к ним. Все трое стояли на ногах, Грейнджер выглядела одновременно расстроенной и растерянной, а Поттер часто дышал. Под его свитером угадывались выступающие очертания медальона.       — Вот только вас не хватало! — в сердцах воскликнул он, гневно взирая поочередно на когтевранку и слизеринца.       — Гарри, может быть, ты… — начал Уизли.       — Хорошо, Левенте, где находится меч Годрика Гриффиндора? — громко и требовательно перебил Поттер.       — В кабинете у профессора Дамблдора, — ответила она.       — А вот и нет! — язвительно воскликнул он. — Минус десять очков Когтеврану! Тот меч — подделка!       — Гарри, — укоризненно произнесла Грейнджер, но Поттеру, очевидно, было все равно.       — Вот тебе и вся помощь, Гермиона, — со злостью сказал он.       Леви фыркнула.       — Я-то здесь при чем? — спросила она. — С таким-то обращением удивляюсь, как Уизли и Грейнджер до сих пор в чем-то помогают тебе.       — А они и не помогают, — ядовито отозвался Поттер, и Грейнджер смерила его обескураженным взглядом.       — Что это значит? — Уизли нахмурился. — Так, значит, ты считаешь?       — Да! — выпалил Поттер. — Так я и считаю. У нас ни черта не получается, Дамблдор оставил после себя больше вопросов, чем ответов, а новость о том, что меч подделка, сделала нам только хуже, потому что теперь мы понятия не имеем, где настоящий!       От его крика глаза Грейнджер наполнились слезами, и она тихо промолвила:       — А мы в этом виноваты, Гарри? Мы обещали идти вместе с тобой, так почему ты обвиняешь в этом нас? Мы делаем все, что можем, а в ответ получаем от тебя лишь упреки и ругань…       Она поспешно отвернулась к открытому клапану палатки в надежде удержать слезы. Поттер обратился взглядом к Уизли, чтобы послушать, что скажет он.       — Она права, дружок, — сказал Рональд. — Ты ведешь себя в последнее время невыносимо.       — Так почему вы все еще здесь? — взревел Поттер, отчего Грейнджер испугано дрогнула.       — Что ты такое говоришь, Гарри? — не поворачиваясь, тихо сказала она.       — Хотите — убирайтесь, — выплюнул Поттер с ненавистью.       — Ты в своем уме? — воскликнула Леви, смотря на Поттера как на сумасшедшего.       — А ты не вмешивайся! — обрушился на нее гриффиндорец.       — Следи-ка за тоном, — угрожающе посоветовал Драко.       Уизли пересек палатку и взял плачущую Грейнджер за плечи.       — Пойдем, Гермиона, — мягко сказал он. — Если Гарри не ценит нас, здесь нам больше действительно нечего делать.       — Но мы же обещали, Рон, — всхлипывая, произнесла Грейнджер.       — Ничего, — отозвался Поттер. — Невелика потеря. Выметайтесь.       — Видишь? — воскликнул Уизли. — Он совсем спятил. Побереги хотя бы свои нервы.       Поттер стремительно удалился в ванную, не желая дальше продолжать разговор. Грейнджер зарыдала на груди у Уизли.       — Три лучших друга, — со вздохом протянула Леви, провожая взбешенного гриффиндорца взглядом.       — И вы действительно уйдете? — спросил Драко.       Уизли растерянно пожал плечами. За него ответила Грейнджер.       — Я думаю, что да. Я больше не могу это терпеть. Гарри и правда невыносим.       — Мы всегда удивлялись, как вам удается терпеть его так долго, — сказала Леви. — Логично, что когда-нибудь этому терпению пришел бы конец.       — Не в этом дело, — произнесла Грейнджер, вытирая мокрое лицо рукавом. — Гарри замечательный, просто…       — Да неужели? — издевательски переспросила Леви. — А ты бы поверила, если бы я сказала тебе то же самое о Драко?       Грейнджер замерла как-то испуганно, не решаясь посмотреть на слизеринца.       — Как по мне, Поттер — тупая невоспитанная сволочь, — сказала Леви, — и вы имеете полное право вернуться домой и не мучиться. Мы за ним присмотрим.       Грейнджер бросила короткий взгляд на Уизли, будто ища у него ответы на свои безмолвные вопросы, которые могла задать только наедине. Оба гриффиндорца стали бы оспаривать слова о друге, если бы он только сам не довел их до точки кипения.       — Я пойду, попробую еще раз… — робко пробормотала Грейнджер и прошла к закрытой ванной. Через несколько мгновений послышался громкий вскрик и хлопок, и Грейнджер вылетела из ванной, расплакавшись пуще прежнего. Леви отчаянно надеялась, что Поттер не ударил ее.       — Я пыталась, — вперемешку с плачем приговаривала Грейнджер. — Довольно, Рон.       Она раскрыла свою сумочку, чтобы выложить вещи, принадлежавшие Драко и Леви, но в следующее мгновение передумала, кинув сумочку в кресло со всем содержимым. Гриффиндорка снова вытерла слезы и подошла к Леви.       — Позаботься о нем, — тихо сказала Грейнджер, почти сливаясь со звуком дождя, — по крайней мере, столько, сколько сможешь его вытерпеть. А мы больше не можем.       С этими словами она, отчаявшись, взяла Уизли за руку, оба вышли в мокрую темноту леса и через несколько секунд трансгрессировали, едва достигли предела действия защитных чар.       Безмолвие между Драко и Леви нарушил щелчок открывающейся двери ванной.       — А вы? — спросил Поттер, не желая подходить, чтобы говорить. — Не уходите?       — Нет, — сказал Драко.       — А-а, — разочарованно протянул он. — Такой шанс избавиться от тупой невоспитанной сволочи.       — Как будто ты обо мне лучшего мнения. Кажется, это скорее ты хочешь от нас избавиться, — проговорила Леви достаточно громко, чтобы Поттер у ванной мог ее слышать. — Такого удовольствия я тебе не доставлю.       — Я был о тебе нормального мнения, — сказал Поттер, продвигаясь к койкам.       — И что же изменилось?       — Сама вспомни!       — А что? — воскликнула Леви. — Не нравится, что не все перед тобой выслуживаются? Бесит, что кого-то любят больше, чем тебя? Раздражает, что я говорю тебе неприятную правду, которую ты не хочешь признать?       — Слушай, может тебе тоже смыться? — Поттер недовольно уставился на нее. — Если так, я уж лучше останусь с Малфоем, чем с тобой, его общество гораздо приятнее.       — Рад, что ты заметил, насколько приятно с рядом ним находиться, — ядовито произнесла Леви, и Драко усмехнулся. — Да только считай, что тебе крупно повезло, ведь Малфою плевать на тебя уже давно, ты для него не более чем пустое место, и он даже не считает нужным с тобой заговаривать, иначе ты бы сейчас слышал от него вещи намного более неприятные, и, в отличие от меня, он бы вряд ли стал сдерживаться в выражениях…       — А тебе, значит, не плевать? — Поттер сощурился. — Кто же там говорил, что ненависть — слишком сильное чувство, которое нужно заслужить. Или кто-то еще из моих близких должен умереть, чтобы ты снова поговорила со мной нормально?       Леви удержалась, чтобы не рассмеяться. Ни к чему было обострять еще больше.       — Да нет, — ровно сказала она.       — Так в чем тогда дело?       Леви уловила в это вопросе отчаяние, что ее удивило. Поттер был слишком запутан, чтобы понять самостоятельно.       — В чем дело? — тихо переспросила она. — Давай я расскажу тебе, в чем дело.       Поттер опустился на нижний ярус койки и демонстративно обратился вслух. Леви осталась стоять.       — С самого начала ты вел себя как невоспитанный хулиган. Гулять ночью по замку — пожалуйста. Ходить в Запретное крыло? Да хоть каждый день. В то время, пока остальные старательно учатся, что делает Поттер? Нарушает школьные правила, пререкается с преподавателями и еще удивляется, что профессор Снейп после этого всего совсем не расположен к золотому мальчику. И все время ты таскаешь за собой своих друзей. Зачем? Не хочется получать одному? И никакого, абсолютно никакого рвения к учебе, словно в Хогвартс ты приезжал не учиться, а искать приключения. В принципе, так все и выглядит.       — А я хотел всего этого? — рявкнул Поттер со своей койки. — Хотел, чтобы на втором курсе меня считали наследником Слизерина? Хотел, чтобы мое имя было в Кубке Огня? Хотел быть Избранным? Хотел, чтобы Волан-де-Морт заманил меня в Министерство? Ты ничего не понимаешь, потому что говоришь только о том, что видишь.       — Конечно не понимаю, — громко ответила Леви. — Хотя, поверь, вижу я намного больше, чем тебе кажется. Не понимаю, зачем нужно было соваться в закрытое Запретное крыло в одиннадцать лет, толком не научившись держать в руке волшебную палочку, затем в Тайную комнату годом позже; зачем нужно было из кожи вон лезть, чтобы выиграть в Турнире Трех Волшебников, к чему тебя никто не обязывал, раз уж пришлось участвовать; не понимаю, почему ты на уроках у Амбридж из штанов выпрыгивал, лишь бы доказать свою правоту человеку, который заведомо никогда ее не примет, вместо того чтобы заткнуться, прикусить язык и попытаться приложить хотя бы немного усилий, чтобы освоить Окклюменцию, и тогда бы ты, может, не потерял крестного, помчавшись, одураченный Волан-де-Мортом, в Министерство, тогда бы профессор Дамблдор не ушел бы из замка из-за твоей бунтарской идеи затеять под носом министерской работницы уроки борьбы. Видимо, директор понял, что ты так и будешь продолжать упорно отказываться думать самостоятельно, поэтому и вынудил тебя смириться с моим обществом. Посмотри, Поттер, тебе проще отказаться от двоих лучших друзей, поступая как последний придурок с людьми, которые тебя любят, похоже, больше, чем себя, и сидеть неделями без намека на успех, чем попросить помощи, ведь ты считаешь это ниже своего достоинства, ты же Избранный, а значит, умнее тебя людей не существует и в помине, а любое мнение, отличное от твоего, автоматически приравнивается к неправильному. И ты ненавидишь меня, потому что я доказываю тебе обратное, но ненавидеть ведь проще, чем принять свою неправоту, верно, Поттер?       Леви опустилась в кресло, в котором Грейнджер оставила свою сумочку.       — Наконец-то хоть какая-то правда от тебя, — произнес Поттер после долгой паузы. — Хочешь, чтобы я попросил помощи? Хорошо. Найди настоящий меч Гриффиндора.       Здесь уже рассмеялся Драко. Поттер не удостоил его взглядом, ожидая, что ответит когтевранка.       — Исходя из названия, его проще найти тебе, — сказала она.       — Ты хотела — я попросил, — развел руками Поттер. — Дальше дело за тобой. Не можешь помочь — не требуй.       — И ты, конечно же, не считаешь нужным говорить, зачем тебе понадобился этот меч?       — Верно.       — Хорошо, сиди и упрямься дальше. Посмотрим, сколько еще пройдет недель, прежде чем ты своим молчанием чего-то достигнешь.       — Ой, давайте каждый будет делать то, что поручил ему Дамблдор, ладно? — воскликнул Поттер. — Кажется, он не говорил мне, что я обязан все тебе рассказать.       — Убеди меня в обратном.       — Иди к черту.       Леви засмеялась, а Драко нахмурился.       Поттер лег на свою койку и отвернулся к стене. В палатке снова настала тишина, нарушаемая лишь мерным постукиванием капель по крыше.       Леви тяжело вздохнула и помассировала виски. То, что довело Грейнджер и Уизли до такого состояния, что они предпочли сбежать, оставалось для Драко загадкой. Леви, может быть, и знала, но обсуждать это при Поттере они бы не стали.       Было ясно, что как бы Поттер ни вел себя с Леви, она никуда не уйдет и будет третировать его в ответ и дальше, даже не думая сдаваться и сбегать. Если дойдет до крайней точки, уже сам Драко скажет свое слово и он, как проницательно заметила Леви, не станет сдерживаться в выражениях, а если посчитает нужным, то и двинет гриффиндорцу без раздумий.       Леви прекрасно знала, для чего нужен меч, но она упорно хотела, чтобы Поттер преодолел свое упрямство сам.       Это было необходимо.       Драко двинулся было к выходу, чтобы устроиться на ночное дежурство, но Леви потянула его за рукав, чтобы он вернулся. Она не хотела, чтобы он сидел сегодня под дождем всю ночь, хотя они могли бы вполне с этим справиться. Но эту ночь Леви предпочла провести в палатке, тем не менее твердо отказавшись забираться на второй ярус койки над Поттером или занимать кровать Грейнджер.       Драко выбрал часть палатки, где было посвободнее и поуютнее, и наколдовал такое же, как в ванной старост в ночь убийства Дамблдора, спальное место.       Леви начала так же безмолвно раздеваться прямо при нем, и Драко поспешно опустил глаза, ощутив отчего-то накатившую волну неловкости по мере того, как когтевранка избавлялась от одежды.       Что-то внутри него так и подмывало поднять на нее взгляд обратно, худенькая фигура девушки сильно притягивала взгляд, и Драко повиновался, хотя не был уверен, что поступает правильно. Зрелище было настолько приятным, что он даже не обратил внимания, что откровенно глазеет на нее, стоя посреди палатки, словно они здесь были одни. Уголок рта медленно сам собой расплывался в усмешке, но Драко хватило ума силой перестать улыбаться.       Когда Леви осталась лишь в белье и майке, она тряхнула длинными волосами и забралась в постель, приготовленную для нее Драко. Когда она заметила, что он так и стоит с приоткрытым ртом, Леви вопросительно посмотрела на него. Драко, опомнившись, сомкнул губы, торопливо закрыл клапан палатки и принялся готовиться ко сну. Он уловил, что Леви тоже украдкой на него посматривает, когда откладывал свитер на кресло. Драко погасил свет в палатке и улегся рядом с Леви, которая тут же положила голову ему на грудь, обняв его руку. Драко погладил ее по волосам и почти сразу же заснул, потому и не смог бы заметить, что когтевранка так и сомкнула глаз, обдумывая снова и снова все, что они с Поттером наговорили друг другу.