зверёныш

Ноябрь 2019 Итак, мальчишка живёт со мной третий месяц. Представьте себе дикое животное, которое выдернули из привычной среды обитания и пытаются приучить жить в неволе, скрыв от него небо и леса клеткой. Вот, пожалуй, самое подходящее сравнение. Он настолько непокорный, что даже вызывает восхищение. Держится на безопасном расстоянии, смотрит волком и остро реагирует на вторжение в личное пространство — в частности, на прикосновения. Подозреваю, у него некая травма по части тактильности, к ней я тоже подберусь, рано или поздно. В плане обучения он очень способный, схватывает всё на лету, к тому же природные данные у него весьма неплохие, я бы сказал, есть в кого (не без самодовольства). Когда мы отрабатываем боевые приёмы, я невольно засматриваюсь — в его лице и повадках так причудливо сочетаются черты мои и Дзио… Он морщит нос и задирает подбородок, когда чем-то недоволен, как она, и перенял мою ухмылку. Мы слишком похожи, и иногда это пугает — я всё ещё не могу воспринимать его как сына. Впрочем, подозреваю, что и он отцом меня не считает. По крайней мере, пока. Мне нравится его учить. И изучать. Сквозь прутья клетки за мной следят тёмные звериные глаза, и в их сумраке с золотистыми вкраплениями я ищу осмысленность. Детёныши всегда более восприимчивы к дрессировке, чем взрослые особи. Коннор, конечно, взрослее, чем хотелось бы, но и нынешний вариант весьма перспективен. Я до сих пор не определился с тем, чего конкретно хочу. Основная цель, ясное дело, состоит в воспитании достойного соратника и, вероятно, преемника. А вот подпункты плана… Над ними ещё предстоит поразмыслить. *** — Ты говорил, что вы больше не соблюдаете традиции. Но почему в таком случае, у тебя в кабинете висит меч? — спросил как-то раз меня Коннор. — О, это не просто меч, — я ухмыльнулся. — Это точная копия цвайхандера великого магистра тамплиеров, управлявшего орденом в четырнадцатом веке. Кстати, он отлично заточён. Сын недоверчиво воззрился на меня. — Хочешь сказать, ты умеешь им пользоваться? — Ещё как, — фыркнул я и снял клинок со стены. — Пойдём покажу, если не веришь. Как же его легко удивить и увлечь, подумал я, спускаясь в тренировочный зал. — Прекрасное оружие. Нелёгкое в обращении, однако эффективное в бою при должных навыках, — я вытащил цвайхандер из ножен, перехватил поудобнее и продемонстрировал несколько базовых ударов. Коннор наблюдал, совершенно по-детски открыв рот. — Ничего себе, — пробормотал он. Я протянул ему клинок. — Можешь попробовать. — Тяжёлый, — с непривычки он едва сумел поднять меч в воздух. — А им можно голову отрубить? — Какой ты кровожадный, — я улыбнулся, вызвав с его стороны возмущённый возглас. — Можно. Заточка позволяет рассечь и кости в том числе. — Я чисто теоретически спросил, — Коннор вернул мне клинок. — И все-таки… Ты вряд ли используешь его для казней неугодных. — Тут ты угадал, — лезвие звякнуло о ножны. — Цвайхандер носит скорее эстетическую функцию. Но и поработать с ним изредка я люблю. — Мне понравилось держать его в руках, — поделился сын. — Возможно, как-нибудь я научу тебя, как его правильно использовать. Если будешь хорошо себя вести, — я хмыкнул. — А теперь займёмся более приземленными вещами. Я хочу, чтобы ты освоил полную блокировку ударов. Развитое нападение, конечно же, важно, но и про оборону забывать не стоит. Он засопел, выражая протест, и всё же подчинился. Пробить его защиту оказалось несложно — он слишком сосредотачивается, пытаясь предугадать действие противника, и пропускает удар. — Помнишь, что я говорил? Не думай, блокируй, исходя из увиденного боковым зрением, — сказал я, пока он пытался отдышаться после тычка в солнечное сплетение. — Вчера ты говорил, что я должен меньше следовать инстинктам, — буркнул Коннор, распрямляясь. — Баланс — вот твоя цель. Причём во всех аспектах, — назидательно заметил я. — Одни мои указания не отменяют другие, постарайся держать их в голове. — Хорошо, — выдавил он и попытался из обороны перейти в атаку, за что был отправлен в нокаут. — Эмоции делают тебя слабым, — я потер костяшки пальцев на правой руке. — Контролируй их. — Я не верю, что ты ничего не чувствуешь и всегда держишь себя под контролем, — упрямо сказал он, поднявшись. — Твоё неверие не отменяет факты, — я хмыкнул. — Людям свойственны эмоции, даже таким, как ты, — Коннор скрестил руки на груди. Снова этот жест. Он злится, ну конечно же. — Уверен? — я подошел вплотную, глядя ему в глаза. — Да. Иначе я бы тут не стоял, — он не отводил взгляд. — Ты любил мою мать. И я это знаю. Может быть, не так, как это принято, ты слишком отличаешься от остальных. И всё же. — Интересное заявление, — я продолжал улыбаться, скрывая поднимающуюся во мне волну чувств. Опять из-за Коннора я теряю равновесие, что не может не напрягать. — Хватит притворяться бесчувственной машиной, Хэйтем. Хотя бы перед самим собой, — мальчишка отступил на шаг назад, показывая, что поединок закончен. — Я обязательно прислушаюсь к твоим словам, — с толикой иронии отозвался я. — Жду от тебя отчёт по новостям в десять. Поднимаясь в кабинет, я пытался привести спутанные мысли в порядок. Из темноты дворца памяти выползали неуклюжими щупальцами воспоминания, о которых я давным-давно позабыл, и отправить их обратно не представлялось возможным. *** Я познакомился с Дзио случайно. Америка не желала принимать меня сразу, чиня различные препятствия, а я был молод, нетерпелив и обидчив. И в поисках того, кто поможет мне разобраться с возникшими проблемами, я забрел в первый попавшийся бар. Желание напиться было невозможно подавить, и я заказал двойной виски, меланхолично скользя взглядом по лицам посетителей. С повышением градуса алкоголя в крови лучше не становилось, скорее, наоборот. Я уже подумывал влезть в драку чисто для сброса напряжения, как вдруг ощутил приятный древесный запах с пряными нотками. — Ну и что ты тут забыл, а, англичанин? — хриплый женский голос с непонятным акцентом оторвал меня от самокопания. — Да так, мимо проходил, — я с трудом поднял взгляд на собеседницу. Насмешливые глаза цвета чайной заварки, скулы настолько острые, что можно порезаться, лёгкая усмешка на полных губах… Некоторое время я молча пялился на неё, как и подобает пьяному мужчине. — Пойдём, пока тебе не навешали, — она подхватила меня под локоть и без особых усилий вывела на воздух. И даже подержала мои растрепавшиеся волосы, пока меня тошнило в ближайшую канаву. В общем, она была невероятной. Я понял, что именно она мне и нужна. Как выяснилось, не ошибся. Она возглавляла одну из группировок экоактивистов и отлично знала местность. А ещё ненавидела человека, мешавшего планам ордена. Два слагаемых успеха. — Нам придётся убить его. Точнее, мне, ты только поможешь до него добраться, — сказал я. — Без проблем, англичанин, — она улыбнулась хищной улыбкой, за которой скрывались окровавленные наконечники копий и белеющие на палящем солнце кости. На труп нашего врага она даже не посмотрела, будто воспринимая его как часть окружающего мира. И целовала она меня так, словно я не всадил кинжал в горло чиновнику пять минут назад. Ей было всё равно, она была воплощением стихии, которому мне повезло приглянуться. Наш роман был бурным и коротким. Её соратников-индейцев (меня действительно поразило количество доживших до наших дней) отнюдь не радовало общение предводительницы с человеком из другого, враждебного мира. Однажды она привела на наше тайное место, заросли рядом со скалой, испещренной древними рисунками, и сказала, что у нас будет ребёнок. — Только ты его не получишь, англичанин, — ни тени улыбки, только поджатые губы и нахмуренные брови. — Почему? — я озадаченно замер. — Я хочу участвовать в воспитании. — Это не твоё решение. И оно уже принято, — холодно сказала она. — Больше не приходи сюда. — Дзио, тебе не кажется, что это немного жестоко по отношению к нам обоим? — попробовал я поспорить. — Возможно. Однако ради благой цели приходится многим жертвовать, так ты говорил? Она даже не обернулась на прощание. — Что ж, ты сделала свой выбор, — сказал я тихо ей вслед. — Но это не значит, что я с ним собираюсь смириться. Подавив разгорающуюся в груди ярость, я отправился на собрание ордена. Она не могла не знать, кто я на самом деле, да я и не скрывал. Вот только почему она согласилась сотрудничать, а потом и втянула меня в отношения? Этого я не мог понять. Поддалась импульсу, как и я? Вполне вероятно. Тогда-то я и осознал необходимость полного контроля эмоций. Мне не нравилось чувствовать себя уязвимым. К тому же боль моральная куда хуже физической, к которой я давно привык. Помимо злости я ощущал желание пойти Дзио наперекор. Нельзя сказать, что я целиком разлюбил её. Ясное дело, осталось что-то тёплое, еле трепещущее в глубине сердца. Но постепенно оно переродилось в нечто иное, описанию не поддающееся, гораздо более нездоровое и тёмное. Чтобы отвлечься от болезненного расставания, я с головой ушёл в работу, впрочем, не забывая насовсем о маленькой мести, которая ждала своего часа многие годы. Хотя, это не совсем месть, просто намерение завершить затянувшуюся партию и выйти победителем. *** — Можно? — Коннор для формальности постучал в дверь. Обычно он вламывался без предупреждения. — Входи, — я отложил ручку и заполнение очередной стопки документов. — Я сделал, что ты просил, — он прочистил горло и зачитал краткую сводку за неделю. — Неплохо, — я кивнул. — Твоя статья вызвала резонанс? — Да, кое-кому основательно подпалило штаны, — Коннор довольно усмехнулся. — Он сорвётся и подставит себя под удар. — Видимо, ты не зря учился четыре года, — я поставил галочку напротив одного из пунктов в списке дел. — Однажды я дождусь от тебя похвалы, — полушутливо заметил сын. — Не исключено, — я забрал у него распечатку финансовых операций объекта слежки, намеренно не касаясь его руки, и он это оценил, посмотрев недоверчиво, но с благодарностью. — Можешь быть свободен на сегодня. — Спасибо… Отец, — он тихо прикрыл за собой дверь, и я откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Неужели он действительно это произнес? Со мной явно творилось что-то не то. Мне захотелось, чтобы мальчишка любил меня так сильно, что не побоялся бы пойти на смерть, если я прикажу; и в мыслях этих было одновременно нечто отвратительное и прекрасное. Изначально я планировал совсем другое — максимум беспрекословное подчинение, некоторая привязанность, не более, и вдруг… Вдруг что-то изменилось. Во мне, в первую очередь. Прошлое схлестнулось с настоящим, поглотило его и создало гремучую смесь, грозившуюся разрушить с таким трудом созданную схему. Есть ли благополучный исход? Хотел бы я знать. В одном я уверен точно: я не потеряю Коннора, как Дзио. Ни за что.