Пари

Миса придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, отходила дальше, подходила ближе, и Лайт чувствовал, что у него начинала кружиться голова. Он бесцеремонно встал прямо перед ней, загораживая вид, и Миса недовольно засопела, уперев руки в бока. Саю, сидевшая у него на кровати с пачкой чипсов, рассмеялась. – Ты такой джентльмен, братик, – съехидничала она, отправляя в рот очередную чипсину. Долгожданный день вечеринки наступил, и в доме Ягами был переполох. Если быть точнее, то переполох возник с приходом Мисы, которая голосила громче обычного, создавая у присутствующих ощущение надвигающегося Армагеддона. Она разбила чашку, расцеловала его мать так, будто виделась с ней в последний раз, прожужжала уши Саю о январском журнале с собой на обложке и отдавила Лайту его многострадальную ногу. Он начинал в самом деле считать, что они с Мацудой были бы отличной парой, хотя, если в непреднамеренности падения гантель он не сомневался, то в отсутствии злого умысла у Мисы он не был так уверен. На его вопрос «Ты зачем пришла, если мы увидимся буквально через два часа?» она только отмахнулась, ответив «Ничего ты не понимаешь». – Да уж, джентльмен, – недовольно сказала она, всё-таки отойдя в сторону, и теперь разглядывала Лайта, поправлявшего воротник своей чёрной водолазки. – Чего ты там не видел? У тебя же нет макияжа, мне зеркало нужнее! А вдруг у меня тени осыпались или тушь осталась на веке? – Иди в ванную, там тоже есть зеркало, – ответил Лайт. Он понимал, что она была права, но из упрямства теперь принципиально не хотел ей уступать и в третий раз разгладил несуществующую складку на брюках. Миса цокнула языком, но в ванную не пошла. Вместо этого она уселась к Саю на кровать, достала из своей сумочки телефон и открыла фронтальную камеру. Лайт какое-то время постоял возле зеркала, но сдался, увидев, что Миса потеряла интерес и теперь обнимала одной рукой его сестру, а другой беспрестанно щёлкала по кнопке «затвора», делая многочисленные селфи. – Пойдём, Миса, – позвал он, шагнув к выходу из комнаты, и открыл дверь. Она с готовностью встала, подошла ещё раз к зеркалу, внимательно пригляделась к лицу, после чего, видимо, решив, что нареканий нет, снова отошла подальше, напоследок взглянув на своё чёрное коктейльное платье с кружевными рукавами, которые изящно сливались с воротником, оставляя открытым нежное пространство декольте. Она несколько раз провела по юбке, словно стряхивала с себя пылинки, и бойко подошла к Лайту. – Пойдём, – выдохнула она и добавила: – Как думаешь, а Рюдзаки-сэнсэй и сегодня будет в рубашке и джинсах? – Это было бы в его духе, – негромко ответил Лайт, замечая, как Саю навострила уши. Он поспешил выйти из комнаты, едва не толкая Мису, но Саю успела встать прямо ему за спину и тихонько прошептать: – Рубашка и джинсы, значит? – и с хихиканьем вылетела из комнаты, протиснувшись между ним и Мисой, которая с недоумением посмотрела ей вслед. – Что она сказала? – переспросила она. – Без понятия, – сухо отозвался Лайт. Он не хотел рассказывать Мисе про неуклонно подтверждающиеся подозрения сестры, по крайней мере сейчас. И вообще, говоря о Саю, то: не пойман – не вор, и в крайнем случае всегда всё можно отрицать, сославшись на обстоятельства. Кроме того, что касается откровений с Мисой, сегодня вечером ему точно не хотелось слушать наставления о том, как правильно жить. Сатико вышла к ним, когда они уже обувались в гэнкане. Через её плечо было небрежно перекинуто полотенце, а глаза с любопытством оценивали их внешний вид. Когда Лайт чувствовал на себе взгляд матери, подобный этому, он непроизвольно начинал испытывать неловкость, совершенно ему не свойственную. – До свидания, Ягами-сан, – Миса снова потянулась её расцеловать, и Лайт закатил глаза, но решил промолчать. – До свидания, дорогая, – ответила Сатико, когда Миса её отпустила. – Заходи в гости почаще. – Непременно, – закивала та с широкой улыбкой. Лайт наклонился к матери, и она легонько поцеловала его в щёку, после чего окинула тёплым взглядом, ничего не сказав. Миса схватила его под руку. – Ну, в добрый путь! – воскликнула она, открыв входную дверь почти нараспашку, и холодный ветер стремительно влетел в дом. Лайт глубоко вдохнул: всё его нутро трепетало от предвкушения.

***

Они стояли у импровизированной барной стойки, наливая себе напитки. Лайт изо всех сил старался не выдавать своё нетерпение, практически высчитывая по часам время, когда можно было обернуться на вход в актовый зал, не выглядя при этом так, словно у него взыграл нервный тик. Мису такие тонкости нисколько не беспокоили, и она то и дело стреляла глазами в сторону двери; Мацуда, наблюдавший за ней, переминался с ноги на ногу. Наконец, он поинтересовался: – Миса, ты кого-то ждёшь? Она незамедлительно прервала своё созерцание и взглянула на Мацуду с невинной улыбкой. – Жду, когда же подойдёт диджей. Без музыки совсем будто и не вечеринка. – Он пришёл минут пять назад и сейчас настраивает аппаратуру, – заметила Такада, выхватывая из своего напитка вишенку. Лайт подавил в себе желание рассмеяться, глядя на растерянное лицо Мисы, однако посчитал, что лучше не обострять ситуацию колкими комментариями. – Должно быть, слился с толпой, – миролюбиво произнёс он, но нож в спину пришёлся с неожиданной стороны. – Как будущие детективы, мы должны уметь распознавать искомых людей! – пробасил Моги. Лайт ещё раз подавил в себе желание – на этот раз желание раздражённо цокнуть. – Уверен, что когда дело будет касаться потенциальных свидетелей или подозреваемых, мы... – начал он, но его прервал возглас Мисы: – О, Рюдзаки-сэнсэй! Лайт постарался обернуться не слишком поспешно. Рюдзаки-сэнсэй уже успел войти в актовый зал и неторопливой походкой направлялся в сторону преподавателей. Миками-сэнсэй, который в этот вечер заведовал кабинетом с алкоголем, припрятанным от слишком активных студентов, готовых вылакать его сразу весь при первой возможности, приветственно помахал ему рукой, на что тот лишь коротко кивнул. Наоми-сэнсэй поправила своё платье. Лайт улыбнулся, отметив, что Рюдзаки-сэнсэй оставался верен себе даже при сборах на вечеринку: он слегка зачесал назад волосы, которые однако всё равно выглядели весьма небрежно, а привычная белая рубашка сменилась на – подумать только – белую футболку без каких-либо принтов. Джинсы и обувь будто бы и вовсе были те же самые. – А он не заморачивался, – хихикнула Такада, также оценившая внешний вид Рюдзаки-сэнсэя. – Я слышала, что когда у людей много денег, то они носят самые простые вещи, только очень дорогие и качественные, – вступилась за него Миса. – Он явно никому и ничего не хочет доказывать. Рюдзаки-сэнсэй словно почувствовал, что о нём говорили, и бросил взгляд на их компанию. Миса и Такада синхронно отвернулись – Лайт едва ли не приложил ладонь ко лбу в отчаянном жесте. Как хорошо, что ни та, ни другая не собирались работать в полиции. И даже при том, насколько прекрасными навыками ищейки и великолепным слухом обладала Миса, а оценки Такады по всем предметам могли сравниться с его собственными, маскировать свою заинтересованность они, очевидно, не умели. Впрочем, Мацуда в их числе – но он всегда выезжал на голом энтузиазме. Как и сейчас. Как по велению судьбы наконец заиграла музыка, и он громко воскликнул: – Миса! – Поймав её удивлённый взгляд, Мацуда напоследок отхлебнул для храбрости из своего стаканчика и продолжил: – Давай потанцуем? Моги присвистнул, но Мацуда, оглушённый своей смелостью, даже не покраснел. Сжав кулаки и челюсти, он настойчиво смотрел на Мису, которая ошарашено приподняла брови вверх и заулыбалась. – Ну надо же! – Засмеялась она, но Мацуда всё ещё не шёл на попятную и продолжал пожирать её взглядом – пожав плечами, Миса протянула ему руку, позволяя утянуть себя в танец. Лайт украдкой посмотрел на Такаду, которая слегка поджала губы и очень медленно приподнесла к ним свой стаканчик. Кажется, её задело, что Мису пригласили первой, и теперь она ждала своей очереди. Лайт перевёл взгляд на Рюдзаки-сэнсэя, который в данный момент был увлечён беседой с одним из преподавателей, и вздохнул. Он ещё раз посмотрел на Такаду – та поймала его взгляд и улыбнулась краешком рта. Пригласить ли её на танец? Перед ним в очередной раз вставала трудноразрешимая дилемма: давать Такаде ложные надежды, но оправдать ожидания, или же промолчать и точно задеть своей бездеятельностью, но в долгосрочной перспективе не принести ей ещё большее разочарование? Лайт со скрытой надеждой взглянул на Моги, который тем временем решительным жестом зачем-то бросил свой пиджак прямо на пол и окунулся в толпу, где уже отплясывали Миса и Мацуда в совершенно неромантичном, безумном танце, пихая локтями окружающих и безжалостно наступая на ноги, тем самым подтверждая теорию Лайта о том, что они прямо-таки созданы друг для друга. Он решил выждать пять минут на случай, если кто-нибудь другой захочет пригласить Такаду. И действительно, желающие потанцевать подходили и предлагали разве что не руку и сердце, но она отказывала, продолжая кидать на Лайта многозначительные взгляды. Он прокашлялся, прежде чем спросить: – Почему не идёшь? – А ты? – тут же откликнулась она, наклонившись к нему поближе, и на её губах появилась коварная улыбка. Лайт ещё раз поискал глазами Рюдзаки-сэнсэя, и, к его неудовольствию, тот уже танцевал с Наоми-сэнсэй и всё ещё на него не смотрел. Он почувствовал, как к горлу подступила совершенно неуместная злость, которую он тут же поспешил загнать подальше на задворки сознания, и протянул руку Такаде. Она слегка покраснела, опуская свою ладонь в его, и они присоединились к толпе. Темп музыки позволял обходиться без излишних прикосновений, и их танец выходил максимально дружеским – это ещё куда ни шло. Казалось, они двигались в пределах умозрительно обрисованного квадрата, особенно не разгуливая по танцполу, но толпа невольно толкала их в свою глубь, и в какой-то момент Лайт оказался рядом с Мисой. Завидев друг друга, они оставили своих партнёров – Такада и Мацуда переглянулись, но сделали вид, будто так всё и было задумано. Более того, они пустились в энергичный парный танец, однако Миса и Лайт уже этого не видели. – Лайт, по-моему, что-то идёт не так! – сказала Миса и заозиралась по сторонам. – А по-моему, ты всё начала делать правильно, – усмехнулся Лайт, поправив чёлку. Он тоже оглянулся – и почувствовал, как ёкнуло в груди: Рюдзаки-сэнсэй стоял возле барной стойки со стаканчиком в руке, и его внимание было приковано к толпе. Миса проследила направление взгляда Лайта, и они, переглянувшись и не сговариваясь, пошли в его сторону. – Уже натанцевались? – поинтересовалась Миса, вставая по левую сторону от Рюдзаки-сэнсэя – Лайт собрался было встать по правую сторону, но одёрнул себя: не хотелось бы создавать у цели чувство окружения, и он остался стоять напротив. Миса, налив один стаканчик себе, протянула второй Лайту, и тот благодарно кивнул. – Пожалуй, да, – согласился Рюдзаки-сэнсэй, томно разминая шею. – Обычно я не танцую, но Наоми-сэнсэй, кажется, поссорилась с мужем, поэтому была весьма напориста. – Опять? – удивился Лайт и поискал глазами Наоми-сэнсэй, которая стояла поодаль и что-то быстро печатала в своём телефоне. – С чего вы это взяли? – Она так ловко меня взяла в оборот, я и слова не успел вставить, – ответил он с полуулыбкой. – Это не в её духе. Лайт изучал его лицо в бесплодной попытке прочитать мысли. В приглушённом свете глаза Рюдзаки-сэнсэя казались чёрными, словно зрачок полностью поглощал радужку. Он быстро посмотрел на его немного влажные потемневшие губы – их хотелось немедленно поцеловать, и Лайт поднёс к своим собственным губам стаканчик и сделал неторопливый глоток, усмиряя порыв. – А может быть, она в вас тайно влюблена? – заговорщическим шёпотом произнесла Миса и недопустимо развязно взяла Рюдзаки-сэнсэя под руку. Это. Ещё. Что. Такое. Лайт мысленно задохнулся от возмущения, в то время как Рюдзаки-сэнсэй чрезвычайно спокойно посмотрел на Мису, однако же ни словом, ни жестом не дал ей понять, что она переходит границы. Здорово, наверное, иногда быть таким человеком, как Миса, которому прощаются излишняя тактильность и поразительная непосредственность – просто потому, что это её амплуа, и подобное поведение – не нечто из ряда вон выходящее. Лайт ничего похожего себе позволить не мог и едва сдерживал рвущееся наружу негодование. – Вы так считаете? – поинтересовался Рюдзаки-сэнсэй, но Миса, рассмеявшись, ничего не ответила. Тогда он перевёл взгляд на Лайта – его лицо всё ещё выглядело весёлым и вопрошающим одновременно, будто он ждал ответа именно от него. Миса заставляет делать за себя всю работу, даже если они не на парах. – Такой вариант нельзя исключать, – всё-таки сказал он. Казалось, Рюдзаки-сэнсэй был удовлетворён его заключением. – Миса, хватит приставать к Рюдзаки-сэнсэю, – не удержался Лайт, когда заметил, как та протянула вторую руку к его локтю. – Ревнуете, Ягами? – неожиданно спросил Рюдзаки-сэнсэй, и его рука потянулась ко рту, а большой палец медленно заскользил по нижней губе. – О, да! – закивала Миса, так и не выпустив Рюдзаки-сэнсэя из мёртвого захвата, продолжая говорить таким тоном, будто она была на особо секретном шпионском задании. – Лайт бывает ужасно ревнивым. – При чём тут ревность, – возвёл глаза к потолку Лайт, словно ему приходилось объяснять пятилетним детям очевидные вещи. Замечая в скобках, лишь отчасти являющиеся правдой. – Просто ты перегибаешь палку, нельзя так приставать к преподавателю. Тем более на людях. Миса и Рюдзаки-сэнсэй одновременно спросили: – Кто это здесь пристаёт? – На людях? Боже. Правду говорят, что чем дольше находишься в глупой ситуации, тем больше вероятность стать идиотом. Этот эпизод нужно вычеркнуть из памяти и сделать вид, что его никогда не было, а всех свидетелей заставить забыть под угрозой смерти. Лайт решил сделать вид, что ничего не слышал, и просто отпил из своего стаканчика ещё, глядя по сторонам на случай стратегического отступления. – Ревнуете и завидуете, – продолжил Рюдзаки-сэнсэй с маленькой улыбкой, продолжая смотреть на Лайта задумчивым взглядом. Лайт, шокированный тем, что его проверенная временем тактика оказалась бессильна, молча на него уставился, в то время как Миса засмеялась так безудержно, что даже выпустила Рюдзаки-сэнсэя из плена своих объятий и вместо этого схватилась за живот. На её смех тут же коршуном прилетел Мацуда в компании запыхавшейся Такады. Веселье Мисы неожиданно прекратилось. – Вы что, танцевали? – тут же спросила она, опешив. Такада якобы непонимающе, а главное – совершенно бесхитростно приподняла брови, а Мацуда разочарованно простонал: – А ты даже не заметила? – Где Моги? – встрял Лайт, видя, как начинала заводиться Миса. Они обежали глазами помещение в поисках друга и завидели его рядом с Миками-сэнсэем. Моги что-то очень активно ему объяснял, и характер его жестов говорил о том, что выпить он успел уже порядочно для того, чтобы дойти до стадии задушевных разговоров. – Кажется, он так и не извлёк урок с прошлого раза, – хмыкнула Такада, глядя на то, как Моги положил одну ручищу на плечи Миками-сэнсэя и экспрессивно размахивал второй. Сам Миками-сэнсэй, видимо, разделял его страсть к подобным разговорам, потому что жестикулировал не менее активно, чем сам Моги, и Лайт заметил, как в его ладони что-то блеснуло и стремительно полетело в сторону, ударившись об стенку, но Миками-сэнсэй даже не обратил на это внимания. – О чём ты? – усмехнулся Лайт. – По-моему, ему так всё понравилось, что он просто решил повторить. – А что было в прошлый раз? – полюбопытствовал Рюдзаки-сэнсэй и тем самым обрёк себя на подробный рассказ о том, как прошла предыдущая вечеринка по случаю Нового года. Он внимательно их слушал, то и дело отпуская занимательные комментарии, и Лайт не мог заставить себя оторвать от него взгляда. Он чувствовал, как бесконтрольно разливается внутри тепло, с которым он ничего не мог поделать, и, возможно, причина была в ягодном пунше, который он время от времени прихлёбывал, а возможно, совсем, совсем не в нём. Вдруг музыка стихла. – Объявляется белый танец, – прокричал диджей в микрофон, и из колонок полилась плавная лирическая мелодия. Лайт почувствовал осторожное прикосновение к своей ладони и поднял взгляд, не обманутый своим предчувствием: Такада приглашала его танцевать. Он взглянул на Мису, которая послала Мацуде извиняющийся взгляд и протянула руку Рюдзаки-сэнсэю, а тот – о, ужас – согласился. Лайт сглотнул и перевёл глаза на Такаду, которая всё ещё выжидательно смотрела на него. Они танцевали, неторопливо передвигая ногами, и Лайт как можно более невесомо старался касаться её талии. Она положила свои тонкие, аккуратные руки ему на плечи и прикрыла глаза, а на её губах витала нежная улыбка. Лайт глубоко вздохнул: его обоняния коснулся её лёгкий цветочный парфюм. Такада действительно была хороша. – Лайт, – выдохнула она и открыла глаза, поймав его взгляд. – Я очень рада, что мы танцуем с тобой. Почему все решили, что сегодня прекрасный день, чтобы ставить его в неловкое положение? – Ты хороший человек, Киёми, – попытался выровнять положение Лайт, и, едва сказав это, осознал, как нелепо прозвучали его слова. – И ты мне нравишься. В ином случае подобное признание потешило бы его самооценку: всегда приятно, когда в тебя кто-то влюблён, даже если не испытываешь к человеку взаимных чувств. Однако сейчас Лайт понимал, что его нутро откликалось лишь сожалением. Перед его глазами проплыли Миса и Рюдзаки-сэнсэй, и он тяжело вздохнул. Отвечая, он мимоходом заметил, как к танцующей парочке подошла Наоми-сэнсэй. – Мне жаль. Такада на секунду сжала пальцы на его плечах, но не прервала танец. Они продолжали двигаться, безмолвно, погрузившись каждый в свои мысли. – Это ведь и не Аманэ, верно? – негромко произнесла она, и Лайт слышал, что её голос слегка надтреснул. Он покачал головой, и Такада на удивление рассмеялась. – Не я и не Аманэ. А ты придирчивый, Лайт. Кто же тогда в твоём вкусе? От необходимости отвечать его избавила Миса, которая возникла прямо рядом с ними и беспардонно схватила его за предплечье. – Ты не поверишь, что сейчас произошло! Лайт почти выдохнул с облегчением, но Такада, похоже, была не меньше него рада чудесному появлению Мисы, спасшей их обоих от неминуемой сконфуженности. Она выпустила Лайта из объятий, бросив напоследок печальную улыбку, и, не теряя достоинства, грациозно двинулась в сторону барной стойки. Миса проводила её глазами и хлопнула ладонью по лбу. – Не говори, что я только что оборвала не свершившуюся историю любви. – Именно это ты и сделала, спасибо большое, – искренне произнёс Лайт, беря её за талию и мысленно отмечая, насколько легко это делать, когда романтического подтекста нет и в помине. Миса так же бездумно опустила руки ему на плечи, будто бы и не замечая собственного движения – настолько естественным оно было. – Ты вовремя. Я уже думал ретироваться отсюда прямо из окна. Миса мельком взглянула на Такаду и рассмеялась, покачав головой. – Ну, Лайт, через подобные чувства рано или поздно проходит каждый. Лайт предпочёл не делать акцент на том, что прямо сейчас благодаря Мисе у него самого была нехилая перспектива оказаться на месте Такады и не понаслышке познакомиться с подобными чувствами, но решил это не озвучивать. Вместо этого он спросил: – Ты про ретирование из окна? – Лайт. – Хорошо, хорошо. А у тебя что стряслось? – Наоми-сэнсэй, – просто ответила Миса. Лайт огляделся и тут же заметил, что Наоми-сэнсэй снова приклеилась в танце к Рюдзаки-сэнсэю, лица которого он не видел. Лайт раздражённо хмыкнул. Ладно – Миса, к противостоянию с ней он уже попривык, и хотя ему отнюдь не доставляло радости наблюдать, как она флиртует с Рюдзаки-сэнсэем, но это – часть заключённого между ними пари. Однако со всем происходящим за последние месяцы он упустил из виду: ведь есть и другие люди, которые могут найти Рюдзаки-сэнсэя достаточно привлекательным, чтобы на него посягнуть. Лайт никогда всерьёз не воспринимал их как достойных конкурентов, но, глядя на уверенную хватку Наоми-сэнсэй, он явственно ощутил укол беспокойства. Он слегка тряхнул головой. Да нет же. Суть их спора с Мисой и заключалась в том, что, по мнению Лайта, Рюдзаки-сэнсэя такого рода вещи в принципе не интересуют, и позволить себе усомниться – это практически расписываться в шаткости своей позиции. – Да и пусть танцуют, всё равно это ничего не значит, – уверенно произнёс Лайт, ведя Мису снова к стойке за очередной порцией напитка. Она рассеянно кивнула, не уловив двойного дна его слов, однако вскоре бросила на него недовольный взгляд. – А может, очень даже значит! – воскликнула она, яростно схватив стаканчик, после чего запустила половник в вазу с пуншем. Пригубив, она тихо пробормотала, Лайт едва разобрал её слова: – Хотя, признаться, проиграть тебе мне было бы не так обидно, как Наоми-сэнсэй. И вообще она замужем, так какого... – Брось, ты же знаешь, что Наоми-сэнсэй без памяти любит своего мужа. Должно быть, дело в уязвлённой гордости, – твёрдо сказал Лайт. К счастью, лирическая музыка завершилась, и теперь из колонок доносился ритмичный R&B, раскачивая зал, как на слэме у рок-музыкантов. Лайт повернулся к окну и всмотрелся в своё отражение. По своей вне сомнения объективной оценке, он всё ещё выглядел великолепно, однако меж его бровей залегла небольшая складка, нарушая гармонию лица – он машинально поднёс к ней пальцы и растёр, возвращая себе беззаботное выражение. И тут его взгляд привлёк Рюдзаки-сэнсэй, который застыл в нескольких шагах от него, и его глаза были также прикованы к отражению Лайта. Тот озадаченно приподнял бровь, ожидая каких-либо действий, однако Рюдзаки-сэнсэй продолжал стоять на одном месте и разглядывать его, не произнося при этом ни слова. Что ж, в эту игру можно поиграть вдвоём. Лайт слегка склонил голову набок и сделал медленный глоток из своего стакана, не опуская глаз. И затем так же медленно провёл языком по губам, будто всего лишь слизывая остаточную сладость напитка, и был тотчас же вознаграждён: брови Рюдзаки-сэнсэя чуть уловимо поползли вверх, но взгляда он не отвёл – более того, его рука снова поднялась ко рту, и кромка ровных зубов коснулась большого пальца. Лайт не мог не признать, что эта привычка немного сводила его с ума – такой интимный жест, но для Рюдзаки-сэнсэя он был совершенно обыденным. – Эй! – воскликнула рядом Миса, про которую Лайт даже позабыл. Он неохотно отвёл глаза от окна, намереваясь уже что-нибудь съязвить, но не успел: на горизонте возник Мацуда, приближавшийся к ним непоколебимой походкой – судя по его виду, он не был слишком уж пьян. Вот кто точно извлёк урок с прошлого года. – Справа от тебя, – буркнул Лайт, и Миса повернула голову – Мацуда уже стоял практически вплотную к ним. – Миса, давай танцевать, – снова сказал он, вызывая у Лайта всё больше к себе уважения. Миса оторопела и в нерешительности бросила взгляд на Лайта, который делал вид, что ничего не слышал. – Даже не знаю, – замялась она и снова посмотрела на Лайта, а затем перевела взгляд на Рюдзаки-сэнсэя. – Пожалуйста, – Мацуда осторожно взял её за руку, немного потянув на себя. – Пожалуйста, – повторил он, видя сомнение в её глазах, но не сбавляя напора. – Ладно, – сдалась Миса и, напоследок обернувшись на Рюдзаки-сэнсэя, последовала за Мацудой. Лайт, усмехнувшись, проводил их скрывающиеся в толпе фигуры взглядом, после чего перевёл глаза на Рюдзаки-сэнсэя – и был немало удивлён, видя, что тот уже приближался к нему. Он на автомате поправил воротник водолазки, краешком сознания отмечая свои неожиданно ватные пальцы, и от души понадеялся, что его нервозность осталась незамеченной. Как бы то ни было, Рюдзаки-сэнсэй, оказавшись рядом, не оставил никаких ремарок по данному поводу, вместо этого произнеся: – Кажется, вы сегодня разбили девичье сердце. Откуда, чёрт подери, он всё знает? Лайт постарался не выдавать того, что это заявление застало его врасплох – у Рюдзаки-сэнсэя вообще был к этому поразительный талант – и он выдавил из себя неловкий смех. – Похоже на то. Поверьте на слово, я не специально. – Г-м-м. Только и всего? – А могли бы? Ну да, как же. – Не знаю, нарочно я точно не пробовал, – пожал плечами Лайт. Рюдзаки-сэнсэй с фирменной хитрой улыбкой и нескрываемым любопытством рассматривал его лицо. Лайт не мог отказать себе в удовольствии отвечать тем же, но его взгляд упал на руки Рюдзаки-сэнсэя, сегодня не скрытые тканью рубашки, и его незамедлительно посетило желание провести по длинной линии вен пальцем. – Занятно. Выходит, ни Мисс Университета, ни будущая модель не отвечают вашим предпочтениям? – тоном светской беседы поинтересовался Рюдзаки-сэнсэй. Но Лайт отлично понимал: ни этот вопрос, ни предыдущие отнюдь не соответствовали нормам субординации между преподавателем и студентом. Ну, раз уж на то пошло... Лайт, опустив глаза, плавно поставил свой стакан на стол и слегка прокашлялся. А затем – посмотрел Рюдзаки-сэнсэю прямо в глаза долгим взглядом, прежде чем выразительно произнести: – Нет. Он надеялся, что посылаемые им невербальные сигналы дошли до Рюдзаки-сэнсэя. Что если бы не толпа людей, он был бы не прочь продемонстрировать всеми доступными способами, кто именно отвечал его предпочтениям. И, вероятно, ему это удалось, поскольку Рюдзаки-сэнсэй приоткрыл рот и выдохнул короткое: – Ого. Лайт чуть было не дёрнулся в его сторону, когда как их внимание отвлёк забравшийся на сцену и необъяснимым образом заполучивший микрофон Моги. – Друзья! – радушно произнёс он, и Лайт уже по первому слову явно намечающейся речи понял, что можно было не ждать ничего хорошего. – Я так счастлив, что мой последний год в университете, последняя здесь Новогодняя вечеринка проходят именно с вами, в окружении таких прекрасных людей! Я, как его... заряжаю в вас лучи любви! – Я даже не хочу знать, что он имеет в виду, – пробормотал Лайт. – Скоро будет выпуск, и я намереваюсь работать в полиции! Под начальством шефа Ягами! Он достойнейший человек, как и его сын! Лайт, а, Лайт? – начал зазывать Моги. Лайт чертыхнулся и быстро оглянулся по сторонам, взмолившись, чтобы его никто не заметил. Бурю лучше переждать где-нибудь в другом месте, подальше от ищущих глаз, и он в некоторой панике направился к выходу из актового зала, стараясь идти незаметно и в то же время молниеносно. К счастью, барная стойка располагалась не так далеко от выхода, и примерно через двадцать секунд он оказался за дверьми и утёр взмокший лоб. Нет, Моги таки превзошёл самого себя. Лайт прошёлся вперёд по коридору и подёргал за ручку первую попавшуюся дверь – та закономерно была закрыта, и он раздражённо вздохнул. Если сейчас кто-нибудь всё-таки попытался бы его найти и принудить к участию в этом безумии, то вариант с окном выглядел бы весьма привлекательной перспективой. – Пытаетесь найти укрытие? – раздался из-за спины знакомый голос, и Лайт резко обернулся. К нему медленно, держа руки в карманах, подходил Рюдзаки-сэнсэй с понимающей улыбкой на губах. – Да, – легко рассмеялся он и, ещё раз показательно подёргав дверь, произнёс: – Но, кажется, остаётся лишь вариант тотального бегства. – Вовсе нет, – возразил Рюдзаки-сэнсэй и, точно фея-крёстная, достал из кармана ключ и продемонстрировал его Лайту. – Миками-сэнсэй потерял бдительность, поэтому у вас появилась возможность скрыться хотя бы на некоторое время. Лайт молча наблюдал за тем, как Рюдзаки-сэнсэй подошёл к двери кабинета, которая находилась неподалёку от той, где стоял Лайт, и звук открывшегося замка прозвучал подобно выстрелу. – Прошу, – сказал Рюдзаки-сэнсэй, распахнув дверь, словно дворецкий, и пригласил его внутрь. Со стороны актового зала послышались визг и оглушительный смех, слившиеся в какофонию с музыкой, и Лайт прошмыгнул в кабинет, не теряя времени. Дверь с глухим стуком закрылась, и он услышал, как прозвучал звук проворачиваемого в замке ключа, а затем – несколько неспешных шагов. Лайт сглотнул. Если Санта реален, а он, по всей видимости, не просто реален, но ещё и умеет принимать мысленные запросы и осуществлять их дистанционно, то Лайт лично напишет расписку и заверит её у нотариуса, где пообещает каждый Новый год ждать его с печеньем и молоком. Потому что происходящее было ничто иное, как чудо. Лайт оглянулся через плечо и увидел, что Рюдзаки-сэнсэй потянулся к выключателю. – Не надо, – остановил его Лайт, обнаружив, что собственный голос прозвучал немного хрипло. Рюдзаки-сэнсэй опустил руку и засунул её в карман. – Значит, будем в потёмках, – констатировал он. Лайт посмотрел вперёд, на город, который утопал в свете фонарей, прожекторов фар, взрезающих улицы гирлянд и мерцающих вывесок, создававших здесь, внутри кабинета, ощущение космоса. Вовсе и не потёмки. Он развернулся и взглянул на Рюдзаки-сэнсэя, который так и стоял у двери и на сей раз без улыбки на него смотрел. Кровь застучала в ушах: он почти не слышал своих мыслей. – Почему вы заперли дверь? – тихо спросил Лайт. – Разве вы не хотели, чтобы вас никто не нашёл? – вопросом на вопрос ответил тот, и Лайт заметил, как рука в кармане джинс сжалась в кулак. – Верно, – согласился он, делая к Рюдзаки-сэнсэю шаг. Сердце, казалось, колотилось прямо о рёбра. – А почему вы пошли за мной? Рюдзаки-сэнсэй опустил голову и негромко рассмеялся. Лайт приблизился ещё на шаг, и вот между ними было лишь расстояние вытянутой руки. – Потому что, видит бог, я пытался. – Что пытались? Они стояли практически вплотную друг к другу, и теперь их разделяли лишь какие-то жалкие сантиметры. – Сдерживаться, – ответил Рюдзаки-сэнсэй, резко подняв голову, и по телу Лайта словно пробежал электрический разряд. Секунду они смотрели друг другу в глаза, и через мгновение одновременно впились в губы, столкнувшись зубами. Голова плыла так, словно Лайт только что одним махом выпил несколько стопок водки, а руки неосознанно вцепились Рюдзаки-сэнсэю в футболку, через ткань царапая кожу ногтями. Он будто бредил наяву, но реальность ощущений неумолимо говорила о том, что ему не привиделось, не показалось: прямо сейчас он в самом деле целовал Рюдзаки-сэнсэя, горячий язык которого проскользнул ему в рот, вызывая волну мурашек по всему телу. Он как со стороны услышал стон, сорвавшийся с его губ, и рука Рюдзаки-сэнсэя, находившаяся у него на голове, чувствительно сжала волосы на затылке. Лайт провёл прохладной ладонью по его спине и быстро забрался под футболку – кожа под ней будто горела огнём, и он услышал как Рюдзаки-сэнсэй зашипел от контраста ощущений. Он огладил поразительно крепкие мышцы спины, которые сейчас были приведены в тонус, прошёлся по выступающим лопаткам и коснулся пальцами выступающих рёбер. Рюдзаки-сэнсэй ухмыльнулся в поцелуй и слегка прикусил его губу, но сразу же провёл по ней языком. Он убрал руку с его затылка, и, оторвавшись от Лайта лишь на несколько секунд, чтобы посмотреть ему в глаза, улыбнулся и снова атаковал его губы своими. Тем временем его руки путешествовали по обтянутой водолазкой груди Лайта, дразняще очерчивая круговым движением больших пальцев соски – Лайт вздрогнул от этого движения – и затем Рюдзаки-сэнсэй тоже запустил руки ему под одежду, уже касаясь их напрямую. Лайт задышал чаще, и его держащееся на волоске реальности сознание проваливалось всё глубже, а тело с охотой поддавалось этому яркому ощущению. Он качнулся вперёд, впечатывая Рюдзаки-сэнсэя в дверь и прижимаясь к нему бёдрами, явственно чувствуя через собственные брюки и через ткань чужих джинсов: не он один был вне себя от возбуждения. Рюдзаки-сэнсэй издал длинное «м-м-м», и его руки опустились вниз – он обхватил Лайта за задницу и прижал крепче к себе. Тот вздрогнул – сладкое, мучительно приятное ощущение трения словно прицельно ударило одновременно в мозг и в пах, и он попытался усилить его, попробовав потереться активнее, но этого было категорически мало. Рюдзаки-сэнсэй будто прочитал его мысли, и его ладонь, скользнув по талии, остановилась на животе, а пальцы замерли в неистово желанной близости от паха. Он разорвал поцелуй и спросил, задыхаясь, как после кросса: – Можно? Прямо сейчас ему можно было всё, что он хотел. По ощущениям, Лайт готов был очень на многое, лишь бы только Рюдзаки-сэнсэй продолжил то, чем был занят и до этого. – Да, – выдохнул он, и его словно прошибло с ног до головы, когда тёплые пальцы обхватили его член, а рука ритмично задвигалась вверх-вниз, задевая головку. Он опустил голову Рюдзаки-сэнсэю на плечо и рвано вдохнул; его обоняния коснулся запах Рюдзаки-сэнсэя: запах его кожи, возбуждённого тела, и только от одного этого, казалось, он уже мог кончить. Слегка повернув голову, он провёл языком по его шее, и рука, двигавшаяся по его члену, на секунду замерла, а сам Рюдзаки-сэнсэй резко выдохнул. Лайт бездумно скользил губами по всем участкам кожи, до которых мог дотянуться, в то же самое время убрав одну руку со спины Рюдзаки-сэнсэя – и также остановив её возле его паха. – Можно и я?.. – сдавленно произнёс Лайт куда-то в кожу. Рюдзаки-сэнсэй, закусив губу, кивнул, и Лайт, сначала сжав выпуклость на его джинсах, сразу после этого проворно скользнул под них, под нижнее бельё, и, как только его пальцы обхватили напряжённый член, он услышал в ответ негромкий стон, от которого его собственный член возбуждённо дёрнулся. Лайт приподнял голову, встречая взгляд огромных, застланных пеленой похоти глаз, которые жадно всматривались в его лицо. Это было почти невыносимо. Они снова приклеились друг к другу в поцелуе, разнузданно, тягуче, смакуя каждое движение языков. Лайт почувствовал, как Рюдзаки-сэнсэй провёл большим пальцем по его головке, и всё тело Лайта отдалось на это прикосновение дрожью – а его собственная рука ощущала, как ещё сильнее наливается чужое каменное возбуждение, и это заводило до предела. Он понимал, что долго не продержится, и начал подаваться бёдрами навстречу. Поняв его намерение, Рюдзаки-сэнсэй задвигал рукой быстрее, подводя к финишу, и с тихим гортанным стоном Лайт излился, впившись зубами в подставленную под поцелуи шею. Всё его тело мелко колотило. Он поверить не мог в произошедшее, но такие ощущения не могли просто привидеться. Он потратил несколько мгновений на то, чтобы перевести дух, и затем оторвался от Рюдзаки-сэнсэя, чтобы взглянуть ему в глаза – те всё ещё были замутнённые и в то же время отчаянно дикие, голодные. И этот голод хотелось утолить, как ничто другое. Лайт в нетерпении приспустил его штаны и упал на колени – Рюдзаки-сэнсэй, увидев это, отчётливо застонал. – Сама мысль о том, что мне хочет отсосать Ягами Лайт, уже заводит, – задыхаясь, проговорил он и выдохнул, когда Лайт приблизил своё лицо к его члену, опаляя горячим дыханием. – Схожие ощущения касательно вас, – пробормотал Лайт и накрыл его плоть своим ртом. Рюдзаки-сэнсэй снова откинулся на дверь, на сей раз ударившись об неё головой, но, похоже, даже не обратив на это внимания. Он лихорадочно проводил руками по лицу Лайта, касаясь щёк, запускал руку в волосы, заправлял назад упавшую чёлку, плавно толкался бёдрами навстречу – и Лайт чувствовал, что если бы не оргазм пару минут назад, он вполне был бы готов ко второму раунду. Он провёл языком по всей длине, срывая с губ Рюдзаки-сэнсэя шумный вздох, круговым движением проводил по головке, брал его практически на всю длину, помогая себе рукой, и в его голове пронеслась мысль: он в жизни не делал минет с таким удовольствием. Испытывал почти физическую необходимость довести Рюдзаки-сэнсэя до оргазма. Лайт, не выпуская изо рта член, протянул одну руку вверх и дотронулся до его соска, поглаживая в такт движениям своей головы и языка, и почувствовал, как пальцы Рюдзаки-сэнсэя до боли сжали его волосы на макушке. Он заработал головой быстрее, языком то и дело проводя по уздечке, очерчивая головку, и когда Рюдзаки-сэнсэй часто задышал – он активнее задвигал рукой, помогая собственному рту. Рюдзаки-сэнсэй начал быстро хлопать ему по плечу – видимо, не находя сил на слова, чтобы предупредить о приближающемся оргазме, но Лайт не обратил на это ни малейшего внимания. Он хотел испить его – до последней капли. Раздался долгий, приглушённый стон, и Рюдзаки-сэнсэй кончил – Лайт сглотнул семя, но не остановился на этом. И старательно вылизал всё ещё немного твёрдый ствол, даря приятное оргазменное послевкусие. Он на дрожащих ногах встал с затёкших коленей. Его собственная сперма начинала подсыхать на коже, но он ни о чём не жалел – прерываться на то, чтобы вытереться, было бы очень некстати. – Ого, – снова сказал Рюдзаки-сэнсэй, как прежде в актовом зале, и глянул на Лайта, застёгивая ширинку. – Я же говорил, что нет ничего, в чём бы вы не были хороши. Лайт недоверчиво на него посмотрел – только чтобы встретить сытые, игривые глаза, и в его груди словно прорвало плотину. Ни скрыться, ни сбежать, сопротивление бесполезно. Кажется, он всё-таки влюбился.