Две недели назад
— Эй, это вообще несправедливо, — раздраженно фыркнул Ран. Коко весело рассмеялся. Посмотрев влево, он встретился со скучающим взглядом Какучо. Посмотрев вправо, встретился с таким же безразличным взглядом Риндо, — может, если бы ты начал вести себя так, как будто ты действительно ненавидишь его, то у тебя был бы шанс, Хайтани. В Риндо проснулось игривое настроение. Он торопится догнать Рана, который идёт с группой наверх, в комнату — Брат, такое нытье только выставит тебя в плохом свете. Возможно, лучший способ справиться с этим — просто признать поражение. — Нет! Это просто несправедливо! Почему Санзу будет первый трахать Такемичи? Он ведёт себя как высокомерная сука из-за того, что поцеловал Мичи. Хотя этот поцелуй предназначался мне. Риндо вздохнул, глядя на эту нелепую сцену истерики. Хотя старший брат был способен внушить Риндо страх, с его стороны было бы неосмотрительно не признать почти детское поведение его брата, когда дело касалось того, что ему не нравилось. — Я удивлен не меньше, чем ты, — пожимает плечами Риндо и делает паузу, чтобы подумать, прежде чем его взгляд падает на Коко. Он заметил, что они с братом одновременно остановились, чтобы посмотреть на серебряноволосого мужчину. — Вы оба полагаете, что я знаю? — остановился Коко и поднял бровь. — Ты самый умный из нас всех, если честно, — Риндо пожимает плечами. Риндо посмотрел на Какучо, который тоже остановился, скрестил руки и осуждающе уставился на них. Он предполагает, что это, скорее всего, потому что тот неравнодушен к темноволосому мальчику, которого Майки и Харучиё притащили в пентхаус. Однако свои мысли высказывает не Коко, а Какучо, — Майки хочет, чтобы он нам тоже понравился или, по крайней мере, заинтересовал нас настолько, чтобы мы обеспечили ему защиту. На пару секунд воцарилась тишина, прежде чем Ран нарушил ее каким-то непонятным нечленораздельным звуком, — Это, — он сделал паузу, подбирая слова, — странный способ. — Мне тоже так кажется, — Коко хмыкает в знак согласия.***
Харучиё считает странным поведением Майки. Не то чтобы его король был образцом поведения, но ему показалось странным, что такой человек, как Сано Манджиро, легко предложил пустую сторону своей уже занятой кровати человеку, который не проявлял никакого интереса к объекту интереса, кроме физического влечения. Харучиё назвал три причины, по которым человек с характером и влиянием Сано Манджиро охотно разделил бы с ним его увлечение. Во-первых, ему не нравилась фиксация настолько, чтобы монополизировать ее самостоятельно. Санзу с интересом наблюдает, как Майки укладывает темноволосого парня на двуспальную кровать. Было видно, что Такемичи очень пьян, его движения кажутся неуклюжими и вялыми под маневрами Сано Манджиро. Удивительно, что его до сих пор не стошнило на них. Но если бы это случилось, Харучиё счел бы это благословением, несмотря на всю грязь, которую это повлекло бы за собой. Так как это означало бы, что Майки наконец-то очнулся от своего ступора, чтобы действительно избавиться от недостойного человека, а не везти его в поместье организации. По правде говоря, это не совсем трагедия. Харучиё уже несколько месяцев не расслаблялся. Он не ходил с Хайтани в бордели довольно давно. Самое замечательное в их практике то, что у Харучиё всегда была возможность выбрать пытки или убийство, если шлюха ему не нравилась. У них был настолько высокий уровень власти. Он не находил особого удовольствия в вагине перетраханной шлюхи, которая была ужасна в актерских навыках, когда дело доходило до секса. Его последний визит прошел не совсем удачно — по крайней мере, не для безымянной шлюхи. И в качестве альтернативы были применены пытки. Воистину, ее крики были более возбуждающими, когда в них слышалась боль, а не притворное удовольствие. Кто вообще будет стонать при стимуляции пальцами? Труп девушки Санзу скинул в реку. Во-вторых, были лучшие варианты помимо того, что уже имелось. Честно говоря, тоже маловероятно. Майки не проявлял ни к кому интереса, кроме этого единственного случая. Иногда Харучиё даже задумывался, не был ли Майки девственником. Он не ходил в бордели и не проявлял никаких знаков внимания ни к мужчинам, ни к женщинам. Бонтен был хорошим началом для этого. Как говорится, птицы одного полёта слетаются вместе. И Санзу часто оказывался в окружении симпатичных лиц. Начиная с самых низов трущоб, заканчивая шлюхами, состоятельными мужчинами и женщинами, наслаждающимися своим незаконно нажитым богатством. Вероятно, не без помощи Бонтена. Если бы был лучший вариант, Харучиё был уверен, он бы знал. Хотя его юношеское боготворение Майки прошло, восхищение и преданность все еще остались. И если Сано хотел, чтобы Санзу понравился опьяненный голубоглазый мальчик, который будет согревать их постели, то так тому и быть. В-третьих, Манджиро хотел, чтобы другие тоже оценили объект его привязанности. Сано Манджиро хотел, чтобы руководители полюбили Такемичи, такова была невысказанная правда. Он хотел начать это с самого низа иерархии, или, по крайней мере, так это видел Харучиё. Но не то чтобы Харучиё ненавидел этого паренька. Он был чужим для Санзу. Чувства презрения и ненависти должны испытывать только те, кто их заслужил, а Такемичи был далек от этого. Хотя он мог вести себя и говорить так, будто всегда действовал из инстинктивной злобы. На самом деле Харучиё был довольно целеустремленным человеком, который оценивал ситуацию, прежде чем использовать свои возможности. Возможно, это влияние его старшего брата или Коко. Этих двоих всегда называли мозгом организации. Или он мог приписать это Хайтани, которые, хотя и были игривы и беззаботны большую часть времени, имели свою собственную манеру поведения. Странно было осознавать, что Такемичи — человек, с которым Сано Манджиро был знаком всего одну ночь, а теперь хотел присвоить его себе. Никто даже не знал его фамилии, кроме Какучо, который, скорее всего, держал рот на замке из-за неуместной преданности и идеалов. Он насмехался над мыслью о том, что у него могут быть угрызения совести на уровне их преступности. Прошло много времени с момента его последнего употребления наркотиков, и несколько недель после его госпитализации. Остекленевшие от кайфа глаза не упускали его наблюдательного взгляда, и в какой-то степени он даже завидовал. Парень завладел вниманием Майки и испытал кайф, которого Харучиё жаждал уже несколько недель, пусть и от алкоголя. Ему придется заплатить за свое состояние. Харучиё поймал хищный взгляд Майки. Такемичи был обречен. Между двумя монстрами у него не было ни единого шанса. И вот, все началось. Своего рода прелюдия. Сано и Ханагаки были уже раздеты, Майки покрывал мягкими поцелуями шею Такемичи. Сам Харучиё в это время снимал последний элемент своего костюма-тройки. Он встретил властный взгляд Майки, приглашавший его присоединиться к ним. Санзу был благодарен и знал, что не стоит тратить впустую преподнесенное ему восхитительное блюдо. Харучиё присоединился к ним, чувствуя, как кровать прогнулась под его весом. Он схватил Такемичи за лицо, заставляя его обратить внимание на Харучиё, и втянул его в поцелуй, от которого перехватывало дыхание. Санзу нравилось, каким послушным был Такемичи. Покорный, уступчивый, маленький, по сравнению с ним и Майки. По нему было видно, что он не был из тех людей, кто изучал какие-то боевые искусства. Ну вот уж слишком он был миниатюрным. Майки сохранил, если не сказать подкачал, свое телосложение, оставшееся со времен его бурной жизни в Тосве. А Харучиё нарастил мышцы еще больше. Между ними двумя Такемичи был маленьким мальчиком, с которым можно было обращаться как им хотелось. Руки Харучиё оказались на тонкой талии парня. Его хватка была скорее подавляющей, чем помогающей. Это был первый раз, когда он потерял контроль над своей силой и оставил неприятный красный след, который, несомненно, оставит напоминания о нём в ближайшие несколько дней. Он поймал взгяд Майки и обнаружил, что смотрит в довольные темно-черные глаза, которые смотрят на него в ответ, призывая продолжать. Харучиё был верным последователем и, возможно, сегодня вечером он был гедонистом, подчиняющимся прихотям Сано Мандзиро и находящимся во власти этого темноволосого красавчика. После сегодняшней интрижки Такемичи должен узнать его фамилию. Такемичи пытается отстраниться от Харучиё, но тот удерживает его, в то время как Майки оставляет поцелуи. Некоторые из них уже превращаются в синяки на задней части шеи паренька. Если бы Такемичи проснулся завтра, то наверняка понял бы, что произошло накануне вечером. У Такемичи уже не осталось кислорода. Он не казался таким опытным в этом деле, как Харучиё или Майки, но стоящий член дал понять мужчинам, что тот уже крайне возбуждён. Ханагаки был готов подчиняться этим двум мужчинам. И почему Майки не поцеловал парня первым? Возможно, это алкоголь ударил в его голову и Санзу плохо соображал, но когда он увидел, как Майки смотрит на задницу Такемичи, всё понял. Харучиё отстранился, дав Такемичи несколько мгновений, чтобы перевести дух, но он знал, что это лишь временное отвлечение. Тут Глаза Такемичи стали ещё шире, когда он почувствовал, как в него проникли два пальца. Мягкие розовые губы широко раскрылись, когда с его губ сорвался непроизвольный вздох. Его мягкий голос был нехарактерен для непристойных звуков, которые он издавал раньше, — Что это было? — Ммм, Такемучи, — промычал Майки, прижимаясь своим членом к отверстию Такемичи, — какой же ты горячий, малыш. Харучиё придержал Такемичи, чтобы Майки поудобнее разместился между ног Ханагаки. Хотя Майки и первый распробовал этого паренька, Санзу знал, что тоже урвёт свой кусочек. Он служил щедрому королю. Майки трахал Такемичи пальцами, растягивая тугую дырочку. Харучиё слышал еле различимые грязные слова, которые шептал на ухо Такемичи блондин. Если бы он закрыл глаза, то мог бы представить, что это говорит ему его король, но он не знал Майки таким. Возможно, у Санзу в молодости от этой мысли потекли бы слюнки, но сейчас Харучиё был больше увлечен голубоглазым мужчиной, извивающимся в крепких объятиях Харучиё и из-за грубых пальцев Майки. Восхитительное зрелище, действительно. — Ты будешь кричать подо мной, Такемичи. Я заполню тебя своей спермой до самых краёв, ты будешь в ней плавать. Так что напрягись и прочувствуй это, милый, — Майки говорил особенно низким тембром, прижимая свой член к заднице Такемичи, — ты примешь всё это в свою маленькую тугую дырочку, —Майки сделал особенно сильный толчок внутрь Такемичи, толкнув мальчика на руки Харучиё и пошатвув его, чтобы поставить на колени перед Санзу. Майки ввел третий палец в тугую дырочку, заставив Такемичи подпрыгнуть и вздрогнуть, но его снова удержал Санзу. Майки быстрым движением вытаскивает пальцы и водит членом в Такемичи. Ханагаки извивается и пытается убежать, но Санзу видит, как инстинктивно выгибается его спина и как он отвечает на движения Майки. Харучиё притягивает Такемичи к себе. Его руки держат мальчика за подбородок, Санзу накрывает нежные губы своими и они сливаются в поцелуе. Такемичи позволяет себе потеряться в приятных ощущениях. Поцелуй на мгновение отвлекает его от грубых и все более жестких толчков сзади. Пальцы Такемичи сжимаются на груди Харучиё, а Майки трахает парня в быстром и жёстком темпе, заставляя Ханагаки издавать эйфорические вздохи вперемешку с прерывистыми стонами при каждом толчке. Харучиё немного расстроен отсутствием контроля и такта в манере траха своего короля, но он считает вполне уместным, что Сано Мандзиро трахался так же, как и дрался. Его несдерживаемая сила пробивает с каждым толчком так же, как и с каждым легким ударом. Он помогает ему, раздвигая своими руками задницу Такемичи, чтобы в нее поместился весь член Майки. Он отмечает, что для своего роста у Майки большой член как в обхвате, так и в длине. Харучиё жадно сминает губы Такемичи. Он почти чувствует, как напрягается шея парня, когда тот пытается удержать голову приподнятой, чтобы встретиться со взглядом Харучиё, несмотря на толчки и рывки от животного темпа Майки. Майки трахает Такемичи так, как будто это желание умирающего человека, жаждущего получить свою последнюю порцию, хотя Харучиё знает, что это только первый раунд и что дальше будет еще много всего. Харучиё слышит, как Майки произносит на ухо Такемичи, — Блять, детка. Ты засасываешь мой член, как жадная маленькая шлюшка. Такемичи держится за спину Харучиё, обхватив руками плечи розоволосого мужчины, его ногти впиваются в спину Санзу. Харучиё принимает отчаянные действия спокойно, пока не обнаруживает, что Майки перестал вдалбливаться в их шлюшку. Глаза Такемичи широко раскрылись, появились слёзы, когда он посмотрел в изумрудно-зеленые глаза Харучиё. Санзу знает, что в член Майки полностью находится в Такемичи. Выпуклость в его животе, вероятно, была заметна как никогда, когда Майки кончал прямо в парня. Он видит довольное выражение лица своего короля, и часть его хочет рассмеяться, потому что видеть своего короля в его самом уязвимом состоянии было слишком хорошо, чтобы быть правдой, особенно для молодого Харучиё, но все, что он мог видеть сейчас, это расфокусированный взгляд голубых глаз, пока сперма Майки вытекала из Такемичи.***
Харучиё ничуть не удивился тому, что Майки сказал ему трахать Такемичи с его спермой, все еще находящейся в пареньке. Несмотря на совместное проживание с ним, он знал, что тот склонен к собственничеству. Тем не менее, было и в новинку, и в удовольствие, когда вставляешь свой член в хорошо растянутое отверстие, смазанное спермой твоего бывшего кумира. Такемичи все еще находится между ними, но его тело всё ещё поддерживают. Его рот занят членом Майки, в то время как его задница полностью предоставлена на усмотрение Харучиё. Он сосет член Майки вяло и нескоординированно. Очевидно, что он самый пьяный из них троих. Харучиё ясно видел развратный взгляд в Майки, когда Такемичи изо всех сил старался принять в себя весь член. Харучиё не был неблагодарным человеком, поэтому в ответ на пылкие усилия он трахал Такемичи с искренней отдачей, превосходящей только неумолимый темп самого Майки. Он всаживает свой член в Такемичи с бешеной скоростью, и мальчик изо всех сил старается не отставать. Это было восхитительно. Майки завороженно наблюдает за ними, держа голову Такемичи своими руками, позволяя парню ускорить темп, чувствуя, что он не так опытен, как его два партнера. На мгновение комнату заполнили лишь непристойные звуки члена, вонзающегося во влажное отверстие, смешивающиеся со вздохами и стонами человека, находящегося между Харучиё и Майки. Манджиро застонал от удовольствия, когда Такемичи, наконец, принял в себя большую часть его члена. Харучиё вытаскивает свой член из Такемичи, оставляя внутри только кончик. Он замечает, как Ханагаки пытается насадиться на толстый член Харучиё, но Санзу останавливает его, крепко обхватив их малыша за талию. Затем он медленно, неглубокими толчками вводит свой член обратно в Такемити. Когда розововолосый вытаскивает член, почти полностью выходя из попки, он слышит прерывистое хныканье, вырывающееся из губ Такемичи, а когда он поднимает глаза, то видит, что Майки тоже зациклился на этом зрелище. Такемичи даже не подозревает, как восхитительное выглядит в это мгновение. Харучиё грубо входит в Такемичи. Он вошёл не полностью, но рука на животе Такемичи, нащупавшая бугорок, подтверждает, что Санзу был достаточно глубоко. Харучиё трахает Такемичи с животной страстью. Санзу перекладывает руки на бёдра Ханагаки и нажимает, чтобы войти в парня ещё глубже. Бедра Такемичи содрогаются, когда он прекращает сосать член Майки, слишком сильно перевозбудившись. Он поднимает глаза и встречается взглядом с потемневшими от ужаса глазами Майки, которые смотрят на него с новой силой. Он обращает внимание на руки, которые держат его за голову и поддерживают его во время толчков Харучиё, пока Сано сам не контролирует темп, вгоняя свой член в маленький рот Такемичи. Его мерцающие глаза закрываются. В конце концов Харучиё вводит свой член до конца, а потом кончает прямо в Такемичи. Кровать была вся в сперме, так как она сочилась из зада Ханагаки. Когда Харучиё вытаскивает член, липкая жидкость мгновенно начинает вытекать из задницы, как пролитая жидкость из опрокинутого стакана. Они поняли, что ночь только начинается.***
— Я у-устал, — впервые после нескольких раундов Харучиё слышит голос Такемичи вне прерывистых нечленораздельных звуков удовольствия. Несмотря на то, что парень устал, Харучиё и Майки все еще были далеки от насыщения. Это уже четвертый раунд. Возможно, это было связано с тем, что Такемичи был единственным человеком, который должен был доставить удовольствие двум изнывающим от желания мужчинам с огромным либидо, но, возможно, это не имело большого значения, потому что сейчас всё, о чем он думал, было восхитительное выражение лица Такемичи, пытающегося снова взять член в рот после того, как он пробормотал что-то столь безобидное, пока Майки ласкал его пальцами. Головка члена оказывается в чертовски маленьком ротике Такемичи. Все в этом мальчике было таким невероятно маленьким, что это вызвало в нем что-то такое, о чем он раньше даже не задумывался. Он был таким чертовски маленьким, что член Майки с легкостью выпирал в животе. Не стоит даже говорить о том, как его пальцы смыкались, когда он держал меньшего мужчину за талию. Когда Такемичи попытался вырваться из хватки Санзу в очередной попытке произнести что-то, Харучиё быстро всунул свой член в рот Такемичи. Его тонкие губы обхватили член Харучиё, а веки дрогнули и закрылись. Его дружок еще не полностью вошел в рот мальчика, но из-за того, что его глотка был невероятно мала, как и весь он сам, Санзу был почти уверен, что его член уже должен был выпирать из горла. Что-то в этом мальчике пробудило в Харучиё дикую сторону, с которой он не общался вне наркотического кайфа, и он решил, что если Майки хочет держать мальчика рядом, он будет рад использовать его по своему усмотрению. Такемичи корчится, задыхается и цепляется за белые простыни, когда Майки решает трахнуть его снова. Член Майки с легкостью проникает в его дырочку, которая теперь достаточно растянута, чтобы вместить член, но все еще достаточно тугая, чтобы приятно сжиматься на хозяйстве другого мужчины. Его отверстие снова растягивается — почти настолько, чтобы вместить остальной член Майки, но ночь еще не подошла к концу. Майки трахает парня с безрассудством, а Харучиё держит его. Возможно, Санзу нашел отличную альтернативу наркотикам.***
Прошло уже несколько часов, в высокие окна комнаты проникал едва заметный свет от бархатного покрывала ночного неба, постепенно переходящего в темно-синий цвет. Майки, как монстр, которым он был и по телосложению, и по либидо, не прекращал трахать уже дрожащего мальчика, лежащего на нем. Он осыпал шею мальчика смесью засосов и поцелуев. Майки притянул Такемичик себе и усадил на колени. Журналист прижался спиной к блондину, и тот остервенело вгонял в него свой член, а Харучиё успокаивал мальчика своими почти нежными ласками, ведь что такое безобидные засосы по сравнению с тем, как твою уже набухшую дырочку сверлит трахает толстый член Майки? Санзу смотрит, как пальцы приближаются к тому месту, где член Майки находится в Такемичи, и он не хотел бы признаться никому, кроме самого себя, что это зрелище было самым аппетитным из всех, что он видел за последнее время. И он говорит это как человек, который видел все формы разврата и соблазнения в высококлассных борделях и барах. Это выражение полной покорности в глазах Такемичи, когда его король играет с ним, как с игрушкой, было одним из тех, что описывают в книгах. Несмотря на явные мешки под глазами, Сано Манджиро по-прежнему был дьявольски красивым мужчиной, обладавшим обаянием уважаемого лидера подполья, а вокруг него обвивался темноволосый мальчик с широкими голубыми глазами, чья природная чувственность не была похожа ни на чью другую. Пальцы Майки присоединились к члену Такемичи, и это действие не осталось незамеченным для Харучиё. В этот раз он не позволяет своему королю делать все, что ему заблагорассудится, не оценив последствий — Я не думаю, что это хорошая идея. — Что? Харучиё Санзу не может поверить, что он выступает в роли морального компаса своего короля, — он очень пьян, поэтому у него искаженное чувство боли. Если ты планируешь избежать медицинской помощи или хотя бы позволить ему дожить до вечера, я не думаю, что это хорошая идея, — Харучиё вздыхает.***
Такемичи проснулся в незнакомом месте. Это была роскошная спальня, площадью не менее ста квадратных метров. Он знал об этом, так как на последнем задании он жил в пентхаусе такого же размера, чтобы оказаться в центре внимания. Когда он привстаёт осмотреть комнату, он понимает, что чувствует себя так, будто его переехал автомобиль, по крайней мере, десять раз. Какого хрена произошло прошлой ночью? Ханагаки осматривается. Он лежит на двуспальной кровати с балдахином. По обе стороны от него стояли две прикроватные тумбочки. Простыни выглядели свежими. Всё его тело было в каких-то синяках, а в комнате он был один. Блять, куда же он дел свой телефон? Чудом Такемичи нашел свой телефон в ящике прикроватной тумбочки. Он вздохнул. Если его партнер так быстро свалил, то Ханагаки здесь явно не рады. Попытавшись встать, он понял, что этот партнер, скорее всего, мужчина или очень извращенная женщина, судя по тому, что ему было очень трудно двигаться. Тем не менее, он, прихрамывая, выходит из пентхауса, похожего на отель, и покидает здание.***
Харучиё следит за всем из комнаты управления. Он приказал охранникам, размещенным в этом районе, покинуть пентхаус. Санзу решает пока отпустить парня, несмотря на умопомрачительную ночь, которую они провели вместе. Это был его первый и последний акт милосердия, потому что в следующий раз, когда они встретятся, он будет не более чем бешеный пес Бонтена, верный ученик своего короля, а Такемичи, не более чем объект интереса Сано Манджиро. Пройдет совсем немного времени, и Майки отдаст приказ о розыске ему или его людям, а следующие пару дней он считал последними днями свободы этого человека, прежде чем он окончательно станет собственностью Бонтена.***
Настоящее время
Ран слышал от Коко, что Харучиё и его брат уже побывали у Такемичи, но оба мужчины ничего ему не сказали. Он предполагает, что на самом деле все это лишь очко в его пользу, потому что Ран Хаитани был мастером первого впечатления и мог легко ввергнуть человека в транс, если ему предоставить соответствующие обстоятельства и инструменты. Инструменты у него уже были: его харизма, лицо и телосложение; а обстоятельства были предоставлены ему полностью. На нем был безупречный костюм — на ступень выше, чем его обычные костюмы — который он надевал всякий раз, когда хотел завоевать прекрасную девушку или мужчину. Никто еще не уходил от него невредимым, и если верить Коко и Какучо в их оценке действий Майки, то он имел полное право взять восхитительного молодого человека в постели, где он лежал, когда вновь познакомился с группой. Когда Ран открыл дверь, неожиданное зрелище встретило его — или, скорее, неожиданный обитатель встретил его вместе с Такемичи. Глаза цвета океанской лазури с любопытством уставились на него. Ран вздохнул про себя. Он не мог сейчас повернуть назад и вернуться в другой день. Первое впечатление, конечно, должно было складываться только при первой встрече, и даже если технически они уже встречались, он полагал, что трезвого общения было недостаточно, чтобы полностью осудить другого человека. — Хайтани, — недовольный голос Какучо привлек его внимание. Было ли что-то не так в том, что он посетил их подопечного? — Какого хера ты здесь забыл? На лице Рана появилась обезоруживающая улыбка, и он раскрыл руки в приветственном жесте, —А что? Что такого плохого в том, что я нахожусь здесь? — Несмотря на разные ситуации, Ран быстро придумывал оправдания, так как, казалось, всегда нуждался в их использовании, — Риндо и я пойдем вместе с Такемичи на мероприятие, ты не слышал? Какучо повернулся к Такемичи, который лишь улыбнулся и кивнул в знак подтверждения. Ханагаки ответил мягким голосом. — я как раз собирался сказать тебе об этом. Какучо вздохнул, его явно что-то напрягало еще до того, как Ран вошел в их комнату. — Раз уж ты все равно здесь, — плохо скрываемый интерес Рана на мгновение испугал Какучо, и он замолчал, но в конце концов решился, — Видишь ли… Такемичи — журналист. Ран удивлённо приподнял бровь. Это объясняло камеру, которая была у него под рукой, когда его схватили, и, возможно, его общее отсутствие. Такие мужчины, как он, никогда не знали и не знали, как использовать свое тело в качестве средства достижения цели, и в какой-то степени это вызывало уважение, если не жалость. — Он, — Какучо перебирал в голове подходящие слова, — журналист-следователь, поэтому он хотел поговорить с Майки по поводу одной нашей внутренней проблемы. — Ты имеешь ввиду предателя? — он пропустил мимо взгляд, промелькнувший в глазах Какучо. Ран наклонил голову, обдумывая информацию, которой с ним поделились. Он не стал посылать своих людей на поиски Ханагаки Такемичи. Он знал, что Майки и Харучиё уже отдали бы приказ раньше него. Однако его смущало то, сколько времени на самом деле требуется, чтобы приказы были выполнены. Возможно, их проблема с предателем была серьезнее, чем он думал. — Откуда он знает? — приподнял бровь Ран. Он не думал, что Какучо настолько безрассуден, чтобы просто разглашать внутреннее дело чужому лицу, независимо от того, что он привлек внимание руководителя и их лидера. — Это был Коко, — сказал Такемичи, чувствуя нарастающее напряжение между двумя руководителями, — он упомянул мне об этом, когда приходил, — он поджал губы — знаю, что это не отменит того, что я сделал несколько недель назад, но мне не нравится, когда люди остаются в долгу, поэтому я решил для себя, что сделаю это, чтобы всё решить. «Интересный человек этот Ханагаки Такемичи» — размышлял Ран. На его губах появилась улыбка, когда он бросил вызов другому мужчине. — Но здесь нет никакого игрового поля, ты же знаешь. Ты не игрок. Ты здесь заложник. Ты ведь понимаешь это, не так ли? Какучо перевел взгляд на Рана с недоверчивым выражением лица. — Я знаю, что в моих силах дать вам хотя бы наводку на предателя. Я хочу помочь вам. На лице Рана появляется ухмылка, как у чеширского кота. — Ты хоть что-нибудь помнишь из того, что было несколько недель назад, малыш Такемичи? — издевательски произносит Хайтани. — Нет, но я хотел бы знать, — голос Такемичи колеблется, когда он спрашивает — Не мог бы ты… рассказать мне? Глаза Рана прищурены. Его выражение лица было не менее обезоруживающим, чем всего несколько мгновений назад. Можно было бы подумать, что вот, сейчас Такемичи наконец-то узнает правду, но ответ Рана застиг его врасплох. — Нет, извини, Такемичи. Почему ты считаешь, что можешь так спокойно спрашивать о чем-то подобном преступников, у которых стёрты все грани дозволенного? — Потому что я знаю больше, чем какой-либо бандит. У Рана дернулся глаз от такого беспечного ответа. — Ты имеешь дело с Бонтеном. Ты хоть знаешь, какие последствия могут быть у такой организации, как наша?» — Хайтани, — сказал Какучо предупреждающим тоном, чем заслужил лишь раздраженный взгляд от собеседника. — Из тебя получился бы отличный мальчик для потрахушек, ты знаешь об этом, Ханагаки? Но твоему хозяину придется заткнуть тебе рот, чтобы по праву поставить тебя на место, — опущенные фиалковые глаза смотрят в решительные голубые глаза, когда он качает головой и смотрит на него неоднозначным взглядом. Исчез капризный тон в голосе Хайтани. Даже Какучо мог сказать, что это было не в его обычной манере. Должно быть, что-то в этом его сильно раздражало. Ран забавно фыркнул, — ты меня хоть знаешь? — Да. — Конечно, знаешь. Я ведь представился, когда мы заново знакомились. Ты скажешь, что я Ран Хайтани, коллега Какучо, и ты также знаком с моим братом, не так ли Притворяйся сколько хочешь, Ханагаки, но мы все знаем тебя больше, чем ты знаешь любого из нас, так что будь добр, прекрати этот спектакль. — Вы правы, господин Хайтани, — покачал головой Такемичи, — я, пожалуй, перегнул палку. Ран улыбнулся. Перед Такемичи снова предстала идеальная картина обходительной элегантности, а его сардоническая улыбка сменилась заманчивой. — Конечно, ты был не прав, дорогой Такемичи. Проще говоря, научись не переходить границы, потому что есть вещи, с которыми ты не сможешь тягаться. — Как, например, твоя неудачная сделка с наркотиками в Роппонги два месяца назад? Тишина стояла такая, что можно было услышать, как падает булавка. Оба мужчины удивленно уставились на Такемичи. О неудавшейся сделке с наркотиками знали только люди определенного уровня руководства. Бонтен скрывал свои сделки, особенно те, которые не удавались, как планировалось, и налет на Роппонги два месяца назад был первой случайностью в череде ожидаемо успешных сделок с внешними филиалами, в которых их филиалы попали под перекрестный огонь и даже были скомпрометированы до такой степени, что их основное лицо, принимающее решения, осталось в живых только благодаря чуду современной медицины и техники. Коко не мог этого рассказать — Нет, Коко мне этого не говорил. Это была информация, полученная два месяца назад от надежного информатора. Я пытался разобраться в этом, но в итоге дело замяли. Глава Накамото уже был в больнице и не было надежды на то, что он выйдет из комы, — Такемичи мысленно покачал головой при подумав о том, что произнес такую опасную фразу. Он посчитал, что этого достаточно, чтобы заинтересовать хотя бы одного руководителя — Нет ничего удивительного том, что преступник лежит в больнице в состоянии овоща. Такемичи почувствовал удовлетворение от того, что смог заинтересовать этих двоих. Интересно, каково им осознавать, что есть кто-то, простой гражданский человек, вроде него, который следит за каждым их шагом, оставшийся до сих пор незамеченным их так называемой службой наблюдения высшего уровня? Член поколения S-62; один из четырех небесных королей Тенджику; бывший второй номер Рокухара Тандай; а теперь исполнительный директор Бонтена. — Ты отвечал за Роппонги и использовал его в качестве разменной монеты, чтобы войти в Бонтен вместе со своим братом, не так ли? Но, как вы сказали, я не знаю вас так же хорошо, как вы знаете меня, поэтому я хотел бы знать, что такого интересного во мне. Такемичи знал, что переступает очень тонкую грань, но широко распахнутые взгляды, направленные в его сторону, стоили того, чтобы рискнуть. В этот момент он понял, что он стал куда смелее после того, как пошёл работать журналистом. Ран фыркнул. Забавное выражение лица не ускользает от Такемичи и Какучо. Он начинает хихикать, а затем разражается смехом. Когда Хайтани перестает смеяться, он вытирает слезу. — О боже, каким же дураком я себя выставил? Ханагаки Такемичи, да? Ты интересный человек, и я вижу, что ты действительно очень подходишь нашему королю. Мне не терпится увидеть тебя в действии, сладкий.***
Прошел час переговоров, если их разговор можно было назвать таковым. — Итак, ты хочешь помочь нам в поимке предателя? Глаза Коко медленно, но верно раскрывались всё больше. — Да, именно об этом я и говорю, — ответил Такемичи серьезным тоном. Господи — И с какого же перепугу мы должны принять твою помощь? — Потому что у меня есть определенные навыки, чтобы выполнить задание должным образом, а также долг, который я должен вам отплатить. Майки поднял бровь заявление Такемичи. — Я имею в виду, что думаю, что я сделал что-то оскорбительное в ту ночь, но ничего не помню, так что, надеюсь, ты можешь считать это платой за проступок. Коко почувствовал нервозность. Что-то в глубине его душе подсказывало ему, что не всё пройдет гладко… — Я сделаю всё, чтобы разрешить эту ситуацию. — Всё? Коко подумал о том, что зря он позволил Такемичи встретиться с Майки. Ещё чуть-чуть, и у Хаджиме появятся первые седые волосы. — Ладно, вы оба. Мы позже продолжим эту дискуссию. В этом году у Хайтани ежегодный гала-концерт. Мы можем послать Такемичи, чтобы посмотреть, как он работает, и если он хорошо справится, мы сможем рассмотреть предложение. — Предложение? Почему он не может просто пойти со мной? — Потому что мы пытаемся поймать предателя, а не удовлетворить твоё либидо. Все основные банды будут там, и если нам нужны дополнительные сведения, нам нужен кто-то вне нашей группы, чтобы действительно собрать полезную информацию. Для этого нужно, чтобы его сопровождал кто-то не такой привлекательный, как ты. —Если вы не можете мне доверять, вы всегда можете убить меня, так как я предпочитаю оставить все решенным, чем спасаться бегством. Благородно, размышлял про себя Коко, но он знал, что нет ни единого шанса в аду, что Майки позволит так просто убить объект своего интереса. — Если мы не поймаем предателя, наши сделки с наркотиками окажутся под угрозой, а это самый большой доход из всех. Ты уже видел цифры двухмесячной давности, и я ожидаю, что они, по крайней мере, удвоятся, если мы не урежем руководителя этих операций. Коко редко бывал настолько убежден в чем-либо. Он часто играл в адвоката дьявола или колебался между вариантами, чтобы прийти к наилучшему решению. Сам он не был дураком. Хотя голубоглазый парень привлек его внимание, как никто другой, у него была организация, которой нужно было руководить, и дела, с которыми нужно разобраться. Такемичи может согревать его постель всю его жизнь, но его навыки должны были быть доказаны, прежде чем он сможет войти в их схему. Однако такой интерес со стороны одного из самых доверенных руководителей был достойным внимания. Он бросил взгляд в сторону Такемичи. — Тогда скажи мне, что тебе нужно? — Мне нужен кабинет или любое другое место, где возможный свидетель сможет навестить меня, чтобы я раскрыл ему все, что касается бизнеса. Я могу остаться и в спальне. Так, наверное, будет удобнее. Если у вас есть какие-либо сведения из первых рук о людях, имевших дело с упомянутым предателем или через него, дайте мне имена. Я могу пробить информацию через своих информаторов, если вы не возражаете. — Ты не можешь ни с кем связываться, но остальное я тебе предоставлю. —Договорились.