В холоде — пламенем, грелась чтоб
В спорищах — стану доводом.
Но для тебя это мелочь,
Милая,
Ты бы меня и не вспомнила.
В сердце — гигантских размеров дом,
Возьми ключ, закройся в комнате.
Автор
Утро выдалось прохладным, как и отношение Бейбарсова к полету на Буян. Но выбора он особо не имел: нужно лететь — летит, нужно будет остаться — останется. Никаких эмоций по этому поводу Глеб испытывать не хотел, но, всё же, приходилось мириться то ли со страхом, то ли с мандражем, то ли с чем-то ещё, чему Глеб пока определение дать не мог. Всё-таки полгода человеческой жизни не прошли даром. Глеб мог казаться каким угодно: хоть мрачным, хоть роковым, но его душа, очищенная от черноты, обратно тёмной ещё не стала. Стать светлым магом он не мог, хотя бы потому, что некромагический дар этого не предполагал, да и Глеб особо не хотел, но вот остаться кем-то вроде нейтрального мага было для него достаточно заманчиво: в конце концов, ему вернули магический дар, а не необходимость совершать жертвоприношения. Проходя через Гардарику, Глеб обдумывал способы, которые позволят ему задержаться в Тибидохсе подольше. Пока у него был только один вариант, как это сделать легально и в нужной ему форме, но Бейбарсов не был уверен, что у него вообще получится попасть на территорию школы. Глеб приземлился, щелчком заставил ступу исчезнуть и подошёл к воротам, которые неизменно охранял Пельменник. — О, некромаг, — заржал циклоп. — Какими судьбами? — Мне нужно к Сарданапалу, — ответил Глеб коротко. — К Сарданапааааалу, — нарочито важно протянул Пельменник. — К Сарданапалу всем нужно, но вот все ли пройдут? — хитро поинтересовался он. Глеб был готов к такому приёму и, не моргнув глазом, телепортировал огромный таз с маринованной бараниной. Бедный лопухоид Жека и его друзья так и не дождутся своего ужина и будут злостно подозревать друг друга, но зато Глеб пройдёт в школу. Пельменник хмыкнул, обдумывая: взятка это или дань уважения. Решив, что второй вариант ему нравится больше, он пропустил Глеба на территорию школы. — Только ты это, того, — Пельменник замялся, — не говори никому. Ну, — он показал Глебу на мясо, — про это. Глеб кивнул, показывая, что ни за что и никому не расскажет и прошёл через ворота. Пока Бейбарсов шёл в сторону замка, он проходил мимо стольких мест, которые напоминали ему о прошлом. Напоминали о Тане. Конечно, Глеб пообещал себе год держаться от Гроттер подальше, но вот заставить себя о ней не думать он даже не хотел пытаться. Вот то самое место, где он впервые увидел Гроттер вживую. Сейчас там стояли другие девушки, лет шестнадцати. Они смотрели на Глеба, перешёптывались и хихикали, а Бейбарсов думал, что Таня бы никогда так не сделала. Глеб прямым ходом направился в кабинет Сарданапала, петляя по длинным, заполненным учениками, коридорам и не обращая внимание на старшекурсниц, пожирающих его взглядами. Одна даже попыталась столкнуться с Глебом, когда он проходил мимо, но Бейбарсов ловко увернулся, оставив недовольную девушку ни с чем. Подойдя к кабинету пожизненно-посмертного главы школы для трудновоспитуемых волшебников, Бейбарсов попытался постучать в дверь, но, тут же появившийся из-за угла сфинкс, грозно посмотрел на Глеба, готовясь к прыжку. Глеб крепче сжал в руке трость, но через мгновение дверь отворилась и на пороге возник сам директор. Он погрозил сфинксу пальцем и тепло улыбнулся Глебу, показывая всем видом, что ничуть не удивлён его появлению и рад его видеть. — Глеб, — приветствовал его академик, — проходи, не стой на пороге. Нашим милым барышням, — указал он на девушек, всё ещё не сводящих с Глеба глаз, — ещё готовиться к защите от сглаза, а Зуби сегодня не в духе, — подмигнул он, пропуская Глеба перед собой. В кабинете Сарданапала ничего не изменилось с момента их последней встречи: те же книги, резвящиеся в клетке, тот же стол, ковёр — гордость академика — всё осталось прежним. Сарданапал сел за стол, жестом пригласив Бейбарсова расположиться напротив. — Ну, Глеб, что привело тебя в родную школу? Бейбарсов прекрасно понимал, что старик сразу догадался о том, что Глеб вернул силы. Значит юлить с этим смысла не было и он решил говорить напрямую. — Я хочу поступить в магспирантуру, — сказал Глеб. Он пристально смотрел на Сарданапала, пытаясь по его реакции понять его отношение к желанию Глеба вернуться к учебе. — Это весьма похвально, что ты хочешь продолжить обучение, Глеб, — начал академик, — судя по тому, что ты пришел сам, ты обдумал это и готов начать всё сначала? Глеб, помедлив, кивнул. — В таком случае, ты знаешь, что двери школы всегда открыты для тех, кто хочет построить новую жизнь и, возможно, исправить пару ошибок. А если повезёт, то и не наделать новых, — подмигнул старик. — Я не имею морального права отказать тебе в этом. Глеб не думал, что всё получится так легко. Он готовился к более долгому и неприятному разговору. Сарданапал, видимо, почувствовал смятение Бейбарсова и продолжил: — Я не собираюсь тебя отчитывать, Глеб. Ты поступал по-разному: хорошо и плохо, честно и не очень, мудро и неразумно, но ты пришёл. И, какая бы причина тебя не привела, ты в родной школе. А это значит, что тебя тут поймут и примут. В конце концов, — добавил он уже веселее, — если со временем ты решишь остаться и начать преподавать — посещаемость твоего предмета будет стопроцентной, а это ли не вклад в будущее школы? Глеб слегка улыбнулся, про себя отметив, что улыбка его не была вынужденной. Отношение к нему академика навело Глеба на мысль о том, что, найдя артефакт и выполнив условия сделки, он действительно мог бы попытаться быть менее некромагом. То, о чём он думал, будучи ещё человеком, возможно имело шанс обрести своё воплощение в будущем. — Что мне делать дальше? — спросил Глеб, поднимаясь на ноги. Сарданапал потянулся к зудильнику и набрал номер. — Поклёп Поклёпыч, зайдите пожалуйста ко мне, — попросил он и снова повернулся к Глебу. — Я попрошу Поклёпа выделить тебе комнату, а после мы с Медузией составим тебе расписание. Тебе не нужно будет находиться на уроках постоянно — это же магспирантура, будешь появляться на парах несколько раз в месяц и сдавать экзамены. Так же, нужно будет написать выпускную работу. Ты уже подумал, какая специальность тебя интересует? — Я склоняюсь к практической магии, — ответил Глеб, не раздумывая. Академик кивнул. — Понимаю. Мне кажется лучшего варианта было не подобрать. Тут в кабинет постучали. Сарданапал пригласил гостя войти и гость застыл на месте, наткнувшись глазами на Бейбарсова. — Ты. — только и сказал Поклёп Поклёпыч. — Ну же, Поклёп, это Глеб, вы знакомы, — примирительно начал академик, — он теперь снова наш студент, будет учиться в магспирантуре на отделении практической магии. Поклёп, кажется, даже не слушал директора, он продолжал сверлить Глеба своими глазами-буравчиками, будто пытаясь вынуть из него душу. Глеб же смотрел на это довольно скептически. Этот взгляд, пугавший первокурсников до чёртиков, на него не действовал и завучу придется с этим смириться. — А ещё я попрошу вас, Поклёп Поклёпыч, выделить нашему другу комнату. Завуч мгновенно разморозился и начал бегать по кабинету. — Комнату?! Ему?! — начал причитать он. — Академик, может ему ещё в ножки поклоняться и в лобик поцеловать?! — Это уже лишнее, — вклинился в разговор Глеб, — комнаты будет вполне достаточно. Поупиравшись ещё немного, завуч понял, что сопротивление бесполезно, раз академик всё уже решил и злобно рыкнув: «За мной», вышел из кабинета. Глеб последовал за ним, не оставляя тревожную мысль о том, что, после всего, что он натворил, вернуться в Тибидохс оказалось слишком легко. *** Утро было достаточно холодным и Таня промерзла не на шутку. Она кружила над океаном, пытаясь обнаружить место, где должен был быть остров, но туман и сырость мешали ей разглядеть магический контур Гардарики. Спустя, наверное, часа пол, дед смилостивился над внучкой и недовольно буркнул: — Вторая струна, бестолочь. Таня покрутила колышек и ей тут же на помощь явилась нить Ариадны. «Действительно, бестолочь» — согласила Таня с предком. Как она могла забыть про путеводную нить, которую Феофил использовал при создании контрабаса! Быстро сориентировавшись в пространстве, Таня поняла, что всё это время кружила буквально в сотне метров севернее от нужного ей места. Набрав скорость, она, всеми силами и всей душой желавшая оказаться на Буяне, громко выкрикнула: — Грааль Гардарика! Ягун, которому Таня предварительно позвонила и предупредила о своём прибытии, ожидал её на драконбольном поле. Он увидел семь радуг и поспешил ей на встречу, махая руками и показывая, куда лететь. Приземлившись, Таня едва могла слезть с контрабаса и переставлять ноги — так она замёрзла. Ягун подхватил её с причитаниями: — Мамочка моя бабуся, Танька, ты чего? Разучилась летать? Забыла, что такое утро в воздухе над океаном? Ты почему так легко одета? — отчитывал он подругу. — Не тараторь, — улыбнулась Танька и, держась за Ягуна, пошла в сторону замка. — Мы сейчас пойдём к бабусе, она тебя быстро на ноги поставит! — решительно сказал он и повёл Таню в сторону магпункта. Гроттер не стала возражать. Она была слишком слаба, чтобы это делать. В конце концов, может она себе позволить поздороваться с Ягге? Таньке везло — к моменту её появления в школе как раз начались уроки и в коридорах никого не было. Уже постфактум Таня отметила, что драконбольное поле тоже было пустым: ни Соловья, ни команды, ни джинов, никого. Значит, у неё получится остаться незамеченной, пока она не приведет себя в порядок. Это не могло не радовать. Старая богиня, увидев волочащую ноги Таньку под руку с внуком, поспешила к ней, охая и ахая. — Танька! Это ж надо! Прилетела! — приговаривала Ягге, укладывая Гроттер на койку, стягивая с неё промёрзлую тонкую куртку и укутывая в одеяло. — Я сейчас сделаю тебе отвар, денёк полежишь у меня и будешь как новенькая! — заключила она, убегая в комнату ставить чайник. В этом вся Ягге — никаких лишних вопросов, только забота и внимание. — Бабуся есть бабуся, — недовольно скривился Ягун, — только появляется кто-то больной — ей тут же плевать на внука! А вдруг, я тоже болен? А вдруг, я умираю?! — Ягуууун, — засмеялась Танька, — не ягунь! Друг тут же заулыбался. — Как я рад, что ты прилетела, Танька! Ой, — засуетился он, — надо же всем рассказать, что ты тут! — Постой, — остановила его Гроттер, — пока я тут, не говори никому, пожалуйста. Не хочу ни с кем видеться в магпункте, — попросила Таня. — А Сарданапалу можно? Он ждёт тебя ещё со вчерашнего вечера. — Сарданапалу, конечно, можно, — согласилась Танька. Ягун кивнул, ещё раз заулыбался, попрощался с подругой и поспешил покинуть магпункт, объяснив это тем, что Лоткова на сегодня запланировала полет на Лысую Гору, мол, там выступает какая-то популярная группа, а перед этим он сам хотел заглянуть в недавно открывшийся магазин «Всё для вашего пылесоса и даже больше». Таня немедленно подтвердила, что девушек нужно слушаться, а пылесосы любить, и попрощалась с Ягуном до завтра. … Поздним вечером того же дня уже полностью отогревшаяся, но ещё немного слабая Таня, укутавшись в тёплое одеяло, полусидела на койке в магпункте и радовалась тому, что она снова в школе. Она любила всё здесь: колючее одеяло, которое заботливая Ягге ей подоткнула перед тем, как пойти отдыхать, терпкий и очень сладкий чай, который был на столько горячим, что обжигал губы, и Тане даже кружку держать приходилось, натянув на ладони рукава, даже магпункт, ночью освещенный одной свечой казался Тане родным и уютным. Она так и не позвонила Ваньке. «Ванька… Что с нами стало?». Но и он ведь не звонил. Не интересовался: где она, с кем она, почему её так долго нет? «Раз он не хочет, то и я не буду» — продолжала упрямствовать Таня, понимая, что говорить всё равно придется. Она вытащила Ваньку из любимой тайги в ту деревню и бросила его там одного через несколько дней. Ничего, время пролетит незаметно, Таня вернётся к Ваньке и будет доживать с ним всю жизнь, потому что именно так было правильно. Ночь в магпункте, одеяло, свеча на столе — всё это навевало Тане воспоминания из Магфорда почти трёхлетней давности. «А, была не была» — решилась Гроттер. Она поставила чашку, приподнялась на кровати и, глядя на свечу, произнесла: — Ванька. Пламя свечи, в тот раз весело дрогнувшее и потянувшееся к потолку, в этот — заметалось из стороны в сторону и немного зашипело. Таня почему-то этому не удивилась. — Хмм, Пуппер. Пламя никак не отреагировало, оставшись ярким, но неизменно прямым и непоколебимым. Точно так же случилось и с именем Урга. Таня сомневалась, стоит ли ей произносить последнее имя, но решила, что раз уж начала — нужно идти до конца. — Бейбарсов, — тихо произнесла она его фамилию правильно с первого раза, не став коверкать. Пламя свечи секунду оставалось неизменным, как вдруг живо встрепенулось, потянулось вверх, затем вниз, затем снова вверх, после чего очертило небольшой круг и вернулось в исходное положение. Тане даже показалось, что пламя стало ярче. — Бейбарсов? Меня звали? Таня застыла, не смея двигаться, моргать, дышать. «Нет. Этого не может быть. Нет!» — вертелось у неё в голове. Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки, сделать тройной перевертон и залететь обратно прямо сквозь кожу. Голос Глеба был спокойным. Он не задавал вопрос с издёвкой. Таня не знала, мог ли он ожидать увидеть её тут. Она вот точно не ожидала. Как он здесь оказался? Значит ли это, что он точно стал… — Ты, некромаг? — Таня задала вопрос, особо не вдаваясь в интонацию и желая уточнить снова ли Глеб обрёл дар. Но вышло по-другому. Глеб, появившийся из кладовой, остановился и поморщился, будто его встретили пощечиной. Он горько усмехнулся и ответил только: — Я. Он остановился в двух метрах от Таниной кровати и целых три, долгих и томительных, секунды они смотрели друг другу в глаза. Таня застыла. Прежнего ехидства в Глебе она не видела. Перед ней стоял Бейбарсов, которого она, возможно, раньше не знала. Бейбарсов без длинных волос и вечной насмешки в глазах и движениях. Бейбарсов-не-сущее-зло. Таня уже было открыла рот, чтобы сказать, что на самом деле имела ввиду, но Глеб успел первым. — Нет. — Тихо произнес он. — Я не буду тебя беспокоить. — Бейбарсов ещё секунду простоял в том же положении, сделал разворот и вышел из магпункта, оставив Гроттер наедине с невысказанными объяснениями сгорать со стыда. *** «Идиот. Какой же идиот!». Глеб быстро шёл подальше от магпункта, подальше от всего и всех. Зачем ему понадобилось искать чёртово сонное зелье именно сегодня? Ну, не поспал бы ещё ночь. Зачем она в этом чёртовом магпункте именно сейчас? Зачем он вообще заговорил с ней? Он же обещал, что не станет её беспокоить какое-то время. Но чувства к Тане были явно сильнее его собственных обещаний. Бежать. Бежать подальше. Глеб сам не заметил как оказался на крыше Башни привидений. Он яростно и громко дышал, пытаясь успокоиться сам и заставить успокоиться сердце. Всё, что она хотела — это уточнить. Она даже не назвала его по-имени. Неужели его имя было чем-то на столько противным для неё? Чем-то, что стыдно было произносить вслух и она ограничилась ёмким «некромаг»? Он был прав, ему стоило держаться от Гроттер подальше. Теперь то уж точно. Он вплотную займётся поисками артефакта, возможно ему повезёт и ему придется улететь ещё куда-нибудь. Или, он может попытаться не пересекаться с ней. Узнать, зачем она здесь, сколько ещё пробудет и избегать встреч. Неужели Сарданапал не знал о том, что Таня будет на Буяне? Глеб в это не верил. Академик просто не сказал ему об этом. Но почему? Глеб прокручивал в голове разговор с ним и пытался понять, были ли там намёки на то, что Таня может быть в Тибидохсе. «В таком случае, ты знаешь, что двери школы всегда открыты для тех, кто хочет построить новую жизнь и, возможно, исправить пару ошибок. А если повезёт, то и не наделать новых», — вот что Сарданапал сказал ему. Но как Глеб мог подумать, что речь идёт о Гроттер? Нужно пытаться всеми силами избегать встреч с Таней. Сегодня на закате Глеб прочел ещё одну страницу старухиного дневника и не нашел в ней ничего, что помогло бы ему запланировать следующий шаг. Значит сейчас он отправится в библиотеку и будет всю ночь перечитывать книги, в которых мог бы быть хоть намёк на артефакт. И завтра тоже. И послезавтра. Глеб вскинул голову к небу. Ясное и чистое, оно сегодня открывало Бейбарсову вид на сотни тысяч далёких звёзд. Даже не думая, Глеб перевел взгляд туда, где среди скопления ярких точек, хоть и невидимой в ближайшие четыреста десять лет, находилась она — звезда Тани Гроттер.