Моё Берилловое сердце

      Господи, неужели я это делаю? Неужели я на это отважилась?       Но другого варианта спокойно поговорить с Дримом всё равно нет. Судя по всему, он реагирует уже на сам силуэт брата на горизонте, и единственное, что может ждать меня при близкой с ним встрече — это стрела в глаз, ну, или в попу, как показала практика с Дастом. А это вот нефиг, не для того цветочек растили. Между прочим, у меня на мою пятую точку уже другой желающий кандидат есть. Так что придётся тебе, братец, другую задницу для своих стрел как прицел подыскать. Я к тебе вживую больше так близко не подойду, по крайней мере, пока не найду способ обезопасить себя… и свой таз. А то больно уж ты буйный. Что-то не очень было похоже на то, что ты боишься ранить или задеть своего безмерно любимого братца, как у нас на поверхности сплетничали не слишком-то умные, как оказалось, языки.       Вы, наверное, сейчас задаётесь вопросом, чего это я вдруг о нём вспомнила и зачем он мне вообще сдался? Ну так Дрим, между прочим, единственный, кто может меня провести к Инку! А этот семицветный зарылся как-то уж слишком глубоко, аж подозрительно глубоко, пропав из виду уже более чем на месяц. А это, извините меня, уже не шутки. Чем же он таким занят?       Фантазия рисовала Инка в обнимку со своей кистью и обязательно Ластом, эту кисть держащим и направляющим, ну, и двигающим, соответственно. Не, ну а чё! А какой же тогда ещё может быть повод пропасть с радаров аж на целый месяц? Если этот месяц не медовый, пх-пх… Ну не детей же он себе завёл, в конце-то концов! Ну каких детей? У него-то и души нет, чтобы слияние с кем-нибудь спилить, да и надо оно ему, это слияние… как зайцу триппер…       Но мысли мыслями, а проблема оставалась прежней. — Я хочу знать, на сколько я здесь застряла! — рычала я в зеркало, а про себя добавляла: «хочу остаться здесь навсегда».       Но кто и когда слушал мои пожелания? Да даже на день рождения мне вместо пива и нового альбома Grandson или Slipknot преподносили творожный торт и плюшевого единорога! Жизнь — боль, и мы, альтернативно-обеспокоенные, это осознаём лучше всех и в полной мере.       Как же мне… как же к нему добиться, чтобы не убиться? В голову приходило одно единственное правильное решение — записки.       А помните, как, сидя на предпоследней парте, вы на нычку от препода передаёте приглашение на пати, а потом делаете вид, будто трёхэтажные уравнения — это единственное, что интересует вас в жизни? При этом сами в уме уже подсчитываете, сколько литров нужно купить, чтобы в полдвенадцатого не кидать жребий в надежде, что посыльным окажетесь не вы, а вон тот, хрен его вообще знает откуда здесь взявшийся чувак, который нагло жрёт ваши привезённые из дому квашеные помидоры — которых, между прочим, должно было хватить на целый месяц, — и даже не краснеет, скотина такая.       Ах, о чём это я? А, ну да, собственно, о прекрасном! А прекрасным из нашей двойни в народе считался как раз-таки он. Дрим. Мечтатель. Хранитель мать его позитива, и по совместительству мой мне ещё не известный, но уже до стрел в тентаклях любимый братюня. Кстати, кто знает, кто из нас старше? Ну, да не важно… Нежное убийственное солнышко; не дай Бог от такого солнышка солнечный удар схлопотать. Кросса на него нет, наверное потому такой нервный.       Но идея с записками всё-таки имела смысл и оставалось только подыскать посыльного. Вот только кого? Ну не Эррора же просить, честное слово! Я эту скотинищу ещё не простила за сорванное свидание, чтобы к нему в гости наведываться, а значит, надо найти кого-то другого. Того, кто путешествует между мирами. Того, на кого не кинется Хранитель снов, и того, кто не кинется на меня. Этот пункт тоже был довольно важным. Не хотелось бы опять выковыривать из себя железо или заострённые кости. Мне не понравилось, абсолютно!       На ум приходили мысли о смерти. Нет, не в смысле «Разбежавшись, прыгну со скалы-ы-ы, Вот я был и вот меня не стало…», а в смысле мысли о Смерти.       Рипер, АКА «Его величество Холодные ручки», мог доставить мою записку к Дриму, но с таким же успехом Рипер мог и доставить мою душу преждевременно в рай, ну, или в какое там чистилище мне положено… А я ещё это… не готова, я ещё не успела сделать всего того, чего страсть как хочу, и за что потом будет ужасно стыдно! Так что нет, господин Косой ниже пояса, нам с вами лучше пока не встречаться.       А значит, надо найти другого кандидата. Мóгущего и желающего всегда сходить в гости и развеяться, лёгкого на подъём и не принципиального, которого не прихлопнет Дрим и который не испытывает ненависти ко мне. А знала я подходящего под такое описание монстра только одного, и лишь от его имени у меня душа поднималась к горлу.       Фреш.

***

— Ы-ы-ы, я не могу! — после двух шагов вперёд последовало три шага обратно, — Страшно-то как!       Я мялась перед домом Яркого, дорогу к которому мне удалось выспросить у местной ребятни, и не могла себя заставить коснуться ручки двери. Да что там! Я даже не могла заставить себя к этой самой двери подойти! Душа дрожала внутри, словно от жгучего мороза, а отростки опали вниз, выглядя сейчас, наверное, не лучше дохлой селёдки. На целой улице, куда не взглянешь, не было ни души. Пейзаж напоминал какую-то сюрреалистичную или вообще постапокалиптическую картину брошенного всеми города. По тротуару одиноко катился с шуршанием пакетик из-под чипсов. Видимо, фонтанирующие из меня эмоции качественно попортили местным настроение, заставив если не бежать в ужасе, то забиться в подвалы уж точно. Мне было жутко. Им тоже.       Так, Нáйти, соберись! Ты хочешь узнать, надолго ли ты тут застряла? Хочешь! Хочешь пообщаться с художником? Да! Так вперёд! Сожми несуществующие яйца в кулак и докажи Мультиверсу свою храбрость!       Храбрость доказываться не пожелала ввиду своего полного отсутствия, но зато на поверхность вынырнула моя упёртость, являя миру свою громадную жирную тушу.       Я постучала в дверь и зажмурилась. Минута… две… никто не открыл. Паразита и моего потенциального почтальона дома не оказалось. Кошмар из девяностых и по совместительству моё личное чудище-пугалище пропало, или же просто не пожелало показывать своё наполненное жуткими щупальцами тело. — Где оно вообще? — тихо проронила я, боясь даже лишним звуком выказать своё здесь присутствие.       Странно, правда? Стучать в дверь и надеяться, что тебя не услышат и не заметят.       Оно, кстати говоря, нашлось у меня за плечом, тихо наклонившись к уху и спросив сипящим шёпотом, от которого у меня сиюсекундно выступил холодный пот на позвоночнике: — Чё, не открывают? — я едва ли не взвизгнула, вдохнула резко и на пятках развернулась на сто восемьдесят градусов, вытаращившись на паразита единственным, сейчас, наверное, походящим на светящееся бирюзовое блюдечко глазом.       Не показывать своего страха! Ни в коем случае нельзя показать страх! Кошмар не боится, Кошмар сам кого хочешь напугать может! Соберись, тряпка!!! — Не. — выплёвываю... уф, могу, это уже хорошо, это уже начало. — А чё так вяло стучишь, словно шмалью обдолбался, вали со всей дури, чё… — и в подтверждение своих же слов Фреш начинает долбить дверь с ноги, — Да чё они там, приход словили? С х#р@ ли сидят молча… чё им, впадло уже дверь нам открыть?       Я с сомнением уставилась на шатающееся передо мной ярко одетое существо. Он чего это… и правда обдолбанный, мне не кажется? И вот этого вот я так боялась? Пхы. — Так это твой дом! — радую недалёкого. — Э? — отклоняется назад, своими очечами знаки вопроса демонстрируя, — Ха, да ты прав, чува-ак, стопудово мой! А, ну тогда велкам, как г-рится, заваливай, чувствуй ся как в гостях. — дверь открывают и смотрят на меня… а чёрт его знает, как он там на меня смотрит, я за этими очками глаз не вижу вообще.       Но губы расползаются в такой наркоманской улыбочке. Ну знаете, как у такого себе ганджа-мена в красно-жёлто-зелёном беретике, ага, и на очках надпись неоном — FUN! И что тебя так развеселило, что тебе Фан, а? — Кто последний, тот и лох! — выпаливает эта пародия на Санса и берёт низкий старт.       А у меня ж рефлексы!!! И щупальца тоже! Ну, я его, не особо думая, за ногу-то и дёрнула, от дверей подальше. Ну, это ж ещё со школы, если орут «Хто паследний…!» значит надо бежать! Быстро и беспощадно, даже если в огонь, даже если по головам. Так что, пострадавший от своей же легкомысленности и моих тентаклей скелет, цветным попугайчиком летит на клумбу. — Грёбаный Экибастуз! — крякает, барахтаясь на спине.       Чё? Это чего он такое сказал? Это как по нашему — твою мать? — Ты чё творишь, думаешь такой блатной, да?! Думаешь, липучки свои отрастил и можно монстрами кидаться? Алё, базар! Чё молчишь? — Эй, слушай, брат, я это… не нарочно. — оправдываюсь.       Всё-таки швырять его на собственную клумбу это явно перебор был, мне ведь с ним дружески-рабочие отношения нужны, врагов у меня и так хватает. — Не брат ты мне, гнида чёрножопая! Заготовки свои чё распускаешь?!       А вот это уже обидно: — Да ты никак расист, чел! А как же «Пис энд лав», «Живём лишь раз» и прочая ваша эта хуета разноцветная? — $л@… сорян, чувак, я втыканул, что ты и правда подгоревший слегонца по цвету-то. — поднимается, обтрушивая цветастые шмотки от налипшей травы и мусора, — Прикопчённый малёха. Хах, Черносливчик. Чунга-чанга восьмипалая. — Иди на хер, Фреш. — ворчу я и понимаю, что… лоханулась вот только что, да ещё и так конкретно. Имени-то своего он мне ещё не говорил! Вот же ж! Чего ж наплести?! А может не заметит? Надпись на очках WTF? стала мне ответом. Бля, заметил. — Чёт я тебя, чувак, не помню. Ты откуда меня знаешь ваще? — голову склоняет подозрительно. — Да ты чё, Фреш! Мы ж с тобой тогда так навалились! Не помнишь, что-ли? А я же говорил тебе, что нефиг водку с пивасом бодяжить, а ты: «Всё путём, всё путём…», друга своего вот гнидой чёрножопой обозвал! Да как те не стыдно вообще! — плету такое, что ни в одну здоровую голову не придёт. — Ваксу с пивасом? Чё, серьёзно? Да я такое обычно только после пятки да на тусах ещё… это ж сколько я шмали тогда дунул, что тя не помню? — Ну, дык… — играю я бровями. — Во б#&… вот так замутили мы с тобой джазу, уехать просто!       Фух. Я расслабилась. Слава небесам, моя откровенно нелепая и до жути длинная лапша, несмотря на отсутствие у паразита ушей, была принята им нормально и даже, кажется, пришлась по вкусу. Приятного аппетита, мистер Кошмар из девяностых, всегда рада угодить. Ну, а теперь дело за малым. Раз я отныне числюсь в списке его друзей, значит делиться со мной фрешовостью никто не будет, ну я надеюсь, и бояться мне уже нечего, а значит, можно смело приступать к активной второй фазе выполнения плана «Паразит-посыльный».       Я прищурилась и с всё ещё лёгким опасением хлопнула его вектором по плечу: — Да, всё было просто ништяк! А ты что, вообще ничего не помнишь?       Фреш шатает головой, на очках отображается степень его удивления своей никудышней памятью в виде цветного ПЗДЦ: — Та походу я тогда качественно улетел, ваще ничё. — И как на стрелку я с тобой ходил тоже не помнишь? Выручал тебя… — пытаюсь изобразить искреннее удивление и возмущение я. На очках яркое: НОУП. — У-у-у, вот так да, а я пришёл услугу просить вместо твоего пустого спасибо, а ты не помнишь… пошлёшь же меня теперь далеко и надолго, наверняка. — Э, ты это, не гони, да зря кипишь не поднимай. То, что я не помню, не значит, что я децел неблагодарный! — Так чё, поможешь? — улыбаюсь заискивающе. — О чём базар, чувак! Я не халявщик, я партнёр! Ты меня выручил, я тебя. Всё по чесноку! — дружеская улыбка и BRO! на очках капец как радуют. Ура, у меня есть своя почта! — Ох, чувак, круто. Спасибо, я уже и не ожидал. — Ну харош тебе спасибать, заваливай в хату, ну его к монахам на улице стоять, растолкуешь детальнее, потрещим чё за дело. Мне как раз зачётную соломку подогнали, м-м-м, вкус просто оргазм, заценишь. Давай-давай, шевели контачками. А зовут-то тебя как, брателло? Я ж не помню. — Найтмер. — отвечаю, ныряя в проём его жилья, поддаваясь чужим ладоням, что подталкивают в спину, удивляясь про себя, насколько же ожидание может разниться с реальностью. Никогда бы не поверила, скажи мне кто, что я буду добровольно с Фрешем чаи гонять. — Мар, значит, имя ништяк кстати. — Спасибо. — присаживаюсь на салатовом стуле, собираясь изложить суть своей несложной просьбы и наблюдая, как цветастый чудила шныряет по светло-оранжевой кухне с синими витражами, выискивая в тумбочках целые, не сколотые разнокалиберные чашки и выключает слепящий глаз ультрафиолет над пушистой коноплёй в красивом жёлто-фиолетовом полосатом горшке.       Прикольно тут у него. Ярко… фрешово. Улыбаюсь, наконец-то понимая, что на самом деле значит это слово.