Моё Берилловое сердце

— Доброе утро. — слышу хрипло-знакомый голос в моей спальне.       Это ещё, кстати, отдельная история, как я её вчера искала, спальню эту… вваливаясь в комнаты ко всем поочерёдно, в надежде найти не занятую — то есть свою, напугав до икоты уже успевшего захрапеть Хоррора, и захлопнув дверь перед носом собиравшегося что-то сказать Киллера. Но с третьей попытки свободную таки нашла. Ага.       Зашла. Оценила аскетичность обстановки. Ну ничё, не комната красит человека, а человек комнату. Человека тут не было видимо давно, то есть никогда, наверное потому-то комната так и осталась не крашена. Стены серые, каменные, пол — невзрачный, пыльный; носок вон лежит — измученный, одинокий, как и я. Ах, бедненький, как я тебя понимаю! Оценив беспорядок и пожалев вслух несчастную вещь моего скудного гардероба, вздохнула и… разлеглась на кровати, аки царевна. Ну её на фиг, эту уборку!       Тентакли величественными дугами в стороны, руки за голову, глаза прикрыты, ноги в самой удобной позе на свете — стопой к стопе поближе к тазу, а колени наружу вывернуты, почти лежат на постели, ну прям йог чистой воды. Такую живописную красоту Даст в своей комнате и застал… и полотенце влажное из рук выронил. Видимо, только из ванны вышел, а тут я. Сюрприз!       Ну, честно, пугать его я ну вот совсем не хотела. Лежу спокойно себе, жду, когда проблемная ситуация сама собой рассосётся. Кстати отличная тактика, энергосберегающая, рекомендую. А он по стеночке, по стеночке, стратегически важные места к кирпичам прижимая, от дверей отошёл и смотрит исподлобья, так подозрительно, не доверяет мне, видимо.       А я возьми и ляпни: — Помылся качественно? Проверять будем?       Я думала, что скелеты не бледнеют. Ох, скажу по секрету — они не только бледнеют, они синеют, фиолетовеют и за сердце хватаются.       Не знаю, у меня вообще впечатление такое создалось, что были бы у него волосы — пришлось бы мне наблюдать картину мгновенно седеющего монстра, а так — только зрачки замигали, то загораясь, то пропадая и уменьшаясь в размер спичечной головки. Контакты у него там барахлят, что-ли? Так спиртом протереть надо!       Отмытый от пыли Пыльный замотал головой: — Не будем. — Ну и ладно тогда. — сжалилась я над ним, вставая с кровати, — Считай, на этот раз тебе повезло. — думаю, ну его, ещё сердечный приступ схватит от моральных переживаний, а я винить себя потом буду. — Пойду тогда к Киллеру — его проверю.       Даст сглотнул, но кулаки разжал, расслабился видимо. Ну а чего, угроза быть пойманным и проверенным нависла уже не над ним, что немного, но успокаивало. — Поцелуй на ночь сегодня, так уж и быть, у тебя требовать не стану. Сладких снов, Дасти. — и вышла, чтобы услышать, как за спиной моментально барашек замка дверного проворачивается. Дважды. Закрылся. Милаха какая.       Больше приключений того вечера у меня не было, спальня моя оказалась следующей по коридору, правда пришлось посидеть там немного для полной уверенности, но так никого и не дождавшись, я выдохнула с облегчением и наконец расслабилась, откинувшись на подушку. Но только вот, я ж не об этом рассказать собиралась! Я вот о чём:

***

— Доброе утро. — слышу хрипло-знакомый голос в моей спальне.       Ну наконец-то он пришёл, я тут уже почти полчаса валяюсь — жду, когда он мне обещанный кофе в постель принесёт. Чуть назад не заснула. Ночка-то, ну её в пень — прошла-промелькнула, не успела я даже глаз толком сомкнуть, как уже просыпаться пора — красное солнце, оказывается, будит не хуже обычного.       Почесала рёбра изнутри, пятками к вошедшему развернулась, незаметно подглядывая на замершую фигуру через плечо, с которого лямка майки прямо как по заказу вниз соскользнула, медленно так — самое оно. Ну что, начинаем представление? — Мр-р-р? — открываю единственный глазик, надеясь качеством компенсировать количество.       Томно так открываю, медленно, красиво. Жаль, ресничек нету, я бы так ими — хлоп, хлоп, и ножку из-под одеялка выставила б искусительно. И всё. Ты мой навеки. Но чего нет, того нет. А чего есть — того хватает, пх-пх.       Чего у меня «хватало», так это глупых мыслей в голове. Ну и тентаклей ещё, само собой разумеется, — этим добром я и поделиться готова.       Кстати. Не хотите длинную щупальцу пятой конечностью? Отдам недорого. Пристроите где-нить себе в нужном месте, где захочется: сверху, снизу, спереди или сзади — возможности практически безграничны, а рамки утверждает исключительно ваша фантазия… и испорченность.       Ну да, ну да, конечно же испорченность, потому что, а для чего же вам тогда тентакля нужна? Не чай же помешивать шаловливым отросточком, честное слово. Ну да я и не упрекаю, у каждого свои интересы, предпочтения и скелеты в шкафу. О! Кстати о скелетах…       Кинула взглядом по соляному столбу с кружкой кофе, имя которому Киллер и… потянулась. Выгнулась томно, затылок к лопаткам, руки за голову, ножки — мечта каждой балерины… тянем носочек. Театр одного актёра, блин.       Ах, смотри на меня, смотри, я вчера целых полчаса перед сном репетировала — тренировалась спину красиво прогибать. Видимо перестаралась, потому что в позвоночнике что-то предательски громко хрустнуло. — Эк-х… — крякнула, мысленно проклиная внутреннего перфекциониста — Найтмер же не гимнаст, чтобы его в бублик скручивать, а я захотела… это мне в Ласта попадать надо было, хотя тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не накаркать. Лучше не надо. А спину-то прихватило серьёзно. Ну же, разгибайся, хрустик! — Уф! — А хрен мне, а не разгибайся. Спина от сотрудничества категорически отказалась, застыв плавной, красивой, но очень уж болючей дугой.       Да, обломилась моя попытка соблазнения, так и не успев начаться. Значит так, перестановка приоритетов, дневная цель: Вычёркиваем — Соблазнить; Вписываем — Разжалобить. — Килл… — шепчу… или стону, простите, не уверена.       Стоит, смотрит, глазницы круглые, руками в чашку вцепился, будто там диаманты, а не кофе чёрный. Ну и что ты на меня так смотришь непонятно, завис? Видишь, скрутило шефа? Помогай, хватит слезы свои чёрные ронять! На тебя даже смотреть больно… с такого ракурса. — Ты массаж делать умеешь? — спрашиваю.       Киллер шевельнулся. «Господи! Оно живое!», встрепенулся, кивнул — шатается в неуверенности.       Килл, творцов твоих через колено! Ты смерти моей хочешь? Нашёл, когда неуверенность и стыдливость включить! Я уже позвонков своих не чувствую, тентакли даже, кажется, и те онемели. — Ну так действуй!       Ситуация, по правде сказать, сама по себе складывалась довольно комическая. Но с любой ситуации, как говорится, можно извлечь свои плюсы! Главное только их с перепугу не перепутать с крестами — больно по форме похожи, ну да сейчас не об этом.       Киллер, как истинный рыцарь, преклонил колени пред своей будущей музой, и заглянул в немного перекошенное, но бесспорно прекрасное лицо. — Ахренеть больно… — выдохнула нежная муза прямо ему в носовую косточку сиплым басом.       Киллер, хороший мальчик, воспринял это как сигнал к действию. Быстрым движением, — это наверное чтобы не передумать, — перевернул меня вниз животом и судя по ощущениям нагло на меня уселся, придавив таз своим немалым весом. Ох! Привык быть сверху, малыш? Хрюкнула своим мыслям, сдерживая смех. Наездник, блин. Вот бы сейчас перевернуться, схватить за разведенные бедра и полюбоваться реакцией, но увы и ах, спина колом диктовала свои условия, и единственной доступной к близкому контакту частью тела оставалась моя задница, как не прискорбно было это осознавать.       Вот всё у меня через задницу, честное слово, аж обидно…       Первое касание к поперечному отделу позвоночника отозвалось жгучим льдом в горячих, не остывших еще с ночи хрясточках. — Агр-р-х! Ты руки в морозильнике специально для меня целую ночь держал?! Снеговичище! — Нет, Найтмер, они просто от нервов холодные. — чего?! Нет, не так. ЧЕГО?!?! Вот прям по имени? Вот прям так, серьёзно? И вот прям у него бывают нервы? — С какого перепугу? — спрашиваю, голосом, больше на не смазанную бабушкину калитку похожим. Отвечает, холодом ладоней всё выше поднимаясь: — Не каждый же день получаешь разрешение твои косточки помять. — и голос такой мягкий. Эй, Казанова, ты чё себе там удумал?       Подождите все минуточку, режиссёра ко мне на коврик, немедленно! Мы замену ролей в этой комедии с лёгким эротическим уклоном не заказывали! Это я его должна была, а не он меня! Но толку возмущаться? Спине-то от этого легче не делается. — Так мни уже, или тебе особое приглашение нужно? — сдаюсь.       Ой, обманул он меня, когда сказал, что массаж делать умеет. Это не массаж — это отчаянная импровизация. Прелюдия к первой брачной ночи и то больший лечебный эффект в себе несёт. Эти вот все его поглаживания, разминания да пощипывания напряжённого до предела столба позвоночника больше на домогательство смахивают. Или на пытки, я ещё не решила.       Вроде и приятно, но в то же время ужасно больно. Я даже тихо поскуливать начала от спазмов и прострелов, что от касаний и натисков вспышками молний уходили то в уложенный на бок череп, то в придавленный чужим весом таз. Ой, чего ж там так муляет?       Пястные косточки закусила — кажется, даже слюнки потекли; вот же вид, наверное, перед ним сейчас. Ну и ладно, дышу через раз, постанываю, но экзекуцию лечебную терплю.       Уже через пятнадцать минут я, лежащая разомлевшей нефтяной лужей, была готова сказать вголос своему герою: «Да, милый, сделай это ещё раз. Ах, ниже, нежнее и под левой лопаткой не забудь почесать…». И он, по-моему, там сверху догадывался, что спина моя меня отпустила уже давно, а лежать я продолжаю исключительно ради получения удовольствия; потому что проворные пальцы больше не разминали, а хаотично гуляли по спине прохладными бабочками, от векторов вниз и назад, то пересчитывая остистые отросточки, то обхватывая ложные рёбра, нежно ведя от их основания к загнутому краю и обратно, щекоча ультрамарин магии возле самого крестца и межпозвоночные диски задевая острыми кончиками фаланг. А слух мой улавливал его потяжелевшее глубокое и до странного частое дыхание. О да, детка! Неужели тебе так нравится касаться?       Но пожалуй, пока с тебя тактильного контакта хватит, тем более такого мной неконтролируемого. Да и с меня, наверное, тоже — размякла тут, щупальца разложила, словно на курорте. Так недолго и… Контроль… контроль… вызывает Юстас. Тишина в эфире. — Ну все, четвёртый всадник апокалипсиса. Слезай с меня, мне вставать нужно.