Лучше блюдо зелени

– Потом они сказали: «Давайте построим себе город с башней до небес, чтобы прославить свое имя и не рассеяться по всей земле». Монотонный голос отца Сергия, читавшего им отрывок из Библии, был единственным, что нарушало тишину в классе. Все казались слишком уставшими и сонными: сегодня урок по основам религии был шестым по счету, и все, на что оставались силы у измученных студентов, это только сидеть неподвижно, стараясь держать глаза широко распахнутыми. – Как вы думаете, чему нас учит предание о Вавилонской башне? – спросил священник, невольно заставляя расслабившихся ребят чуть собраться с мыслями. – Тому, что людям нужно обязательно уметь договариваться, чтобы вместе что-то построить? – подал идею Боря. Рик мысленно усмехнулся: вообще, не самый странный вывод, который можно сделать из этой истории, а главное, разумный. – Не то, – покачал головой священник. – Еще варианты? Руку вполне ожидаемо подняла Яна. Она, насколько успел заметить Рик, была типичной отличницей: всегда была готова, на вопросы отвечала четко и по делу, сама вызывалась к доске. Учителя хвалили ее, и Рик замечал, что с каждым днем рядом с именем девушки все растут и растут накопленные баллы за успехи. Он не то что бы ей завидовал, но она своим рвением иногда служила ему самому некоторым укором: вот что значит прикладывать настоящие усилия! – Предание учит нас тому, чтобы смирять свою гордыню перед лицом Господа, – уверенно отчеканила девушка. – Люди слишком возгордились, считая, что смогут построить башню высотой до небес, и Бог их наказал. – Правильно, Яна, умница, – закивал священник, – ставлю тебе пятерку за работу на уроке! Все берите пример с Яны, она и в самом деле старается. Рик краем глаза заметил, что на саму девушку похвала не оказала особого влияния: ее лицо оставалось все таким же отстраненно-холодным, как и обычно. Но вот некоторые другие ученики, которые уже наслушались многократных похвал Яны, проявили чуть больше эмоций. Кирилл, например, театрально закатил глаза, еще одна девочка поморщилась, и только Ася, как всегда, улыбнулась тепло и искренне. Рику до сих пор не ясно было, откуда в этой девочке столько света. – Каждый из нас, – завел речь священник, – в той или иной мере обладает гордыней. И вы все тоже, думая, что лучше Господа знаете, как стоит себя вести. Рик напрягся. Обычно у них на занятиях не заходило речи про подобные вещи, все-таки это была не проповедь, а всего лишь урок. Но священник тем временем продолжил. – Каждый из вас здесь грешен. Каждый проявил гордыню и неповиновение Всевышнему. Совершенно неожиданно вверх взметнулась рука. У Рика ушло несколько секунд, прежде чем он понял, что в воздух поднялась ладонь Фила. – Да, Феликс? – обратился к нему отец Сергий. – У тебя вопрос? – Почему это мы проявили гордыню? В чем? Ох, дорого бы Рик дал за то, чтобы посмотреть на лицо парня в этот момент. Потому что голос его сейчас был… Нет, пожалуй, не злым и не раздраженным: это слишком сильные эмоции, на которые, казалось, Фил и способен-то не был. Но слова его прозвучали твердо, настойчиво, а сам тембр был ниже обычного, отчего у Рика внутри аж похолодело все на секунду. – Вы проявили неповиновение, – поучительно проговорил священник, – вы пошли против Бога и против Его правил, а это и есть гордыня. – Тем, что полюбили кого-то? Голос Фила на этой фразе взвился вверх, а слушающие вокруг замерли. Рик боялся даже выдохнуть: ему показалось на секунду, что эту фразу он придумал сам, а не услышал в реальности. Священник тем временем насупился, и, сведя брови, строго взглянул на Феликса. – Да, именно этим, – сказал он почти раздраженно, но тут же, словно спохватившись, добавил: – И это никакая не любовь. Это богомерзкое, противоестественное желание, больше ничего. Ком в горле помешал Рику выдохнуть. Он старался, даже рот приоткрыл, но дышать не получалось. Ладоням вдруг стало больно, и он, опустив взгляд на руки, обнаружил внезапно, что собственные ногти впились во внутреннюю поверхность ладони с такой силой, что на ней остались яркие красные лунки. Внутри что-то неприятно сжималось и разжималось, будто клубок змей устроил у него в желудке вакханалию. А глаза на секунду обожгло жгучим желанием увлажниться, но Рик все же взял себя в руки. Да, иногда правду бывает очень неприятно слышать, иногда даже больно. Но это во благо. Отец Сергий говорит так, чтобы помочь им, чтобы направить на истинный путь. Занятый этими мыслями, Рик едва не пропустил зазвеневший звонок, который, впрочем, притихший класс начисто проигнорировал. – Ох, Феликс, я вижу, ты все еще не получаешь достаточного количества знаний в нашей школе. Тебе не хватает старательности и смирения. Пойдем, я думаю, мы сейчас должны все вместе поговорить с директором. Фил, смахнув с парты учебники в свой портфель, пошел следом за священником прочь из класса, ни разу не оглянувшись. А Рик смотрел ему вслед и испытывал смешанные чувства: с одной стороны, все казалось закономерным и правильным, а с другой… Видеть, как Фил исчезает в дверях, и понимать, что у него сейчас будут неприятности, заставляло Рика испытывать что-то сродни беспокойству, пожалуй. Кабинет директора располагался на первом этаже. В самом конце коридора, в отдалении от остальных – чтобы не мешали работать. Посетителями кабинета, насколько Рик успел заметить, были немногочисленные ученики, но попасть туда - означало, что ты нажил себе настоящие проблемы. В принципе, в обычной школе вызов к директору тоже ничем хорошим не грозил, но здесь все было серьезнее: здесь вызов почти всегда означал наказание, а насколько сильное, уже оставалось вопросом открытым. Так что Рик не видел ничего предосудительного в том, чтобы устроиться в одном из кресел вестибюля на первом этаже: когда кто-то выходит из кабинета директора, он неизменно проходит через это открытое пространство, чтобы попасть куда угодно, в любую другую точку школы. Когда ожидание продлилось уже более получаса, Рик начал по-настоящему нервничать. Но к счастью, в конце коридора как раз в этот момент хлопнула дверь, и послышались легкие шаги. Сделав вид, что что-то усердно ищет у себя в портфеле, Рик краем глаза наблюдал за проемом, в котором в любое мгновение должен был появиться Фил. Тот не заставил себя долго ждать: показавшись в дверях, он немного оторопел, увидев Рика, но тут же сделал вид, что его это ничуть не удивило, и направился к лестнице. – Постой, – окликнул его Рик, мысленно ругая себя за непрошенное любопытство. Феликс обернулся. Рик невольно заглянул ему в глаза и отшатнулся: они сейчас словно бы утратили свою яркую синеву, будто немного посерев за какой-то смешной промежуток времени. Фил выглядел… измученным. Не расстроенным, не разозленным, ни даже обиженным, чего можно было бы ожидать после полученного наказания. Он выглядел так, будто очень устал и у него ни на что больше не было сил. – Как оно? – неопределенно бросил Рик, боясь показаться чересчур настойчивым, и в то же время понимая, что не спросить не может. – Нормально, – мотнул головой Фил и развернулся, чтобы уйти. – Подожди. Рик, прежде чем успел остановить себя, ухватил Феликса за рукав, правда, тут же отпустил. Парень проследил за его движением, а потом снова уставился собеседнику прямо в глаза. Рика эта манера по-прежнему очень смущала, но он, отвечая точно таким же прямым взглядом, спросил, наплевав на вежливость: – Тебя наказали? Как? Фил несколько мгновений смотрел на Рика, а потом опять отвернулся. Он уж думал, что Феликс так и проигнорирует вопрос, но тот ответил негромко: – Буду помогать в церкви. Приносить общественную пользу, так сказать. А еще мне назначили дополнительные индивидуальные занятия с психологом. – Понятно, – только и смог выдавить из себя Рик, а Феликс, наконец, отправился к себе в комнату, больше никем не задерживаемый. Что такое помогать в церкви, Рик, в принципе, понимал как никто другой, ведь он полжизни этим занимался. Даже несмотря на то, что церквушка, стоящая на территории школы, была крошечной, она все равно требовала и присмотра, и определенного ухода. При желании мелкими поручениями там можно было занять прихожанина хоть с утра до вечера, и Рик надеялся, что с Феликсом так все же не поступят. В воскресенье, когда они все дружно пришли на службу, Рик не особо удивился, обнаружив Фила раскладывающим свечи и постоянно приносившим что-то священнику: то какие-то книги, то какую-то мелочёвку, необходимую для обрядов… Словом, когда служба началась, и Фил встал в сторонку перед алтарем, вид у него был уже до передела измученный. И когда Рик, вновь придя в библиотеку учить уроки, обнаружил, что оказался там один, то даже немного расстроился. Впрочем, не слишком надолго: спустя примерно полчаса его одинокого бдения, Фил таки объявился, и кажется, даже слегка просветлел, увидев в читальном зале знакомое лицо. – Я только закончил, – сообщил он вместо приветствия и снова сел за свою любимую заднюю парту. – Мм, – промычал Рик в ответ, сомневаясь, стоит ли как-то это комментировать. Вообще, у него было много вопросов. Это было тяжело? В прошлом году он уже делал что-то подобное? Часто его наказывали? Сильно ли он уставал? Но все это казалось и бредовым, и каким-то слишком личным, поэтому Рик решил мудро промолчать, стараясь сосредоточиться на уроках. – Что ты думаешь про Владимира Петровича? – спустя каких-то десять минут спросил словно бы невзначай Фил, прерывая царившую в библиотеке тишину. – Да ничего не думаю, – ответил Рик, – коль скоро он может нам помочь, не так уж важно, что он за человек. Фил посмотрел на собеседника удивленно-недоверчиво и промолчал. Кажется, с этим высказыванием он был глубоко не согласен, но высказываться об этом не стал. – А ты? – не очень, впрочем, надеясь на ответ, обратился к нему Рик. – Я думаю, что он… очень предан своему делу. Фраза звучала как похвала, но что-то в лице Фила словно говорило об обратном. – Он хочет помочь нам исправиться, – горячо заговорил Рик, стараясь звучать как можно убедительней. – Он желает нам только добра, мы просто не всегда можем это понять. Да, некоторые его методы могут показаться странными или непонятными, но… он ведь лучше знает, как это все работает. Думаю, нужно просто довериться ему. Фил слушал его очень внимательно. Он, кажется, даже покивал несколько раз, а потом спросил внезапно: – А ты уже бывал на его индивидуальном сеансе? – Нет пока. А что? Фил выглядел так, будто именно этого ответа и ожидал. – Да ничего, я просто так и думал. Вот сходишь и увидишь. Фраза прозвучала максимально угрожающе, и Рик нервно сглотнул. *** Наступил октябрь. Лес уже почти полностью окрасился в желтизну, все их занятия теперь проходили исключительно внутри здания, потому что на улице основательно похолодало. Теперь выйти куда-то без куртки и шапки грозило легкой простудой, и пара-тройка учеников уже были отправлены в медицинское крыло, чтобы быть напоенными таблетками от кашля. Рик пока на здоровье не жаловался, и это, пожалуй, было единственным очевидным и большим плюсом. В остальном было достаточно тяжело: уроков задавали много, и они были трудными; погулять или посидеть в тишине из-за этого удавалось реже, что неизменно ухудшало и без того серое настроение. Ну и сеансы терапии, на которые возлагали такие большие надежды и сам Рик, и его родители, приносили только головную боль, но пользы – пока никакой. На сегодняшнем сеансе они вновь оказались вместе с десятиклассниками: их группы по-прежнему периодически перемешивали, и у Рика иногда мелькал в голове вопрос, для чего это делается. Он, например, от таких пертурбаций испытывал только лишний дискомфорт, потому что ему каждый раз казалось, что он делится личным с абсолютно чужими людьми, что, по сути, так и было. Сегодняшний сеанс начался довольно весело: доктор отчего-то был в хорошем настроении, даже пытался шутить, вот только эта атмосфера довольно быстро сошла на нет, когда он объявил, о чем они сегодня будут беседовать. – Поскольку вы все здесь уже почти взрослые люди, – начал интригующе Владимир Петрович, – мы сегодня будем говорить с вами о взрослых вещах, а именно – о любви. Не успели ребята испугаться, как он тут же уточнил: – Не волнуйтесь, ничего страшного мы тут обсуждать не будем. Мне просто интересно узнать о вашем опыте взаимоотношений с противоположным полом. – Яна, – обратился доктор к своей любимой подопечной, – расскажи нам, пожалуйста. Ты когда-нибудь встречалась с мальчиком? – Чтобы прямо встречаться – нет, – охотно ответила Яна, изящно поведя плечами и откидывая тяжелую прядь белоснежных волос на спину. – Но в школе мне нравился один мальчик, и однажды он меня даже поцеловал. Вокруг послышалось еле уловимое «ууу» – скорее одобрительное, чем дразнящее, – а психотерапевт разулыбался аж во все тридцать два. – Как же чудесно! – хлопнув в ладоши, сказал он, – а можешь рассказать нам чуть подробнее? Если хочешь, конечно. И Яна, вскочив на своего любимого коня, понеслась: рассказывала о том, как этот мальчик выглядел, чем ей понравился, и как он за ней ухаживал. Вася, ее кавалер по танцам, слушал, слегка приоткрыв рот и выглядя при этом не слишком довольным. – Ты говорила, что он тебя поцеловал, – деликатно уточнил психотерапевт, – можешь рассказать, как ты себя чувствовала? – Оо, это было очень приятно и мило, – улыбаясь, поделилась Яна, и Рик услышал, как девчонки, услышавшие это, дружно захихикали. Только Ася, сегодня сидящая рядом с Риком, почему-то к ним не присоединилась. – Хорошо, спасибо тебе большое за откровенность, – весь сияя, похвалил девушку доктор. – Ну что же, пойдем дальше. Следующим по очереди оказался Кирилл, с которым дела обстояли сложнее: он ни с какими девушками не встречался и не целовался, и психотерапевт изо всех сил пытался вытащить из него хоть что-то. В итоге, после пяти минут безуспешных расспросов Кирилл вспомнил внезапно какую-то девочку из садика, которая привлекла когда-то его внимание, и на этом Владимир Петрович, кажется, успокоился. Вскоре очередь дошла до Аси. Выяснилось, что в отношениях она тоже не бывала, но вот опыт поцелуев, как и большинство здесь, имела. – И что ты можешь сказать по этому поводу? – приторно-ласково поинтересовался психотерапевт, что-то стремительно записывая у себя в блокноте. – Ну… эээ, – замычала Ася, явно изо всех сил подбирая слова. Она неосознанно вжала голову в плечи, ведь делиться подобными вещами на глазах кучи незнакомцев – удовольствие явно ниже среднего. – Ты помнишь, как ты себя чувствовала в тот момент? – попытался помочь ей доктор. – Ну, наверное, я была немного напугана, – поделилась девушка, – потому что инициатором выступала не я. Для меня это, можно сказать, стало неожиданностью. – Но тебе ведь понравилось, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал доктор. – Не… не думаю, – можно было практически увидеть, как девушка вздрогнула при этих словах. Она понимала, что ее ответ скорее всего не придется по вкусу Владимиру Петровичу, но видимо, соврать все же не решилась. И действительно, врач в ответ на это нахмурился и застрочил в блокноте еще быстрее, чем раньше. – Почему? – спросил он как бы невзначай, не глядя на Асю, и продолжая стремительно писать. – Ну, я же говорю… Это было неожиданно… Мы просто разговаривали, чисто по-дружески, а он вдруг схватил меня за плечи и поцеловал. Причем не просто так, легонько, а прямо… измуслякал всю. Ася не сдержалась и нервно хихикнула. Но стоило ей поднять взгляд на психотерапевта, как улыбка ее сползла с лица как снег сползает с крыш весной – стремительно, мгновенно. – У тебя появится и более позитивный опыт, – отчеканил психотерапевт, а затем незамедлительно повернулся к Рику. Ему сегодня совершенно нечего было поведать Владимиру Петровичу. С девушками он за руки-то не держался, что уж говорить про отношения или поцелуи. Кажется, врач был немного раздосадован таким небольшим количеством информации, но сильно дергать его не стал. Вместо этого он пошел дальше, и в самом конце, как обычно, добрался до Феликса. Парень каждый раз оказывался одним из последних по очереди, где бы в кругу не садился, вот и сегодня получилось так же. – Ну что ж, Феликс, – сказал, будто сдерживая вздох, психотерапевт, – я, разумеется, уже знаю твою историю, поэтому поведай, пожалуйста, другим ребятам о своем опыте. – Хорошо, – внезапно очень покладисто согласился Фил, и отбросив со лба бронзовую прядь, заговорил монотонно: – Я никогда ни с кем не встречался. С девчонками я всегда очень крепко дружил, иногда мы обнимались с ними, но в этом не было никакого подтекста: я точно с таким же ощущением обнимал родителей или родственников. У меня было много подруг, но ни в одну из них я не влюбился: они все для меня были как сестренки. Так что я никого здесь не удивлю, если скажу, что опыта поцелуев с девушкой у меня никогда не было. Владимир Петрович сидел, на этот раз ничего не записывая, лишь глядя исподлобья на паренька и медленно кивая в такт его словам: и действительно, для него ничего не было новым, явно все это слышал уже не в первый раз. – Но, – внезапно, будто вспомнив о чем-то малозначительном, не преминул добавить Фил, – зато я целовался с парнем. В который раз в этой комнате словно на секунду смерзся воздух. А Фил не выглядел испуганным. Рик, до этого рассматривавший свои руки, вскинул голову и наткнулся прямиком на синь глаз, которая сейчас, казалось, сверкала ярче, чем когда-либо. Феликс смотрел на Рика прямо и смело, кажется, его свои собственные слова ничуть не смутили, и он наблюдал за реакцией Рика, который на секунду словил приступ настоящей паники. Фил что, дурак? Зачем он это сказал? Это вообще правда? И даже если да, зачем, зачем это было говорить вслух, сейчас, перед всеми?! Рик вот ни слова не сказал о своем опыте, но у Рика голова есть на плечах, а этот… Идиот! Придурок! Баран! И самое ведь главное, сидит и не отводит от Рика взгляд, будто наслаждается реакцией, каждой черточкой, которая выламывается от шока и неверия на строгом лице. – Фил! Резкий голос психотерапевта прозвучал всего на пару тонов грубее и громче, чем обычно, но эта перемена была все же такой разительной, что все присутствующие невольно вздрогнули. Феликс перевел совершенно нечитаемый взгляд на Владимира Петровича, так, будто впервые за все время удостоил своим вниманием. – Быстро со мной к директору, – почти угрожающе прошипел он, а растерявшимся ребятам бросил, вставая, – сеанс окончен, можете идти! Доктор первым шагнул прочь из Кабинета, Фил с прямой спиной последовал за ним. Рик же краем глаза успел заметить, как растерянно хлопает глазами ничего не понимающая Ася, как осуждающе качает головой Яна, и как Боря, кажется, пытается сдержать ухмылку из разряда «во даёт!» Рик больше не стал ждать. Не стал также предварительно думать, что и зачем делает. Он просто пошел вниз, на первый этаж, и впервые устремился прямиком в дальний темный конец коридора, туда, где восседал глава всея школы. У него не было ни плана, ни цели. Он приблизился вплотную к дубовой двери, и прежде чем успел что-то придумать или предпринять, расслышал очень четкие голоса на повышенных тонах, доносившиеся из кабинета: – Я не планировал ничего подобного на сегодняшнем сеансе, но Феликс своим выступлением сбил весь настрой и всю суть сеанса! – Это правда? – второй голос звучал более низко, хотя тоже очень раздраженно: это был директор. – Но мы ведь все-равно стали бы говорить об этом позже, разве нет? – голос Фила расслышать было сложнее всего. Очевидно, он говорил в своей привычно-спокойной манере. – Да, и ты это знаешь, потому что уже учился здесь, – взвился снова голос доктора. – Но сегодня еще никто не был к этому готов! Свои прошлые грехи сегодня никто не должен был обсуждать! – Я не знал, что это запрещено, – Рик прямо мог видеть, как Фил пожимает плечами. – Если бы Вы предупредили, я бы держал язык за зубами. – Он… директор, вы слышали? Директор что-то ответил, но слишком тихо, Рик не смог разобрать, что. Доктор тоже, кажется, успокаиваясь, заговорил тише, и подслушивать стало проблематично. Рик наконец осознал свое положение в пространстве. Вот он стоит в три погибели согнувшись перед дверью директора, совершенно явно подслушивая, и не имеет никакого оправдания или объяснения своему нахождению здесь. Если сейчас кто-то откроет дверь (предварительно смачно заехав Рику в лоб), то он просто не сможет оправдаться, и, чего доброго, тоже получит наказание. Порыв побежать сюда был… иррациональным. Все случилось так неожиданно и быстро, что парень просто не успел подумать. Так что сейчас, собрав мысли в кучу, он развернулся и зашагал прочь, пока его здесь не заметили. Впрочем, уходить совсем он не стал. Спрятался за дверью столовой, ныне абсолютно пустой, но являющейся отличным обзорным пунктом: из нее была видна лестница, ведущая на верхние этажи. Минут через десять тревожного ожидания Фил, наконец, объявился – шагал, не спеша, в гордом одиночестве; наверное, Владимир Петрович остался завершить беседу с директором. Фил успел даже пройти первый лестничный пролет, когда внезапно ему что-то больно и неожиданно ткнулось сзади в плечо. Оказалось, что это был локоть Рика: парень явно сделал это нарочно, при этом выглядел он весьма разозленным. – Вот и что ты творишь? – не дав опомниться пострадавшему, налетел на него Рик. – Тебе что, проблем не хватает? Наказаний мало, решил их еще подзаработать? – А тебя это волнует? – вздернул брови Феликс. Рик внезапно будто на стену налетел. Волнует ли это его? Еще чего. Ему волноваться, что ли, больше не о чем. – Меня волнует то, что ты сорвал нам сеанс, – выпрямляясь гордо, заявил он. – Люди туда идут за помощью, стараются исправиться, а ты им мешаешь. Фил недоверчиво вгляделся в Рика, а тот, сам не поняв почему, смутился и без дополнительных пояснений первым взбежал по лестнице. Если бы он обернулся на секунду, то застал бы удивительное по редкости зрелище: он заметил бы, как уголочки губ Фила еле заметно изгибаются в кривой ухмылке. Влетев к себе в комнату, Рик с силой хлопнул дверью и с размаху опустился на кровать. В теле все еще гуляли отголоски злости, нерастраченной энергии и… тревоги. Он даже не спросил Фила, какое наказание ему назначили. Впрочем, Рика это в любом случае не касается. Он внезапно решил сделать то, что обычно вне церкви делал очень редко. Достав из-под рубашки крестик, он прижался к нему губами на секунду и начал молиться. Ни о чем-то конкретном: просто читал мысленно одну молитву за другой, благо, знал он их несчетное количество. Обычно это всегда помогало ему прийти в себя и успокоиться. Можно сказать, это помогло; Рик задышал ровнее, руки, норовившие сжаться в кулаки, разжались. Вот только взгляд Фила – прямой, синий, смелый – из головы вымолить никак не получалось. Рик почти ничего не знал о нем, да и не хотел знать, на самом деле. Но сегодняшний поступок невольно заставил Рика дать парню яркую и совершенно неожиданную характеристику. Дерзкий. Вот, оказывается, каким был Фил.