зверёныш

Апрель 2019 Я снова просидел целую ночь над злосчастным зашифрованным дневником со знаком ассасинов на выцветшей потрепанной обложке. Что я вообще надеялся там отыскать? То, что свело Берча с ума и отправило его в сверкающее золотым светом небытие? Я потер пальцами пульсировавшие от боли виски, перед глазами плясали неровные, искореженные буквы, призванные исказить смысл и не дать постороннему человеку ознакомиться с тайной, заключённой на пожелтевших от времени страницах. Не знаю, на кой черт я достал артефакт, провалявшийся в сундуке более пятнадцати лет. Словно что-то меня позвало еле различимым, свистящим шёпотом. Воспоминания кружили на периферии, шелестели полупрозрачными крыльями, норовили снова стать осязаемыми. Может, не стоит ворошить прошлое? Говорят, что мозг скрывает травмирующие воспоминания. При этой мысли я усмехнулся — в таком случае мне следовало бы забыть всю свою жизнь, кроме того периода, что был до десяти лет. Услышав шаги, я бросил взгляд на часы. Девять утра, просто великолепно! Я должен был быть совершенно в другом месте уже полчаса как. Я откинулся на спинку кресла, поражаясь собственной рассеянности. — Хэйтем, я сказал Джонсону, что у тебя неотложные дела, и перенёс встречу на более позднее время, — тень Чарльза загородила солнечные лучи, стекавшие с подоконника на пол. — Что случилось? В его голосе отчётливо слышалось беспокойство, которому я почему-то поверил. — Возникли… Сложности, — туманно отозвался я и с запозданием сообразил, что надо было убрать дневник. Ли, конечно же, его увидел. На его лице отразился целый спектр эмоций. — Зачем ты опять читал эту дрянь? — отвращение и недоумение. — Жаль, что ты её не сжёг. — Она слишком ценная и древняя, чтобы вот так просто от неё избавиться, — парировал я. — А следовало бы, — он навис надо мной, и мне стало крайне неуютно. — Пытаешься мной командовать? Смешно, — я хмыкнул. — Это моя прерогатива — говорить всем, что делать. — О, конечно, магистр Кенуэй, — с притворным почтением произнес он. — Как я посмел усомниться в ваших решениях, они не могут быть ошибочными! — У тебя плохо получается язвить, — спокойно сказал я, подавляя закипающую в груди злость. — Поверь, я знаю, что делаю. — Бёрч тоже так считал, — Ли отошел, позволив мне подняться и размять затекшие мышцы. — А потом стал кучкой пепла. — Я не такой, как он, — меня передёрнуло при мысли о покойном наставнике. — Надеюсь, — Чарльз скрестил руки, прислонившись к стене. — Хэйтем, я переживаю за тебя. И не только я. Ты сам не свой в последнее время. И этот эпизод с дневником… Он говорил довольно долго, но я его не слушал, погрузившись в мысли. События ускоряются, меняют своё течение, переплетаются, создавая немыслимые сочетания. Мир стал иным, чем двадцать четыре года назад, когда я прибыл сюда, полный надежд и исканий. Я многого добился, и всё же не могу охватить контролем реальность вокруг себя. Что говорить про глобальные проблемы, если орден находится в весьма шатком положении? Да, за год произошли заметные улучшения, однако их недостаточно. Моя основная цель пока что недостижима, какие бы усилия я ни прикладывал. Плюс сомнения в правильности выбранной стратегии… Я снова сошёлся с Чарльзом, надеясь, что мы сможем решить накопившиеся за столько лет проблемы. Впрочем, я не учёл кое-что: ничего не выйдет, если пытаться измениться будет только один из партнёров. К тому же, анализируя наши отношения, я заметил детали, ранее скрытые от меня по невнимательности или же из-за идеализации образа моего ученика и соратника. Выводы получились неутешительные. Я всегда стремился отдавать самого себя и ордену, и тем, кто рядом, в частности, Чарльзу. Что же я получил взамен, приняв его в орден и пустив в своё сердце? Тот ещё вопрос. Я стремился верить ему, оправдывая его отвратительные во многом поступки и досадные промахи. Он прекрасно знал, что я нуждаюсь в нём, и пользовался этим. Я не сразу заметил, что Ли замолчал, сверля меня пытливым взглядом, полным недовольства. — Полагаю, я зря распинался перед тобой битых десять минут, — он картинно вздохнул. — В какой-то мере, — я изо всех сил сделал виноватый вид. — Но к дневнику я больше не вернусь, обещаю. Он всё равно бесполезен. — Спасибо и на том, — Чарльз закатил глаза. — О тебе крайне тяжело заботиться, ты знаешь? — Ты сам этого хотел. Мне напомнить, как ты клялся всегда быть рядом? — я завернул дневник в газету и скрепил скотчем. — Говорил, что тебя не смутит мой сложный характер, образ жизни, а? — Я тогда не знал всей широты твоих… — он сделал паузу, подбирая нужное слово. — Возможностей. Пойми, Хэйтем, я не хочу бросать тебя. Ты один не справишься. Прозвучало крайне самоуверенно, хотя изначально он подразумевал совсем другое. Наверное. — Считаешь? — я усмехнулся. — В твоё отсутствие у меня неплохо получалось. — Тот вечер, когда я нашёл тебя с револьвером, приставленным к виску, мы в расчёт не берем? — ядовито заметил Ли, и я невольно сжал руки в кулаки. — У тебя безошибочно получается выбирать моменты, когда я уязвим, — я сделал глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. Как я мог подумать, что он изменится к лучшему? Повёлся на его красивые слова о нашем общем предназначении, и зря. — Просто совпадение, — он отступил, добившись цели — эмоционального всплеска с моей стороны. — Жду тебя в машине. Я ещё некоторое время сидел в прострации, и отзвук захлопнувшейся двери отдавался где-то внутри глухим гулом. Неужели у меня нет альтернативы, и я обречён до конца своих дней вязнуть в трясине сожаления и бессмысленных обещаний? Я, несомненно, привязан к Чарльзу, мы вместе прошли через самое пекло, казалось бы, это должно было укрепить наши чувства. Снова ошибка. Я накинул пальто и вышел из кабинета. Мне нужно было заехать домой и привести себя в порядок. Физическое состояние непосредственно влияет на ментальное, и я утешал себя тем, что после контрастного душа и чашки кофе я приду в себя. — Лучше бы ты тогда опоздал, — пробормотал я себе под нос, садясь на переднее пассажирское сиденье. — Что? — переспросил Чарльз, и я отмахнулся. Мне следует быть осторожнее со словами, он может использовать против меня что угодно, пронеслась мимолетная мысль. Я надавил на чувствительное место между большим и указательным пальцем, чтобы сосредоточиться. Что за бред? Ли всё ещё мой ученик и брат по ордену, я должен на него полагаться, иначе какой вообще смысл в нашей организации, если даже во внутренней структуре нет порядка? — Через полчаса вернусь, — сказал я, когда Чарльз остановил машину возле моего коттеджа. Отперев дверь, я внезапно осознал, что никогда не приводил его сюда, даже в наши лучшие времена. Мы снимали номера в отелях, я неоднократно бывал у Ли в квартире, но здесь он не был. Не знаю, с чем это связано. Возможно, я так и не смог довериться ему в полной мере. Я хотел, очень хотел, но что-то меня останавливало, или же мне казалось, что обстоятельства складываются подобным образом… Я вернулся, поправляя на ходу галстук. Уже полдень, и я безнадёжно выбился из графика. Как же я это ненавижу, кто бы знал… Ли знал, и я прямо-таки ощутил исходившее от него злорадство. — Джонсон будет вне себя, — он хмыкнул, надавив на педаль газа. — Я найду способ справиться с его гневом, — я уткнулся в новостную ленту, лишь бы не видеть его прозрачных, безразличных глаз. День не задался с самого утра, точнее, с ночи, и вряд ли его что-то сможет спасти. Дипломатических умений мне не занимать, и я быстро свел на нет возмущение Джонсона. Истинной причиной его недовольства было падение акций его компании и судебное дело из-за спорных территорий на краю штата, тянущееся уже полгода. Плюс приближающиеся выборы на пост губернатора, что тоже не поднимало ему настроения. Я обсудил с ним возможную стратегию, подбодрил по возможности и привел в боевой настрой, однако, глядя на то, как он нервно подергивает ногой и то и дело ерошит бороду, я понял, что большинству из его планов сбыться не суждено. Он гораздо менее тактичен, чем я, и не умеет вовремя отступить, предпочитая применить силу. Масла в огонь подливает его непоследовательность в поступках. Люди его не любят, и, соответственно, поста ему не видать. Я вышел из его офиса и пешком направился куда глаза глядят. Мне не хотелось пересекаться ни с кем из своих, особенно с Ли. На плечи тяжёлым камнем давила усталость, отнюдь не физическая. Давно мне так не хотелось бросить всё к чертовой матери и уехать. — Нельзя, нельзя, — сказал я сам себе и сел на скамейку под раскидистым клёном. Подпалив сигарету, я наблюдал за ребёнком в жёлтом дождевике и таких же сапогах, отчаянно прыгающим по лужам. Пожалуй, более счастливого существа сейчас во всём Бостоне не отыщешь. Я даже отчасти ему завидовал, точнее, его беззаботности и ожиданию чего-то великого и приятного в будущем. Неужели я разучился надеяться? Мои размышления прервала трель телефонного звонка. Я нехотя взял трубку. — Магистр, вы просили сообщать, если я вдруг пересекусь с тем парнем, ну, который журналист. Так вот, он в паре метров от меня, — голос Хики звучал едва различимо из-за шума на фоне. — Где вы находитесь и что там у вас происходит? — я словно проснулся от затяжного кошмара. Пульс ускорился, мысли выстраивались стройной цепочкой. — Тут около здания мэрии демонстрация эко-активистов, вроде бы против смены статуса заповедника и разрешения его застройки. Не очень понял, если честно, — отозвался Томас. — Пока всё мирно, но копы уже понемногу собираются по краям площади. Какие будут указания? — Дождись меня, я скоро буду, — я нажал на сброс вызова и еле заметно улыбнулся. Главное, не упустить шанс подобраться поближе к мальчишке. Возможно, я слишком увлёкся процессом привлечения нового ученика в орден, но, с другой стороны, а что мне ещё остаётся, если остальные братья моих надежд не оправдали? Площадь перед ратушей была полна народа, выкрикивающего лозунги, размахивающего транспарантами, слева толпу понемногу начинали теснить полицейские. Чужой гнев ощущался остротой на кончике языка. Я чуть прикрыл глаза, призывая орлиное зрение. Я старался не пользоваться им без необходимости, но сегодня случай особый. Моя цель полыхала золотистым пятном, выделяясь на фоне голубых аур других людей, в том числе и Хики, который помахал мне рукой. Осторожно лавируя между протестующими, я неторопливо подбирался ближе. Коннор старался держаться на хотя бы небольшом расстоянии от тех, кто находится рядом. Он молчал, оценивая обстановку, его брови были сведены к переносице — видимо, что-то пошло не так, как он рассчитывал. — Привет, Коннор, — сказал я, и он обернулся. Спустя секунду его лицо озарилось изумлением. — Отец?.. — прозвучало в высшей степени недоверчиво. — Не самое подходящее место и время для встречи, согласен. Впрочем, иногда обстоятельства сильнее нас, — я усмехнулся. — Зачем ты здесь? — он снова нахмурился, вероятно, ожидая подвоха. — Просто проходил мимо, — с невинным видом заявил я, прекрасно зная, что Коннор не поверил ни на йоту. — Ты не мог появиться здесь просто так, — он выделил голосом последние слова. — Ты прав, — я не отрицал очевидное, пожав плечами. — У меня была определённая цель. Как, впрочем, и у тебя, но я вижу, что с её достижением не задалось. — А ты и рад, — он фыркнул. — Не твоих ли рук дело снятие ограничений на застройку заповедника? — Коннор, я не мировое зло, к твоему большому сожалению. И Кеннеди я не убивал. — Да неужели? — он отвернулся, высматривая кого-то в толпе, которая вдруг навалилась на нас всей своей массой. — На твоём месте я бы выбирался отсюда поскорее, — краем глаза я уловил подбирающихся к нам с двух сторон полицейских. — Ваша демонстрация всё равно бесполезна. Губернатору хорошо заплатили. — Уж кому, как не тебе, это знать, — огрызнулся Коннор. — Пойдём, — я схватил его за рукав и потащил за собой, игнорируя возмущенные возгласы. Как раз вовремя, за нашими спинами началась драка между протестующими и служителями закона. — Кто-то их спровоцировал! — сказал сын возмущённо и вырвался из моей хватки. — И все-таки, зачем ты приходил? — Если вдруг захочешь заняться чем-то действительно полезным, или же тебе вдруг понадобится моя помощь — позвони по этому номеру, — я сунул обрывок бумаги ему в карман толстовки. Бросив напоследок подозрительный взгляд в мою сторону, Коннор исчез в тени ближайшего здания. Я смотрел ему вслед ещё некоторое время. Он упрямый до жути — понятное дело, с самого детства привык справляться с проблемами самостоятельно. Я жалею, что не появлялся в его жизни до недавнего времени. Каким бы он вырос под моим влиянием? И что изменилось бы в моей жизни? Впрочем, это пустые вопросы, история не знает сослагательного наклонения. Главное для меня — настоящее и возможное будущее. Совместное с Коннором, чего бы мне это ни стоило. Хватит потерянных лет и упущенных возможностей, я отступать не собираюсь. *** Декабрь 2020 Я так и не решил, что мне делать с тем, что Коннор воспринимает Ли практически как цель. Моё орлиное зрение, напротив, видит его как союзника. У Коннора нет причин врать, даже с учётом того, что Ли ему до ужаса неприятен. Конечно, нам всегда следует быть настороже, предателем может оказаться кто угодно, но Чарльз… Я всё ещё не могу в это поверить, надеясь на причуды наследия Предтеч. Есть проблема и похуже — неконтролируемая древняя сила, которую получил Коннор. Я до сих пор виню себя в том, что не следил за ним достаточно тщательно и отправил забирать тот злосчастный амулет. Теперь надо искать решение. Лишить его дара вряд ли получится, а вот пригасить — может быть. Я написал всем своим знакомым, кто имеет хоть какое-то представление о, так сказать, мистической части предназначения нашего ордена и посвящён в тонкости магии Предтеч. Получая отказ за отказом и видя, как переживает Коннор, я понимал, что вариантов остаётся совсем немного. И я отправился на чердак, прихватив сына с собой. В последнее время я стараюсь вообще не оставлять его в одиночестве, ради его безопасности и собственного успокоения. — Ого, сколько всего, — он окинул взглядом внушительное помещение, забитое всякой всячиной, нужной и не очень. — Не думал, что у тебя есть место, где не царит идеальный порядок. — Просто здесь слишком много вещей, о которых мне бы хотелось забыть, — я хмыкнул и включил тусклую лампочку. — Но их нельзя выбросить, могут пригодиться. Как, например, то, что нам надо сейчас найти. — Какую-нибудь проклятую диадему? — с интересом спросил Коннор. — Или освящённые мощи? — Некрофилией не страдаю, — я фыркнул. — Нет, Коннор, всё куда проще: нам нужна книга, завернутая в газету Нью-Йорк Таймс. Точнее, это дневник. Очень старый. — Старше, чем ты? — осклабился Коннор, и я пихнул его в бок. — Намного старше, — света не хватало, и я вооружился фонарём. — Пятнадцатый век, если быть точным. А текст — более поздняя копия средневекового манускрипта, привезённого с Востока. — Эта штука имеет отношение к крестовым походам? — у Коннора аж глаза загорелись. — В какой-то мере, — я отправил его разобрать один из завалов в левом дальнем углу. — Не урони ничего, там есть весьма хрупкие экспонаты. — Почему ты раньше не показал мне чердак, тут столько интересного! — сын с воодушевлением шуршал какими-то бумажками, тщательно разглядывая каждую. — Всему своё время, — я усмехнулся, вынимая содержимое первой попавшейся картонной коробки. Я в упор не помнил, куда засунул чёртов дневник. По понятным причинам, ведь я хотел, чтобы его не нашли, даже я сам, вот и постарался найти действительно укромное место. Я подозревал, что он может пригодиться, поэтому не сжёг, как планировал изначально, и на том спасибо. — Ух ты, тут какой-то костюм странный, — Коннор развернул полотняную ткань, рассматривая содержимое свёртка. — Дай взгляну, — я оторвался от сортировки старых журналов и подошел к нему. — Не думал, что он окажется здесь… — Тоже выглядит очень старым, хотя сохранился неплохо, — Коннор расправил бело-голубые фалды робы. — Чей он? — Ассасина британских колоний, — ответил я спустя паузу. — Да, Коннор, он настоящий, представь себе. — Зачем тебе ассасинская форма? — изумлённо посмотрел на меня Коннор. — И откуда она у тебя? — Просто как трофей от одного, кхм, врага, — я развел руками. — В конце концов, меня в детстве готовили к тому, чтобы вступить в братство. Возможно, я оставил этот костюм из чувства ностальгии. — Что… — на лице Коннора появляется то самое озадаченное выражение, означающее, что мои слова в очередной раз поставили его в тупик. — Ты… Ты не сразу попал к тамплиерам? — Ага, — отозвался я буднично, хотя на самом деле мне стало дурно от подступивших воспоминаний. — Как ты помнишь, мой отец был ассасином и хотел для меня той же судьбы. Но интриги в братстве этому помешали. Он погиб, а меня воспитал его друг-тамплиер, ставший моим наставником. — Неожиданный поворот, — заметил Коннор, прищурившись. — Так ты тоже своего рода полукровка для остальных тамплиеров? — Можно и так сказать, — я поморщился. — Лучше положи эту реликвию туда, откуда взял. И вернулся к поиску дневника, представляя Коннора в этом самом ассасинском костюме. Ему бы определённо пошло… — Хэйтем, а что, если мы не найдём дневник? — спросил Коннор и чихнул от поднятой пыли. — Найдём, он точно здесь, — я отодвинул очередную бесполезную коробку со старьем. — И все-таки? — в его голосе отчётливо слышалась тревога. — Я отвезу тебя к Великому магистру, — ответил я. — Он точно что-нибудь придумает. — Самый главный тамплиер? — недоверчиво сказал сын. — Думаешь, он согласится на аудиенцию по такому незначительному поводу? — Он мой хороший друг, так что согласится, — я хмыкнул. — Коннор, я обещаю, мы решим твою проблему с даром. Я понимаю, что тебе страшно, и ты сам не рад полученным возможностям, но приготовься к тому, что тебе всё же придётся с ними жить дальше. Если не выйдет избавиться от них, то я помогу тебе их… Обуздать. — Почему-то я тебе верю, — Коннор вздохнул. — Ладно, ты прав, надо сосредоточиться на деле, — и он с особенным рвением полез обыскивать полки под самым потолком, благо, его внушительный рост позволял. — Кажется, нашёл! Он триумфально потряс пыльным прямоугольным свертком. — Посмотрим, — я развернул пожелтевшую от времени газету, и взгляд уперся в знак ассасинов на потертой тёмной обложке. — Да, определенно то, что нам нужно. Коннор еле сдержался, чтобы не засыпать меня вопросами, пока мы возвращали вещи на место и спускались с чердака. — Как дневник попал к тебе? — он заглянул мне через плечо, когда я осторожно положил рукопись на стол и начал листать. — Я украл его у одного бандита, — я водил пальцем по строчкам, вспоминая шифр. — Притворился продавцом сыра и чуть не впарил ему собственную продукцию. Забавная получилась история. Мне тогда было слегка за двадцать. Чёртовы строчки никак не желали собираться в единое целое и обретать смысл. Я кусал губы, пытаясь сосредоточиться. — Какие странные буквы… Вроде бы, с первого взгляда, бессмысленно разбросаны по странице, но если переставить… — пробормотал Коннор. Я удивлённо покосился на него. — У тебя получается разобрать слова? — Ага, они словно светятся голубым светом и перемещаются на нужные места, — отозвался он. — Разве у тебя так не получается? — Моё орлиное зрение иногда подводит, — я поморщился. — Давай, попробуй прочитать, что здесь написано. Я отошел от стола, позволяя Коннору занять моё место. — Так… — он прищурился, затем провел ладонью по странице. — Что-то про Яблоко Эдема… Это метафора или буквально штука, которую забрали из райского сада? — Артефакт вроде твоего амулета, только гораздо сильнее. И опаснее, — я понизил голос. — Пролистни вперёд. Коннор снова зачитал кусок древнего текста, который я когда-то знал наизусть. — Хэйтем, мне почему-то кажется, что я могу показать тебе, ну… Образы из текста. Точнее, как их увидеть, — неловко заметил Коннор. — Попробуем? — Отчего нет, — я прильнул к нему со спины так, чтобы мне было видно дневник. Коннор снова положил ладонь на страницу, а второй рукой сжал мою руку. — Примени теперь орлиное зрение, — попросил он, и я подчинился. Дневник словно поддался нашим совместным усилиям, неохотно открывая содержание, предложение за предложением. Я чувствовал, как быстро бьётся сердце Коннора, и, кажется, слышал обрывки его мыслей. Как, впрочем, и он мои, запоздало догадался я. Спустя несколько минут изучения витиеватого древнего текста мы пришли к выводу, что нужной информации в нём нет. Радость познания сменила тоска, и Коннор закрыл дневник. — Энциклопедия артефактов, только и всего, — он вздохнул. — И немного истории Предтеч. Полезно, но не то. — Не стоит так отчаиваться, это не единственный письменный источник по нужной нам теме, хоть и очень важный, — успокаивающе сказал я. — Продолжим искать. Теперь у нас не будет преград, с твоими-то способностями к расшифровке! Подтекст сказанного я осознал спустя несколько секунд и прикусил язык, но уже поздно. — Иронично, что сила Предтеч помогает мне разбираться в их текстах, которые я изучаю для того, чтобы избавиться от этой силы, — сын горько усмехнулся. — Перестань считать себя монстром, Коннор, — резко произнес я, и он слегка вздрогнул от моего тона. Черт, переборщил… Впрочем, иногда с ним надо пожестче. — Ты должен принять себя таким, какой ты есть. Наивность пройдёт с возрастом, опыт упростит жизнь, а контроль… Контроль поможет не сбиться с верного пути. Ясное дело, нужно разобраться досконально в истоках твоей проблемы. И моей тоже… Коннор сидел на краю стола, удивлённо глядя на меня. — Что ты имеешь в виду? — Я начинаю вспоминать некоторые… События, — туманно отозвался я. Мне было тяжело сформулировать то, что выползало серой дымкой из глубин памяти, складываясь во вполне отчётливые картинки. — Наверное, из-за меня. Помнишь, там в конце говорилось про укрепление связи между членами братства… — Коннор отвернулся, как будто ему это помогло замаскировать эмоции, которые я теперь чувствовал кожей. — Более приятный вариант, чем в результате убийства, согласись, — я хмыкнул. — Получается, мы ещё сильнее отдалились от остальных тамплиеров, — Коннор задумчиво комкал в руках лист бумаги. — Но и к ассасинам мы не так уж приблизились. Как это говорится… Застряли меж двух огней. От этой крамольной идеи нам обоим стало неуютно. — Будем придерживаться выбранной стороны, Коннор. Знаешь, почему я привёл тебя в орден? — я зацепил его за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. — Я хотел, чтобы ты стал частью мирового порядка, чувствовал, что твои усилия не напрасны и ты не один. — Ты всё тщательно спланировал, да? — он прищурился. — Я, кстати, подозревал, что наши встречи не были случайными, но не соотносил отдельные события. — Не буду отрицать, что следил за тобой. Да, мне хотелось заполучить такого способного ученика, как ты. Я надеялся, что благодаря тебе у ордена, увязшего в междоусобицах и бытовых дрязгах, будет будущее, — я говорил предельно честно. — Я был для тебя лишь средством для достижения цели? — он скрестил руки на груди и нахмурился. — А потом ты слишком увлёкся и потерял твой пресловутый контроль? Я даже не сразу нашелся со словами для ответа, настолько меня обескуражило его… Обвинение? Нельзя сказать, что оно необоснованное, но формулировка весьма далека от объективной истины. Прежде всего я искал возможность исправить ошибки прошлого и хоть в какой-то мере загладить вину перед Коннором за то, что не был рядом. Мысли скопом пронеслись в голове, и я открыл рот, чтобы в своей обычной манере изложить аргументы в строгом порядке, и вдруг взгляд Коннора резко смягчился. — Хэйтем, я не злюсь. Просто… Хотел проверить, насколько ты со мной откровенен. — Проверить, значит, — я гневно поджал губы. Впрочем, в глубине души я испытывал облегчение. — Я знаю, что намерения у тебя были самые что ни на есть благородные, — он подошел ближе. — Твои методы, конечно, в иные моменты заслуживают осуждения, но у всех есть свои недостатки. — Спасибо за комплимент, я польщён, — я фыркнул, продолжая делать оскорблённый вид. — Хэйтем, — Коннор как-то незаметно сократил оставшееся расстояние между нами. Я чувствую его дыхание на своей щеке. — Я весь внимание, — я изо всех сил удерживал себя от того, чтобы к нему прикоснуться. Сейчас именно такой момент, когда можно всё испортить неловким импульсивным действием. — Помнишь наш разговор о… Близости? — ему нелегко далось завершение фразы — он смущён донельзя. Да, то обсуждение было весьма щекотливым с учётом всех обстоятельств: сложности Коннора с тактильностью, фактическая аморальность наших отношений — я сомневался, что Коннор решится зайти дальше объятий и поцелуев, которые и так дались ему с большим трудом. Я тогда сказал ему, что торопить события не стоит — пусть тщательно взвесит все за и против, опираясь на собственные потребности и ощущения, поскольку я поддержу любое его решение. — Помню, конечно, — я ответил спокойно, хотя внутри зрело нетерпение. — Я… Готов к большему, — сообщил он. — Вот как… Что ж, скрывать не буду, меня подобный исход исключительно радует, — я ухмыльнулся с толикой торжества. Коннор залился краской, осознавая, на что только что себя обрек. С его стеснительностью ещё придётся поработать. Я поцеловал его в уголок рта и убрал дневник на дальнюю полку. Сегодня вечером у нас найдётся занятие поинтереснее, чем перелопачивание древних текстов. Коннор поймал меня в темноте коридора и увел в глубокий поцелуй, уцепившись за воротник моей рубашки. — Коннор, я никуда не денусь, можешь так крепко меня не держать, — я усмехнулся и огладил большим пальцем его точеную скулу. — Честно? — его глаза по-звериному поблескивали в полумраке, отливая голубым светом. Или же мне только показалось? Я нашел его руку и увлек за собой, чувствуя, как частит его пульс. Коннор торопливо стаскивал футболку, и я смотрел, как в тусклом свете лампы под смуглой кожей перекатываются мышцы. Какой же он красивый, подумал я, и в голову почему-то полезли образы греческих богов. Неужели мне будет позволено прикоснуться? И, что ещё лучше, обладать. От этой мысли свело низ живота, и я вернулся в реальность. Коннор сидел на моей постели полностью обнажённый и смотрел на меня снизу вверх. Непривычное зрелище, с его-то ростом. — Прости, засмотрелся, — оправдывался я, расстегивая пуговицы рубашки. — У тебя был очень хищный взгляд, — заметил сын. — Как будто ты собрался меня съесть, а не… — Я ещё не решил, — я нарочито оскалился. — Аппетит приходит во время еды, знаешь ли. — Я хороший охотник, Хэйтем, — он скользнул взглядом по моему телу, а затем встал и развязал ленту на моих волосах. — Не сомневаюсь. Иначе меня бы здесь не было, — мягким толчком в грудь я отправил его на постель. В знак доверия он подставил беззащитное горло под мои поцелуи. В наш первый раз он решил позволить вести мне, что с его упрямством прямо-таки удивительно. Я слегка прикусил его за ключицу и увел дорожку поцелуев дальше. Обводя языком напряжённый сосок, я сорвал с губ Коннора первый приглушённый стон. Он пытался сдерживаться, как это мило. Сын остро реагировал на любое прикосновение и стал невероятно податливым. Давно я не получал подобной отдачи… Я спустился дальше и краем глаза увидел, как он кусает губы. — Ты всегда можешь попросить меня остановиться, — напомнил я. — Нет, нет, продолжай, — тихо, почти что шёпотом ответил он. — Хорошо, — я поцеловал его чуть повыше колена и ушел на внутреннюю сторону бедра, которая, как выяснилось позже, очень чувствительная. Коннор что-то бормотал себе под нос и ерзал от нетерпения. Я тщательно смазал пальцы, и он отвернулся, не в силах смотреть. — Постарайся расслабиться, — сказал я, и он кивнул. Дождавшись, пока он внемлет моему совету, я ввел первый палец, аккуратно продвигая через плотно сжатое колечко мышц. Коннор шипел сквозь зубы и, кажется, ругался на своём наречии. — Я предупреждал, что легко не будет. Однако потерпеть стоит, если хочешь получить кое-что действительно приятное, — я ободряюще поцеловал его в бедро. — Хорошо, отец, — сдавленно отозвался он, и меня в очередной раз прошибло стыдливым жаром от этого обращения. Впрочем, есть в этом что-то невероятно возбуждающее. Отмахиваясь от мыслей о собственном грехопадении, я добавил второй палец, и Коннор заскулил — я нащупал ту самую точку, от прикосновения к которой он вздрогнул и начал ругаться громче. — Тебе нравится, м? — вкрадчиво спросил я, и через некоторое время он уже сам насаживался на мои пальцы, ерзая и комкая в руках простыню. — Я хочу слышать, как ты стонешь, Коннор. Ну же, не молчи. Он подчинился, и в награду я обхватил второй рукой его член, проводя несколько раз вверх-вниз. В принципе, я мог бы остановиться и на этом, такому неопытному мальчишке, как Коннор, много не надо. Но он умоляюще прошептал: — Хэйтем… Я хочу ощутить тебя… Полностью. — Твоё желание для меня закон, сынок, — ответил я, и мой голос прозвучал неожиданно хрипло. Я убрал пальцы и оставил очередной поцелуй на шее Коннора, затем добавил ещё немного смазки и медленно, осторожно вошел. — Какой же ты узкий, Коннор, — прошептал я ему на ухо и прихватил зубами за мочку. — Не останавливайся. Пожалуйста, — попросил он, и я не смел ему отказать, понемногу увеличивая темп и стараясь отыскать нужный угол проникновения. Он зажмурился и обхватил меня ногами, тяжело дыша. — Хэйтем, — сказал он, когда я чуть замедлился, чтобы подразнить его. — Ты со мной, потому что я похож на Дзио? От такого обескураживающего вопроса я невольно замер. — Боже, Коннор… Нет, — мысли путались, и я долго пытался придумать, что ответить. — Ну, может, только отчасти. Мне приятно видеть в тебе её черты, признаюсь честно. Но не более. Я люблю тебя, а не её образ в тебе. — Ладно, я понял, — в его голосе послышалось облегчение. — Я тоже тебя люблю. Я возобновил движение и сжал бёдра Коннора, приникая ближе. Его взгляд с поволокой, искусанные губы, разметавшиеся по подушке смоляно-черные волосы… — Мой мальчик, — еле слышно произнес я, и перед глазами внезапно взорвался вспышкой ворох образов, пронизанный голубым светом. Я увидел себя со стороны в сумраке орлиного зрения — из-за лопаток резались тёмные крылья с белыми вкраплениями. Мелькало перекошенное от ужаса и злости лицо Ли, шуршали страницы дневника с данными о Предтечах, множество голосов сливалось в единый гул… Я пришел в себя и осознал, что здесь, в нашей реальности, время не сдвинулось ни на миллисекунду, но изменилось очень многое. — Хэйтем, ты такой же, как я, — хрипло сказал Коннор и, не в силах больше балансировать на грани мучительного удовольствия, кончил, и я вслед за ним. Я не сразу понял, что он имеет в виду. Я отстранился и сел, и холод ночи, проникший через форточку, остудил разгоряченные тела. Я отодрал прилипшее к спине чёрное перо. Коннор утянул меня обратно в постель и придвинулся ближе, чувствуя моё смятение. — Хэйтем, ты в порядке? — он сжал мою ладонь. — В какой-то мере, — благодаря Коннору я не чувствовал тревогу, только безопасность и странное опустошение.