Ночь идет на убыль

Император, вот уже второй час сидевший над стопкой книг и свитков, уронил голову на стол. Обычный человек в полутьме вряд ли разглядел бы даже часть иероглифов, чьей-то рукой аккуратно выведенных на бумаге, но ему было не привыкать читать при свете луны. Стражница, несколько раз предложившая зажечь свечи, в конечном итоге сдалась, но продолжила смотреть на правителя с неодобрением. — Ваше Величество, такими темпами вы ослепнете в ближайшие несколько лет. Император, не поднимая головы, промычал куда-то в стол: — Не ослепну, ведь вороны выклюют глаза из моего бездыханного тела намного раньше. Женщина тактично промолчала. Тактичное молчание затянулось, поэтому она снова попыталась завязать диалог: — Вы ищете что-то, что поможет вам укрепить власть и подняться в глазах народа? — Я пытаюсь перечитать все сказания и легенды об императорах, что мне известны. Стоит выбрать некую модель поведения, раз свою собственную у меня выработать не получается, - молодой человек, все так же лежа на столе, принялся дрожащей рукой перелистывать страницы очередного бессмысленного трактата. Его сопровождающая понимающе кивнула. Императору не обязательно знать, что на самом деле она совершенно ничего не поняла из его ответа. Ее собеседник же, оживившись, продолжал жаловаться. — Тут сказано, что император должен быть строгим и жестоким, — он указал куда-то в сторону одного из свитков, — здесь же, напротив, восхваляется доброта и великодушие одного из монархов, — кивок в другую сторону, — а вот тут... — Ваше Императорское Величество, вы и сами прекрасно понимаете, что эти сказки вам не помогут, — прервав его тираду, со вздохом ответила женщина. — Разве я виноват, что за все эти годы только и научился, что читать? Я не умею решать проблемы по-другому. Книги заменили ему друзей и семью. Вместе с героями рассказов он путешествовал, совершал подвиги и раскрывал тайны. Пока все его сверстники жили в настоящем, он в этом настоящем умирал. И только очередной прочитанный рассказ помогал ему почувствовать себя хоть каплю живым. — Смотри, на той полке. Третья слева книга. В детстве она была моей самой любимой. Там очень красочно описывались героические подвиги Бога Солнца. И знаешь, я всегда хотел быть как он. Стражница, удивленная внезапной откровенностью, уставилась на говорившего. — Теперь вы действительно как он, Ваше Величество. Вы ведь император. Император и есть воплощение Бога солнца. В ответ «воплощение Бога Солнца» лишь тихо усмехнулось. — Это было бы правдой, существуй боги на самом деле. Если бы в этом зале был кто-то кроме них двоих, этот человек схватился бы за сердце и упал бы замертво, услышав о таком богохульстве. Во все времена в империи, казалось, не было никого, способного усомниться в существовании богов, или, что еще хуже, не оказывающего им должного почтения. С молоком матери детям прививался трепет перед творцами всего сущего, и люди, выросшие на легендах о Боге солнца и его противнике Боге луны, не могли допустить и мысли об их «нереальности». После этого короткого разговора любители ночного чтения пробыли в библиотеке совсем недолго. Император резко поднялся, и, оставив стопки макулатуры лежать на столе, направился к выходу. Женщина, встрепенувшись, тут же последовала за ним. Некоторое время они шли в полной тишине, но вскоре уже какое-то время терзающаяся от любопытства стражница все-таки не сдержалась: — Ваше Величество, вы тогда указали точное расположение книги на полке, но вы не смогли бы разглядеть ее с такого расстояния, — она оборвалась, так и не закончив предложение, раздумывая, не прозвучали ли последние слова чересчур непочтительно. Ей уже много лет не доводилось не то что разговаривать с членами императорского рода, но и разговаривать в принципе, поэтому каждый раз женщине приходилось чуть дольше положенного думать над тем, что она хочет сказать, чтобы ненароком не оскорбить правителя. В любом случае, зрение у императора действительно было неважным, а на правду, как говорится, не обижаются. — Ты права, не смог бы. Я просто запомнил расположение всех книг в библиотеке. — Вы, Ваше Величество, обладаете феноменальной памятью? «Нет, я просто перечитывал все эти книги по несколько десятков раз». Император планировал сказать это вслух, но звучало так жалко, что вопрос его сопровождающей так и остался без ответа. Пусть лучше считает его гением. Дворцовая библиотека, несомненно, была обширной, но не могла сравниться с величественными библиотеками при храмах и монастырях Бога солнца. Императору никогда не приходилось в них бывать, и он мог только мечтательно представлять высокие полки, сверху донизу наполненные древними сказаниями. Сейчас у него, конечно, были совсем другие заботы, но приведи его кто в такое место в детстве, и маленький наследник престола совершенно точно остался бы там жить. Они шли по пути, ведущему в покои императора. Тучи почти полностью заволокли небо, так что даже блеклого света луны видно не было. Фонари не горели, и идти приходилось в кромешной тьме. Но ни одного из уверенно шагающих по каменной дорожке людей это не волновало. Оба по какой-то причине вполне комфортно чувствовали себя и в потемках, но у каждого из них эта причина была своя. При ходьбе стражница издавала шелестящие звуки, и виной тому были бумажные печати, в каком-то сумасшедшем количестве покрывающие ее тело. Про себя император еще днем отметил, что большинство из них держались уже совсем слабо, а некоторые и вовсе отлепились и теперь были разбросаны в разных частях дворца. Вероятно, по ним можно было с легкостью определить маршрут, которого женщина придерживалась последние несколько дней. Уже перед дверьми покоев, прощаясь со своей спутницей, молодой человек вновь вспомнил про плачевное состояние печатей. — Завтра утром отправимся в храм Бога Солнца. Нужно взять новые. — Я поняла, Ваше Величество, — кивнула стражница. Они уже были в этом храме несколько месяцев назад, и не приходилось гадать, что император имеет в виду под «новыми». — Постарайся... не разложиться за эту ночь, — пробормотал монарх и сразу же удалился, захлопнув перед носом собеседницы дверь. Из-за такого быстрого прощания она не успела поклониться императору перед уходом, поэтому кланяться пришлось двери. Со стороны это должно было выглядеть нелепо, но женщина делала это с таким непроницаемым выражением лица, что любой невольный зритель решил бы, что эта самая дверь и есть император.