***
– Как дела с докладом? – заботливо поинтересовался Лайт, даже не пытаясь скрыть едкую усмешку, за что Миса злобно на него зыркнула. Однако её взгляд нисколько не всколыхнул его сопереживание или совесть – за все эти годы он столько ей помогал, что отныне с чувством выполненного долга и полного морального права мог хотя бы раз её подначить. По крайней мере, Лайт так полагал, и это вполне вписывалось в его «Кодекс дружбы». – А сам как думаешь? Я не знаю, скомпилировала какого-то монстра Франкенштейна из разных источников и, если честно, особо не вчитывалась, – помахав своими листочками, она широко зевнула и устало легла на парту, закрыв глаза. – Зато фотосессия прошла успешно, не так ли? – Лайт сел рядом с ней и миролюбиво толкнул её в бок. Миса приоткрыла один глаз и сонно спросила: – Тебе правда интересно? Лайт не мог с чистой совестью сказать, что ему было интересно так, как было интересно, скажем, Мацуде, который и сейчас навострил уши, собирая крупицы информации, но определённая доля заинтригованности у него была. Кроме того, они с Мисой дружили давно, и она неплохо понимала, какой он человек и что от него можно было ждать. – Умираю от любопытства, – произнёс он с маленькой улыбкой, ещё раз аккуратно толкнув её локтем в бок. Этого было достаточно: Миса мгновенно воспряла, одарив его радостным взглядом, и достала свой телефон. – Фотографий с самой фотосессии у меня, разумеется, пока нет, но смотри, я сделала селфи на съёмочной площадке! Я была в этом костюме, – затараторила она и продемонстрировала фотографию с собой любимой на первом плане. Красный жакет с белой отделкой игриво соскальзывал с округлых плеч, обнажая кожу, шапочка с помпоном задорно украшала голову, а профессиональный макияж выгодно подчёркивал все достоинства её красивого лица. Она перелистнула фотографию, и на этот раз в камеру смотрели двое: сама Миса и незнакомый Лайту молодой человек. – А это фотограф! Готова поспорить, что я ему понравилась. Ты смотри, какой он довольный. – Позволь мне тоже взглянуть, – неожиданно раздался голос, и они оба с удивлением обернулись на Мацуду, который стоял рядом с ними побагровевший, как свёкла. Однако, несмотря на всю свою неловкость, слов назад он не забрал. Более того, он пододвинул стул и присел рядом с ними, не сводя выжидающего взгляда с Мисы. – Ну... Вот, – она передала ему телефон, и тот взял его заметно подрагивающими руками. – Вот эта фотография и предыдущая. Мацуда внимательно всматривался во второе фото, на котором Миса была запечатлена вместе с фотографом, и Лайт заметил, как он сжал челюсти, по всей видимости, удерживаясь от комментариев. Тем временем Миса перевела вопросительный взгляд на Лайта, и тот покачал головой, безмолвно давая понять, что тоже не имел ни малейшего представления, какая муха укусила Мацуду. – Я перелистну, да? – бесцветным голосом произнёс Мацуда, на секунду оторвав взгляд от телефона. Получив утвердительный кивок, он опустил глаза обратно, а его подрагивающий палец провёл по экрану. Они втроём, наверное, полных тридцать секунд просидели в тишине, но Мацуда всё-таки прервал молчание, сдавленно произнеся: – Ты потрясающе выглядела, Миса. Уверен, что фотографии будут великолепными. – Спасибо... наверное? – ошарашенно произнесла она, но тут же поправилась: – Я имею в виду, спасибо. Я тоже так думаю! Мацуда слабо улыбнулся ей в ответ и, отодвинув стул, сел за свою парту. Выглядел он немного подавленным. – Что это на него нашло? – шепнула Миса, обращаясь к Лайту как можно более тихо. – Инстинкты, наверное, – высказал предположение тот, украдкой бросив взгляд на Мацуду. – Похоже, он только сейчас сполна прочувствал, что ты ускользаешь. – Хм, – Миса в сомнении нахмурилась, однако промолчала. В аудиторию зашёл Рюдзаки-сэнсэй, и все её мысли тут же переключились с загадочного поведения Мацуды на великого и ужасного преподавателя, который расслабленно опустился на своё место. Точно в этот момент прозвенел звонок. – Здравствуйте. Итак, я готов внимать. По списку или по зову сердца? – милосердно спросил он, и в ответ поднялись несколько рук, среди которых была рука Лайта. – Отлично, значит, начинаем по зову сердца, а дальше как пойдёт. На каждый доклад максимум семь минут, будьте предельно лаконичны. С листка не читаем. Лайт терпеливо дождался, когда вперёд него проскочат несколько человек, после чего вышел отвечать сам. Рюдзаки-сэнсэй проследил его путь от парты до доски – Лайт хотел верить, что его выступление ожидалось с особым интересом. Впрочем, даже если это и всего лишь фантазия, думать в подобном ключе было приятно, и он слегка прокашлялся, собираясь с мыслями. – Я бы хотел привести в качестве примера «серийного убийцы» Гарольда Шипмана. По правде говоря, такие истории навевают ужас, потому что воплощают одну из самых распространённых фобий – этот человек получил прозвище «Доктор Смерть». Лайт дал краткую сводку совершённых Шипманом преступлений, количеству его жертв, которых, по признанию самого убийцы своему сокамернику, было 508 человек (хотя это количество и не было подтверждено), а также о его специфическом почерке. – Подозрения начали падать на Шипмана после завещания в 350 тысяч фунтов стерлингов, которые якобы оставила жертва своему врачу. Дочь погибшей, адвокат по профессии, нашла это странным. Кроме того, сравнив почерки, она поняла, что завещание было написано не её матерью. В данном случае профессиональная графологическая экспертиза не была проведена, однако банальное сравнение почерков является значимым фактором, который даже на минимальном уровне помогает найти зацепки. Опросив «свидетелей», которые были указаны в документе, дочь погибшей пришла к выводу, что те и в помине не слышали ни про какое завещание. После ей удалось добиться эксгумации тела, и исследование показало, что смерть произошла в результате передозировки, а вовсе не по той причине, что была указана в медицинском свидетельстве. Однако Шипман был весьма почтенной фигурой, поэтому полицейские не спешили на него давить. Лайт время от времени переводил взгляд со слушателей на Рюдзаки-сэнсэя, который не сводил с него взгляда, и всё его нутро каждый раз сладко сжималось. Он кратко рассказал о показаниях горожан, замечавших странную тенденцию смертности, которая, казалось, преследовала пациентов доктора, а также упомянул мелкие пропажи, обнаруживавшиеся после смертей – «сувениры», которые доктор забирал себе на память. Не оставил он и без внимания, как тот как бы невзначай перекладывал вину за смерти на сережки своей секретарши, словно бы те приносили неудачи. Подытожив методы, благодаря которым был вычислен убийца, Лайт с лёгким поклоном закончил свой доклад и бросил взгляд на время – ровно семь минут. Зачем нужны квантовые часы, когда есть он? Он прошёл обратно за парту и уселся, коварно взглянув на Мису, которая с видом приговорённого к казни преступника ожидала своей очереди. Возможно, ей повезёт, и Рюдзаки-сэнсэй не успеет её спросить, поэтому на сегодня она будет помилована. Однако удача ей не улыбнулась: когда Мису вызвали отвечать, и та поняла, что избежать катастрофы не получится, то решила сделать ставку на природное обаяние. Лайт был уверен, что будь на месте Рюдзаки-сэнсэя какой-нибудь другой преподаватель, оно могло бы сыграть ей на руку, но Рюдзаки-сэнсэй не был бы собой, если бы его можно было пронять подобными вещами, когда дело касалось криминалистики. Поэтому Миса получила свою «три в журнале, два в уме» и понуро направилась обратно, плюхнувшись рядом с Лайтом и разочарованно вздохнув. Лайт перевёл взгляд на Рюдзаки-сэнсэя, и его мысли снова вернулись к вопросу, который пришёл ему в голову утром: направится ли тот сегодня после университета в полицейский штаб? Заехать на работу к отцу так или иначе нужно, и Лайт хотел быть морально готовым к тому, чего ждать – и, в случае чего, не строить напрасных надежд. Его взгляд скользнул по тёмным кругам под глазами Рюдзаки-сэнсэя – они были словно въевшиеся в ткань чернила, так что не возникало сомнений: этот человек здоровый сон не уважал, а, возможно, даже презирал. Лайт подумал, что не удивился бы, если тот и впрямь поехал бы с одной работы прямиком на другую. Он прошёлся глазами по тонкой бледной коже, выглядевшей так, словно никогда в жизни не находилась под солнечными лучами. Но если верить той самой фотографии, то на пляже Рюдзаки-сэнсэй таки бывал. Может быть, у него была аллергия на солнце? Вряд ли. Наверное, не загорал намеренно, а уж эстетические или практические были у него мотивы – не разобрать. Лайт медленно перевёл взгляд на его глаза – и все его внутренности будто разом подскочили до горла и, рухнув обратно, пустились в пляс. Очевидно, его пристальное внимание не осталось незамеченным, поскольку Рюдзаки-сэнсэй с непроницаемым взглядом рассматривал его в ответ, и он поспешил отвести глаза в сторону.***
Лайт ещё даже не успел собрать свои вещи, когда после окончания пары Моги с воодушевлением подошёл к нему, и на его лице отображалось неприкрытое предвкушение. Миса тем временем хлопотала у Рюдзаки-сэнсэя, пустившись в пространные извинения по поводу своей неготовности к занятию. Увидев это, Лайт раздражённо поджал губы, однако перевёл взгляд обратно на Моги. – Ну что, сегодня как обычно? – Извини, дружище, у меня возникли обстоятельства непреодолимой тяжести, – Лайт развёл руками в стороны с извиняющейся улыбкой. Не то чтобы она была искренней. – Да ну? И какие же? – удивился Моги. – Ну... Лайт усиленно старался сосредоточиться на текущем разговоре, при этом напрягая весь свой слух, чтобы знать, чем окончится диалог Мисы и Рюдзаки-сэнсэя. «Всё, всё, извинилась, давай уже уходи» – бессильно пронеслось в голове, и он почти засопел, услышав хихиканье и добродушно-снисходительный тон – не трудно догадаться, где чьё. Миса, наконец, двинулась в сторону выхода, и Лайт понял, что его молчание затянулась. Он торопливо произнёс: – Мне нужно сегодня заехать на работу к отцу. В полицейский штаб. – Ух ты! – в глазах Моги загорелось непритворное восхищение. – Ты, никак, снова помогаешь следствию? – Не в этот раз, – усмехнулся Лайт. – В этот раз там есть... свои приглашённые специалисты, – Лайт украдкой посмотрел на Рюдзаки-сэнсэя и заметил, как тот опустил голову, пряча улыбку. Моги хлопнул его по плечу увесистой рукой и мечтательно выдохнул. – Ладно уж. Придётся на сей раз надрать задницу кому-нибудь другому... Позову Мацуду! А ну как не откажет? – Минуточку, это кто кому ещё надирает, – возмущение Лайта было неподдельным. – Ты в прошлый раз еле до дома доехал. – Тоже верно, – согласился Моги. – Но теперь твоя очередь. – И не мечтай, – хмыкнул Лайт. – Не хотелось бы вмешиваться в вашу восхитительную беседу, но мне нужно закрывать кабинет, – прервал их Рюдзаки-сэнсэй, который уже успел встать и подойти к ним почти вплотную. Лайт с готовностью подхватил свой портфель, ухмыльнувшись самому себе, и они направились к выходу. Он старался идти нарочито неторопливо, не вызывая при этом подозрений своей медлительностью, чтобы успеть как бы невзначай задать интересовавший его вопрос Рюдзаки-сэнсэю, который шёл от них на некоторой дистанции. Моги приходилось подстраиваться под его размеренный шаг, но в конце концов он не выдержал: – Лайт, ты не возражаешь, если я пойду? А то я хотел ещё заскочить на перекус... – Конечно, без проблем, – понимающе закивал Лайт, и после того, как они пожали на прощание руки, Моги стремглав полетел вперёд, сверкая подошвами. Лайт прошёл ещё несколько шагов вперёд и обернулся: Рюдзаки-сэнсэй шёл практически вслед за ним. Они поймали взгляды друг друга, и Лайт остановился, дожидаясь, когда тот с ним поравняется, и через несколько мгновений они пошли вровень. Долю секунды он взвешивал все за и против, решая, стоило ли прямо задать вопрос, который мог бы показаться невежливым или неуместным, и пришёл к выводу, что невинное любопытство никакой опасности не несло. – Извините, а вы сейчас случайно не в полицейский штаб направляетесь? – с вежливой улыбкой поинтересовался Лайт, одновременно с этим проводя самый настоящий мысленный анализ мельчайших изменений в лице Рюдзаки-сэнсэя. – Случайно туда, – усмехнулся тот, и Лайт мысленно выдохнул со смесью облегчения и радости. Но Рюдзаки-сэнсэй больше ничего не добавил, лишь внимательно глядя в ответ. Похоже, он сам ждал каких-либо пояснений. – Мне как раз туда же. Нужно завезти отцу его вещи, – сказал Лайт, и Рюдзаки-сэнсэй понятливо кивнул. – Да, я что-то такое услышал, когда вы разговаривали с вашим... хм, товарищем, – он почему-то многозначительно приподнял бровь. Тем временем Лайт отчаянно искал повод продолжить диалог, зацепиться хоть за какую-нибудь деталь, однако к его удивлению Рюдзаки-сэнсэй продолжил: – Если хотите, Ягами, я могу вас подвезти, раз нам в одну сторону. Лайт не мог поверить своим ушам. Он встал, как вкопанный, потрясённо глядя на Рюдзаки-сэнсэя, который выглядел совершенно невозмутимо, словно сейчас всего-навсего предложил ему выйти к доске, а не проехаться наедине в машине. Рюдзаки-сэнсэй также остановился, и Лайту померещились смешинки в его глазах. – Вы серьёзно? – оторопело переспросил Лайт, на что получил очередной кивок. – А я... я вам не помешаю? – О, ну если вы будете шуметь и разбрасывать фантики, то нам действительно стоит воздержаться от совместной поездки, – улыбнулся Рюдзаки-сэнсэй. Они уже подошли к раздевалке и начали натягивать на себя верхнюю одежду: Лайт с довольством отметил, что кожаная куртка тому очень шла. – Придётся держать себя в руках, – рассмеялся Лайт, и в ответ ему был удовлетворённый хмык. Но тут его прошибло тревожным осознанием: отцовские вещи находились дома, и за ними нужно было заехать. Согласится ли Рюдзаки-сэнсэй удлинить их путешествие заездами по пути? Ведь он мог спешить, и вся совместная поездка грозила сорваться. Стоило ли сказать об этом маленьком нюансе заранее? Или же лучше было сесть в машину, тронуться и только через пару минут притвориться, что он якобы только опомнился? Лайт замялся, с опаской взглянув на Рюдзаки-сэнсэя, который не замечал его моральных терзаний. Лучше всё-таки сказать сразу – ему либо не поверят, что он мог о таком забыть, либо поверят, и он будет выглядеть идиотом. – Эм... Рюдзаки-сэнсэй? – позвал Лайт, готовясь к худшему. – Да? – ответил тот, наматывая шарф и всё ещё на него не глядя. – Видите ли... Мне нужно сначала попасть за вещами домой, так что... – он вздохнул, понимая, что необходимо сказать об этом самому. – Так что если вам неудобно или некогда, то... – Всё в порядке, – Рюдзаки-сэнсэй глянул на него, подхватывая собственный портфель. – Я догадался, что нам придётся заехать за вещами господина Ягами, ведь у вас при себе нет пакета. Вряд ли вы могли спрятать всё в задний карман. Вы готовы? – он оценивающе пробежался по нему взглядом, и Лайт незамедлительно кивнул, после чего они направились к выходу. Охранник с улыбкой помахал им на прощание, и у Лайта было настолько хорошее настроение, что он даже махнул ему в ответ. Они подошли к роскошной чёрной иномарке, и Рюдзаки-сэнсэй, отключив сигнализацию и разблокировав двери, жестом предложил Лайту сесть. – Прошу. Лайт аккуратно открыл дверь и с некоторой опаской присел внутрь. Что ни говори, а повседневный вид Рюдзаки-сэнсэя был обманчив – никому бы и в голову не пришло, что человек, который носил практически одну и ту же одежду каждый день (или, вероятнее, несколько одинаковых комплектов) мог позволить себе такую тачку. Он с уважением оглядывал салон, когда Рюдзаки-сэнсэй плюхнулся рядом с ним на водительское сиденье – от его глаз не утаился тот взгляд, которым Лайт обводил внутреннее убранство автомобиля. – Тут даже сидеть страшно, – признался Лайт, похлопав по кожаному сиденью. – Пожалуй, разбрасывание фантиков и впрямь придётся отложить, иначе мне несдобровать. – Не бойтесь, я вас не покусаю. Очень жаль. Рюдзаки-сэнсэй завёл мотор, и они тронулись. Выехав на главную дорогу, он, бросив на Лайта короткий взгляд, произнёс: – Забейте в навигаторе свой адрес, пожалуйста. – Точно, – спохватился Лайт и достал телефон. Закончив, он разместил его на подставке и откинулся на сиденье, однако его взгляд привлекла стопка музыкальных дисков, которые были заботливо пристроены в небольшом отсеке. Приглядевшись к надписи на одной из обложек, он с недоверием спросил: – Бритни Спирс? – А что? – Рюдзаки-сэнсэй пожал плечами. – Это же легенда двухтысячных. I'm addicted to you, don't you know that you're toxic, – пропел он, покачав в такт головой, и, быстро взглянув на Лайта и обнаружив его шокированное выражение лица, тихонько рассмеялся. – Не ожидали? – Нет, – признался Лайт, округлив глаза. Чего-чего, а Бритни Спирс в исполнении Рюдзаки-сэнсэя – это последнее, чего он мог бы от него ждать. – Я почему-то думал, что вы больше по Pink Floyd или вроде того. Ну или совсем не слушаете музыку. – Отчего же, я уважаю поп-музыку, – возразил Рюдзаки-сэнсэй, вводя в ступор ещё больше. Может, он ещё и поклонник современного искусства? – Просто не вяжется с тем впечатлением, которое вы производите. – "И это ещё мягко сказано", мысленно добавил Лайт. – Да? И какое же я произвожу впечатление? – Рюдзаки-сэнсэй не отрывал взгляда от дороги, но его губы растянулись в улыбке. Лайт усмехнулся. – Позвольте оставить это в тайне, – съязвил он, припоминая их давнишний разговор, и Рюдзаки-сэнсэй понимающе кивнул. – Я догадывался, что вы так скажете. Кстати, я ведь так и не спросил. Наоми-сэнсэй в итоге захотела затянуть вас в исследовательскую? – Даже больше, она захотела затянуть меня в дипломную. Рюдзаки-сэнсэй присвистнул. Эта их беседа... Лайт ощущал непередаваемое чувство уюта и лёгкости, словно они ездили и разговаривали подобным образом каждый день. Он покосился на водительское сиденье и пригляделся к бледному лицу, на котором танцевали отблески фар. В раннем вечернем полумраке до него хотелось дотронуться и убедиться, что оно было настоящим, а не шедевром Тима Бёртона. – Мы с вами действительно плодотворно потрудились. Рюдзаки-сэнсэй был достаточно аккуратным водителем. Он плавно управлял автомобилем, словно тот был продолжением его тела, держал оптимальную дистанцию от машины спереди, предугадывал манёвры других водителей на дороге. Лайт невольно залюбовался уверенной рукой на рычаге переключения передач. – Механика? – Да, – Рюдзаки-сэнсэй любовно огладил руль. – А вы водите машину? Лайт отрицательно покачал головой. – Нет, пока что я остаюсь верен общественному транспорту, но Моги пару раз давал мне порулить. Только это страшная тайна, – с хорошо наигранным волнением добавил Лайт, и Рюдзаки-сэнсэй усмехнулся. – Замечательно, мы как раз с вами поедем в полицейским штаб, там вас и сдам с потрохами. – Я тогда дома останусь, – парировал Лайт, гордо сцепив руки на груди. – А Моги меня прикроет, мы договоримся. – Прикроет? – с сомнением протянул Рюдзаки-сэнсэй и краем глаза взглянул на Лайта. – А я думал, он, позвольте использовать ваше же выражение, хочет «надрать вам задницу». – Моги – фантазёр, – почти ласково ответил Лайт. – В спорте мне нет равных. Они приближались к его дому, и Лайт посмотрел через окно, горел ли свет – да, судя по всему, и мать, и Саю были там, как и планировали. Когда машина остановилась у ворот, он мигом из неё вышел, преследуемый чувством, что стоит ему обернуться, и та исчезнет вместе с Рюдзаки-сэнсэем. Поэтому вещи он хотел забрать без малейшего промедления. Открыв дверь, он торопливо крикнул «Я дома», и вскоре к нему вышла Сатико, держа в руках знакомый пакет. – С возвращением, – с улыбкой поприветствовала она. – Как дела? Кушать будешь? – и, поцеловав его в щёку, внимательно всмотрелась в лицо. – Хорошо, спасибо. Нет, я поем, когда... – Ух ты, а что это за машина?! – донёсся из гостиной голос Саю, и Лайт непроизвольно закатил глаза. Послышался топот ног, и вот Саю уже стояла рядом с матерью, вытаращившись на него, как на восьмое чудо света. – Лайт, ты что, на ней приехал? Врать было бессмысленно – в этом районе такие машины не ездят каждый божий день, и они могли легко поймать его на лжи, стоило ему только выйти из дома. Лайт непринуждённо кивнул, стараясь не подавать вид, что здесь происходило большое дело. Которое и в самом деле происходило, но, как в какой-то поговорке, счастье любит тишину. И хоть счастье, конечно, чересчур громкое слово для банальной совместной поездки, но торжество успеха тишину тоже наверняка любит... – Да, меня согласился подвезти коллега отца, потому что нам по пути. Тот самый Рюдзаки-сэнсэй. Вы, может быть, помните, я как-то упоминал о нём за завтраком. – А-а-а-а... – возглас Саю, стартовавший очень громко и понимающе, затих, как только она поймала взгляд Лайта и смиренно потупила глаза. Сатико нерешительно передала ему пакет, явно не совсем убеждённая и не горевшая желанием оставлять сына голодным. Лайт перехватил вещи и, не теряя времени, торопливо вышел – как только он оказался за порогом дома, Рюдзаки-сэнсэй приветственно поморгал фарами. Сдержать довольную улыбку было за гранью возможного. По пути в штаб разговор завязался об университетских делах и слухах – к удивлению Лайта, Рюдзаки-сэнсэй был вовсе не прочь немного посплетничать, и вид у него был отстранённо-насмешливый. Слушая его догадки о том, что Наоми-сэнсэй переживает кризис в отношениях с мужем и, видимо, пытается вызвать у него ревность, Лайт изрядно посмеялся, мысленно теряясь в догадках, каким же, чёрт подери, образом Рюдзаки-сэнсэй это выяснил и был ли повод для паники. Тем временем наравне с паникой Лайт испытывал уже отдалённо знакомое чувство тепла, которое окутывало его, как пьянящий, сладостный морок. Откинувшись на сиденье, он рассматривал Рюдзаки-сэнсэя, задерживаясь на густых чёрных ресницах, которые изредка взмахивали над огромными глазами, на носу с небольшой горбинкой, крылья которого чуть заметно дёргались каждый раз, когда Рюдзаки-сэнсэй улыбался, на тонких бледно-розовых сухих губах – к ним хотелось прикоснуться своими. Долгим и влажным поцелуем. – Что-то не так? – поинтересовался Рюдзаки-сэнсэй, мимолётно окинув его взглядом – и Лайт заметил, как тот быстро скользнул по губам языком. – Да нет... – он несколько стушевался, однако решил не отводить глаз. – Просто задумался. – Поделитесь? Возьмите меня здесь и сейчас. – Думал про ваше расследование с отцом. Как считаете, у меня есть шансы к нему присоединиться? – М-м-м, – Рюдзаки-сэнсэй несколько замялся, склонив голову набок, и машина поехала чуть быстрее, обгоняя плетующийся впереди автомобиль. – Не думаю. Они почти доехали до штаба, и у Лайта было сразу несколько поводов для разочарования – отрицательный ответ Рюдзаки-сэнсэя и окончание их уютной, славной поездки. Он не стал подавлять грустный вздох. – Могу я поинтересоваться, почему? – Потому что оно практически завершено. Они остановились, и Лайт нерешительно покосился на дверь со своей стороны. Уходить совершенно не хотелось, и в нём отчётливо играло желание остаться здесь немного подольше, хотя бы на несколько секунд. Оставить о себе какое-нибудь впечатление. Рюдзаки-сэнсэй также замер на своём сидении, выжидательно на него глядя, однако – ничего не говоря. Лайт с самым непринуждённым видом опёрся одной рукой о подлокотник и разрешил себе наклониться в его сторону, невинно заглядывая прямо в глаза и стараясь говорить максимально повседневным тоном – лишь при желании можно было уловить, что тот чуть-чуть ниже, чем его обычный. – Жаль, – выдохнул он. – В следующий раз буду очень рад составить вам компанию... в расследовании. Если позволите. На мгновение Лайту показалось, что зрачки Рюдзаки-сэнсэя дрогнули и расширились, а его нос неслышно и глубоко втянул воздух – несомненно, улавливая запах его парфюма. Лайт неторопливо отклонился обратно, стирая все признаки флирта, и его рука тут же метнулась к ручке двери и уверенно её распахнула. Собственное сердце гулко ухало в груди.