а то, что мы орём сквозь немоту,
какой мы ад, когда невмоготу,
придумано, чтоб быть преодолённым:
чтобы прозреть одним осенним днём.
прощай его,
гляди на бога в нём:
отчаявшемся,
замкнутом,
влюблённом.
Вера Полозкова
На следующий день Таню, предварительно спросив около двадцати раз о самочувствии, выписали из магпункта. Новость о том, что она снова вернулась в школу, а Ванька остался один быстро просочилась за пределы не только магпункта, но и школы. Если верить Ягуну, ему уже позвонили с десяток однокурсников с расспросами. Таня не особо вслушивалась в сплетни, да и доверять Ягуну в этом вопросе было ненадёжно, но вот сам факт того, что обсуждение её личной жизни могло стать темой дня для людей, которых она не видела уже несколько лет, сильно её раздражал. Но ещё больше Таню раздражала она сама. Как можно было ляпнуть такую глупость? Но и Бейбарсов хорош — развернулся и ушёл! Раньше он никогда бы себе такого не позволил. Прежний Бейбарсов донимал бы Таню, требовал, угрожал, в конце концов, но точно бы не ушёл, да ещё и так спокойно. Его поведение навело Таню на мысль, что Глеб мог сильно измениться с момента их последней встречи. Но сомнение жирным длинным червячком сидело у неё внутри: Глеб столько раз манипулировал ей, столько раз пытался обманом сделать Таню своей, что она не знала, стоит ли ей верить в его искренность и изменения. «Ну ничего, в следующий раз мы поговорим нормально», — думала Таня. Но прошёл день, а Глеб так и не объявился. Таня даже не видела его. Она ходила по коридорам медленно, стараясь не упустить Глеба из виду, если тот появится, но Бейбарсов словно заехал перед Тибидохсом в Магфорд и прикупил у шейха Спири пару плащиков невидимок. Не появился Глеб и на следующий день. И через день. И даже спустя три недели. Таня начала думать, что Бейбарсов залетел на Буян случайно и улетел дальше по своим делам. Она была уверенна, что он не стал бы её избегать — это было совсем не в его стиле, но реальность била Таню её же уверенностью, завёрнутой в мокрое полотенце, по лицу. К началу четвёртой, после их встречи, недели Таня окончательно взбесилась его отсутствием. Собираясь вечером на драконбольное поле, она продолжала думать о том, какое это свинство со стороны Глеба — не пытаться с ней связаться. Таня вышла из комнаты и громко, почти в отчаянии, хлопнула дверью. Её новая комната находилась на том же жилом этаже, но совсем дальше старой. Таня хотела вернуться в комнату с черными шторами (хоть уже и без них), но она была занята какими-то второкурсницами, выселять которых ради неё никто не собирался. Пипа же, отжавшая бывшую Танину комнату на целый год, была вежливо и аккуратно выселена в отдельную. Жить с ней долго никто не мог, а занимать столько пространства одними платьями и кофточками Поклёп, к концу года набравшийся смелости, стал запрещать. За то в новой комнате Таня была одна. Ей казалось, что она стала через чур взрослой для того, чтобы заводить новых подружек, к тому же, в последнее время Гроттер всё больше ценила личное пространство и настойчиво его оберегала от разного рода посягательств. Таня тащила на себе тяжелый контрабас и уже в который раз мысленно желала получить особое разрешение на полеты внутри школы. Она спустилась по лестнице, завернула за угол и увидела шагах в двадцати от неё Ягуна. Окрикнув его, Таня ускорила шаг и скоро они поравнялись. Они какое-то время шли молча, пока Таня думала, как ей затронуть тему, которая её беспокоила. — Ты видел Глеба? Она решила, что нечего выделываться и лучше спросить напрямую. Ягун, будто специально, медлил с ответом. — Ягуун! — Не унималась Таня. — Ну, видел, — неуверенно начал комментатор. — Давно? — Таня жадно ухватилась за его ответ и надеялась получить больше информации. — Вчера, сегодня, каждый день, — нехотя продолжал Ягун. — А где ты его видел? — не унималась Таня. — Танька, — Ягун остановился, развернулся к ней и укоризненно посмотрел, — ты опять за старое? Сдался тебе тот Бейбарсов? Ванька уже всё, ушёл в отставку? Ты вообще в курсе, что ты ему не сообщила, что прилетаешь в Тибидохс? Ягун отчитывал Таньку не как подругу, а как нашкодившую кошку. — Ты говорил с ним? — тихо спросила Гроттер. — Говорил, — подтвердил Ягун, — и будет тебе известно, оказалось, что он был ни сном, ни духом, что тебя не будет кто знает сколько! Разве так можно, мамочка моя бабуся, Танька? С Ванькой не разговариваешь, про Бейбарсова вопросы задаёшь, что с тобой? Вы же вроде бы всё решили? Или я опять чего-то не знаю? Ягун сыпал то вопросами, то обвинениями, и Таня даже не знала испытывала она стыд или злость. Вроде бы всё по делу, но вот как можно объяснить то, чего и сам до конца не понимаешь? Таня не знала, что чувствовала к Ваньке, она не знала, что вообще думать по поводу Глеба. Вся её уверенность в том, что Бейбарсов никуда не денется канула в небытие ещё несколько недель назад, оставив её, впервые за очень долгое время, в полном одиночестве и, что уж греха таить, с уязвленным самолюбием. Таня растерянно смотрела на лучшего друга и, не зная, что ответить, решила ограничиться простым: — Не хочешь отвечать — не нужно. Ягун от этой фразы завелся и подскочил на месте. — Это я не хочу?! Танька, ты вообще мне ничего не рассказываешь! С каких это пор между нами появились секреты? С каких пор я не знаю, что вообще происходит у тебя в жизни? Таня поняла, что Ягун прав. Она месяцами не говорила ни с кем, кроме Ваньки. Редкие звонки по зудильнику и недавняя встреча с Гробыней немного разбавили её одиночество, но Танька всё равно отвыкла от большой компании и задушевных бесед. Ей казалось, что она заросла дремучим лесом и если сейчас появился небольшой просвет между ветвями — нужно хватать огромную секиру и вырубывать всё к Лигулу. — Ты прав, — сдалась Танька. Ягун удивлённо склонил голову. — Давай поговорим сегодня после тренировки? — Примирительно предложила Гроттер. — Ну наконец-то, мамочка моя бабуся, здравые мысли! Я же твой друг, Танька, я всегда тебя поддержу, даже если ты творишь откровенные глупости, — уже веселее сказал Ягун и залихватски подмигнул подруге. «Хоть с ним не разругалась, уже хорошо», — решила малютка Гроттер и поспешила на драконбольное поле. … — Опоздания, опоздания, опоздания! — доносился оттуда голос Соловья О. Разбойника. Тренер ходил взад-вперед перед командой, почти все члены которой были минимум на голову его выше, но сейчас эти головы были опущены, стыдливо внимая наставления. — Явились! — Заорал Соловей, увидев приближающихся Таню и Ягуна. — Просим, добро пожаловать, — орал он, жестами приглашая стать в один ряд с остальными. — Всего лишь пятнадцать минут прошло с начала тренировки, почему вы так рано?! Вы же не успели допить свой вечерний кофэ, — продолжал свою речь тренер. — Вы все — будущее драконбола, будущее великого спорта, вы должны первыми быть на тренировке и последними уходить! Я должен приходить на поле и видеть, что вы уже устали разминаться, а уходить под ваши просьбы потренироваться ещё! Сегодня никто отсюда не уйдёт, пока я́ не решу, что он или она устали! Вам ясно?! Он остановился, сурово глядя на команду своим единственным глазом в ожидании положительного ответа. Получив его, он крикнул: «А теперь в воздух» и тренировка началась. Изначально Таня должна была быть младшим тренером и помогать Соловью с командой, но сам Соловей Одихмантьевич решил, что Таня ему больше нужна в воздухе, чем на скамье и с первого же дня отправил её тренироваться с остальными. Как оказалось, Соловей был единственным из преподавательского состава, кто не знал, что Таня должна была прилететь. От него это держали в секрете, пытаясь не вызвать бурю раньше времени. Даже с Тарараха взяли клятву молчать, взамен пообещав закрыть глаза на то, что питекантроп притащил в замок яйцо, как он утверждал, динозавра, и которое собирался «высиживать». Соловей обиделся на Таню, когда она решила улететь в Тайгу и бросить тренировки. Хотя «обиделся» это не то слово. То слово никто не смел произносить вслух при тренере, его избегали, как огня, как красной тряпки, опасаясь быть настигнутыми фирменным свистом. Соловей скучал. Но когда Танька показалась на поле в первый раз он, ожидаемо, встретил её ехидством, конца и края которому не было. Спустя пару недель уровень желчи вроде бы спал, но нет-нет, а проскакивало: «Гроттер, ты что, устала? У тебя было столько времени отдохнуть, а ты так и не выспалась? Это тебе не бурьян в огородике щипать, это драконбол, тут стараться нужно!» или: «Грязи Таньки не боятся, а мячика испугались? Он справа от тебя, Гроттер, не лети на свет, лети к мячу!», и всё в этом духе. Танька привыкла к таким разговорам и уже не обращала на них внимание, она понимала, что дорога́ старому разбойнику, а он по-другому свою любовь выражать не умеет. Спустя часа три с начала тренировки, Соловей решил, что его команда разогрелась. — Разминка закончена, теперь можем переходить к тренировке, — прокричал он. Команда взвыла, понимая что всё, что могли они уже отработали, при чём раза по четыре. — Выпускайте драконов! — крикнул он драконюхам. Те удивлённо переглянулись, но спорить не решились и начали открывать ангары. Дело в том, что весна для драконов — время выхода из спячки и они становились немного агрессивны, тем более молодые и неопытные. Но Соловей, во-первых, хотел проучить команду, заставив попотеть на поле, а, во-вторых, несколько дней назад осматривал драконов вместе с Тарарахом и убедился в том, что они полны энтузиазма, но смертельно не опасны. Сыновья Гоярына, почуяв свежий воздух, вылетали пулей и принимались носиться и нарезать круги под куполом. — Мячи будут в воздухе через минуту, — продолжал наставления Соловей, — ваша задача — забросить как можно больше мячей в ворота. Сегодня ваши ворота умножены на пять, пока вы не забросите хотя бы по одному мячу каждому дракону вы на землю не спуститесь. Каждый! — рыкнул тренер на последок и выпустил на поле около сотни мячей. Казалось бы, мячей много, драконов много — догоняй, лови и забрасывай, но не тут то было. Дракончики тоже соскучились по полётам и тоже хотели размять крылышки. Они летали с такой скоростью, что догнать их было почти не реально, не говоря уже о том, чтобы прицелиться к броску. Таня быстро завладела двумя мячами и полетела играть в салочки с Пепельным. Первый мяч Танька забросила без проблем и, быстро улетая от разыгравшегося дракона, наметила следующую цель в виде Искристого. За ним Таньке пришлось погоняться и она смогла бы забросить мяч, если бы не Никита Катушкин — второкурсник и новый полузащитник, который не справился с пылесосом и чуть не влетел в Таньку справа. Ей пришлось уйти вниз и упустить Искристого, но она удачно наткнулась на Дымного, который сам отвлекся на летающие мячики и, открыв пасть, пытался их ловить, и забросила второй мяч. Танька заметила Ягуна и подлетела к нему. — Ты сколько уже? — спросила она. — Три, — гордо ответил Ягунчик, — но, что-то мне кажется, что мячи ускорились. Соловью видимо не нравится, что всё так легко и просто. — А у остальных что? — Да по-моему четыре на всех, — грустно ответил Ягун, — я сомневаюсь, что в этом году мы выиграем хотя бы в первом матче. — Время ещё есть, — попыталась приободрить его Танька, — ещё разыграются. Она полетела дальше как вдруг: — Ааааааааааааааааааа! Она резко обернулась и увидела девочку, первокурсницу, кажется её звали Ира, она зависла под самым куполом, а с четырех сторон её окружили Ртутный, Пепельный, Искристый и Огнеметный. Драконы, ещё несколько минут назад просто игривые, сейчас явно были настроены на аперитив. Если бы в такой ситуации оказалась Таня, она бы попыталась раздразнить драконов, заставив их готовиться к огнеметанию, а потом резко бы нырнула вниз и улетела куда подальше. Но Ира была не опытным игроком, а девочкой, которая села на пылесос, может быть, в десятый раз в жизни. Таня, не долго думая, резко набрала скорость и поспешила к ней. Она начала быстро перемещаться из стороны в сторону, мелькая у драконов перед глазами и отвлекая внимание от Иры на себя. Когда Ртутный и Огнеметный её заметили, Таня отлетела от них на несколько метров и начала вилять с бо́льшим усердием. Через несколько секунд к братьям присоединились Искристый и Пепельный и Ира смогла отлететь в безопасное место. Но теперь Таня оставалась одна с четырьмя недовольными и, судя по всему, голодными драконами. — Лети сюда! — Кричал Ягун, показывая на часть поля, защищённую от драконов. До неё было около пятисот метров и Таня прикидывала сколько раз за это время её успеют поджарить. Но делать было нечего и Гроттер, сделав резкий разворот, облетела драконов сзади и, когда они отвлеклись на неё, вернулась обратно и поспешила на другой конец поля. Сыновья Гоярына покрутились в недоумении, но быстро заметили Таню и поспешили за ней. Ртутный сделал несколько огневых плевков, к счастью, не задев Таню, но настойчиво намекая, что её просят быть помедленнее и по послушнее. Танька же в этом плане всегда была невоспитанной: не сбавляя скорость она мчалась к укрытию, понимая, что время было против неё. Четыреста метров, триста. Драконы догоняли, Соловей кричал на драконюхов, а те просто разводили руками, мол, мы туда не полезем. Соловей надеялся, что Танька успеет и ждал до последнего. Он понимал, что усмирить драконов в таком состоянии поможет только один его свист, но Таня была слишком близко от них — она бы серьезно пострадала. Соловей хватался за голову, Ягун кричал и размахивал руками, драконюхи стояли в стороне и с интересом наблюдали кто кого, а команда то ли в восхищении, то ли в трауре следила за каждым Танькиным движением. Двести метров. Драконы уже поравнялись с ней, Ртутный начал обгонять, отрезая Таньке путь дальше, а Огнемётный выпустил струю огня в полуметре от Тани. Жар опалил Тане правую ногу. Чтобы избежать столкновения с Ртутным, Таня пришлось резко взять выше и повернуть в обратном направлении, сбивая драконам скорость, но отстающий от братьев Пепельный уже ждал Таню на обратном пути. «Ну всё, налеталась, Татьяна Леопольдовна», — мысленно прощалась Танька. Как вдруг все драконы резко остановились и развернулись куда-то влево. Даже не заинтересованный до этого в Тане Дымный, навострил нюх и озабоченно выискивал что-то в середине поля. Танька, получившая фору, немедленно развернулась в нужном направлении и уже через пол минуты была в укрытии. — Танька! Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивал Ягун, подбегая к ней. — Я в порядке, в порядке, — отнекивалась Гроттер, прихрамывая. Бок саднило, нога болела, но Таня спешила обратно, пытаясь разглядеть, что отвлекло внимание драконов. Она вглядывалась в мелькающую черную точку, пока её сердце не упало куда-то в пятки, когда Таня обнаружила в небе ступу. — Глеб, — тихо проговорила она. Он пришел ей на помощь. Он спас её. «Драконы и лошади инстинктивно ненавидят некромагов», — вспомнила она надпись на вырванном листе. Глеб не мог этого не знать. Значит он, увидев Таню в смертельной опасности, решил вмешаться и принять удар на себя, понимая, что его появление отвлечёт драконов. Соловей, собиравшийся бежать к Таньке, тоже заметил Бейбарсова и моментально переключил внимание на него. — В оборот их бери, бери в оборот! — Кричал он. — Левее! Но Глебу, судя по всему, подсказки были не нужны. Он был хорошим игроком в драконбол и сильным некромагом. Бейбарсов красиво петлял в воздухе, параллельно крутя тростью и что-то приговаривая, и драконы начали сбрасывать скорость. Глеб продолжал колдовать и уже спустя несколько минут, почти полностью спокойные сыновья Гоярына заползали в свои ангары, а Бейбарсов приземлился на поле. Соловей тут же поспешил к нему. Для старого разбойника бывших драконболистов не существовало и что бы ты не натворил, если ты хорошо играл — ты занимал особое место в сердце тренера. Они о чем то говорили, пока Таня хромала к ним. Когда она подошла, обеспокоенный Соловей кивнул, соглашаясь с чем-то, что ему сказал Глеб и, убедившись, что Таня жива и относительно здорова, поспешил к ангарам. Как только Таня подошла и посмотрела на Глеба, а Глеб на неё, все слова, которые Гроттер готовила неделями и которые она хотела произнести сейчас, даже элементарное «спасибо», пропали у неё из головы, став пленёнными взглядом некромага. Они смотрели друг другу не в глаза — в души, не обращая внимание ни на кого вокруг, после чего Глеб опустил взгляд, щёлкнул пальцами, отправляя ступу в его комнату, склонил голову в коротком поклоне и пошёл в сторону замка, не говоря Тане ни слова. Но в этот раз Гроттер это не устроило. — Стой! Глеб! — крикнула она, пытаясь его догнать. Таня не слышала, что её звали, она не обращала внимание на боль. Она нуждалась в ответах. Глеб замедлил шаг, но останавливаться не стал. — Пожалуйста! — просила Таня. Бейбарсов остановился. Он стоял к Тане спиной и ждал, пока она подойдёт. Таня догнала его секунд через пятнадцать и остановилась, повернувшись к нему лицом. Они молча смотрели друг на друга. Таня пыталась набраться смелости, чтобы произнести хоть звук, но голос предательски куда-то исчез. — Тебе не стоит ходить, пока Ягге тебя не осмотрит, — нарушил тишину Бейбарсов, — ты хромаешь. Таня молча кивнула. — Зачем ты бежала за мной, если не собираешься разговаривать? — поинтересовался Глеб. — Я разговариваю, — тихо сказала Таня. — Я не то имела ввиду. Теперь молча кивнул Глеб. Таня надеялась, что он понял о чём именно она говорила, потому что уточнять ей не хотелось, ей хотелось забыть тот вечер. — Я рад, что ты в порядке. — снова нарушил тишину Глеб. — Спасибо, — неловко ответила Таня, — что спас меня. Я бы не справилась сама. Я не знаю, что с ними произошло. Они не должны были так себя вести, Соловей бы никогда не выпустил их на поле, если бы они были опасны. — У меня есть свои догадки на этот счёт. Я озвучил их Соловью, думаю, он разберётся. Таня снова кивнула. Повисло неловкое молчание, которое снова спасительно прервал Глеб: — Я помню, что говорил, что не побеспокою тебя, но я надеюсь ты не думала, что я оставлю тебя на съедение драконам? — Я, если честно, не думала, что ты ещё в замке, — решилась на откровенность девушка. — Я не видела тебя почти месяц и решила… — Что я уехал? — Закончил за неё предложение Глеб. — Сначала, что избегаешь меня. А потом — что уехал, — призналась Таня. Глеб прикрыл глаза, будто размышляя, стоит ли продолжать этот откровенный разговор. — Я сильно тебя расстрою, если скажу, что ты права и я действительно не хотел тебя видеть? Сердце Тани кольнуло, а живот скрутило приступом жалости к себе, но она всеми силами пыталась спихнуть горечь во взгляде на больную ногу. — Почему ты избегал меня? — У меня свои причины. Ответы Глеба становились прохладнее, но Таня не успокаивалась. — Расскажи мне. — Зачем? — С ноткой горечи в голосе спросил Бейбарсов. — Потому что я хочу знать. — Ты на долго приехала? — Задал вопрос Глеб, вместо ответа. — Пока не знаю, — честно ответила Таня, — я не планировала приезжать. Но Ягун сказал, что я нужна Соловью и команде. Скоро… — Новый сезон, — кивнул Глеб. — Что ж, удачи в тренировках. — А ты здесь зачем? У Тани была сотня вопросов и к Глебу, и к самой себе. И что-то ей подсказывало, что ответить на свои она сможет только после того, как получит ответы от Глеба. — Я снова учусь. Поступил в магспирантуру, пытаюсь жить. — Как ты вернул дар? Это же не значит, что Ванька… — Твой Валялкин остался любителем зверушек с человеческими способностями. Если конечно, он не решил учудить что-то сам. Опять. — Последнее Глеб добавил таким тоном, будто знал что-то, чего не знала Таня. Но быстро спохватился и продолжил. — Мы больше не связаны с ним. Я сам по себе, он сам. Странно, что ты этого не знаешь. — Мы не общаемся, — снова призналась Таня. Глеб удивлённо вскинул бровь, но тут же взял себя в руки. — Это ваше дело. — Раньше ты так не говорил, — не выдержала Гроттер. — Раньше и ты так со мной не разговаривала. — Резонно отметил Глеб. — Не бежала за мной с расспросами. Так что, как видишь, всё меняется. И снова удар под дых. И снова он прав. Таня не знала, почему не могла оставить Глеба в покое. Она выбрала Ваньку, она уехала к Ваньке, она думала, что любила Ваньку. Но вот опять появляется некромаг и всё становится с ног на голову. — Я думаю, что мы достаточно обсудили на сегодня. Мне пора. — Сказал Глеб, глядя в небо. Когда он снова опустил взгляд на Таню, то она подумала о том, что жалеет, что не умеет подзеркаливать его мысли. Таня кивнула и отошла в сторону. — Я понимаю, что это прозвучит странно, но мог бы ты больше не прятаться от меня? — Сама не понимая зачем попросила Таня. Глеб посмотрел куда-то в сторону, затем на неё и, ещё раз поклонившись, ушёл в замок, оставив просьбу без ответа. Но Таня готова была поклясться своим контрабасом, что впервые в жизни, впервые с тех пор, как она увидела Бейбарсова, впервые с тех пор, как она узнала о некромагах и об их чёрных, поглощающих тьму и не отражающих свет глазах, увидела в его — тёплые искры.