Стены, трещины

Улыбаясь, по пути вынужденно перебрасываясь словами с гостями, всё ещё потрясёнными небывалой карточной игрой, Марианна едва успевает выйти в холл вовремя — герцог Алва уже набрасывает плащ, высокая нескладная фигура его оруженосца застыла рядом со шляпой в руках. Заслышав шаги, оруженосец оборачивается, и серые глаза, в которых Марианна сегодня видела то надменность пополам с едва прикрытым презрением, то изумление и испуг, то сосредоточенную решимость, смотрят с какой-то доверчивой гордостью. Не ответить на такое нельзя, и Марианна благодарно наклоняет голову, прежде чем шагнуть к Ворону: — Герцог Алва, — произносит она тихо и мягко, хорошо зная, как нелегко противостоять обволакивающей любезности её тона, — вы не уделите мне несколько минут? Алва поворачивается к ней с лёгким изящным поклоном: — Разумеется, баронесса, я всегда к вашим услугам. Окделл, — короткий взгляд через плечо, — можете возвращаться домой, у вас завтра насыщенный день. Не дожидаясь ответа, он направляется к лестнице, отступает в сторону, пропуская Марианну. Подобрав шёлковую шуршащую юбку, она поднимается наверх и не может не обернуться, не бросить взгляд на девичью фигуру в чёрно-синем колете, так и стоящую неподвижно возле колонны. Марианна ведёт Ворона в гостиную, уже опустевшую. Свечи почти прогорели, их ещё не заменили, но даже в рассеянном неярком свете Марианна хорошо различает выражение точёного лица Алвы — вежливое внимание, лёгкая тень интереса. Вести деликатные разговоры ей не впервой, но всё же начать разговор нелегко — было бы, если бы Алва не протянул ей руку помощи, высказавшись первым: — Ещё раз благодарю вас за прекрасный вечер, баронесса. И прошу простить эксцентричную выходку моего оруженосца — надеюсь, она вас не расстроила. — О нет, что вы! — Марианна решительно качает головой. — Это я прошу у вас прощения. Герцог Окделл отнеслась ко мне… с большой добротой. Возможно, я была неосторожна, но у меня и в мыслях не было подтолкнуть её к опасному решению. Алва слегка усмехается: — Вам ведь известен родовой девиз Окделлов? Нынешняя глава дома вполне ему под стать, и я далёк от мысли в чём-либо вас упрекать, баронесса. Впрочем, будь мой оруженосец восторженным юношей, я бы ни капли не удивился его отчаянному порыву встать на вашу защиту, а вот мотивы семнадцатилетней девицы, признаться, меня несколько интригуют. Марианна качает головой, мысленно возвращаясь в случившееся. Выйдя около полуночи — кажется, давным-давно — распорядиться о закусках, она не сразу заметила рядом с собою герцога Окделл. За вечер они обменялись одним-единственным кивком — при знакомстве; Марианна не сомневалась, что аристократка, воспитанная в эсператистских правилах, презирает её, хоть и сама вынуждена вести жизнь далёкую от всего, что предписано благородной эрэа. На девицу в мужских штанах всё ещё глазели — впрочем, в основном украдкой: острый взгляд синих глаз Ворона без труда остужал излишнее любопытство. Тем сильнее было удивление Марианны, когда герцог Окделл тихо спросила: — Баронесса, скажите, то, о чём здесь говорят — правда? Я о ставке виконта Валме. Не сказать, чтобы Марианна была непривычна к бестактностям, но на сей раз ей обожгло щёки досадой. Может, дело было в хмуром взгляде и поджатых губах северянки, может, в том, что выслушивать подобное Марианне приходилось в основном от пьяно-весёлых мужчин, но никак не от рассудительной девицы. Однако же привычка держаться светского тона и избегать скандалов взяла верх и сейчас. Улыбнувшись, Марианна одарила гостью взглядом, полным самого доброжелательного сочувствия: — Вам, должно быть, не по душе посещать места, где творится такое, герцог Окделл. Служба оруженосца требует самоотречения. К новому удивлению Марианны, гостья горячо кивнула. — У нас с эром Рокэ вышел спор. Я говорила о Людях Чести, о служении и долге, а он… сказал, что мне не помешает своими глазами увидеть, как развлекаются эти самые Люди Чести. Баронесса, — она шагнула ближе, бледные щёки вспыхнули, — неужели эр Килеан-ур-Ломбах действительно задумал… Моя матушка и эр Штанцлер говорили о нём только доброе, мне хотелось стать его оруженосцем! — Простите, герцог, я даже не знаю, что вам сказать, — в голосе Марианны не осталось насмешки. — Быть может, в качестве эра граф проявил бы себя достойнее. Герцог Окделл подошла ещё ближе. В серых глазах светились гнев, участие, тревога, совершенно преображая некрасивое прежде лицо. — Он противен вам, верно? — шепнула она, и на сей раз Марианну не задели её слова. Она молча кивнула, и герцог Окделл кивнула тоже, будто подводя для себя какую-то черту. — Не тревожьтесь, баронесса, — громче произнесла она, — он больше не станет докучать вам. — Но, право, герцог Окделл, — вырвалось у Марианны, — вам вовсе не стоит беспокоиться обо мне. Мои интересы есть кому защитить. Она имела в виду Алву, с которым успела обменяться взглядами и по его ободряющему кивку поняла, что он готов вмешаться и у него, скорее всего, уже возникла идея. Там, где в игру вступал Ворон, редко обходилось без вызова, провокации, громких последствий, но он неизменно побеждал. Но герцог Окделл, по-видимому, не догадывалась о планах своего эра — а может, предпочла действовать сама. Так или иначе, дождавшись вопроса довольного Килеана, не желает ли кто-либо из присутствующих взять на себя долг проигравшего и сесть за карточный стол, она выпалила: — Никакого долга и нет! Разве станет кто-нибудь платить шулеру? Марианна помнит звонкий, дрогнувший голос, горячечный румянец щёк. Герцог Окделл хотела защитить её — как женщина может хотеть защитить другую, беззащитную перед чужой похотью и силой. Женщина может спастись, только прибегнув к помощи мужчины, найдя отклик в его сердце — но странный непостижимый обычай дал девочке-северянке право носить шпагу и самой драться за свою честь. И не только свою. Марианна не знает, поймёт ли Алва, если она попробует объяснить, поэтому коротко произносит: — Она хотела помочь. — И добилась желаемого, — Алва слегка пожимает плечами. — Мне в какой-то момент всё же было показалось, что это ваш общий план. Когда вы подтолкнули Килеана под локоть… — Жаль было бы, если бы усилия моего оруженосца пропали втуне, — Алва усмехается — вероятно, припоминая, как из-под широкой кружевной манжеты посыпались карты, как на высохшем желтовато-бледном лице насмешливое самодовольство сменилось гримасой стыда и гнева. — Но все эти запальчивые обвинения были целиком и полностью его затеей. Я бы попросту обыграл высокочтимого эра коменданта. — Так было бы лучше, — Марианна сдерживает вздох. — Как подумаешь, что ей придётся завтра драться… Герцог, может, есть хоть какая-то возможность не дать дуэли состояться? Я пыталась переговорить с Килеаном, но, похоже, он сейчас не в настроении беседовать со мной. — Я бы не назвал Килеана выдающимся мастером клинка, — задумчиво отзывается Алва. — Так или иначе, герцог Окделл знала или должна была знать, на что идёт, и я не вижу смысла вмешиваться. — Вы ведь будете там с ней? — с надеждой спрашивает Марианна, как будто присутствие Ворона способно каким-то невероятным образом придать девушке сил. Или лишить равновесия её противника — что, наверное, ближе к реальности. — Будете её секундантом? — Я, разумеется, предложу герцогу Окделл свои услуги, — бесстрастно произносит Ворон. — Но, вероятнее всего, она откажется. Так что я уже послал записку графу Лэкдеми. — Откажется? — Марианна глядит ему в лицо. — Но почему? — Скажет, что моё присутствие будет её отвлекать — или что-то в этом роде, — Алва пожимает плечами. — Я уже несколько недель занимаюсь с герцогом Окделл фехтованием: подготовка в Лаик не стоит и ломаного суана. Однако, по её мнению, ментор из меня весьма посредственный. — Она сама вам так сказала? — удивление Марианны на мгновение даже заслоняет колкую ноющую тревогу. — Зачем же? У герцога Окделл и без того всё написано на лице. Марианна заставляет себя улыбнуться. — Что ж, мне не следует больше вас задерживать. Она ведь ждёт вас, а ей нужно отдохнуть. — Ждёт? — Алва поднимает брови. — Прискорбно, если так. Благодарю вас за прекрасный вечер, баронесса, — он подносит её руку к губам, и от прикосновения пальцев в тонких серебряных кольцах, от вида склонённой черноволосой головы ей тепло. Герцог Алва может быть вызывающе заносчив с высокородными эрэа, чьё происхождение и репутация безупречны, но он ни за что не позволит себе отступить от правил вежливости с такими, как она. — Надеюсь иметь удовольствие видеть вас снова, — тихо отвечает она, и Алва вновь наклоняет голову: — Почту за честь. — Герцог, — окликает она его, когда он уже собирается выйти. — Я буду ждать вестей после дуэли. — Непременно, моя эрэа, — отзывается он и, поклонившись, лёгкой пружинистой походкой выходит.

***

Моя дорогая Марианна, Я только что нанёс визит герцогу Алве. Герцог оказал мне честь принять меня, несмотря на то, что сейчас он, по-видимому, не располагает большим количеством свободного времени. Герцог Алва передаёт тебе поклон и сообщает, что герцог Окделл ранен в бедро. По словам лекаря, крупные сосуды не задеты, и в случае благоприятного развития событий герцог сможет встать на ноги уже через неделю. Мне, впрочем, показалось странным, что при столь обнадёживающем прогнозе герцог Алва пристально следит за состоянием раненого и, насколько я понял, проводит много времени у его постели. Но не думаю, что он стремится скрыть подлинное состояние герцога Окделла. Я слышал, что герцог Алва сам обладает выдающимися навыками врачевателя — неудивительно, что он решил использовать их на своём оруженосце. Как справедливо замечал великий целитель Абиллах аль Коруни, опыт и прилежание превыше всего! Что до второго участника дуэли, граф Килеан-ур-Ломбах ранен в ключицу. Не знаю доподлинно, каково его состояние, однако известно, что место дуэли он покинул сам, опираясь на руку своего секунданта. К сожалению, мне не удалось переговорить с герцогом Алвой подольше и узнать у него, не желает ли он поменяться со мной кое-какими редкостями. Ковёр морисской работы послужил бы истинным украшением нашей гостиной! Впрочем, герцог весьма благосклонно отнёсся к моему приглашению бывать у нас, так что вскоре я надеюсь обсудить с ним этот вопрос — а может, и некоторые иные. Но прежде я намерен уладить дела с виконтом Валме и убедиться, что вчерашнее недоразумение не охладило его сердечного отношения к нам. Жди меня с добрыми вестями! Нежно целую твои ручки, Навсегда твой Коко