ВдохВыдох

      Свежий воздух, казалось, еще никогда не был таким приятным. Драко лежал на заснеженной земле, закрыв глаза. Снег падал ему на лицо, вызывая небольшое покалывание. Он поднялся на ноги.       Поттер лежал в двух метрах от него без сознания, а Леви все еще оставалась рядом с тем местом, где оказался Драко.       — Ты как, нормально? — спросил он, подавая ей руку. — Цела?       — Все нормально, — ответила она, вставая. — А ты? Не ранен?       Драко покачал головой.       — Кажется, Поттера укусили, — со вздохом сообщила Леви, попутно наводя защитные чары. — Поможешь мне его перенести? Нужно будет вылечить. Поставь, пожалуйста, палатку…       Когда она заканчивала последнее заклинание, а Драко уже запаливал свет в палатке, Поттер очнулся и закричал.       — Пойдем перенесем его, — устало сказала Леви, завидев обеспокоенное лицо Драко из клапана палатки, не обращая внимания на крики гриффиндорца.       Поттер, однако, в палатку не хотел. Он выворачивался из их рук, похоже, змеиный яд начал действовать. Драко пришлось призвать магические веревки, и только тогда им удалось затащить его внутрь палатки, уложив на нижнюю койку. Леви погрузила руку в бездонную сумочку Грейнджер, достав оттуда стеклянную баночку со своей бадьяновой мазью.       Драко подвинул к койке Поттера скамейку, чтобы она могла сесть, и наблюдал, как Леви сперва обездвиживает освобожденного Поттера, который лишь мог открывать рот, хватая воздух, а потом избавляет его от одежды выше пояса. Оказалось, Поттер весь взмок.       — Что-то здесь не так, — бормотала она. — Приложи руку.       Медальон Слизерина блестел в свете ламп. Драко дотронулся до него, как попросила Леви, и ощутил, как медальон бьется и явно пульсирует, как живой.       — Нужно его снять, — сказала когтевранка, и Драко помог приподнять Поттера, чтобы стянуть с его шеи крестраж, но он не поддавался, будто прирос, не желая двигаться с его груди. — Хм, — озадаченно протянула Леви, затем, повернувшись обратно к раскрытой сумочке, выудила из нее меч Гриффиндора. — Если я попробую разрезать цепочку с помощью обычного Диффиндо, думаю, ничего не выйдет, так что…       Девушка отложила палочку, сжала меч двумя руками и, поддев цепочку, резко рванула вверх, и крестраж сполз Поттеру на живот, а цепочка разошлась в том месте, где Леви порвала ее с помощью меча. На груди у гриффиндорца остался отчетливый багровый след, в точности повторявший очертания медальона.       — Понятно, почему он был такой бешеный, — сказал Драко, когда Леви убрала меч обратно в сумочку и уже смазывала две ранки от зубов Нагайны. — Зато теперь мы уверены, что меч настоящий.       После этого Леви наложила на лоб Поттеру холодный компресс и вернула способность двигаться. По тому, что он перестал биться и уснул, можно было судить, что ему лучше.       Леви утомленно вздохнула на скамье.       — Тебе нужно поспать, — сказал Драко. — Ложись, отдохни.       — Да нет, — отмахнулась она. — Лучше ты иди. Я присмотрю, чтобы он во сне не откинулся.       — Значит, у Поттера будет две сиделки, — улыбнулся Драко. — Я без тебя никуда не пойду.       Леви сжала его руку и придвинулась к нему ближе.       — Зачем мы это делаем? — спросила она, кивнув на Поттера. — Я почти уверена, что он даже не отблагодарит, когда очнется.       — Мы это делаем потому, что не такие жестокие, как Пожиратели смерти, и кончина Поттера, может, и обрадует, но никакой выгоды нам не принесет. Разве что в таком случае я смогу делать с тобой все, чего мне сейчас хочется. А то как-то неудобно.       — Неудобно спать на потолке, Драко, — не поворачиваясь к нему, произнесла Леви. Драко догадался, что она не хочет показывать свою реакцию на его слова, но руку не отпустила.       — Исчерпывающе. И все же я могу поцеловать тебя?       Она посмотрела на него с улыбкой.       — Как пожелаешь.       Поттер очнулся через день.       Все это время Леви промывала его рану, меняла прохладную повязку и даже пыталась свести след от крестража, но после нескольких попыток решила, что от него не избавиться, точно так же как остался на ней шрам от заклятия Беллатрисы на щеке.       Драко отправился за продуктами, оставив когтевранку в палатке, а когда вернулся, обнаружил, что она задремала у койки Поттера, а сам гриффиндорец сидел, озираясь по сторонам.       — С добрым утром, — изрек Драко и поставил на стол пакеты с едой.       Поттер ощупал шею, оглянулся на след от крестража, но не сказал ни слова, обнаружив его у кровати. Затем осмотрел затягивающиеся укусы от змеиных зубов и вопросительно уставился на Драко, переводя с него взгляд на дремлющую девушку.       — Она снова меня спасла? — мрачно спросил он.       Драко кивнул, разбирая пакеты.       — Выходит, я еще больше оказался должен?       — Думаю, за простое спасибо она тебе все простит, — сказал Драко, присаживаясь напротив Поттера. — Ты же знаешь, что такое благодарность?       Поттер скорчил недовольную мину.       Леви, услышав их голоса, проснулась.       — А, Поттер, очнулся, — сонно произнесла она, завидев сидящего на койке гриффиндорца. — Хорошо.       Драко прошел на кухню, прежде послав ему многозначительный взгляд. Поттер было открыл рот, но Леви отреагировала мгновенно, залепив ему отменную пощечину.       — Урод, — презрительно процедила она.       — За что? — Поттер ошарашенно потирал порозовевшую щеку.       — Все это твоя тупая привычка вечно куда-то соваться! — воскликнула она. — Что же на этот раз? Все еще отчаянно ищешь способы подохнуть? Так давай мы поможем…       — Ничего подобного, — мрачно отозвался Поттер.       — Тогда почему и зачем, скажи на милость, ты пошел неизвестно куда неизвестно за кем один, да еще стащил с себя мантию-невидимку? Что тебе там понадобилось? Тебя там чуть не прикончили! Где твои мозги?       — Я думал, что у Батильды для меня припрятан меч, — нехотя ответил Поттер. — Она была дружна с Дамблдором, и я подумал…       Леви саркастически фыркнула.       — И схватился за соломинку, лишь бы не сидеть на месте. А голова, видимо, автоматически выключилась. Разве ты не видел, что со старухой что-то не так? Нельзя было проверить, прежде чем идти в темный дом с улицы, да еще и в одиночку?       — А я знал? — рявкнул Поттер. — Что теперь уже делать.       — Эй, следи за тоном, — раздался с кухни предупреждающий голос Драко.       — А что? — громко спросил Поттер.       Слизеринец вернулся к ним, сильно нахмурившийся.       — А то, что Леви мало того, что вытащила тебя из очередной задницы, в которую ты пошел своим ходом, да еще и спала, и бодрствовала у твоей постели, ухаживая за тобой, вместо того чтобы быть со мной. А если ты до сих пор после этого даже слова благодарности из себя выдавить не способен, так хоть не повышай на нее голос, потому что, если она, может, и перетерпит, то я такое обращение с ней терпеть не стану, и тебе прилетит нечто более ощутимое, чем пощечина и или «остолбеней».       Поттер перевел взгляд с Драко на Леви и сказал:       — Я вполне мог бы справиться и сам.       Леви расхохоталась.       — Правда? С поломанной палочкой-то? Что же тогда мы тебя застали в объятиях змеи Темного Лорда, и не было похоже, что ты был сверху.       Поттер бросил короткий взгляд на стол за спиной когтевранки. Там лежали половинки его треснутой пополам волшебной палочки, соединенные пером феникса, которую он так отчаянно нашаривал в темноте, вместо того чтобы поскорее уйти. Поттер судорожно сглотнул. Видимо, это зрелище, осознание очередного провала и унижение от того, что он в очередной раз остался должен, добили его.       — Если не можешь сделать ничего полезного, заткнись, — тихо сказал он.       Но Драко все равно все услышал.       Леви распахнула глаза от слов гриффиндорца, затем гневно сузила и не видела, как позади нее Драко зачем-то раскрыл сумочку Грейнджер.       Леви вздрогнула, когда сзади послышались его решительные шаги, затем она уловила на лице Поттера резкую смену злости на удивление, едва его взгляд устремился ей за спину. В следующую секунду блеснула сталь, Леви на мгновение показалось, что Поттер сейчас упадет замертво с отрубленной головой, но потом она увидела, как Драко швырнул меч Гриффиндора Поттеру на кровать.       — Ничего полезного? — взревел слизеринец таким тоном, что Леви невольно опустила глаза. — Ты уверен, что не пожалеешь об этих словах?       — Где вы взяли меч? — ошарашенно спросил Поттер, проводя пальцем по гравировке.       — Ты просил, чтобы Леви нашла его, вот она и нашла, — отозвался Драко.       Поттер посмотрел на Леви с таким видом, словно его огрели этим мечом по затылку, а потом, оставив меч на кровати, вскочил с койки, мгновенно изменившись в лице, и обнял Леви, сжав ее, словно тисками. Девушка сидела спиной к Драко, поэтому он не мог видеть, как она одновременно помрачнела, смутилась и опешила.       — Спасибо, — сказал он, не выпуская ее. — Правда, извини, это просто…       — Хорошо, что не пришлось выбивать из тебя благодарность силой, Поттер, — медленно проговорил Драко. — А теперь отпусти ее, это тебе не Грейнджер.       Поттер повиновался, явно поглощенный теперь уже неловкостью, и присел обратно на койку.       — Зачту это как рождественский подарок от тебя, — вздохнула Леви. — Ну, и тебя с Рождеством, Поттер.       Она встала со скамьи, оставляя его наедине с мечом Гриффиндора, проходя вместе с Драко на кухню, откуда уже исходили аппетитные запахи.       — А я не знала, что меч, оказывается, нашла я, — лукаво произнесла Леви, отправляя в рот мармеладку. — Может быть, тебя и правда не на тот факультет отправили, либо это меч на тебя так повлиял, вдохновив на благородные поступки.       — Я как был слизеринцем, так и остался, — Драко повернулся к ней, улыбаясь. — Не забывай, что если слизеринец поставил перед собой цель, то он достигнет ее любым способом. А я хотел, чтобы Поттер наконец оценил то, что ты для него делаешь, и я этого добился. Он перестал вести себя с тобой как скотина.       — А цена этому — меч? Не велика ли?       — Ты дороже, — еще больше улыбнулся Драко. — Мы не обязаны уничтожать крестражи, а вот кричать на тебя я ему не позволю.       — Очень… великодушно. Спасибо, Драко.       Она одарила его благодарным поцелуем в щеку, приподнявшись на носочки. Драко обвил ее руками и мягко прижал к себе, уткнувшись в ее волосы, все еще хранившие такой знакомый ему запах трав.

***

      В рождественский вечер Поттер в первый раз сел за обеденный стол вместе с Драко и Леви. Двое провели почти весь день на кухне, чтобы устроить в их палатке нечто хотя бы отдаленно напоминающее праздник. Леви было все равно, но Драко настоял, потому что дружеская атмосфера между ними имела для него такую же важность, как для Леви — продолжать кормить Поттера.       Поттер осмотрел каждый дюйм меча Гриффиндора и задумчиво вертел в руках медальон Слизерина на порванной цепочке. И хотя было ясно, что он наконец сменил гнев на милость по отношению к Леви, он все еще молчал, не желая делиться никакой информацией. А Леви спрашивать не стала.       Деревянный стол был непривычно заставлен тарелками, словно Грейнджер и Уизли тоже сядут с ними. Леви, заметив в чашках вместо привычного чая огненное виски и смородиновый ром, украдкой посмотрела на Драко, поджав губы, но, заметив, как он улыбается, смягчилась и села за стол рядом с ним.       Поттер поднялся со своей койки и прошел к ним, но Леви в этот момент уже была поглощена праздничным ужином, поэтому не смогла видеть, как Поттер наблюдает, будет ли она против, если он сядет перед ней. В конце концов он осмелел и опустился на деревянную скамейку.       Уголок губ Драко дернулся в усмешке.       Несколько минут стояла тишина, нарушаемая только звоном вилок о тарелки и глухим стуком чашек о деревянный стол, да любимая белладонна Леви периодически выпускала в воздух пыльцу.       — Что же мы в тишине сидим? — звучно спросил Драко, отложил вилку, и, направив волшебную палочку на радио, неизвестно как уместившееся на столе, включил его.       Палатку тотчас наполнила музыка, Малфой с удовлетворенным видом положил палочку. Леви оторвалась от тарелки, посмотрела на Поттера и увидела, как он смотрит прямо на нее и еле видно улыбается. Когтевранка подняла свою чашку со смородиновым ромом и отсалютовала гриффиндорцу. Они улыбнулись друг другу.       По мере того, как прихваченные из паба Годриковой Впадины бутылки осушались, Леви все больше удостоверялась, что замысел Драко был именно такой, и, возможно, он замышлял его еще несколько недель назад, а Рождество оказалось лишь поводом попытаться помирить ее с Поттером. Чем же еще объяснить то, что Малфой периодически прибавлял громкость на радио, следил, чтобы их чашки не пустовали, доливая и ей, и Поттеру, и периодически поднимал свою, после чего им двоим не оставалось ничего другого, как чокнуться всем вместе и выпить.       После того, как было больше выпито, чем съедено, а музыка из радио играла на всю палатку, Драко поднялся со своего места, протянул Леви руку и вывел ее на середину, где еще было какое-то место. В следующую же секунду он, к ее ужасу, протянул руку Поттеру, и тот ее принял, тоже выходя из-за стола. Леви не знала, подозревает ли Поттер о том же, о чем и она, но выпитое все же взяло верх, и она поддалась, держа за руки Драко и Поттера, которые уже вовсю танцевали, громко смеясь.       Леви тоже засмеялась, понимая, как это все ужасно и прекрасно одновременно.       Она смеялась до слез, когда Драко схватил Поттера под руки, и они усердно и невероятно комично вальсировали по палатке, сшибая со стола пару пустых тарелок и периодически натыкаясь на кресло. В конце концов Драко рухнул на скамью, едва не налетев на Леви, а Поттер остановился напротив нее и подал ей руку, приглашая на танец. Леви бросила короткий взгляд на Драко и, не заметив там ни намека на неодобрение, взялась за руку гриффиндорца.       Он обнимал ее совершенно по-другому, чем Драко. Малфой чувственно прижимал Леви к себе, особенно сильно, когда скучал, и особенно нежно, когда хотел передать свои чувства.       Поттер обнимал ее робко, помня слова Драко о том, что Леви ему не Грейнджер. Леви подумала, что с подругой он бы танцевал более смело.       Они медленно вращались в танце вокруг себя, и Леви из-за спины Поттера смотрела на Драко, все еще сидящего на скамье. Его расслабленная поза и то, как он спокойно наблюдал за ними, подперев подбородок рукой, совсем как за столом в Большом зале, позволили ей думать, что такое развитие событий между ней и Поттером тоже вполне являлось частью замысла Драко. Он легко улыбнулся ей, Леви блаженно улыбнулась ему в ответ и покрепче обняла Поттера, а тот сделал то же самое.       Леви было интересно, о чем он сейчас думает, но она не стала заглядывать в его мысли, потому что боялась увидеть там то, что ей не понравится.       Гриффиндорец аккуратно провел рукой по ее спине, и Леви вдруг осознала, что в данный момент, танцуя в обнимку с Поттером, думает о нем как об обычном человеке, которому сейчас просто одиноко, который переживает разрыв с друзьями, череду неудач и прогибается под грузом пророчества.       И в следующий же миг с холодной отрезвляющей волной поняла, что Драко хотел именно этого.       Он хотел, чтобы она поступила по отношению к Поттеру так же, как несколько лет назад поступила с ним самим, когда заговорила, опустившись рядом на пол замка.       Драко знал, что Леви сама ни за что не пойдет с Поттером на сближение, потому что ей было намного сложнее понять его, чем Драко. Леви и Поттер, может, и не ненавидели друг друга, но ни один из них не стал бы пытаться понять другого.       И Малфой, как истинный слизеринец, приложил все усилия, чтобы достичь этой цели так, чтобы Поттер даже не догадался об этом. И даже если для этого нужно было споить их обоих, Драко это сделал и, довольный достигнутым результатом, потягивал огненное виски.       Песня закончилась, и Драко приглушил радио. Поттер отпустил руку Леви и улыбнулся ей. Было непривычно видеть его таким, видеть его улыбку, которой он обычно одаряет своих друзей. Леви повернулась к Драко, Поттер машинально сделал то же самое.       Сбитые со стола чашки теперь стояли на своих прежних местах, учтиво заполненные почти до краев, посуда исчезла, а ее место заняла шахматная доска, которую Драко выудил, вероятно, из сумочки Грейнджер, которая хранила в себе еще невесть что. Поймав их удивленные взгляды, Малфой сделал приглашающий жест, усмехнулся и спросил:       — Сыграем?       Оказалось, что Поттер достойно играет в волшебные шахматы. Он рассказывал, что после шести лет партий против Уизли по-другому быть не могло. Чашки снова постепенно пустели, Леви уже давно упустила счет времени, подозревая, что сейчас глубокая ночь, но никто из парней даже не думал ложиться. После ничьей между Драко и Поттером уже гриффиндорец, осушив свою чашку, направил волшебную палочку на радио, палатка снова заполнилась музыкой, а в следующий миг Леви обнаружила Поттера, обнимающего Драко за плечо, и оба с душой подпевали Селестине Уорлок, покачиваясь в такт. Рассмеявшись от абсурдности этого зрелища, Леви залпом проглотила остатки своего смородинового рома и, поддавшись полностью атмосфере этого вечера, обняла Драко, присоединившись к парням.       Она и подумать не могла, что Малфой так красиво поет. Леви внезапно ощутила нечто необъяснимое, но приятное внутри. То чувство появлялось у нее, когда она видела Малфоя на метле или в тот раз, когда он вышел открывать ей дверь в ванную старост, обнаженный по пояс.       Леви убрала свою руку с плеча Драко. Он повернулся к ней, улыбка еще не сошла с его лица, но легкая тень удивления уже подернула его брови. Леви вдруг охватило безумно сильное желание провести остаток жизни, никогда не отпуская его из своих объятий. Она обхватила все еще улыбающегося Драко за шею, ведомая невероятным влечением, заполнившим нутро, не видя ничего, кроме его губ и того, как улыбка на его лице окончательно стирается удивлением. Затем почему-то все поплыло перед глазами, звуки утонули в тишине, а краски растворились в темноте.