***
В начале октября Лайт подходил к аудитории, и перед его взглядом предстала любопытная картина: Миса стояла в одиночестве у закрытого кабинета, и её ухо было вплотную прислонено к крохотной щёлочке между дверью и косяком. На её лице были написаны напряжение и сосредоточенность. Лайт аккуратно подошёл к ней со спины, тоже наклонился и шёпотом произнёс: – Ну, и как оно? Миса подпрыгнула, схватившись за сердце и едва не выронив из руки свою сумочку, после чего быстро прислонила палец к губам и кивнула на закрытую дверь. Лайт вздохнул и тоже прислушался: оттуда доносился взволнованный женский голос. – ...за нескромность, а у вас есть девушка? Лайт обернулся, чтобы удостовериться, что их никто не видит, и продолжил слушать. – Нет, – ответил Рюдзаки-сэнсэй. В его тоне слышалось недоумение. – Как же так? – удивлённо, но очевидно радостно откликнулась незнакомка. – Никогда не думал о том, чтобы начать с девушкой отношения, – монотонно пояснил Рюдзаки-сэнсэй. Лайт слегка нахмурился. – Не думали? О, ну... Что ж, я вас поняла... Ещё раз извините, – и послышались приближающиеся в их сторону шаги. Лайт и Миса тотчас же торопливо отошли от двери, делая вид, что они стояли здесь давно и совершенно непринуждённо. Из аудитории вышла студентка с короткой стрижкой, в очках и с ярким румянцем на веснушчатом лице. Она остановилась, сделала глубокий вздох и заметила Мису и Лайта, которые уже уткнулись в свои телефоны с самым что ни на есть невинным выражением. Она поправила волосы и, закусив губу, ушла в неизвестном направлении. Когда она удалилась, Миса прислонилась головой к стене и выдохнула: – Фу-ух, чуть не попались. – И давно ты этим занимаешься? – поинтересовался Лайт. В глазах Мисы плясали чёртики. – Не поверишь, но первый раз! – Лайт не поверил, но не стал это озвучивать. – Я просто знала, что у Рюдзаки-сэнсэя в этой же аудитории пара перед нами, вижу, оттуда выходит группа. Я только хотела открыть дверь, а её – бам! Изнутри кто-то взял и прикрыл. Вот мне и стало любопытно. – Ясно, – протянул Лайт, покачав головой. Сначала он хотел сказать что-то о неправильности подобного поведения, но вовремя сообразил, что вообще-то и сам на поверку оказался не прочь подслушать чей-то разговор – вне сомнения тайный. – Потом обрушишь на меня проповеди, Лайт. Лучше скажи, что ты об этом думаешь? – нетерпеливо произнесла Миса, и, оглянувшись по сторонам, возбуждённо прошептала: – А Рюдзаки-сэнсэй не промах! У Лайта складывалось впечатление, что они с Мисой восприняли подслушанный диалог совершенно по-разному. – Что ты имеешь в виду? – уточнил он. – Как «что»? Секс без обязательств! Неужели Рюдзаки-сэнсэй из тех мужчин, которые играют, но не заигрываются? Лайт не успел ничего на это сказать. К аудитории уже приближались их группы – вот и хорошо, есть возможность проанализировать свой ответ лучше. Он мог видеть, как изящно виляя бёдрами к ним приближалась Такада в компании Моги, который, оказавшись рядом, протянул ему мощную ладонь, и они обменялись рукопожатиями. Все поздоровались. Моги явно не терпелось что-то сообщить. – Лайт, мне удалось побеседовать с твоим отцом! Лайт приподнял брови. Это каким таким образом? – Ты загремел в полицейский участок? Моги замахал руками, торопливо поясняя: – Нет-нет-нет, что ты! Не я загремел! Один тип загремел благодаря мне. – Ого! Моги, да ты уже обзаводишься связями! – Мацуда снова появился, как джин из лампы, если не придумать сравнение хуже, и его глаза взбудораженно горели. Лайт представил, как Моги в порыве геройства за шкирку, как котёнка, потащил ослушавшегося закон бандита – тот, вероятно, был счастлив, что его тащат в полицейский участок, а не устраивают разборку один на один. Не грешно будет повториться, что Моги выглядел очень и очень внушительно. История не сильно отличалась от той, что Лайт вообразил себе в голове. – Этот, – Моги замялся, не зная, как обозвать нехорошего человека, – этот гражданин, – нашёлся он, – взламывал замок на моём велосипеде. Я его первым делом защёлкнул за этим занятием, – он изобразил действие, словно у него в руках был фотоаппарат, – а потом подошёл и говорю, ты, дядя, чего тут делаешь? Я был сзади, поэтому он-то меня сначала и не заприметил. Обернулся и как шарахнул с перепугу мне по голове, вот, – он показал на царапину над бровью. – Я ему так и сказал: «Нападение на будущего сотрудника полиции и попытка кражи имущества? Давай-ка за мной по добру по здорову». Испугался бандюга. А я его возьми да и потащи прямиком в полицейский участок. Моги сделал грудь колесом в предвкушении оваций, и те не заставили себя ждать. Мацуда и Миса захлопали в ладоши, как малые дети, Такада же ограничилась понимающим кивком и игриво посмотрела на Лайта – тот вежливо ей улыбнулся и перевёл взгляд обратно на Моги. Он едва сдерживал смех. – И, я полагаю, там-то ты и встретил моего отца? – взял себя в руки Лайт. – Точно! И он сказал, что я молодец, сдержался, не стал лупить этого несчастного. Но что я, в самом деле, монстр какой-то? На этот раз Лайт не удержался и прыснул, закатив глаза. Неожиданно дверь приоткрылась, и все перевели на неё взгляд: из проёма показалась голова Рюдзаки-сэнсэя. Он оглядел компанию беспристрастным взглядом и затем произнёс: – Вы можете проходить. Не стоит стоять и загораживать весь коридор. Они зашли в аудиторию и расселись по своим местам. Рюдзаки-сэнсэй сел за стол и тут же придвинул к себе свой ноутбук, начав что-то быстро на нём печатать. Лайт и Миса привычно заняли свои места за первой партой, как и всегда на семинарах с Рюдзаки-сэнсэем, и уже знали, чего ожидать и что делать: выключили на телефонах звук, убрали их с парт и взяли в руки карандаши. Миса на удивление держала слово, и поскольку тесты на семинарах были делом регулярным, она к ним была готова. Может же, когда хочет. – Мацуда, будьте добры, принесите ваш журнал из учительской, – попросил Рюдзаки-сэнсэй, не отводя глаз от экрана. Мацуда уже подорвался вставать, но Рюдзаки-сэнсэй добавил: – И захватите оттуда мой кофе. Он в белой маленькой чашке с блюдцем. Спасибо. Все молча сидели в ожидании звонка, и Лайт тем временем погрузился в свои мысли. Сейчас в Японии связывали себя отношениями далеко не все молодые люди, особенно до тридцати лет. Друзья с привилегиями, секс-партнёры на одну ночь или же короткие, ничего не значащие интрижки были весьма популярны. Да что уж далеко ходить, он сам был в отношениях пару раз скорее формально, нежели с настоящим намерением строить что-то долговременное и прочное. Хотя в целом он и собирался это сделать когда-нибудь, просто никуда не торопился. Поэтому, откровенно говоря, Миса могла быть права относительно Рюдзаки-сэнсэя. Но мог быть и совершенно другой вариант. Речь ведь шла о том, чтобы «начать отношения с девушкой». А не про отношения вообще. Лайт перевёл взгляд на Рюдзаки-сэнсэя: тот опёрся локтём на поверхность стола, и его палец бессознательно скользил по нижней губе, а всё внимание было приковано к тому, что было у него на экране ноутбука. Лайт обратил внимание на острые выпирающие ключицы, уходящие под белый воротник кофты, и попытался представить Рюдзаки-сэнсэя обнажённым. Тень улыбки поползла по его лицу. Не надо об этом думать. Очень вовремя прозвенел звонок, и он отогнал свои мысли, крайне благодарный мирозданию за то, что никто не может их прочитать. Мацуда появился в дверях с кофе и журналом и поспешил к преподавательскому столу. Рюдзаки-сэнсэй благодарно кивнул ему, взял в одну руку протянутый кофе, а в другую журнал, который сразу же положил на стол. Он обвёл аудиторию взглядом и молча поднял вверх листочки. Недовольства и шока уже не было – только смиренные кивки. – У вас десять минут, – привычно произнёс Рюдзаки-сэнсэй, и послышались звуки пишущих карандашей и ручек. Примерно минут через пять Лайт закончил свой тест, отложил его на край стола и, подперев подбородок ладонью, посмотрел в окно, любуясь видом красных кленовых листьев, плавно опускавшихся с деревьев на землю. Его созерцание прервал Рюдзаки-сэнсэй. – Держите второй вариант, Ягами, – подошёл он к нему, протягивая листок, и его лицо было абсолютно непроницаемым. Миса покосилась в их сторону и исподтишка показала Лайту язык. – Да, хорошо, – с энтузиазмом (чересчур излишним, мысленно попенял себя он) согласился Лайт. Он начал шустро писать – по какой-то причине ему хотелось выполнить тест ещё быстрее, чем предыдущий, будто это было какое-то соревнование на скорость. От этого его почерк становился чуть менее красивым, но почерк ведь никак не влияет на оценку, верно? Закончив тест, он с вызовом посмотрел на Рюдзаки-сэнсэя, давая понять, что готов. Рюдзаки-сэнсэй ещё раз подошёл к нему, бегло пробежался глазами по обоим тестам и тихо, чтобы мог слышать только он, сказал: – Не хотите ли проверить ещё раз? Лайт непонимающе на него посмотрел и так же тихо спросил: – Есть какая-то ошибка? – Чтобы точно никаких не было, – загадочно отозвался Рюдзаки-сэнсэй и отошёл к своему столу, внимательно глядя на каждого из студентов. Секунд десять Лайт не сводил с него максимально вопросительного взгляда, но тот либо действительно не видел прикованных к нему глаз, либо делал вид. Лайт внимательно начал перечитывать оба своих теста, тогда как все остальные студенты начали сдавать работы. Рюдзаки-сэнсэй собрал все листы и подошёл к Лайту в последнюю очередь. Он не успел дочитать. Рюдзаки-сэнсэй безапелляционно забрал его работы, и Лайту померещилось победное выражение на его лице. После окончания пары Лайт понуро собирал учебники, пока Миса и Мацуда пошли занимать места в столовой. Он был слегка расстроен даже не потому, что мог получить не пять, а потому, что чувствовал себя ужасно глупо. Рюдзаки-сэнсэй наблюдал за ним со своего места, и Лайт старательно пытался не смотреть в его сторону. Наконец, он почувствовал, что тот к нему подходит, и поднял взгляд. – Не расстраивайтесь так, Ягами. Все люди совершают ошибки, даже такие правильные, как вы, – произнёс он своим ровным голосом. Лайт понимал, что начинает злиться. – Но не сегодня. У вас отличные работы, – добродушно закончил Рюдзаки-сэнсэй после небольшой паузы. Злость сняло как рукой. Лайт почувствовал, как его губы непроизвольно растянулись в улыбке.***
Шла середина октября. После изнурительного дня в университете и не менее изнурительной тренировки по теннису Лайт пришёл домой утомлённый, но это была приятная усталость. Моги сегодня очень старался – пусть его техника и была несовершенной, но отбивал он мяч с такой силой, что, того и гляди, насквозь пробил бы ракетку. Его подводила неуклюжесть движений, и здесь у Лайта было заметное преимущество. Они поспорили на хот-пот – проигравший полностью оплачивал роскошный ужин. – Я дома, – привычно произнёс Лайт. Он аккуратно поставил обувь и направился в сторону своей комнаты, но его остановил голос матери, которая поднялась из кресла. – С возвращением, – она подошла к нему и поцеловала в щёку. – Как дела в университете? – Всё отлично, как всегда, – сообщил Лайт, и мать одобрительно улыбнулась. Это был дежурный диалог, но неизменный. Она внимательно всмотрелась в его лицо и заключила: – Ты устал. Голодный? Лайт усмехнулся. – Спасибо, мама, но нет, сегодня меня угощал Моги. – Вот как! – она подняла брови. – Это не тот мальчик, который на днях привёл к отцу в отделение велосипедного вора? – Да, он самый, – кивнул Лайт. Мать рассмеялась. – Отец сказал, что воришка был счастлив отделаться разъяснительной беседой и небольшим штрафом. Видимо, он здорово перепугался. Лайт согласно ухмыльнулся. – Ну ладно, – вернулась к теме Сатико, – если ты не хочешь ужинать, то я могу сейчас просто принести тебе чай и пару яблок в комнату. Что скажешь? – Отличная идея. Мать ушла в кухню, а Лайт поднялся к себе. Зайдя в комнату и включив свет, он невольно бросил взгляд на полку, где красовались многочисленные медали и кубки – молчаливые, одинокие знамёна его успехов из прошлого. Он несколько лет играл в шахматы, пока ему в итоге не наскучило – добившись впечатляющих результатов, Лайта в какой-то момент посетило ощущение, что он «прошёл уровень», и он забросил своё хобби за неимением мотивации. С недавних пор мать начала вспоминать его увлечение и мягко агитировать заняться им снова, но Лайт более не видел никакой для себя пользы или же интереса. Сейчас его не вполне, но всё-таки удовлетворял теннис. Он включил компьютер – тот барахлил и работал медленнее, чем обычно. Лайт сразу же проверил свои мессенджеры: горело несколько непрочитанных сообщений в чатах и два от Мисы. Удостоверившись, что в чатах ничего особенно важного не было, он кликнул на диалог с Мисой. Там была ссылка на инстаграм и её интригующее «ты только взгляни на это!!». Лайт закатил глаза: его забавляла привычка Мисы писать ему в нескольких соцсетях одновременно, если он тот час же не отвечал ей там, куда было отправлено первое сообщение. Лайт открыл ссылку на фотографию и замер. На фотографии был Рюдзаки-сэнсэй. Ни много ни мало топлес. Он сидел на пляже под просторным красным зонтом, держа в руке огромное фисташковое мороженое, которое стекало по пальцам. Его тёмный взгляд был направлен прямо в камеру, в то время как он проводил языком по костяшкам, силясь слизать сладкую субстанцию. Фото... довольно необычное. Он в жизни не видел, чтобы кто-то вроде Мацуды или Моги выкладывал нечто подобное в социальные сети. Лайт посмотрел на подпись и дату: 5 дней назад #there’s no fire but it’s definitely hot in here Жарко и в самом деле было. Лайт скользнул взглядом по ключицам, которые заприметил ранее – очень выделяющимся на худощавом теле, по гладким грудным мышцам. Кожа в районе живота сгорбилась от сидения – но пресс явно прослеживался. Впрочем, это, наверное, тоже от худобы – заниматься, чтобы был виден пресс, не обязательно, нужно просто быть «сухим». От пупка в плавки спускалась дорожка тёмных волос. Кровь медленно начала приливать к паху, и Лайт сглотнул – в конце концов, ему всего лишь двадцать один год. Неожиданно дверь в его комнату открылась, и вошла мать. Лайт на автомате закрыл вкладку и обернулся. На секунду лицо Сатико вытянулось, и Лайт подумал: ну, кажется, всё. За эту самую секунду он уже успел придумать несколько вариантов того, как объяснить то, что он разглядывал фотографию полуголого мужчины в интернете. Это реклама мороженого, которую невозможно пропустить. Надоело уже, да? Это прислал одногруппник с отдыха, чтобы показать девушку на заднем плане, которая ему понравилась. Как не видно? Во-о-он там, приглядись. Это просто лента инстаграма, и я понятия не имел, кто и какие фотографии там выкладывает (что практически чистая правда). Но лицо его матери тут же стало по обыкновению приветливым, и она, не заходя вглубь комнаты, просто протянула ему чай и тарелку, на которой красовались порезанные на дольки яблоки, и с улыбкой сказала: – Извини, что без стука. Я думала, ты меня ожидаешь. – Спасибо, мама. Поставишь на тумбочку, пожалуйста? Сатико сделала, как он просил, и молча вышла из комнаты. Лайт продолжал смотреть вслед матери. Она точно что-то видела, не могла не увидеть – всего лишь на секунду, но поражённый взгляд был на её лице. Лайт хотел сначала пойти за ней и попробовать привести какой-нибудь аргумент из тех, что он придумал, или на ходу сообразить что-то ещё, но разве не будет ещё более подозрительно, если он яро начнёт убеждать её в том, что по его же собственной версии не является чем-то таким уж значительным и изобличающим? Будет вопрос – будет ответ, решил он. Но открывать ссылки от Мисы Лайт решил для себя только с телефона.***
В конце октября случился крохотный инцидент, а если быть точнее, серия инцидентов, которые укрепили подозрения Лайта насчёт Рюдзаки-сэнсэя ещё сильнее. Хотя и не убедили окончательно – настойчивый шёпот Мисы и всеобщая блаженная слепота несколько усмиряли его решительность в вынесении вердикта по поводу его ориентации. Например, дело было на одной из потоковых лекций. Рюдзаки-сэнсэй с лазерной указкой разбирал с ними одно запутанное дело, всеми правдами и неправдами стараясь делать так, чтобы головы студентов работали на пределе возможностей. Мацуда с сосредоточенным лицом следил за направлением указки, его глаза бегали от одной фотографии к другой, и он беззвучно шевелил губами, перебирая тот или иной вариант решения задачи. Когда дело было разобрано, разложено по полочкам, и были проведены все необходимые логические операции, Мацуда громко и тяжело вздохнул, поставив локти на стол, и его пальцы впились в волосы, обхватывая голову. – Это... это просто не реально, – простонал он. Рюдзаки-сэнсэй посмотрел на него бесстрастным взглядом и произнёс: – Мацуда, вы сопротивляетесь. Криминалистикой надо гореть, даже больше – ей нужно жить. Отдайтесь, и вам не будет так больно. Лайт вскинул на него глаза, после чего слегка повернул корпус, чтобы посмотреть, как на это среагируют одногруппники. Но никто из них и бровью не повёл, да и сам Рюдзаки-сэнсэй даже не улыбнулся, произнеся это. Ну. Видимо, Лайту просто показалось, и никакого подтекста здесь нет. В другой раз Рюдзаки-сэнсэй приводил им примеры из собственной следственной практики. Он любил иллюстрировать свою речь, и маркер в его руке расписывал доску так лихо, что было ощущение, словно перед глазами вырастает чудо мультипликации. Он явно вошёл во вкус – Лайт не без интереса отметил, что пусть тон Рюдзаки-сэнсэя и был его фирменным скучающим, но глаза – живые, шустрые. Должно быть, он и правда «отдавался» своему делу. – ...бесшумное оружие производится, а асоциальный элемент не дремлет. Не делайте скидку на то, что с вами находится ваш парень. Тем более, если это ваш парень. В обеих группах было всего четыре девушки на двадцать пять парней. Гомосексуальные люди составляют 1,5% от общей численности населения – в обеих группах один Лайт уже представлял собой эту вероятность. Брови Лайта поползли вверх, и он с предвкушением ожидал, что же будет после этой фразы. – Всё ли со мной хорошо, если то, что он сейчас сказал, показалось мне жутко сексуальным? – хихикнула Миса. Лайт не ответил – он не сводил глаз с Рюдзаки-сэнсэя, пытаясь понять по его лицу, была это отсылка к гендерной статистике совершаемых преступлений, просто каламбур или ни то, ни другое, а значит, что-то третье. Рюдзаки-сэнсэй поймал его взгляд – и на секунду, лишь на секунду Лайту показалось, что уголок его губ слегка приподнялся. Сердце в груди предательски ёкнуло. В один день, когда пар с Рюдзаки-сэнсэем у них не было, Лайт и Миса располагались на втором этаже университета в зоне отдыха. Лайт сидел на одном из диванчиков, откинувшись на спинку, и пролистывал свои конспекты, держа в руке шариковую ручку и задумчиво её посасывая. Миса сидела рядом, положив голову ему на плечо и не отрывая взгляда от телефона. Тут она тихонько присвистнула и горячо прошептала: – Наш любимый детектив на горизонте! Лайт поднял голову. Рюдзаки-сэнсэй выходил из учительской, держа в руках огромный леденец на палочке. Лайт не смог подавить улыбку. – Рюдзаки-сэнсэй, здравствуйте! – поздоровалась Миса, и Лайт почти видел, как она начала усиленно порхать ресницами. – Здравствуйте, – тоже поздоровался Лайт. Рюдзаки-сэнсэй посмотрел на них, и его взгляд сначала просканировал Мису, после чего переключился на Лайта. «Сканер» остановился на его губах, и Рюдзаки-сэнсэй ухмыльнулся – чем несколько смутил Лайта. Он, конечно, сам обратил внимание на леденец (который тот беззастенчиво облизнул!), но так неприкрыто пялиться? – Добрый день, – в свою очередь сказал Рюдзаки-сэнсэй. – Очаровательно выглядите, Ягами. Постояв пару секунд в тишине, он продолжил свой путь, как ни в чём не бывало. – Что это было? – Лайт с непониманием смотрел ему вслед, ошарашенный таким откровенным вниманием. Миса посмотрела на него и хмыкнула. – Лайт, у тебя чернила на губах.***
Загадка Рюдзаки-сэнсэя не оставляла его равнодушным. Флёр неизвестности разжигал интерес, и Лайту было любопытно проверить свои догадки. Такой случай ему вскоре представился. Миса и Лайт сидели за своим излюбленным столиком в антикафе, готовясь к очередному семинару. Был ранний ноябрьский вечер, и хотя солнце ещё не село, но фонари на улицах Токио уже приветливо и мягко освещали дороги. Лайт отвлёкся от своего эссе, которое печатал, сидя с ноутбуком, и задумчиво поглядел в окно. Кратковременные залипания в одну точку с ним в последнее время случались всё чаще – видимо, компьютеру его мозга требовалась перезагрузка. – Сейчас бы на свидание, а не вот это вот всё, – вздохнула рядом с ним Миса, и Лайт повернул голову в её сторону. Она прихлёбывала свой кофе с меланхоличным видом. Лайт устало потёр переносицу. А когда он сам в последний раз ходил на свидания, а не вот это вот всё? – Я думаю, стоит тебе захотеть, и у тебя появится кавалер в два счёта. Тот же самый Мацуда, – Миса приподняла изящную бровь словно бы в удивлении, но Лайт ответил ей тем же. – Не делай вид, что для тебя это новость. Парень придерживается целибата четвёртый год. Он почти святой. Миса засмеялась и игриво закачала ножкой – ей было определённо приятно внимание Мацуды. Его выдержке можно было только позавидовать. Ну, или посочувствовать. – Мацуда, конечно, хороший, но... Я думала о другом человеке, – произнесла она загадочным тоном. Дабы поддержать интригу, она некоторое время помолчала, но натура взяла своё. – О Рюдзаки-сэнсэе. – Ты серьёзно? – Лайт не мог сдержать ехидной усмешки. Он подозревал, что Миса была неравнодушна к их преподавателю, но в самом деле задумываться о свиданиях с ним? А учитывая, в чём также подозревал самого Рюдзаки-сэнсэя Лайт, это было практически комичным. – Абсолютно! – Миса округлила глаза. – Он при деньгах, имеет серьёзную работу, с юмором и неплох собой. Это же идеальный кандидат! – Да, Миса, только вот... – Лайт долю секунды решал, говорить ей или нет о своих догадках, и решил, что это практически его долг. – Только вот у меня есть ощущение, что пойти с ним на свидание гораздо больше шансов у меня, нежели у тебя. Улыбка Мисы, сиявшая на лице, словно треснула – она теперь выглядела так, будто проглотила некую мерзость, ожидая амброзию. – С чего это ты взял? – тоненько спросила она, и Лайт поймал себя на том, что чувствовал почти садистическое удовольствие, разбивая её ожидания. Вдаваться в подробности своих месячных измышлений, впрочем, он не испытывал тяги. – Как бы помягче... Мы, как правило, не ошибаемся в этом вопросе. – Тогда вам следует пересмотреть свои критерии, потому что в этот раз они не сработали! – воскликнула Миса. – И вообще, тебе разве есть до него дело, что ты так внимательно к нему присматриваешься? Вопрос в прямом смысле ниже пояса. Не то чтобы ему было именно дело до Рюдзаки-сэнсэя, но что Лайт был абсолютно равнодушен он тоже сказать не мог. Рюдзаки-сэнсэй, определённо, вызывал у него любопытство – а разок даже и эрекцию, памятуя о той несчастной фотографии в инстаграме, которая вполне вероятно скомпрометировала его в глазах матери. Кроме того, он не мог не подначить Мису. – Как ты сказала, он при деньгах, имеет серьёзную работу, с юмором и неплох собой. Идеальный же кандидат, не так ли? Миса выглядела обезоруженной. Она знала, что они оба были крайне привлекательными в глазах других людей, но у них никогда не случались конфликты на фоне совпадения романтического интереса. Вдруг она сделала пренебрежительное лицо и хитро улыбнулась. – Да ладно тебе, Лайт. Ты же это просто говоришь, чтобы меня позлить. – Как сказать, – с серьёзным видом сказал Лайт, но он понимал, что в его голос просачивалось веселье. – Я не в любовной горячке, но стал бы я отказываться от поклонника в лице Рюдзаки-сэнсэя? Это бы потешило моё самолюбие. Он перспективный и может неплохо помочь продвинуться по карьерной лестнице. Это ко всему вышеперечисленному, – как бы между прочим добавил он. – Так не честно! – обиженно воскликнула Миса, теряя маску. – Я первая вообще заговорила о каких-либо перспективах с ним! Он мой! Она выглядела как ребёнок в детском саду, любимый шкафчик которого кто-то посмел занять. Проблема только в том, что шкафчики-то, может, везде одни и те же, только вот садиком ошиблись. – Ты меня сейчас слушала? Я тебе только что сказал, что он гей. Я практически оказываю тебе услугу, хотя мог бы вообще промолчать и просто наслаждаться зрелищем. Ты мне ещё спасибо должна сказать. – Он не гей! – Спорим? – предложил Лайт, откладывая ноутбук в сторону. Ему становилось интересно. Миса нервно притопывала носком ботинка. И тут её глаза сощурились, и она медленно растянула губы в улыбке. – Спорим. Я ставлю на то, что он не гей, и он на меня западёт до конца учебного года. – Пойдёт. Тогда моя ставка: он гей, и он западёт до конца учебного года на меня, – он особенно выделил последнее слово. – Спорим на диплом! – тут же предложила Миса, и Лайт закатил глаза. – Ни в коем случае. Я свой уже начал, в отличие от тебя. К тому же, боюсь, если мой диплом будешь писать ты, меня отчислят и не посмотрят на то, что это день защиты. Миса слегка надула губы. – Хорошо. Тогда, если я выиграю, ты поведёшь нас с Рюдзаки-сэнсэем в самый дорогой ресторан Токио, – деловито сказала Миса. – И ты сам ему расскажешь за ужином, что именно ты про него думал в течение всего этого времени. В подробностях. Ах, какое это будет унижение для лучшего студента То: дая... – Ладно, – легко согласился Лайт. На самом деле, ему действительно не улыбалась перспектива так унижаться перед преподавателем, возможным работодателем, а также потенциальным парнем лучшей подруги, но тем сильнее это будет подстёгивать в споре таки победить. – Тогда если выиграю я, ты будешь месяц называть меня «Бог». Миса в удивлении на него воззрилась. – А что? – пожал плечами Лайт. – Мне всегда этого немного хотелось.