Предостереженья «ты плохо кончишь» — сплошь клоунада.
Я умею жить что в торнадо, что без торнадо.
Не насильственной смерти бояться надо,
А насильственной жизни — оно страшнее.
Вера Полозкова
Ванька закончил кормить жеребцов и зашёл в дом. Таня отсутствовала уже месяц и не пыталась с ним связаться. Баб-Ягун позвонил другу и рассказал, где она, но, даже если бы и не звонил, Ванька всё равно догадался бы, что Таня в Тибидохсе. После визита Бейбарсова Валялкин был уверен, что просто так всё закончиться не может. Ванька понимал, что решился на достаточно отчаянный шаг. Но тогда он не мог иначе: если бы он этого не сделал, Таня, выбери она Глеба, сгинула бы вместе с ним, в постоянных отчаянных попытках спасти утопающего. Прибегнув к привороту, Ванька хоть не на долго, но смог оградить Таню от влияния Бейбарсова и, как он искренне верил, спасти ей жизнь. Выбирать за Таню было подло, он сам никогда бы так не поступил — он бы отпустил Таню, желая ей счастья, пусть и не с ним, но вот пророчество… Пророчество не Древнира, но не менее точного провидца, Слепого Ока, описывало всё и не верить ему было невозможно. Ванька переступил через себя и сделал то, что должен был сделать, то, что делал всегда — спас Таню Гроттер. И сейчас он собирался сделать это снова. Два года назад. — Аид, мой старый друг, — приветствовал один мужчина другого, возникшего в центре его кабинета, — что привело тебя сюда? На сколько я помню, ты не любитель вести дела лично? — Новые проблемы требуют новых решительных действий, Сарданапал. — сказал Аид, присаживаясь на диван. — Грядёт война. — Война грядёт каждые несколько лет, — возразил академик. — Не думаю, что стоит обращать внимание на мелкие стычки и угрозы нежити. — Не стоит, — согласился Аид, — но вот на стычки стражей, я думаю, можно и обратить. Сарданапал напрягся. — Что слышно? — Появился новый артефакт. Нечётный. Охота за ним открыта уже давно, хоть обе стороны это упрямо отрицают. Думаю, не стоит тебе объяснять, что будет в случае перевеса одной из сторон? — голос Аида был спокойным, словно он рассказывал сказку. Слишком много лет существования вносят свои коррективы в отношение к различным ситуациям. — И ты пришел ко мне, чтобы… что? — Сарданапал был более обеспокоен, чем Аид. В случае войны стражей может пострадать школа, непременно пострадает, академик не мог этого допустить. — Нужно найти артефакт первыми, — заключил Аид. — Что это за артефакт? Где его найти? — спросил директор. — Неправильные вопросы. Кто сможет его найти? — уточнил Мамзелькин. Сарданапал вскинул бровь, всем своим видом показывая, что играть в игры он не намерен и ждёт продолжения. — Один мой… знакомый, назовем его так, был очень близок к тому, чтобы разобраться, что ему предстоит искать. Но в один момент он исчез — сгинул в попытке добраться до истины. Как мне удалось выяснить позже, он был не из тех существ, которым дано отыскать артефакт. — И кому же дано? — академик начинал злиться. — Я думаю, что на эту роль отлично бы подошёл один из твоих учеников, — продолжил Аид, — о нём в Тартаре до сих пор легенды ходят. А останься он там, он бы смог достичь очень многого, хоть я и попросил Лигула об одолжении, чтобы кое-что проверить. И судя по всему, не прогадал. Если у Бейбарсова хватило сил выкрасть зеркало Тантала, да ещё и использовать его в своих целях, значит хватит и чтобы отыскать артефакт. — Ты предлагаешь мне отправить школьника соревноваться со стражами? — не унимался Сарданапал. — Не совсем. Со стражами тягаться ему не придется, потому что найти этот артефакт, как мы догадались спустя какое-то количество неудач, может только не заинтересованный в нём человек. Человек, не обладающий силами и намерениями светлых или темных магов, но потенциалом к поиску. — Это Глеб то не обладает? — прыснул Сарданапал. — Да он с тьмой засыпает, просыпается и в прятки играет! — Именно для этого ты мне и нужен, — довольно отметил Аид. — Тебе следует обдумать, как сделать из этого властелина тьмы нейтрального мага. Если тебе это поможет, то я подскажу, что в скором времени к тебе придут за долгом. Ты знаешь, кто это будет. И знаешь, что ему нужно. — Глеб никогда в жизни не откажется от магии добровольно, — заспорил академик. — А вот эту задачу тебе и нужно решить. Остальное я беру на себя. *** Спустя месяц с момента прилёта на Буян, Глеб не продвинулся и на миллиметр в поиске артефакта. Он успевал прочесть по одной странице (а то и меньше) из старухиной книги за вечер, но пока ничего, что навело бы его хоть на какую-то мысль не нашел. Книги из библиотеки тоже не особо ему помогали. Джин Абдулла дал Глебу доступ в закрытую секцию, взамен на присутствие на его поэтических вечерах, но и там, среди сотен самых темных и самых мрачных книг, Глеб не нашел никаких упоминаний об артефакте. Оставалось ждать каждого нового заката, чтобы снова и снова ничего не находить. Очередной весенний вечер Глеб встречал на поляне возле школы, чтобы точно не упустить последние лучи. Он прошел уже больше половины книги, но ответов так и не обнаружил, это начинало беспокоить. На сегодняшний день Бейбарсов тоже надеялся мало, но останавливаться не собирался — слишком многое было на кону. Разговор с Таней несколько дней назад, добавил Глебу уверенности в том, что за жизнь стоит бороться. Таня не знала, что была под приворотом, она начала по-немногу избавляться от волшебных чувств и начинала снова действовать самостоятельно, а значит — желание говорить с Глебом было продиктовано её собственными ощущениями. Не сближаться с ней. Хотелось, обещалось, верилось, но реальность была иной. В ней Глеб разбивался на миллионы кусочков каждый раз, когда видел Гроттер и менял маршрут, каждый раз, когда знал, что она находится в той или иной части замка и шёл другой стороной, и в тот раз, когда оказался на драконбольном поле, понимая, что ни при каких обстоятельствах не смог бы оставить её одну. Но Таня сама пошла за ним. Где-то в глубине души Глеб хранил крохотный отголосок надежды на взаимность. А для того, чтобы хотя бы попытаться воплотить надежды в жизнь, Глебу нужно было сначала найти артефакт. Солнце начало заходить и Глеб в очередной раз выложил книгу на траву, отсчитал пройдённые страницы и начал ждать. Лучи опустились на бумагу и впервые за почти пол книги перед Глебом оказался аккуратно написанный и ни разу не зачеркнутый лист. «Вернуть утраченное» — гласила надпись в самом начале. А дальше шли пункты, которые Глеб принялся переписывать в тетрадь, которую всегда брал с собой в моменты чтения, с космической скоростью: 1. След ожившей истории 2. Кровь заблудшего праведника 3. Кровь нашедшего грешника 4. Зерно истины отчаявшегося 5. Капля веры запутавшегося Глеб успел переписать всё до того, как надписи исчезли. Что ж, уже кое что. «Вернуть утраченное» — именно это сказал ему Аид. А вот для остального Глебу требовалась консультация. Он думал, к кому лучше обратиться и решил, что Абдулла с его миллиардной библиотекой в голове был лучшим вариантом. Тем более, что у Глеба был припасен козырь, на случай отказа джина к сотрудничеству. Ночью Глеб пошёл в библиотеку. Абдулла не удивился его приходу, последний месяц Бейбарсов был тут каждую ночь. Обычно он шел к стопкам книг, которые успел отложить, но не успел прочесть, а джин продолжал писать второй том своей «Поэмы тысячи проклятий». Но сегодня, приветствовав Абдуллу, Глеб не торопился уходить к стеллажам. — Тебе что-нибудь понадобилось? — безучастно спросил джин, собрав глазки в кучку на затылке и взглянув на Бейбарсова. — Кажется, я дал тебе доступ ко всему, что есть в библиотеке. Чего же ещё тебе нужно? — Мне нужна консультация, — спокойно ответил Глеб. Джин резко развернулся и посмотрел на Глеба более сердито. — Консультации, друг мой, дело долгое, а я занят очень важными вещами, — начал он, — сегодня полнолуние, — он мечтательно взглянул в окно, — а оно вдохновляет меня на особые строфы. Вот только вслушайся: Смертакилум забвенус, расчленико моралис, — джин начал быстро зачитывать новое стихотворение, но Глеб поспешил прервать его старания, чем, несомненно, очень огорчил Абдуллу. — Кажется, мы договаривались, что вечера поэзии у нас по пятницам? — Напомнил Глеб, сегодня оказавшийся в библиотеке без особых защитных амулетов. Абдулла грустно захлопнул толстенную тетрадь: — И тут он прав, о, Евтерпа! — горестно воскликнул он. — Ну так чего же ты хочешь? Спрашивай немедля иль сгинь с моих очей! Глеб достал свои сегодняшние записи и выложил их на стол перед Абдуллой. Джин схватил тетрадь и принялся читать, зыркая то в текст, то на Глеба. Спустя пол минуты он вернул тетрадь владельцу, нехотя отвечая: — Это не совсем примитивное и достаточно специфическое поисковое зелье. Точнее, ингредиенты для него. Ну сам вглядись — «след ожившей истории», «капля веры запутавшегося», тьфу, — джин явно был недоволен, — составляющие дешёвого романа, а не поискового зелья. — А в чем его специфичность? — уточнил Глеб. — В том, что если ты хочешь что-то отыскать для собственных целей — ты никогда это не найдешь, — хихикнул джин. — Достаточно бесполезная вещь, как по мне. Но не плохая, если ты отправляешь на поиски кого-то вместо себя. — А что значат эти ингредиенты? Как это понять? И где их найти? — Я тебе что, справочное бюро? — разгневался джин. Глеб покрутил в руке тросточку. — Я ведь могу спрашивать и не так вежливо, — намекнул он. Джин хмыкнул, но решил продолжить разговор. — Тут я тебе не помощник. Где их найти — это твои проблемы. Но вот как их собрать, — джин хитро ухмыльнулся, — это уже более реальный вопрос. — И как их собрать? — Глеб пытался контролировать себя, но внутри был на взводе. Времени и так было мало, так ещё и загадки разгадывать, не только книги, но и джина. — У меня нет такой вещицы, но я могу тебе рассказать, как её раздобыть. Точнее, создать. Глеб был весь во внимании. — Тебе крупно повезло, юноша, что ты говоришь со мной именно этой ночью, ибо начинать тебе предстоит в первую ночь после полной луны, кою ты наблюдаешь сейчас. Тебе нужно взять предмет, который соберет в себе все компоненты, впитает их в себя, как губка, что-то небольшое, потому что носиться с ним тебе придётся много, скажем, чашу, или медальон, прочесть определенное заклинание и наполнить её мечтами того, кто будет собирать ингредиенты. — Наполнить мечтами? — скептически уточнил Глеб. — Мечтами! — повторил он. — Мечтами сущими, необходимыми, рвущимися наружу, в ожидании обращения в явь. Всё, что хотелось бы, всё, что разрывает душу, кроме того, что ты хочешь отыскать. Мечтами, которых у некромагов не бывает, сомневаюсь, что у тебя что-нибудь получится. На третью ночь сосуд будет готов и ты можешь приступать к поискам. — А что за заклинание? Джин взглянул на Глеба с сочувствующим выражением. — Ты же понимаешь, что давать кому-то то, что он хочет просто так — не в моих правилах? — А ты понимаешь, — подхватил Глеб, — что несколько тысяч лет существования могут когда-нибудь закончиться? Джин хмыкнул. Но Бейбарсов не собирался останавливаться. — Давай заключим сделку: ты расскажешь мне, что это за заклинание, а я не стану упражняться с вот этой штукой, — Глеб достал из-под куртки небольшой старинный кувшин. Лицо Абдуллы вытянулось. — Где ты его достал? — Хриплым голосом спросил он. Глеб ухмыльнулся. — Видимо, Сарданапал не очень дорожит своими сотрудниками, раз кто угодно может отыскать их спасение и погибель в закоулках школы. Кувшин, который держал в руках Глеб, был кувшином Абдуллы. Кувшином, который обеспечивал его существование. Разбей кто-нибудь этот сосуд и джин мгновенно рассеется, превращаясь в редеющий сгусток пара. Глеб обнаружил его случайно. По ночам он бродил по замку и окрестностям и сам не понял, как оказался в странной комнатушке, которую видел впервые за всё время. Глебу даже показалось, что раньше этого помещения тут не было. Посреди комнаты стоял каменный постамент, на который был выставлен кувшин. Надпись на нём гласила: «Абдулла ибн Ашшурбанапал». — Твоя взяла, парень, — сердито ответил Абдулла. — Но ты вернёшь мне кувшин, как только получишь ответ. Глеб кивнул, соглашаясь. Абдулла скрылся в стеллажах и через несколько мгновений вынырнул оттуда с листом в руке. — Прочти несколько раз про себя и только после — вслух. У тебя одна попытка. Ошибёшься — забудь про это заклинание. Джин швырнул ему листок и жадно схватил кувшин, прижимая к себе и вновь скрываясь где-то далеко за стеллажами. … До следующей ночи у Глеба были целые сутки. Он шёл по витиеватой лестнице, обдумывая произошедшее. Где ему искать эти ингредиенты? Как ему собрать то, что он не понимает? Если «кровь заблудшего праведника и нашедшего грешника» были хоть и непонятными, но осязаемыми вещами, то что делать с истиной, верой и историей Глеб пока не понимал. Решив, что разбираться со всем нужно по порядку, Бейбарсов завернул за угол, направляясь в свою комнату и врезался в кого-то. Глеб разозлился на такую неосмотрительность и хотел было что-то сказать, но замер, увидев перед собой Таню. Гроттер стояла перед ним в сером свитере и светлых джинсах, её растрёпанные волосы придавали ей невероятно уютный вид. Бейбарсов отметил, что она выглядела прекрасно. Девушки, с которыми Глебу доводилось общаться, были одеты по-другому, они старались показать одновременно всё и своей кратковременной цели достигали — Глеб оставался ночевать у них, но вот большего им ожидать не стоило. А с этой девушкой в простом свитере и джинсах Глеб готов был проводить каждый рассвет и каждый закат, каждый день своей жизни. — Как твоя нога? — поинтересовался Глеб. Он снова начал разговор. Таня не собиралась с ним заговаривать первой, но, стоит отдать ей должное, было видно, что хотела. — Нормально, — тихо ответила Таня, — Ягге обработала рану, я уже не хромаю. Глеб кивнул. Их последние разговоры были очень сдержанными и на некоторые фразы, кроме как скромным киванием ответить было нечем. — Почему ты не спишь? — поинтересовалась Таня. — Гулял, — ответил Глеб. Он почти не соврал. После разговора с Абдуллой он пошёл в комнату не напрямую, а через улицу. — А ты почему? — Не спится. Собиралась прогуляться, — ответила Таня, пожимая плечами. Глеб снова кивнул. — Составишь компанию? — Неожиданно предложила она. Глеб замер. Сердце ускорилось. «Держись. От неё. Подальше», — проговорил голос в его голове. Что она делала? Зачем она смотрела на него, невинно хлопая своими длинными ресницами, в ожидании ответа? Глебу стало интересно, расстроится ли она, если он откажет? — Не думаю, что это хорошая идея, — сказал он. Таня замешкалась и на секунду опустила взгляд, но потом кивнула и сказала: — Тогда я сама. Спокойной ночи. Она прошла мимо него, не задевая, но Глебу захотелось, чтоб она коснулась его хотя бы немного. — Мои идеи редко бывали хорошими, но ты следовала за ними, — произнёс он, обращаюсь в пустоту, — так что я думаю, что могу последовать за твоей. Ему показалось, что Таня улыбнулась. Глеб подошел к ней и они вместе спустились по лестнице. Они оба молчали, пока шли по замку, но выйдя на улицу, впервые тишину нарушила Таня. — Обожаю такие вечера, — произнесла она, глядя в небо. — Какие? — искренне поинтересовался Глеб. Он уже согласился на прогулку — бежать было некуда, значит он мог позволить себе пообщаться. — Спокойные, — ответила Таня, — давно хотела прогуляться и не думать о том, что через несколько часов нужно топить баню или кормить жеребцов. — Ты же знала, что так будет, — начал Глеб, — зачем ты тогда уехала? Он задавал вопрос, заранее зная правильный ответ. Но правду не знала сама Таня. Глебу было интересно, что она думала на этот счёт. Таня задумалась. — Знаешь, я поняла, что ты единственный человек, с которым я всегда была честна. Я не знаю. — Призналась Гроттер. В её голосе ощущалась грусть и непонимание, но в то же время она не была расстроенной. Скорее, задумчивой. — Я думала, что так будет правильно. Помнишь многоглазку? Глеб кивнул. — Я вдохнула её пыльцу. И поняла, что хочу остаться с Ванькой. Я так думала, — поспешила добавить она последнее предложение. — А что ты думаешь сейчас? — Глеб спрашивал почти безучастно, как бы между прочим, но яростно желал получить ответ, который бы его устроил. — А сейчас я думаю, что никакие чары нельзя воспринимать буквально и навсегда, — пожала плечами Таня. Повисло минутное молчание. Глеб собирался с силами, чтобы задать следующий вопрос. — Ты разлюбила его? Таня снова задумалась. Они подошли к скамейке под деревом и Таня присела, продолжая смотреть на небо, но не на Глеба. Глеб присел рядом, ощущая в нескольких сантиметрах от себя плечо Тани. Слишком близко. — Я не знаю, — неуверенно ответила Таня, — это было бы неправильно. Глеб кивнул. — Ты права. Валялкин слишком идеален, чтобы разлюбить его было правильно. Видимо, в голосе Глеба прозвучали какие-то нотки, услышав которые Таня перевела взгляд на него. — Любить абсолютную идеальность невозможно, — помедлив продолжила она, — идеальность должна быть субъективной. Кто-то должен быть идеальным для тебя, но не быть таким во всём. Это заставляет чувствовать себя неполноценным, — произнесла она, глядя Глебу в глаза. — Ты себя такой чувствовала? Теперь ей в глаза не смотрел Глеб. Он не мог долго выдерживать Танин взгляд. Ему хотелось взорваться, провалиться, исчезнуть, понимая, что быть ближе этих бесконечно длинных нескольких сантиметров он не может. — Иногда, — Таня тоже перевела взгляд наверх, — знаешь, это странное чувство — жить, пытаясь стать для кого-то подходящей. Как будто я бутерброд с курицей, а человек всю жизнь ел только с индейкой. Вроде бы похоже на правду, но истинный гурман сразу почувствует разницу. — Ты точно не бутерброд с курицей, — рассмеялся Глеб. Таня взглянула на него и засмеялась тоже. — А кто я? Глеб задумался. — Ты сочный стейк с кровью. — Тебе лишь бы с кровью, — Таня закатила глаза. Глеб снова рассмеялся. — Я имею ввиду, что ты не каждому по вкусу, не каждый оценит. Но, как ты сама выразилась, истинный гурман сразу почувствует разницу. Таня улыбнулась. Она улыбалась искренне. Казалось, ей было легко с Глебом. — А ты? — спросила она. — А что я? — Почему ты здесь? — Ты меня пригласила, — ухмыльнулся Бейбарсов. Таня снова закатила глаза. — Почему ты в Тибидохсе? — уточнила она. — Я же тебе говорил — решил жить дальше. — Возвращаясь к прошлому? — Исправляя то, что могу. Снова повисла тишина. Таня будто обдумывала следующий вопрос, подбирая слова с однозначной точностью. Наконец, она решилась и от её вопроса Глеб снова замер от неожиданности. — Ты думал обо мне? Она всё ещё на него не смотрела и это было хорошо. Если бы посмотрела — словесный ответ бы ей не понадобился. — Думал, — отрешённо ответил Бейбарсов. — Что именно? — Таня не планировала останавливаться, загоняя Глеба в воспоминания, к которым он не хотел возвращаться. — Думал, почему ты выбрала именно его. Почему ты не пыталась найти меня, хотя бы узнать, жив ли я. Потом думал, что всё к лучшему и я больше тебя никогда не встречу. А потом заново о первом, и снова о втором, и опять о третьем, — ответил Глеб так, будто рассказывал о своей обычной утренней рутине. Но для него всё выглядело именно так — он гонял по кругу эти мысли, постепенно свыкаясь с ними, так что сейчас мог говорить об этом спокойнее. Таня слушала внимательно, хоть и делала вид, что увлеченно рассматривает созвездия. Повисшее молчание снова прервала она: — Я тоже думала о тебе. Не всё время, в первый раз я подумала о тебе как раз перед прилетом в Тибидохс, — признавалась она. — Я не думала, что встречу тебя тут. Или где-нибудь ещё. Я думала, что ты лишился сил и мы не пересечёмся. Глебу весь этот разговор начал казаться подводкой к теме, которую Таня затрагивала ещё во время их прошлой встречи. И он не ошибся. — Как ты снова стал некромагом? Как у тебя это получилось? — спросила Таня. Глеб решил, что Таня была права и их разговоры всегда были честными и сейчас нарушать этот негласный договор он не хотел. — Мне помогли. Точнее, наняли на работу, — усмехнулся он, добавляя последнюю фразу. Таня вскинула брови. — Наняли на работу? Кому-то срочно потребовалось потрошить щенков? — недоверчиво поинтересовалась она. — Ага, и слоников и стаканчики, — усмехнулся Глеб, — оказалось, что мои способности кое-кому нужны. Я должен найти один предмет. Тогда я смогу остаться с силами. — Глеб решил, что говорить про потерю эйдоса не стоит никому, тем более ей. — И что ты должен найти? И для кого? — поинтересовалась Таня. Глеб рассказал Тане сокращённый вариант истории, упуская момент с пророчеством и со своей возможной гибелью. Таня слушала, не перебивая, но всё ещё не глядя на Глеба. Когда он закончил рассказ, Таня молчала ещё с минуту. Глеб подумал, что их общение совсем не казалось натянутым, даже не смотря на постоянные перерывы на «помолчать». — Ты уже думал, как будешь искать ингредиенты? — спросила она. — У меня есть пару догадок, — ответил Глеб. — Не люблю, когда так говорят, — недовольно произнесла Таня. — Ты говоришь это уже во второй раз, в первый — ты говорил так о драконах. — Хорошо, — согласился Глеб, — я думаю, что драконов заколдовали специально. Я смог повлиять на них с помощью определенной магии, не самой темной, но она нужна для того, чтобы снимать ранее наложенные чары. Если бы драконы не были заколдованы, мои силы бы не подействовали и ребята полакомились бы свежим некромагом, — объяснил Бейбарсов. — Но кто их заколдовал? Кому это было нужно? И для чего? Чтобы они набросились на первокурсницу? — Таня была удивлена и немного зла. Глеб покачал головой. — Этого я не знаю, — честно ответил он. — А ингредиенты? — снова спросила Гроттер. — Я думаю начать с одного пункта, чтобы проверить догадку, — уклончиво ответил Глеб, — если это сработает — дальше будет проще и сложнее одновременно. Таня вопросительно взглянула на него. — Дай мне время и я расскажу тебе, — улыбнулся Глеб, избегая прежних формулировок, чтобы не дразнить девушку. Таня кивнула. Снова тишина. — Теперь я задам вопрос, — решился Глеб. Таня посмотрела на него. — Почему ты позвала меня с собой? Он испытывающе смотрел Тане в глаза, видя в них отражение миллионов своих желаний, сотен тысяч цветов и оттенков и бесконечное количество своей любви и боли. Таня не отводила взгляд столько, сколько могла, но скоро не выдержала. — Я не знаю, — ответила она. — Не ври, — настаивал Глеб, — мы всегда знаем ответы на такие вопросы. Просто не можем их сформулировать. А иногда даже самим себе. Таня немного обдумала его слова. — Ты прав, — сказала она, — я хотела с тобой прогуляться, — вызывающе ответила она. Она сказала это. А он услышал. Услышал в её словах желание провести с ним время. — А как же маечник? — не унимался Глеб. — Я уже сказала, что мы не общаемся, — Таня явно начинала раздражаться. Ей не нравилась эта тема. — Но при этом вы не расстались, — напомнил ей Бейбарсов, не отступая. — И что, что не расстались? — рассердилась Таня и вскочила на ноги. — Если не расстались мне что, сидеть в комнате и не выходить из неё? Ни с кем не разговаривать, кроме его портрета? А может я не хочу о нём говорить? Может быть я разлюбила его? Таня прокричала последнюю фразу так, что Глебу показалось, что она пыталась докричаться совсем не до него. Она смотрела на него, тяжело дыша и сдерживая откуда-то появившиеся слёзы. Глебу захотелось подойти к ней и обнять её, но внезапно глухой хлопающий звук прервал тишину. Их тишину. На плечо Тани приземлился маленький зелёный дракончик и, зевая, выдохнул облако дыма. — Тангро! — удивилась Таня. — Что ты здесь делаешь? Как ты оказался тут один? — Он не один. Таня резко обернулась. Справа от них с Глебом стоял удивленный и грустный Ягун, а рядом с ним был парень, которому принадлежал этот знакомый, полный горечи голос. Это был Ванька.