Лучше блюдо зелени

Каким бы удивительным это ни могло показаться, Рик заснул практически сразу. А в тревожном сне он по-прежнему отчаянно бежал куда-то, но при этом не просыпался. Проснулся же по звонку будильника, мгновенно, и тут же вскочил, с каким-то особым остервенением принявшись за утренние заботы: умыться, принять душ, одеться, расчесаться… Все было проделано с особой тщательностью. Рик максимально концентрировался на каждой задаче, будто не занимался рутинными делами, а сдавал экзамен по высшей математике. Вчерашнее он усилием воли отметал из головы, и как ни странно, у него даже получалось. На завтрак он пришел с замиранием сердца, но Фила почему-то в столовой не оказалось: может быть, парень решил прийти попозже, а может, и вовсе проспал. Запретив себе думать об этом и грубо пресекая попытки мозга выстроить причинно-следственные связи, Рик, закончив, по привычке сразу направился в класс. К огромному внутреннему облегчению, там также никого не было, и человек, которого Рик так отчаянно не хотел видеть, вошел в кабинет буквально со звонком, тут же торопливо занимая свою парту и не кинув ни на кого ни единого взгляда. Рик невольно поднял глаза на севшего перед ним Феликса, и бессознательно зацепился взглядом за алеющий кончик уха, стыдливо проглядывающий сквозь россыпь бронзовых кудрей. Задохнувшись от этого зрелища, Рик уткнулся в учебник, и кажется, не поднимал головы до самого конца занятий. Со звонком с последнего урока он буквально вылетел на улицу: требовалось срочно подышать, а еще оказаться от Феликса как можно дальше. Тот, кстати, ни словом, ни жестом не выдал даже намека на то, что у них вчера произошло что-то, за рамки выходящее. Он не смотрел на Рика, не пытался с ним заговорить, и все это его бесконечно радовало, но внезапно, когда задумался об этом – разозлило. Мог бы хотя бы… Ну хоть что-нибудь сделать! Если бы Фил смотрел на Рика злобным взглядом весь день – это было бы лучше. А тут сплошной игнор. Это вообще нормально?! Как он может его игнорировать после вчерашнего вечера! Лучше б кулаком в челюсть заехал. Или нет, не лучше. Рик окончательно запутался. Занятый этими мыслями, он не сразу обратил внимание на небольшую группку учеников, прижавшуюся возле самого угла школы. Рик только что обогнул школу с торца, и, если б не еле уловимое «шухер», наверное, даже не поднял бы глаз. Но на счастье, слух у Рика работал прекрасно, и он невольно сфокусировал взгляд на лицах стоящих буквально в метре от него ребят. Одним из них был незнакомый десятиклассник, и Рик с недоумением воззрился на то, как руки этого молодчика сжимают – и под его взглядом тут же отпускают – воротник куртки щуплого блондина. Им внезапно оказался… Руслан. Он мгновенно узнавался по круглым очкам, испуганному взгляду и хрупкой фигуре, в данный момент, впрочем, представлявшей собой испуганно сжатый комочек. Рядом с ними был еще один весьма хорошо знакомый Рику субъект – его одноклассник Кирилл. Что-то подсказывало, что именно он и был источником шипения, потому что от Руслана и незнакомого десятиклассника он стоял в некотором отдалении, и его, Кирилла, функция стала мгновенно понятна. – Да какого ж хрена здесь происходит? – возмущенно вскрикнул Рик, подходя тут же к Руслану и отталкивая стоявшего на пути незнакомца. – Не твое дело, – попытался возразить тот, но Рик смерил его таким взглядом, что парень почему-то не решился развивать ссору. – Руслан, что случилось? – приближаясь к мертвенно-бледному и перепуганному до смерти парнишке, спросил Рик. – Ничего, мы просто разговаривали, – привычно растягивая слова, вступил вдруг в разговор Кирилл, впрочем, выглядящий тоже слегка нервно. – Я тебя спросить забыл, – огрызнулся Рик, между тем слегка приобнимая Руслана за плечо и заставляя отодвинуться подальше от этих двух «собеседников». Убедившись, что Руслан в порядке – во всяком случае, физически – он почти силой развернул блондина в сторону школы и процедил, обращаясь к обидчикам: – Если я еще раз увижу вас с ним рядом – пойду прямиком к директору, и вы ни родителей своих, ни телефонов не увидите до самого выпуска. И продолжая держать одну руку на плече Руслана, Рик, легонько подталкивая мальчишку, зашагал по направлению к школьному крыльцу. Ни Кирилл, ни незнакомый десятиклассник последовать за ними не решились. Едва убедившись в этом, Рик вернулся к расспросам: – Руслан, скажи мне, что произошло? Никакого ответа. Парень только еле уловимо дрожал, уставившись себе под ноги, которые едва передвигались, будто он внезапно разучился ходить. – Они приставали к тебе? Хотели тебя побить? Руслан снова ничего не сказал, но ему и не нужно было. Рик прекрасно понимал, что появись он на пару минут попозже, то застал бы Руслана уже с расквашенным носом, а если бы еще позже, то вообще неизвестно, чем бы там дело кончилось. Рик скрипнул зубами: ну какие же подонки! Двое на одного, да еще на такого маленького и слабого, который не может дать отпор. Вот что гадко, вот что противно! А вовсе не… Ладно, сейчас не время об этом думать. – Послушай, – сказал вдруг Рик совсем другим голосом, и Руслан, против своего желания, поднял на него взгляд. – Я ведь тебе не враг. Рик говорил максимально мягко и успокаивающе, как с ребенком. Ему почему-то казалось, что это самое правильное решение сейчас. – Нас, конечно, с тобой друзьями не назовешь, – продолжил он, – но я тебе зла не желаю. Взглянув краем глаза на тонкое лицо, Рик вдруг ощутил дикое смущение: в уголочках светлых глаз, плохо скрываемых очками, заблестели слезы. – Они привязались к тебе из-за того, что ты транс? – чуть удивив сам себя, спросил Рик прямо, даже остановившись ради этого. Руслан посмотрел на него. Нижняя губа предательски дрогнула, и слезы, больше не имея возможности удержаться на веках, заструились по щекам, в то время как блондин медленно и почти торжественно кивнул. Злость. Это чувство, так плохо знакомое Рику раньше, вновь наполнило его тело. Ему захотелось вернуться и набить морды двум оставшимся позади придуркам: за их подлость, за их трусость, за поведение, недостойное не то что христианина, но и любого нормального человека. Однако он подавил в себе этот порыв, понимая: Руслану он сейчас нужен больше. Вопреки ожиданиям Руслана, они прошли мимо главного крыльца, и устремились дальше, по направлению ко второму корпусу. Это решение пришло Рику прямо по ходу дела: Руслану в школу сейчас сразу возвращаться не стоит. Вместо этого они заявились в кабинет медсестры. Рик с совершенно наглым лицом и невероятно убедительно заверил ее, что у них сегодня была сложная контрольная, из-за которой у Руслана сдали нервы. Взглянув на подростка всего один раз, она даже спорить и уточнять ничего не стала: просто дала ему таблетку «Новопассита» со стаканом воды и посоветовала заглянуть к Владимиру Петровичу, если очень нужно. Рик, бесконечно благодарный за такую расторопность и несвойственную местному персоналу ненавязчивость, только покивал и повел Руслана обратно. После таблетки и прогулки на свежем воздухе тому, кажется, и правда полегчало. Руслан внезапно вскинул на Рика глаза, внимательно вглядевшись в него сквозь стекла очков, и выдал внезапно: – У нас сегодня и правда была контрольная. – Вот видишь, как удачно, – хмыкнул Рик. Это и правда было хорошо. Мало ли, вдруг медсестра надумает сходить и проверить? – Почему ты решил мне помочь? Вот так вопрос. Рик растерялся: как на такое ответить? – Ну, потому что я адекватный? – как вариант предложил Рик собеседнику. – И потому что мне не улыбалась перспектива наблюдать, как кого-то изобьют на моих глазах. – Меня ненавидит половина школы, – слова прозвучали тихо, но при этом надрывно. – Я думал, ты будешь одним из них. Рику неприятно было это слышать. – Да почему? С чего мне тебя ненавидеть, ты же мне ничего плохого не сделал. – Им я тоже ничего не сделал, – возразил в ответ Руслан, – и тем не менее. Рик не знал, что тут можно сказать. Поэтому он промолчал, все так же держа руку на плече Руслана и медленно шагая с ним в главный корпус. Зайдя в холл, он повернулся к Руслану и сказал наставительно: – Если вдруг к тебе снова будет кто-то приставать – не бойся. Просто подойди и скажи мне, я с этими умниками сам поговорю. И мне все равно, что ты транс: это не повод бить человека, вот что я думаю. Руслан посмотрел на Рика странным взглядом: неверящим и как будто слегка восхищенным. Он уже даже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг их оборвал громкий бас. – Что вы тут делаете? Рик повернулся на голос и тут же впечатался в забавную картину: перед ними, только что спустившись с лестницы, стояли Боря и Феликс, оба с таким искренним недоумением на лице, что хоть фотографируй и мем в интернете создавай. Рик, за секунду обмозговав ситуацию, тут же понял, что стало причиной подобной реакции. Они с Русланом стояли в холле, глядя друг другу в глаза и о чем-то перешептываясь; рука Рика фривольно разместилась на хрупком плече, при этом стояли они так близко, что казалось, того и гляди обнимутся. Рик, подавив непонятно откуда взявшееся желание рассмеяться, тут же отпрянул от Руслана. – Да мы болтали просто, – обращаясь к Боре, ответил Рик, а обернувшись напоследок к Руслану, добавил: – ну мы договорились, да? И Руслан, еле заметно улыбнувшись, кивнул. Гризли уже оказался рядом с Русей: осмотрел его с ног до головы, будто искал что-то, и тут же, прямо как Рик, приобнял блондина за плечо. – Пойдем, я тебя провожу. Ты, наверное, в комнату? – Борь, на сеанс опоздаешь, – предупредил Фил, до этого молча наблюдавший за разворачивающейся перед глазами сценой. – Ничего, психотерапия только через десять минут, успею, – махнул рукой Гризли, и что-то зашептав Руслану, направился с ним вверх по лестнице. Рик и Феликс остались в вестибюле одни. Они даже не сразу поняли это, так увлеклись наблюдением за невероятной парочкой. Причем Рик, уже наблюдавший их раньше, явно был не так сильно поражен, как Феликс, который выглядел так, будто кто-то стукнул его по голове чем-то тяжелым. Придя в себя, они только обменялись короткими взглядами и тут же устремились в кабинет – времени до начала и в самом деле оставалось совсем немного. Боря прибежал буквально минута в минуту – заскочил в кабинет прямо перед доктором, чем заслужил неодобрительный взгляд, но и только. Гризли как-то странно посмотрел на Рика, но на протяжении всего сеанса был максимально сосредоточен и даже не оборачивался больше в его сторону. Тема сегодня была забавной и очень подходящей. Психотерапевт решил обсудить… дружбу. Профилософствовав по этому поводу примерно половину сеанса, он начал опрашивать каждого, прося рассказать, с кем ребята успели здесь подружиться. Рик сегодня попал под обстрел одним из первых, и подумав буквально секунду, среди своих новых друзей назвал Асю. Он не лукавил, когда говорил о ней: он и в самом деле считал ее доброй и умной, чем заслужил от девушки полный признательности взгляд сияющих глаз и теплую улыбку. Ася, в свою очередь, в долгу не осталась и тоже назвала Рика своим другом, за что доктор ее как-то особенно настойчиво хвалил. Рик понимал, к чему ведет доктор, особенно если учесть его как бы невзначай брошенные слова про «из друзей получаются хорошие пары». Рик только хмыкнул мысленно: его личный жизненный опыт говорил об обратном. Когда очередь дошла до Фила, Рик даже немного напрягся, но потом вспомнил, что уж за него-то переживать точно не стоит. Учась здесь второй год, Фил как никто знал, что стоит, а чего не стоит говорить. Так что среди новоприобретенных друзей он назвал Машу из параллели – Рик даже не сразу вспомнил, что это та самая несостоявшаяся футболистка, с которой они познакомились в начале года. После сеанса Рик был настроен немного отдохнуть, хотя домашних заданий была просто куча. Учитывая вчерашний день, у него накопилось много работы, и по-хорошему к выполнению стоило бы приступить прямо сейчас. Но он, слишком выжатый, чтобы исполнить такой подвиг, решил немного полежать. Голова гудела. Казалось, каждый день в нее поступает так много новой информации, что Рик просто не в состоянии это все переварить. А еще эмоции: Рик никогда не думал, что их бывает так много. Никогда не ощущал их так остро. А сейчас буквально проснулась целая гамма: и положительные, и отрицательные, и такие, которым сложно придумать название. И все это дымилось, варилось и перемешивалось у него внутри, точно ведьмовское зелье, и во что должно было вылиться, совершенно неясно. Рик некоторое время поторговался с самим собой по поводу того, где ему сесть делать домашнюю работу. Соблазн спрятаться в своей комнате, свернувшись в комочек и никого не видя, был слишком велик. Но Рик понимал, что не видеть он хочет вполне конкретного человека, а если точнее – то попросту боится. Фил дал ему слишком слабую реакцию, хотя и максимально прозрачную. Он оттолкнул его, так что наверняка Рик ему сейчас противен. Но лучше бы он это сказал! Вслух! Было бы гораздо проще! Господи, как стыдно. Что на него, Рика, вчера нашло? Он и сам не знал. Но потребность поцеловать Феликса стала вчера вдруг такой огромной, всеобъемлющей и невыносимой, что у него будто не осталось выбора. «Меня опять бес попутал, – думал Рик, – а точнее не бес, а Фил. Своими этими глазами и дурацкой родинкой». Из чистого упрямства Рик решительно схватил рюкзак и направился вниз. Если Филу некомфортно с ним в одном помещении – пусть сам уходит! А Рик будет сидеть на привычном месте. Да. Это правильное решение. Стоило Рику войти в класс, он тут же увидел привычный состав: Ася и Феликс уже сидели на своих излюбленных местах и корпели над домашней работой. При появлении одноклассника они синхронно вскинули головы, и убедившись в том, что новоприбывшим был именно Рик, молча вернулись к своим делам. Ася при этом приветливо кивнула, но ничего не сказала, Фил же обошелся без лишних телодвижений. Чувствуя, что немного злится – хотя, казалось бы, на что? – Рик тоже занял привычное место за дальней партой и принялся для начала за свою любимую алгебру. Он не понимал людей, которые плохо отзывались об этом предмете: да, сложно, но это ж такое удовольствие! Мир цифр логичен и упорядочен. А если вдруг что-то не сходится, нужно просто вернуться на несколько шагов назад и отыскать ошибку – и в итоге ты доберешься до верного ответа. Почему в жизни все не может быть так же просто? В ней тебе не дают никаких схем и формул. Ты тычешься наугад буквально с рождения и до самой смерти. А придуманные людьми правила… они работают не всегда. Погруженный в подобные мысли вперемешку с вычислениями, Рик даже не заметил, как прошел почти час. Совсем скоро начнется ужин, а после него надо будет еще успеть выучить химию и географию… Внезапно тишину комнаты прервал голос Фила. – Ася, я могу попросить тебя об услуге? Девушка повернулась к однокласснику, и на Фила уставились теперь две пары глаз: Рику тоже крайне любопытно стало, о чем это таком он собирается ее просить. – Ты не могла бы оставить нас с Риком ненадолго одних в классе? Нам нужно с ним поговорить. Это заявление было словно пуля – такое же резкое и сражающее наповал. Рик мог ожидать от Фила чего угодно, но только не этого. Взять и вот так попросить Асю оставить их наедине? Боже, да это даже прозвучало странно! Интересно, что Фил хочет сделать – надумал-таки ударить его? Ну ладно, это ничего. Так даже лучше. Рик мгновенно принял решение, что не будет сопротивляться: он сам во всем виноват. Пусть Фил его побьет, зато Рик тем самым искупит вину, и они оба обо всем забудут. Да, это идеальный план. Только почему так поджилки трясутся и сердце того и гляди выпрыгнет из груди? – Конечно, – ничуть, кажется, не смутившись, откликнулась Ася, зачем-то смерив Рика внимательным взглядом. – Я потом сразу на ужин пойду. Так что разговаривайте, сколько надо, мне все равно почти ничего на завтра из уроков не осталось. И Ася ушла, аккуратно прикрыв дверь, оставляя в классе напряженную тишину. Рик хотел посмотреть на Феликса, но взгляд его будто потяжелел и его невозможно было оторвать от парты. Одноклассник тоже молчал, но Рик не мог определить – от смущения или просто подбирал слова. – Слушай, я хотел поговорить по поводу вчерашнего. – Извини. Это вырвалось прежде, чем Рик успел сдержаться: слово будто соскочило с кончика языка против собственной воли. Оно еще и прозвучало так… Рику не понравилось. Почти жалобно. Почти просяще. Но при этом совершенно искренне. Фил уставился на него через весь класс, но даже на таком большом расстоянии смотреть ему в глаза было невозможно. Рик тут же вперился в стену, и дальнейший монолог уже посвящал ей: – Я не знаю, что на меня нашло. Наверное… помутнение. Я вообще ничего такого не имел ввиду. В смысле… Ну ты понимаешь. Я ничего не хотел… Не хочу. Просто сбой в системе. Надеюсь, ты не поймешь меня неправильно. Давай просто забудем о случившемся. Рик нес всю эту ахинею, постоянно сбиваясь, захлебываясь и проглатывая слова. Фил слушал его молча, не перебивая. И только когда Рик умолк и рискнул вновь перевести взгляд на одноклассника, увидел, что тот сидит с абсолютно непроницаемой маской на лице – ни единой эмоции невозможно было прочитать. – Хорошо, – только и сказал он в ответ. Рику бы радоваться, что все обошлось малой кровью, но вопреки этому, он почему-то ощущал разочарование. Он не ожидал, что Феликс добавит что бы то ни было, и уже вознамерился уходить, как вдруг парень заговорил, тихо и чуть монотонно: – Я должен рассказать тебе один очень важный факт об этой школе, который ты совершенно точно не знаешь. На самом деле его не знает никто из учеников – я так думаю. Мне об этом стало известно в прошлом году совершенно случайно, и именно благодаря этому знанию мне удавалось успешно избегать множества проблем. – О чем ты? – искренне не понял Рик, который никак не мог увязать их предыдущий разговор и внезапно поднятую тему школьных секретов. – Слушай внимательно и постарайся воспринять всю степень серьезности того, что я сейчас скажу, – в интонации Фила вновь прорезалась настойчивость и даже какая-то властность, отчего по коже Рика побежали мурашки. – В школе есть камеры, – веско сказал Фил. И Рик, нахмурившись, целую минуту переваривал то, что услышал. – Какие, нафиг, камеры? – все еще не до конца понимая, поинтересовался он. – Самые обычные. Видео-камеры, – отозвался Фил, – только они скрытые, ты не заметишь их, даже если будешь очень хорошо присматриваться. Они размером всего в несколько сантиметров, так что их легко установить и спрятать буквально где угодно. И да, ты не ослышался: я сказал именно камеры. Во множественном числе. Их огромное количество, я даже не назову точное число. И они везде: в классных комнатах, в спортзале, в столовой. Даже сейчас, когда мы сидим и разговариваем, нас снимают. Нас снимают всегда. Рик внезапно почувствовал, что его затошнило. Резкий порыв он сдержал усилием воли – сжал зубы, проглотил вязкую слюну. Стараясь глубже дышать, он прикрыл глаза: кажется, он когда-то слышал про такое понятие, как паническая атака. Видимо, сейчас Рик был на грани того, чтобы ее испытать. Но нет, нельзя терять голову, особенно когда в нее поступает такая важная – буквально жизненно важная – информация. – Ты говоришь, камеры везде, – стараясь говорить спокойно, уточнил Рик. – Значит ли это, что они есть в душе? В туалете? – Насколько я знаю, нет, – ответил Феликс, и Рик почувствовал, что его совсем чуть-чуть отпустило. – Это противозаконно, к тому же учитывая, что здесь почти все несовершеннолетние, это незаконно вдвойне. Кроме того, насколько я знаю, камер также нет у нас в комнатах. Ну потому, что мы там переодеваемся и все такое. Но это не так уж важно: камеры есть в коридоре, поэтому всегда прекрасно видно, кто куда и когда зашел. Так что сказать, что каждый наш шаг здесь находится под наблюдением, абсолютно не будет преувеличением. Не начавшаяся паника, кажется, немного отошла. Да, все, конечно, плохо, но хотя бы не настолько, как подумал вначале Рик. – Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? – не выдержав, спросил он с некоторым упреком, снова рискуя заглянуть в опасные синие глаза. Но они ответили холодом. – А с чего бы мне было говорить тебе об этом раньше? Мы всего лишь обменивались информацией, как ты помнишь. Взаимовыгодное сотрудничество. – И ты не собирался мне рассказывать? – Собирался, конечно. В самом ближайшем будущем, – признался Фил, и у Рика совершенно необоснованно потеплело от этого на сердце. – Но честно говоря, торопиться с этим секретом я тоже не хотел, потому что… Не так просто с ним жить. Иногда легче вообще не знать, иначе рискуешь стать параноиком. Я когда сам узнал… У меня истерика случилась. Я часа два не мог успокоиться, и потом еще два часа всерьез думал о том, чтобы сбежать из школы и пойти в Краснодар пешком: все лучше, чем терпеть это всё. Рик не удержался от улыбки. Почему-то такая бурная реакция Феликса рисовалась его воображению с трудом. – Ты же отреагировал совсем спокойно, – отметил Фил, и в его голосе было что-то похожее на восхищение. – Я бы так не смог. «Вот уж спокойно – это последнее, что можно сказать про мою реакцию», – подумал Рик, а вслух пробормотал только: – Спасибо. За то, что рассказал. Фил мотнул головой в жесте, который Рик интерпретировал как «не за что», а потом добавил, как бы на всякий случай: – На территории совсем немного мест, куда не достают камеры. Школа снаружи также со всех сторон утыкана камерами дальнего видения, так что простирается их власть почти до самой аллеи. Видно везде и все, даже на самой дальней точке, возле стадиона. Фил при этом как-то странно посмотрел на Рика, а тот, все еще пытаясь переварить услышанное, только кивнул. Их разговор на этом закончился, потому что наступило время ужина, и толпы голодных подростков шумно повалили из классов и с верхних этажей, чтобы насытиться. Фил, наскоро собрав вещи, потоптался в дверях, будто собирался еще что-то сказать, но так и не решился. Он первым покинул класс, пока Рик, в прострации собирая книги и тетради, опасливо оглядывался, надеясь-таки зацепить взглядом невидимый, но такой угрожающий «жучок». *** Следующие два дня Рик ходил по школе с полным ощущением, что некто невидимый следует за ним по пятам. Да, знание о том, что за тобой следят, да еще и тайно, было удручающим и выбивающим из колеи. Рик боялся, что у него разовьется одержимость, и теперь вполне понимал Фила, который не торопился делиться с ним этим знанием. Он иногда думал даже (когда становилось особенно страшно), что лучше бы он совсем ничего не знал. А потом давал себе мысленного тумака: что значит – лучше бы не знал? Совсем дурной? Да это самая ценная информация, которую только можно получить! Правда, как ее применять с пользой, Рик пока не разобрался. Зато многие моменты, раньше не имевшие никакого смысла, начали выстраиваться в логическую цепочку, и события, казавшиеся раньше случайными, таковыми тоже перестали быть. Все внезапные прибавления очков у себя и у одноклассников, все медленные танцы – ни один не был забыт или не учтен! Все истории, когда кто-то пытался нарушить правила: покурить за углом, или отлынивать от урока… Все, все вставало на свои места. Ни один проступок не оставался безнаказанным, и теперь Рик знает, почему. Сам он обошелся пока без наказаний… И его это волновало сейчас больше всего. Почему? Наряду со страхом и тревогой, вызываемыми скрытыми камерами, он не переставал думать об их с Филом поцелуе. И мысли эти от раза к разу вызывали в нем то дикое желание изменить ход времени и никогда этого не делать, то… Наоборот, вернуться в тот момент и пережить его снова, бесчисленное множество раз. Ощутить теплоту губ, контрастирующую с окружающим холодным воздухом, услышать еле уловимый вздох удивления… Только руку, его оттолкнувшую, не хотелось ощущать, а даже если б она была, то убрать ее аккуратно, зажать в своих пальцах и не отпускать, продолжая мягкий поцелуй… Фил, кстати, вел себя так, будто вообще ничего не случилось. Они с Риком больше не говорили – не представлялось за эти дни такой возможности. Он только смотрел иногда на Рика прямо во время урока, совершенно не стесняясь повернуться к нему со своей первой парты. И в глазах его были странные искорки, будто он знал еще какой-то секрет, пока недоступный Рику. Ему было сложно находиться с Филом в одном помещении. Взгляд волей-неволей то и дело падал или на манящую спину, или на рыжий локон, или на точеный профиль… Рик невольно оглаживал взглядом руки, взлетавшие к волосам или державшие маркер у доски, или ноги, обтянутые форменными брюками, а потому невероятно привлекательные… «Это плохо – то, что ты так смотришь на него, – говорил строгий голос в голове. И ему тут же возражал другой, более мягкий, но не менее настойчивый: На него невозможно не смотреть…» В воскресенье Рик пришел в библиотеку сразу после завтрака. Обычно он делал это чуть позже, но сегодня сидеть в своей комнате не было никаких сил. Придя в привычно пустое помещение, он вдруг решил, что сядет на место Фила – неспроста, наверное, парень всегда выбирал именно его? Рик нашел на полках книгу, которою требовала прочитать к следующему уроку литературы Нина Михайловна, и уже было погрузился в чтение, как вдруг входная дверь скрипнула, впуская внутрь одноклассника. Фил сегодня тоже пришел раньше, чем обычно, но, кажется, был совершенно не удивлен увидеть здесь Рика. – Отличное место выбрал, – в качестве приветствия отметил рыжеволосый, и еле заметно улыбнулся самым краешком губ. Рик почувствовал, как щекам его становится жарко, и моментально уткнувшись в книгу, ответил: – Ага. Фил, не проявляя по поводу занятого места никакого негатива, спокойно сел за стол прямо перед партой Рика и начал не спеша раскладывать принесенный с собой скарб. – Камеры туда не достают, – как ни в чем не бывало сообщил Феликс, заставляя Рика оторваться от неинтересной книги. – Именно поэтому я там всегда сижу, потому что могу рисовать. Там ничего не видно. Вся эта часть комнаты не попадает в объектив. Он повел рукой, обозначая пространство от парты Рика и последнего стеллажа с книгами до самой стены, между которыми еще оставался зазор, чтобы пройти. Рик почувствовал некоторое расслабление: значит, в школе все же есть места, в которых можно быть в безопасности? – Камеры записывают звук? – задал Рик вопрос, который мучал его все эти дни. – Нет, – откликнулся Фил, снимая этой фразой еще один небольшой груз с души. – Наверное, руководство не видело в этом смысла: в классах обычно слишком шумно, чтобы что-то разобрать. Ну или решили сэкономить: все же камеры, которые еще и звук записывают, стоят бешеных денег. Чтобы понять, что происходит нарушение, совершенно необязательно слышать, о чем говорят собеседники. Рик кивнул. А затем ему в голову пришла мысль, которую он не смог удержать при себе. – Твои прежние друзья… Чук и Гек, – при упоминании дурацких псевдонимов Рик не удержал легкой улыбки. – Они попались на камеры, да? Фил внимательно посмотрел на Рика, так, будто не ожидал, что его одноклассник поднимет эту тему. А затем медленно, будто заторможенно, кивнул. – Да. Уверен, так оно и было. Впрочем, я не сразу это понял, я про камеры узнал гораздо позже, когда меня ненадолго оставили одного в кабинете директора. – Как так? – выпучился на него Рик. – Да это вышло по ошибке, чреда нелепых совпадений и случайностей. Меня вызвали однажды, чтобы допросить, собственно, про моих ребят. Естественно, я изображал идиота всеми доступными способами. Директор начал злиться, уже придумывал мне наказание, как вдруг прибежала Нина Михайловна и запричитала, что в столовой ЧП, кто-то обварился супом или типа того. Директор тогда странно отреагировал – вместо того, чтоб посмотреть на свою жену, он почему-то глянул сначала в экран, а потом как вскочил… Мне велел дожидаться его в кабинете: очевидно, допрос еще не был окончен. Ну и вышел минут на пять. А я не будь дурак – взял и сунул нос в компьютер. Открыл свернутое на экране окно, а там… Рику не надо было говорить, что именно там. Он прекрасно догадывался и сам. Наверняка на компьютер директора транслировались сразу все камеры, чтобы он в любое время мог наблюдать за кем хочет. – Я чуть сознание не потерял тогда – настолько сильно охренел от увиденного, – негромко признался Фил, и Рик был очень тронут очередной откровенностью. – А потом у меня как мания началась: я стал выискивать эти камеры везде, пытался вычислить их угол обзора… Веселые были деньки. Да уж, Рик не сомневался. Ужас, который сковал его при первом их разговоре о камерах, на секунду вернулся к нему. Рик попытался представить, что переживал Фил в то мгновение. Осознание, что владеет теперь страшной тайной. Попытки справиться, желание перехитрить систему, желание ото всего этого убежать… – Ты рассказал друзьям? – В тот же день, – кивнул Фил, изящно качнув головой, и Рик, несмотря на серьезность беседы, на секунду залип на тонкой шее с выступающим кадыком. – Когда успокоился немного. Мы потом все вместе пытались понять, где здесь слепые зоны, чтобы эти двое… могли оказаться в безопасности. Но таких мест было очень мало. И к тому же, они уже к тому времени спалились: за ними следили пристальнее, чем за кем угодно другим в школе. Стоило им оказаться хотя бы на пять минут наедине – тут же появлялся либо учитель, либо доктор, либо даже сам директор… Лицо Фила перекосилось, и он замолчал. Рика на секунду посетило дичайшее желание его обнять. Прижать крепко к груди, чтобы он хотя бы ненадолго выкинул все страшные и грустные мысли из головы и улыбнулся, совсем чуть-чуть… И желание это было таким острым, что Рик вцепился руками в сидение, только чтоб не поддаться этому всепоглощающему порыву. – Ты сделал для них все, что мог. Эта фраза показалась Рику уместной. А Фил, взмахнув ресницами, уставился на Рика так, будто тот заговорил с ним на другом языке. Они некоторое время смотрели друг на друга, на потом Феликс, отворачиваясь, пробормотал «спасибо». Рик, правда, так и не понял, за что. Парни на некоторое время замолчали, каждый погрузившись в свои мысли. Рик пытался вернуться к чтению, но строчки прыгали, рассыпались, совершенно не желая выстраиваться в логичный взаимосвязанный текст. Фил, сидящий перед ним, кажется что-то писал, и его спина, чуть согнутая над столом, была слишком красива, чтоб на нее не смотреть. Неужели Фил совсем не чувствует неловкости, находясь с ним, Риком, в одной комнате? Сам бы он уже давно умер от стыда, находясь рядом с человеком, который попытался его поцеловать. Но вот, пожалуйста. Фил сидит себе и в ус не дует, занимается своими делами, разговаривает с Риком, будто вообще ничего не произошло. Фил между тем поднялся и направился к полке с книгами, находящейся за спиной Рика: наверное, тоже искал книгу для внеклассного чтения по литературе. Почему он такой спокойный?! Рика это… раздражало, пожалуй. Ни тебе ссоры, ни возмущения, ни даже вопросов «а какого хрена это было?» Только абсолютный игнор. Его что, так много раз в жизни целовали, он настолько к этому привык? Придумав это себе, Рик рассердился еще пуще. Ну неужели нельзя было хоть слово об этом сказать? А Рик, между прочим, еще и извинился перед ним! Фил мог бы хотя бы извинение для приличия принять. Ну или не принять, что ли… Но хоть что-то сказать, в конце концов, это элементарное правило веж… Но гневные, полыхающие праведным возмущением мысли парня были прерваны прямо посередине. Все потому, что он внезапно ощутил такое, чего не ощущал никогда, и уж тем более не ожидал ощутить сейчас. Нечто похожее на горячее дуновение ветра вдруг опалило его шею сзади. А затем мягкие теплые губы – а это были именно они, Рик не усомнился ни на секунду – вдруг легонько коснулись мочки его уха. И не то потому, что это было неожиданно, не то потому, что ощущалось неуместно, Рик вскочил, едва не отбрасывая от себя стул и чуть не задевая стоявшего позади Феликса. – Отвали от меня! – прежде чем подумать, прежде чем вообще включить голову, завопил Рик, разворачиваясь к парню и прожигая его взглядом насквозь. Он чувствовал, как ухо, к которому только что прикоснулись, горит огнем. Будто его за это ухо оттаскали, как именинника на день рождения. Фил выглядел слегка испуганно, очевидно, такой реакции он не ожидал. Но он смотрел на Рика в упор, не мигая, тоже едва заметно заалев, но глаз не отводя. А Рик весь кипел. Он снова злился. Какого лешего Фил делает?! Издевается над ним? Дразнит? Шутит? Почему он сначала оттолкнул его тогда, на стадионе, а сейчас сотворил… вот это? Рик возмущен так сильно, что все эти вопросы крутятся у него в голове, но не хватает дыхания задать их, а может быть – не хватает смелости. И все, на что он способен, это на короткое: – Зачем? Фил изучает его мимику внимательно и серьезно на протяжении целой минуты. А затем… Его губы, эти манящие, красивые, сводящие с ума губы разъезжаются в улыбке, и Рик мгновенно чувствует слабость в коленях. – Ты же понимаешь, почему я так поступил в тот вечер? – словно в открытой книге, прочитав его мысли, интересуется Фил, продолжая легонько ухмыляться. Рик несильно дергает головой. Он предполагает, но… Но это ведь не может быть правдой. – Потому что камеры, – мягко пожимая плечами, добивает его Фил, и Рик, кажется, понемногу перестает соображать. – Мы были на самом краю поля, так что гипотетически, видны, скорее всего, были только наши силуэты. Вряд ли даже лица можно было разобрать. Но все равно это было слишком опасно. Я не мог подвергнуть нас такому риску. Нас? Это слово зазвенело в голове Рика, как тонкий хрусталь, и тут же рассыпалось красивыми блестящими осколками, заполняя в черепе все свободное пространство. Теперь эти осколки повсюду, и захочешь – не соберешь… – Значит, нас поэтому не наказали? – пробормотал Рик. – Думаю, да. Ну или еще прозаичнее: нас просто никто не заметил. Все же не так легко следить за всеми учениками сразу и одновременно – кого-то из виду можно упустить. Фил приблизился к Рику на шаг, вставая почти вплотную. – Я оттолкнул тебя не потому, что мне было неприятно, – продолжил Фил, а глаза его в это время заблестели, искрясь как никогда раньше. – Совсем даже наоборот. И Рик не выдержал. Чувств было слишком много: радость, неверие, страх, боль, восторг, облегчение. – Это неправильно, – приближаясь еще сильнее, сказал Рик, а Фил успел лишь выдохнуть: – Я знаю… Рик приподнял голову, и их губы встретились. На этот раз по-настоящему. Теперь не Рик целовал Фила, а они одновременно целовали друг друга, чуть сбивчиво, трепетно, но при этом так нежно, что у Рика в первые же секунды начало шуметь в ушах. Он обнял Фила, положив одну руку ему на спину, вторую – на талию, и слегка подтолкнул его к стеллажу. Пространство между ним и стеной было чудовищно узким, буквально не развернуться, зато максимально безопасным. Прижав к себе трепещущего Фила, Рик сделал то, что представлялось ему в очень смелых и очень запретных фантазиях – скользнул ладонью в отливающую медью шевелюру. Волосы на ощупь оказались потрясающе мягкими, словно шелк, рассыпчатыми, гладкими… Хотелось зарыться в них целиком, хотелось накрутить по локону на каждый палец, хотелось перебрать каждую прядку… Откинув мешающийся локон с чужого лба, Рик тут же вернулся к прекращенному на миг поцелую. Искры тока бежали по всему телу. Парни пытались унять сбивающееся дыхание, но ни у одного из них никак это не получалось: слишком все было внезапно, слишком эмоционально. Рик притянул Феликса к себе еще ближе, чтобы почувствовать его целиком: и вздымающуюся грудь, и бедра, и жар рук, которые несмело оплели его талию в ответном объятии… Рик не мог оторваться от верхней губы: там красовалась она, эта дьявольская родинка, которая долгое время одновременно мешала ему спать и при этом дарила самые прекрасные сны… Он не мог вообразить даже в самых смелых мечтах, что действительно будет целовать ее, причем целовать вот так – настойчиво и свободно, что ему будут это разрешать… Не в силах справиться с соблазном, Рик самым кончиком языка нежно лизнул ее, словно стараясь попробовать на вкус: может, она и вправду шоколадная? Разумеется, на вкус она была самой обычной, но зато Фил, почувствовав это смелое прикосновение, истолковал его абсолютно по-своему. Он коротко выдохнул, заставляя табун мурашек разбежаться по телу Рика, и слегка приоткрыв губы, коснулся его языка своим. Рику показалось, что от наплыва эмоций он на секунду отключился от реальности. Прикосновение это было влажным, обжигающим и немного сводящим с ума. Оно было таким неожиданным и странным, что Рик не понял даже, понравилось ему это или нет. Словно давая ему время на раздумья, Фил вернулся к тому, что делал до этого, вот только… внезапно этого Рику показалось мало. Ему теперь захотелось больше. Захотелось узнать, каково это. Захотелось почувствовать, даже если это странно. Даже если вдруг неприятно – плевать. С этой мыслью, почти окончательно перестав соображать, что происходит, Рик впервые окунулся в жар чужого рта. И… это не было неприятно. Но и обычное «приятно» для описания того, что он чувствовал, тоже никак не подходило. Это было… уносяще. Срывающе все клапаны, затворы и последние звучавшие в голове «нельзя». Это было горячо. Мокро. Чудесно. Немного неловко. Фил, пытаясь ответить, некоторое время будто кружил вокруг да около, пытаясь примериться к ритму и темпу. А потом он его поймал и… Рик уже ничего дальше не запомнил. Только ощущения. Радость – дикая, животная, сильная настолько, что хотелось заплакать, как бы парадоксально это не звучало. Нежность – хотелось нырнуть в Фила с головой, прикоснуться к нему всему и сразу, обласкать с ног до головы. Жадность – казалось, его прямо сейчас отнимут, и нужно успеть как можно больше, как можно чувственнее… И страх - что это все закончится, что все окажется неправдой, что Фил придет в себя и снова оттолкнет. Вот только он не отталкивал, а напротив, только сильнее тянул к себе, прижимал крепче, и каждым движением будто просил: «Не уходи. Не прекращай. Поцелуй еще».