Две Главные Ошибки Тёмного Лорда

      Первое, что Гарри, войдя в камеру, заметил, так это направленный на него взгляд пленницы, преисполненный злости. Правда, спустя лишь мгновение, она поспешно отвела глаза в сторону, направив их в противоположную от него стенку, так что Поттер уже не был уверен в увиденном. Хм… Интересно, это ему всё же показалось, или на какую-то долю секунды в её взгляде промелькнул страх? Впрочем, не успел Гарри закончить эту мысль, как в каменном мешке раздался глумливый и как всегда поддразнивающий голос Лестрейндж: — Ну и что ты, мерзкая грязнокровка, снова тут забыл? Захотелось к-кх… — правда, окончить свою фразу Лестрейндж было не суждено, ибо Поттер, заранее прерывая быстрый поток оскорблений, наложил на неё Силенцио. Вздохнув и возведя очи к потолку, он молча наколдовал стул, точно такой же как и в прошлый раз, да и на том же месте. Устроившись на нём, он закинул ногу за ногу и лишь затем решил ответить: — Ничего нового… Знаешь, если бы не Сириус, — при упоминании крёстного на лице Гарри промелькнула тоска. — Между прочим, именно тобой и убитый! Так вот, если бы не он, лежать бы тебе сейчас под Зельем Живой Смерти, аж до самого суда… — Поттер невесело усмехнулся. — Ну или же в том случае, если бы мы до него попросту не дожили, тогда уже до конца твоих дней. Так что заткнись и хотя бы не мешай, я хочу докопаться до истины.       Закончив с неожиданной, возникшей буквально на ровном месте речью, Гарри медленно поднял свою новую каштановую палочку на Беллатрису и произнёс уже почти ставшее ему привычным заклинание. — Легилименс!       И Поттер снова оказался в водовороте различных воспоминаний. Ничего нового не произошло – ведьма, как и в прошлый раз успешно сопротивлялась, покрывая воспоминания за помехами чуть ли не до конца. До Поттера доходили лишь сильно искажённые отрывки. Нет, конечно же, какое-то время он так или иначе всё-таки боролся с ведьмой, но она была несомненно искуснее его. Ибо уже совсем скоро, очередное едва различимое видение резко потеряло в и так малой чёткости, а затем его снова выбросило в реальность.       «Н-ну да, ожидать, что она меня послушает было бы настоящим верхом глупости…» – подумал было Гарри, восстанавливая ориентацию. Удивительно, но со стула он не упал как в последний раз, а лишь сильно съехал с него. Спустя мгновение, озарённый внезапной идеей Поттер наложил на себя чары приклеивания – удивительно, как такая здравая мысль не пришла ему на ум раньше. Всё-таки каждый раз после Легилименции оказываться на коленях перед Пожирательницей ему не особо-то и хотелось. «Впрочем, как и всегда, все мои умные мысли приходят постфактум» – про себя иронично усмехнулся Гарри.       Восстановив равновесие и подняв взгляд снова вверх, на Беллатрису, он упёрся прямиком в налитые искренней ненавистью глаза. Уже даже не просто со злостью, а именно ненавистью и кристально чистым желанием убивать… Действительно, и с чего это он решил, что там мог хоть на секунду промелькнуть страх? Ненависть и безумие – вот они, два вечных спутника Лестрейндж… — Эх-х… — излишне разочарованно протянул Поттер. — А я ведь просил тебя по-хорошему всего лишь не мешать мне… — незнамо зачем развёл театральщину Гарри. Хотя… Да, действительно странно всё это, зачем он вообще это сделал? Ибо по-хорошему, то самое общеизвестное безумие Беллатрисы Лестрейндж конечно же не очень-то и поддаётся уговорам. Хм, может быть на него так в очередной раз влияет Реддл, ну через связь? Всё же именно он любит пафос и всё прочее.       Хотя вообще-то это действительно была правда – у него в глубине души на самом деле, где-то там, глубоко-глубоко, была небольшая такая надежда на то, что Пожирательница после всего недавно увиденного хотя бы немного поменяет свои убеждения. Всё-таки даже ему, несмотря на ограниченную видимость и слышимость, было понятно, что что-то с тем самым воспоминанием не так. Может быть оттого, что Реддл зачем-то буквально просто так по-настоящему напал на свою вернейшую сторонницу, а может быть оттого, что та (по крайней мере, в воспоминании) действительно была в полнейшем ужасе от… Всего происходящего. Однако не всё коту сливки – значит придётся повторить то же, что и вчера. К слову, насчёт повторить… — Впрочем… — пожал плечами Гарри, сосредотачиваясь на желании увидеть то самое воспоминание. «Магия есть желание» – хмыкнул он, в очередной раз про себя. — Как хочешь. Легилименс!       На этот раз было попроще. Может быть, ему помогала злость на самого себя, на свою мимолётную наивность, на ведьму, наверняка яростно проклинающую его, впрочем, беззвучно, вообще на всё, что только можно, а, может быть, и ещё что-то… Но факт остаётся фактом: на сей раз ему не пришлось блуждать по памяти Лестрейндж, он сразу же погрузился в нужное ему воспоминание.

***

      Снова вывалившись в реальный мир, Гарри порадовался за себя, чары приклеившие его к стулу были очень даже хорошим решением: прямо сейчас его неслабо так потряхивало, а эти самые чары помогали хотя бы не сползать на пол. Это… Воспоминание… Было ещё хуже, чем он думал изначально… Во много, много раз хуже. Ибо главного он тогда, в первый раз, как раз-то и не углядел… А ведь должен был…       Да, слова Дамблдора, сказанные ему ещё на первом курсе, действительно обретали своё неожиданное подтверждение: Реддл на самом деле относится к своим союзникам во много, много раз хуже, чем к врагам. Просто делает он это всё где-то там, за закрытыми дверьми, «в круге семьи», тьфу… Чёрт побери, даже в него он посылал-то именно Аваду, а не пытался повторить то же самое, что сделал с Беллатрисой. И ведь это ещё не конец! Ибо даже всё то, что он видел, либо глазами Волан-де-Морта, либо своими собственными, либо знал по рассказам других, всё это меркло на фоне только что увиденного. И это уже, само по себе… Действительно, по-настоящему пугало.       «Как-то странно всё получается… То есть, если Реддл действительно победит всё станет попросту невыносимо вообще для всех, кроме него самого. Причём даже для его ближайших со… Слуг, всё будет не в пример хуже, чем, к примеру, для остатков Ордена. Получается, что я, в какой-то степени, сражаюсь не только за своих сторонников, но и за собственных же противников? Несколько это всё как-то… Хм… Иронично получается, что ли…» – размышлял про себя Поттер. Впрочем, эти мысли уже были больше похожи на бред. Наверное, он всё ещё был под немалым впечатлением от увиденного.       Всё-таки когда Волан-де-Морт в очередной раз пробивает ещё буквально вчера повышенную планку максимально возможной мерзости… Сложно остаться невозмутимым. А Реддл действительно только что побил недавно установленный тут же ещё вчера рекорд. И если в прошлый раз Гарри было подумал, что Волан-де-Морт за что-то наказывал Лестрейндж, то сейчас ему было предельно ясно, что он сделал это… Просто так. Хотя, нет, не просто так, это вроде как был «подарок» Беллатрисе на её день рождения. По крайней мере, именно так говорил Реддл. Пойди пойми теперь, что именно тот имел ввиду. То ли что подарком было само истязание, то ли подарком была его не слишком большая длительность… И от этого уже становилось действительно страшно.       Хотя нет, не так. Это всё было лишь одной из причин охватившего Поттера ужаса. А что было главным? Больше всего Гарри пугало именно его незнание. Ведь у него, в конце концов, есть прямой доступ в разум Волан-де-Морта! И он за все те годы, что получал от него сны, видения, кошмары, ни разу не видел ничего настолько мерзкого, как то, что подсмотрел в голове Лестрейндж! И это ещё стоило вспомнить, что увиденное, скорее всего, было не единственным истязанием ведьмы, всё ещё висящей тут же, прямо напротив него. Именно это-то и ужасало Гарри больше всего. По всему выходило, что с того самого пятого курса в его связи с Реддлом так ничего не и не поменялось! Ибо получается, что Волан-де-Морт всё ещё успешно ограждается от него самого, скрывая самое важное и «сливая» ему всё то что сам и пожелает!       Ведь будь бы по-иному, он должен же был хотя бы что-то почувствовать в то время пока Реддл наслаждался пытками! Уж что-что, а то самое, преисполненное торжества и наслаждения во взгляде, радостное выражение змеиной морды Волан-де-Морта он узнает всегда! Чёрт возьми, да даже тогда, на кладбище, он не выглядел настолько торжествующим и… Счастливым?… А в тот момент он ведь предельно ясно через шрам ощущал все его эмоции. Так почему же в этот раз он ничего не почувствовал? Или всё это каким-то «магическим» образом не дошло до него? И это при том, что «невероятно важные» поиски Бузинной палочки он видел чуть ли не из первых рядов? Очень странно!       Это уже вызывало определённые подозрения, так что Гарри решил по-быстрому вспомнить всё, что он увидел (или же то, что ему решил показать сам Реддл) благодаря своей связи. Ну и прикинуть, что из этого хотя бы чем-то по сути то и отличалось от того самого видения на пятом курсе, приведшего к падению Сириуса в Арку.       Вскоре Поттер уже подбивал итоги. И результаты для него были совсем уж нерадостные. Все видения, кроме разве что воспоминания Волан-де-Морта о том-самом-Хеллоуине 81-го, были для него абсолютно бесполезно. По сути, единственное, что ему показывал Реддл – так это свои не имеющие под собой никакой реальной ценности поиски Бузинной палочки. И то, делал он это так, чтобы попросту загнать его в ловушку – а с чего бы ещё так часто показывать ему настолько секретные поиски и при этом пытаться вызвать живейший интерес? И ведь он вплоть до самого Малфой-Мэнора на это вёлся! Даже предательство Лавгуда тогда не смогло его остановить от безумной попытки попасть в ловушку Волан-де-Морта. С этой точки зрения, к слову, и видение о Грин-де-Вальде также было неслучайным.       Внезапно он понял, что рассуждал уже далеко не в полной тишине, в которую вывалился после Легилименции – всё ещё висящая на стене Лестрейндж зашевелилась и зазвенела цепями. Рот она, кстати, всё ещё открывала, но из него благодаря наложенному им Силенцио всё так же не долетало ни единого звука. Ведьма, глядя на него всё таким же пылающим ненавистью взглядом, задёргалась ещё сильнее, силясь, наверное, в очередной раз свернуть ему шею. Интересно, с чего бы это?       «Хотя… Почему бы и нет? Может быть, она сказать чего хочет?» – с неожиданной для самого себя лёгкостью принял решение Гарри, прежде чем наколдовать Финиту. Нарочито медленно, вербально, растягивая слог, давая Лестрейндж время подумать над тем, что же она ему выскажет. — Понравилось? — это наполненное ядом и презрением слово прозвучало тотчас, как Поттер закончил своё заклинание. Глаза Беллатрисы метали молнии. — Когда-нибудь тебя всё же поймает Господин! И моей маленькой просьбой будет сделать то же самое с тобой перед тем, как Он убьёт тебя! И не сомневайся…       Гарри вздохнул про себя. На что он вообще надеялся? Хотя да, он сделал это из праздного любопытства, так что сейчас он сам себе злостный вредитель… И ведь на самом деле ничего так и не поменялось – кто про что, а Лестрейндж про Реддла Кстати, интересно, а ведь действительно… — Почему ты до сих пор так почитаешь его? — задал интересующий его вопрос Гарри, полностью проигнорировав Беллатрису, продолжающую заливаться соловьём о его будущей участи и рассыпаться угрозами о том же вперемешку с оскорблениями. Ведьма, кстати, услышав вопрос, стала ещё злее, хотя казалось, куда уж больше… — Ну, то есть, после всего того что твой «господин» сделал с тобой, ты всё ещё… — Заткнись, грязнокровное отродье! — практически что переходя на парселтанг, зашипела разъярённая не хуже фурии Беллатриса. — Господин… Он… — ему показалось, или фанатичный блеск в её глазах несколько померк, да и она сама на секунду растерялась, не зная что говорить… — Господин лучше знает, нужно ли мне наказание! — не слишком-то уверенным голосом закончила она. — И не теб-кх… — и Лестрейндж снова прервало наложенное Поттером Силенцио.       Понятно. Впрочем, ничего иного он от неё и не ожидал. Хм… Стоит ли ещё раз попытаться пошарить у взбешённой ведьмы в памяти? Прислушавшись к себе, Гарри внезапно понял, что оказываться чувствует себя очень даже сильно уставшим. В причине столь внезапного упада сил можно было не сомневаться, так что, наверное, стоит всё же завязывать на сегодня с Легилименцией… То-то же Снейп в своё время обычно прекращал занятия уже на пятой-шестой попытке.

***

      Глядя на закрывающийся вход в её узилище, Беллатриса… Она была опустошена, и не… Не понимала ничего… Абсолютно ничего. Хотя… «Почему ты до сих пор почитаешь его?» А ведь действительно… Почему? Почему ей всем своим естеством хочется называть Его Господином? Почему она… Не могла ничего вспомнить… Не помнила о всём этом до того, как тот ублюдок полез ей в голову…       Почему? Почему ей хотелось до последней капли крови защищать Господина, несмотря на увиденное уже в третий раз воспоминание? Что, что скрывалось такого в ней, что ей хотелось просто закрыть глаза на всё это и забыть? И ведь не потому, что ей от него плохо, нет, оттого что это самое воспоминание вообще-то бросает тень на Него! А этого нельзя допускать ни в коем случае! Почему же… Что именно тянуло её назад, к Господину, подсказывая, что было бы неплохо прихватить и ненавистного ему мальчишку, его главного врага, в качестве откупных? Что давало ей уверенность в том, что мальчишкой можно откупиться от всего только что увиденного. Почему? Казалось, она задавала сама себе этот вопрос уже целую вечность… И всё равно не могла получить на него ответ. Хотя она таки смогла кое-что получить взамен ответов.       Вернее, она поняла то, что ответа попросту нет. И это-то и пугало её по-настоящему. Ведь что-то, то самое, надломленное, внутри неё порывалось… Закрыть на это глаза, понадеявшись на милость Господина. Ведь она предала его, оказавшись тут. И в это же время, что-то другое, что-то, что видело то самое воспоминание… Как Он пытал её… Нашёптывает ей, что на самом деле-то предала не она Господина… А он её.       И какому из этих двоих голосов верить она не имела ни малейшего понятия.