Таня Гроттер и последний выбор

Глеб выпрыгнул из ступы почти наугад. Он давно не был в этом месте и сейчас действовал по памяти, но, как он понял, увидев в пятидесяти метрах от себя старухину землянку, забыть такое очень сложно. Оставив ступу у входа, Глеб осмотрел входную покосившуюся дверь на наличие защитных чар или заклинаний, но ничего не обнаружил. «Неосмотрительно» — подумал Глеб и вошёл внутрь. Помимо душевных страданий по девушке, у Глеба была ещё одна важная задача — найти артефакт. Лёгкость состояла в том, что, если верить Аиду, найти этот артефакт мог только нейтральный маг, коим и был Глеб. Это означало, что другие маги, чародеи и стражи, заинтересованные в находке, не смогут ему помешать или обойти его в этой гонке за жизнь. Сложность же была в том, что ни Глеб, ни кто бы то не было ещё, не знал, что это за артефакт, как он выглядит и где находится. Всё, что было известно, так это то, что он где-то на планете Земля и Глеб должен был его найти за год, иначе лишится всего: сил, эйдоса, себя, её. Опять он думает о ней. Он же решил заняться поисками, а она снова тут как тут — смотрит, испытывает. Как наваждение. Глеб встряхнул головой, чтоб выбросить её образ из мыслей. «Сейчас не время. Увидимся позже» — уговаривал он себя. Осмотрев землянку, Глеб понял, что тут уже кто-то побывал. При чём этот «кто-то» явно знал, что искал: книги на полках отсутствовали и никто другой, кроме Глеба, ну может ещё Лены и Жанны, не заметил бы, что что-то пропало, потому что на места пропавших фолиантов были поставлены другие, которых в этой избе никогда не было. Искать то искали, но вот нашли ли все, что хотели? Глеб знал эту «непреступную крепость» от и до, они с сестрами всё тут облазили, когда старуха бывала в «командировках». Бейбарсов подошёл к шкафу, стоящему сразу за котлом, в котором Глеб впервые увидел Таню. Не останавливаясь перед ним, чтобы снова не отвлекаться, Бейбарсов отодвинул шкаф в сторону и покрутил тростью слева направо. В месте соприкосновения трости и воздуха вспыхнули руны и медленно опустились на пол. В тот же миг вместо продавленных досок возникла лестница, ведущая вниз под землянку. Глеб снова проверил ход на защитные чары. Трость в его руке завибрировала и окуталась еле заметным синеватым дымком. «Значит тут ещё никто не побывал» — с удовольствием отметил Глеб. Зная, какими заклинания старуха обычно запечатывала ходы, Бейбарсов быстро расправился с защитой и стал спускаться вниз. В погребе старуха хранила самые чёрные и самые злостные фолианты, самые редкие ингредиенты для зелий и самые дорогие ей вещи. «Дорогими вещами» старая ведьма называла останки своих злейших врагов — чьи-то зубы, чьи-то пальцы, — всё это хранилось в огромных банках в её собственном подземном царстве. Увидев полку с книгами, Глеб перестал рассматривать обстановку и занялся изучением корешков. Он несколько часов провел в поисках хоть какой-то информации, но всё тщетно. Он начинал злиться. «Старуха не могла оставить после себя ничего путного» — мысленно возмущался Глеб. «Хоть бы подсказочку или заметочку». Но ничего упорно не находилось. Солнце начинало подниматься и Глеб решил, что дальше искать бессмысленно — он уже перелопатил всё, что можно было прочитать в этом доме, но найти так ничего и не удалось. Глеб надеялся, что здесь он найдет хоть какую-то подсказку. Старуха промышляла разными вещами и очень даже могла хранить какие-то сведения об артефакте. Поднявшись с сырого пола, Глеб резко выпрямился и ударился головой о перекладину. — Твою же ма… — начал ругаться он, но оборвал свою фразу, увидев нечто, что, вероятно, могло спасти его жизнь. Первые лучи рассветного солнца всегда были для старухи нежеланными гостями. Глеб помнил как, почувствовав приближение рассвета, ведьма загоняла учеников в свежевырытые могилы, кишащие червями, пауками и прочей живностью. Спустя год такой жизни, Глеб, его сестры и другие дети, которых с каждым годом становилось всё меньше, начали считать это обычным утренним ритуалом — кто-то чистит по утрам зубы, они же — борются с земельными тварями за существование, — и сами знали, что перед рассветом нужно скрыться под землёй. Теперь же Глеб понял, зачем это было нужно. Первые лучи рассветного солнца рассеивали наложенные скрывающие чары некромага. Когда-то он читал об этом, но очень давно и тогда ему это представилось легендой, потому что старуха отвергла его вопросы, заставив ещё целый день раскладывать внутренности мертвяков. На перекладине, об которую он стукнулся, лежала ранее неизвестная ему книга. Она была тонкой, возможно листов пятьдесят, и чернее её Глеб не видел черного цвета. Проверив наличие защитных чар, Глеб взял книгу и начал листать. Книга была пуста. Листы были чистыми и не тронутыми. Но Глеб понимал, что тут что-то не так. Вряд ли старуха стала бы расставлять по дому пустые дневники, а тем более так их прятать. Глеб положил книгу во внутренний карман куртки и поднялся наверх. Бейбарсов думал, что ему делать дальше. Куда лететь? Что искать? И как прочесть эту пустую книгу? Вспомнив, что у него есть с собой зудильник (так удачно), он решил позвонить Ленке. Если и она ему не поможет, то пиши пропало. Они вдвоём с Шурасиком при большом желании могли бы править миром и никто бы не смог возразить. Ленка ответила сразу же, после первого гудка. — Привет, — обеспокоено поздоровались она. Свеколт хватило одного взгляда на Глеба, чтобы убедиться, что слухи, которые до неё доходили, правдивы. — Нужна твоя помощь, — сказал Глеб, понимая, что если не начнет разговор сразу, будет обязан отвечать на вопросы, на которые отвечать не хотел. — Как прочесть пустую книгу? Ленка вскинула бровь и с интересом взглянула на Бейбарсова. — А как увидеть невидимого единорога? — прыснула она. Глеб понял, что без объяснений тут не получится и рассказал Ленке всё, за исключением того, что в случае неудачи может переехать на ПМЖ в преисподнюю. — Хмм, — задумалась Ленка, — я с таким ещё не сталкивалась. Даже не знаю, чем тут помочь, — огорчённо развела она руками. — Кхм, кхм, — прокашлялся кто-то за её спиной. На экране тут же появилось лицо Шурасика, который смотрел на них с выражением: «Не знаете сколько будет два плюс два — спросите учителя». — Добрый день, — приветствовал он Глеба, — став невольным свидетели вашего разговора, я понял, что, с вашего позволения, мог бы внести в него толику разумного, — продолжил Шурасик, поправляя очки. Глеб хмыкнул, но продолжил слушать. — Я так понял, что книга стала обозримой, когда на неё упали первые лучи рассветного солнца, так? — уточнил он. Глеб кивнул. — В таком случае, это элементарное заклинание третьего из живших некромагов Ториуса Безнравственного, он знаете ли, не просто так получил своё прозвище, если вам интересно, — продолжал свою просветительскую деятельность Шурасик, но увидев взгляд Глеба, понял, что не интересно и, тяжко вздохнув, перешёл к сути, — содержимое появится в последних лучах уходящего солнца. Но тебе стоит поторопиться — на то, чтобы что-то прочесть у тебя будет около минуты. Иначе придется ждать следующего вечера. Глеб поблагодарил Шурасика и поспешил отключиться, не давая Ленке возможность продолжать сверлить его взглядом. Значит, вечером он вернётся к этому делу. Но что делать сейчас? Глеб решил остаться в землянке и обдумать всё произошедшее. Вновь обретя силы, он с лёгкостью сумел отыскать Валялкина и даже выяснить, что Тани с ним не было. Это было хорошо. Будь она там, он бы не явился. Отыскать Таню у него не получилось. Возможно, он был не очень настойчив, а возможно её природные защитные чары были сильнее, чем ему казалось, но как бы там ни было, встречаться с ней он был пока не готов. И не знал, станет ли готов когда либо. Все месяцы, после утраты дара, он жил с мыслью, что Таня выбрала не его. Но вновь став некромагом, Глеб получил возможность перестать себя жалеть и обдумать всё здраво. Явившись к Валялкину, Глеб не был уверен на сто процентов, что он получит какой-либо другой ответ, кроме как «Таня выбрала Ваньку», но решил проверить догадку. И, судя по тому, что он узнал накануне, Таня не принимала решение уехать с Валялкиным сама: вместо многоглазки маечник подсунул ей приворотное зелье, а потом подпаивал, поддерживая эффект. Это значит, что многолетняя история ещё не закончена и свой выбор Таня так и не сделала. Благородство, проснувшееся в Глебе тогда на драконбольное поле, сейчас вызывало в нём раздражение. Вот осёл! Таня тогда была почти готова выбрать его, но он решил оставить её. «Почти не считается» — тут же возник у него в голове внутренний голос. «Таня бы просто мучила вас и дальше, пока от вас троих не осталось бы ничего». И то верно. Но сейчас Глеб был настроен идти до конца. Идти до ответа. Он решил отложить вопрос с Гроттер на год, пока не станет известно, выживет он или нет. Если нет, то и бередить душу себе и ей заново не имело смысла. За этими размышлениями Глеб и не заметил, как день начал идти на спад. Солнце почти зашло и Бейбарсов поспешил вынуть книгу из кармана. Раскрыв её на первой странице он начал ждать, пока буквы или что-нибудь ещё проявится на пустых листах. Спустя около получаса солнце, почти скрывшееся из вида, бросило последние угасающие лучи на поляну, на которой сидел Глеб. В этот же миг, пустые страницы начали оживать, показывая Бейбарсову множество зачеркнутых по несколько раз предложений. Он решил, что лихорадочно листать всю книгу не имеет смысла — времени у него было немного, но он мог каждый вечер вдумчиво изучать по странице. На первой, среди зачеркнутых и нет слов Глебу единожды встретилось долгожданное слово «артефакт» и четырежды — «Тибидохс». Больше прочитать он не успел. «Ну, что ж, начнем с Тибидохса», — заключил Бейбарсов, захлопнул книжку и запрыгнул в ступу. *** Три дня с Гробыней тянулись для Тани слишком медленно. Во-первых, у неё уже в глазах рябило от всевозможных оттенков зелёного, красного и фиолетового, а именно в таких цветах Склепова видела своё свадебное платье, а, во-вторых, Таня не могла дождаться, когда наконец-то полетит в Тибидохс. Она сама себе уже надоела, но всё равно продолжала каждый день думать, как соскучилась по школе. Интересно, как Соловей отреагирует на её возвращение? Явно будет делать вид, что Танька ему там и даром не сдалась, но в глубине души будет горд своей ученицей. С Ванькой Таня до сих пор не разговаривала. Хоть Гробыня и настаивала на том, что следует ему позвонить и рассказать, что она не вернётся в ближайшие пару месяцев, Таня не могла себя заставить. Злость на Ваньку уже прошла, но вот остался её дурной характер с противным упрямством. «Qui sine peccato est [кто без греха]» — напутствовал дед, но Таня всё равно оставалась верной своей гордыне. Под конец третьего дня, когда ядовито-зеленое платье висело в отдельной комнате на втором этаже, а довольная Гробыня, закинув ноги на стол, рассуждала о том, кого она пригласит на свадьбу, Таня уже готовилась к отлёту. — Все Гунины родственники, все одноклассники, преподы, друзья, все с работы, мои родичи… ну пусть тоже побудут, — бурчала она, тщетно пытаясь кого-то вычеркнуть из длинющего списка. — Итого, четыреста семьдесят два человека, — радостно заключила она, бросая карандаш на стол. — Ого, — удивилась Таня, — никогда бы не подумала, что у вас столько друзей, — улыбнулась она. Гробыня тоже засмеялась. — Ну, а как кого-то не пригласить? — запричитала она. — Не пригласишь этих — так и те не придут, не пригласишь тех — эти не обидятся. А Гробынюшка очень хочет красивую свадьбу, дней на пять, с драками, минимум с тремя, с выяснениями, конкурсами и подарками! Таня подумала, что любовь Гробыни к вечным тусовкам не закончится никогда. Она возможно и замуж выходила, потому что не могла придумать другого повода закатить вечеринку. — Ты уже собралась? — с небольшой грустью в голосе спросила Склепова. Таня, у которой изначально с собой практически не было вещей, заговаривала огромную сумку на параллельный полёт. Сумка была заботливо собрана Гробыней и трижды перепроверена Таней: Склепова решила, что улетать кто знает на сколько в одних джинсах, свитере и куртке не комильфо, а Таня решила, что те вещи, которые она точно носить не будет (и вообще никто, кроме Гробыни не осмелился бы их надеть) она может оставить хозяйке. В итоге они сошлись на нескольких водолазках, джинсах, свитерах, нескольких парах обуви и трёх платьях, которые Гробыня запихнула насильно. — Пора, — ответила Таня. — Утром я буду в Тибидохсе. Гробыня кивнула. — Мы не прощаемся. Увидимся летом на свадьбе, — подмигнула она и чмокнула Таньку в щёку. Попрощавшись с Гробыней и Гуней, Таня вышла на улицу, произнесла заклинание и взмыла в воздух, взяв курс на Буян. Наконец-то она летела в Тибидохс. Она летела домой.