Не главный герой

Привычная жизнь разваливалась у Кристофера на глазах — он расстался с любимым омегой, лишился наследства и чуть было не потерял в автокатастрофе истинного. Это звучало как чушь, как чья-то глупая шутка, но утром, когда он заехал за оставшейся одеждой, Роудс Вествуд пригласил его на завтрак и рассказал, о чем услышал от Луиса — об истинности Макса и Оливера. Сначала Кристофер просто рассмеялся, не веря собственным ушам. Это же надо нести такой бред в двадцать первом веке! Все прекрасно знали, что «истинные» — это бред для подростков, но Роудс его сарказма не разделил: — Я тоже так сначала подумал, но Богом клянусь, написано уже много научных статей на эту тему, можешь сам проверить! Я весь вечер их читал, и знаешь что? Я почти уверен, что все это правда. В больнице, где лежит Оливер, работает специалист, занимающийся этим вопросом, доктор Александр Рихтер. Он много лет изучает межполовые отношения, выступает на конференциях и пишет книги по теме. Кристофер перестал спорить. Тосты, которые он жевал, стали пластмассовыми на вкус, кофе утратил свою терпкость и горечь. С каждым словом Роудса в нем нарастала тревога и тупая, ноющая тоска. Он почувствовал себя преданным, потерянным. Он совершенно точно не был готов услышать, что Оливер и его единокровный брат могут быть предначертаны друг другу. — Ну и как этот доктор понял, что они истинные? — Кристофер был рад, что отец уехал на работу рано утром, и завтракали они с Роудсом вдвоем. Если бы Чарльз Уолш узнал, что его сын переживает из-за таких мелочей и верит такую лабуду, как истинность с омегой, он был бы жутко в нем разочарован. За последний месяц Кристофер и так крупно налажал. — Это какой-то тест, анализ крови?.. — Нет, он просто по симптомам предположил и, кажется, попал в точку, — Роудс сплетничать просто обожал, ему это нравилось даже больше, чем шоппинг. Всегда задумчивые печальные глаза стали очень живыми, заискрили, — непонятно откуда взявшееся доверие, послушность, сильное притяжение между истинными. У меня на компьютере открыто много статей, ты можешь их почитать. Кристофер так и сделал. Он не стал дожидаться окончания завтрака. Оставив сумку с вещами в гостиной, он поднялся на второй этаж, в кабинет Роудса и начал просматривать страницу за страницей, внимательно изучал каждое слово. Написанные научным языком тексты пошатнули его скепсис, заставили сомневаться. И вспоминать — себя и Оливера. У них ведь тоже все это было. Любовь, страсть, доверие, Оливер вообще хвостиком таскался за ним с самой первой встречи. Может ли быть такое, что истинными являются они, а его близкое родство с Максом, а также схожесть их феромонов, спутало все карты? Кристофер стиснул зубы. Или все наоборот? Оливер просто встретил его раньше и немного ошибся, приняв его за истинного? Он медленно вдохнул и выдохнул, чуть раскачиваясь в кресле. Разговор с Роудсом порушил некоторые его планы, а также породил ворох неудобных вопросов. Кристофер сам себя спросил: «Ну и что? Почему мне не все равно?» Может, раньше он был бы и рад, если бы Оливер нашел себе пару и перестал бы маячить перед глазами со своей любовью, но не сейчас. Прокручивая в голове вечер аварии и свою реакцию, свой страх и физическую боль при виде бессознательного Оливера, будто это его протаранила машина, Кристофер заподозрил неладное. Или это недобитые выжившие чувства, или физиология. Природа. Возможно, ему суждено всю жизнь думать об этом человеке. А может, это страх неизвестности? Он расстался с Дэниэлом, отец лишил его наследства, жизнь рассыпалась на глазах, настоящее стало зыбким и будто ненастоящим, впереди маячили сомнительные перспективы, и он в ужасе кинулся к единственной константе, к последней опоре, к Оливеру и его любви, но судьба решила отобрать это. От мучительных мыслей разболелась голова. Словно наркоман в поисках дозы, он потянулся к телефону и набрал Оливера, но ему никто не ответил. С минуту он слушал мерные гудки и все больше и больше нервничал. Теперь ему было необходимо увидеть Оливера. Он позвонил Сидни, но он тоже на звонок не ответил. Кристофер тихо выругался, закрыл все вкладки на компьютере и спустился на первый этаж. Там прислуга собирала со стола тарелки и подавала кофе с десертом. — Присоединишься? — Роудс указал на стул рядом с собой. Кристофер отрицательно мотнул головой и поднял с пола сумку с вещами. До конца отпуска он перебрался в новую квартиру в центре города, из панорамных окон которой открывался вид на безмятежное изумрудное море. С отцом он не общался, будущих денег лишился, но у него все еще оставалась хорошо оплачиваемая работа. Роудс посмотрел на дорожную сумку в его руках и вздохнул: — Дай ему немного времени, я уверен, он все вернет, как было, — намекая на наследство, — ты же знаешь, какой он вспыльчивый, но отходчивый. — А еще он никогда не признает своих ошибок и не умеет прощать, — Кристофер усмехнулся. Ричард до сих пор запрещал произносить имя своего первого мужа, папы Кристофера. Уход омеги к другому альфе оскорбил его до глубины души и укрепил во мнении, что омеги от хомяков недалеко ушли. Роудс кинул в рот конфету и запил ее кофе. Он не очень хорошо знал своего жениха, но точно не считал тираном, способным на такое серьезное наказание. — Я попробую его уговорить. — Буду признателен, — не питая никаких иллюзий по поводу отца, ответил Кристофер. Роудс ему нравился, с ним не хотелось спорить, — как Макс? Ты уже рассказал ему об этом всем? Роудс опустил глаза. — Нет. Не думаю, что это хорошая идея, он сейчас в таком состоянии… сильно переживает. Боюсь, если он узнает, что подверг своего истинного смертельное опасности, чувство вины его убьет. В каких же розовых очках пребывал этот омега… Кристофер даже удивился, какое хорошее впечатление производит на других людей его семья. Если не присматриваться, то выходила образцово-показательной — все волнуются, переживают, боятся. Макс скорее был расстроен разбитой машиной, а не пострадавшим из-за его безалаберности человеком. — Будет лучше пока ему ничего не говорить, — согласился Кристофер. Это ему было на руку, — мне пора. На прощание он поцеловал Роудса в щеку и покинул отчий дом. На улице стояло теплое, обещающее дневную жару утро. Солнце висело на ярко-синем безоблачном безмятежном небе. Дворецкий подал ключи от машины и попрощался с молодым господином. Кристофер закинул сумку на заднее сидение и побарабанил пальцами по рулю. Раз уж Оливер игнорировал звонки, у него оставался один выход — встретиться лично и заставить с собой поговорить. *** У стойки ресепшена Кристофер встретил Сидни, они оба ждали администратора. Старший брат Оливера был бледным, притихшим и усталым. Он, вероятно, не вылезал из больницы. Они коротко обнялись, несмотря на некоторые разногласия относительно Оливера, они все же были давними друзьями. Сидни за несколько дней стал тоньше, суше. Кристофер под ладонью почувствовал выпирающие позвонки. И запах его ощущался еле-еле, бесцветно. — Не лучшее место для встречи. Ты к Максу? — Его выписали почти сразу. Я к Оливеру, — Сидни помрачнел еще сильнее, сжал губы. — Не лучшее время. — Мы сами разберемся, — Кристофер выдержал его пристальный взгляд. Едва ли существовал омега, который мог бы его смутить. — Я не об этом, — Сидни вздохнул и отстранился от него. Администратор все еще где-то пропадал, — он не очень хорошо себя чувствует, не думаю, что он в настроении встречаться хоть с кем-то. — С его здоровьем все в порядке? В груди заворочалась легкая тревога. Оливер с ним не разговаривал почти два дня, и Кристофер понятия не имел, что с ним происходило. Может, ему стало хуже. — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Сидни, — мне не стоит говорить о его здоровье, знаешь. Но физически он в порядке, проходит терапию, пьет таблетки. Он просто расстроен. — Его можно понять. Сидни вскинул брови: — Ты… в курсе? — Насторожился. Они, возможно, говорили об одном и том же. А возможно, и нет. Кристофер ответил максимально равнодушно: — Про слухи его истинности с Максом? Вполне. Звучит как бред. — Я тоже так думаю! — Выкрикнул Сидни, позабыв о предосторожности. Он устал бороться с папой и дядей Роудсом, которые радостно подхватили чушь от доктора Рихтера и изводили Оливера причитаниями, и наконец встретил человека, который разделял его мысли. — Какие, нафиг, истинные в двадцать первом веке! Поверить не могу, что, казалось бы врач, гонит чепуху про истинность, это вверх непрофессионализма. Папа помешался и свел с ума отца с Уильямом, теперь все уверены в том, что Оливеру с Максом суждено быть вместе. Кристофер слушал его с нечитаемым выражением лица. Он не мог до конца понять, осознать своего положения, своих чувств. Ему нужно было действовать, но он не знал, в какую сторону двигаться, что выбирать — отпустить Оливера окончательно, или ввязаться в сомнительное соперничество с родным братом. А если он выиграет, что ему делать с победой? Сыграть свадьбу и жить долго и счастливо? Воплотить в жизнь то, от чего он убегал лет пять? — В общем, Оливер никого к себе не пускает, — подытожил Сидни. Их разговор прервал соизволивший явиться на рабочем месте администратор. Немолодой, немного полный омега с дежурной улыбкой смотрел на посетителей и терпеливо ждал, когда же они наговорятся. — Простите, — вежливо, но достаточно громко прервал их беседу, видя, как начала скапливаться очередь, — а вы к кому? Он обратился к Кристоферу. — Я к доктору Александру Рихтеру. — Второй этаж, двести пятый кабинет, — омега проверил время, — как раз закончил утренний обход. Не теряя времени, Кристофер направился к лифтам и с Сидни даже не попрощался. Раз уж Оливер никого видеть не желал, не зря же он приехал? Ему захотелось пообщаться с человеком, который внес смуту в их привычные жизни. *** Однако, Кристофера пускать к врачу на прием отказались. В коридоре перед ним возник высокий омега-медбрат, на вид лет тридцати, и упер руки в бока. — Доктор Рихтер с сегодняшнего дня официально в отпуске, он приехал проверить одного своего пациента и все. Сегодня приема нет. Кристофер сдвинул брови: — Мне на ресепшене администратор ничего такого не говорил. — Ну конечно, — омега закатил глаза, — откуда ему знать, они каждый месяц меняются. — И когда он выйдет из отпуска? — Через три недели. Кристофер недовольно выдохнул. — Слишком долго. Омега развел руками: — Может, он примет вас в частной клинике, — он нырнул в кабинет и меньше чем через минуту вышел оттуда с визиткой в руках, — позвоните по этому телефону и запишитесь. Кристофер так и сделал. *** Доктор Александр Рихтер для своего частного приема арендовал кабинет в офисном здании в районе неподалеку от центра. Не так дорого и вполне людно, чтобы иметь дополнительный заработок. Кристоферу пришлось парковаться в двух кварталах от нужного места и пешком пройтись по шумной, залитой солнцем и обдуваемой ветрами улице. На тротуарах продавался популярный у туристов стрит-фуд. Просторный светлый лифт поднял его и еще двух альф на восьмой этаж, только они повернули направо, а Кристофер двинулся прямо, повернул налево и уперся в небольшую приемную. Молоденький симпатичный омега-секретарь увлеченно печатал на ноутбуке и параллельно разговаривал с кем-то по телефону, когда перед ним возник Кристофер. — Мистер Уолш? Запись на десять? — Омега с именем «Микки» на бейджике отвернул телефон и лучезарно улыбнулся. Получив кивок, он открыл верхний ящик стола, выудил оттуда кипу документов и протянул их вместе с ручкой Кристоферу. — Заполните, пожалуйста, это понадобится доктору Рихтеру для дальнейшей диагностики. И, потеряв к нему всякий интерес, вернулся к разговору и печатанию. Кристофер сел в единственное кресло, расположил на столике телефон с ключами от машины и углубился в чтение документов. Это оказался опросник на двадвать три листа — сумасшествие какое-то — с повторяющимися на разный лад вопросами. По-видимому, чтобы выявить шизофреников, невротиков и просто тревожных людей. Он же отвечал, как ему казалось, нейтрально, не особо честно, особенно в части про вредные привычки. Непонятно почему, ему захотелось скрыть некоторые подробности своей жизни. На это он потратил больше пятнадцати минут. В девять сорок пять дверь кабинета распахнулась, в приемную вышел доктор Рихтер в сером деловом костюме и нежно-розовой рубашке и рыдающий омега средних лет, прижимавший к лицу бумажные салфетки. — Ну-ну, мистер Эйприл, все хорошо. Плакать не стыдно, вы, главное, не забывайте вовремя принимать таблетки и вести свой дневник. Кристофер внутренне напрягся. Не то, чтобы он собирался рыдать, но врачам не доверял. Хотя Рихтер иммунолог, и вряд ли он начнет копаться в его голове. Когда рыдающий омега ушел, Рихтер обратил свое внимание на нового клиента и вежливо ему улыбнулся, узнав. — Мистер Уолш? Пройдемте, пожалуйста. Анкету заполнили? — Кристофер протянул ему бумаги, тот мельком взглянул на них и ничего не сказал. — Ознакомлюсь позже. Кристофер оказался в довольно просторном кабинете с большими окнами, серыми обоями, деревянными полками вдоль стен с сотнями медицинских книг и справочников. Рихтер сел в одно кресло, Кристофер в другое — между ними стоял журнальный столик, под ногами лежал пушистый белый ковер. — Чем могу вам быть полезным? — Доктор сложил перед собой руки и участливо посмотрел на Криса. — Я читал ваши статьи в интернете… и заинтересовался. Вы давно изучаете истинных, я прав? Доктор Рихтер разом оживился, в нем зажегся не просто профессиональный интерес, но и искренняя страсть. Он молча некоторое время изучал глазами Кристофера и, наконец, ответил: — Вы правы, на протяжении последних десяти лет я изучаю данное явление. Что именно вас интересует? — Мне показалось, что, если дело в иммунной системе, истинных пар должно быть больше? Но до сих пор истинные оставались сказками для детей. Доктор добродушно развел руками: — Вы совершенно правы. Я уверен, что истинных пар намного больше, чем может показаться, только не у всех есть возможность встретиться и построить сильную связь. Мы раскиданы по всему земному шару, так что встретить свою пару — это большая удача. А до наших исследований это просто называли настоящей любовью, — он улыбнулся, собирая вокруг маленьких пытливых глаз глубокие морщины, — можно поинтересоваться, вы считаете, что нашли своего истинного? Кристофер внутренне напрягся, но постарался держать лицо. В конце концов, чего он хотел, придя к врачу на прием? Что они будут болтать об абстрактных людях? — Возможно. Только все немного запутанно, — он подался вперед и сцепил перед собой пальцы рук. На доктора он старался не смотреть, — мой… бывший омега думает, что он истинный с моим братом. А я думаю, что, может, произошла какая-то ошибка. Возможно, из-за схожести нашей ДНК, он запутался. Врач с интересом ждал продолжения истории, но Кристофер замолчал и вопросительно посмотрел ему в глаза. — Почему вы так думаете? — Я прочитал симптомы, которые были перечислены в ваших статьях, и не нашел каких-то отличий от наших с ним отношений. Разве омега может быть истинным двум альфам? — Нет, конечно, — Рихтер покачал головой, — но у истинных редко получается разорвать отношения, а вы сказали, что он ваш бывший. А к вашему брату у вашего омеги был какой-то интерес раньше? — Раньше они не особо виделись, так, пару раз, и совсем не общались. — Тогда все довольно банально — они начали общаться, и связь окрепла. Это так и происходит. А вы… почему вы расстались? У истинных нет никаких шансов избавиться от чувств, понимаете? Невозможно родить ребенка, а потом об этом забыть, тут такой же механизм. Здесь решает биохимия. Кристофер понимал, о чем говорил врач. Это зудящие непрекращающиеся мысли о другом человеке, которые он нес с собой на протяжении многих лет. Постоянный образ перед глазами и фоновое беспокойство о нем — будто Оливер его дитя. И сила, с которой он рвал все связи, оказалась бесполезной перед остатками выживших чувств. Оливер мог ошибиться, он мог, запутавшись, выбрать не того альфу, но не Кристофер. — Мы расстались по другой причине и еще некоторое время продолжили изредка встречаться. Не могу сказать, что дело в том, что любовь закончилась. Но недавно мой бывший попал в аварию, я был этому свидетелем. Я уверен, что в тот момент чувствовал физическую боль, как будто на его месте был я. — Как я сразу не понял. Вы брат Макса, а омега — это Оливер Вествуд? — Доктор поерзал на месте, в конце концов, углубился в кресле и закинул ногу на ногу. Кристофер медленно кивнул. Он впервые говорил с кем-то об Оливере честно и чувствовал себя неуютно, хотя и был уверен в том, что данный разговор пределов кабинета не покинет. Несмотря на сомнительную научную деятельность, доктор Рихтер вел себя исключительно тактично, хотя и довольно активно. Из разговора с Сидни Кристофер себе его представлял иначе. — Я не обсуждаю состояние своих пациентов с посторонними, но позволю себе сказать, мистер Уолш, что вы не единственный, кто так думает. Я про возможную ошибку в выборе альфы. — Оливер тоже сомневался? Прекрасно. — В моей практике такие случаи, конечно были. Немного, но все они касались однояйцевых близнецов. Данных слишком мало, чтобы на их основании провести полноценное исследование, сами понимаете. А вот интересоваться ближайшими родственниками люди начинали, когда теряли своего истинного — альфы начинали обращать внимание на других омег из семьи погибшего супруга и наоборот. Все-таки, как я сказал, здесь работает биохимия, природа. Очень сильные игроки. Возможно, в вашем случае, произошло что-то подобное? — Но я жив, — мрачно заметил Кристофер. — Безусловно. В этом и уникальность вашего случая. Я могу только предположить, что мистер Вествуд обратил внимание на вашего брата, потому что ваша с ним связь ослабла. Но это предположение, не более. — А есть способы проверить? — Мы можем определить по анализу крови, оценить иммуноглобулины и на основании этого дать более точный ответ на ваш вопрос.- Доктор Рихтер поднялся с места, начал ходить туда-сюда. В нем чувствовалось нервное напряжение, и это состояние невольно передалось Кристоферу. — Вам нужно поговорить с мистером Вествудом. Такие решения не могут быть сделаны самостоятельно, нам нужна будет и его кровь. От доктора Рихтера он вышел озадаченным. Изначальная решительность растаяла, стоило ему оказаться одному в пустой квартире, где его не ждал даже кот. Можно, конечно, продавить Оливера на все анализы, но что он, Кристофер, будет делать, если результаты окажутся не теми, что он ожидает?