7:52
🏳️🌈geyskaya obshaga🍻
@tartartaglia Доброе утро Вот щас я ахуел Вы видали че с Дилюком? @ventilator Ага Вопрос – нахуя он обрезал волосы @Diluc Не ваше дело. @tartartaglia Догадываюсь чьеЛС @tartartaglia и @vino24/7
@tartartaglia @vino24/7 что опять между тобой и Дилюком произошло? @vino24/7 Блять, я не знаю Оно само вырвалось Я не хотел его обидеть Он меня не совсем правильно понял, и в итоге мы поссорились.. @tartartaglia Боже, Кэй Ты как? @vino24/7 Плохо Я снова сделал ему больно И снова больно от этого не только ему @tartartaglia Может останешься в общаге? Я даже через телефон чувствую, насколько тебе хреново Посидишь ты денек дома, за это время в универе ничего важного не будет Тома конспекты занесет @vino24/7 Ладно Я еще и не выспался @tartartaglia Тем более***
Тишину нарушил тихий стук в дверь. Кэйа повернулся, как вдруг дверь сама открылась, и в комнату заглянула Лиза. – Доброе утро, Кэй, – поздоровалась девушка. – Ты как? – Не очень, в общаге наверное останусь на сегодня. – Не раскисай, он ведь сделал это на эмоциях. Не налысо же побрился. – Хах, ну ты сравнила. Люк без его шевелюры это то же самое, что лысый. Лиза тихо хихикнула. Альберих же горько усмехнулся. Увидев эту реакцию, Минчи решила не продолжать разговор о произошедшем этой ночью. – Ладно, давай не будем об этом. Раз ты остаешься тут, можешь за Джинн присмотреть? Она простудилась после этой ночи. – Без проблем. – Только у нас из лекарств нет ничерта, можешь в аптеку сходить? Деньги я оставлю. – Хорошо, схожу. Это всё? – Да. Дверь в комнату открыта, деньги и список нужных лекарств оставлю на столе, – девушка улыбнулась и собиралась было уходить, но опомнилась. – И обязательно следи, чтобы Джинни не вставала с кровати. Альберих усмехнулся и кивнул. Лиза всегда сильно беспокоилась о Гуннхильдр и знала о ней всë от предпочтений в еде до того, где и когда она находится. Относилась к ней, как к родной. Странно, что они еще не встречаются. Минчи снова улыбнулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Кэйа же моментально изменился в лице. Он устало вздохнул и улегся на свою кровать, прикрыв лицо тыльной стороной ладони. Сейчас чувство вины было больше, чем когда-либо. Дилюк ведь всегда с таким трепетом относился к собственным мягким локонам. Кэйе они тоже нравились. Еще в детстве, когда они не были в ссоре, он любил трогать чужие волосы. Такие мягкие и пушистые. Кажется, только коснешься их, погладишь и уже не сможешь остановиться. Может, нечто похожее Кэйа испытывал, когда пытался закопать негативные эмоции в боли: возьмешь нож, сделаешь мелкий порез, но остановиться не сможешь и вскоре начнешь в панике искать аптечку, чтобы обработать и скорее спрятать жуткие линии на запястьях, из которых сочится кровь цвета волос Рагнвиндра… Кэйа приоткрыл единственный глаз и слегка отдалил ладонь от лица. Он закатал рукав кофты и начал осматривать свою руку. На ней кажется не было и живого места. Всюду были светлые полосы, они уже почти сливались друг с другом. Складывалось ощущение, будто кожа этой руки была другого цвета, но редкие просветы настоящей кожи давали понять, что это лишь страшные следы прошлого. Говорят, прошлое надо оставлять в прошлом и жить настоящим. Но как это делать, если это прошлое живет под боком и то и дело попадается на глаза, напоминая своими волнистыми волосами о крови и порезах? Вот и Кэйа не знал. Отвлечься позволял разве что Тарталья, который его поддерживал в трудные минуты и веселился вместе с ним, когда выпьет. Пожалуй именно это люди имеют в виду, говоря "лучший друг". С Дилюком ведь они тоже были лучшими друзьями, если так подумать… Но, прошлое ведь надо оставлять в прошлом? Их дружба осталась там же после того дня.***
– К-кэйа, ты ведь был там, да? – дрожащим, почти безэмоциональным голосом спросил юный Дилюк, сверля пустым взглядом койку, на которой лежал их покойный отец. – Прости, – Альберих сжал свое запястье в ладони другой руки. – М-мне жаль, что так п-получилось… – Жаль тебе значит… – в голосе читалась нарастающая злость. – Это всё, что ты можешь сказать?! Ты даже не утрудился вызвать скорую или позвонить мне! Почему на подмогу пришел кто-то другой, сколько времени из-за этого было потеряно?! Ты понимаешь, что вина, можно сказать, на тебе? – Рагнвиндр поднял взгляд на Кэйу. Из его глаз текли слезы. Дилюк вскочил так, что стул, на котором он сидел, упал. Он подошел к Кэйе и дал тому сильную пощечину. – Ты больше мне не брат. Надеюсь, не свидимся. Альберих сильнее сжал собственное запястье, впился в него ногтями так, что в этом месте проступила кровь. – Я… Понятно, я ухожу, – ни в голосе, ни во взгляде Кэйи не читалось никаких эмоций. Он встал и вышел из комнаты с белыми стенами. Когда дверь за ним захлопнулась, Дилюк упал на колени и спрятал заплаканное лицо в складках рукавов рубашки, уложив руки на стул, где только что сидел Кэйа. – Боже… Ч-что я наделал… Прости, от-тец… Прости К-кэйа…