Моё Берилловое сердце

      Агрессивное разделывание тушки какого-то неопознанного страуса под мой и солиста Slipknot душевный гроул проходило отлично…       Стоп.       Ах, вы же не в курсе! Не-ет, так дело не пойдёт, так не интересно. Ладненько, перемотаем тогда немного назад.       Так вот — Страус. *** — Утр-р-речка… агр-х-х, моя голова…— потянулась я, выгибаясь болезненно и щупая череп на наличие повреждений. Поднимаюсь с постели с помощью, как оказалось, удобных в использовании щупальцев. — Килл? Ты уже здесь?       Голова трещала. Водички бы сейчас, а лучше бульончику. Но попросить было не у кого — в комнате было пусто, как… ну, как в моей голове перед сдачей экзамена по ненавистному всеми фибрами души предмету «Контроль и ревизия».       А сколько времени? Часов в комнате не нашлось, но, выглянув в окно, я выяснила, что солнце только-только собиралось выползти из-за горизонта, а значит было ещё рано.       Петуха бы завести, что-ли? Чтобы о наступлении утра оповещал. Или наградить новыми полномочиями кого-то из любимых БэдГайз? Сразу почему-то представился Хоррор, сидящий на корточках верхом на заборе-штакетнике с красной тряпкой, торчащей из дырки в башке вместо гребня, и орущий во всю глотку: «КукАар-р-рЕЕекуууБля!».       Ахах.       Настроение сразу ринулось вверх, толкая крышу, которая и так, будучи приклеенной не слишком качественно, видимо, с самого рождения, тихо поехала, подгоняя себя рынвами и махая коньком на прощание. Пока, милая, ещё может увидимся.       А это ещё что там такое? Я заметила тёмную тень, мелькнувшую в кусты. Это кто тут посмел тёмными тенями в моём замке кроме меня шастать? Непорядок! Пугатель здесь должен быть только один! Я!       И, недолго думая, я сиганула прямо через открытое окно вниз, смахнув на ходу щупальцем пару кирпичей и гремя металлом подоконника — ниндзя бля недоделанная. Если меня в тех кустах кто ещё не услышал, то ему явно пора к врачу. Не-а, не уши лечить — заключение взять на оформление инвалидности в связи с полной утратой слуха.       Приземлилась на землю в лучших традициях супергероев — одна нога согнута, рука упирается о землю, тентакли волнами живописно в небо. Не устояла и плюхнулась, пошатнувшись, на попу. Хорошо хоть не на лицо. Ой, только бы никто не видел…       Шурх… в кустах продолжало шуметь, кто же там такой непуганный? Крадусь, заглядываю за тёмную листву. Это ещё что за чудо в перьях?       За кустом наклонилось, ковыряясь в земле, подобие курицы, невиданное мною ранее чудовище — двуглавый змей-горыныч с цветным пучком перьев на жирной заднице да тридцатисантиметровыми шпорами на длинных ногах. Я моргнула. — Цыпа-цыпа-цыпа…       Интересно, это домашняя живность или оно дикое? Впрочем, какая нахрен разница? В заднице уже вовсю орудовало шило, заставляя ёрзать в нетерпении. — А-ну иди сюда, курица ГМО-шная! — рыкнула я, запуская в несчастную животину сразу четыре заострившихся моментально отростка. — Мамочке бульона захотелось.       Но не тут-то было! Всполошившееся животное отпрыгнуло, вскинуло обе головы, вылупило на меня сразу две пары перепуганных глаз, расправило лысые крылья и, заорав не хуже разбуженного бешеного сурка… ринулось на меня!!! — КРА-А-А-А-А! — дерёт глотку, целя в мою сторону убийственные шпоры, птица-психопат. — А-а-А-Й-Я-А! — издаю перепуганный, но от этого не менее боевой клич, я.       У меня, кстати, защитная реакция на такого рода действия ещё с той поры, когда в школу приходилось ходить мимо открытого двора, в котором гуси и индюки паслись. Потому, шпоры свистят в воздухе за пару миллиметров от бёдер, — ах ты ж падло птичье, на самое святое позарилось! — а рука смыкается на тонкой, похожей на индюшачью, шее: — Ш-ш-А-А-А! — круговое резкое движение и хруст позвонков, знаменующий мою безоговорочную победу.       Тушка летит кругом и приземляется прямо под деревом возле груды камней. И… поднимается на ноги! Это ещё что такое? Чё за всадник без головы? Э, страус, ты чё, нежить? Лич, ёпта! Владыка ночи и повелитель курей-гриль! — Эй, временно усопший! Демо-версия! Индейка-зомби эдишн, я ж тебя убила! Чё за нах?       Но воскресшая птичка отвечать не пожелала. Вскочила на ноги и, повторно проанализировав опасность противника… дала дёру. Ах, у неё ж ДВЕ головы, вот я дура! — С-стоять, умертвие! — кидаюсь следом, виляя и поднимая пыль от виражей и крутых поворотов, что выписывает дино-страус в надежде оторваться от раззадоренной меня. — Й-й-е-есть! — правому вектору удаётся подбить уходящий на пятой повышенной завтрак под ноги, и страусина летит кубарем, матлоша лысыми крыльями по сухой траве. Я приземляюсь сверху, припечатывая звёздочкой вырывающуюся сумасшедшим берсерком тушу. Кракен-убийца! — КРА-А-а-КАК! — пытаются мне выклевать единственный глаз изогнутым длинным клювом. — Телепузики говорят «Эй-о!»! Спокойной ночи, дружок! — крякчу я, перехватывая уродливую голову индюка-мутанта поудобнее.       Хрусь. И острым вектором по обеим шейкам — вжык. Вот и всё. Только от крови потом обтереться — пара капель на лицо из тёплого красного фонтанчика таки попало. — Покойся с миром, прекрасное животное, твоя смерть была не напрасна. Я тебя съем!!! — растираю фалангами красные капли по щеке.       Только вот не говорите, что вам эту птицу сейчас жалко стало. Да ну! Вы что, никогда к бабушке в деревню не попадали в сезон «Деда, пора курей рубать. Та не, не много, с десяток! Та ну, справимся — мала ж паможет…», нет? Ну тогда я вам завидую! Знаете, как они прекрасно пахнут, когда их ошпаривают перед тем, как ободрать? Не? То ещё амбрé, я вам скажу! А последующая расчленёнка? Сердце рукой через попу вырывать умеете? То-то же! А я умею! Ха! Да я уже после третьей курицы орудовала ножом, как заправский маньяк-убийца. Прохвесионал, блеат!       Потому, да. На истекающую кровью тушку под собой я смотрела исключительно с гастрономическим интересом. Встала на ноги, поднимая будущее мяско за шею, и чуть не уронила, когда нос к носу столкнулась с Хоррором, развернувшись лицом к зáмку. — Мать твою, Хоррор! Бля, напугал! Чё подкрадываешься? — Вы охотились! Было красиво! — оглашает с каким-то детским восхищением и восторгом в глазах. — К-хе, ну, спасибо, что-ли… я на кухню сейчас иду. Разделывать буду. Хочешь со мной? — спрашиваю, не зная даже, как реагировать на его неожиданный интерес. — А можно посмотреть? — мне показалось, что у него сейчас даже слюни потекут от предвкушения. Как тут откажешь? — Можно, конечно. Может даже потом поможешь немного. — смотрю снизу вверх поощрительно.       Да, снизу вверх, вы не ослышались, а я разве не говорила, что со всей нашей компании равный мне по росту только Даст? Да и то почти равный. А все остальные выше главного Кошмара, то есть меня. Кто на сантиметров десять, а кто и на целую голову. Мне вот тоже странно поначалу было, как с таким ростом он их так запугать сумел, наверное «талантливый» больно был.       Где он сейчас, интересно. Вот же будет пиздец, если его в моё тело запихнуло. Он же мне всю жизнь разрушит… или наладит. Хихикнула про себя я, представляя, как от злобно-шипящей "меня" в панике убегает бывший парень, что время от времени наведывался ко мне «в гости» — нервы потрепать по старой памяти. Одна польза. Вот только единственное, за что я переживала — это мой кот. Только бы Найт его не сожрал там — за Хорьку я убить была готова. Эх, Хорька… ах да, о тёзках же говоря…       Подпихиваю Хоррора вектором в спину, исподтишка взглядом кося на реакцию. Улыбается довольно, будто ему конфету пообещали, а не кровавое зрелище. Ух, ты ж мой хороший, мамочка тебе самое вкусное сейчас отдаст. — А ты что больше любишь? — спрашиваю, — Ножку или грудку? — Сердце. — отвечает, отводя глаза смущённо. А чего стесняться-то? — Ха! А я желудок, — отвечаю, толкая локтём в бок удивлённо-моргающего скелета, — …только правильно приготовленный. В бульончике. М-м-м-м, пальчики оближешь. — А научите? — вглядывается в глаза этот великовозрастный ребёнок. — Да не вопрос! — хлопаю его по спине.       Вот… собственно так наши кулинарные уроки и начались. *** — Oh, I'll never kill myself to save my soul I was gone, but how was I to know? I didn't come this far to sink so low I'm finally holding on to letting go       Хоррор, который до этого с уважением смотрел на порхающий у меня в руках нож, с удивлением уставился на со всем старанием тянущую высокие ноты меня. — Никогда не слышал, как вы поёте. — объяснил свой странный взгляд он. — О, а я ещё и на гитаре, и танцую красиво, и вышивать могу художественной гладью и… крестиком. — огласила список своих потенциальных талантов я, которые в прошлой жизни и нафиг никому не сдались. — Танцуете? Ого… — задумчиво протянул Хоррор, отложив измазанными в крови руками отделённый мной окорочок в кастрюлю. — У меня впечатление такое, что я смотрю сейчас на совсем другого монстра. — озвучил непривычно умную и серьёзную мысль он. — В каком-то смысле, так оно и есть. — хмыкаю. — Я не знаю, что стряслось с вами той ночью, но вы очень поменялись. Будто начистно стёрли из своей памяти прошлого Найтмера. — начал меня пугать такими речами Хоррор. — И… если честно, это хорошо, мне этот монстр нравится куда больше предыдущего.       О-о-ох, я щас заплачу, Хоррор, заинька моя трёхпудовая, это ж для меня лучшее признание. Смахиваю непрошеную слезу, заглядывает в лицо в удивлении: — Босс, вы что, плачете? — С ума сошёл? Мне это… кровь вон в глаз попала. — ворчу.       Нечего ему знать о моей мягкости душевной, не положено повелителю кошмаров чувствами раскидываться. — Давайте гляну. — сразу оживился Хорёк, подбираясь ближе. — Да не, не надо, всё хорошо. — вяло отбиваюсь от высокого крупного монстра, что нависает сверху. — Да ладно, мне не сложно, я гляну. Мало ли что, глаз-то у вас один. Не шевелитесь. — хватает, преодолевая сопротивление и фиксируя лицо в ладонях, насильно прогибая в спине и заодно наклоняя к свету. Вглядывается в расширившийся зрачок даже как-то слишком уж близко.       У меня ступор, извините. Я щас пищать начну как новорожденный оленёнок. — Это ещё что такое, блядь?! А-ну руки от него убрал нахер!!! — Хоррору прилетает качественная такая оплеуха.       Никому не надо объяснять, от кого именно? Я думаю, все и так прекрасно поняли. О, как прекрасен Киллер в гневе. Аполлон! Арей! Нет, Арес! Красава, одним словом. — Ты чего? Совсем ебанулся? Какого хера на своих кидаешься? — орёт на него Хоррор, потирая ушибленную челюсть. — А какого хера ты лезешь к моему… — запнулся бедолага, — …моему… — затихает Киллер, наконец-то поняв, что… спалился.       Ох, Киллер, язык твой без костей! И что же теперь? Что ты собираешься сказать? Скрывать-то уже бесполезно, всё равно рано или поздно твоя ревность или их наблюдательность выведет нас на чистую воду. Ну так что, Килл? Моему кому? — Твоему кому?! — сжимает кулаки Хоррор, не кидаясь в драку только наверное из чистого любопытства. — Моему… — Киллер бледнеет, краснеет, на меня озирается с опаской. — Моему…       Ну рожай уже! — …я… дело в том… что я люблю его! Найтмер, только не бей! — закрывается ладонью, ссутулившись.       Бить? Ты только что, считай, признался мне в любви. Ты сам меня ударил в самое сердце! Стою, моргаю, мысли пытаюсь в кучку собрать. — Босс? Вы что, вдвоём и правда?… это… ну… как бы сказать… — мнётся Хоррор. — Так и скажи. — развожу руками я. — Ну?! Что ты так на меня смотришь, Хоррор? Бисексуальность вдвое увеличивает твои шансы на знакомство в субботу вечером. — пытаюсь отшутиться я, но получается не особо. Вздыхаю тяжело. — У меня ведь тоже есть чувства…