Таня Гроттер и последний выбор

— Ты понимаешь, почему я это делаю? — спросила старуха, в очередной раз проводя ножом по ребрам. — Да, — выдохнул Глеб, корчась от боли. — Ещё нет. Старуха убрала руки и отошла в сторону. — Боль субъективна. Когда она уходит? — допытывалась она, как на экзамене. — Когда перестаешь о ней думать, — выдавил из себя Бейбарсов, спустя минуту, пытаясь сделать вдох. — ЛОЖЬ! — заорала старуха и снова полоснула грудь Глеба клинком. Глеб закричал, чувствуя, будто вот-вот потеряет сознание. — Когда уходит боль? — повторила она. — Когда проходит время, — снова предположил он, понимая, что так просто это не закончится. Нельзя молчать — будет только хуже. — Ты снова врёшь мне! Ты, ничтожество! Новая полоса, в этот раз на бедре, заставила Глеба извиваться от мучений. — КОГДА. УХОДИТ. БОЛЬ?! Глеб задышал часто. Эти пытки продолжались уже несколько дней, на нем почти не осталось живого места. Злость накатывала на него лавиной. От жалоб и вопросов «за что?» он избавился ещё несколько лет назад, осталась только слепая ярость. Ярость, которая заставила Глеба резко встать и подбежать к старухе, выхватив у неё из руки нож и приставив к горлу. — КОГДА?! — заорал он так, что казалось, будто его услышат за сотни километров и немедленно сбегутся на его крик. Старуха ядовито усмехнулась, явно довольная происходящим и подставляя свою шею под лезвие, проводя на ней полосу. — Когда она перестает быть единственным, что ты чувствуешь. Глеб пришёл в себя от жуткой боли. Казалось, будто тело перестало ему принадлежать. Он не мог открыть глаза, пошевелить рукой или ногой, перевернуться на спину, а тем более встать, не чувствуя тысячи и тысячи градусов огненного пекла в каждой клетке. Таня. Сын. Феи. Ещё год. Глаза Глеба распахнулись сами собой. Желание закричать из него вырезали ещё с десяток лет назад. Глеб снова попытался пошевелить рукой. С трудом, но слушается. Значит не всё потеряно. Около получаса у Бейбарсова ушло на то, чтобы перевернуться на спину. Воздух был пыльным и затхлым, лёгким не хватало кислорода, но он был. В закрытых гробах в нескольких метрах под землей такой роскоши не сыскать. Сколько он пролежал в отключке Бейбарсов точно не знал, но, взглянув на ногу, предположил, что несколько дней. Нога почернела и сильно загноилась. Встать самостоятельно Глеб бы точно не смог. Произнеся пару заклинаний, Бейбарсов смог притупить боль, мешающую ему думать. Он читал об этом. Старуха не спроста заставляла их штудировать сотни книг, в перерывах от получения или причинения пыток. Он часто отлынивал от этого занятия, в отличие от той же Ленки, но что-то да вспоминал. Всё дело в пыльце. Главным оружием фей была именно она, так же как у магов заклинания, и они умели производить сотни её видов для всего и от всего. Заживляющий волшебный порошок явно должен был где-то заваляться. Глеб оглянулся. Вокруг него в бессознательном состоянии лежали по меньшей мере три сотни фей. Теперь Глеб мог не опасаться, что они что-то выкинут. Благодаря браслету, одетому на Раира, все феи были связаны между собой. Глеб додумался до этого на следующий день, после получения записки от Аида. Бейбарсов не особо понимал, с чем ему предстоит столкнуться, а ходить на такие вечеринки без подарков было непростительной ошибкой. Кости и внутренние органы были основным кладезем сил некромагов. Они имели над всеми внутренностями особую власть, придающую им мощь и преимущество. А кость Ноя была редким и очень особенным материалом. Глеб на долгое время позабыл, что в последний год их жизни в избушке на Алтае, он позаимствовал её из личных запасов старухи, припрятав с помощью особых чар, но настало время об этом вспомнить. Теперь все феи были единым целым, единым организмом. Откажись кто-то один от бессмертия — его лишатся все. Глеб всё-таки попытался встать, но большеберцовая кость была слишком обугленной для таких усилий. Глеб решил перестраховаться, одно дело — лечить ногу, другое — выращивать новую. Он был не уверен, что феи делали пыльцу для таких случаев. Кое как развернувшись лицом к Раиру, Глеб повернул трость в обратном направлении, приводя его и всех остальных фей в чувство. Они начали открывать глаза, кто-то не понимал, что происходит, а кто-то уже тянулся за новой порцией прожигающей пыльцы. — Не рекомендую, — прохрипел Бейбарсов. Он коснулся тростью руки Раира и поднял вверх свою. Феи повторили за ним тоже самое. Они переглядывались, начиная понимать, что происходит. — Ах ты ублюдок, — заорал один из фей и попытался броситься на Глеба, но тот быстрым движением откинул его назад на несколько шагов, роняя на спину, а вместе с ним и всех остальных. — Слышали и не такое, — пробормотал Глеб. — А теперь, — он повысил голос, чтобы все его услышали, — когда вы уже поняли, что тут случилось, я вас попрошу об одной услуге. Вы тут натворили дел, я конечно, всё понимаю, — поспешил добавить Бейбарсов, поднимая руки в позе «сдаюсь», что за ним, только одной правой рукой, повторили все присутствующие, — ах, да, — он снова легонько стукнул Раира по руке, возвращая ей волю, — я сам пришел, сам напросился, но выбора у меня особо не было. Я знаю, что вы можете это исправить, — он показал на свою ногу, — и лучше вам это сделать. — Ещё чего! Не дождешься! Сдохни! — доносились крики со всех сторон. Глеб поднял руку, сжав её в кулак, резко обрывая гул. — Я повторю ещё раз, — тихо сказал он, — последний перед тем, как выдавлю из кого-то лёгкое. Исправьте это! — крикнул он последнюю фразу. Феи переглядывались. Вдруг, неожиданно для всех, вперёд вышла девушка. Она была такой же невысокой и светловолосой, как и Раир, но выглядела лет на двадцать и без такого количества шрамов, только длинная давно зажившая полоса, «украшавшая» её правое плечо. — Я — Тея, — представилась она, — я помогу тебе, если ты расскажешь, зачем пришел к нам и чего от нас хочешь. Глеб сделал ещё одно усилие, чтобы повернуться к ней всем телом, а не только головой — так было менее паршиво. — Ты можешь помочь мне просто так. Я и так собирался рассказать, зачем я здесь, — раздражённо проговорил он. Тея кивнула. Никто из её друзей не сказал ни слова, пока она заходила в один из домов, а после вышла, держа пальцами щепотку пыльцы. Она подошла к Глебу и поднесла руку над его раной, но он остановил её, схватив за запястье. — Учти, Тея, стоит тебе что-то вычудить, я заберу вас всех с собой. Это я сделать успею, — холодно сказал Глеб. Тея посмотрела на него, нет, не с презрением — с жалостью, и высвободила запястье, посыпая пыльцой ногу Глеба, его руки и лицо, параллельно что-то приговаривая. Прошло несколько минут, прежде, чем она закончила, а Глеб смог взглянуть на раны. Точнее, на их отсутствие. Он поднялся на ноги и сделал несколько шагов, проверяя, на сколько сработало. Всё двигалось так, как и должно было. Глеб на секунду почувствовал укол совести — его вылечили, не смотря на то, что он пришёл явно не за солью и спичками. Но давать слабину сейчас он не собирался. Существовали вещи важнее горстки несчастных фей. Тея вернулась обратно к своим. Глеб проводил её взглядом, отмечая, что в ней было что-то знакомое ему, как будто он уже видел её раньше. — Я здесь за вами, — громко произнес Глеб, объявляя причину своего визита. — Некогда к вам должен был заглядывать один мой друг, приглашая присоединиться к нему, но вы отказались. Ещё один из фей сделал шаг вперёд. — Передай своему другу, что его условия нас не устраивают. — Буду рад, если вы озвучите их и мне. Мужчина переглянулся со всеми. — Ты явился сюда, даже не зная, зачем? Не зная, для чего мы нужны Аиду? Бейбарсов чувствовал раздражение от того, что фей был прав. Его не посвятили в подробности, только нарезали задачи. — Мы нужны Аиду для его армии, — вмешался Раир, — он готовится к войне. Глеб кивнул, показывая, что это он уже понял. — Вот только у тебя ничего не выйдет, — снова заговорил мужчина, — мы не продадим себя за жалкую отсрочку. Эта фраза для Глеба была сродни пощёчины. Он то себя за такую отсрочку продал. Бейбарсов сжал трость крепче и повернул её от себя. Феи тут же упали на колени, держась за горло и пытаясь сделать вдох, но воздух не поступал им в лёгкие. Глеб подошёл ближе к мужчине. — От бессмертия можно избавиться. Стоит только пожелать. Умереть феи не могли, но вот боль они чувствовали. Глебу стало интересно, как их смогли уничтожить, если они бессмертны. Он ослабил хватку и дал им возможность отдышаться, после чего задал свой вопрос. — Наше тело можно уничтожить, — ответил Раир, — но нельзя убить наш дух. После физической смерти феи становятся вечными обитателями Эдема. Глеб кивнул. Аиду нужны были феи, лишившиеся бессмертия, чтобы, убив их, их эйдосы смогли оказаться на обычных «торгах» стражей, а не сразу в райском саду. Он бы сумел забрать их всех быстрее появления светлых и темных. — Я с вами надолго, — сказал Бейбарсов, — пока вы не согласитесь отказаться от бессмертия. И, — он поднял повыше руку Раира с браслетом на запястье, — можно не всем коллективом, достаточно лишь одного. Феи снова переглянулись. — У тебя ничего не выйдет, некромаг, — послышался голос Раира, — мы многое пережили за время своего существования, ты нас не удивишь. Глеб усмехнулся. Он не любил, когда сомневались в его способностях. — Что что, а удивлять я умею. Он снова стукнул тростью руку Раира и направил её на фею справа. Рука Раира сжала её горло, в то же время рука феи сжала горло своего соседа и так далее. — Присаживайтесь, дамы и господа, дни будут долгими. … Почти две недели прошли с того момента, как Глеб очнулся. Каждый день он прибегал к новым и новым методам «уговоров», но феи не сдавались. Они страдали, когда Глеб пронзал их части тела лезвием ножа, когда он вынимал из них не самые важные для жизнедеятельности органы, а после возвращал обратно, когда лишал их воздуха, не говоря уже о еде и сне — о них феи могли и не мечтать, но ничего из этого не работало. Глебу уже порядком надоели их мучения, в нем не раз начинала просыпаться жалость, но воспоминания о Тане и своем сыне заставляли его снова и снова проворачивать лезвие в едва затянувшихся ранах. — Я могу делать это бесконечно долго, — говорил Глеб, в надежде, что кто-то всё-таки не выдержит и всё закончится, — всё, что вам нужно, это отказаться от вечной жизни. И тогда, — он подошёл ближе к Раиру, повторяя его слова самому Глебу, — я прекращу ваши мучения. Глеб сделал ещё несколько шагов и наткнулся глазами на Тею. Её лицо выражало спокойствие. В отличие от многих её собратьев, казалось, будто она, вся в крови и грязи, совсем не испытывала мучений. И Глеб вспомнил. Он шёл по широкой улице, ведущей от бара к дому его тети и дяди. Сегодня он был не мертвецки пьян, поэтому шёл почти уверенным шагом и без падений. Завернув за угол, Глеб увидел троих парней, окруживших одну девушку, каждый пытался её приобнять, один задрал её юбку и прижал к стене. — Эй! Не долго думая, Глеб крикнул и ускорил шаг. — Иди отсюда, пока цел, — усмехнулся один из этих гадов. — Вам не говорили, что девушка должна сначала согласиться на общение с вами, — с этими словами он ударил одного из громил в челюсть и повернулся к остальным. Один из оставшихся достал нож. Глеб усмехнулся и бросился на него, выбивая холодное оружие у него из рук. Он почувствовал удар сзади, но не обратил на него внимание — боль уходит тогда, когда перестает быть единственным, что ты чувствуешь. А сейчас в крови Глеба был сплошной адреналин. Он уже успел всадить нож в ногу одного из потенциальных насильников и принялся за третьего. Обнаружив возле мусорного бака стеклянную бутылку, Глеб подбежал к ней за три шага и разбил дно об асфальт. Он подбежал к первому, челюсть которого познакомил со своим кулаком, и всадил ему в ногу «розочку». Третий парень быстро оценил обстановку и поспешил убежать. Глеб сплюнул кровь на землю и подошёл к девушке. — Ты в порядке? — спросил он, присаживаясь на корточки рядом с ней. Девушка кивнула и подняла голову. Её лицо было в крови, кажется, ей разбили губу, но она казалась спокойной, на сколько можно быть спокойным в такой ситуации. — Они что-то успели с тобой сделать? Она отрицательно мотнула головой. Глеб вздохнул. Нельзя оставлять её одну. — Как тебя зовут? — Таня, — ответила девушка. Тело Глеба покрылось мурашками, а сердце сжалось, при звуке этого имени. — Пошли, Таня, — вздохнул он, помогая ей подняться на ноги, — я провожу тебя домой. Той ночью ночевать к себе Глеб не пришёл. Теперь он узнал эту девушку. Она назвалась Таней. Вот почему она помогла ему. Она вспомнила его быстрее, чем он её. Глеб присел рядом с ней и посмотрел ей в глаза. — Почему ты не сказала, что ты не Таня? Тея перевела взгляд на Глеба. — Ты вспомнил меня, — улыбка едва тронула её губы. — Почему ты не сказала мне? — Парню с улицы, с которым переспала и который ушел утром, даже не попрощавшись? Искать тебя по городу и говорить, что я фея? — усмехнулась она. Глеб кивнул, действительно было бы глупо. Он поднял Тею на ноги и отвёл в сторону так, чтобы никто не мог услышать их разговор. — Прости, — тихо сказал он, — я не могу остановиться. — Я понимаю, — ответила она, чем очень удивила Глеба. — Понимаешь? — Да. Ты делаешь это не ради себя. Аид манипулирует тобой так же, как когда-то манипулировал мной, я же вижу. Глеб вопросительно вздернул бровь. — У меня был любимый человек, — сказала она, закашлявшись, — я вижу по твоим глазам, что и у тебя есть. Ты все сделаешь, чтобы спасти её и быть рядом с ней. Глеб кивнул. На глаза Теи навернулись слезы. — Я не смогла его спасти, — она тихо заплакала, глядя куда-то в сторону, — Аид убил его, когда думал, что так сможет забрать его эйдос. Мой Солд сейчас в Эдеме, пусть ему там будет хорошо, но он не со мной. Она громко сглотнула и повернула голову к Глебу. — Я помогу тебе, — неожиданно произнесла она, — я откажусь от бессмертия, чтобы ты смог быть с той, кого любишь. Таковы ведь условия, верно? Глеб кивнул, не веря тому, что слышал. — Всё равно он не оставит нас в покое. Он постоянно находит нас. Мы ничего не можем сделать. Слёзы продолжали стекать по её щекам. — Здесь тебе никто не скажет, но мы устали, Глеб, — она подняла на него глаза небесно синего цвета, — у нас нет цели в жизни, кроме как прятаться, всех наших любимых перебил Аид, зная, что феи выбирают пару одну на всю жизнь. У нас нет дома, нет солнца, нет любимых, нет королевы. Тея вытерла щеки от слёз и улыбнулась, глядя Глебу в глаза. — Будь счастлив с той, кого любишь. Важнее этого в жизни нет ничего. Она открыла рот, чтобы произнести нужную Глебу фразу, но он поднял трость, магией заставив её замолчать. Тея вопросительно взглянула на Бейбарсова. Капли слёз теперь собирались в его собственных глазах и он ничего не мог с этим сделать. Ничего, кроме одного. Он обнял её за талию и смотрел ей в глаза, пока поворачивал трость всё ниже и ниже, мысленно произнося заклинание, от которого сердце Теи билось все медленнее, а глаза постепенно закрывались. Последнее, что Глеб увидел в её взгляде — благодарность. Она опустилась ему на руки, обмякнув, а вместе с ней на пол опустились и все остальные феи. Глеб прижался губами к её лбу и опустил на землю, смахивая одинокую слезу, которую уже никто не мог увидеть. Эйдосы фей перенеслись в Эдем, даруя вечное спокойствие и блаженство, чего не скажешь о Глебе. *** С момента исчезновения Бейбарсова прошло почти три недели. Таня думала о нём всё меньше со злостью и всё больше с беспокойством. Она обдумала многое. Глеб ведь занимался поисками артефакта, о чём сказал ей тем утром, значит мог улететь по его следу. Если он так долго не возвращался, значит что-то могло пойти не по плану. Возможно, у него были проблемы. Но в моменты, когда Таня особенно начинала переживать о нём, она напоминала себе, что он не отвечал на зудильник, даже жалкой записочки не оставил перед исчезновением, и она немного успокаивалась. Всё это время Таня не нарушала свое обещание: она много тренировалась и много училась, не давая себе отвлекаться на парней. Справедливости ради, стоило отметить, что и парней на горизонте не было, но Гроттер предпочитала думать, что справляется самостоятельно. Первый в сезоне матч должен был состояться уже завтра и невидимки должны были прибыть в Тибидохс сегодня вечером. Таня не стала выходить встречать их вместе со всеми, она уже сто раз проходила эти приветствия, а видеть Пуппера с его вечными «Танья, я больше тебя не любить, потому что мой энтс быть против наш союз, но я привез тебе миллион роз, чтобы ты быль уверен, что Гурий совсем тебя забыть» Таня не хотела. Ей нужно было настроиться на матч, настроиться на победу и выбросить из головы всё лишнее. Пока вся школа была на улице, встречая невидимок, Гроттер проскользнула в зал двух стихий и быстро поужинала. По пути на жилой этаж, Таня проходила мимо темного коридора, откуда вдруг услышала голоса. Таня, сама не понимая зачем, остановилась и прислушалась. — Меди, я объяснял тебе это уже сотню раз, не мучь старика. Это был голос Сарданапала. Таня подумала, что хорошо было бы пойти в свою комнату, но что-то останавливало её и она осталась на месте. — А я всё равно буду, пока не пойму, зачем вы так поступили, академик, — настаивала Медузия. Её голос был строгим, казалось, будто она принимает экзамен у второкурсника, а не говорит с величайшим магом и своим начальником. — Я не мог поступить иначе, школа могла пострадать, не сделай я этого, — оправдывался академик. — Но вы могли посоветоваться с кем-то. Вы могли отказаться и встать на защиту Глеба. Я напомню вам, что наша школа может так называться только в том случае, если в ней есть ученики. И если мы не предаем их в обмен на спокойствие. Они говорили о Глебе. Таня старалась вести себя тихо, чтобы не выдать себя, но держать себя в руках становилось всё сложнее. Что сделал Сарданапал и почему в этом был замешан Глеб? Почему Медузия сказала, что академик его предал? — Я ещё раз скажу тебе это, но это будет последний раз, — Сарданапал начинал злиться, — есть дела, в которые даже мне не дано вникнуть полностью. Каким-то образом именно Глеб был необходим Аиду, я не совсем дурак, чтобы поверить, что он просто так решил заявиться в школу за Бейбарсовым, потому что тот силён. Есть намного более сильные маги, но ему понадобился именно Глеб. Валялкин был, к большому сожалению, сопутствующей жертвой. К тому же, — он поспешил добавить объяснение, потому что Таня услышала, как зашипели змеи недовольной Медузии, — Иван совершенно не пострадал. Он добровольно отказался от магии, его никто не принуждал, я лишь немного подсказал ему. По другому лишить магии Глеба было невозможно. — Но зачем нужно было лишать её Глеба? — Медузия повысила голос, едва сдерживаясь, чтобы не переступить черту. — Потому что иначе, он не смог бы найти этот чертов артефакт, который может спровоцировать величайшую войну, которой мир не видел. Я не позволю, чтобы кто-то из моих учеников пострадал. Слышно было, как Медузия вздохнула и сделала несколько шагов. Таня напряглась, моментально готовясь к отступлению. Но переживать не стоило, Медузия направлялась в другую сторону. — Ты уже позволил, — сказала она и ушла, оставив Сарданапала одного. Таня быстро и бесшумно проскочила на жилой этаж и закрылась у себя в комнате. Сарданапал! Это всё дело рук Сарданапала. Она не могла поверить в это. Глеб, Ванька, она сама. Всё это было планом Сарданапала и Аида. Таня вспомнила, что Ванька хотел рассказать ей, с кем заключил сделку, но не сделал этого из-за громуса. Теперь всё стало на свои места. Но что ей делать теперь? Что она могла? Заявиться к академику, сказав, что всё знает? Она уже сомневалась, что стоит ему доверять. Она должна поговорить с кем-то, посоветоваться. Ванька. Она должна поговорить с ним. Завтра же, сразу после игры она полетит к нему. Таня слышала, что ученики стали возвращаться в за́мок. Гул голосов и смех доносились из коридоров, но Таня лишь закрыла дверь. Она не могла уснуть всю ночь, обдумывая, что вся её жизнь лишь игра. Знал ли об этом Глеб? Вряд ли, раз даже Медузия не знала. Его точно так же водили за нос. … Начало светать, а Таня так и не сомкнула глаз. Скоро ей нужно было выходить на поле, а она была разобрана на части и никак не могла собраться обратно. Она выиграет этот матч и улетит отсюда за объяснениями. Таня переоделась в комбинезон и взяла контрабас. Гул струн как бы намекал, что инструмент прекрасно понимает её состояние, но драконбол сейчас превыше всего. — Только ты меня понимаешь, — сказал Таня, поглаживая контрабас. Она открыла дверь и замерла на месте. — Глеб? Бейбарсов стоял, облокачиваясь о стену, чтобы не упасть. Его вид навёл ужас на Таню: осунувшийся, сильно похудевший, весь в крови он стоял перед её дверью. Таня поставила контрабас к стене и подбежала к Глебу, поддерживая его за руки и проводя в свою комнату. — Что с тобой? — перепугано спросила она, пытаясь найти в шкафу хоть что-то, что бы могло ему помочь, но ничего, кроме карандаша и учебников у неё не было. Глеб остановил её. Он молча подошёл к ней вплотную, развернул лицом к себе и поцеловал. Таня округлила глаза от удивления, но ответила на поцелуй. Одумавшись буквально через несколько секунд она оттолкнула Глеба от себя и влепила ему громкую пощечину. — Это за то, что сбежал на утро, не сказав ни слова! — У меня были веские причины, — сказал он, не отходя ни на шаг. — Я бы их очень внимательно выслушала, но мне нужно уходить. У меня игра. Таня отошла от Глеба и снова взяла в руки контрабас. — Поговорим после? Я объясню всё, а потом можешь делать то, что посчитаешь нужным. Гроттер стояла спиной к Бейбарсову и обдумывала его предложение. Спустя пол минуты Таня молча кивнула и поспешила на поле. *** Ещё несколько часов назад солнечный и ясный день превратился в мрачный и туманный. Таня опоздала. Соловей негодовал и топал ногами, но увидев её молча выдохнул и перевел глаза на поле. Ягун закончил объявлять команду невидимок и перешёл к своим. Таня взмыла вверх и заняла свое место в построении, заметив недалеко от себя Гурия. Он широко улыбался и приветливо махал рукой, но Гроттер было не до него. С Глебом случилось что-то плохое. Он ужасно выглядел, будто его пытали. Нет, она определенно выслушает его. Да и у самой мысли о полете к Ваньке ушли на задний план. Она поговорит с Бейбарсовым. Осталось только собраться и выиграть сегодняшний матч. Таня пробежала глазами по зрительским трибунам. Из-за тумана разглядеть хоть кого-то было непросто, но она ясно увидела его. Глеб стоял в проходе между рядами и смотрел на неё. Что ж, пусть смотрит. Сегодня будет на что посмотреть. Раскат грома прервал её мысли и чуть не скинул с контрабаса. Да уж, весёленькая предстоит игра. Но Таня вдруг почувствовала, как её контрабас сдвинулся с места и начал лететь куда-то не по воле хозяйки. Таня пыталась вернуть контроль над инструментом себе, но у неё ничего не получалось. Её несло куда-то вверх, ближе к верхушке купола. Через мгновенье взору Тани и всех, кто следил за происходящим, представился высокий мужчина с наполовину обожженным лицом. Он парил в воздухе без каких-либо полетных инструментов и, казалось, был причиной неповиновения контрабаса. — Нееееееет! — до Тани донёсся крик Глеба, что вызвало кривую улыбку на лице незнакомца. — Ты идёшь со мной, — проговорил он, приковывая запястье Тани к себе чем-то вроде наручников, но сделанных из какой-то темной материи. — Кто вы? Зачем я вам? — спрашивала Таня ничего не понимая и порядком испугавшись. Взгляд мужчины обратился к Бейбарсову, уже успевшему выбежать на поле и материализовать ступу. Он запрыгнул в нее и через несколько секунд поравнялся с Таней и незнакомцем. — Отпусти её, Фатрой! — зло прошипел Глеб. — Тебе нужен я, так меня и забери. — В этот раз мне нужна она, — ухмыльнулся Фатрой. — Если тебе тоже — приди и забери. Ты знаешь, где нас найти. После этих слов прозвучал громкий хлопок, с которым Фатрой растворился в воздухе, забирая с собой Таню, но не её контрабас. Глеб подхватил инструмент, чтобы тот не разбился и опустился вместе с ним на землю. К нему уже бежали преподаватели и студенты, но Глеб отпихивал всех в стороны, пробираясь к выходу. Нужно было лететь, сейчас же. Потому что если темному стражу зачем-то понадобилась Таня, значит он забрал её туда, где Глеб мечтал никогда больше не оказаться. Но выбора у него не было. Глеб возвращался в Тартар.