Песнь тысячи ночей

Император Клод мучился от тяжёлой бессонницы. Даже на мгновение закрывая глаза, он видел заплаканное лицо дочери герцога Альфиосе перед глазами. «Почему на душе у меня камень, хотя я не вижу причин для печали?» — мужчина чувствовал себя опустошённым, словно что-то потерял в жизни. Утром настроение императора окончательно испортилось, и целыми днями не находил себе места. Затем он приказал капитану рыцарей вечером привести леди Дженнет Маргариту во дворец. «Разве в банкетном зале теперь не идёт праздник? Но почему Клод внезапно велел привести меня и моих детей во дворец? — размышляла Дженнет по дороге, чувствуя гнев внутри себя. — Он не прислал мне письмо, а приказал привести силой, как преступников?» Рыцари затащили всех внутрь прежде, чем глаза Дженнет Маргариты болезненно вонзились ослепляющие огни банкета. Её грубо заставили опуститься на колени перед императором. Наконец дети оказались рядом с ней, которые сразу бросились в объятии матери. — Леди Дженнет Маргарита! Сразу же после этого над её головой прозвучал его голос. Холодный голос, что был ей знаком, теперь чувствовался по-другому. Она подняла голову, увидев его давно забытый взгляд Клода, с пониманием, что в нём больше нет ни капли прежней теплоты, похожими на холодный океан. — Неужели эти твои дети? — спросил император Клод, небрежно взглянув на них. — Ваше величество, вы правы — это моя дочь Атанасия и мой сын Аскеладд! — Скажи, кто отец? — Клод встал с трона и спустился на одно колено рядом с ней и прошептал: — Если не скажешь, то я прикажу всех вас казнить! — Ваше Величество… — Феликс был в шоке, стоявшему справа от трона. Он с болью взглянул на неё, которую рыцари привели сюда как преступницу. — Как вы можете так обращаться с леди Дженнет! — Феликс Робейн, хочешь умереть за измену? Впервые Клод де Эльджео Обелия посмотрел на Феликса такими холодными глазами. На этом банкете он должен был праздновать свой день рождения, но вместо этого выглядел беспощадным и жестоким императором. Нетрудно догадаться, что всё было из-за ревности. В свете люстры император выглядел как ледяная скульптура без капли крови. Он снова взглянул на Дженнет Маргариту. — Ваше величество, эти ваши дети! — громко воскликнула она, ощутив на себе пристальный взгляд Клода и дрожа вцепилась в ковёр. Банкетный зал наполнила тишина. Поданные вокруг ошарашенно уставились на императора и герцогиню, которые сильно удивились этой неожиданной новости. Он лишь поднял на неё взгляд и вопросительно выгнул бровь и приказал: — С сегодняшним банкетом покончено. Феликс, отведи этих детей в Рубиновый дворец! — Нет, Ваше Величество! — жалобно воскликнула Дженнет, увидев как Феликс забирает плачущих детей с собой. — Ты пойдёшь со мной, — процедил Клод, грубо потащив её наружу из банкетного зала, а дальше в коридор. Спустя некоторое время они оказались в спальне императора. Лицо Клода было куда бледнее, чем в банкетном зале. — Ваше Величество… — Я все еще не могу вспомнить ничего, так что не могу быть тем, кого ты хочешь видеть,— послышался какой-то очень печальный голос Клода, — Возможно, я до самой своей смерти не могу снова им стать. — Спустя два с половиной года ты хочешь начать всё с чистого листа? Ненавижу… Я тебя ненавижу, — она взглянула на императора, и слезы сами полились по её щекам. — Я причинил тебе боль. — Клод тихо зашептал ей затаив дыхание. — Прости меня, если сможешь?! — Я больше не хочу слышать твоих оправданий. Внезапно Дженнет застыла, видя, как кровь потекла по подбородку императора. Однако сам Клод лишь вытер уголок рта тыльной стороной ладони и взглянул на алые капли крови на руке. — Ты мне поверишь, если я поклянусь, что не трону тебя и наших детей? — И его рука, зависшая в воздухе, наконец потянулась к любимой. — Поэтому не делай такого лица. Дженнет больше не могла терпеть, видя, как он страдает, она упала прямо в его распростертые объятия. Стоило прижаться к его груди, и всё его тело непроизвольно напряглось. Слёзы, катившиеся из глаз герцогини, стали заливать его парадную одежду. И вдруг почувствовав, тяжесть и тепло на своей спине, Дженнет разрыдалась ещё больше, чем прежде. Тело любимого так знакомо пахло. Она рыдала у него на груди, осознав, что наконец снова смогла встретиться с ним, пока не иссохли последние слезы. — Прошу никогда не бросай меня! Поколебавшись немного, Клод де Эльджео Обелия дотронулся до лица Дженнет, залитой слезами, как если бы сомневался, имеет ли он вообще право прикасаться к ней. — Конечно, любимая… — Я хочу, чтобы ты стал самым лучшим отцом для наших детей, — потребовала Дженнет, бросив на него вопросительный взгляд. — Обещаю, что постараюсь стать хорошим отцом!