placebo — the crawl
— Что ты говоришь? — переспросила Таня. — Спрашивала, куда улетел Глеб? Я слышала, что у вас налаживаются отношения. — Он улетел? — достаточно спокойно, неожиданно для самой себя, спросила Таня. — Ну да, я видела его утром, когда бежала на тренировку, точнее, опаздывала на неё. — Он что-то сказал? — спросила Таня, как бы между прочим, но ощущая себя хуже с каждой секундой. — Неа, — мотнула головой Катя, — просто прошёл через Гардарику и всё. — Ммм, — протянула Таня и поднялась на ноги, — ну, мне пора, приятного аппетита. — Танька, ты чего? — подскочил за ней Ягун. — Хочешь я с тобой пойду? — Нет-нет, — быстро затараторила Гроттер, — не нужно, оставайся тут, тебе ещё нужно многое… обсудить. Да! Именно! Я пошла. Пока. Она быстро махнула ему рукой и побежала из зала, стараясь сдержать предательски рвущиеся наружу слезы и всхлипы. Таня забежала в комнату и бросилась к зудильнику, набирая номер Глеба, но, не дождавшись даже первого гудка, отключилась. Зачем он так с ней? За что? Таня перестала себя сдерживать и рухнула на кровать, накрыв лицо подушкой, чтобы заглушить крик, рвущийся из самого её сердца. Что это за проклятье такое — «проклятье Тани Гроттер»? Почему она не могла просто быть счастлива с кем-то? Почему её обязательно нужно было предавать? Таня не знала, что делать, хотела что-то и одновременно не хотела ничего. Резко сев на кровати, Таня снова схватила зудильник, увидев в его отражении свое красное, опухшее от слез, лицо. Закрыв дверь на два стандартных заклинания и на одно, неизвестное Ягуну, Таня телепортировала бутылку шампанского, которое, как выражаясь Гробыня, следовало пить в любой непонятной ситуации. Но ситуация была слишком очевидна для такого пойла и, быстро расправившись с шампанским, Таня перешла на водку. Она никогда не пробовала её раньше, но знала, что когда в жизни случаются подобные ситуации — люди пьют именно это. Таня выпила первую рюмку и закашлялась от непривычного горького привкуса. Горло обожгло, а мышцы лица свело само собой. Таня несколько минут тупо пялилась в стену, ни о чем не думая, и поняла, что хочет продолжить. Спустя ещё четыре рюмки, она всё-таки потянулась за зудильником и набрала номер Глеба. Второй гудок, третий, девятый. Глеб не отвечал. Она позвонила ещё раз, и ещё раз, и ещё, но результат не изменился. В диком приступе жалости к себе, Таня выпила ещё две или три стопки и рухнула на кровать, заливаясь слезами, после чего уснула. ***garbage — bad boyfriend
День над деревней, где жил Валялкин был до отвращения спокойным. Глеб шёл по улочке, которую помнил ещё с момента своего прошлого визита. Всё вокруг было зелёным и ярким, что в тот момент совсем не подходило настроению Глеба. Он хотел как можно быстрее разобраться с маечником и больше никогда его не видеть. Вражда, как таковая, вроде бы и прошла, Ванька сам ушел, но вот дружбы между ними точно не предвиделось. Да и в принципе желания общаться. Глеб подошел к дому, в котором ещё не так давно жила Таня. Решив не быть совсем уж скотиной, он постучал в дверь. Никто не открывал ни с первого, ни с третьего раза. Глеб открыл замок заклинанием и отодвинул дверь ладонью, продолжая стоять на пороге. Следов присутствия Валялкина в доме не было. Глеб прошел в комнату и слегка поморщился от звука скрипящих досок, когда он на них наступал. Нет, так дело не пойдет, у него не было времени играть с маечником в прятки. Глеб быстро начертил в воздухе руны и прошептал несколько слов на латыни, заставляя их загореться холодным синеватым пламенем. Руны втянулись в его трость тонкой витиеватой струйкой, обрамляя её верх таким же холодным свечением. «Поисковое устройство» было готово указать Глебу путь к Валялкину. Бейбарсов вышел из дома на задний двор, проверяя нет ли вокруг свидетелей, и забрался в ступу. Направив трость, показывающую ему путь, в небо он увидел, что направление пролегло в… Нет. Не может этого быть. Что Валялкин забыл в его городе? Городе, где он, лишившись магии, жил с тёткой и дядей. Что-то здесь было не так. Через несколько часов Глеб уже мог разглядеть под собой знакомый пейзаж. Путеводные руны указывали на то, что маечник находился точно под ним, оставалось только спуститься. Глеб начал снижаться, выбрав место подальше от людей, и уже пешком пошел в указанном тростью направлении. Нет, этого не может быть. Глеб подходил к университету, в котором успел недолго поучиться. Валялкин был где-то здесь. Что он забыл тут? Глеб подошёл к главному входу в корпус и предъявил охраннику пустую ладонь, вместо пропуска, стукнув при этом тростью об пол. Без проблем войдя внутрь, Глеб пошёл по знакомым коридорам в поисках Валялкина. Свечение из трости стало ярче прежнего, когда Глеб подошёл к кабинету с табличкой «Волкова В.А.». Кабинет, в котором он провел не один занимательный час своей человеческой жизни. Распахнув дверь без стука, Глеб увидел Вику, сидящую за столом и Валялкина, расположившегося напротив неё. — Глеб! — Вскрикнула женщина громче положенного, несказанно удивившись его появлению. Ванька медленно обернулся. Глеб заметил, что он был не слишком удивлён его появлению, что удивляло самого Бейбарсова. — Что ты здесь делаешь? Куда ты пропал? Тебя так долго не было, — захлопотала Вика, поднимаясь со своего кресла и выходя из-за стола. Глеб хотел что-то ответить, но замер на месте, увидев Вику в полный рост. — Что это? — Глеб не верил тому, что видел. — Это… — Вика положила руки на живот, — наш ребёнок, Глеб. Я звонила тебе, но тебя нигде не было, твои родственники… Она говорила какие-то вещи, которых Глеб уже не слышал. Он смотрел на Валялкина, который был ни капли не удивлён происходящим, напротив, Ванька выглядел так, будто ждал его, будто знал, что Глеб явится сюда именно сейчас. Глеб не сразу понял, когда замолчала Вика. Она что-то спросила у него и видимо ждала ответ, но Глеба интересовал только маечник. — Что ты здесь делаешь? — прошипел Бейбарсов. — Свою работу — холодно ответил Ванька, — пишу статью для местной газеты о пропавших людях, вот зашёл расспросить твоего преподавателя, — соврал Валялкин. Глеб сделал широкий шаг, оказываясь в нескольких сантиметрах от маечника, раскинувшегося в кресле и совсем не торопившегося вставать. — Что ты задумал? — спросил Бейбарсов, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не превратить ненавистного Валялкина в кучку гнилого мяса. — Таня знает, что ты собрался становиться папочкой? — поинтересовался Ванька. — Ты, кажется, попрощался и ушёл. Что ты хочешь теперь? — Справедливости. Ты в своё время передумал, теперь передумал я. Вика стояла, не понимая, что вообще происходит. Она громко вздохнула, обращая на себя внимание парней, уже забывших о том, что она была в кабинете. Глеб отвёл полный ненависти взгляд от Ваньки и повернулся к Вике. Он подошёл к ней, приподнимая пиджак и прикасаясь ладонью к её животу. Месяц четвертый, может пятый, не больше. Глеб почувствовал биение сердца ребенка и понял, что это мальчик. Его сын. Вика смотрела на Глеба со страхом и трепетом, не понимая, что может произойти дальше. Но Глеб не собирался делать ничего дурного. Он опустил пиджак, аккуратно его поправляя, и отошёл от девушки на несколько шагов. Чувства Глеба в этот момент невозможно было назвать одним словом. Но он собрался, вспоминая зачем прилетел. — Сожалею, — обратился он к присутствующим, — но у меня нет на это времени. Глеб поднял трость на уровне вытянутой руки и резко повернул её на сто восемьдесят градусов, мысленно произнеся сонное заклинание. Аккуратно поймав Вику, он взял её на руки и перенес на диван в углу кабинета. На Валялкина ему было плевать, он подошёл к нему, скинул на пол, несколько раз ударив ногой по ребрам, и уколол ему палец, подставляя медальон под каплю крови. Медальон впитал её в себя так же, как и кровь Глеба и захлопнулся, озарившись четвёртой гранью свечения. Глеб ударил Ваньку ещё раз, сдерживаясь, чтобы не убить его прямо сейчас и подошёл к мирно спящей Вике. Он положил трость на диван рядом с ней и опустился на колени, прижимаясь щекой к её животу. — Я вернусь за тобой, — прошептал он, нежно поглаживая «стену», отделявшую его от сына. Бейбарсов поднялся на ноги, взял в руки трость, напоследок окинув комнату презрительным взглядом, шумно выдохнул и вышел из кабинета. … Ближе к вечеру Глеб уже сидел на кровати в гостинице на окраине города. Его сын. У него будет сын. Но не от Тани. Мыслей о том, чтобы растить ребенка с Викой у Глеба в голове не было, как и мыслей оставить сына ей. Он заберёт его, обязательно заберёт. Звонок зудильника вырвал Глеба из задумчивого ступора. Звонила Таня. Глеб собирался ответить, но остановился, не зная, что ей сказать. Слишком много событий, слишком много того, что должно было ещё произойти. Объясняться сейчас он не хотел, он чувствовал, что не выдержит её взгляд, не сможет после разговора с ней сделать то, что должен будет сделать. Ещё один звонок, и ещё один. Глеб выключил звук зудильника, чтобы не слышать её разочарование, сочащееся через эти гудки. Глеб поднялся с кровати и вышел на маленький балкончик, примыкающий к комнате, чтобы даже не видеть разрывающийся в очередной раз зудильник. Глубоко вдохнув свежий, уже почти летний, воздух, Бейбарсов заметил на парапете записку, удивительным образом остававшуюся на месте, не смотря на ветер. «Три дня. Следуй за грифом». *** Таня очнулась ближе к полудню, пропустив утреннюю тренировку. Голова не болела, но очень хотелось пить. Гроттер встала с кровати и, пошатываясь, подошла к столу за графином воды. Осушив один за другим несколько стаканов, Таня взяла чистые вещи и не спеша побрела в душ. В коридорах было пусто, шли занятия, чему Таня была очень рада, она не хотела, чтобы её заметили в таком виде. Стоя под прохладными струями воды, девушка думала о том, на сколько никчёмной себя чувствовала, на сколько никчёмной она была на самом деле. По другому объяснить свалившиеся на неё неудачи она не могла. «Что ж, Бейбарсов, хочешь так, значит будет так. Только подойди ко мне ещё раз, узнаешь что такое двойной фронтис». Подойдя к своей комнате, Таня обнаружила перед дверью Соловья. Он хотел наорать на неё, но, увидев её взгляд, остановился с открытым ртом и выдохнул воздух, который собирался использовать для гневной речи. — Ты в порядке, Гроттер? — немного (совсем немного) смягчаясь, спросил он. Таня отрицательно мотнула головой. Соловей был для неё кем-то вроде отца. А сейчас ей нужен был мужской взгляд со стороны. Таня открыла дверь, пропуская тренера в комнату. Он быстро пробежал глазом по обстановке и наткнулся на бутылки. Таня рассказала Разбойнику о том, что произошло, упуская только подробности той ночи, о которой сейчас хотела забыть. Соловей взял паузу, о чём-то задумавшись. — А ты не думала, что тебе стоит поговорить с ним, перед тем как набрасываться на горькую? — Он махнул головой в сторону бутылок, стоявших на столе. — Я звонила ему раз десять, — злостно ответила Таня, — он не собирается со мной разговаривать. Он просто сбежал. Как последняя сволочь, как трус, как… Бейбарсов, — отчаянно выдохнула она. — Он просил дать ему шанс, — прошептала Таня, — поверить в него. — Знаешь, девочка, я могу сколько угодно рассуждать на тему подлости его поступка, но скажу тебе одно, за всё время вашего знакомства, я, в отличие от многих моих коллег, не сомневался в том, что он тебя любит. У нас был даже шуточный тотализатор, — признался он, — что? — Он увидел взгляд Тани, — мы, старики, слишком долго живём в этом мире, чтоб не позволять себе изредка небольшие слабости. Так вот, когда большинство преподавателей были за Ваньку, я понимал, что ничего в твоём Валялкине нет и не было. Таня вопросительно вскинула бровь. — А ты, конечно, думала по другому. Он так сильно тебя любил, что аж в Тайгу сбежал, променяв тебя — его сердце и душу — на лешаков? Зная, на сколько тебе важны учеба и драконбол, он не стал тебя ждать, не остался с тобой, а оставил тебя, заставляя выбирать между твоей жизнью и существованием в лесной чаще. Вот это любовь, вот это я понимаю, — с издёвкой проговорил тренер. Таня задумалась, такой формулировки она ещё не слышала и уж точно не думала, что Соловей может так думать. — А вот Бейбарсов, хоть периодически и вел себя, как ты выразилась, как сволочь, не стал принуждать тебя отказаться от себя самой. Он заставлял тебя, никто не спорит, что отвратительно и жёстко, выбрать его, а не другого парня, но он не заставлял тебя выбирать между ним и собой. С момента вашего знакомства всё, что он делал, было связано с тобой. Так что сейчас я бы на твоём месте подождал его объяснений, а они будут, можешь мне поверить. — И что, мне сидеть ждать его, непонятно сколько? — А вот тут вы, женщины, все совершаете огромную ошибку. Не нужно его ждать, даже когда он в соседней комнате. У тебя есть своя жизнь, свои интересы, на которые Бейбарсов, кстати, никогда не претендовал, вот и занимайся своей жизнью. Таня кивнула, обдумывая слова Соловья. Возможно, он был прав. Весь её мир крутился вокруг Ваньки да Глеба, пальчиком помани — и она, пусть и с возмущениями, но прибежит. Что-то слишком много в последнее время стало людей, с которыми Таня соглашалась. Осталось только хоть кого-то из них начать слушать. — Так что обдумай слова старика, — сказал он, поднимаясь на ноги, — и ещё одно: ещё раз пропустишь тренировку, не вылезешь с поля до следующего года. Таня улыбнулась и проводила Разбойника. Она немного успокоилась. Желание оправдывать всех и вся взяло верх над самолюбием и гордостью. Так уж и быть, она подождёт его объяснений, если они будут, но унижаться перед ним и звонить ему она не собиралась. Никаких больше парней, только учеба и тренировки. Таня залезла на кровать, взяла в руки книгу по теории пилотажа и погрузилась в чтение, отбрасывая мысли о Глебе в далёкие закрома памяти. ***Yoav — Adore Adore
Три дня ожидания, обещанные Аидом, подходили к концу. Глеб нервно стучал пальцами по столу, когда неясный ужасающий крик с улицы пронзил, казалось, не только воздух, но и саму душу. Глеб вышел на балкон, замечая, что из окон соседних номеров уже выглядывали люди, пытаясь понять, что происходит. Глеб мысленно произнёс заклинание и сделал непонятное, едва заметное, движение тростью и соседи, на несколько секунд оглушенные, начали расходиться, возвращаясь каждый к своим делам. — Долго же ты, дружок, — хмыкнул Глеб, замечая зависшего в воздухе мертвого грифа. Глеб запрыгнул в ступу и направил её за птицей. Летели они долго. Почти начало светать, когда гриф начал снижать высоту. Глеб последовал за ним. Выпрыгнув из ступы, Бейбарсов оказался на сырой поляне перед густым высоким лесом, окутанным туманом. Птица улетела, издавая всё тот же истошный вопль и оставляя Глеба одного. Мамзелькина среди этой мглы Глеб не наблюдал, но чувствовал, что тот где-то рядом. — Готов? — прозвучал голос откуда-то из тумана. — Выбора нет. Аид показался, сделав несколько шагов вперёд, и Глеб последовал за ним. — Феи живут в лесу? — спросил он, с трудом пробираясь сквозь чащу. — Немного ниже. — Под землёй? Это же феи, а как же зелень и цветочки? — усмехнулся Бейбарсов. — Что ты знаешь о феях? — Поинтересовался Аид и не дожидаясь ответа продолжил, — это не самые приятные существа. Они совсем не похожи на прекрасных дам с крылышками. Это очень мстительные и обидчивые ребята, обладающие недюжинной мощью, когда соберутся вместе. — И зачем они вам тогда? — Глеб всё ещё надеялся получить ответ. — Они обладают недюжинной мощью, когда собираются вместе, — повторил Аид свою же фразу. Глеб замолчал и задумался. Феи, хоть и были изначально магическими и бессмертными существами, стражами не являлись, соответственно обладали эйдосами. Отказавшись от бессмертия, они могли умереть, а их эйдосы, как и человеческие, переходили к светлым или темным стражам. Так вот, что было нужно Аиду. Эйдосы фей. И раз он собирался забрать их в Тартар, значит война стражей действительно готовилась, только вот сам Аид вряд ли выступал в ней нейтральной стороной. Не подавая вида, что догадался о его замыслах, Бейбарсов следовал за ним, пока Аид резко не остановился посреди леса. В конце концов, Глеб просто выполнял поручение, взамен на отсрочку. — Тебе туда, — он указал рукой на землю. — Я не брал с собой лопату, — съязвил Глеб. Аид в очередной раз не отреагировал на выпад и провел рукой над воздухом. Взгляду Глеба открылся ход, ведущий куда-то вниз. — Сколько их там? — холодно спросил Глеб, не показывая, что на самом деле нервничает. — Все. С этими словами Аид растворился в воздухе. Глеб немного опешил от такого поведения. Он не рассчитывал оставаться в этой ситуации один, но пришлось быстро собраться и сжать трость в руке покрепче. Он спускался всё ниже и ниже, бродя по витиеватому невысокому коридору, который сворачивал то вправо, то влево. Пройдя, по ощущениям, несколько километров, Глеб наконец заметил, что проход расширяется. Пробравшись дальше, он чуть было не упал, резко оказавшись ниже на добрых пол метра. Он стоял в начале странной улочки. Дома, больше похожие на бараки, стоявшие по обе стороны от него казались мертвыми, свет исходивший от маленьких, часто встречающихся на дороге и на самих зданиях, фонариков был желтовато-коричневым, как и всё вокруг. Место, в котором жили феи было жалкой пародией на попытку существования. Глеб сделал несколько шагов вперёд и, не встретив сопротивления, чуть смелее пошел дальше. Ничего зелёного, ни одного дерева, никакого солнечного света — вот куда забрались феи, чтобы суметь выжить. Очень давно Глеб читал о том, что когда-то феи обладали большой силой, но вот во время первой великой войны с нежитью все были истреблены, вместе с королевой. Теперь же Бейбарсов понимал, в каких условиях приходится выживать немногим сумевшим выбраться, некогда сильнейшим из существ. Они прятались, имея вечную жизнь, но не имея в ней смысла, без королевы и прежнего дома. Улочка казалась абсолютно пустой и безжизненной. Это совсем не расслабляло, наоборот — Глеб чувствовал, что это затишье перед большой бурей. — Назовись сам и назови свою цель, — услышал Глеб мужской грубый голос. Глеб всё ещё никого не видел, но голос доносился откуда-то слева. Он развернулся туда, ещё крепче сжав трость. — Глеб Бейбарсов, некромаг, — ответил он. — Зачем ты здесь, Глеб Бейбарсов? — Покажись. Из тени одного дома вышел невысокий мужчина, на вид лет сорока, всё его лицо и видимые участки тела были в шрамах, крылья, которые Глеб ожидал увидеть, отсутствовали, но мужчина стоял, гордо вскинув голову. — Меня зовут Раир. — Ты здесь главный? — У нас нет главных. Благодаря таким как ты. Глеб вскинул бровь. — Мне казалось, — удивлённо произнес он, — что вас истребили в войне с нежитью. — Читай больше паршивых книжек, которые пишут эти нелюди, — ответил Раир с презрением, — нежить не смогла бы перебить фей, собери они армию хоть из всех. Это всё вы — маги. Вы всегда желали получить тайные знания и силу фей. — Я не просто маг. Меня не интересует ваша сила. — Тогда зачем ты явился? — За вами. С этими словами Глеб занёс трость, но не успел даже мысленно произнести заклинание. Его тут же сбило с ног ударной волной. «Пыльца» — догадался Глеб. Он собрался с силами — каждая секунда была на счету — и, сотворив вокруг себя защитный купол, с небольшими усилиями поднялся на ноги. Купол не смог бы долго выдержать общего магического напора всех фей — их Бейбарсов видел уже сотни, и Глеб быстро обдумывал следующий шаг, понимая, что держать защиту и одновременно нападать он не может. Феи приближались, нужно было не дать себя окружить. Доля секунды потребовалась Глебу на то, чтобы снять купол и развернуть трость горизонтально в вытянутой руке, чтобы отбросить в стороны наступавших на него существ. Он делал это снова и снова, продвигаясь вперёд, но долго этот способ не работал, феи быстро поднимались и окружали его со всех сторон, осыпая пыльцой. Она прожигала одежду, кожу и вызывала сильную боль, терпеть которую Глебу удавалось только благодаря воспитанию старухи. «Боль — это сила, — говорила она, — если тебе больно, не смей показывать это врагу. Сохранил её в себе — это твоя сила, показал другому — его». Глеб шёл, понимая, что лицо, руки и левая нога прожжены почти насквозь. Взглянув на ногу, Глеб увидел дыру посередине икры и почти уже обуглившиеся кости, но продолжал идти, блокируя боль заклинаниями. Руки дрожали и, раскинув в стороны ещё одну партию бессмертных, Глеб не выдержал очередной порции пыльцы и упал лицом в пол. Он думал, что сейчас его добьют, но уже знакомый мужской голос приказал оставить его. Шаг, ещё шаг. Хромая, Раир подошёл к Бейбарсову и наклонился над ним. Голова Глеба была повернула вправо, он увидел босые ноги, а после — колени, когда Раир присел перед ним на корточки, облокотившись ладонью о землю. — Никто не смеет больше приходить к нам домой. Это твои последние минуты. Сейчас дождь из волшебной пыльцы уничтожит твоё тело, а твой не переданный дар будет терзать тебя до конца вечности. Кто тебя прислал сюда? Что ты здесь хотел найти? И на что надеялся? — спокойно спрашивал Раир. Глеб попытался привстать, но у него это не получилось и он опять ударился головой. — Ответь мне, некромаг Глеб Бейбарсов, и я прекращу твои страдания. Что ты хотел здесь найти? Глеб откашлялся, приложив все усилия, чтобы приподняться на локтях. — Я же сказал, — его речь была тихой и глухой, как у мертвяка, — вас. Глеб на сколько мог резко надел браслет из кости Ноя на запястье Раиру и из последних сил повернул в руке трость. Яркая вспышка света озарила бесцветную улицу, заставив всех фей упасть на месте, потеряв сознание. Поняв, что всё получилось, Глеб опустил трость и отключился.