ВдохВыдох

      Драко силой заставил себя открыть глаза.       Особняк казался таким же, как в тот день, когда он покинул его. Припорошенная снегом подъездная дорожка, с двух сторон огороженная высокой тисовой изгородью, до сих пор навевавшей смутные неприятные воспоминания, упирающаяся прямиком в высокие массивные ворота. Впереди виднелся фонтан, обращенный в зимнюю спячку.       — Поттер, накинь мантию, — попросил Драко и повернулся к Леви. — Теперь ты…       Он взмахнул над ней палочкой, и когтевранка исчезла под его Дезиллюминационными чарами.       — А ты? — раздался ее обеспокоенный голос.       — Прятаться в собственном доме — ниже моего достоинства.       Как только гриффиндорец исчез из вида под мантией, Малфой двинулся вперед, ведя невидимых спутников за собой.       — Я буду очень смеяться, если не смогу больше войти в свой дом, — сказал Драко, оказавшись у запертых ворот. Он провел пальцами по мерзлому металлу, и ворота обратились в черную дымку. — Помнит еще, кто настоящий хозяин, — улыбнулся Драко, и все трое прошли внутрь, отрезанные от подъездной дорожки вновь обратившимися в металл воротами.       Пока они двигались к входной двери, Драко тихо говорил Поттеру, как он может попасть к подвалам, где держат пленников. У двери он остановился.       Драко полагал, что здесь как минимум будет патрулировать пара Пожирателей, чтобы немедленно схватить Поттера, если тот придет за своими друзьями, и искренне удивился, когда ворота впустили его. Он полагал, что его либо поджидали, либо здесь навели какие-то чары, оповещающие о том, что в поместье кто-то вошел. Но, похоже, ни одна его догадка не подтвердилась.       Не желая больше медлить, Драко толкнул дверь, и она отворилась, впуская гостей в холл.       Драко ошибался, полагая, что здесь ничего не изменилось. Атмосфера пробирала на подсознательном уровне с первых секунд, как он вошел. Сразу бросалось в глаза, как новый хозяин поместья обращается с ним. Некоторые портреты были почему-то сняты, а еще здесь недоставало мебели, которую позже Драко обнаружил небрежно сваленной в угол, чтобы освободить больше места.       Поттер неслышно двинулся к подземельям. Леви, предполагалось, что пошла за ним, потому что подвал можно было открыть только с помощью волшебной палочки, которой у Поттера не было. Драко знал, что она справится, но все равно было бы спокойнее, если бы она была рядом.       Из трапезной на пол холла ложился золотистый прямоугольник света и слышались приглушенные голоса. Но следующую фразу Драко услышал отлично, потому что Беллатриса, как обычно, не сдерживалась в эмоциях.       — Ты же знаешь, что надо делать, когда кто-то приходит, Теодор! — воскликнула она. — Бегом встречать!       Затем мелькнула неяркая вспышка, послышался вздох боли и торопливые шаги. Драко рассмеялся, завидев Нотта, вышедшего к нему навстречу.       Он озадаченно нахмурился, когда увидел смеющегося Малфоя, затем сделал еле уловимое движение волшебной палочкой, но Драко оказался проворнее, и уже в следующую секунду волшебная палочка Нотта выскользнула из его пальцев, а Драко со смехом поймал ее.       — Здравствуй, малыш Тео. Уже прибрал к рукам мою спальню? Нравится?       — Заткнись, — сквозь зубы выцедил Нотт. Видимо, потеря волшебной палочки не сильно беспокоила его.       Драко не без удовлетворения отметил, что Тео выглядит, мягко говоря, неважно. Глубокие темные тени залегли под его глазами, сам он еще больше исхудал и выглядел весьма комично в черной мантии Пожирателя смерти. По тому, как Тео отреагировал, Драко мог судить, что никто так и не смог снять чары, которые он наложил на двери своей комнаты.       — Как служба? — непринужденно осведомился Драко с усмешкой. — Вижу, ты здесь в почете…       — Заткнись! — громче оборвал его Нотт. — Посмотрю, как ты заговоришь, когда я доставлю тебя к Темному Лорду. — Теодор медленно подходил к нему, и с каждым новым словом на его лице все отчетливее проступало какое-то безумное выражение. — Да, он долго ждал, что ты придешь, и можешь только представить, как он обрадуется.       — Тебе повезло, что идти здесь недалеко, — вновь рассмеялся Драко. — Ты собрался одолеть меня голыми руками без волшебной палочки? Или Пожирателей нынче учат такой магии, от которой я приду в мгновенный ужас?       Теодор нахмурился, замерев, но Драко так и не позволил ему ответить.       — Ты просто насекомое, Тео, — презрительно выплюнул Малфой и, подняв свою палочку, с красной вспышкой отбросил Нотта к дальней стене, оглушая его.       Драко почувствовал, как Леви провела ладонью по его волосам, и это движение успокоило его.       Она вернулась, и осталось подождать Поттера.       — Ну, что копаешься, Теодор? — раздался недовольный голос Беллатрисы. — Долохов, проверь, что там происходит.       Драко приготовился оглушить и его, и когда Пожиратель вышел в холл, Малфой уже намеревался послать заклятие прямо в его вмиг перекосившееся от злости лицо, но внезапно Долохов отвернулся от него, наставляя палочку куда-то влево. Драко, изумленный и опешивший одновременно, тоже повернулся, чтобы узнать, что заставило Долохова оставить его.       И он нашел причину.       Со стороны подвала выходил Поттер, даже не додумавшийся снова скрыться под мантией-невидимкой, Уизли, закинувший руку Грейнджер себе на плечо, Полумна Лавгуд, совсем исхудавший и смертельно бледный мистер Олливандер, Дин Томас и гоблин, имени которого Драко не знал, да и не хотел бы.       Все замерли в оцепенении, переглядываясь друг с другом, затем Драко громко выругался, а Долохов пронзительно заорал:       — Беллатриса, здесь Поттер! Скорее, вызывай Темного Лорда, он здесь…       Эта секунда, потраченная на то, чтобы сообщить информацию Беллатрисе, стоила Долохову очень дорого, потому что Драко и Леви одновременно послали Пожирателю оглушающее заклятие, которое вышло таким мощным, что Долохов с неприятным звуком врезался в каменную стену холла, снеся собой сваленную мебель.       — Скорее, трансгрессируйте! — воскликнул Драко.       Послышался оглушительный хлопок.       А в следующий миг все затянуло темнотой.       Драко не видел ничего вокруг себя, но его руку сжала прохладная ладонь, принадлежащая Леви, и ему показалось, что она сейчас трансгрессирует вместе с ним, но темнота рассеялась так же внезапно, как и появилась, и сердце Драко упало.       На нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, стоял Волан-де-Морт, оглядывая пленников. Нагайна свернулась клубками у его ног.       Трансгрессировать успели только гоблин, мистер Олливандер и Томас, остальные не смогли, вероятно, из-за блокирующих чар, а волшебные палочки при этом были только у невидимой Леви и самого Драко.       — Гарри Поттер. Какой приятный сюрприз, — Волан-де-Морт скривил в улыбке уродливое лицо, в следующую секунду искаженное гримасой. Он взревел: — Инкарцеро!       Волшебные веревки сбили в кучу троих гриффиндорцев и Лавгуд, но не тронули Драко. В дверях безумно захохотала Беллатриса.       — Добро пожаловать домой, Драко, — маниакально-весело воскликнула она. — Мы все ждали тебя.       — Да, Драко, — Волан-де-Морт сощурился, глядя на него. — С тобой у нас будет один крайне важный разговор. Пройдем.       Драко помедлил, отчаянно ища выход из сложившейся поганой ситуации, но Леви немного сжала его руку, и он прошел в трапезную, скорее чувствуя, нежели слыша, как за его спиной веревки тащат пленников за ним.       В трапезной горел камин, но и, кроме этого, было довольно светло. Здесь тоже почти вся мебель была свалена к стене, туда же отодвинули большой стол, так что в середине комнаты было непривычно свободно.       Беллатриса остановилась у ближнего края стола, провожая взглядом связанных Поттера, Грейнджер, Уизли и Лавгуд, которых Волан-де-Морт оставил у камина. Драко остановился перед ними, лицом к Волан-де-Морту. Змея снова устроилась у его ног.       — Беллатриса, — распорядился он, — приведи сюда Люциуса и Нарциссу. Я думаю, они будут несказанно рады наконец увидеть сына.       Беллатриса стремительно умчалась наверх, и пока она не вернулась, никто не проронил ни слова. Волан-де-Морт все это время вглядывался в Драко, и он понимал, что Темный Лорд пытается влезть в его сознание. Но Драко за пару лет преуспел в Окклюменции настолько, что мог быть уверенным в успешности своего противостояния.       Он почувствовал, как в дверях возникли его родители, но не обернулся.       — А, — удовлетворенно протянул Волан-де-Морт, переводя от него взгляд. — Люциус, Нарцисса, прошу.       — Драко… — услышал он за спиной голос матери, передававший и боль, и облегчение.       Она быстрыми шагами заспешила к нему, но Люциус тут же взял ее под руку, останавливая.       — Нарцисса, — сдержанно осадил он супругу. — Пойдем.       Когда они проходили мимо него, Драко даже порадовался, что необходимость держать сознание запертым наградила его при этом еще и абсолютно отсутствующим выражением лица, и он ничего не почувствовал, даже тогда, когда родители встали по правую руку от Хозяина. Волан-де-Морт довольно закивал им.       Нарцисса жалась к Люциусу, это невольно напомнило ему то, как Леви прижималась к нему самому, когда они посетили дом Реддлов в Литтл-Хэнглтоне. Нарцисса точно так же бессознательно искала защиты у мужа, но Люциус, изнеможенный и беспомощный, ничем не мог ей помочь. И если Нарцисса была испугана, и причиной этому был лишь исключительно приход Драко, то отец пребывал в патологическом ужасе уже давно, что превратило его в серую тень самого себя.       — Самое интересное я оставлю на потом, — упоительно произнес Волан-де-Морт, повернувшись к пленникам, — а сейчас — как и обещал. Драко.       Драко почувствовал, что Леви отпустила его руку, а затем перед самым его лицом воздух еле уловимо завибрировал, шевеля его волосы. Он понял, что когтевранка только что воздвигла между ним и Волан-де-Мортом щит, разделив трапезную пополам. Но по эту сторону щита находилась Беллатриса, играющая с палочкой, усевшись прямо на стол, а ее не стоило недооценивать. И даже если бы Леви смогла обезвредить ее, то Волан-де-Морт тут же возьмет дело в свои руки, а Драко не был уверен, что этот щит сможет остановить Убивающее заклятие. Но он продолжил обдумывать способы выбраться, горько отметив, что не сможет ни открыть свое сознание, чтобы Леви могла ему что-то безмолвно подсказать, ни прочитать ее мысли, не использовав заклинание.       — Драко, — почти любовно выговорил его имя Волан-де-Морт. — Я был очень зол на тебя. Темный Лорд никому не прощает отказов и предательства, и ты об этом прекрасно знаешь.       Беллатриса за спиной Драко захихикала.       — Я бы убил тебя при любом удобном случае, и никакие мольбы Нарциссы не остановили бы меня. Однако, — продолжил он, — сегодня я поймал Гарри Поттера, и эту заслугу я с чистой совестью могу приписать тебе, хоть и не знаю всех подробностей, потому что ты почему-то упорно не открываешь свое сознание. Интересно, когда ты научился Окклюменции так умело, чтобы даже сам Темный Лорд не смог разрушить эти ментальные оковы. Ну да ладно.       Волан-де-Морт дернул отвратительной головой, словно прогоняя назойливую муху.       — Ты знаешь, Драко, я готов пойти на милость и простить тебе твою ошибку, — сказал Волан-де-Морт. — Твои родители тоже совершали ошибки, и довольно серьезные, но они, как ты можешь видеть, до сих пор живы. — Он сделал кивок в сторону Люциуса и Нарциссы, и те замерли, оцепеневшие от страха. — Люциус, например, долгое время считал, что я мертв, а еще по его вине было утрачено пророчество, так нужное мне. Но Люциус оказался мне полезен, несмотря на все, он занял свое место Пожирателя смерти после моего возвращения и любезно предоставил этот дом, в котором я устроил пристанище для своих соратников. Стоит отметить, здесь довольно уютно, — насмешливо добавил он. — Несмотря на все их ошибки, мне нравится эта семья, род Малфоев испокон веков чтит традиции и сохраняет чистоту крови. И, что немало важно, Люциус и Нарцисса до сих пор верны и преданны мне, поэтому Темный Лорд пощадил их. В отличии от тебя.       — Верны? — громко переспросил Драко, отчего Люциус в ужасе распахнул глаза. — То, что ты называешь верностью — всего-навсего лицемерие! — воскликнул он.       — Знаю, — равнодушно ответил Волан-де-Морт. — Я знаю, что Люциус боится. Но он уже получил наказание. И сейчас я предоставляю тебе шанс избежать своего, Драко. Ты очень сильно подвел меня, слишком дерзко, и твое наказание было бы определенно более жестоким, но сегодня в нашем доме Гарри Поттер, а потому я даю тебе еще один шанс, Драко. Подойди ко мне, поклонись своему Хозяину и выполни свой долг перед Темным Лордом — и я дарую тебе прощение!       Люциус опустил взгляд, а Нарцисса, наоборот, смотрела на Драко во все глаза, но он и не думал отвечать ей тем же.       Волан-де-Морт протянул к Драко белую руку с длинными пальцами в приглашающем жесте. Драко, чувствуя, как взгляды всех, за исключением Люциуса, прикованы к нему, медленно поднял свою, наблюдая, как с этим движением синхронно на лице Волан-де-Морта проступает ликование.       Затем Драко прижал четыре пальца вытянутой руки к ладони, а средний поднял в неприличном жесте, ухмыльнувшись уголком рта.       — Да никогда.       Ликование Волан-де-Морта вмиг сменилось гневной гримасой, а Беллатриса с горячим возмущением завопила:       — Да как ты смеешь!       Она вскинула свою волшебную палочку, но Темный Лорд жестом осадил ее.       — Не нужно, Белла, — тихо сказал он. — Опусти палочку, тебя это не касается. Ты же видишь, он все же хочет быть наказан. Я крайне разочарован в тебе, Драко, — протянул Волан-де-Морт. — Ты определенно более одаренный, чем Теодор, занявший твое место с большей охотой. Но он бездарен, и Лорду Волан-де-Морту будет жаль тебя убивать.       — Нет!       Нарцисса рухнула у ног Волан-де-Морта, но голос принадлежал совсем не ей.       От этого голоса все внутренности Драко превратились в лед, и это единственное, что он ощутил помимо своей воли. Он отчаянно надеялся, что все будет иначе, но неизбежно понимал, что случится в следующий миг.       Леви сбросила с себя маскирующие чары и возникла рядом с Драко, сжимая палочку. Беллатриса соскочила со стола и ринулась к ним. Волан-де-Морт опешил, но не было сомнений, что он ее помнит.       — А вот, видимо, и причина, по которой Драко отказался служить мне, — сказал Волан-де-Морт. — Девушка, — насмешливо изрек он. — Ну, конечно. Люциус, Нарцисса, вы знали?       Драко ничего так не хотел сейчас, как того, чтобы Леви оказалась как можно дальше от этого места. Она была исполнена решительности, и Драко как никто понимал, что это означает.       — Леви, — отчаянно прошептал он. — Пожалуйста, уходи скорее, выбирайся…       — Нет, — твердо прошептала она в ответ, вгоняя Драко в панику. — Даже не проси этого.       — Леви, пожалуйста…       — Молчать! — рявкнул Волан-де-Морт, раздраженный тем, что его не слушают. — Не знаю, кто из вас наделил этой дерзостью другого, но так будет даже лучше, — удивительно ласково сказал он. — Я смогу разом наказать и неповинного нахала, и девчонку, которая возомнила, что может убить Темного Лорда. Драко, — громко назвал его по имени Волан-де-Морт, — убей ее!       Малфоя окатило огромной волной паники. Он тонул в ней.       Каменный пол поместья вот-вот, казалось, уйдет из-под ног и он рухнет прямо у ног Леви. Холод пробирался по позвоночнику, оставляя после себя след из капелек пота.       В трапезной резко стало душно, и Драко разомкнул губы, чтобы не задохнуться.       Последние слова Волан-де-Морта стучали в мозгу, и ни за что нельзя было допустить их свершения.       Ни за что.       — Нет…       Он прошептал это, обращаясь к Леви, повернувшись к ней лицом. Он никак не ожидал застать ее такой спокойной, в то время как он сам чуть ли не обезумел от ужаса.       — Что? — громко спросил Волан-де-Морт. — Белла, что он говорит?       — Драко говорит «нет», — сообщила Беллатриса, подходя к Темному Лорду.       — Драко…       — Леви, нет! — прервал когтевранку Драко. — Нет…       Он не понимал, почему она даже не пытается сопротивляться, почему покорно стоит, убрав щит и опустив палочку, в то время как Волан-де-Морт ждет, что Драко лишит ее жизни.       Малфой осознал, что его трясет. Он не обращал на это внимания, потому что сейчас в трапезной не существовало никого, кроме нее.       — Ты же понимаешь, что другого выхода нет, — спокойно сказала Леви. — Ты прекрасно это понимаешь и знаешь, что должен сделать.       Драко протестующе замотал головой, отходя от нее.       — Это, по-твоему, выход? — в отчаянии спросил он.       — Да, это выход, Драко.       — Нет…       Он упрямо отказывался принимать даже мысленно ее слова, упираясь каждой клеточкой паникующего мозга.       Дьявол, Леви, почему?       ПОЧЕМУ?       — Драко, ты — самое ценное, что у меня есть, и я не позволю Волан-де-Морту забрать тебя. Поэтому ты должен послушать меня, — все так же ровно сказала Леви, отчего ему вдруг отчаянно захотелось встряхнуть ее, взяв за худые плечи. — Не его, а меня, Драко. Мы оба знаем, что он с тобой сделает, если ты не послушаешься, и никаких больше вариантов здесь нет.       — А если сделаю, как он хочет, Волан-де-Морт пощадит меня, и мы вместе сядем ужинать? — спросил Драко.       Ужас все еще не давал дышать нормально, и он только сухо сглатывал. Горло неприятно раздирало изнутри.       — Ты убьешь меня, и вы сразу сможете сбежать. Я обещаю тебе это. Поверь мне. У тебя же нет поводов мне не поверить?       Драко закрыл глаза.       Конечно, у него нет поводов ей не верить. Конечно, она права в каждом слове, которое говорит, только он не способен в это поверить.       Поверить значит умереть.       Драко с силой сомкнул веки, словно эта темнота могла его спасти.       Абсолютно каждое слово Леви теперь сильнейше ранило его, а осознание правдивости ее слов раздирало замороженные внутренности на куски.       — Драко, — услышал он голос Волан-де-Морта, возвращающий в трапезную, — я жду.       — Нет, — громко сказал он и открыл глаза. — Я не буду этого делать.       — Какой у вас непослушный ребенок, Нарцисса, — с раздражением бросил Темный Лорд. — Что же, хорошо, пойдем другим путем, хоть он даст меньше удовлетворения от твоего наказания, но результат, стоит полагать, окажется таким, как надо.       Волан-де-Морт нацелил волшебную палочку на Драко, и прежде, чем тот успел что-то предпринять, произнес: — Империо!       Драко в последнюю секунду приготовился сопротивляться, но вместо ожидаемого эффекта он почувствовал нестерпимую боль, словно Волан-де-Морт применил к нему Круциатус.       — Убей ее! — закричал Волан-де-Морт, и в эту же секунду Драко ощутил, как его рука, держащая палочку, поднимается сама собой.       Драко сжал зубы, пытаясь вернуть контроль над собственным горящим от боли телом, но дрожащая кисть продолжала подниматься и остановилась напротив того места, где билось ее сердце.       — Нет… — мучительно застонал Драко, глядя на нее.       В глазах Леви теперь плескалась боль, отражение его чувств, вновь разделенных пополам между ними. Драко содрогался всем телом, стараясь сбросить с себя оковы заклинания.       Но ничего не выходило.       Он почти чувствовал, как его губы силой размыкаются, готовые произнести заклинание.       — Леви… — с болью проговорил он, — умоляю… я… не хочу…       Она покосилась на Волан-де-Морта, а потом ступила на полшага ближе к Малфою, не обращая внимания, что его волшебная палочка теперь с силой утыкалась в нее.       — Посмотри на меня, — прошептала она.       Драко повиновался, утопая в ее темно-зеленых глазах, единственном спасении на данный момент. Но что-то внутри него натягивалось все сильнее и сильнее, как тетива, а стрелой было заклинание, застрявшее у него где-то посередине пересохшего горла.       Леви смотрела на него, не мигая, и этот взгляд был ниточкой, которая пока еще удерживала их на одном свете. Глаза Драко болели, но он боялся моргнуть, боялся, что с этим все исчезнет. Тело безумно грело, таких мук он не испытывал раньше никогда, он задыхался и пылал изнутри, волшебная палочка уже ходила ходуном в его сопротивляющейся руке, но он продолжал смотреть на Леви, продолжал заставлять себя цепляться за нее и бороться за ее жизнь. И в тот момент, когда боль казалась почти невыносимой, что-то внутри него оборвалось, и он рухнул прямо на каменный пол, выронив палочку, содрогаясь всем телом. Он почти не слышал, что говорит Волан-де-Морт, его слова отдавались эхом, но он все же заставил себя уловить их смысл.       — Меня поражает это упрямство. Я делаю еще одну попытку, потому что не хочу пока что опускаться до банального убийства, но, если она окажется провальной, я без колебаний убью вас обоих.       Драко поднял голову в тот момент, когда Волан-де-Морт наставил палочку на Леви.       — Им…       — Я сама! — громко оборвала Темного Лорда когтевранка. — Если заколдуешь и меня, я буду сопротивляться точно так же. Дай мне уговорить его.       И повернувшись к Волан-де-Морту, Люциусу, Нарциссе и Беллатрисе спиной, Леви опустилась перед Драко на колени.       Она взяла его за руки, и это нежное прикосновение показалось прекраснее всего на свете.       — Леви, я не сделаю этого, — тихо произнес Драко.       — Я знаю, — мягко ответила она. — Это твое наказание, и он хочет, чтобы ты это сделал, поэтому пока не трогает ни тебя, ни меня. Он будет пытать меня до потери рассудка на твоих глазах, лишь бы заставить тебя меня убить. Ты хочешь смотреть на это? Ты сможешь это выдержать? Поэтому я прошу тебя сделать это быстро и безболезненно, избавив от множественных мучений нас обоих.       — Нет.       — Не заставляй меня заколдовать тебя. Моему Империусу тебе не удастся противостоять.       — Пускай. Ты просишь невозможного. Потому что убить тебя — так же невозможно, как попросить тебя о том же.       Леви глубоко вздохнула, а затем сделала совершенно невероятную вещь. Она почти грубо схватила Драко за руку и приложила к своему горлу, намереваясь задушить себя его рукой, смотря ему прямо в глаза.       Драко опешил, в тот же миг вспомнив, как он делал то же самое два года назад, прижимая ее рукой самого себя к стенке старого, заваленного пыльными стульями класса.       Он осознал, что Леви желает, чтобы он вспомнил это, чтобы вспомнил, как сильно в тот миг ему самому хотелось умереть.       Чтобы понял, что она хочет того же самого.       Она отпустила его руку, когда поняла, что он вспомнил.       — Вот так. Хорошо. Сейчас я здесь, чтобы спасти тебя.       Леви протянула ему сумочку Грейнджер, вытащив ее из чулка, окаймленного синим, затем расстегнула на своей руке браслет, все это время верно хранивший в магическом сундуке крестраж, добытый ими в прошлом году, и потянулась, чтобы расстегнуть цепочку на полумесяце.       — Оставь, — коротко и сухо сказал Драко.       Все эмоции вытекли через дыру у его в груди.       Внутренности больше не морозило, потому что пришло осознание: он должен послушать ее.       И это правда было неизбежно.       Даже если бы Драко сейчас опалил каждый камень поместья Адским огнем, это бы не спасло их.       Драко больше не чувствовал паники. Он ощущал липкое ядовитое смирение.       Дрянное, грязное, которое Леви заставила его почувствовать.       Драко знал, что она не позволит ему сопротивляться снова. Знал, что в таком случае скорее она убьет сама себя, чем позволит ему умереть.       Потому что любит его настолько сильно, чтобы без малейшей капли страха принять смерть от его руки.       Леви поставила перед ним белладонну в горшочке, вытащенную из сумочки.       — Когда все произойдет, будет время, чтобы уйти.       Драко не стал спрашивать, что произойдет и при чем здесь это растение. Эти вопросы не имели ровно никакой важности, как одновременно с этим потеряли всякое значение крестражи, Дары Смерти, Непреложный Обет и все остальное, гораздо менее важное до этого.       А фраза «когда все произойдет» с легкостью трактовалась как «когда ты убьешь меня».       И Драко доверился, не теряя времени на то, чтобы спросить, есть ли другой способ.       Потому что его не было.       Драко сжал в одной руке сумочку, браслет и горшок, а другой схватил волшебную палочку.       Леви поднялась на ноги первой.       Четыре связанных пленника все это время стояли в шаге от них двоих, слыша каждое слово. Грейнджер тихо плакала.       Они все прекрасно понимали.       То, что они видели перед собой, тронуло, казалось, даже Люциуса.       — Поттер, — шепнула Леви, обратившись к гриффиндорцу, — забери Драко с собой, доставь его в безопасное место, даже если он будет упорно сопротивляться. На этом с твоим долгом и сочтемся.       Леви никогда не видела таких грустных лиц у гриффиндорского трио. Даже большие глаза Лавгуд были влажные.       Леви, улыбнувшись, подмигнула всем четверым, и пленники машинально усмехнулись, почти не осознавая, как эта усмешка не вяжется со сложившейся ситуацией.       Она подала Драко руку, и тот поднялся.       — Скажи Поттеру, что чаша Пенелопы Пуффендуй находится в сейфе у Беллатрисы. Он должен об этом знать.       Драко кивнул, но было непривычно слышать, что эти крестражи до сих пор ее волнуют.       Он хотел поговорить о чем-то другом, но времени не было совсем. Где-то на краю мозга возникла мысль, откуда у Волан-де-Морта столько терпения и почему все молчат, не поторапливая их.       Последней Леви передала ему свою волшебную палочку.       Это означало окончательное принятие своей смерти, еще будучи в живых.       Теперь было поздно что-либо делать, думать, чувствовать.       Это был конец.       — Оставайся сильным, — прошептала Леви. — И никогда не забывай, кто ты.       Она улыбнулась ему.       Драко ощутил, что его глаза наполняются слезами. Силуэт Леви расплывался, но Драко подумал, что так даже лучше.       Сейчас он предпочел бы адскую боль, лишь бы не чувствовать эту убийственную тяжесть.       Но Драко должен быть сильным. Должен не забывать, кто он.       Так нужно.       Он поднял свою палочку и собрал остатки последних сил, чтобы произнести заклинание.       — Авада Кедавра.       И полыхнуло зеленое пламя.       Драко моргнул, слезы покатились по его щекам, а зрение снова стало ясным, но он сразу понял, что что-то не так.       Леви все так же стояла перед ним. Он смотрел на нее с удивлением, ожидая, что она вот-вот рухнет, но этого не происходило. Улыбка, застывшая на ее губах, не исчезала, и девушка совершенно определенно была жива.       — Почему не сработало? — обескураженно воскликнул Волан-де-Морт.       За спиной Леви послышались голоса, но Драко не слышал их.       Ему совершенно не было важно, почему не получилось.       Значение лишь имело то, что она до сих пор жива.       Леви, не говоря ни слова, бережно вытерла его подернутые щетиной щеки, смотря на Драко бесконечно ласковым взглядом, а потом поцеловала, запустив пальцы ему в волосы.       Драко был слишком потрясен, слишком счастлив и оглушен, чтобы думать.       Дыра внутри заполнилась одной теплой мыслью.       Она останется со мной.       Леви отошла от него на шаг, и Драко увидел, что теперь плачет она, одновременно усмехаясь. Драко тоже расплылся в улыбке, но смысл следующих ее слов дошел слишком поздно.       — Люблю, когда ты улыбаешься. А вот теперь это точно конец.       Оставив его за спиной со сформировавшимися только наполовину вопросами, Леви подходила к Волан-де-Морту, оставив у Драко последний шанс на сопротивление вместе со своей волшебной палочкой.       — Если бы вы хорошо учились в школе, — твердо произнесла Леви так, что Волан-де-Морт обратился в слух, — то знали бы, что Непростительные заклятия не всегда работают как надо. И направить палочку и произнести заклинание недостаточно, чтобы убить человека, — говорила она, медленно продвигаясь к Темному Лорду. — И если волшебник не хочет убивать, его нельзя заставить никакими способами. — Поэтому, — она раскинула пустые руки, — тебе остается лишь самому убить меня. Но прежде скажи, Волан-де-Морт, каково это — иметь в отцах магла?       Волан-де-Морт сощурился, слегка наклонив голову. Девчонка смеялась над ним, но его заклятие точно сотрет эту усмешку с ее губ.       Еще никто не смотрел на Темного Лорда с таким дерзким насмехательством.       — Авада Кедавра! — рявкнул Волан-де-Морт, вложив в это заклинание все отмщение, хранившееся внутри еще с тех пор, как она посмела бросить ему вызов.       Он упивался, глядя, как девчонка падает на пол, как жизнь покидает ее глаза, а тело лишается души.       Он упивался…       А Драко чувствовал себя беспомощным.       Он прирос к полу трапезной, словно его душа покинула тело вместе со смертью Леви и он больше не способен двигаться.       Слезы снова застилали глаза, очертания трапезной смазались, а в следующую секунду весь зал утонул в золотой дымке, а уши неприятнейше заложило.       Драко сморгнул слезы и узнал в дымке ту, которую выпускала любимая белладонна Леви. Спустя еще секунду в уши ворвался безумный визг, исходящий, казалось, из самой его головы.       Драко потерял всякую ориентацию в пространстве и времени, но звук в ушах заставил его опомниться, и он, запихав волшебную палочку Леви себе в карман, поднял свою, продвигаясь вперед.       Не было видно ничего.       Золотая дымка повисла настолько плотно, что дальше вытянутой руки все утопало в ней. Драко двигался, не зная, куда и зачем, но ноги несли его сами. Ему показалось, что сзади мелькают вспышки, и вдруг он наткнулся рукой на что-то твердое, в чем сразу же узнал веревки, которыми Волан-де-Морт связал пленников.       Драко спешно рассек их, и четыре освободившихся пленника, дезориентированные и оглушенные безумным визгом не меньше него, принялись что-то кричать друг-другу и жестикулировать, затыкая уши пальцами.       Драко развернулся и прошел вперед.       Он осознал, что вторая его рука сжимает какие-то вещи и, опустив взгляд, наткнулся на почерневший цветок в горшке, с еле державшимися сухими листьями. Еще в его руке покоился браслет Леви и сумочка Грейнджер. Последнюю он и раскрыл, спешно порывшись внутри, и выпрямился, когда нашел то, что искал.       Браслет и погибающее растение стоило бы отправить в сумочку, но Драко не желал выпускать ни то, ни другое из руки. Сумочку он перехватил в левую руку, волшебную палочку зажал в зубах, а холодный меч Гриффиндора сжал в правой руке.       Теперь им овладела ярость.       Ярость к себе, к другим, к этому миру заставила его идти вперед, сжимая холодную рукоять до побелевших костяшек. Золотая дымка и не думала рассеиваться, но далеко ходить не пришлось. Под ногами что-то зашуршало, и Драко увидел скользящие пятна на чешуе Нагайны.       И если Волан-де-Морт отобрал у Драко то, что он любил, то сейчас самое время сделать то же самое.       Драко замахнулся, и в тот момент, когда змеиная голова пересеклась с телом, рубанул со всей силы, отсекая змее голову. Наблюдая, как участок пола трапезной, доступный его взору, орошается змеиной кровью и какой-то черной жижей, а над ней рассеивается черная дымка, он замер и закрыл глаза.       Теперь для него перестало существовать абсолютно все.       Но чьи-то руки настойчиво возвращали его в этот мир, хватая под локоть. Драко почувствовал давящую узкость, а в следующий миг стало абсолютно тихо.