ВдохВыдох

      Драко проспал весь остаток дня, всю ночь и проснулся только к полудню.       С пробуждением в голове зароились обрывки лиц, вспышки, голоса. Последние двадцать четыре часа были кашей, в которой вмешалось столько всего, что он совсем не желал разбираться в этом прямо сейчас.       Но ладонь Леви была в его руке.       Четкие линии на ее коже проступали от его касания.       И это означало, что все в порядке.       Драко оглядел комнату, где они находились. Он раньше никогда не бывал здесь, но светлые стены, украшенные морскими раковинами, и мерный шум за окном давали понять, что он пребывает здесь не первый день, а значит, это место безопасно.       Ему постелили на полу, у подножия дивана, на котором сейчас отдыхала Леви. Чуть поодаль Драко заметил еще три спальных места, но не стал гадать, кто делил комнату вместе с ними.       Рука, в которой он обнаружил ладонь девушки, затекла, поэтому Драко показалось, что в таком положении он провел все время, пока спал. Он осторожно присел на край дивана и вгляделся в ее лицо, затаив дыхание.       Да, это совершенно точно была она. Тот же самый шрам, проходящий по щеке, те же самые четыре родинки под глазом, все черты ее лица были в точности такими, какими Драко их запомнил за то время, пока они были вместе.       И если это сам Волан-де-Морт создал ее копию с помощью магии или Оборотного зелья, чтобы подобраться к Поттеру и убить его таким образом, то это определенно была бы искусная работа.       Но у него не было абсолютно никаких сомнений, что это — Леви, а не ее украденная оболочка.       Потому что в мире магии были вещи, которые нельзя ни украсть, ни подделать никакими способами.       Невозможно забрать воспоминания у мертвого человека. И простого разговора хватило бы, чтобы узнать, что Леви, оказывается, совсем ничего не помнит.       Но шрамы от Непреложного Обета совпадали идеально. И если бы она действительно умерла, то и магический договор утратил бы свою силу.       Ведь магию невозможно обмануть.       Поэтому, как только он увидел, то сразу понял, что это она, и не нужно больше никаких подтверждений.       Но было еще одно, которое он заметил не сразу.       Связь, которая была между ними, эта необъяснимая и непонятная нить, которая единила их уже несколько лет, вернулась.       И не потому, что Драко хотел так думать, чувствовать ее, желал поверить, что Леви жива.       Нет.       Наоборот, он не верил.       Потому что Дамблдор сказал, что никакая магия не способна вернуть человека из мертвых. А Дамблдору можно было бы в этом поверить.       И Драко поверил. Принял свое поражение, принял утрату, которая значила гораздо больше, чем потеря собственной жизни.       Поэтому было так просто тонуть.       Но сейчас, глядя на ее сомкнутые веки, подрагивающие во сне, как никогда сильно хотелось жить.       Драко осторожно поднес руку к ее лицу. Необходимо было почувствовать, что она все еще дышит, и в то же время было сложно в это поверить.       Леви зашлась сильным кашлем, а потом открыла глаза.       Драко ощутил волнение по неизвестной причине. Он очень хотел что-то сказать, но не мог, потому что слова растворялись, так и не успев сформироваться во фразу.       Леви смотрела на него удивленно, словно не ожидала его здесь увидеть, но постепенно все больше и больше хмурилась.       — Ты меня до смерти напугал, — не обращая никакого внимания на то, каким сиплым стал ее голос, сказала Леви. — Я думала, что потеряла тебя.       — Я… — Драко откашлялся, обнаружив, что совершенно потерял голос. — Мне казалось, что ты мертва. Я не мог и подумать, что ты вернешься.       — И поэтому надо было утопиться?! — громко воскликнула она. — Ты совсем, что ли?       Она сделала движение, словно хотела ударить его, но вместо этого необычайно ласково провела по его щеке рукой.       В этот момент дверь комнаты отворилась, они одновременно обернулись, чтобы увидеть, как на пороге стоит Грейнджер с чашкой, над которой клубился дым, за ней проглядывались рыжие волосы.       — Я услышала кашель и решила, что… — начала Грейнджер, а когда ее взгляд упал на очнувшуюся Леви, она заметно опешила. — О… — сконфуженно произнесла она. — Вы оба уже очнулись. Хорошо. Я принесла Бодроперцовое зелье, это последняя порция, потому что и так было мало, и часть ушла для Рона и Гарри… Я пойду, спрошу у Билла, может быть, у него найдется Умиротворяющий бальзам или Крововосполняющее зелье, вам обоим нужно хорошо подлечиться.       Грейнджер несмело прошла в комнату и поставила дымящуюся чашку на ближайший столик.       — Если не найдется, можешь смело притащить бутылку огненного виски, — с улыбкой прошептал Драко. — Этим тоже вполне можно и подлечиться, и нервы успокоить.       Грейнджер потопталась еще несколько мгновений и вышла к Уизли и Поттеру, ожидавшим ее у двери. Поттер ступил шаг к комнате, но Грейнджер оборвала его.       — Подождут твои вопросы, Гарри, ты же видишь, в каком они состоянии…       — Нет-нет, — торопливо просипела Леви. — Пусть заходит. Нам на самом деле есть о чем поговорить.       Поттер зашел внутрь, Уизли опешил, но Драко повел рукой, чтобы тот тоже вошел. Грейнджер вернулась через минуту без зелий, но зато в руках она держала свою сумочку и бутылку с золотистой жидкостью.       — К сожалению, — вздохнула она, — это все, что я могу предложить. Собственно, как вы себя чувствуете? Оба.       — Порядок, — шепотом ответил Драко, улыбнувшись.       — А ты? — перевела Грейнджер свой обеспокоенный взгляд на Леви. — Малфой… Драко попросил у меня твою мазь, сказал, что ты сильно ранена, и обработал все сам, но…       — Драко это сделал? — озадаченно переспросила Леви, запуская руку под чей-то надетый на нее свитер.       Под ним она обнаружила плотно наложенные бинты и цепочку с полумесяцем. И правда, она и не вспомнила теперь, как все болело.       — Да, Драко это сделал, — подтвердил Малфой и протянул ей дымящееся Бодроперцовое зелье в чашке. — Ты пей.       Леви посмотрела на него с сомнением, но он настойчиво подтолкнул чашку к ней, а сам забрал у Грейнджер из рук бутылку огненного виски.       — А я, пожалуй, приму этот Умиротворяющий бальзам, — улыбнулся он.       Грейнджер раскрыла сумочку и по одному доставала оттуда какие-то предметы.       — Все ваши вещи у меня, — сообщила она. — Правда я не знаю, какие из этих волшебных палочек ваши, поэтому…       Она протянула им четыре палочки, две из которых принадлежали Драко и Леви, одну Малфой так и проносил в кармане, с тех пор как отобрал у Нотта, а еще одну принесла Леви, когда вернулась из поместья Малфоев в плаще Струпьяра. Чья-то из них осыпала Грейнджер искрами, как только та взяла ее в руки.       — Спасибо, — поблагодарила Леви с улыбкой. — Это моя. Не любит чужих рук. Чего же вы стоите?       Она повела своей волшебной палочкой, и перед диваном возникли три стула, предназначенные для Поттера, Уизли и Грейнджер.       — А где ваши волшебные палочки?       Вопрос был обращен скорее к Грейнджер и Уизли, потому что палочка Поттера сломалась еще в Годриковой Впадине в доме Батильды Бэгшот. Безмолвие и то, как Грейнджер опустила глаза, давало ясно понять, что палочки у них отобрали, когда захватили в плен.       — Берите, — протянул Драко две лишние волшебные палочки.       Поттер с благодарностью взял одну, вторую взял Уизли, чтобы потом протянуть ее Грейнджер.       — Возьми, Гермиона, — попросил он. — У тебя все равно лучше получается с ней обращаться.       Леви бросила короткий взгляд на Драко и поймала его усмешку.       — Ну? — выжидающе начал Уизли. — С чего начнем? Кто хочет первый задать вопросы?       Леви и Поттер переглянулись, и девушка кивнула ему, предоставляя слово.       — Хорошо, — произнес Поттер, явно не зная, с какого вопроса начать. — Это все, конечно, очень невероятно, мы все пребываем в глубоком смятении и догадках обо всем, что случилось, а Драко не захотел ни на что отвечать, пока ты не очнешься…       — Как великодушно, — пробормотала Леви.       — …но уверял нас, что ты — это действительно ты, но Драко… — Поттер замялся, покосившись на Малфоя.       — Малфой был не в себе, — продолжил за друга Уизли, — поэтому мы не могли доверить ему полностью, а сейчас хотим окончательно убедиться, что Сама-Знаешь-Кто не превратил тебя в шпиона-инфернала, подослав сюда, и мы можем оставить свои опасения.       — Весьма исчерпывающе, — рассмеялась Леви. — Такая реакция вполне ожидаемая, я бы сама первым делом приткнула к стенке того, кого на моих глазах только что убили, а он потом вернулся.       Она протянула к Драко правую руку, он протянул свою, улыбнувшись, и они взялись правой за правую, совсем как в тот раз, когда давали друг другу магическую клятву. Шрамы от Непреложного Обета тут же проступили, сложившись в витиеватый узор.       — Ага, — протянул Уизли. — Это мы уже видели. Смысл-то в чем?       — Вы слышали о Непреложном Обете? — поинтересовалась когтевранка, надеясь преимущественно на Грейнджер, но кивнули все. Леви вспомнила, что Поттер в прошлом году подслушал, как Снейп и Нотт обсуждают это. — Так вот, эти шрамы от него.       — И кому вы давали его? — жадно спросил Уизли. — Дамблдору?       — Рон, — укоризненно произнесла Грейнджер, — если бы они давали его Дамблдору, логично, что следы были бы у него, потому что дать Непреложный Обет друг другу могут только два человека. Поэтому…       — Вы дали Непреложный Обет друг другу? — спросил Поттер, и Драко заметил, что на лице Леви проступило удовлетворение от качества работоспособности мозга гриффиндорца.       — Надеюсь, мы можем оставить в тайне его условия? — произнесла Леви. — Потому что в ином случае оба окажемся мертвыми.       — Разумеется, — ответил Поттер. — Только я до сих пор не совсем понимаю, в чем смысл.       — В том, Гарри, что если предположить, что какой-нибудь Пожиратель смерти выпил Оборотное зелье с волосом Леви, то эти шрамы не передались бы ему и, соответственно, сейчас мы бы их не видели, потому что такова природа этой магической клятвы.       Леви довольно улыбнулась, наградив Грейнджер благодарственным кивком.       Оба гриффиндоца погрузились в глубокие раздумья, но первым открыл рот Поттер.       — Но мы же все видели, как тебя убили. Тогда почему ты здесь? У нас есть смутные догадки, но…       — Правда? — воодушевленно воскликнула Леви. — Поделитесь? Потому что я понятия не имею, как так получилось, что сейчас сижу с вами здесь.       — Ну… — Поттер замялся. — Гермиона, кажется, у тебя получится объяснить это лучше, как-никак это твоя теория.       Грейнджер глубоко вдохнула и заговорила.       — Мы уже знаем случай, когда Убивающее проклятие не срабатывало, и человек выживал, и этот случай сейчас сидит возле меня, — она кивнула на Поттера. — Мама Гарри погибла, защищая сына, поэтому заклятие Сами-Знаете-Кого отрекошетило в него самого, а Гарри получил мощную магическую защиту, которая была с ним вплоть до самого совершеннолетия. И я подумала, что в твоем случае, Леви, может быть нечто похожее. Дамблдор говорил… Как там, напомни, пожалуйста, Гарри…       — В Отделе тайн есть комната, которую всегда держат запертой, — произнес Поттер. — В ней хранится сила, более чудесная и ужасная, чем смерть, и имя этой силы — любовь.       — Спасибо, Гарри, — поблагодарила Грейнджер. — Так вот, я подумала, что если один человек любит другого настолько, что когда отдает свою жизнь ради его спасения, то обеспечивает огромной магической защитой, возможно, эта же сила может действовать в обратную сторону. Мы были там с вами, слышали, о чем вы говорили, видели, как даже заклинание Империус не смогло заставить Драко убить тебя, а Убивающее заклятие просто не подействовало. Дамблдор говорил правильно, что с помощью магии нельзя вернуть человека из мертвых, но любовь — это не магия. Любовь — это сила, и можно только представить, какой силы должна быть любовь, чтобы победить смерть. У вас двоих, — Грейнджер обвела рукой Драко и Леви, — похоже, получилось.       — Да это и так ясно! — с жаром воскликнул Уизли. — Хоть нам троим трудно понять, как Малфоя можно любить так сильно, что захочется умереть за него, но мы все замечаем, а со стороны хорошо видно. Как вы смотрите друг на друга, как относитесь, что он держал тебя за руку все это время, пока ты не очнулась, и что вы до сих пор не отпускаете друг друга. На Флер Малфой не посмотрел ни разу, а у нее, между прочим, бабушка вейла… — Уизли осекся, покраснел, но затем, вернув себе серьезный вид, продолжил. — И ты, Леви, не видела, как он сходил с ума, когда мы только прибыли сюда из поместья. Малфой сначала часами просто неподвижно стоял, закрыв глаза и не реагируя ни на одно наше слово, потом лег на песок и заорал так, что неудивительно, что сорвал глотку. Да причем орал долго и ужасно, Гермиона даже заплакала, да и мы, признаться, не видели более душераздирающего зрелища. А потом спустя несколько часов, когда потерял голос, просто лежал, и мы никакими способами не могли его ни разбудить, ни перенести, чтобы уложить в тепле, думали, что он натурально потерял рассудок от того, что увидел, и только когда появился твой патронус, мы смогли вернуть его в сознание, хотели показать ему, но он словно ничего не видел, сказал, чтобы мы его оставили, а сам пошел и утопился, потому что, видимо, проще было убить себя, чем продолжать жить, зная, что твой любимый человек погиб.       Уизли глубоко вздохнул. Грейнджер опустила глаза, а на лице Поттера четко проступал весь ужас от того, что он видел, вернувшийся со словами друга. Уизли повернулся к Драко.       — А ты, Малфой, не видел, как Леви, когда только вернулась в полуобморочном состоянии, с синими губами и измазанная кровью, первым делом прошептала твое имя и просила привести ее к тебе, не обращая внимания на ни увечья, ни на что другое. Гарри мне рассказывал, — добавил Уизли. — А когда не увидела тебя на берегу, то помчалась за тобой в воду, и, если бы не она, ты бы уже давно кормил рыб на дне, но она тебя вытащила, хотя мы уже мысленно готовы были прощаться с вами обоими. Леви вытащила тебя, а потом молотила кулаками, поливая слезами, когда все уже сдались, глядя на твое бездыханное тело. Ты не знаешь, насколько было ужасно наблюдать своими глазами, как два человека умирают, потеряв один одного. И пускай я смыслю в этих глубоких магических штуках меньше, чем Гермиона, но я говорю о том, что вижу, и если есть в этом возращении из мертвых какое-то объяснение, то это оно.       Драко с глухим стуком поставил бутылку огненного виски на столик, а в следующую секунду стремительно вылетел за дверь, не говоря ни слова. Леви вскочила с дивана, подобрала бутылку, кое-как напялила ботинки и ринулась следом, сняв с вешалки пальто Драко, предусмотрительно оставленное Грейнджер.       Леви нашла его в саду. Драко стоял у ограды, которая отделяла территорию у коттеджа от утесов, к которым он стоял лицом. Соленый ветер трепал его светлые волосы, и Драко содрогался всем телом. В рукаве пальто Леви обнаружила свой черный шарф, вытащила его наружу, обвила вокруг шеи Драко, а пальто накинула ему на плечи.       Она поняла, что он рыдает.       — Драко, взгляни на меня, — срывающимся голосом попросила она. — Драко.       Он оперся на ограду и опустил голову на руки. Леви успокаивающе поглаживала его по волосам.       — Драко, все хорошо, — тихо говорила она почти так же, как там, у моря. — Я здесь, с тобой.       Он поднялся, обернулся к ней и обнял, заключая в объятия. И зарыдал снова, утыкаясь в ее волосы.       — Пожалуйста, не нужно плакать, — умоляюще произнесла Леви. — Мне больно смотреть на это. Еще немного — и я заплачу тоже. Давай, Драко, выдох-выдох.       Наблюдать за тем, как он плачет, действительно причиняло ощутимую боль, а сердце обливалось кровью. И когда Драко немного успокоился, отдышавшись, она заботливо вытерла его небритое лицо и улыбнулась, когда его губы тоже тронула усмешка.       — Иди сюда, не мерзни, — прошептал Драко, набрасывая кое-как пальто на ее плечи.       — Так и знала, что это ты одел меня, — просипела Леви, теперь понимая, кому принадлежит надетый на ее необъятный свитер.       — Не мог же я позволить тебе и дальше ходить в юбчонке да с голыми ногами в январе, — ответил Малфой. — Хотя, конечно, ноги у тебя прекрасные, но все же я тебя переодел, пока ты не очнулась, чтобы мне помешать за тобой ухаживать.       — В Хогвартсе я привыкла носить только юбки, к тому же переодевалась к Рождеству, не рассчитывая покидать палатку. Я же не думала, что в этой юбке мне будет суждено умереть. Так бы, конечно, надела что-то потеплее…       Они засмеялись, насколько позволяло простуженное горло, а потом Леви протянула Драко бутылку.       — Пей.       — Зачем? — удивился он.       — Затем, что нервы у тебя и правда не в порядке. Я боялась, что ты снова топиться пойдешь. — Леви бросила на него полный беспокойства взгляд. — Я тебя не виню, учитывая, что ты пережил, да еще и Уизли довольно красноречиво описал, что случилось в мое отсутствие. Но я хочу, чтобы ты пришел в себя, даже если для этого нужно тебя споить.       — Я ушел не из-за нервов, — Драко нахмурился, забирая бутылку. — Просто я…       Он сглотнул. Было видно, что слова даются ему с трудом.       Драко нагнулся к Леви и прошептал ей на ухо:       — Просто я никогда не думал, что меня кто-то полюбит настолько, что отдаст свою жизнь ради меня.       Он снова обнял ее, и Леви чувствовала, как ему тяжело сейчас.       — Такое, знаешь, очень трудно принять, — продолжил он. — И когда Уизли рассказывал, я просто… — он снова сглотнул. — Одно дело просто с кем-то проводить время, целовать кого-то, но совсем другое — когда погибают за тебя. Я не мог представить ни разу в своей жизни, что такое случится со мной. Потому что Уизли прав абсолютно во всем. Это же как сильно, получается, ты меня любишь, что даже умирать за меня не страшно, что из последних сил ты идешь искать меня и что тонешь вместе со мной?       — Настолько же сильно, как и ты, что сам пожелал утонуть, думая, что меня больше нет, и вытащил с того света, не позволяя погибнуть.       Драко разомкнул губы, не зная, что сказать на это. Гигантский водоворот из мыслей, событий, воспоминаний и ощущений обрушился на него, и оставалось только стоять и чувствовать всю грандиозность, весь размах того, что произошло.       Но Леви крепко обнимала его, и они снова делили одно чувство на двоих, она была рядом. Его патронус, уже намного больше, чем просто человек.       Его спасение.       — Если не хочешь пить, значит, ты в порядке, поэтому давай вернемся в дом, — сказала Леви, и они двинулись обратно, не размыкая рук. — И не делай так больше, на тебе седина, может быть, и не будет заметна, но я не могу похвастаться тем же, — улыбнулась она.       Когда они вошли в комнату, Грейнджер, Уизли и Поттер выглядели обеспокоенными, но, увидев, что все в порядке, смягчились, понимая, что кое-кому сейчас будет полезно периодически сбежать и побыть в одиночестве.       — Я сказал что-то не то? — тихо осведомился Уизли, пока Драко возвращал на крючок свое пальто.       — Нет, — улыбнулась Леви. — Все нормально. Ему просто нужно прийти в себя.       — А то, — понимающе протянул Уизли. — В принципе, учитывая все произошедшее, я не буду удивлен, если Малфой выкинет еще что-нибудь этакое, поэтому я рад, что за ним есть кому присмотреть.       Он подмигнул Леви, и она села обратно на диван, устраиваясь рядом с Драко. Он тотчас взял ее за руку.       — Продолжим? — произнесла она, смотря на Поттера, но Уизли опередил его.       — А это правда? То, что ты говорила? Что Убивающее заклятие не подействует, если тот, кто его произносит, не хочет никого убивать?       — Помимо того, что заклинание требует немалой волшебной силы, вторым фактором для его успешного выполнения является желание отобрать жизнь, — объяснила Леви.       — Поэтому, — нахмурился Уизли, — если я наставлю палочку на Гермиону и скажу: «Авада Кедавра», она не умрет?       — Наверняка и по первой причине тоже, — заметила Грейнджер, намекая на его магические способности, отчего Поттер засмеялся, — но давай лучше ты не будешь проверять свою теорию. Думаю, нам и так достаточно переживаний. Лучше скажи, как нам удалось выбраться из поместья? — спросила Грейнджер у Леви. — Послышался ужасный визг, и все заволокло какой-то золотистой дымкой, ничего не было видно, но от веревок нас освободили, я полагаю, что это был Драко, — Грейнджер бросила на него короткий взгляд, — это мог быть только он, но мы не видели. Потом Гарри бросился искать его, а когда нашел, мы трансгрессировали все вместе. Так что все же случилось?       — Есть такой цветок, называется искристая белладонна, — ответила Леви. — Редкое растение, которое по некоторым причинам нельзя увидеть в домах волшебников. Его сложно выращивать, потому что никто не знает, как за ним ухаживать, чтобы избежать того, чтобы растение погибло. Еще считается, что искристая белладонна при гибели приносит несчастье тому, кто растил ее. Но если получится, она зацветает, и тогда она растет сама собой, не требуя ни солнца, ни воды. Наверное, даже Невилл не слышал о ней. А вот Гарри слышал.       — Где это? — удивился Уизли.       — На слушании, — вспомнив, ответил Поттер. — Леви упомянула, что ее боггарт — это высохшая искристая белладонна, у которой опали все листья, вроде так.       — Верно, — просияла Леви. — И хотя сейчас мой боггарт наверняка бы принял совсем иную форму, — она покосилась на Драко, — фактом остается то, что белладонна является волшебным цветком с исключительной привязанностью к тому, кто заставил ее цвести, поэтому если ее хозяин умирает, то растение сперва пытается сделать плохо его обидчику, а затем умирает само, высыхая и сбрасывая листья. Это был ваш единственный шанс выбраться.       Наступила молчаливая пауза.       — Почему вы не на Гриффиндоре? — внезапно спросил Уизли, смотря на Леви и Драко. — Вы оба чертовски храбрые, просто не передать словами. Ведь правда, чего стоит только вот это, — он повторил неприличный жест, который Драко показал Волан-де-Морту, — я практически восхищен. И сколько мужества нужно, чтобы все же по своей воле поднять палочку и убить собственного любимого человека, пусть и не зная, что не получится, но все равно это невероятно храбрый поступок. А еще нас вытащили люди, которых мы никогда бы раньше не представили своими друзьями и то, что они могут сделать нечто подобное для нас.       — Рон, на тебя что приступ откровения нашел? — скептически произнесла Грейнджер. — Я понимаю, мы все под впечатлением, но, может, хватить уже напоминать о том, что, возможно, некоторые из нас предпочли бы забыть?       Было понятно, что она совсем не себя имеет в виду.       — Да просто я не могу понять, почему Распределяющая шляпа отправила их не к нам, а определила на Когтевран и Слизерин, — пояснил Уизли.       — В одном человеке могут присутствовать одновременно все качества, которые ценят основатели Хогвартса. Распределяющая шляпа в своем выборе основывается на преобладающих из них, — пояснила Грейнджер. — Все равно внутри одного факультета все люди, как ты, надеюсь, заметил, Рон, разные. Это как с четырьмя темпераментами. Нельзя четко делить людей на четыре однозначных типа по каким-то внутренним критериям. Иначе все слизеринцы были бы идентичны друг другу, ровно как и все гриффиндорцы, пуффендуйцы и когтевранцы. Иногда перед Шляпой стоит неоднозначный выбор, что только и подтверждает то, что один человек может подходить как к одному факультету, так и к другому.       — И все равно я просто до глубины души поражен тем, что делает Малфой, — сказал Уизли. — Он сейчас совершенно не похож ни на себя в первые годы в Хогвартсе, ни на слизеринца в принципе. Никто из них не поступил бы так. Вот ты, Гарри, мог бы представить, что Крэбб или Гойл, или этот гнусный коротышка Нотт вытащил тебя из-под носа Сам-Знаешь-Кого, рискуя собственной шкурой? Я — нет. И теперь я вынужден полностью пересмотреть свое к нему отношение.       — К Сам-Знаешь-Кому? — усмехнулся Поттер.       — Да нет же! — бросил Уизли. — К Малфою.       Драко, похоже, не был ни капли удивлен тем, что говорил Уизли. Он вообще не обращал внимания, с улыбкой поглаживая пальцы Леви, и молчал.       — Кажется, мы все невольно пересмотрели свое к нему отношение, — справедливо заметил Поттер. — Ладно. Можно теперь уже я спрошу?       Он дождался, пока Леви кивнет, потому что Драко, похоже, сейчас мало что интересовало, и спросил:       — Дамблдор рассказал вам о крестражах?       Он сказал «вам», потому что не было сомнений: то, что знает Леви, знает и Драко.       Поттер пристально на нее смотрел, потому что этот вопрос был третьим по важности в его списке после тех, действительно ли Леви вернулась к ним и как ей это удалось.       — Нет, — ответила Леви. — профессор Дамблдор никогда не говорил о них ни мне, ни Драко.       — Но Малфой сказал, что в сейфе Беллатрисы находится чаша Пенелопы Пуффендуй, и он понимал, что чаша является крестражем.       — Сказал, — кивнула Леви, — потому что я попросила его сказать тебе о чаше.       Поттер изумился.       — Так откуда вы знаете?       Леви глубоко вздохнула.       — Расскажи ему, — шепнул Драко, видя, как она сомневается.       — Хорошо, — кивнула она. — Я подозреваю, почему Драко не хотел отвечать на твои вопросы, пока я не очнусь, Поттер. Потому что, когда ты услышишь ответы на них, это, возможно, тебе не понравится.       — С чего бы? — Поттер нахмурился.       Он начал подозревать, что здесь что-то не чисто.       — Потому что Леви уже давно все узнает раньше тебя, читая твои мысли, — шепотом ответил за нее Драко.       — Чего? — непонимающе протянул Уизли. — В смысле?       — Легилименция, — ответила Грейнджер. — Способность читать мысли другого человека с помощью заклинания. Гарри учился противостоять этому, ты должен помнить это, Рон.       — И давно? — мрачно спросил Поттер.       — С пятого курса, — ответила Леви. — Так мы узнали о крестражах. То есть… Нет, не так. Еще до этого Драко читал о них в одной книге, мы стали интересоваться ими, потому что стали подозревать, что Темный Лорд мог тоже о них знать, но не были уверенны полностью. Поэтому…       Поттер поднял руку в останавливающем жесте.       — Рон, Гермиона, вы можете нас пока оставить? — тихо попросил он. — Я вам потом все расскажу, не волнуйтесь.       Просить уйти Драко не имело смысла, да и ему, похоже, было безразлично, о чем шла речь.       Уизли и Грейнджер поднялись, изумленные, и вышли, закрыв за собой дверь. Поттер отчего-то начал глубоко дышать, а когда заговорил, его голос был необычайно тихим. Похоже, он злился.       — И ты пошла в Министерство специально, чтобы убить Сама-Знаешь-Кого?       — Не совсем так, — поправила Леви. — Но твои мысли идут в правильном направлении. Да, я пошла за тобой в надежде, что Темный Лорд появится там и тогда я смогу получить подтверждение тому, что он действительно изготовил крестраж. Хотя намного позже я поняла, что это подтверждение уже существовало, потому что то самое Убивающее заклятие, которое отскочило от тебя, когда ты был младенцем, должно было убить его самого, но не убило, а значит, крестражи уже существовали на тот момент, что и спасло Темного Лорда от смерти. Судя по тому, что после моей попытки убийства он не потерял вновь свое тело, можно полагать, он нашел какой-то способ обезопасить его.       Поттер молчал. Леви решила, что может продолжить.       — Профессор Дамблдор рассказывал тебе о крестражах, но мы узнали о них еще до тебя, придя к этому самостоятельно. Я надеюсь, ты понимаешь, почему мы тогда не говорили тебе об этом.       Поттер кивнул.       — Значит, вы знаете, что они из себя представляют?       — Знаем, — сказала Леви. — Что ты их ищешь сейчас, что, когда они будут уничтожены, Темный Лорд снова обретет смертность, что профессор Дамблдор поручил это дело тебе.       — И как ты поняла, где находится чаша? Я вроде бы не видел, как Беллатриса была заколдована.       Леви снова глубоко вздохнула.       — Мне уже давно не нужно произносить заклинание, чтобы прочитать чьи-то мысли, — сказала она. — Наверное, все же было бы лучше, если бы меня кто-то учил Легилименции, но я решила освоить ее сама, поэтому что-то, вероятно, пошло не так или я просто переборщила с тренировками, и чужие мысли некоторое время сами врывались ко мне помимо желания и без всяких заклинаний, и мне приходилось уже закрываться самой, а когда я вернула над этим умением контроль, то уже могла это делать без волшебной палочки. Я только посмотрела на Беллатрису — и узнала, где находится чаша, и не могла не сказать об этом тебе.       — Ага, — протянул Поттер. — Значит, ты до сих пор читаешь мои мысли?       — Нет… — Леви внезапно поджала губы. — С тех пор как мы с Драко отправились с вами в поход, я перестала это делать совсем.       — Почему? — удивился Поттер. — Вдруг узнала бы еще кучу интересных вещей…       — Я не хотела копаться у тебя в голове, — сказала Леви. — Я посчитала, что теперь это будет неуважительно по отношению к тебе, и хотела, чтобы ты рассказал мне сам о чем-то, если посчитаешь нужным.       — Раньше же не считала, — заметил Поттер. — И что же изменилось?       Леви заметно замялась. Прежде чем она ответила, Драко вновь открыл рот.       — Она просто начала к тебе относиться как к человеку, а не идиоту.       — Значит, и ты тоже читал мои мысли? — мрачно поинтересовался Поттер.       — Да нет, — ответила за Драко Леви. — Он, в отличии от меня, смог вовремя остановиться. И если Драко захочет атаковать твою голову, ему понадобится заклинание.       На мгновение показалось, что эта информация принесла Поттеру немалое облегчение. Конечно, он бы не обрадовался, зная, что Малфой рылся в его мыслях и воспоминаниях, когда хотел.       — Злишься? — спросила у Поттера Леви.       Гриффиндорец в ответ пожал плечами.       — Трудно сказать. Я же и сам множество важных вещей узнал, когда заглядывал в сознание Сама-Знаешь-Кого, и продолжаю до сих пор. Но если хочешь, я могу попробовать ответить. Ты честно отвечала на мои вопросы, полагаю, я могу сделать то же самое.       — Разумеется.       Поттер задумался.       — Раньше я думал, что Малфой — сложный человек, — начал Поттер. — Но, познакомившись с тобой, я понял, что ты сложнее. Малфой раньше просто ненавидел меня, а потом ему стало безразлично, он занимался какими-то своими делами — теперь я понимаю, какими, — улыбнулся он. — Казалось бы, за этим больше ничего не стоит, но я поначалу этого еще не понимал, казалось, что здесь везде подвохи, я до последнего отказывался верить, что такой человек, как Малфой, сможет когда-нибудь так измениться. Однако ты совершала такие противоречивые поступки, что я совсем терялся, что думать о тебе. Сперва казалось, что ты хочешь мне помочь, потом — что ненавидишь, потом — опять помочь, и это все чередовалось, и я потерялся, а спросив напрямую, получил ничего не утверждающий ответ, запутывающий еще больше. Но когда я увидел тебя рядом с Драко, это окончательно сбило меня с толку, одновременно я думал, что это ставит все на свои места, и сделал, как оказалось, совсем не верный вывод. Драко уже прямым текстом говорил, что он не имеет к Пожирателям смерти никакого отношения, а я все не верил, потому что поверить было крайне трудно.       — Понимаю, — кивнула Леви. — Трудно заслужить доверие человека, который думает только о том, что его хотят убить. Но, знаешь, тебя можно понять.       — Наверное, — Поттер пожал плечами. — И вот вы вроде бы не пытаетесь меня убить, даже помогаете, достали для меня меч, не спрашивая, для чего он мне так нужен, а я все молчал, хотя мог бы рассказать. А оказывается, вы обо всем знали, но не говорили.       — Было важно, чтобы ты сделал это сам, — сказала Леви.       — Ну да, — выдохнул Поттер. — Теперь я это понимаю. И вроде бы я должен и правда злиться, потому что вы не сказали мне, но вы и не должны были, а если бы я усерднее учился у Снейпа Окклюменции, то не мог пожаловаться, что в мои мысли так легко проникнуть. Но злиться я не могу. По разным причинам. Все произошедшее сильно повлияло на меня, все то, что ты сделала для нас, что сделал Драко, все эти поступки и слова не дают мне злиться, потому что Рон прав: вы — два чертовски отважных человека, и я тоже немало удивлен тому, что вижу. Никогда бы не подумал, что Малфой сделает для меня нечто подобное, судя по тому, каким он был.       Драко улыбнулся. Поттер поймал его взгляд и едва не улыбнулся в ответ.       — Просто люди меняются, Поттер. — зашептал Драко. — Глупо думать, что человек в семнадцать лет скажет то же самое, что говорил в одиннадцать. Даже самые стойкие жизненные идеалы расшатываются, и чем сильнее влияют происходящие с человеком события, тем большее потрясение испытывает его сознание. В одно мгновение все, во что ты верил, может рухнуть, оставляя тебя с дырой внутри. Поверь, — он ухмыльнулся, — я знаю, о чем говорю.       Наступила тишина.       Драко так же с улыбкой поглаживал Леви за руку.       Поттер поражал своей догадливостью. Он сказал правильно о том, что Леви — более сложный человек, чем Драко. И даже если Поттер определился со своим мнением насчет нее, то самой Леви до сих пор было трудно что-то окончательно решить на его счет.       — Я пойду, позову Рона и Гермиону обратно? — спросил Поттер и, не встретив сопротивления, вышел за дверь.       — Ты так и не сказала ему, что он, возможно, последний крестраж? — шепнул Драко.       — Я не могу ему сказать такое, — вздохнула Леви. — Знаю, что надо бы, но мы пока не знаем этого точно, а обременять его этим предположением я пока не хочу.       — Боишься, что Поттер расстроится? — улыбнулся Драко.       — А есть другие варианты?       — Есть. Надеешься, что это предположение окажется неправдой, потому что тебе будет жаль, если он умрет.       Дверь комнаты открылась, и вернулись трое гриффиндорцев, но Леви все еще ошеломленно смотрела на Драко, пока они рассаживались по местам.       — Сколько крестражей нам осталось? — спросил Поттер. — Медальон у нас, змея…       — Я уничтожил змею, — сообщил Драко, чем привел троих гриффиндорцев в глубочайшее удивление.       — Так просто? — воскликнул Уизли. — Вот, значит, куда ты исчез, когда все утонуло в этом золотом тумане. Пошел за змеей.       — Я убил ее по своим причинам, — возразил Малфой. — Из мести.       — В любом случае минус крестраж, — констатировал Поттер. — Меч все еще у нас, мы можем разрушить медальон, а затем подумать, каким образом возможно пробраться в сейф Беллатрисы в Гринготтсе и забрать чашу.       — И все равно остается последний, о котором мы ничего не знаем, — подметила Грейнджер.       Поттер взглянул на Леви.       — Может быть, тебе что-то известно?       А все-таки как он быстро учится на своих ошибках.       — Вам повезло иметь в команде кого-то из Когтеврана, — Леви улыбнулась. — И я не имею в виду себя. Полумна не рассказывала вам о копии утраченной диадемы Кандиды Когтевран, которую сотворил ее отец?       Трое гриффиндорцев непонимающе помотали головами.       — И вы наверняка даже не слышали о ней?       Они снова отрицательно покачали.       — И как бы вы собрались искать последний крестраж? — поинтересовалась она. — Профессор Дамблдор не дал ни единой подсказки, кроме того, что эта вещь связана с факультетом Когтевран?       Гриффиндорцы закачали в третий раз.       — Интересно, — задумчиво протянула Леви, — как профессор Дамблдор предполагал, что вы его найдете.       — Может быть, поэтому он и хотел, чтобы ты была рядом с Гарри, когда он их ищет? — предположил Уизли.       — Он вряд ли знал, что мне о них известно, — сказала когтевранка. — И если он рассчитывал, что Гарри сам попросит у меня помощи, то искали бы вы последний крестраж до смерти, потому что он бы вряд ли когда-либо сделал это.       — И все же я спросил, — заметил Поттер. — Значит, крестраж — это утраченная диадема Кандиды Когтевран?       — И как мы ее найдем, если она утрачена? — поинтересовался Уизли. — Мы даже не знаем, как она выглядит, да и вряд ли найдется кто-то, кто ее видел.       — Найдется, — сказала Леви. — Гарри видел эту диадему.       — В смысле «Гарри видел»? — непонимающе нахмурилась Грейнджер.       Но Леви смотрела только на Поттера.       — Вспоминай, — тихо говорила она ему.       Уизли и Грейнджер переглянулись. Они были свидетелями разговора, в котором что-то понимали только двое человек. Трое, если точнее, но Драко продолжал сидеть с таким видом, словно ничего, кроме правой руки Леви, его не интересовало.       — Я ничего не помню, — сказал Поттер. — Если ты знаешь, скажи.       — Я хочу, чтобы ты вспомнил, — возразила Леви. — Профессор Дамблдор хотел, чтобы ты сам нашел крестражи, а не я принесла тебе их. — Думай.       — Если ты утверждаешь, что я ее видел, — принялся размышлять Поттер, когда понял, что Леви не сдастся, — то где? Точно не дома, вряд ли в Министерстве, значит, скорее всего, в Хогвартсе.       Леви ни единым намеком не дала ему понять, прав он или нет, но Поттер все равно никак не мог вспомнить, о чем она говорит.       — Слушай, я за все время в замке видел множество различных вещей, и…       — Профессор Дамблдор просто сумасшедший, — перебила его Леви с глубоким вздохом. — Не представляю, как бы ты его нашел. В нашей общей гостиной стоит бюст Кандиды Когтевран, — рассказала она. — Там же находится копия ее диадемы, к твоему счастью, более приближенная к оригиналу, чем та, что изготовлена Ксенофилиусом Лавгудом. Если бы ты увидел эту копию, то, возможно, узнал бы. Но если бы ты не натыкался на нее прежде или не сумел вспомнить, то, думаю, не отыскал бы никогда. Потому что диадема была спрятана в Выручай-комнате, в том месте, где все предыдущие студенты прятали свои вещи столетиями, и комната похожа…       — На огромный бесконечный склад самых разных предметов, — продолжил Поттер упавшим голосом с совершенно отсутствующим выражением лица.       Леви удовлетворенно закивала. Уизли послал непонимающий взгляд Грейнджер.       — Вспомнил, значит.       — И правда, — выдохнул Поттер. — Я наткнулся на нее совершенно случайно и никогда бы не нашел в ином случае.       — Об этом я и говорю, — улыбнулась Леви.       — Но почему ты сказала, что она там была? — нахмурился Поттер. — Крестража там больше нет?       — Поразительная наблюдательность, — протянула когтевранка. — Да, его там уже нет.       — Почему? — волнительно спросил Поттер. — Кто его забрал?       Леви помедлила с ответом. Зная, что Драко ответит за нее, она сказала:       — Мы.       — Вы? — недоверчиво переспросил Уизли. — Так он здесь? Но зачем он вам?       — Ну… — Леви замялась. — Сейчас, я полагаю, он нам не нужен.       — Отлично! — просиял Уизли. — Значит, осталось только добыть чашу в сейфе Беллатрисы — и поиск будет закончен.       — Всего-то… — фыркнула Грейнджер.       — Ладно, — развел руками Поттер.       — А можно мы пойдем на ужин? — жалобно произнес Уизли. — Так есть хочется…       — Идите, если хотите, — ответил он. — А мне еще нужно кое-что обсудить.       — Гарри, тебе не приходило в голову, что Леви и Драко тоже проголодались? — справедливо отметила Грейнджер. — Может, и правда пора прерваться? Кажется, все самые важные вопросы ты уже задал.       — Пускай останется, — сказала Леви. — Сейчас уже я хочу кое-что спросить.       — Ладно, — снисходительно произнесла Грейнджер. — Вы в любом случае подходите.       Она потащила Уизли к двери, и оба вышли.       — Что это вообще за место? — спросила Леви, когда уровень приоритетности вопросов достиг коттеджа, в котором они находились.       — Дом Билла и Флер, — ответил Поттер.       — Флер Делакур? — уточнила Леви.       — Ага. Они с Биллом поженились этим летом.       — Очень мило. Как вообще Рон с Гермионой себя чувствуют?       — Они в порядке, — сказал Поттер. — Их не сильно пытали и оставили, когда поняли, что они правда не знают, где я и как меня найти. Не беспокойся.       — Почему ты спрашивал о Дарах Смерти? — внезапно поинтересовалась Леви.       Поттер немного помедлил, прежде чем ответить.       — Тот знак периодически всплывал, и мне показалось, что я узнаю что-то важное, когда пойму, что он означает. Дамблдор был связан с этим знаком, потом, как оказалось, и Грин-де-Вальд. Из своих видений я узнал, что Сама-Знаешь-Кто что-то ищет, он спрашивал сперва у Олливандера, а затем искал Грегоровича. Когда я нашел то фото, а ты рассказала мне о Дарах, я понял, что именно он ищет.       — Бузинную палочку?       — Да. Я говорил с Олливандером, он считает, что палочка существует, но об остальных двух Дарах ничего не знает. Олливандер сказал, что Бузинная палочка была у Грегоровича, ее у него украл Грин-де-Вальд…       — А потом его победил профессор Дамблдор, и палочка оказалась у него?       — Скорее всего.       Леви рассеянно кивнула. Казалось, она уже о чем-то размышляла.       — Леви, можно тебя спросить?       — М-м?       — Что все-таки за секрет был у тебя с Дамблдором?       — А, — протянула она. — Это… Ничего особенного. Я догадалась о том, что происходит с его рукой. Понимала, что его смерть неизбежна, и он это знал.       — Понятно, — немного разочарованно произнес Поттер.       — Я бы все равно ничем не могла ему помочь, — заверила Леви.       — Да ничего, — бросил он. — Это уже не важно. Правда.       Снова наступила тишина, только Драко сильно кашлял.       — Я могу взять твою мантию на время? — вдруг спросила Леви. — Совсем ненадолго, мне интересно, как она работает.       — Конечно, — ответил Поттер. — После всего, что ты сделала… Она нужна тебе прямо сейчас? Я бы тоже был не против перекусить.       — Да нет. Как тебе будет угодно.       — Хорошо. Я попрошу для вас горячего чая? Кажется, ты совсем осипла.       — Спасибо. И еще, здесь найдется сова? Я бы хотела отправить письмо.       — Конечно.       Леви улыбнулась, и Поттер ушел из комнаты.       Драко снова начал кашлять.       — Ты уверен, что не хочешь пойти поужинать? — обеспокоенно спросила Леви.       — Да, — с улыбкой прошептал он. — Я хочу лежать у тебя на коленях, пока мне не станет лучше.