Прочь из моей головы

Как бы ни темна была ночь, какими бы вечными ни казались ужасы, рожденные в ней, как бы ни была опустошена и подавлена душа Эммы, вопреки всему — рассвет все-таки наступил, как всегда наступал, и небо окрасилось нежно-розовым цветом и голубым. Белые облачка жемчужной грядой проплывали по прозрачному небесному своду, меняя форму и настроение, становились большими и плотными или развеивались мелкими перышками, превращались во что-то невиданное, фантастическое, но такое знакомое, такое теплое и родное, что в груди поднималась волна какого-то детского восторга, болезненной эйфории, и все тревоги отступали, прятались: как и ночные монстры превращаются в безобидные предметы, стоит только свету коснуться их. Эмма смотрела на небо, чувствуя легкость и безмятежность, точно и сама была облаком, свободным и постоянно меняющим очертания, и душа ее устремлялась ввысь, где солнечные лучи просвечивали сквозь высокие белоснежные башни воздушного замка, и он весь переливался разноцветными бликами и манил, обещая райское блаженство, но земля слишком сильно тянула к себе. Эмма опустила очарованный небом взгляд, глубоко и тяжело вздохнула, возвращаясь к серой обыденности мрачного мира. Это была лишь мимолетная вспышка радости, передышка перед новым витком страданий, а потом страхи и волнения обрушились с новой силой. Эмма шла, не разбирая дороги, а вокруг разрастался чудовищный лес, пугающий, жуткий. Все деревья были уродливые, черные, выгоревшие изнутри, а снаружи осталась только пустая, почерневшая от пожара кора. Эмма и сама себя чувствовала такой же выгоревшей изнутри, но продолжала идти. Ей казалось, что деревья смотрят на нее, видят, следят за ней и желают только зла. Тянут изогнутые ветки к ней, пытаются достать, царапают лицо, Эмма даже хотела сойти с тропы, но чувствовала — этот путь ей необходимо пройти. Вскоре она услышала плеск воды и через мгновение — перед ней растянулась серебристой петляющей лентой бурная река. Временами из-под мутной воды выныривали головы мертвецов, и одного из них Эмма узнала — Нил. Ее первый мужчина: тот, кого она любила всем сердцем, и тот, кто разбил ей сердце, оставив совсем одну в жестоком и холодном мире тюремной реальности. Теперь он был здесь. Он молчал, но Эмма ощущала, как он звал ее к себе, без слов, мысленно. И улыбался. Его улыбка была так страшна, будто кто-то растягивал крючьями его взбухшие, синюшные губы. Эмма хотела отвернуться, но неведомая сила заставляла ее смотреть ему прямо в мутные, слепые глаза, в которых не было ничего, только скорбная пустота. Такая печаль охватила Эмму, такое невыносимое горе, что она уже действительно была готова нырнуть и больше никогда не всплывать на поверхность. Стоило ей об этом подумать, как она оказалась в воде, вокруг шеи затянулась тугая веревка с тяжелым камнем и потащила Эмму вниз. Река оказалось намного глубже, чем казалась с берега. Длинные водоросли опутали Эмму. Она отчаянно сопротивлялась, но чем сильнее билась, тем туже вокруг щиколоток, запястий и талии свивались зеленые, склизкие путы. Они как будто росли, питаясь энергией отчаянья Эммы, а она сама теряла волю, погружаясь все глубже в холодную воду. Горькие мысли как острые ножи рассекали мозг, и каждая из них была мрачнее предыдущей. С самого первого дня своей безрадостной жизни не знала Эмма ни любви, ни счастья. Все отвергли ее и все оставили, даже родная мать отказалась от нее сразу после рождения. Никогда Эмма не чувствовала тепла материнских рук, и нигде не было ее дома. Ее гавани. Ее причала. Везде она оказывалась неуместной, лишней. Что бы с ней ни происходило — судьба всегда поворачивалась к ней спиной. Когда Эмма познакомилась с Нилом, она думала, что он приведет ее к гармонии, вытащит из безнадежности, но он ушел туда, откуда нет возврата. В самый трудный момент ее жизни, который мог бы стать самым счастливым для нее. Для них двоих… Но! Это чертово но… Да, Нил был грабителем и мошенником, а Эмма помогала ему, но она надеялась, что это временно, что Нил завяжет с преступным миром ради нее, ради их любви, ведь она так мечтала любить и быть любимой. Не всем мечтам суждено сбыться — и вот Нил оказался в могиле, а Эмма в тюрьме. Не только физической, внешней, с которой еще как-то можно было бы примириться, но и духовной, внутренней — тюрьме своих сожалений и безнадежности. Никому не нужная и всеми брошенная. Мозг назойливо генерировал муторные внутренние монологи, заставляя снова и снова проживать и пережевывать все самые печальные и болезненные события из жизни. Как поранившийся ребенок, Эмма все пыталась расковырять рану, дойти до самой сути. Но она никак не могла понять, что с ней происходит, словно что-то блокировало доступ к самым темным и мрачным воспоминаниям, но и те, что остались — какие-то тревожные импульсы, обрывки видений, фраз, — причиняли боль. Эмма царапала виски, пытаясь понять, что все это значит, и слышала — детский крик. Или кричала она сама? Она кричала и плакала, получая какое-то странное, мазохистское удовольствие от ощущения себя самым ничтожным и жалким существом на всем белом свете. Усилием воли Эмма старалась остановить бесконечный поток тоскливых мыслей, укротить беспокойный ум, но комок рыданий сдавливал горло, и жгучие слезы лились из глаз, наполняя реку печали, делая все глубже и глубже. Сознание гасло, растворялось в кислоте жалости к самой себе, а потом что-то изменилось, и Эмме вдруг стало все равно. Неизбежность смерти больше не пугала, но была желанна. И когда Эмма перестала сопротивляться, когда приняла со всем смирением свою погибель — водоросли ослабли и отпустили ее. Эмма пошла ко дну и, коснувшись его, смогла оттолкнуться и всплыть на поверхность. *** В маленьком зернышке содержится потенциал великого дерева, но чтобы его реализовать, зернышко должно прорасти, то есть разрушить самого себя, чтобы стать больше самого себя. Наступает пора превращения. Гусеница окукливается, ограждается от внешнего мира, погружается в саму себя, чтобы раствориться в клейкой субстанции собственного тела, полностью уничтожить себя, а потом собрать воедино все свои атомы и стать прекрасной бабочкой. Вылететь из кокона своих убеждений, сомнений, иллюзий. Обрести крылья. Чтобы стать птицей, нужно изнутри разрушить скорлупу яйца: того, что защищало тебя, того, что давало тебе силы, но теперь тебе нужно освободиться, подняться на новый уровень своей жизни. Нужно оттолкнуться от земли и взлететь. Чтобы создать себя, тебе придется разрушить все то, что больше тобой не является. Отбросить все лишнее и сохранить главное. Процесс превращения болезненный и трудный, но, когда ты вновь себя обретешь, ты познаешь любовь и целостность, ты станешь именно такой, какой задумал тебя Создатель. Ты всегда была такой, просто забыла об этом. Но теперь обязательно вспомнишь.