treehouse

Обычно ты такого не делаешь, конечно.

Обычно ты сидишь дома одна, в нижнем белье. Как и все нормальные люди за двадцать.       Разодеваться и идти куда-то тобой всегда считалось непосильным трудом, это все время списывалось на депрессию.       Но сегодня ты прямо очень постаралась сделать из себя что-то хотя бы отдаленно похожее на человека, несмотря на то, что в этом клубе ты без какой-либо компании.       Вечеринка, проходящая здесь, чем-то похожа на вечеринки из «Бэтмана», басы, бьющиеся от стены к стене, сквозь тебя и облака дыма в воздухе, багрово-красный свет от ламп, это все создавало аутентичность.       Пытаясь подавить тревожное состояние, возникшее по дороге до клуба, ты уверила себя, что если будет прямо совсем скучно, то можно будет уйти.       Лёд в коктейле уже совсем растаял, но ты все еще не поговорила ни с кем, кроме бартендера. Она сказала, что ей очень понравилось твое платье, а ты — что у нее красивые глаза, однако ты понимала, что это просто проявление вежливости с ее стороны.       Без особого фанфара ты оставляешь напиток, наполовину состоящий из водки, и решаешь, что стало невесело. Не то, чтобы было весело изначально, но попробовать стоило.       Снаружи обдало холодным воздухом, красные щеки начали остывать. Ты достаешь сигарету из коробки. Зажигалка плохо работает уже давно, ты заметила ворона, который с интересом смотрел на твои попытки ее реанимировать.       Вороны очень любопытны, он не исключение, но ты все же играешь с ним в гляделки и побеждаешь. Ты смеешься, будто он должен понять и подхватить иронию, ворон наклоняет голову. Ты присела, все еще посмеиваясь и протянула ему зажигалку.       — Ну? Поможешь или так и будешь тут сидеть и смеяться надо мной?       — У Мэттью всегда было чувство юмора, — ответил кто-то с акцентом, голос прокатился и оставил послевкусие крепкое виски.       Ты выпрямилась и посмотрела на мужчину, который наблюдал за тобой и птицей. На чертовски красивого мужчину.       Именно красивого, потому что назвать его «симпатичным» было бы оскорблением. Он идеален, насколько, что ты не думала, что такое возможно. Мозг остановился, потому что он смотрел на вас такими чистыми пронизывающими глазами, впору приходившимся высоким скулам и надутым губам.       — У ворона есть имя?       — Да, — ты задумалась, стоит ли попросить его подкаст или какие книги он озвучивает, потому что с таким голосом он явно не просто продавец в магазине.       Его голос — твоя личная кошачья мята. Его голос, хоть и с небольшой хриплостью, все равно более чист и звучен, чем любой другой.       Это напоминает тебе речи священников, они говорили, что именно так звучит бог. Очень странно сравнивать бога и какого-то случайного мужчину с улицы, особенно потому что ты не очень-то и религиозна. Но он бы мог просто попросить что-то и люди бы точно начали исполнять его просьбы, просто из-за голоса. Прямо как бог. Или лидер секты.       Ты сглатываешь, потому что жар внутри разжигается с каждой секундой, пока он смотрит на твои губы. У него очень хорошая куртка, выглядит дорого и наверняка пошита на заказ.       Ты решила подыграть. Подыгрывать незнакомцу — точно лучше, чем сидеть у бара в клубе. И в принципе, это в твоем стиле.       — Красивое имя. Ты дал?       — Он сам, — улыбается незнакомец.       Смешно. Но имеет место быть: вороны обычно очень умны, как люди, так что решить, что птица назвала сама себя — не так уж и странно.       Ты ожидаешь ответа, продолжения истории, но он больше ничего не сказал. В тишине тоже не хочется стоять, потому что это может его отпугнуть. Попросишь его номер?       — Он, наверное, даже знает, что ему идет. Кстати, может ты сможешь её зажечь? Мэттью не разобрался, — ты протягиваешь зажигалку уже ему, руки трясутся, но не понятно, от нервов это или от желания, которое уже разливается по телу.       — Конечно, — он задел своей рукой твою и тебя будто ударило током, в хорошем смысле.       Ещё ни разу в жизни никто так быстро тебе не начинал нравиться. Влечение захватывает сознание и ты представляешь, как его хорошо бы чувствовались его руки на твоих бедрах и красивые красные отметины, которые он мог бы оставить на твоем теле.       — Спасибо. Мне приятно. У тебя, наверное, есть имя? — спросила ты, когда он закрыл пламя от ветра, вдыхая не сигаретный дым, а его запах, который кажется одновременно очень приятным, но крепким и захватывает твой разум так же, как никотин.       — Зови меня Сон.       Звучало очень умно: если бы ты хотела его похитить, то такой ответ сбил бы тебя с толку. Его манера разговора — как сладкая шоколадка. Все эти маленькие замечания, опыт собранный за всю жизнь, сегодня пригодились.       — Хорошее построение ответа, Сон, — тепло отвечаешь ты, он делает шаг вперед и оказывается так близко, что приходится немного поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза.       Это как смотреть на солнечное затмение, плохо для глаз. Но и оторваться не получается. Его ресницы, черные как ночь и густые, беспорядочно лежащие волосы, полузакрытые глаза, что-то особенное во взгляде…       — Ты собиралась уходить?       — Да, всё это не для меня. Мне тут скучно. Правда жалко, что ничего все так и не случилось, — ты настолько давно ничего подобного не делала, что почти забыла правила игры.       Почти. Последняя фраза оставляет дверь для дальнейших действий открытой, просто чтобы дать понять, что ты к ним открыта. Что поделать? Он тебе нравится, поэтому нужно быть немножко решительнее. Тебе хочется, чтобы он тебя хотел.       — Жалко, — после этого тишина немного затягивается, заставляя опять чувствовать себя немножко тревожно.       Вдруг он не так тебя поймет и просто уйдет? Просто оставит, в позоре, думая, что ты правда когда-то имела шанс с кем-то вроде него?       — Может быть, это еще можно исправить? — от него такого не ожидалось, слишком просто для человека такого статуса.       Как у актера, плохо играющего роль какого-нибудь бедняка. Он выглядит и ведет себя так, будто ему было не интересно просто провести с кем-то одну ночь. Ты подавляешь смешок из-за диссонанса.       — Смотря как.       В мыслях уже летают картинки с его рукой, тянущей за волосы и коленом между твоих ног.       — Ты знаешь как, — он улыбнулся, красиво и одновременно немного странно.       Как хищник, в лапы которого ты зашла совершенно добровольно. Жарко. Но от этого так хорошо.       — Да. Да, можно.       Ты не помнишь, как вы добрались до твоей квартиры, его язык так увлекательно играл с твоим, поцелуи были пьянящие, влажные, все остальное было просто неважно.       Как только ты открыла дверь в квартиру, длинные элегантные пальцы схватились за твои волосы, наклоняя голову и губы впились в твои.       — Ты восхитительна, — прошептал он, зрачки расширены, в них отражалась вся вселенная, притягивая тебя своей бесконечностью.       — Пожалуйста, — стонешь, чувствуя что между ног стало мокрее, чувствуя, как его голос стал грубее.       Ты хочешь, чтобы он оставил следы, которые станут фиолетовыми уже завтра. Если что, то у тебя будет доказательство этой ночи.       Ты даже не очень понимаешь, о чем именно хочешь попросить. Это выше твоих когнитивных способностей, потому что его пальцы так сильно тянут волосы, что ты забываешь вообще обо всем на свете. Твои руки мнут воротник его рубашки и его так не хочется отпускать. Чувство этой мягкой ткани в руках — самое притягивающее и самое важное — чтобы он не отступил.       Сон понимает твои мольбы, он облизывает новоиспеченные синяки, и ты бы сделала что угодно, чтобы он так же облизал между ног. Его рука плавно проводит по твоей груди, немного зажимая сосок, и когда ты выгибаешься навстречу, он зажимает еще раз, немного сильнее.       От жадности хочется еще. С разочарованным охом ты пытаешься как можно быстрее стянуть свое платье, застревая в нем от бешеного энтузиазма. Ты хныкаешь, потому что… Серьезно? Именно сейчас?       Ты настолько возбуждена, что любое движение не по сценарию, особенно перед Сном, может обратиться истерикой. Но он только мягко улыбается и помогает вылезти, так уверенно и легко. Платье комом улетает на пол.       — А теперь стой смирно, — словно приказывает он, глубоко вдыхая воздух, потому что видит тебя полностью без ненужной одежды, — блядь…       Нижнее белье уже давно промокло и прилипает к бедрам, когда ты их сжимаешь, чтобы почувствовать хоть что-нибудь.       Сон очень сильно тобой увлечен, он не видит ничего, кроме твоего обнаженного тела, круглой груди и мягких бедер. Красивые глаза сверкают в мягком свете от лампы, его пальцы отпускают твои волосы и опускаются ниже, обрисовывая ключицы, так нежно трогая кожу, большего ты и желать не можешь.       — Ты хочешь? — он опускает свой голодный взгляд в твои глаза.       — Да, конечно. Очень хочу, — на выдохе отвечаешь ты.       Всё происходит слишком медленно, и ты тянешь его к себе, чтобы снова поцеловать. Он до сих пор еще полностью одет, что на первый взгляд кажется нечестным, но что-то есть в этом такое глубоко уязвимое, что тебе очень нравится. Он доминирует и от этого становится жарко.       Нетерпеливость и незваное озорство превозмогают над потребностью подчиниться, ты ускользаешь от его прикосновений и буквально убегаешь в комнату, он сразу за тобой.       Он ловит тебя еще до кровати, которая так и не была заправлена еще с утра, грубо держит на челюсть, чтобы добраться до шеи еще раз.       Ты ждешь, что он просто кинет тебя на кровать и возьмет, но он аккуратно кладет, смотря в глаза, с невозможной страстью, как будто уже владеет тобой и улыбается, страшно красиво.       И тебе нужен он. Весь.       Он быстро снимает свою одежду. Из-за темной хорошо сделанной ткани показывается его худой торс, блестящий под лунным светом как статуя древнегреческого бога. Тебе всегда нравилась древняя Греция, их идеальные объемные портреты.       И опять он над тобой, стоит на коленях, что совсем не проявление подчинения, потому что ты сама своими действиями уже сдалась ему. Его губы скользят вниз по твоему телу, руки не перестают трогать везде, где могут дотянуться, ты вздыхаешь, потому что и двинуться не можешь под его стальной хваткой.       Трусы улетают в дальний угол, их ты поднимешь потом, когда он уйдет.       Он закидывает твою ногу себе на плечо и опускается между твоих ног. И, черт возьми, он так хорош в куни. Это тебя даже потрясло, потому что хорошего опыта с подобным у тебя никогда не было, но его язык, задевающий твой клитор, как и непреодолимое желание от его прикосновений, заставляет отчаянно всхлипнуть.       Он усмехается прямо над твоей киской, теперь уже дразня назло, водя языком вокруг клитора и мокрого отверстия, прежде чем вернуться наверх к изначальному занятию. Сон осторожно проникает внутрь сразу двумя пальцами, стенки влагалища крепко обхватывают их. Чувствуется, что тебя уже наполнило до предела, немного пощипывая, но он нежен, настолько нежен когда аккуратно достает пальцы и вводит снова, пока засасывает клитор, что хочется больше и больше.       Ты стонешь так, что не можешь дышать, или отдышаться… Все вокруг горит фееричными красками и ты чувствуешь приближающийся оргазм.       Оставшаяся боль от расширения исчезает полностью, его рот во всей тебе, он вкушает там, как будто ничего вкуснее никогда не пробовал. Ты дергаешься в сторону, подальше от этой пытки. Удовольствие прокатывается по телу настолько интенсивное, что тебе кажется, что больше ты не выдержишь, особенно когда он задевает чувствительный участок внутри.       — Блядь, Сон, блядь…       — Кажется, я сказал, что двигаться нельзя. Или было не так? — он отрывается, губы влажные от выделений, которые он облизывает и ты недовольно мычишь.       Он продолжает двигать пальцами, что нечестно. Отвечать сложно, особенно когда каждый раз, когда ты открываешь рот, он начинает быстрее двигать пальцами.       — Нет. То есть да, сказал. Пожалуйста, прости, — ты готова сделать что угодно, чтобы он не останавливался.       — Хорошая девочка, — он все же останавливается на несколько секунд, пока твои стенки сжимаются вокруг неподвижных пальцев.       Ты думала, что решил наказать и остановиться вообще на совсем.       Но Сон прижимает твои бедра ближе, настолько близко, что ты даже и двинуться не можешь. Он высовывает пальцы и загоняет их снова, сразу задавая ритм. Вместо языка на клиторе теперь большой палец, плавно массирующий самые чувствительные места. Он смотрит, как твое лицо искажается в блаженстве, какое чистое удовольствие приносят его губы, которые медленно двигаются вверх по груди, шее и лицу, чтобы посмотреть тебе в глаза.       Ему нужно, чтобы ты кончила намного больше, чем просто вставить свой член в тебя.       Всё кажется таким мокрым, особенно его пальцы, по которым текут твои соки, звуки, которые несознательно выпускаешь…       Оргазм настигает тебя постепенно, в ритм с его пальцами. Они вталкиваются сильно и жестко, он добавляет третий и твоя голова непроизвольно откидывается назад, ты стонешь, будто удивленно. Все эти чувства настолько хороши, что ты знаешь: уже скоро.       Совсем скоро, как какая-то невидимая угроза, пытающаяся утащить в пучину удовольствия. Каждое движение выбивает воздух из легких, он сильнее бьет по чувствительному месту пальцами. Что удивительно, он знает твое тело. Его руки двигаются уверенно, будто зная, как именно лучше тебе.       Он все еще смотрит тебе в глаза, в восторге от того как ты выгибаешь спину в совершенном удовольствии. Он снова прислоняется к твоему клитору ртом.       — Спасибо, Боже, блядь, я уже совсем близко, — вымучиваешь из себя ты, дергаясь и выгибаясь под его прикосновениями.       — Давай же. Кончи только для меня.       Он словно приказывает, а ты бесславно подчиняешься, сжимаясь вокруг его пальцев, выдыхая так, словно ты готова в любой момент заплакать. Он продолжает, помогая справиться с накатившими чувствами. Его пальцы все еще двигаются слишком умело, ты растягиваешь удовольствие, пока он не замедляется и не достает их вообще, забирая последние частички удовольствия с собой.       Ты не чувствуешь ног, пытаешься выровнять дыхание. Смотришь на него так удовлетворенно и блаженно, что понимаешь, еще раз — не проблема.       Ты подымаешься на трясущихся локтях, беспорядочно целуя его, ты чувствуешь себя на его языке. Он обнимает твое потное теплое тело.       — Выеби меня, — ты прерываешь поцелуй, глаза темнеют от похоти, — Пожалуйста, очень хочется.       — Хорошо, — просто отвечает он тепло.       Между ног становится еще мокрее от того как он это сказал.       Ты сдаешься, полностью подчиняясь. Его руки обнимают так, будто ты уже его игрушка, прежде чем ты снова выгибаешься, прижимаясь к нему. Ты переворачиваешься, стоишь на коленях, опираясь на руки, поднимая задницу вверх.       — Прямо так? — ты просишь разрешения.       Наверное, о таких вещах стоило поговорить раньше.       — Да, — ты понимаешь, что волноваться не стоило, он понимает что делает.       Ты ждешь его движений позади. Ты его не видишь, предвкушение съедает изнутри. Ты настолько обнажена, настолько уязвима, он может сделать что угодно.       Он проводит рукой по твоей заднице, вверх по талии и груди, немного задерживаясь на каждой впадинке, будто ты — самое сокровенное, самое священное, что он держал в своих руках.       Один сладкий поцелуй за другим. Он становится на колени за тобой, бедра прижимаются к твоим. Он пытается тебя расслабить, гладит полыхающую кожу.       А потом врывается, когда ты расслабляешься.       Он большой. Даже после трех пальцев и оргазма, все равно большой. Ты хнычешь от дискомфорта, он двигается дальше. Ты не хочешь, чтобы он подумал, что тебе неприятно. Сон все же ждет, действуя очень аккуратно.       Он входит полностью, твое хныканье сменяется глубоким вздохом. Он наполнил тебя до отказа, ты расслабляешься. Предыдущий оргазм все еще давал о себе знать, но его постепенно сменяла новая волна удовольствия. Его член пульсирует внутри, такой тяжелый и просто идеальный.       Он двигается, ты утыкаешься в подушку. Сон двигается медленно, потому что внутри очень тесно. Он заботливый, а тебе больше нравится такое отношение к себе.       Ты всё ещё в себе, понимаешь что происходит вокруг. Сжимаешь его стенками внутри, подхватываешь ритм.       — Ладно, — выдыхает он, — получай.       И он трахает тебя, уже серьезно, а у тебя наворачиваются слезы. Это все настолько хорошо… С каждым движением он отнимает часть твоего разума, остается только возможность подчиняться и принимать наслаждение. Сон безобразно прекрасен в сексе, задевая все нужные части внутри.       — Пожалуйста, да, блядь, — ты недоговариваешь из-за вырывающегося стона.       Он хочет тебя слышать, кричащую в экстазе. Сон поднимает тебя за волосы, все еще двигаясь. Руки едва поддаются, шатаются, когда ты на них опираешься.       — Я хочу тебя слышать. Стони только для меня, — шипит он в твое ухо, все еще двигаясь.       Сосредоточиться на чем-то другом сейчас кажется нереальным. Ты почти не понимаешь, что он разговаривает с тобой, потому что он растягивает тебя так хорошо, двигается в определенном темпе, подводя ко второму оргазму. Сон засасывает кожу уже сзади на шее, чтобы дать тебе понять кто главный.       — Да, да, да, — стонешь ты, будто это твоя личная мантра.       Ты сделаешь всё. Всё, что он захочет.       Он всё ещё тянет вверх и на себя за волосы, насаживая тебя на свой член.       Он хочет слышать тебя. И ты не против, хнычешь и стонешь с каждым его движением. Глаза непроизвольно закатываются. Ты хочешь, чтобы это не заканчивалось никогда, но сил терпеть уже нет, он уже полностью выжал из тебя все соки. Ты слышишь глубокое рычание позади и начинаешь подстраиваться под его ритм.       Клитор горит от недостатка внимания, он словно слышит твои мысли и отпускает волосы, чтобы обвить тебя своей тонкой рукой и дотянуться до комка удовольствия.       Оргазм нарастает, сокрушая тебя изнутри. Ты даже не заметила, что он приближается, потому что пальцы Сна так умело двигаются впору с его членом. Ты ждешь, что он вот-вот настигнет, но вскоре понимаешь: Сон не хочет, чтобы ты кончила так быстро, он двигается точно так, чтобы просто держать тебя около оргазма, но не подпускать слишком близко. Если бы еще остались силы говорить, что ты бы уже умоляла его, чтобы он разрешил тебе кончить.       Но ты настолько хорошо себя чувствуешь из-за его члена, что всё, что ты можешь — долго и вымученно стонать. Ты просто лежишь и принимаешь все, что он тебе дает. Слюна капает с уголка губы, только бы он не заметил.       — Я хочу кончить в тебя, сладкая ты моя, — ты задумываешься, что вообще стоило бы попросить у него справку или хотя бы использовать презерватив. — Ты же мне разрешишь, правда?       Но ты исправно пьешь противозачаточные и если он сейчас выйдет из тебя, то ты заплачешь. Ты хочешь, чтобы он в тебя кончил, чтобы заполнил до отказа, чтобы сперма вытекала, пока он все еще внутри. Это горячо.       — Да, сука, пожалуйста.       — Тогда кончи еще раз. Для меня, — он начинает снова двигаться быстро и резко, пальцы тоже не отстают. — Только для меня.       — Я… Я не могу.       Ты на пределе. Его член внутри — лучшее чувство, которое ты когда-либо испытывала. Твои ноги трясутся, слезы льются вниз по лицу, но не можешь поймать это чувство. Сумасшествие, думаешь ты.       В какой-то момент уже даже не хочется больше стонать. Ты лежишь, пытаешься угнаться за оргазмом и сил нет больше ни на что.       — Можешь, — говорит Сон и это все, что было нужно.       Ты кончаешь с каким-то приглушенным звуком, сжимая его член внутри. Он продолжает, потому что понимает, что единственное, о чем ты можешь думать — его член внутри.       Он входит еще пару раз, а потом кончает от тесноты вокруг, наполняя тебя скользкой и шелковистой спермой. Немного все же выливается, а потом он окончательно выходит.       — Ты очень хорош в этом, — ты замечаешь, что он тоже трясется, загребая тебя в свои объятия.       Ты поддаешься, все тело болит от такой физической активности.       — Ты тоже. Ты была очень, очень хорошей девочкой, — он улыбается, целуя твое плечо.       Похвала во время секса всегда была твоим слабым местом, но когда хвалил он, то было невозможно приятно. Его похвала значила намного больше, была особенной.       Ты хотела спросить, планирует ли он остаться, но он вновь, будто читая твои мысли, говорит:       — Я не могу остаться, к сожалению. Извини, я не хотел уйти так рано, но… Я должен.       Ты пытаешься подавить заметное расстройство.       Вообще, ты всегда была немного более эмоциональна после секса, тебе нравится долго обниматься, но ты понимаешь, что он тебе ничего не должен. Он уже был более чем тактичным и любезным. К тому же, вы познакомились всего несколько часов назад. Тебе хочется, чтобы он остался, конечно, но он не обязан.       Ты расстроена. Просто в каком-то неадекватном трансе пытаешься успокоиться, хотя бы пока он не уйдет. Он тебе ничего не должен, ты не можешь его просить.       Наверное, стоит попросить его номер. Но твой телефон лежит в сумке в гостиной, а вставать не хочется.       Ты почти засыпаешь, эндорфины падают, но одна сознательная мысль все же проскальзывает.       — Хорошо, ничего страшного. Оставишь номер? Там лежит книжка, около двери.       — Да, конечно. Оставлю, — говорит он.       Его раскаивающийся тон захватывает сердце. Тебе правда хотелось, чтобы он остался. Он хороший, жалко что не удалось узнать его получше.       — Увидимся, — шепчешь ты, а он выходит и аккуратно прикрывает за собой дверь.