Из перевоспитания в помощь.

       — Боже, как же он орал.        — И не говори. Хорошо что ещё полицию не вызвал. — Арсений усмехнулся. Да, охранник ещё тот любитель поорать.       Заперев дверь квартиры. Они зашли к Антону в комнату. Охранник кричал на них благим матом, когда увидел лицо Шастуна и кровь. Им пришлось соврать, что Антон просто упал с каменной пристани, во время прогулке. Возможно, ему помогли успокоиться две тысячи. Совесть совсем не мучила мужчину, когда он вытаскивал банкноту. Антон посчитал, что тот тратил на охранников слишком много в своей жизни. Особенно когда у него есть такой проблемный подросток, как Антон. Арсений оставил дверь открытой дверь и оглядел комнату. Он ещё не разу не оглядывал комнату Шастуна, лишь осматривал кровать, на которой спал шатен. Но его внимание привлекала одна вещь.        — Почему у тебя такой бардак? — он держал Антона под руку и скептически махал головой. — Тебе нужно здесь убраться. Порядок в комнате – порядок в голове. «Значит, тут ещё довольно чисто», – подумал парень.        — Антош, ты весь грязный, может, в душ? — его смерили недовольным взглядом. Пусть его застрелят на месте, но после сегодняшнего он в душ не пойдёт. А сам он сейчас точно помыться не сможет. — Ладно, понял. Завтра. Не надо хмурить свои бровки.        — Я просто хочу лечь в кровать, выпить таблетку и поспать, – день пестрел событиями. От полёта на Луну, до падения на Московский газон. – И я уберусь.        — Конечно. Иди сюда.        Попов развернул Антона на себя и оглядел. Синяков завтра будет не счесть. Скулу придётся обрабатывать, как и множество ссадин на теле. Проанализировав поведение Шастуна и его внешний вид, Арсений не заметил переломанных рёбер, вывихнутых конечностей или чего-то похуже. А значит, у него есть шанс привести мальчика в порядок. Хотя бы немного. Мужчина снял с парня футболку, оставив того лишь в спортивных штанах.        Аккуратно, чтобы ничего не задеть, он развязывает узел на его спортивных штанах, стаскивая их с силой. И для кого он надел подобное, непонятно. Смотрелся он в них, стоит сказать, шикарно. Парень заметно расслабился. По крайней мере, постарался. Его дыхание всё равно стало заметно тяжелее.        — Обними меня пожалуйста. — сегодня какой-то очень странный день. Арсений без ответа, аккуратно заключил Антона в свои объятия.        — Ох, как я устал, — Антон отстранился и сделал небольшой шаг в сторону кровати. Парень смог только дойти, но лечь самостоятельно не позволила спина. На помощь подоспел Арс, он вновь подставил свою руку. Когда голова коснулась подушки, шатен блаженно застонал. — Тош, ты ещё подразнить меня решил, да.        — Мне что, вообще звуков не издавать? Это был стон боли, садист херов.        — Какой же ты, а? Не могу, – он резко замолчал и посмотрел на парня сонным взглядом. — Не мог бы дать мне таблетку и воду. Голова трещит по швам. Ту, что посильнее. Бутылка воды лежит в портфеле.        — Конечно, — Арсений быстро достал всё необходимое и протянул Антону. Тот сделал лишь парочку глотков и постарался сдержать стон. — Наверное, стоит оставить воду около постели. Вдруг ты захочешь пить.        — Ты не мог бы… – Антон раскрыл свои зелёные глаза и попытался залезть под одеяло, но и здесь ему понадобилась помощь Попова. — Остаться.        — Конечно, просто за кое-чем схожу, – Он метнулся в свою комнату за книгой и блокнотом, переоделся в домашнюю одежду и вернулся. Арсений просто уселся напротив него, на стул и открыл книжку. Тот с интересом поднял бровь.        — Ты любишь читать Маяковского?        — Слишком громкое заявление. Мне просто нравится. Когда хочется, тогда читаю, — он «немного» соврал что когда хочется тогда и читает, на самом деле он обожал его читать. А во тьме это завораживающе.        — Включи свет, а то глаза испортишь. А ты можешь мне прочитать его? — уже почти во сне шептал Антон.        — Тебе не помешает? Почитать по читаю, с удовольствием.        — Включи свет, Арсюш. Пожалуйста, – раздался щелчок светильника.        — Какой тебе стих, почитать? — У Арсения были заложены закладками, самые любимые стихи Маяковского, из этой книги.        — Не знаю, давай твой самый любимый, но только не длинный и не скучный. — Антон как специально надул губки.        — Хорошо. Отрывок поэмы "люблю"       Любовь любому рожденному дадена, — но между служб, доходов и прочего со дня на день очерствевает сердечная почва. На сердце тело надето, на тело — рубаха. Но и этого мало! Один — идиот! — манжеты наделал и груди стал заливать крахмалом. Под старость спохватятся. Женщина мажется. Мужчина по Мюллеру мельницей машется. Но поздно. Морщинами множится кожица. Любовь поцветет, поцветет — и скукожится.        Антон слушал почти не отрываясь. Ему мертвецки хотелось спать, но послушать стих Маяковского, который читает его парень, дело чести. Он запомнил строку, с которой было что-то связано, но что точно, Антон не знал: "Любовь любому рожденному дадена". Хоть он и не понимал точный смысл фразы, но главное это "Любовь".        — Арс, а можешь объяснить значение фразы "Любовь любому рожденному дадена". — Арс устало потёр переносицу и пытался подобрать правильные слова.        — Это значит что каждый может обрести любовь, невзирая ни на что. Так, а теперь давай-ка спать, у тебя уже глазки слипаются. — Антон кивнул и закрыл глаза, пропадая в глубокий сон.       Арсений сочинял уже целый час, но вдохновение всё не заканчивалось. Ему точно придётся идти с утра в магазин за новым блокнотом. А лучше сразу двумя. Скорее всего, все выходные, а может и следующую неделю, Антон проведёт в постели. Кто позаботится о нём, кроме Попова? Правда, ему всё же придётся отлучиться для особо жестокого убийства. Строки где написано про Иру и избиение Антона, никто не должен увидеть. За такое его сразу поместят в лечебницу. Посвятить подробному убийству три листа — это первый звоночек. В какой-то момент Шастун застонал и перевернулся на другой бок. Арс отложил книгу и аккуратно подошёл к нему. — Антош? – прошептал он. Антон спал.       Холодная ладонь легла парню на лоб. Попов спокойно выдохнул: лихорадки не было, а это значит, что ситуация пока под контролем. День пестрел переживаниями, поэтому любая хорошая новость была отдушиной. Антон выглядел таким уязвимым, что хотелось коснуться его ещё раз, почувствовать тепло. Но парень наверняка не оценит пробуждение от чужих прикосновений. За это он явно что-то недовольно пробурчит, но мысли были выше последствий. Арсений аккуратно, будто боясь разбить своего хрустального мальчика, коснулся его щёчки и нежно погладил. Глаза Арсения горели синим огоньком. Он хмыкнул и вернулся к написанию стихов. Эта ночь одновременно и прекрасна, и ужасна. На лбу парня появилась складка, брови нахмурились. — Антош?

***

      Антон медленно спускался по ступенькам. Парень смотрел на свои тапочки-собачки и пытался сконцентрироваться лишь на этом. Последние два месяца он то и дело старался отвлечь себя чем-то: по-другому жизнь становилась невыносимой. Каждый день в его груди вспыхивали бури страха, нервов и раздражения. Он просто переписывался с друзьями, а через секунду бросал кружку в стену. Теперь его походы в супермаркет не обходились без покупки новой кружки, тарелок, лампы. Антону было четырнадцать. Именно после своего признания Павлу, он стал ещё больше агрессивнее и слишком закрытым. Родители даже не пытались спросить у него что с ним, да и Антон сам бы не стал говорить им что происходит. Им важны только наркотики, которые они быстро запивают алкоголем. Агрессивность и эпизодическая апатия стали его лучшими друзьями.       Наверно, только Дима был готов вытерпеть все перепады настроения парня и прийти на помощь. И это лишь подливало масла в огонь.       На кухне, как и обычно, был сплошной хаос. Куда не посмотришь, у всех всё плохо. Он подошёл к холодильнику, не здороваясь ни с отцом, ни с матерью. Они не обратили внимания на появление недовольного подростка. Мать Антона уже раз четвёртый курила сигареты. Любимые сигареты Антона. Которые вероятнее всего она нашла у него в куртке. Только когда парень сделал первый глоток холодного яблочного сока, он почувствовал себя лучше. Тяжёлые мысли слегка отодвинулись на задний план – открылось второе дыхание. Жаль, это явление временное. Он покосился на свой телефон, который с самого пробуждения не беспокоил его новыми сообщениями. Парень выдохнул. Кажется, ему удалось выбить себе одно утро, одно безмятежное утро. Он вытащил хлеб из холодильника, нож из кухонного ящичка и посмотрел на отца за очередным приёмом наркотиков. Как он от них ещё не сдох? Этим вопросом Антон задавался уже четвёртый год.        — Иногда мне кажется, что холодильник забит лишь твоим поганым соком и хлебом, – мужчина отложил свёрток бумаги в сторону и с равнодушием посмотрел на сына. Парень не был извергом или психопатом. Просто иногда случались плохие дни. Которые затянулись на года.        — А мне иногда кажется, что твой ящик забит лишь наркотой и свёртками бумажек или денег. — Антон откусил кусочек хлеб и тут же запил его соком.        — Чего ты там сейчас сказал, щенок?! — мужчина поднялся со стула и вплотную приблизился к уже зажатому парню.       Мужчина замахнулся и ударил Антону в живот. Антон упал, ещё сильнее сжавшись в калачик. Звуки вновь отключились. Он отложил переживания. На курсах самообороны его учили: «Накройте голову руками, прижмите колени к груди, чтобы максимально снизить повреждения». Парень не всегда отличался прилежностью в учёбе, но это он запомнил. Он повалился на бок и начал считать, сколько ударов пришлось на бока, ноги, руки и голову. Он кашлянул и харкнул кровью. Ну замечательно, он опять в школу пойдёт весь побитый, как дворовая собака. Хотя собаку ещё бы пожалели.        — Ещё раз, ты, сука неблагодарная, посмеешь открыть своё ебало, я тебя убью и закопаю в лесу. — На этом мужчина прекратил избиение собственного сына.

***

       Антон проснулся среди ночи, в холодном поту. Снова истерика, вечные слёзы, тонны таблеток — и ничего. Ничто не поможет, справится с этим и с тем, что было в девятом классе. Парень повернул голову на стул, на котором спал Арсений, а книга из которой он читал Антону стихи, лежала где-то около ног Арсения. Парня забавляла такая картина, он всегда знал, что Арсений милый когда спит.

***

       —Да вы заебали, уже! Прекратите блять, сверлить в шесть утра!        Антон перевернулся с одного бока на другой и зажал уши. Не помогло. Как не помогли ему ни подушка на голове, ни наушники с музыкой, ни мольбы, ни слёзы. Он начал быстро трясти ногами уже в каком-то нервном припадке. Парень принял сидячее положение и сбросил с себя одеяло, подушка сделала дугу по комнате. Парень простонал сквозь зубы от боли в спине. Да, друзья Иры постарались на славу. Благо сейчас, он жил один, и Арсений не мог видеть его отчаянных метаний. Он остановился и посмотрел в окно, потом бросил взгляд на будильник. Шесть утра. Шастун запустил обе руки в волосы и, глубоко вздохнув, сжал губы, пристально посмотрел на ненавистную стену, за которой какой-то чёрт, его побери, сверлил свою ебанную стену.        Через 15 минут всё прекратилось и раздался звонок, Антон нехотя поплёлся открывать, ему еле удалось поднять руку, чтобы узнать кто пришёл. На пороге стоял растатуированный парень, со сверлом. Ага, сам насильник, ушей и нервов пожаловал. Антон открыл дверь и уставился на этого парня, как на того, кого ненавидит всеми нервными клетками.        — Сам пожаловал, неожиданно. — Антон показательно сложил руки на груди.        — Извини, что шумел, я Эд. — парень протянул руку для рукопожатия, Антон фыркнул, но всё же пожал руку.        — Может познакомимся? — да он издевается?!        — Не знакомлюсь. У меня есть парень. — на этих словах Антон закрыл дверь, не слыша что говорит Эд.

***

       Антон шёл между рядами полок в супермаркете и ругался каждые десять сантиметров. Он проклинал Санкт-Петербург и его статус "Тут всё для туристов": поход за покупками всегда был стрессом. Из-за бескомпромиссной ограниченности в деньгах он жутко нервничал, проходя мимо такого обилия товаров. Он конечно знал, что деньги есть, стоило только позвонить Арсению, но зачем сидеть на его шее? Конечно хотелось намного больше, чем парень мог себе позволить, но Арсений уехал в командировку,и вернётся только через два дня. Поэтому придётся доживать на скромные две тысячи.       Парень посмотрел на свою тележку. Ему стало стыдно: пока в ней лежали только пачка макарон, пельмени, два яблока, один апельсин и салат. Антон смотрел на соки и мысленно вытирал реальные слёзы. Глаза уцепились за знакомую бутылку с соком. Он сокрушённо выдохнул. Ему ещё нужно купить сахар и чай. Решив больше не терзать своё сердце, он отошёл подальше и тут же замер с открытым ртом.       Впереди, всего в паре метров, около полки с соусами стоял тот самый Эд. Он хмурился и никак не мог сделать выбор.       «Он что преследует меня?»       Тележка Эда была наполовину полной. Парень взглянул в свою и опустил плечи. Парень не собирался начинать диалог и решил по-быстрому исчезнуть, но голова Выграновского, как по волшебству, повернулась в самый нужный момент. На губах расцвела уже дежурная улыбка, и он двинулся навстречу Антону. Тот судорожно выдохнул. По возвращению в квартиру необходимо проверить коридор подъезда, на предмет наличия отслеживающих устройств. Невозможно так часто встречаться с одним и тем же человеком. Тем временем мужчина слегка толкнул его тележку, привлекая внимание.        — Я заметил тебя ещё минут десять назад. Как можно так долго выбирать сок и в итоге уйти с пустыми руками? Бесполезная трата времени, — Эд сложил губы в аккуратную трубочку и слегка отвёл их в сторону, попутно поднимая брови.        — Я просто смотрел. Мне тут надо по мелочи, – сказал как можно более беззаботно Шастун. — Ты собираешься меня преследовать?        — Что-то типа того.        — Ну да, ты же следил за мной последние десять минут. Ни капли совести, — они подошли к разноцветным коробочкам. Антон начал бегать глазами по полке.        — А ты что, неприкосновенный такой, да? — эти слова как холодная вода, окатили Антона. Он гордо поднял голову и ответил:        — Для тебя, да. Я прикосновенный, только для своего парня. — С этими словами, Антон развернулся и пошёл на кассу.        Эд холодно посмотрел ему в спину и проговорил сквозь зубы:        — Ты всё равно будешь Моим.