Лучше блюдо зелени

Остаток дня Рик не запомнил совершенно. Так бывает, когда человек находится в бреду: он не может понять, кто рядом с ним, не может вести отсчет времени, теряет связь с реальностью. Немного в «сознание» Рик пришел только ночью, когда обнаружил себя на своей постели, завернутого с головой в одеяло и дрожащего, словно в лихорадке. Он отказывался принимать реальность, но она с настойчивостью бронетранспортера пробивала все поставленные заслоны и проникала в голову без спроса. Еще каких-то двадцать четыре часа назад он считал, что готов к какому угодно наказанию за их с Феликсом смелость, но… Цена оказалась непомерно высока. Рик не мог предположить такого развития событий даже в самом страшном кошмаре. Конечно, он уже слышал про эту потенциальную Феликсову невесту. Но он и думать не думал, что родители могут поступить вот так. Женить силой? Но на улице двадцать первый век, в конце концов! Ну не могут же они полностью лишить его собственной воли! Не могут же…? И с ужасом Рик понимал: могут. Это именно то, что делали с ними на протяжении целого года их наставники, так почему не смогут родители? Надавят, пригрозят, заставят… Рик прекрасно осознавал: как бы отчаянно Фил не сопротивлялся этому навязанному браку, один целому клану своей семьи он противостоять не сможет. А это значит… А это значит, что Рик сделает то, чего обещал ни за что не делать. Потеряет его. Своего самого дорогого на свете человека. Свою первую любовь, своего первого парня, свои первые, и, как он надеялся, последние! отношения. Даже думать об этом было невыносимо. И Рик метался по постели, пытаясь забыться хотя бы коротким сном, но выходило у него плохо. Следующий день он также провел в полузабытьи. Как ни странно, никаких других наказаний ему не назначили: просто велели сидеть в своей комнате, выходя из нее лишь по необходимости. Сначала Рика изумляла такая мягкая «кара». Однако, поразмыслив, он понял, что именно в этом и заключалась ее суть. Не требовалось никаких наказаний: ощущение от неотвратимо надвигающегося скорого расставания было достаточным, чтобы разрывать сердце изнутри, не прибегая ни к каким дополнительным мерам. Рик почти все время лежал на кровати пластом, не имея сил просто встать, да и желание у него отсутствовало. Его мозг пытался найти выход из ситуации, но выход находиться не хотел. Рик не мог представить, как предотвратить то, что непредотвратимо. Как исправить то, что неисправимо. На ужин он идти совершенно не хотел, но мысль, одна единственная, словно лучик света и надежды, не давала ему покоя. И он должен был ее воплотить. Он должен был поговорить с Филом, хотя бы в последний раз! Так что Рик, немного напоминая сам себе сумасшедшего, вскочил с кровати и ураганом понесся вниз, в столовую, где сейчас чинно ужинали ученики и наставники. Зайдя в наполненное запахами помещение, он тут же начал искать глазами Фила, чтобы привычно обжечься взглядом о пламенную макушку, но не увидел его в столовой. Возможно, его увели в больничное крыло, Рик не знал. Решив сосредоточиться на другом, он резко уселся за свой стол и принялся с неестественным аппетитом поглощать ужин, краем глаза поглядывая на наставников, которые ничуть не смущаясь отвечали ему тем же, только куда более открыто. – Боря, – едва разжимая губы, обратился Рик к однокласснику. – Мне нужна твоя помощь. Произнеся это, Рик боязливо покосился на сидящих рядом Асю и Машу из десятого. Они обе проявляли абсолютно нулевой интерес к беседе, хотя явно слышали подозрительный шёпот. Боря посмотрел на него хмуро, а Рик отчаянно прохрипел: – Это в последний раз. Обещаю. Боря едва уловимо кивнул. Парни ели не торопясь, дожидаясь, пока девчонки уйдут из-за стола. И стоило Асе подняться и скрипнуть стулом, Рик, пользуясь этим, наклонился к Боре и прошептал: – Передай Филу, что я буду ждать его в полночь в служебном коридоре. И тотчас сам встал, направляясь к выходу. Напоследок он обернулся и увидел, как Боря медленно прикрывает глаза, давая понять, что услышал его. Теперь оставалось только ждать. Рик сам точно не знал, что собирается сказать Феликсу. Так что пробираясь по темным коридорам и лестницам, он в равной степени боялся и оказаться застуканным, и не найти подходящих слов, когда будет разговаривать с Филом. Лишь бы только тот пришел. Лишь бы только получилось! Школа глубоко спала. Не было слышно ни привычного хлопанья дверей, ни шума голосов. Только дремотная тишина, которая давила на Рика всей своей тяжестью. Он старался двигаться как мышь, но тем не менее в такой тишине гул его шагов отдавался, как ему казалось, на весь коридор. Шмыгнув за поворот, Рик испуганно глянул на кабинет директора, видневшийся в самом конце коридора, и тут же завернул направо в неприметную дверь с надписью «Только для персонала». Едва оказавшись там, Рик мгновенно почувствовал облегчение: во-первых, он подозревал, что здесь не было камер. Во-вторых, по сравнению с мертвенной тишиной школы, служебный коридор был наполнен гулом: здесь было несколько дверей, ведущих, как полагал Рик, в разные служебные комнаты – кухню, прачечную… Так что приборы, стоявшие там, создавали мерный успокаивающий шум, и Рику казалось, что в этом полумраке и металлическом дребезжании он находится в безопасности. Тут же, рядом, была и крутая лестница, ведущая на чердак, на котором они с Филом уже были однажды и на котором Рик хранил свою «контрабанду». Кстати, шанса достать оттуда телефон у него до этих самых пор так и не появлялось, и Рик решил, что обязательно сделает это сегодня – не оставлять же мобильный здесь? Не успел Рик решить, стоит ли ему пойти наверх и дождаться Фила там, или же лучше подождать в коридоре в углу, как дверь нешироко распахнулась. Сердце Рика замерло на миг, а затем припустило вскачь, когда он увидел самое дорогое на свете лицо. Фил был бледен, под глазами залегли фиолетовые круги: кажется, будто парень не спал ни минуты на последние 24 часа. Но стоило ему натолкнуться взглядом на Рика, как улыбка моментально осветила его лицо – и перед ним будто очутился совершенно другой человек. Фил в один большой прыжок оказался рядом с Риком и схватил его за руку – так, будто проверял, настоящий ли он. Одна единственная лампочка освещала весь коридор, но это волновало парней до смешного мало. Они вглядывались в черты друг друга, словно силясь запомнить наизусть, словно такой шанс никогда им больше не выпадет. Рик поднял руку и опустил ладонь на чужую щеку. Фил в ответ потерся о нее, как щеночек, прижал подбородком к своему плечу и еле уловимо поцеловал. Все внутри Рика зашлось нежностью, и он на мгновение вообще забыл, что они здесь делают. Забыл, для чего позвал его, забыл, что уже послезавтра за Филом приезжают родители, чтобы отнять его у Рика навсегда. Он просто смотрел в обожаемые глаза цвета горечавки и вновь спрашивал себя, как могла природа создать нечто настолько невероятно прекрасное, наполненное нежностью и искусством, как его любимый человек… Внезапно откуда-то с другого конца коридора донесся странный звук. Рик и Фил одновременно вскинули головы, их мышцы синхронно напряглись, будто они два зверя, готовящиеся к прыжку. Кто это мог быть? Все работники заканчивали свою смену самое позднее в 10 вечера, а затем шли в другое здание, где ночевал весь преподавательский состав и весь обслуживающий персонал. Иногда в особняке могли оставаться дежурные, следящие за тем, чтобы отбой состоялся по расписанию, но и они как правило в полночь уже сладко спали по своим кроватям. Так что же это был за подозрительный шум? Замерев, будто их заморозили, парни старались даже не дышать, изо всех сил напрягая слух. Но за шумом гудящих бытовых машин и кондиционеров ничего толком нельзя было разобрать. – Показалось? – с надеждой шепнул Фил, обращая на Рика перепуганный взгляд. – Наверное, – Рик не был до конца уверен. Говорят, когда кажется, надо креститься. А что делать, если кажется сразу двоим? Еще с минуту они не двигались, продолжая вслушиваться изо всех сил. И когда Рик уже решил было, что все-таки звук был игрой воображения, как услышал его снова. Ему показалось, что это был чей-то голос. Только вот звучал он как-то слишком... высоко, что ли. И не был похож ни на один из голосов преподавателей или наставников. Может ли быть такое, что сюда забрел еще какой-нибудь студент? Неужели кто-то еще пришел сюда на тайное свидание, как они с Филом? Кажется, последнего посетила похожая идея, потому что лоб его разгладился, а в глазах даже мелькнула хитринка. Не может быть, так они все-таки были не единственными в этой школе, хранившими большую тайну! Ведомые, пожалуй, больше любопытством, чем гласом разума или страхом, парни на цыпочках двинулись вперед по коридору. Они вновь услышали тонкий голос, и звучал он как-то жалобно, вот только слов разобрать было невозможно. Ребята довольно быстро поняли, откуда доносились звуки: самая дальняя дверь в конце коридора была самую малость приоткрыта. Только тоненькая щелочка давала понять, что она на самом деле не заперта – если бы не эта щелочка, возможно, ничего услышать бы и не получилось. Рик обменялся с Филом взглядами, и они вплотную приблизились к простой черной двери, на которой висела наклейка с желтым треугольником и молнией, такие еще иногда подписывают «Не влезай, убьет!». Мысленно подивившись авантюрности неизвестных голубков – они б еще в трансформаторную будку залезли, – Рик, не в силах сдержаться, предоставил Филу возможность смотреть снизу, сидя на корточках, сам же он привстал на цыпочки и заглянул внутрь сквозь узкую щелку. Вопреки ожиданиям, в комнате не оказалось никаких проводов или инструментов, вообще ничего такого. Комната была так же слабо освещена, как и коридор, и напоминала скорее очень старый и неуютный заброшенный класс. Там стояли в хаотичном порядке стулья – так, будто их по пути растолкали с дороги – а также небольшой старомодный стол со стоящей на нем настольной лампой. Два силуэта, находящиеся ближе к стене, были слегка скрыты сумраком, но от этого ничуть не менее узнаваемы. Кажется, на секунду время для Рика остановилось. Крик замер в горле, не достигнув голосовых связок, тем самым спасая их от разоблачения. Впрочем, думать о таком незначительном обстоятельстве, как собственная безопасность, в это мгновение у парня в любом случае не было сил. Картина, представшая перед ним, настолько поражала своей чудовищностью, что буквально затмила в сознании Рика все основные инстинкты. В кабинете действительно были двое. Вот только не двое сбежавших от надзора студентов, как наивно полагал романтичный Рик. Одним из людей был… директор. Он склонился над столом, и выражение лица его было искаженным, почти нечеловеческим. Он двигался ритмично, вцепившись своими огромными ручищами в бирюзовую ткань на хрупких худых плечах. Рик узнал его мгновенно, узнал лицо, которое сейчас было искажено болью и мýкой, узнал эти коротко остриженные ежиком волосы. Это был мальчишка из девятого класса – Рик регулярно встречал его в школьных коридорах и пару раз на психологических сессиях. Парнишка и всегда-то был невысоким и щуплым, но сейчас он выглядел совсем крохотным, со своими худыми руками, прикрывающими кривящийся рот, и с изломленными от боли бровями… Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он смог отвести взгляд от дверного проема и взглянуть на Фила. Тот застыл, тоже, судя по всему, не имея возможности двинуть и пальцем, но… Что-то во взгляде Фила как раз в этот момент проснулось, и он разомкнул губы. Рик действовал на чистом инстинкте. Он единым движением перекрыл Филу рот и нос ладонью, и прежде, чем тот сумел бы издать хоть звук, тихонько отволок его от двери. Фил сопротивлялся, но слабо: казалось, что все физические силы враз оставили его, и все, на что он был способен, это только пытаться отодрать чужую широкую ладонь от своего рта. – Тише, – выдохнул ему в ухо Рик, и по-прежнему зажимая ладонью рот возлюбленного, попятился обратно, в темноту. – М-м-м, – послышалось сквозь пальцы еле слышное, но Рик в ответ только сильнее прижал ладонь к чужим губам. Когда они наконец оказались вновь у лестницы, Рик резко развернул Фила к себе. И остолбенел. По щекам его любимого мальчика текли слезы: несдерживаемые, горячие… Стоило Рику на миг оторвать руку от чужого рта, как он тут же услышал всхлип – недостаточно громкий, чтобы его услышали на другом конце за закрытой дверью, но все же слишком опасный. Ему пришлось вновь вернуть руку на место, в то время как Фил, кажется, окончательно потерял самообладание. Он мелко вздрагивал, глаза его покраснели, и даже Рику, человеку в психологии разбиравшемуся довольно посредственно, было ясно: Фил сейчас находится на грани истерики. – Феликс, – тихо, едва различимо, прошептал Рик, усаживая парня на пол. – Мой хороший. Тише. Фил… Слышишь? Никакой реакции, только слезы еще пуще заструились по щекам, отчего вся ладонь Рика стала влажной. – Фил… Родной мой. Успокойся, прошу тебя. Ты можешь нас выдать. Кажется, голос разума наконец-то добрался до Феликсова сознания. Он попытался несколько раз глубоко вздохнуть через нос, но получалось плохо. – Я сейчас уберу руку, но ты обещай не шуметь, хорошо? Фил еле уловимо кивнул. Тогда Рик действительно отнял руку, и, хвала небесам, Фил его послушался. Задышал ртом – часто и прерывисто. Слезы не останавливались, но кажется, он все же немного владел собой. – Послушай внимательно, – Рик заглянул в синие глаза, которые впервые смотрели на него абсолютно потерянно. – Я сейчас схожу на чердак и вернусь. Одна минута. Ладно? Ты должен сидеть здесь и ждать меня. Очень тихо. Ты меня понял? Скорее всего, Фил либо понимал Рика через слово, либо не понимал вовсе. Однако он послушно кивнул и для наглядности даже сам зажал собственный рот обеими руками. – Я очень быстро. Никуда не ходи, ничего не делай, лучше вообще не двигайся. Ясно? Снова кивок. Тогда Рик подскочил и рванул наверх – так быстро, будто от этого зависела его жизнь. Кажется, он вернулся меньше чем через минуту. Фил, как и обещал, сидел почти не двигаясь, все еще прижимая ладони к губам. Его глаза чуть расширились, когда он увидел, что Рик собирается делать, но не проронил ни звука. Рик, кинув обеспокоенный взгляд на Феликса, попытался взять себя в руки. Несколько мгновений на сомнения, и он решился. Крадучись, он вновь приблизился к проклятой двери в самом конце коридора и… достал телефон. Звук и вспышка были благоразумно выключены заранее, так что все что требовалось от Рика – это только увеличить до предела фокус камеры. Потребовалось меньше минуты. Рику едва не стало дурно, когда он услышал слабые стоны боли и грубое «молчать», сказанное низким угрожающим голосом… Больше сил выносить этого не было. Рик спрятал телефон в карман, и пятясь, словно рак, устремился обратно к Филу. Парень не произнес ни звука за это время и не сдвинулся ни на сантиметр. Рик схватил его за руку, дернул на себя, и они почти вывалились из служебного коридора, окунаясь в приглушенный свет школьного холла. – Скорее, – шепнул Рик и потянул за собой Фила, который хоть и не сопротивлялся, но двигался как-то неловко и будто неумело, словно внезапно разучился ходить. Рик почти на буксире протянул Феликса по лестнице наверх, а затем, не особо долго думая, втащил в свою комнату. Оставить сейчас Фила одного было в одинаковой степени невозможно и глупо. Так что Рик не стал думать дважды. Фил, кажется, даже не понял толком, где именно оказался. Он опустился на кровать Рика, взглянул на него снизу вверх, и новые потоки слез заструились по его щекам. – Мы должны вернуться, – сказал он надломленным голосом, и словно это стало для него каплей, переполнившей чашу, всхлипнул почти истерично. – Мы должны его спасти! – Нет, – Рик категорично покачал головой, спрятал телефон под подушку, а потом вернулся к Филу и взял его лицо в свои ладони. – Это будет самым опрометчивым шагом, который мы только можем сейчас предпринять. – Почему? Смотреть на Феликса было почти физически больно. Сердце Рика разрывалось, когда он видел эти чудесные глаза, наполненные неподдельным ужасом и болью, и если бы был чуть более наивным, он бы, наверное, прислушался к Филу. Но сейчас нужно было держать голову холодной. Поэтому Рик, как бы ни хотелось ему дать Филу возможность отдаться панике и выплакаться, все же не мог этого позволить. – Он изнасиловал его, – слова Феликса, будто ножом, саданули Рику по нервам. – Неужели не понимаешь?! Он… там… И директор… Мы ничего не сделали… – Мы очень даже много сделали, – строго прервал его Рик, а затем приподнял Фила за подбородок, заставляя смотреть на себя. – Ты серьезно думаешь, что это случилось в первый раз? От шока Фил на секунду даже перестал плакать. – Что ты имеешь в виду? Рик втянул воздух через нос, резко и быстро, как делает разозленная собака. Сел рядом с Филом на кровать, взял его руку и сжал, что есть силы. – Я не верю в то, что именно нам и именно сегодня чудесным образом удалось натолкнуться на жесть, не случавшуюся никогда раньше. Какова была вероятность того, что нам так «повезет»? Нет, думаю, это случалось регулярно, причем явно не только в этом году. Помнишь, я рассказывал тебе про высокий процент самоубийств среди выпускников? Кажется, теперь я понимаю всё гораздо лучше… Фил слушал, приоткрыв рот. А Рик в конце концов заглянул ему в глаза и произнес фразу, которую уже давно хотел сказать. – Фил, нам нужно бежать отсюда. Резкая смена темы разговора, кажется, окончательно обескуражила парня. Он смотрел на Рика, который сейчас будто бы разговаривал на другом языке, и ничего не понимал. Слезы и в самом деле прекратились – Фил все еще шмыгал носом и на некоторое время замолчал. – Из-за того, что мы только что увидели? – Да. И нет. Из-за всего сразу. Я уже думал об этом раньше, но кажется… Сейчас это будто был последний знак свыше. – Мы не можем, – покачал головой Фил, потому что то, что говорил Рик, звучало как нереалистичная сказка. – Куда мы побежим? Как? Нас тут же поймают… Да у нас даже и денег особо нет… – Деньги – не главная наша проблема сейчас. – Но что ты имеешь ввиду под «сбежать»? Хочешь сказать – навсегда? Рик ответил ему лишь молчанием и продолжительным взглядом, как бы говорившим «побег это в любом случае билет в один конец». – Я не могу, Рик, – испуганно, будто даже просяще, воскликнул Фил, к которому снова начала возвращаться паника. – Куда же я убегу, ведь у меня есть семья, сестра… – Семья, которая хочет силой тебя женить? Которая никогда не примет тебя таким, какой ты есть? Фил тут же замолчал. На фоне одного ужасного события он на какое-то время абсолютно забыл про надвигающееся другое. – Давай рассуждать по-взрослому, Фил, – сказал Рик, и голос его опустился на тон ниже, невольно заставляя мурашки пробежаться по затылку Феликса. – Что ждет нас с тобой там, за оградой школы? Свобода? Как бы не так. Новая тюрьма. Тебя запихнут в оковы брака с нелюбимым человеком, меня отправят в семинарию, продолжая контролировать каждый мой шаг, или того хуже – в психушку. Нам с тобой больше не дадут ни единой возможности встретиться: сделают все, чтобы этого не произошло. Надо будет, так хоть на цепь посадят – это я сейчас про своего отца, в частности, говорю. Он на что угодно пойдет, я прекрасно его знаю. Фил не мог ничего сказать, только мотал головой, словно пытаясь отрицать правдивость всего сказанного. – Если мы хотим быть вместе и хотим быть свободны, у нас есть только один путь. Ты и сам это знаешь, ведь правда? Длинные ресницы Фила затрепетали, когда он, соглашаясь, опустил их. Рик видел борьбу на любимом лице, но почему-то совершенно не боялся решения, которое Фил собирался принять. Где-то в глубине души он и так предчувствовал ответ. – Хорошо, – Феликс прижался к широкому плечу, будто тщетно пытался найти опору в сумасшедшем мире, разваливающемся сейчас на части. – Давай сбежим, Рик… Не удержавшись, Рик запечатал их договор кратким и горячим поцелуем. Губы Фила были солеными от слез, но оттого ни на грамм не менее желанными. – Ты видел, что здесь творится. Я тоже видел. Мы должны сбежать из этого ада, и сделать все, чтобы он прекратил существовать. Затем Рик буквально в двух словах описал Филу план, который был у него в голове. Спустя час Фил направился к себе в комнату – Рик настаивал на том, что им обоим нужно постараться поспать, причем как можно дольше.