***
Изабель пришла в мой шатёр. Она выглядела уставшей от долгого дня, но бессонница не даст ей отдохнуть, а мне количество невыполненной работы. Но вот Изабель предложила помощь. Сначала я хотел отказаться. Ей и вправду нужно отдохнуть. Дальнейшие дни не планируют быть лёгкими. Но, с другой стороны, она не настроена на сон. И это мой шанс побыть с ней без лишних свидетелей, при которых она закрывается, и возможность показать, что я ей доверяю. – Ну, раз так хочешь, то вот, – я протянул ей внушительную стопку листов бумаги. – Это по вооружению Первой армии. Нужно разобраться с этим и придумать, как достать оружие и для гришей. – Это мне задача на одну ночь? – Нет. Здесь работы не на один день. – она взяла первый лист и принялась читать, при этом делая для себя какие-то пометки. Она выглядела весьма сосредоточенной и совершенно не замечала моего взгляда на её лицо. Святые! Николай, чем ты занимаешься? Постоянно думаешь об этой девушке, стоит ей только появится в поле твоего зрения. Я должен думать об Алине. Очаровать её, чтобы она согласилась на брак, который поможет мне укрепить свои позиции. Но я не могу думать о заклинательнице. Даже когда мы разговариваем с ней, всегда обязательно всплывает имя Изабель или я сам мысленно сравниваю их двоих. – Слышал, вы поругались с Василием. – нарочито безразлично спросил я, словно узнавал о погоде. – Я поражаюсь тому, как в этом дворце все всё так быстро узнают. – она оторвала свой взгляд от бумаг. В глазах сверкал огонёк недовольства на всех, кто распространяет слухи. – Ты буквально вылетела из его комнаты. Это привлекло внимание. Так, из-за чего погрызлись? – Он козёл. – коротко ответила она. Это я и так знаю. – А поподробнее? – Кажется, кто-то говорил, что у него много дел. Вот и занимайся ими. – отрезала Изабель. Намёк понят. Но спустя какое-то время она не выдержала и решила выговориться. – Он сказал, что нам не стоит общаться из-за слухов, которые появились совсем недавно. – И что это за слухи? – я удивился. Какие ещё слухи? Я ведь и так старался изо всех сил, чтобы их избежать. Главное, чтобы теперь она не обвинила в этом меня. Перспектива новой ссоры меня совершенно не прельщает. – Будто мы с тобой спим. – я ухмыльнулся. Не такая уж плохая сплетня. – Очевидно, моему братцу это не вкусу. Но думаю, ещё больше тебе не пришлось по вкусу то, что он подумал, что имеет право решать, с кем тебе общаться, а с кем нет. Я угадал? – зная своего брата, могу сказать, что он наверняка попытался запретить ей со мной общаться. Но теперь уже зная реакцию,Изабель на приказы, я понимаю, что Василия ждал облом. Часть внутри меня ехидно рассмеялась на это. – Да. Он не имеет на это никакого права. Никто не имеет. – Я рад, что ты не прогнулась под него и всё ещё общаешься со мной. – я отправил ей озорное подмигивание. Настроение стало лучше. Василий облажался, а Изабель всё же не против моего общества. – Хочешь кофе? А то у меня уже голова кипит от всего этого. – Давай. Только, чур, мне со сливками. «Так я и думал. Горький кофе ей не по вкусу». – Без проблем. – ответил я и начал делать напитки. Краем глаза я увидел, что она закончила дела и теперь направлялась к кофейному столику. Но я совершенно не ожидал того, что её рука растреплет мои волосы. Короткое мгновение я наслаждался этим ощущением, но вскоре обернулся, перехватывая её руку. – Что ты делаешь? – слегка взволновано спросил я. Надеюсь, это не её очередные манипуляции ради непонятных мне целей. – По-моему, так лучше. – она невинно посмотрела на меня, хотя я более чем уверен, что мысли в её голове были совсем не такие. Ведь сквозь эту напускную робость мелькало некое озорство и раздумье над чем-то, только ей одной известным. Я просто ждал её решение и любовался её невероятными карими глазами. – Ты бы знала, как я сейчас хочу тебя поцеловать. – она вынырнула из своих мыслей. Черт! Кажется, я сказал об этом вслух. – И что тебя останавливает? – Ты. Я не стану целовать тебя, если ты этого не хочешь. Иначе, какой в этом смысл? – Тебя останавливает то, что я могу не хотеть этого? Но ты же принц. С чего бы тебе переживать об этом? Ты легко можешь получить всё что пожелаешь. – А если я желаю взаимности? Что тогда? – сейчас лишь ничтожные несколько сантиметров разделяли наши лица. Я буквально ощущал её теплое дыхание каждый раз, когда она говорила. – Тогда… – её взгляд быстро блуждал от моих глаз к моим губам. Она подвинулась ближе и коротко прикоснулась ко мне. Я тут же обхватил её за талию собираясь углубить этот поцелуй, но она вдруг резко упёрлась ладонями мне в грудь. – Я не могу. Я с Василием. Извини. – она стремительно вырвалась из моих обьятий и так же стремительно покинула шатёр. Её кофе со сливками остался остывать до самого утра.***
Возвращение обратно во дворец было неловким. Я почти поцеловала Николая. Святые, что на меня нашло! Я ведь не должна себя так вести. Нельзя позволять появляться каким-то чувствам, а тем более нельзя позволять им управлять собой. Игра стала серьёзнее. Поцелуй я вчера Николая, и все мои усилия с Василием сошли бы на нет. Хотя, может, и стоило закончить с ним? Нет. Изабель, соберись. Кейен ясно дала понять в последнем письме, что ей не нужен на троне умный Ланцов. Ей нужен Василий, а значит ты предоставишь ей это. Чувства к Николаю уж никак не входят в мои планы. Нужно от них избавиться. Это не сложно. Ты ведь уже это делала, Изабель. Когда тебе нравился Дарклинг, когда ревность к нему застилала здравый смысл, ты выжгла его из своего сердца. Но ведь это не одно и то же. Дарклинг не был во мне заинтересован. Он манипулировал мной и Алиной, подарил Женю царице и заставлял её спать со старым царём. Николай же ведёт себя иначе, так, словно я действительно ему важна. Он старается уважать мои интересы и даже у его лжи были оправданные мотивы. Или он просто актёр получше? Бред. Зачем ему это? Я не обладаю ничем, что поможет ему получить корону. Чёрт, чёрт, чёрт! Я просто хотела поцеловать его и сейчас пытаюсь очернить Николая, чтобы избавиться от этого наваждения. Ненавижу. Будь ты проклят, Ланцов, вместе со своим грёбанным обаянием! Будьте вы все прокляты! У меня и так хватает проблем. Мне не нужны чувства к недоступному для меня человеку. Или это моё наказание за все поступки, что я совершила? Ведь я уже давно прогнила насквозь. Никаких принципов и морали. Точнее, они есть ровно до того момента, пока мне не придёт очередной приказ от Кейен. Как же я ненавижу эту суку! Больше всех на свете. Не Дарклинга, что разрушил целый город и создал Каньон, не Василия с его самодовольством и тупостью, не старого царя-извращенца, а её. Эту отвратительную мразь, которая пустила мою жизнь под откос. Эту лицемерную стерву, которая превратила меня в жалкое ничтожество, вынужденное пресмыкаться перед ней. Только она виновата во всех моих бедах. С самого начала была только она. Как же я хочу, чтобы она сдохла. Или утопить её в флуоридной кислоте. Заставить страдать, как всё это время страдала я. Ради неё мне пришлось переломать через колено всю себя. Отказаться от принципов, избавиться от чувств, от сострадания. Стать коварной и жестокой. Из-за неё я уничтожила кучу невинных жизней, тем самым уподобляясь ей самой. Мне пришлось жить в постоянном страхе. В чёртовом страхе, который я всегда презирала. И в ненависти. Да-а. Хуже всего ненависть к самой себе. Меня тошнит от большинства моих поступков. Предательство я с детства считала самым мерзким поступком, на который способен человек. И только посмотрите на меня теперь. Сплошное предательство. Ненавижу. Святые, как же я всё это презираю. Мне хочется закричать, чтобы выпустить хоть часть этого гнева, но и этого я сделать не могу. Я ничего не могу. Я ничего не контролирую. Я лишь послушная кукла в руках Кейен, и этого ничто не изменит. Ведь эта сука никогда меня не отпустит. Все мои глупые и наивные мечты о свободе так и останутся лишь мечтами. Я обречена прожить жалкую жизнь, пора с этим смириться. Принять тот факт, что мне никогда не видать счастья. Даже мои радостные моменты в этом дворце отравлены, как бы я ни пыталась это отрицать. После любой веселой посиделки или невинного общения с другом, остаётся горькое послевкусие. Вина. Стыд. Отвращение. Мои вечные спутники. И чем лучше человека я встречаю, тем сильнее эти чувства. Хотела бы я их вытравить из своего сердца. Возможно, тогда дышать стало бы легче. Именно поэтому я должна держаться подальше от Ланцова. Он воплощает всё то, что я не могу себе позволить. Он внушает надежду на то, что всё можно решить. Вот только этой надежде потом больно разбиваться об очередное письмо шуханской королевы, которая требует всё больше и больше. Наблюдать за тем, как Николай любит эту пропащую страну и делает всё для того, чтобы спасти её, невыносимо. Я же делаю всё, чтобы погрузить Равку в зависимость от Шухана. Уничтожение Каньона только увеличит аппетиты Кейен. Может, поэтому я и пыталась держаться от него подальше и втайне хотела, чтобы наша ссора не закончилась так легко. Я так запуталась и совершенно ничего не понимаю. Ни своих чувств, ни своих подлинных мотивов. Пытаюсь балансировать на грани. Быть полезной для своего надзорщика и не добить Равку, которая стала мне домом больше, чем Шухан. Может, это сказываются гены отца? Я истерично хохотнула на эту мысль. Отец. Никогда его не знала. Впрочем, не особо то и хотела. Всего лишь равкианец, от которого мне досталось несколько черт лица. Всё, что я о нём знаю, это то, что у них с мамой была короткая интрижка, в следствие которой появилась я. Ах да! Как я могла забыть? Ему я обязана своими невезучими способностями гриша, ведь он тоже им был. Шквальным. И, вероятнее всего, сгинул в Каньоне. Вот ,собственно, и всё. Мама хотела мне сказать, как его зовут, но мне это было не нужно. Что бы это дало? Этот человек стал бы для меня более реальным и не приведи святые, я бы ещё загрустила о нём. Это стало бы просто потрясающим завершением картины моей несчастливой судьбы. Мои тяжёлые думы прервал стук в дверь. – Войдите. – на пороге показался Василий. Отлично. Теперь моё настроение стало ещё мрачнее. Я молчала. Ждала, пока он сам скажет, зачем пришёл в столь поздний час. Но он тоже выжидающе смотрел на меня. Очевидно, думает, что сейчас я буду извиняться за своё поведение и пытаться загладить перед ним свою вину. Не дождётся. Может, мне и нужно его расположение, но хотя бы сейчас я не буду унижаться. Я уверенно посмотрела ему в глаза, показывая свои намерения. И вот он не выдержал. – Извини. Я был груб и неправ. Матушка мне все уши прожужжала об этом. – Ты что, обсуждал нашу ссору со своей мамой? – Пришлось. Так уж вышло, что все во дворце о ней узнали. Может, если бы ты не хлопала дверью перед уходом, то заинтересованных было бы меньше. – Если бы ты не вёл себя так, будто я твоя вещь, то ссоры вообще бы не было. – Василий недовольно поджал губы. Он явно не согласен с тем, что я не принадлежу ему. Но, похоже, Татьяна ему и вправду немного промыла мозг, и он молчит. Пока. – Я просто приревновал тебя к брату. – Ты просто поверил слухам от непонятно кого. А ведь ты всю жизнь здесь живёшь и должен знать о пристрастии окружающих преувеличивать. – Я и знаю. – слегка обиженно ответил Василий. Похоже, пора немного сбавить тон, пока он не передумал вести себя сдержанно. Может, он и дурак, но всё ещё принц, который может создать мне проблемы. – Но ведь в кое-чём они были правы. Ты приходила к Николаю посреди ночи. – И я тебе уже объясняла почему. – Да. Объясняла. Но я недоволен тем, что ты предпочла обратиться не к наследному принцу, а к нему. – Если тебе это так важно, то впредь я буду обращаться только к тебе. – Николай кажется тебе обаятельным и мягкосердечным. Но тебе стоит знать, что ещё он умён и хитёр. – снисходительно, словно ребёнку, объяснил Василий. Подумать только, говорит так, будто быть умным и хитрым это плохо. И как я ещё в ужасе не убежала от этого невероятного чудовища? Но вслух я сказала только: – Не переживай, Василий, я знаю о его незаурядном уме. – Тогда ты понимаешь, какие цели он преследует. – Несложно догадаться. –Но у него ничего не выйдет. Он младший сын. Какими бы ни были его амбиции, большее ему не светит. – Зачем ты говоришь это мне? Я и так знаю, и не сомневаюсь, что царём станешь ты. – Просто напоминание, на случай, если тебе вдруг показалось, что он сильная фигура в этой шахматной партии. «Нервничает. Очевидно, он понимает, что ему упрямо дышат в затылок». – Мой отец долго не проживёт, благодаря твоей подруге. Так что, по сути, я уже правлю Равкой. «Вот как ты это называешь? Вряд ли бы ты покинул своих драгоценных лошадок, если бы вернувшийся Николай не представлял угрозу твоему месту на троне». Но язык я попридержала. Такое высказывание мне бы с рук не сошло. – Я знаю это. – Я понимаю. Просто иногда ты склонна выбирать неправильных людей в своё окружение. «Тебя, например». – Взять хотя бы эту служанку. Я всегда тебе твердил, что ты слишком добра к ней, и она этого не оценит. И как видишь, я оказался прав. – высокомерно заявил принц. Мои кулаки сжались. Он это заметил. – Я ни в коем случае не виню тебя. Все мы ошибаемся и можем не заметить паршивую овцу. И иногда нашей добротой пользуются или по глупости отвергают. – У тебя что-то случилось? – наигранно сопереживающе поинтересовалась я. – Я сделал предложение Алине Старковой. – он сказал это с таким лицом, словно ждал, что сейчас я взорвусь от ревности и страха его потерять. – Отличное решение, – вопреки его ожиданиям ответила я. – Брак с живой святой укрепит твои позиции. – Она мне отказала. – с неохотой признался Василий. «Неудивительно. Она и Николаю отказала из-за Мала, а тебе то и подавно надеяться не на что». – Неужели? – Да. – понурым голосом призвал поражение Василий. Его гордость явно была задета. «Вот почему ты вспомнил о Жене и начал вещать о том, что все ошибаются и бла-бла-бла. Хотел сначала ткнуть мне в лицо якобы ошибку, чтобы самому было не так плохо от того, что его отшили». – Я не понимаю этих отказников. Принц предложил ей корону, а она нос воротит. Какая-то жалкая сирота отказала мне. – я неприязненно поморщилась на этих словах, но Василий не заметил. – Мне?! Будущему царю. Ты лучше знаешь этих людей, так объясни мне её логику. – Возможно, она просто не обладает такими амбициями. Не все хотят корону на свою голову. – Василий посмотрел на меня так, словно я сказала самую большую глупость на свете. Как это кто-то не хочет корону?! – Вероятнее всего, у неё какой-то договор с моим братом. – Не думаю. Я путешествовала вместе с ними. Алина ровно так же общается и с Николаем. Её и вправду не интересует власть. «Сказать или нет, что Николай тоже делал Алине предложение руки и сердца? Может быть, он и так это подозревает. Но стоит ли подтверждать? Если скажу, то он точно взбесится и начнёт усиленно кидаться на Николая. Не буду. Пусть сам додумывается». – Если бы её не интересовала власть, то она бы не стала генералом Второй армии. – Она стала генералом только для того, чтобы иметь ресурсы для победы над Дарклингом. «А может и нет. Окова влияет на неё не так, как олень». – Хотя, вполне возможно, что она не такая уж и отличная кандидатка на жену царя. Как только Дарклинг умрёт, а Каньон будет уничтожен, страна перестанет нуждаться в её услугах и о ней быстро все забудут. Вообще, я считаю, что жену нужно выбирать по тому же принципу, что и лошадь. – Что?! – я не смогла скрыть своего шока. Он при мне будет рассуждать о таком?! Он сейчас что, на полном серьёзе собирается сравнить людей с лошадьми?! Невероятно. – Ну, сама посуди. Вот тебе нужна хорошая лошадь. Как ты её выбираешь? Сначала смотришь на родословную. Ведь от этого многое зависит. – я чувствовала, как закипаю. Святые, как его заткнуть? Может, поцеловать? Нет. Ещё неизвестно, что хуже. – Затем внешний вид. Ведь всем хочется ездить на красивой лошадке. «Здесь только мы вдвоём. Если я его убью, то никто и не заметит. Вполне можно будет выдать за несчастный случай». А Василий тем временем продолжал свою, по его мнению, гениальную речь. – А дальше уже характер. Она должна быть покорной и беспрекословно выполнять все твои приказы. С норовливыми слишком много мороки. От них не получаешь никакого удовольствия. Только вкладываешь в них свои деньги, время и силы, а в итоге эта лошадь всё равно не даёт оседлать её. Так зачем связываться с такой проблемой? «Всего один точный и сильный удар по трахее, и он больше никогда не заговорит. Или можно выдавить ему глазные яблоки, чтобы посмотреть, как он мучается». – Если смотреть под таким углом, то твои рассуждения вполне логичны. – меня чуть не стошнило от того, что я только что произнесла вслух. Логичны. Ага, как же! Не удивлюсь, если своими словами он ещё и намекал мне, что стоит перестать с ним ссорится. Ведь с норовливыми слишком много мороки и мало удовольствия. – Хорошо, что хоть ты понимаешь это. – сказал Василий таким голосом, словно давал кусочек сахара своей лошадке. Это невероятно злило. Поэтому, когда он намеревался меня поцеловать, я вывернулась из его рук. – Мне пора. Нужно на совет гришей, а затем проследить за порядком во время того, как Первая армия будет обучать Вторую использованию оружия. – Они могут справиться и без тебя. – вкрадчиво и, как он наверняка думал, соблазнительно ответил принц. – Не могут. Отношения между этими двумя сторонами всё ещё напряжённые. – Тогда попроси кого-нибудь другого. – Нет. Алина доверила это мне, а значит это моя обязанность и я не собираюсь ею пренебрегать. – он хотел сказать, что-то ещё, но я перебила его раньше. – До встречи.***
Николай все еще надеялся дать бой Дарклингу, прежде чем тот соберет всю мощь своей теневой армии, но пока что равкианская сеть шпионов и информаторов не смогла обнаружить его местоположение. Шансы, что нам придется сражаться с ним в Ос Альте, с каждым днем возрастали, а нашим единственным преимуществом было то, что Дарклинг не мог просто наслать на нас ничегой. Ему нужно держаться поблизости от своих питомцев, а значит придется пробраться в столицу вместе с ними. Главный вопрос состоял в том, где именно он пересечет границу Равки – со стороны Фьерды или Шухана. И этот вопрос волновал меня больше, чем кого-либо в этой комнате. Стоя в центре комнаты перед советом гришей, Николай указал на одну из огромных карт на стене. – В прошлую кампанию мы вернули большую часть этой территории, – сказал он, указывая на северную границу с Фьердой. – Это лесная чаща, которую практически невозможно пересечь, когда ее реки не скованы льдом, а все подъездные пути к ней заблокированы. – Там дислоцированы гриши? – поинтересовалась Зоя. – Нет, – ответил Николай. – Но в Уленске много разведчиков. Если он выберет этот путь, нас сразу же предупредят. – И ему придется идти через Петразой, – сказала Пажа. – Независимо от того, решит он пойти через него или в обход, это даст нам больше времени. – За последние пару недель она наконец освоилась и начала принимать активное участие в обсуждениях. Хотя Давид оставался таким же молчаливым и неусидчивым, девушка, казалось, была рада провести время вне мастерской. – Меня больше беспокоит Вечный Мороз, – сказал Николай, проводя рукой вдоль участка границы над Цибеей. – Он хорошо укреплен. Но территория слишком большая, чтобы охватить ее всю. – Я кивнула. Я помню каждое своё путешествие по этим диким местам, и помнила, какими они казались бескрайними – А если он зайдет с юга? – спросила Зоя. Николай подал сигнал Федору, тот встал и начал рассказывать гришам о слабых местах южной границы. Поскольку он служил в Сикурске, то хорошо знал эту местность. Я слушала его в пол уха. Мысли были заняты Кейен и размышлениями о том, будет ли она считать сотрудничество с Дарклингом выгодным. Николай заметил, что я думаю о чём-то своём и кинул на меня короткий и, как мне показалось, обеспокоенный взгляд. Я не ответила. Нужно свести с ним общение к минимуму. Тогда в голову перестанут лезть всякие глупые мысли. – Контролировать все горные перевалы, начиная с Сикурзоя, практически невозможно, – хмуро объявил он. – Шуханские отряды годами пользовались этим преимуществом. Дарклинг с легкостью сможет проскользнуть в Равку незамеченным. Когда-то я точно так же проник сюда, чтобы вскоре разыграть маленькое представление и попасть в Малый дворец. – И тогда он пойдет по маршруту, который ведет напрямую в Ос Альту, – вздохнул Сергей. – Мимо военной базы в Полизной, – заметил Николай. – Это может сыграть нам на руку. В любом случае, мы будем готовы, когда он явится. – Готовы? – фыркнул Павел. – К армии неуязвимых монстров? – Они уязвимые, – Николай кивнул на меня. – И Дарклинг тоже. Уж я-то знаю. Я лично его подстрелил. – глаза Зои округлились. Я только хмыкнула на это небольшое хвастовство. – Подстрелил?! – Да. К сожалению, выстрел был так себе, но уверен, что практика помогает мне совершенствоваться. – Он окинул взглядом гришей, всмотревшись в каждое встревоженное лицо, прежде чем продолжить: – Дарклинг могущественен, но и мы не слабы. Он никогда не сталкивался с мощью Первой и Второй армий, работающих в тандеме, или с оружием, которое я вам предоставлю. Мы сразимся с ним. Обойдем с флангов. И посмотрим, чьей пуле повезет. Когда теневая орда Дарклинга сосредоточится на Малом дворце, он станет уязвимым. Вокруг столицы, на расстоянии в две мили друг от друга, расставят небольшие, но хорошо вооруженные отряды гришей и солдат. Едва начнется бой, они замкнут Дарклинга в кольцо и выпустят всю огневую мощь, которую соберет Николай. – Нам известно, что будет с теневыми солдатами, когда мы убьем Дарклинга? – спросила Пажа. Я не знала, что произойдет с ничегоями, если нам удастся одолеть Дарклинга. Они могут превратиться в ничто или впасть в безумие, а может, и еще что похуже, но девушка произнесла заветные для многих здесь присутствующих слова: «Когда мы убьем Дарклинга». Осторожные, неуверенные, но все равно звучащие обнадеживающе. Первое общее собрание гришей и солдатов Первой армии прошло ужасно. Основной причиной было то, что мне и части гришей пришлось опоздать на пять минут из-за совета, а потому у ожидающих было время, чтобы перегрызться между собой ещё больше. Они так увлеклись выяснением отношений и тем, кто виноват в том, что сейчас происходит в стране, что мне пришлось окатить их всех ледяной водой из озера. Не лучшее начало, но это подействовало моментально. Они застыли, ища глазами виновника и увидев обозлённую меня, замолчали и наконец-то разошлись по местам. Только солдаты Первой армии время от времени злобно и презрительно посматривали в мою сторону. Посвящая всех в особенности того, как будет проходить обучение, я не особо обращала на это внимания. Они имеют право на ненависть к гришам, а особенно ко мне. Всё-таки, сейчас они вынуждены выполнять мои указания, а перед этим я использовала на них свои проклятые способности. Но насколько всё плохо стало понятно, когда от теории они перешли к практике. И солдаты и гриши всем существом стремились не сказать друг другу ни одного лишнего слова. Одни коротко объясняли, а вторые тихо выполняли, даже не переспрашивая, если что-то не получалось или было непонятно. А учитывая, что основная наша тактика против Дарклинга это эффект неожиданности от сплочённости между Первой и Второй армией, то это была просто катастрофа. Все три часа я провела за тем, что подходила к каждой паре со своими вопросами, замечаниями в попытке разговорить их, ну или хотя бы заставить сообща обсудить меня за спиной. Не помогло. По крайней мере, сегодня. Так прошли две недели. Игнорировать Николая вне собраний оказалось просто. У меня просто ни на что не хватало времени, а потому излишние мысли меня не донимали. Даже Василий отправился в игнор, от чего он жутко бесился. Как это я не могу найти времени на его драгоценную особу? Ведь за это время лишь дважды ему удалось вырвать у меня поцелуй. А виделись мы только на встречах в Большом дворце. На большинство из которых меня тащила Алина, чтобы: «Мне нужен кто-то, чтобы эти снобы меня не сожрали и не довели до сумасшествия». Отказаться от такого счастья Алина не могла. Сила Заклинательницы солнца являлась ценным рычагом давления равкианских дипломатов, пытавшихся заключить союзы с другими странами, и часто её просили прийти на их собрания, чтобы продемонстрировать способности и доказать, что она действительно жива. Но на этих встречах с Василием мы не пересекались. Только с Николаем. Он усиленно помогал дипломатам заключать союзы или получать кредиты для Равки. И почему-то Алина решила, что я тоже буду хороша в заговаривании зубов, поэтому после первых двух встреч предложила ему мою кандидатуру в помощь, сказав: «Вы оба даже не понимаете, насколько похожи. Прямо, как две стороны одной медали. Когда вам что-то нужно, то отлично изворачиваетесь в нужных словах. Я так не умею, поэтому буду вызывать свет, а вы говорить». Благодаря этому наше официальное общение с Николаем возросло. Появилось обсуждение выгодных сделок, каждого гостя и дальнейших действий. Вначале меня это пугало. Но количество работы было настолько велико, что за две недели мы даже не обсудили наш несостоявшийся поцелуй. И я перестала нервничать по этому поводу. С Василием я могла пообщаться только на чаепитиях и званых ужинах королевы. Принц стремился максимально использовать это время для того, чтобы склонить меня забросить часть дел и проводить с ним больше времени, а точнее проводить больше времени в его спальне. В итоге, именно эти, казалось бы, непринуждённые встречи утомляли меня намного больше, чем собрания с представителями других стран. О своём непосредственном участии в дипломатических заседаниях я даже не заикалась, боясь, что он может присоединиться. Однажды я уже совершила такую ошибку и теперь вынуждена терпеть его совершенно надоедливое и бесполезное поведение. Я буквально ощущаю себя на грани. Столько дел и каждое требует моего присутствия. Конечно, я могла бы отказаться от части своих новых задач. Вот только Кейен меня уничтожит, если я это сделаю. Ей определённо нравится то, что мне настолько доверяют и предоставляют доступ к огромному количеству данных. Поэтому, если я лишу её этого, то она явно выкинет какую-нибудь глупость. Например, союз с Дарклингом, которого пока нет. И благодаря моему новому влиянию на дворец и не планируется. Это радует. На собраниях гришей и советников царя, я пытаюсь склонить людей к тому, что стоит ждать подставы от Фьерды. Прямо сказать, что Шухану Дарклинг не особо интересен я не могу, но усиленно пытаюсь донести это до них. Хотя, спускать глаз с южной границы тоже не стоит. Но вся тяжесть прошедших недель поспособствовала моей искренней радости любым успехам. Постепенно другие гриши наконец начали понимать истинную ценность фабрикаторов. С помощью инфернов субстанциалы пытались создать гранаты, которые вспыхнут достаточно яркой световой вспышкой, чтобы сбить с толку теневых солдат. Проблема заключалась в том, чтобы сделать их без взрывчатых веществ, которые снесут все и всех вокруг. Порой я волновалась, что они подорвут весь Малый дворец и избавят Дарклинга от грязной работы. Регулярно я встречала в обеденном зале гришей с обгорелыми рукавами или опаленными бровями. Пришлось убедить их перенести испытания более опасных изобретений к озеру и расставить других проливных поблизости на всякий случай. Николай так заинтересовался этими изобретениями, что настоял на своем участии в работе над чертежами и расчетами. Сначала фабрикаторы пытались игнорировать его, потом сделали вид, что прислушиваются к нему, но вскоре поняли, что Николай не просто скучающий принц, которому нравится совать нос в чужие дела. Он работал с гришами-отшельниками достаточно долго, чтобы не только понять, в чем состоят идеи Давида, но и с легкостью заговорить на языке Малой науки. Довольно скоро все забыли о его титуле и статусе отказника, и теперь его часто можно было застать склонившимся над рабочим столом в мастерской субстанциалов. Алину немало тревожили эксперименты, происходящие за лакированными красными дверями анатомических кабинетов корпориалов, где они работали вместе с фабрикаторами, пытаясь сплавить сталь гришей с человеческими костями. Суть идеи заключалась в том, чтобы солдат мог выдержать нападение ничегой. Сама мысль неплохая. Если у них получится, то, возможно, я и себе сделаю нечто подобное. Однако процесс шел медленно и болезненно, и в большинстве случаев тело испытуемого просто отторгало металл. Целители делали все возможное, но порой отчаянные крики волонтеров Первой армии эхом разносились по коридорам Малого дворца. Так же я надеялась, что скоро Первая и Вторая армии оттают и подружатся друг с другом. И спустя кучу потраченных часов и нервных клеток – процесс пошёл. Быстрее всего осваивались отряды гришей и солдат, которым поручили задачу выследить Дарклинга, когда тот подойдет к Ос Альте. Они возвращались с тренировок, воодушевленные чувством товарищества, и обменивались шутками, понятными только им. Ребята даже начали называть себя «нулевыми», поскольку уже не разделялись на Первую и Вторую армии. Физическая подготовка у фабрикаторов тоже шла полным ходом. Они не особо хотели драться, но прямой приказ Алины их заставил. Слова Пажи о том, что физическая активность помогает мозгу лучше соображать, тоже внесла свою лепту в этот процесс. Боткин тем временем наслаждался общением на родном языке и восхищался свирепостью близнецов. Они не полагались на одни лишь способности корпориалов, как часто делали гриши, выросшие в Малом дворце. Нет, сила сердцебита – просто еще одно оружие в их внушительном арсенале. – Опасный мальчик. Опасная девочка, – прокомментировал наемник, наблюдая однажды утром, как близнецы дерутся с группой корпориалов, пока несколько взволнованных заклинателей ждали своей очереди. Мария и Сергей тоже пришли, Надя, как обычно, плелась сзади. Я тоже хотела сразиться с кем-нибудь из них. У меня появилось немного свободного времени. Успехи в отношениях Первой и Второй армии сподвигли меня нанять себе заместителя на эти собрания. Поэтому сегодня там за главного Хэршоу. Он показался мне слишком счастливым, когда шёл на завтрак, улыбаясь. Я не могла оставить это без внимания и скинула на него часть роботы. – Она хузе него, – пожаловался Сергей. Тамара разбила ему губу, и теперь у него возникли трудности с произношением. – Сосювствую ее музу. – Брак не для нее, – отрезал Боткин в тот миг, когда Тамара швырнула несчастного инферна на пол. – Почему? – недоуменно спросила Алина. Она тоже решила немного отвлечься от политики. – Не для нее. И не для брата, – покачал головой наемник. – Они как Боткин. Рожденные для сражений. Рожденные для войны. – Мне она нравится, – сказала Надя, мечтательно поглядывая на Тамару. – Бесстрашная. – Боткин рассмеялся. – «Бесстрашный» – синоним «глупого». – Я бы не стал говоить ей это ф лисо, – проворчал Сергей, пока Мария вытирала его губу влажной салфеткой. Я засмеялась с его несчастного выражения лица. Было приятно, что Тамара сделала ему больно. Я не забыла того, как он нас встречал в самом начале. Она, думаю, тоже. Вскоре Алина с Надей ушли что-то обсудить, а Тамара, заметив меня, поспешила подойти. – Неужто ты наконец пришла, чтобы продолжить наши тренировки? – И тебе привет, Тамара. – я искренне улыбнулась сердцебитке. В последнее время мы почти не общались. – Решила размять кости. Но сначала полюбоваться тем, как твой брат раскидывает остальных. – три корпориала накинулись на Толю. Через пару секунд все трое стонали, распластавшись на полу. – Выпендривается. – посмотрев на сие действие заключила Тамара. – Но красиво. Как у тебя дела? – Хорошо. Решила наверстать упущенное? – я почувствовала себя виноватой, хоть и в голосе Тамары не было упрёка. – В последние дни было много дел и поэтому у меня совершенно не было времени заглянуть дольше, чем на десять минут к прекрасной сердцебитке. – Не подлизывайся. Тем более, что я не злюсь. У самой тоже было дел невпроворот. – Как там у вас с Надей? – О чём ты? – Да ладно тебе. Я видела, как ты на неё смотришь и постоянно пытаешься впечатлить. – Какая ты наблюдательная оказывается. – Да-да. Не то, что некоторые. – Ну, не знаю о некоторых, но я тоже не промах и вижу кое-что. – одним взглядом она дала мне понять, что имеет в виду меня и Николая. Или у меня паранойя? – Думаю ей нравится Пажа. – я решила переключить внимание Тамары. – Пажа? С чего ты взяла? – Вот ты и попалась! – Николай снова сделал предложение Алине, и она на этот раз не так категорично отказалась. – Не смешно. – А кто сказал, что я шучу? – я нахмурилась, пытаясь понять, дурит ли меня Тамара. – Ахахах, видела бы ты своё скисшее лицо. – Оно скисло из-за того, что Алина не поделилась со мной этим, а не из-за того, что ты там себе нафантазировала. – Утешай себя. Идём лучше на площадку, пока тебя опять не увели. Я сняла с себя свой кафтан, оставаясь только в рубашке и штанах. Не спеша закатывала рукава. Тамара выглядела удручённой этим промедлением. Затем я резко бросилась на неё. Стоит отдать должное реакции сердцебитки, она у неё на высшем уровне. Мне не удалось повалить её на землю. – Мухлевщица. – Всё ради победы. – я снова сделала выпад в её сторону, но Тамара ловко парировала его. Мы кружили по площадке, время от времени делая точные выпады. Дважды Тамара чуть не уложила меня на лопатки. Однажды я ответила ей тем же. – Мне поддаться тебе перед дамой твоего сердца? – насмешливо поинтересовалась я, краем глаза заметив возвращение Нади. – Это кто кому ещё поддается. – она попыталась схватить меня за одежду, чтобы потом перекинуть через спину, но я успела увернуться. – Не судьба. – Меньше болтай, а то проиграешь. Но болтала я не просто так. Я надеялась, что это сможет достаточно отвлечь Тамару и помочь мне победить. Но она тоже это знала, а потому не реагировала на мой трёп. Нужно изменить стратегию обмана. Я несколько раз совершала атаки, делая перед ними резкий выдох, по которому Тамара понимала, что нужно защищаться. Но не в этот раз. Сейчас я снова сделала короткий, резкий выдох, скомбинировав его с наклоном корпуса вперёд, для якобы прямого удара. Тамара автоматически выставила защиту, но я совершила боковой удар на продолжающемся выдохе в обход её прямой защиты. Секунда мешканья с её стороны – я уже схватила её за одежду и левой ягодицей подбила её правую внутренность бедра в направлении назад и немного вверх. В процессе перелёта туловища Тамары через моё, я отпустила её одежду, и она жмякнулась на землю. – Я победила! – она удивлённо посмотрела на меня. – Верно. Наконец-то доказала свои слова на корабле о том, что ты хороший боец. – она усмехнулась, и совершенно не расстроилась своему поражению. – Теперь можно попробовать и Толю перекинуть через плечо. – я хотела помочь девушке встать, но она уже была на ногах. – Боюсь, твоя спина не выдержит такого здоровяка. Кажется, тебя зовут. – я посмотрела в том же направлении, что и она, и увидела махающую Алину. Очередной совет. – Видимо, мои минуты свободы подошли к концу. Увидимся позже. – Снова через две недели? – Раньше.***
– Ты снова здесь. – кряхтящий голос Багры эхом отдавался от стен её хижины. – Да. – Ты зря тратишь своё время. Пойди и лучше займись тем, чем занималась до этого. Слышала у тебя много обязанностей, зазнайка. –Не переживайте за мои дела. – я никак не отреагировала на её оскорбительный выпад. Она только этого и ждёт. – Я всё успеваю. И время для обучения разрезу я тоже найду. – Не сомневаюсь. – насмешливо бросила женщина. – Ну, так каков ваш ответ? У вас было много времени, чтобы подумать. – взглядом я пробежалась по книжным полкам Багры и заметила, что рукописей стало меньше. – Меня поражает твоя настойчивость. Но ответ всё также нет. И даже не зыркай своими глазёнками в сторону моих книг. Там ничего подходящего нет. «Как она поняла? Может и вовсе не ослепла? Или я настолько предсказуемая, особенно для женщины, которой не она сотня лет. Но книг стало меньше. Может, там и вправду что-то было? Или там было что-то важное для Алины. Она ведь тоже сюда приходила». – Почему вы такая упрямая? Хотите, чтобы ничегои вашего сына убили меня? – вопрос получился грубым, но я устала. Каждый день сюда прихожу и всё безрезультатно. – А может, я не хочу, чтобы ты метнула этим разрезом в моего сына? – она уставилась на меня своими пустыми глазницами и выражение её лица не было грубым, как обычно. Она выглядела, как мать, которая всё ещё в глубине души любит своего ребёнка. Но Багра быстро стряхнула с себя это наваждение. – Уходи, девочка. Ты своим присутствием сильно утомляешь старую калеку. – она повернулась лицом обратно к очагу. Разговор окончен. Я тихо вышла за дверь. Сидевший на пороге Миша поспешил обратно внутрь. Как бы мальчик ни ворчал на Багру, её жару в хижине и её грубость, но он старался максимально заботиться о ней. На улице смеркалось. Закат сегодня был красивый. Хотя, возможно, не только сегодня. Будучи очень занятой, я не имела времени смотреть в окно. Но сегодня звёзды сошлись, и у меня было больше свободного времени, чем за последние три дня вместе взятых. Поэтому я не спеша направлялась к тренировочной площадке. Мне хотелось немного насладиться мягко пригревающими тёплыми солнечными лучами. Полюбоваться красивым видом неба, облака которого были расцвечены всевозможными красками – от ярко-жёлтой до приглушённо фиолетовой. Лето ведь уже наступило. Моя самая любимая пора года. Время, когда мне не холодно, а жарко находится в этой стране. – Изабель. «Нет. Только не он. У меня сегодня такой хороший день. Не надо его портить». Я медленно обернулась, в душе всё ещё надеясь, что мне послышался голос Василия. Но, увы. – Ты что-то хотел? – слегка обречённо спросила я, даже не став его приветствовать. Но не думаю, что он на это обратит внимание. – Ничего такого. Хотел предложить прогуляться. Сегодня ты не такая занятая, а я скучал. – Я тоже. – я выдавила из себя сдержанную улыбку. – Вот только я планировала отправиться на тренировку. – У тебя сегодня уже был поединок с, как её… – он щелкал пальцами пытаясь вспомнить имя. – Тамарой. – недовольно ответила я. Как можно не запомнить такое простое имя. Особенно учитывая, что это моя подруга. Мог бы хоть ради приличия выучить этих три имени. У меня не так уж много подруг. – Да, точно. Поэтому, ты бы могла пожертвовать своей тренировкой ради меня. Мы ведь так давно не виделись. – Мы регулярно встречаемся на званых ужинах твоей мамы. – Я не такие встречи имею в виду. «Ну, конечно же, не такие. Ты ведь так давно не залазил мне в трусики. Это всё, что тебя волнует». – А какие? – я решила включить дурочку. – Личные. Где только ты и я. – томным голосом сказал Василий, надеясь распалить во мне желание. В этот момент я испытала лишь прилив отвращения. Очевидно, сейчас жизнь предоставляет мне возможность лучше всего понять чувства Жени. Гадкие ощущения, по правде говоря. – Думаю, сначала мне бы хотелось с тобой пообщаться, так сказать, наверстать упущенное. – я кокетливо хихикнула. Надеюсь, он опять разговорится о себе, а у меня возникнет срочное дело. Не хочу тратить на него весь вечер. – Несомненно. В последнее время на меня много навалилось. Управление страной, как ты понимаешь, тяжёлая работа. – я понимающе кивнула. «О да! Особенно в твоём случае». – Эти собрания жутко утомляют. – Я в курсе. У меня таких по два в день. – сыронизировала я. – Это да. Но у нас с тобой всё же разные роли на этих советах. Согласись? – снисходительности Василия, как всегда, не было конца края. Тоже мне, великий трудоголик! – Мне приходится принимать решения, влияющие на всю страну. «Да уж! Это и вправду пугает». – Очень мило, что ты помогаешь отцу справляться с проблемами в стране. – Готовлюсь к своему будущему правлению и совершаю полезные дела, в отличие от Николая. «Полезные дела? Полезные дела?! Интересно, когда? Наверное, на собраниях совета министров, на которые с каждым разом он являлся все позже и позже, и частенько засыпал на них. Или когда однажды, он не пришел, а Николай вытащил его из кровати, радостно настаивая на том, чтобы брат быстрее одевался, так как без него мы не справимся. В тот день Василий явно страдал от похмелья, поэтому, вытерпев половину собрания, покачиваясь во главе стола, прежде чем выбежать в коридор и шумно осквернить лакированную вазу. Великий правитель. Ничего не скажешь». – Больше всего проблем с дезертирами. Я уже подумываю над тем, чтобы твоя Алина лично приказала солдатам перестать покидать свои посты. Представляешь, до какой наглости уже дошли? Возвращаются домой, чтобы скрыться и забрать остальных пригодных людей с собой. – О чём ты? – внутренности сжались в плохом предчувствии. – Да сегодня, мой доверенный полковник доложил о дезертире в Сикурске. – Дезертиров много. Почему ты обратил такое внимание именно на этого? – Он покинул ряды армии и временно вернулся домой, чтобы собрать вещи и детей. У него их было двое. Дочь и сын. – А жена? – Умерла вроде. За двенадцатилетним сыном смотрела его дочь. Она взрослая уже. Ей пятнадцать. – И что дальше? – слова давались мне с трудом. Ничем хорошим этот рассказ не закончится. – Эта дочь скрывала этого дезертира целую неделю. Они планировали покинуть Равку и отправиться в Шухан искать лучшей жизни. Будто служить своей стране не является самой большой честью для таких людей. Но этих предателей поймали и отправили под суд. А затем связались с нами, чтобы решить их судьбу. – И что ты решил? – тревога стремительно подступала к горлу. Я ждала ответ. Мне даже не хотелось размышлять, почему командиры Первой армии вдруг пишут Василию. Меня волновала только судьба отца и дочери, которая решила спасти дорогого ей человека. – Вообще это письмо было адресовано моему брату. – вдруг сказал он. – Но я наследный принц и такие решения уж точно принимать не этому щенку, поэтому ответ я послал от своего имени. – Какой ответ? – мои нервы не выдерживали этой интриги. – Какой же ещё может быть ответ на такое преступление против страны? Казнь. – непринуждённо ответил Василий, а моё сердце казалось, что остановилось. – Как? – тихо прошептала я. – Только мальчика решено оставить в живых. Вскоре он станет новым солдатом в нашей армии. Я дам ему шанс спасти честь семьи. – Ты приказал казнить и девочку? Почему? – Она покрывала предателя. – Это её отец. – И что? Она должна была донести на него. – На своего отца? Ты в своём уме? Она не сделала ничего плохого. – Она предала страну. – Она спасала свою семью. – крикнула я. Это равнодушие Василия к чужим жизням вывело меня из себя. Я не могу позволить свершиться этому приказу. Только не этому. – Ты что защищаешь предателей? – Ты собираешься казнить отца, который хотел хорошей и мирной жизни для детей, и дочь, которая не могла позволить убить своего родителя, даже если он был не прав. Как ты можешь так спокойно говорить о таких вещах? – мне хотелось убить себя за дрожащий на грани истерики голос, но я не могла контролировать себя. Эта семья – это же мы с мамой. Как я могу остаться равнодушной? Я сейчас же пойду к Николаю. Это было его письмо. Он сможет предотвратить это. Он должен. – Нельзя поощрять такое поступки. Не понимаю, чего ты так взъелась? Это просто двое отказников. Совершенно тебе чужих и не таких уж и важных для мира. «Не таких, уж и важных для мира. Верно. Мы с мамой тоже не такие уж и важные для остального мира. Поэтому мне самой приходится спасать нашу семью. Поэтому эта девочка пошла на такой риск. Потому что знала, что только она сама может вытащить себя. Потому что никому нет до неё никакого дела. Знала, что этому миру плевать на неё». – Для хорошего солдата ты слишком сердобольная, Изабель. Вечно подбираешь униженных. Есть столько придворных дам твоего возраста, которые стали бы тебе достойными подругами и повысили бы твои шансы выйти за меня замуж, но ты упорно выбираешь служанок, сирот и наёмниц. Но я смирился с этим. А теперь ты ещё и дезертиров начала жалеть. – Не надо. Пожалуйста. Отмени казнь. Можешь попросить всё, что хочешь, но оставь их в живых. Придумай другое наказание. – умоляющим голосом прошептала я. Плевать на унижение. Я должна помочь им. – Не могу. Казнь уже совершена. Их повесили перед другими полками в качестве назидания остальным. Его сын тоже там присутствовал. – время замерло вместе со мной. Я не верила своим ушам. Повесили. Их повесили. На глазах у двенадцатилетнего мальчика убили всю его семью. Глаза были сухими, но я чувствовала, как бессилие растеклось по моим венам. Я даже не была способна вогнать ногти в свои ладони. Тело совершенно меня не слушалось. Я только пыталась сделать вдох, но и это казалось нереальным, словно я в вакууме и ни капли воздуха не осталось. – Изабель. Что с тобой? Ты побледнела. – его ладонь направилась ко мне. – Не прикасайся ко мне. – отрешённым голосом приказала я и откинула его руку подальше от себя. Я посмотрела в его недоумённые глаза и прошипела: – Не. Смей. Меня. Трогать. Грёбанный. Кусок. Дерьма. Развернувшись, я стремительно направилась в замок. Я не разбирала дороги. Не видела лиц людей. Внутри меня всё горело. Мертвы. Я ничего не сделала. Не смогла. Не спасла. Горькие слёзы подступали к горлу. Нельзя. Я не имею на это права. Я снова облажалась. Я снова бессильна. Снова правящая семья размазывает меня по стенке. Как восемь лет назад. Когда я погубила свою семью. Когда оказалась слаба. Меня снова победили, словно и не было всех этих лет. Кто-то звал меня по имени. Плевать. Я не знаю имён этих людей. Они так несправедливо погибли и даже их имена не отпечатаются в истории этого мира. Мир продолжит спокойно существовать, пока они будут мертвы, пока такие, как Василий решают судьбы людей. А этот мальчик. Это произошло на его глазах. Я должна была их спасти. Хотя бы ради этого мальчика, который не заслуживает такой жизни, который не должен был видеть казнь своих близких. Он должен был играть в детские игры со своей сестрой и наслаждаться жизнью. Хотя бы до того момента пока его не призовут в армию. Он не должен хоронить семью. Он не должен служить этой стране. Он не должен быть обязанным благодарить Василия за то, что тот сохранил ему жизнь. Он не должен всю оставшуюся жизнь страдать от того, что случилось. Не должен бояться привязываться к людям или просыпаться в кошмарах посреди ночи. Его жизнь обязана была быть другой. Лучше, чем у меня. Эта семья должна была спастись от Ланцовых. Я не замечала, что кто-то ведёт меня за руку. Перед глазами был туман. Мысли об мальчике разъедали мою броню от чувств. Мне хотелось найти его и упасть на колени, моля о прощении за то, что все мои усилия были тщетны. За то, что я не исправила Василия, а лишь поощряла его надменность. Мне хотелось дать ему в руку кинжал, позволив всадить его в моё сгнившее сердце. Мне хотелось рыдать. Мне хотелось умереть. Рассыпаться в прах. Я ничем не лучше Кейен. Я такое же чудовище. Сколько семей я заставила пережить смерть близких? Десятки, если не сотни. Каждый равкианец, каждый фьерданец был не один. Они были кому-то дороги, но я просто сметала их со своего пути. Не все были виновны. Не все были жестоки. Большей части я даже не знала. Я просто убивала. Не раздумывая. Не давая волю своей совести. Бездумно. Так было легче. Я делала это ради мамы, ради себя. Потому что я не могу даже представить, что будет со мной, если я окажусь на месте этого мальчика. Это просто убьёт меня. Ведь этого я точно не вынесу. Я живу только ради того, чтобы хотя бы она смогла стать счастливой. Этот капитан, мой пленитель, обязан подарить ей лучшие моменты, раз уж я не могу. А мне будет достаточно знать, что она в порядке. Даже если она больше никогда не взглянёт на меня с теплотой. Не думаю, что я буду её маленьким чудом, узнай она, кем я стала. Но это я смогу пережить. А смерть нет. Я задыхалась и даже не замечала этого. То, что копилось во мне много лет, сейчас пожирало меня изнутри, раздирая старые раны. – Идеальный шторм. «Идеальный шторм». Моё сердце дрогнуло, а в глаза вернулась ясность. Я увидела перед собой, стоящего на коленях, Николая. Его руки были на моём лице. А глаза. Они смотрели на меня совершенно иначе. Словно облегчённо. Я пробежалась взглядом по комнате, ища маму. Но никого не было. Только я и Николай. Я посмотрела на него ещё раз. – Откуда ты знаешь? – Знаю что? – тихо, словно боясь, спросил Николай. – Меня так в шутку называла только мама. – мой голос дрожал. Её здесь не было. – Я и не знал. Просто почувствовал, что должен сказать это. Изабель, что случилось? Василий ничего толком не объяснил. – меня снова начало затягивать в этот кошмар. – Идеальный шторм. – Он казнил их. Семью. Мальчик смотрел. Я… я ничего не смогла. Он прочёл твоё письмо и… Она скрыла их. Они должны были уехать в Шухан. Я хотела прийти к тебе, но казнь уже состоялась. Этот мальчик смотрел, как его семью повесили в назидание другим. Он просто хотел мирной жизни своим детям. Разве это преступление. – лицо Николая расплывалось из-за подступившей пелены слёз. – Нет. – Я даже не знаю их имён. Не знаю, есть ли у них могила. И что с этим ребёнком? – Я узнаю это. Слышишь? Даю тебе своё слово. Я узнаю. Их похоронят, как надо. Я прослежу за этим. – А мальчик? Что будет с ним? Как ему жить дальше? Как ему жить в этой стране? – ногти вонзились глубже в кожу. – Он не будет здесь жить. Я посажу его на волка волн и его отвезут, куда он захочет. Ему не придётся быть здесь. Я устрою его в любом месте, которое он выберет. Если у него есть ещё какие-то родственники, то я тоже позабочусь о них. – Правда? – с небольшой надеждой спросила я. – Ты сделаешь это? – Да. Чего бы это не стоило. Я сделаю всё, чтобы он смог снова жить. Ты мне веришь? – Верю. – Николай облегчённо выдохнул. – Но вряд ли это залечит его душу. Этого уже не сделать. Василий сломал ему жизнь. Сколько ещё людей пострадает от бездушия правящих особ? Он сказал, что они просто отказники. Не так уж важны для мира. А кто тогда важен? Только тот, в ком течёт кровь королей? – истерика снова накрывала меня. Я не могу справится с этой болью, как обычно. – Василий заплатит за то, что сделал. И он никогда не станет царём. Он не будет нести в народ свою политику жестокости. Я не знаю, что случилось в твоей жизни, – он взял мой зажатый кулак в свою ладонь и аккуратно поцеловал костяшки пальцев. Только после этого он разжал её. Я смотрела, как на ладони образовывается кровь. Мне было плевать на это. Сдерживать слёзы стало сложнее. – Но я постараюсь не допустить повторения этого. – он проделал то же самое с другой рукой. Стена, сдерживающая мою боль, рухнула. Я отпустила её и разрыдалась. Я плакала, и плакала, и плакала. Мои рыдания отдавались эхом по всему помещению, но мне было всё равно. Николай обнимал меня и что-то говорил мне, но я не слышала. Я просто нарушала одно из самых главных правил шпионов: «Не поддаваться чувствам, особенно слезам». Я сжимала своими окровавленными руками мундир Николая и растирала по нему тушь, которой ещё недавно были накрашены мои глаза. В моей истерике не было ничего красивого или эстетичного. Я просто сотрясалась от рыданий обо всём: об этой несчастной семье, о своей жизни, о топоре над маминой головой, о каждой убитой душе, о Жене, о каждой неудаче и каждой физической и душевной ране, которая когда-либо терзала меня. Я не могла остановить этот водопад слёз. Меня накрыло. И не отпустит, пока я всё не выплесну. Рука Николая продолжала гладить мои волосы, а я продолжала всхлипывать. Слёзы капали уже не так интенсивно, как раньше. Не знаю, сколько времени прошло, но когда я оторвала свои глаза от его мундира, то в комнате было темно. Лишь свет луны спасал её от абсолютного мрака. – Тебе лучше? – глупый вопрос, но заботливый тон, которым его задал Николай, глядя на моё лицо, отдавал теплом где-то в области сердца. Я отрицательно покачала головой. Не уверена, что мои дрожащие губы позволят мне ответить. Я почти выплакала все слёзы, но чувствовала себя разбито. Единственное, что сдерживало моё тело от сильных сотрясаний – это объятия Николая. Он буквально удерживал меня от того, чтобы снова впасть в непонятный транс. Только теперь я обратила внимание, что нахожусь на кровати. Вернее, Николай сидит на кровати, а я на нём. Но я не хотела возмущаться этому. Мне было уютно. Я чувствовала себя так, словно я дома. Поэтому я наконец обняла его в ответ и снова положила голову ему на грудь. Спустя некоторое время мои слёзы перестали мочить его одежду. Я делала глубокие вдохи и выдохи, при этом слушая сердцебиение Николая и расслаблялась. Конвульсии прекратились. Я чувствовала, что сейчас усну. На периферии сознания пробилась тревожная мысль, что Николай уйдёт и мне снова станет очень плохо. – Побудешь ещё здесь, со мной? По крайней мере до того, как я усну. – Конечно же, я останусь. – заверил меня он. Я не сомневалась в том, что он останется и позволила себе провалиться в сон.***
Возвращаться в Большой дворец не было ни малейшего желания. В нём очень остро ощущается одиночество и фальшь, а если ещё пересекусь с Василием, то вообще настроение будет испорчено. В дворце гришей мне нравится больше. Здесь, в мастерской фабрикаторов я могу заниматься изобретениями или просто предлагать свои идеи. Теперь фабрикаторы не воспринимают меня словно заскучавшего и ничего не понимающего принца. Помимо этого, здесь находятся все мои друзья или просто хорошие знакомые. В этом месте все же есть с кем перекинуться парой-тройкой слов, не боясь навредить репутации принца. Толя, Тамара, Алина и Изабель. Хотя, в последнее время она меня избегает. Наши разговоры сводятся к работе и собраниям. Она не отпускает язвительные шуточки в мою сторону, не пытается поддеть или смутить. Этот недопоцелуй всё испортил. Так и знал, что стоило самому отстраниться от неё до того, как это обернулось катастрофой. Но нет же. Я решил поддаться соблазну. И даже здесь Василий вставил мне палки в колёса. Будь он неладен. И Толя, и Тамара, и Алина заметили пропасть между нами, постоянно спрашивая, что случилось. Только Толя не доставал меня расспросами. Он просто понимающе смотрел, когда видел нас, и продолжал быть верным стражником Алины. Тамара же, напротив, не давала мне проходу желая понять, причину такого холода со стороны подруги. Ровно неделю я избегал её. Но в итоге сдался и рассказал. Тамара сказала, что я идиот, а затем согласилась с политикой Изабель, посчитав, что таким образом я избавлюсь от романтических мыслей о ней. Ведь: «Ты хочешь стать царём. А значит должен будешь жениться на выгодной для страны партии. Как бы я ни любила Изабель, но она не подходит на эту роль». Будто бы я этого не знаю. Но каждый раз, видя её, я думаю о том несостоявшемся поцелуе и ничего не могу с собой поделать. Алина же подошла к попытке сблизить нас более радикально. Вероятнее всего, причина её активных действий кроется в том, что она не хочет, чтобы я ещё раз сделал ей предложение выйти за меня замуж. Но заклинательница буквально столкнула нас лбами, сначала заставив Изабель приходить почти на все встречи, что и она, а затем скинула на неё обязанности договариваться о сотрудничестве с другими странами. Теперь, хотя бы по официальным вопросам мы начали видеться намного чаще. Алина же просто сказала мне: «Не благодари». А я не знал, как мне лучше поступить. Воспользоваться помощью Алины или прислушаться к Тамаре. Но в итоге всё решилось, когда я увидел, как Василий целует её. Мне пришлось признаться самому себе, что да, я ревную её. А признав это, я уже не смог отказаться от возможности видеться чаще. А вот и она идёт. Помяни чёрта, как говорится. Но что-то не так. Она стремительным шагом уносится прочь от Василия, пока тот пытается её догнать. Я позвал её, но она даже не отреагировала, будто и не услышала меня. Её лицо было бледное, словно полотно, как и подрагивающие губы. – Что ты сделал? – первым делом я перехватил Василия. – Ничего. Лучше отстань, братец. – он явно не пребывал в хорошем настроение. – Если бы ничего, то Изабель не выглядела, словно труп. Чем ты её задел? – злость на глупого старшего брата только усиливалась. Он никогда не думает о том, что творит. – Казнь дезертиров её задела, не я. – Каких дезертиров? – Не твоё дело, щенок. – Ладно. Пойду поговорю с Изабель. – Она моя девушка, не твоя. – Довёл её до такого состояния ты, а не я. Тебя она видеть не захочет. Иди погуляй. – лицо Василия аж покраснело от злости. Я больше не собирался здесь задерживаться. Быстро нагнав девушку, я попытался узнать у неё что произошло. Но Изабель мыслями была не здесь. Она дрожала, как осиновый листок, а на её прекрасном лице была гримаса боли и страдания. Она явно сейчас не в себе. Я взял её за руку и повёл во дворец, но не к гришам. там сейчас как раз большое скопление народа. Ей это точно не понравится, поэтому я вёл её к себе, используя максимально обходной путь. Изабель не сопротивлялась. Она просто шла, не разбирая дороги. Сейчас она и меня не видит. Нужно довести её в комнату и только тогда приводить в чувства. – Я такое же чудовище. – еле слышно шептала она, когда я усаживал её на кровать. Мне невыносимо смотреть на такое состояние Изабель. Она в отчаянии, и я ничего не могу для неё сделать. Что бы я не говорил, она не выходила из своего транса. Потряхивания её за плечи тоже ничего не дали. Паника начала захлёстывать и меня самого. Я не знаю, как вывести её из этого состояния. Может, позвать сердцебита, чтобы он выровнял её дыхание или погрузил в сон, после которого ей станет лучше? Или это сделает хуже? Я не заметил, как опустился на колени перед ней, а руками обхватил её лицо, продолжая умолять её очнуться. – Идеальный шторм – вдруг пришло мне в голову. Это было глупо. Я даже про себя называл её так крайне редко. Было чувство будто эти слова мне не позволены. Но Изабель вдруг посмотрела на меня осознанным взглядом. А затем начала с надеждой оглядываться по сторонам, что-то ища глазами. Но так и не найдя то, что искала она вновь посмотрела на меня. – Откуда ты знаешь? – Знаю что. – Меня так в шутку называла только мама. – её голос дрожал. Вот кого она искала. Вот почему она вынырнула из своих мыслей. Но её мамы здесь, конечно же, не было. – Я и не знал. Просто почувствовал, что должен сказать это. – теперь я понимаю, почему мне было тяжело даже думать о таком прозвище для неё. – Изабель, что случилось? Василий ничего толком не объяснил. – она снова собиралась погрузиться в свои тяжёлые думы. Недолго думая, я снова обратился к ней иначе. – Идеальный шторм. Это помогло. Она снова была в этой комнате. Мысленно я облегчённо выдохнул. Уже что-то. А затем Изабель начала объяснять, что случилось. По непоследовательным обрывкам её фраз я не сразу понял, что к чему. Но Василий в этом виноват. Он прочёл моё письмо и жестоко расправился с этой семьёй. Когда она, всхлипывая и заикаясь, начала говорить о мальчике, я понял. Понял всю кошмарность того, что сделал мой брат. А этого могло не произойти, попади моё письмо ко мне. Теперь эти смерти и на моих руках. Я обещал Изабель, что узнаю их имена, позабочусь о могилах и этом ребёнке, который стал свидетелем гибели семьи. Я говорил это вслух, чтобы успокоить её и чтобы у моей клятвы был свидетель. Я бы сделал это, даже если Изабель было всё равно на их судьбу. Потому что мне не всё равно. Я прекрасно помню, как на моих глазах война забрала Доминика. Он не был моим родственником, но он был мне, как брат. А то, что испытал этот ребёнок, ещё хуже. И в этом снова виноват Василий, как и тогда. Изабель выплёскивала свою потаённую боль, когда говорила о царях и жизнях простых людей. «Сколько ещё людей пострадает от бездушия правящих особ?» Этот вопрос набатом звучал у меня в голове. Пожалуй, он навсегда отпечатается в моей душе. Её руки были так плотно зажаты в кулак, что сама она их не скоро разожмёт. Я поцеловал костяшки её пальцев надеясь, что это слегка ослабит её хватку. Её ладони были жутко окровавлены. Какие же воспоминания выудил Василий своим поступком? Когда её длинные ногти наконец перестали терзать ладони, она не выдержала и разрыдалась, уткнувшись мне в мундир. Я обнял её и начал шептать какие-то глупые утешительные слова, надеясь, что они смогут ей помочь. Но её слезы только усиливались. Слышать её слёзы было так же мучительно, как и слышать плач матери Доминика, когда ей привезли тело сына. Её скорбь ещё долго преследовала меня по ночам. Изабель плакала ещё не один час, но всё же успокоилась. – Побудешь ещё здесь, со мной? По крайней мере до того, как я усну. – неуверенно попросила она спустя ещё какое-то время. – Конечно же, я останусь. – вскоре она провалилась в крепкий сон. Неужели она думает, что после увиденного я бы бросил её одну?! Хотя… Мне всё же придётся оставить её ненадолго. Василий явно заждался меня. Мысль о брате вызывала только злость. Аккуратно уложив Изабель в постель и накрыв одеялом, я выпустил её из своих рук. Прежде, чем ненадолго уйти, я зажёг несколько свечей, чтобы в комнате стало светлее. И немного подумав, решил оставить на видном месте записку, если она вдруг проснётся. Хоть и после такой истерики вряд ли у неё будут на это силы. Но мне так было спокойнее. Только после этих манипуляций я смог выйти и отправится искать этого придурка. Но искать это громко сказано. Наверняка, он сейчас сидит у себя в комнате, как ни в чём не бывало, и отдыхает. Стражники его покоев расступились передо мной. Я же взывал ко всему своему самообладанию, чтобы с порога не врезать ему по лицу. Войдя внутрь, я понял, что был прав. Василий сидел за своим столом и потягивал бренди, совершенно ни о чём не журясь. – Я жду объяснений, Василий. – учтивости в моём голосе не было ни грамма. Видимо, запас терпения исчерпался. – Каких? – видимо, его пьяный рассудок уже совсем отключился. Или он просто дурак. – С каких пор ты имеешь право читать мои письма и принимать вместо меня решения. – Я наследный принц и будущий царь. Конечно, я имею право решать такие вопросы. – он вернулся к своему стакану. – Не имеешь. Ты пока не царь, а принц, как и я. – Ну, надо же, как ты заговорил. И что бы ты сделал на моём месте? Отпустил бы их? – Уж точно не так как ты. Повесить семью перед ребёнком? – Чтобы остальные не распускались. – Да после такой жестокости они ещё больше захотят покинуть ряды армии. Ты как всегда сделал всё только хуже, Вася. – Зато ты у нас герой. Утешил своими объятьями мою девушку? – Да. – Какой молодец. Нужно повесить тебе на офицерскую форму новую медальку. – явно провоцирует меня. – Ну, повесь, раз считаешь, что помочь кому-то это невероятный подвиг. – улыбка сошла с его лица. Наконец-то. – Я знаю, чего ты добиваешься, брат. – он акцентировал особое внимание на слове брат, явно намекая на то, что я бастард. – Ты хочешь себе мою корону, мою девушку, но ничего из этого ты не получишь. Ты никто в сравнении со мной. И ты можешь лизать задницы народу или рассекать моря под именем Штурмхонд, но так и останешься никем. Как только я стану царём, я с радостью вышвырну тебя из этого дворца и этой страны. – он поднялся из-за стола и подошёл ко мне. – Если станешь. – его глаза налились кровью. – Похоже, пора поставить тебя на место, как и когда-то этого простолюдина. Как его звали, напомни-ка? Ах да, Доминик. – он изобразил озарение. – Но Изабель, несмотря на её скромное происхождение, ты не получишь. Она моя собственность. И я сам решу, что с ней делать. Ей ещё придётся ответить за то, что она нахамила мне на улице. Но она вполне хороша в постели, так что, думаю, я смогу снизойти до неё. Возможно, когда она исчерпает свои возможности, я отдам её тебе. Хруст. Василий держится за свой нос и громко стонет. – Я убью тебя, щенок. – Ну давай. – я зазывающе поманил его рукой. К чёрту сдержанность. Пора надрать ему зад. Василий замахнулся на меня кулаком, но недостаточно быстро, чтобы попасть. Я зарядил ему правой рукой в челюсть быстрее. – Что такое? Царь не может побить ничто? Какая жалость. – я отступил на два шага назад, наслаждаясь проделанной работой. Он снова кинулся на меня. Я, не жалея силы, ударил его под дых, а затем схватил за руку и ударил по ногам, опрокидывая его на пол. – Ты пожалеешь об этом, щенок. – злобно прокряхтел Василий, при этом униженно валяясь на земле. – Может быть. Но не сегодня. Посмотри на себя. Какое же ты ничтожество. Даже руки об тебя марать стыдно. – я направился к выходу. Больше внимания он не заслуживает. – Советую тебе придумать новое оскорбление. Это уже давно не задевает.