Лучше блюдо зелени

Несмотря на то, что Рик не слишком хорошо выспался, все же на утро он встал полный решимости и упрямства. Последнее всегда было его ярчайшей характерной чертой, и только ленивый не попрекал Рика излишней упертостью хотя бы раз. Но сам парень отнюдь не считал это плохим качеством, напротив, иногда оно было очень даже полезным, вот как сейчас, например. Рик был уверен, что упрямство сработает ему же во благо. Третий день в школе, и завтрак, наконец, начал отдаленно напоминать обычную школьную столовку с переговорами, с гамом и с изредка слышавшимися то тут, то там смешками – последнего, конечно, было несравнимо меньше, чем можно было бы ожидать. Впрочем, Рик в этом всем не участвовал: как обычно наскоро позавтракав, он направился в класс, чтобы немного побыть в тишине и повторить материал перед уроком. Рик всегда был умным парнем. Не отличником, конечно, но учился исключительно на четверки и пятерки, что всегда вполне устраивало его родителей. Вопреки ожиданиям, его мало интересовали гуманитарные науки, а вот математику с физикой он уважал и всегда изучал с особым интересом. Поэтому сейчас, оказавшись в новом месте немного выбитым из колеи, он сам сердился на себя за невнимательность и невозможность схватывать материал так же быстро, как это происходило раньше. Поэтому, надавав себе мысленных подзатыльников за нерадивость в учебе, Рик с каменным лицом уселся за свою парту и принялся перечитывать первый параграф учебника по алгебре. Все было прекрасно ровно пять минут до тех пор, пока в класс почти одна за другой не вошли еще две ранние пташки: Ася и девушка-блондинка, которую Рик, сам не отдавая себе в этом отчет, мысленно окрестил «красоткой». Девушка и правда была красивой, и это было вовсе не его субъективное мнение. Многие ученики слегка поворачивали голову, когда она проходила мимо, а некоторые потом даже перешептывались. «Красотке», которую вообще-то звали просто Яна, даже не нужна была особая одежда, чтобы выделяться. Облаченная в точно такую же, как и у всех, форму, она одним лишь своим лицом, фигурой и плавностью движений с легкостью затмевала любую из здешних девушек, и наверняка не только здешних. Она всегда носила свои длинные, золотистым водопадом струящиеся волосы распущенными, а на тонком лице всегда присутствовало минимум косметики. Просто огромные голубые глаза, смотревшие на всех вокруг равнодушно и будто бы немного свысока, не нуждались ни в каких подчеркиваниях, они были прекрасны и сами по себе. Не успели девушки сесть за свои парты, как Ася, не заставив никого долго ждать, тут же попыталась втянуть блондинку в разговор. – Ян, тебе здесь нравится? По искреннему мнению Рика, вопрос-то был наиглупейший, и задать его могла либо полная идиотка, либо девочка, плохо дружащая с чувством юмора. Очевидно, Яна придерживалась точно такого же мнения, потому что она медленно перевела внимательный взгляд на Асю, посмотрела той в глаза и ничего не ответила. Щеки Аси тут же начали пунцоветь, и она затараторила, словно оправдываясь: – Ну… я не имела ввиду… Просто… – Нет. Голос у Яны был глубоким и довольно низким, что немного не вязалось с ее воздушно-кукольным образом. Рик, до этого ни разу не обращавший внимания на голос Яны, сейчас подумал, что подсознательно ожидал от нее что-то вроде трели диснеевских принцесс. – Ясно, – быстро откликнулась Ася, явно ощущая себя той самой идиоткой. – Как тут вообще может кому-то нравиться? – сказала блондинка, но вопрос адресовался не Асе, а висящей напротив доске. – К тому же меня здесь вообще быть не должно. На этот раз уже Ася ничего не ответила, вот только ее молчание явно было продиктовано удивлением, а может даже недоверием. Как это – не должно быть? Она намекает на то, что попала сюда случайно? Но… сюда не попадают случайно. Тут прямо как с преисподней – случайно тут не оказывается никто. Класс постепенно заполнился остальными учениками, и вскоре прозвенел звонок. Рик быстро выкинул странный разговор девчонок из своей головы, решив, что чужие тараканы его волновать не должны. И полностью сосредоточился на новом материале, который чудесным образом даже смог дойти до его сознания. Последним уроком в сегодняшнем расписании шла физкультура, так что одиннадцатый класс всем составом предварительно разбежался по комнатам, чтобы наскоро переодеться и собраться в холле. Преподаватель физкультуры, пересчитав всех по головам, велел следовать за ним, ибо первое занятие у ребят должно было проходить на улице. Рик немного странно чувствовал себя в новом спортивном костюме все того же темно-синего цвета с бирюзовыми выточками на штанах и спереди на груди. Впрочем, как человек, никогда до этого не носивший форму, он во всех текущих нарядах чувствовал себя неуютно. А уж когда он, прежде чем выйти из комнаты, зацепился взглядом за отражение в зеркале, то и вовсе окрестил себя «гопником» – почти лысая макушка и спортивный стиль уж очень сильно навевали подобные мысли. Словом, настроение, такое боевое с утра, стало теперь едва ли не упадническим, а когда учитель ко всему прочему объявил, что они будут играть в футбол, и вовсе испортилось. Спортивная площадка, на которой проходило занятие, была совсем небольшой – явно меньше, чем обычное футбольное поле, но от этого легче не становилось. Рик не очень любил эту игру, она казалась ему бессмысленно-изматывающей. И получалось у него тоже так себе; в те редкие разы, когда он играл в футбол в предыдущей школе, для команды он становился скорее обузой, чем помощником. Пока ребята делились на команды – пять на пять, класс на класс – стоящие в сторонке девочки лишь наблюдали за действием со стороны. В конце концов светленькая девушка, которой Рик делал комплимент на сеансе психотерапии, набралась смелости и подошла к тренеру. – А девочки в футбол играть не будут? – поинтересовалась она, и хоть тон ее был безукоризненно вежливым, все же Рик даже издалека уловил хорошо спрятанное недовольство. – Нет, – отчеканил тренер строго, – футбол – это не женский спорт. Сейчас я закончу с командами и выдам всем девочкам скакалки. Сколько надо будет прыгнуть, я тоже скажу чуть позже. Ошарашенная ответом девушка замолчала. А потом, с опаской, словно прощупывая почву, сказала негромко, хотя при этом все ее все-равно услышали: – В моей прежней школе я играла за футбольную команду… Учитель говорил мне, что я была одной из лучших. Я не смогу продолжить свои занятия здесь? Физрук посмотрел на нее изучающе. А потом ответил твердо: – Нет, не сможете. И… напомните-ка мне ваше имя и фамилию? – Маша Романова, – сжавшись в комочек, понимая, что нажила себе неприятностей, негромко ответила девушка. Опустив плечи, она отошла в сторону и больше не заговаривала до самого конца урока. Игра Рику не понравилась. Как он и предполагал, от его присутствия в команде толку было чуть: он в основном просто бегал вхолостую, дотронувшись до мяча пару раз за всю игру, и мысленно даже радуясь, что получилось именно так. Зато неожиданный азарт продемонстрировали Боря и Феликс: первый, хоть и был слегка медлительным, умел довольно неплохо отбирать мяч у соперника и давать точные пасы; а Фил просто невероятно быстро бегал, должно быть потому, что был среди всех самым длинноногим. Вечером, сидя скрючившись над домашним заданием – Рик предпочитал делать его у себя в комнате, хотя там даже не было стола – он все продолжал прокручивать в голове их урок физкультуры. С тем, что футбол игра не особо женская, Рик где-то внутренне был даже согласен. Но он не понимал, почему ее нужно запрещать? Ничего греховного или постыдного в игре как таковой не было. Странно. Но он решил слишком сильно об этом не задумываться, он здесь не для этого. Его не волнует ничего, кроме собственного душевного состояния и собственной цели. «Я смогу, я справлюсь!» Он и не заметил, как подкрался конец учебной недели. Рик не мог сказать, что привык к этому месту за такой короткий срок: каждый раз во время пробуждения по утрам ему требовалось несколько секунд на то, чтобы вспомнить, где он находится и почему. А потом еще пару минут на то, чтобы смириться с этой реальностью и встретиться с ней лицом к лицу. Его новые одноклассники ему не нравились. Он до сих пор не запомнил большую часть их имен, да и визуальные образы отпечатались в мозгу крайне смазано: Рик винил во всем несчастную школьную форму, из-за которой все здесь выглядели одинаково, словно близнецы. Кроме всего прочего, окружавшие его люди казались неинтересными: из обрывков разговоров он улавливал порой, как они обсуждают новые сериалы, известных блоггеров, изредка – учителей. Преподаватели, к слову, и те казались людьми более интригующими. Больше всего ему пока нравилось на уроках русского и литературы, которые вела заместитель директора, невысокая белокурая женщина в очках. В первые дни она Рика лишь настораживала. Но когда он впервые очутился на ее уроке и послушал похожие на сказку рассуждения о русских классиках, понял, что она может быть каким угодно человеком, но уж специалистом точно является прекрасным. Был еще один преподаватель, что вел у них историю. Худой, почти костлявый, он был совсем молод, наверняка ему было не больше 30; но на лбу у него уже начали появляться первые залысины, а в больших глазах, кажется, затаилась мировая грусть. Рик сам не вполне понимал, чем ему так нравился этот педагог: материал он рассказывал чуть нудно, и, на вкус Рика, посредственно, на какой-то откровенный контакт не шел, да и студентов к этому не призывал. Но что-то было в его взгляде такое, что Рик интуитивно знал: добрый. Этот человек был добр в том редко ныне встречающемся смысле, когда доброта – искренняя, абсолютная, начисто лишенная алчности. Наверное, именно это заставляло Рика ходить на уроки истории с удовольствием и слушать скучные лекции хоть и с переменным, но все же вниманием. Вечером в пятницу впервые было назначено развлекательное мероприятие. Танцы, как было указано в своде правил, были обязательны к посещению всеми, у кого не было для пропуска каких бы то ни было серьезных причин. У многих студентов это вызывало некоторые вопросы. Почему так? Неужели это будет что-то вроде уроков, где их и впрямь будут заставлять разучивать танцевальные па? А что делать тем, у кого обе ноги левые? Последняя мысль, в частности, принадлежала Рику, потому что он не умел танцевать от слова совсем. Да и не было у него такого желания. Поэтому придя вечером в соседнее здание вместе со всеми остальными такими же настороженными школьниками, он с облегчением увидел, что планируется просто обычная дискотека. В зале, где их собрали, был слегка приглушен свет, и уже играли какие-то ненавязчивые ритмы. Разумеется, все немногочисленные лавочки, что здесь были, тут же оказались оккупированы студентами и студентками, остальным же пришлось просто неловко подпирать стены и коситься друг на друга, словно диким животным, волею судеб оказавшимся в одном вольере. Нельзя сказать, что через час этих мучений что-то сильно изменилось: большая часть студентов продолжала настороженно жаться к стенам, и только самые смелые (а возможно, просто самые заскучавшие) вышли-таки в центр зала и начали несмело покачиваться в такт ритмичным битам. Из одноклассников Рик увидел на танцполе только троих: Асю, как самую смелую и неусидчивую, а еще Яну и Кирилла. Последний, пожалуй, удивил больше всего, потому что шибко общительным его сложно было назвать, да и любителем танцев он, очевидно, не был: двигался неуклюже, скованно, но при этом все равно не уходил с танцплощадки до самого конца. Стоило дискотеке закончиться и всем студентам выдохнуть спокойнее, как в зале зажегся свет и в центр совершенно неожиданно шагнул директор: он был в строгом костюме, его тщательно подстриженная черная борода ярко выделяла его среди всех присутствующих, включая дежуривших на дискотеке учителей. Директор громко со всеми поздоровался, а затем поднял к глазам листок и зачитал фамилии и имена студентов, среди которых были и одноклассники Рика. И только после того, как ошалевшим названым студентам было велено последовать за директором, Рик запоздало понял, что тот увел с собой сейчас всех танцевавших. Памятуя о том, что случилось с пухлощекой Машей Романовой – той самой любительницей футбола – Рик никак не мог понять, в чем же они провинились. Разве смысл танцев был не в том, чтобы танцевать? Ответ он узнал буквально на следующее утро, когда за завтраком сидел бок о бок с Асей, вещавшей их общей однокласснице: – И потом он отвел нас в свой кабинет. Я чуть коньки там не отбросила со страху, честное слово. И мы стояли там, уже мысленно завещание написали, а он… Он нам благодарность объявил, прикинь? Говорит, мы молодцы, правильно себя ведем и стремимся стать лучше. Уж откуда такие выводы и как это с дискотекой вообще связано – мне не понять. Но самое главное, он сказал, что нас ждет награда! Дополнительные полчаса пользования телефоном, это ж кайф! Рик, услышав это, был удивлен, но говорить ничего не стал. Для него и для самого являлось загадкой, почему их внезапно наградили, но для себя решил, что в следующий раз будет танцевать, даже если повредит обе ноги. Уж очень хотелось ему подольше подержать в руках телефон с интернетом, по которому он соскучился аж до ломоты в пальцах. Субботний день был неучебным; студентам предстоял только сеанс у психотерапевта, а затем они вольны были заниматься тем, чем пожелают: прогуляться по территории, зайти в спортзал, чтобы немного потренироваться, посидеть в библиотеке над книгами или даже посмотреть телевизор в Кабинете. Телевизор, впрочем, как скоро убедились самые любопытные, показывал всего три канала, а потому был скучным до ужаса и популярностью вовсе не пользовался. Рик, мысленно готовясь к сеансу, утешал себя мыслями о том, что потом весь день будет предоставлен сам себе и сходит на длительную многочасовую прогулку. Ему нравилось быть одному. А еще нравилось проводить время на улице, потому что почти весь конец лета он провел взаперти, о чем старался вспоминать пореже, но вот на улицу его от этого тянуло не менее нещадно. Когда он спустился на второй этаж и зашел в кабинет – на этот раз сделав это заранее и не боясь стать опоздавшим – он с удивлением обнаружил в комнате новые лица. Да и стульев сегодня здесь было больше обычного. Дилемма разрешилась довольно быстро, когда психотерапевт сообщил, что сегодня собрал на одном занятии всю А-параллель, то есть девятый, десятый и одиннадцатый А классы. Рик с некоторым любопытством рассматривал младшеньких: с ними он пересекался только в столовой и знал о них до смешного мало. Наверное, поэтому в начале сеанса он невероятно вяло и невнимательно слушал Владимира Петровича, что-то вещавшего о том, как нам всем важно поддерживать друг друга в наших благих начинаниях и все такое. Рик даже прослушал задание, которое дал психотерапевт, и понял тогда только, когда все ребята засуетились и начали искать себе пару для его выполнения. Оказывается, нужно было в течение двух минут поговорить со своим напарником, постаравшись узнать о нем как можно больше, а затем рассказать об этом всем остальным – сделать что-то вроде своеобразного доклада. Задание в очередной раз показалось Рику глупым, но он не хотел себе на завтра никаких штрафов – всю же неделю без них обходился – а потому срочно забегал глазами в поиске партнера. Его взгляд несколько раз скользнул по его собственным одноклассникам, но кажется, они были наиболее шустрыми, а потому уже сформировались в пары. Решившись больше не мешкать, Рик выловил из оставшихся студентов какого-то невысокого десятиклассника, очень щуплого и зашуганного на вид. Униформа, хоть и должна была по всем законам логики сидеть на нем идеально, все же выглядела на нем какой-то мешковатой, сам он имел вид слегка потрепанный, а глаза, робко выглядывающие из-за стекол крупных очков, были несчастными и даже … испуганными. Решив, что ничего плохого в его партнере по заданию, в общем, нет, Рик начал интервью, пытаясь разговорить собеседника, периодически только отвлекаясь на парочку справа: там была Яна, которая по неясной Рику причине болтала довольно громко и еще как-то раздражающе-звонко хихикала – это очень отвлекало. Стараясь сосредоточиться на партнере, он задал сначала самые общие вопросы про имя, возраст и город рождения. Выяснилось, что парнишку звали Руслан, и он ожидаемо оказался младше Рика на год. Дальше беседа застопорилась: он не знал, о чем еще можно спросить абсолютно незнакомого пацана, который выглядел максимально настороженно, будто партизан на допросе. – Эмм… ты любишь животных? Парень едва заметно кивнул головой в знак согласия. Да уж, стену разговорить и то, кажется, проще. – Какое твое любимое? – Собак… люблю, – негромко ответил собеседник, и совершенно неожиданно его губ коснулась едва уловимая улыбка. – У меня в детстве была. Обрадованный, что нашел интересную для собеседника тему, Рик попытался развить диалог в этом направлении, но Руслан, будто только сильнее испугавшись собственной откровенности, замкнулся, и из него так и не удалось больше вытянуть ни слова. Под самый конец Рик сообразил, что парень не задал ему ни единого вопроса самостоятельно, и тогда, мысленно решив ни за что больше не связываться с ним, Рик рассказал о себе буквально в нескольких словах – так, чтобы этот несчастный хотя бы не провалился при проверке. Дальше начались доклады. Некоторые из них были довольно подробными, напоминавшими резюме. Другие были более короткими, но чуточку более личными: ребята ухитрились выспросить у собеседников их любимую еду или мультфильм, или игру. Когда очередь дошла до Яны, она грациозно встала, оправила юбку, смерила окружающих своим непроницаемым взглядом и начала речь. Говорила девушка, наверное, не меньше трех минут, во всех деталях описывая десятиклассника, с которым до этого вела беседу. Я видел по лицу психотерапевта, как ему нравится то, что он слышит. Помимо того, что Яна гладко и подробно излагала детали биографии («Это ж надо было все запомнить!» – мысленно восхитился Рик), она еще и говорила очень складно, последовательно, а завершила свою речь выводом о том, что этот парень – очень интересный человек и наверняка может стать хорошим и верным другом. Когда она все с тем же изяществом опустилась обратно на свой стул, Владимир Петрович посмотрел на нее с чувством и медленно несколько раз ударил ладонью о ладонь. – Именно так нужно выполнять задания, которые я вам даю, друзья мои! Молодец, Яна! Своей старательностью ты заслужила наивысший балл на сегодняшнем занятии. Я обязательно доведу до сведения директора то, что ты очень хорошо работаешь. Ну а остальные теперь знают, к чему нужно стремиться. Конечно, после такого победоносного выступления, презентация Рика и его напарника выглядела совсем куцо и неприглядно. Сам Рик закончил речь буквально в несколько предложений, а Руслан и вовсе смог выдавить из себя лишь отрывочные фразы, даже не похожие на рассказ. За это они были награждены лишь хмурым взглядом в их сторону, а затем внимание доктора переключилось на следующую пару: видимо, он пребывал в слишком хорошем настроении из-за Яны и оттого решил не тратить нервы на Рика. Тот взглянул на своего неудачливого напарника: он сидел, слегка обхватив себя руками, уставившись в одну точку и явно испытывая громадное облегчение от того, что все закончилось. «Странный малый», – сказал про себя Рик, потому что точнее определения и не подберешь. Дело было даже не в том, что Руслан, казалось, боялся даже мебели. Было странное что-то во всем его облике: в том, как он наклонял голову, в необыкновенной худобе, в тонких, почти прозрачных пальцах. В длинных, чуть ниже ушей, светлых волосах и наивно-распахнутых бледно-голубых глазах. «А он ведь при этом симпатичный!» – мелькнуло неожиданное в голове, и Рик, поймав себя на этой мысли, тут же вышвырнул ее из головы с громким треском. И больше не смотрел на чуть ссутулившуюся фигуру светловолосого мальчишки, у которого в голове были мысли, совершенно не связанные с Риком, да и вообще с происходящим здесь и сейчас. Как назло, когда они все покинули кабинет психотерапевта, на улице зарядил дождь. Не представляя, что еще делать, и не желая вновь сидеть в своей крошечной комнате, Рик подхватил под мышку пару учебников и тетрадей и направился в место, где, предположительно, не должно было находиться никого: в библиотеку. Он не прогадал: в библиотеке действительно было пустынно и тихо. За массивными стеллажами с книгами, выставленными в алфавитном порядке для удобства учеников, стояли несколько столов. Они были удобными и легко могли бы уместить за собой сразу несколько человек, но такой необходимости не было, к счастью. Одной из причин, подозревал Рик, был тот факт, что сегодня суббота. Как гласило расписание, суббота была днем посещения родителей. У тех студентов, за которыми не числилось косяков, была прекрасная возможность в течение пары часов пообщаться с родными, если они, конечно, готовы были доехать в ту глухомань, в которой они все сейчас находились. До Рика родителям было ехать еще ничего, всего пару часов на машине. А вот каково ребятам, которые жили в сутках езды от школы, он даже думать не хотел. Насколько он успел заметить, приехать после первой же недели, дабы навестить своих чад, захотели не так уж много родителей: выходя из основного здания, он заметил в холле всего парочку взрослых, неловко переминавшихся с ноги на ногу в ожидании. О своих же Рик старался не думать: он знал, что они так скоро не приедут, да и не был уверен, хотел ли видеть их сейчас на самом деле. Решение поучить уроки в тишине библиотеки было хорошим в теории, но оказалось совершенно нереализуемым на практике. Спустя час Рик поймал себя на том, что прочитал всего один абзац из нового параграфа, а все остальное время тупо пропялился на оконное стекло, наблюдая, как серые капли бегут по стеклу, обгоняя одна другую, и предаваясь каким-то полуфилософским размышлениям о жизни и судьбе. «Какова вероятность того, что я должен был оказаться здесь?» – думал он. «А что если бы все, что случилось – не случилось бы? Или что-то, хоть какая-то крошечная деталька паззла сложилась иначе?» Он бы не был здесь. Он бы сейчас сидел дома, ходил каждый день в обычную школу, а по вечерам – к репетиторам или на какие-нибудь дополнительные занятия. Рик за свою жизнь успел уже много чего попробовать: и плаванием позаниматься, и в спортивную секцию на борьбу походить, и даже несколько раз пробовал играть в гольф – друзья приглашали и немного научили. Ему все нравилось одинаково сильно, и он даже не решил, на чем хотел бы сосредоточиться. А вот тут на тебе: неожиданно у него не осталось ни то что выбора секции, у него не осталось вообще никакого выбора. Разозлившись на собственные мысли и на то, что позволил себе им предаться, Рик с ослиным упрямством уставился в книгу и начал читать. Он прочитал целый параграф до конца, но был вынужден признать, что не понял и половину того, что читал. Дождь к тому моменту поутих, но продолжал неприятно моросить, что заставило Рика смириться с фактом, что погулять ему сегодня не удастся. Накинув на себя капюшон, он быстро вернулся в особняк, и, скинув слегка промокшую куртку, развалился на кровати. Если не помогает образовательное чтение, может, стоит сосредоточиться на духовном? В уголке тумбочки аккуратно, якобы ненавязчиво, лежал коричневый томик с золоченой надписью на обложке. «Библия». Рик много раз читал ее – отрывками, разумеется, но все же. Впрочем, мама всегда повторяла ему, что «если душа находится в смятении, то прочитать Библию - самое лучшее решение, ведь она поможет найти ответ на любой вопрос». Вообще-то Рик уже убедился в неполной правдивости данного утверждения, потому что книга эта не смогла ответить ему на очень многие вопросы, на которые он жаждал знать ответ. Но все же привычка, выработанная еще с юных лет, взяла верх, и он не глядя открыл книгу на первой попавшейся странице. «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду». Рик не сдержал горькой усмешки. Да, если бы еще самому ему знать и понимать эти намерения… возможно, жить стало бы немного легче. Он заскользил глазами по строчкам дальше, а затем не заметил, как провалился в дрему. Проснулся он, когда уже смеркалось, и с урчанием живота обнаружил, что едва не проспал ужин полностью: оставалось еще всего лишь полчаса, и если он не хотел остаться голодным, ему нужно было поспешить. Войдя в столовую, Рик не был удивлен обнаружить, что почти все уже поели, и в столовой оставалась всего пара человек. Сам удивившись собственной недогадливости и впредь решив, что будет приходить есть не раньше, а позже всех, чтоб поменьше контактировать с окружающими, он сел за стол и принялся за чуть остывший, но при этом все же невероятно вкусный плов: возможно, сегодня такой вкусный ужин был приготовлен в честь первого выходного дня. Только вот настроение и у Рика, да и у всех остальных явно не было выходным: он едва ли видел сегодня кого-то гуляющим по коридорам или по территории, все, прямо как он сам, прятались по комнатам, не желая и носа показать оттуда. Он заметил за крайним столом, стоящим у самой стены, уже знакомую светловолосую голову: это был его сегодняшний напарник, Руслан. Парнишка ел, уткнувшись взглядом в тарелку, но, очевидно, почувствовал на себе взгляд Рика и встретился с ним взглядом. Рик, понимая, что пялиться невежливо, в качестве извинения еле заметно кивнул. Мальчишка в ответ вздрогнул и снова уставился в свою тарелку, а Рик лишь пожал плечами; как говорится, не очень-то и хотелось. Ложась в постель, Рик старался сосредоточиться на позитивных мыслях. Завтра выходной, воскресенье, а значит, он с достоинством выдержал свою первую неделю в школе. Он и вправду справился неплохо: нигде не накосячил, ни с кем не спорил, а также ни с кем не подружился. По его собственному мнению, он был большим молодцом. И утешаясь этими мыслями, он провалился в сон.