Единственный исход принцессы — выйти замуж

— И все-таки я удивлен, что ты справилась, не прибегая к насилию, — Пенель подул на горячий чай (он не стал бы этого делать, присутствуй в комнате кто-то помимо невесты), тихо, с запозданием хмыкнув. — Неужели ты пожалела брата и решила не кидать стул? — Да я бы не...! — собиралась встать с кресла и дать кому-то по лицу, но вспомнила, что летающий стул в её истории фигурировал. Обиженно отвернулась. — Какого ты обо мне мнения... — Самого лучшего, дорогая.       Пенель искренне улыбнулся, пребывая в хорошем расположение духа. — Моя милая невеста... — Каллиста на это обращение издала непонятное мычание. — У меня есть для тебя предложение. — Мне стоит начать нервничать? — Отец после того, как ты уехала, — и того, как он провёл сыну нервотрепку касаемо поведения с беременными женами, — попросил пригласить тебя в поместье хотя бы ещё раз. На ужин. Предлагаю навестить сейчас — заставим понервничать. — Сейчас...? — Каллиста удивлённо моргнула. Опоссум в её главе коротко вскрикнул при мысленном проигрывании последнего разговора со свекром. Мужчина не без причуд, конечно, но к ней относится хорошо. — Почему бы и нет. Я согласна.

***

— Рад видеть вас, Ваше Высочество, — Герцог радостно улыбнулся, лично выходя встречать их. Бросил короткий взгляд на живот Каллисты, потом на Пенеля и, наконец, кивнул. — И тебя, сын. Ваше оповещение о визите стало неожиданным, но мы успели подготовиться. Скоро начнётся ужин — все до этого момента в вашем распоряжении.       Когда же наступил момент этого "ужина", Каллиста поняла, что стоило подумать дважды, прежде чем так легко соглашаться.       И дело даже не в герцоге — вместе с этим прекрасным мужчиной в летах комплектом шли его сыновья. Их она и не учла. Пускай Каллисте достался самый "хардовый" образец, остальные стоили не меньшего: — Пенель! — бросил скучающе Рейнольд своему брату, качнув в руке бокал с вином. — Перестань лыбиться как придурок, или я тебя ложкой тресну.       Каллиста непонятно крякнула. Дерек положил ладонь на лицо, а герцог сохранял монументальное спокойствие.       За окном уже вечерело, и пускай внутри было светло (длинный стол, на котором стояло много всего вкусного, и сияющая люстра над ним если и не добавляли комфорта, то точно роскоши), но Кате отчего-то захотелось оказаться на улице. — Отчего же мне не улыбаться? — Пенель оперся локтями на поверхность стола, положив на сложенные пальцы подбородок. — Моя милейшая невеста здесь, рядом со мной. Это делает вечер хоть чуточку приятным, а не как обычно.       На этот раз Каллиста квакнула, и кто знает, сколько понадобится времени, чтобы собрать весь "аудио-зоопарк".       Сама бы Каллиста с удовольствием поела, но есть подозрения, что за этим будут все внимательно наблюдать. А она даже не знала, какой вилкой резать мясо... Из четырёх.       «И всё-таки нужно было учесть этот момент-»       Рейнольд ещё что-то непонятно пробурчал, но с гордым видом повернулся к отцу и старшему брату, начиная какой-то отдалённый разговор. Пенель же, пользуясь моментом, чуть наклонился к Каллисте и прошептал: — Душа моя, неужели у тебя глаза разбегаются от ассортимента приборов? — от тихого явного "порыкивания" на последнем слове у Каллисты по спине пробежали мурашки. — Раз так, повторяй за мной.       И Каллиста повторяла. Ибо думать не могла, это не еë специализация, и вообще, опоссум давно орет сиреной — примерно с того момента, как они зашли в эту комнату.       Взять третий нож справа. Вилка в левой, и на серебряные зубчики насаживается мягкий кусочек мяса. Он легко разрезается — по крайне мере, у Пенеля, Каллисте понадобились силы моральные и небесные, — а затем девушка кладет кусочек себе в рот. Пенель огорченно качает головой. — Ещё раз, — шепот. Видимо, его забавит то, что на них смотрели отец и братья. Старший в данный момент очень удачно пытался слиться со стулом, а младший не смотрел, здоровья психики ради. Герцог же отчего то был заинтересован сей картиной.       Взять нож, вилку. Отрезать кусочек. Каллиста выгибает бровь, не понимая, что в этой схеме жениху не понравилось, но прежде чем успевает что-то спросить, обнаруживает то, что Пенель подался к ней и съел все, что было на вилке. Сцапал. Сожрал у всех на глазах, скотина!       Каллиста икает. — У тебя здесь... — Пенель подносит к её губам салфетку, вытирая уголок от чего-то видимому только ему. — Какая-же ты неосторожная...       И, наклонившись к женскому уху, добавляет: — ... словно не из дворца, а с улицы сбежала. Разве не должно быть наоборот, я не прав?       Каллиста душевно орет от нахальства жениха и, стукнув ладонями по поверхности стола, встает и уходит. Пенель же, не очень искренне извинившись, уплывает вслед за ней.       Оставшиеся Экхарты переглядываются. — Я надеюсь, она его убьет, — замечает Рейнольд. — Так и будет, — Дерек со спокойствием выдыхает, позволяя себе нормально поесть. Этой женщины он, честно говоря, побаивался — был свидетелем, как она отсекла голову медведю три года назад. Принцессе, между прочим, тогда было четырнадцать. А как доказывает практика, маньячность девушек растет с каждым годом.       Герцог же светится от счастья. — Может, прикажем слугам приготовить еë Высочеству комнату?       Сыновья на это предложение только крякнули.       То, что Пенель намеренно вывел Каллисту из себя, желая сбежать от общества братьев, знал только он сам.       Время неумолимо склонялось к ночи. Вымотанная Каллиста все то оставшееся время, что они должны были провести на ужине, вымученно лежала на кровати. Очень продуктивно — нечего сказать.       «Тик-так» — звучало над головой в тёмной комнате.       «Поспать? Не-ет... Может быть, я провожу здесь первую и последнюю ночь? Ивонн вернется уже через месяц, и пускай путь отхода я уже придумала, едва ли смогу сюда вернуться. Нужно хоть что-то сделать. Секунду... А чем там Ивонн в новелле развлекалась?»       В её голове стали поочередно прогоняться все сцены книги. Первое появление на балу Каллисты, романтические свидания с Эрастом, ночные рандеву с Пенелем...     «Пенель... Мне так боязно. Вдруг отец заподозрит нас? Узнает о наших встречах — что он тогда скажет?»       В новелле Ивонн и Пенель встречались по вечерам в заднем саду. Изначально Ивонн хотела просто посмотреть на диковинные цветы — девочка с улицы, что с нее взять — и поздней ночью, на верёвке из одеял, сделала попытку спуститься вниз. Впрочем, попытка была неудачной. Юная леди не рассчитала, что можно соскользнуть вниз. Но Пенель, как и соответствует джентльмену, появился из ниоткуда. Ночью. Весь надушенный, при полном марафете.       «Маньяк ебанный»       В голову Каллисты пришла идея повторить подвиг. Жених, конечно, внизу не появится, но и не для него спускаться будет. А что? Интересно на цветочки же взглянуть, ради которых Ивонн чуть не расшиблась... И вообще. Катя сдавала нормативы по лазанию на канате — сплошные пятёрки. Она не аристократка, а бывшая российская школьница! А значит, все получится.       Оказалось, что нет.       Кряхтя и матерясь, Каллиста поняла, что её интеллект остался неизвестно где. Ведь она теперь на коротеньком "канате" свисала со своего балкона, как неудачливый висельник. Одеял не хватало даже на то, чтобы забраться на балкон ниже...       «Блять, блять, блять, блять, БЛ-Я-ЯТЬ» — в такие моменты в голове ничего, кроме матов, не оставалось. Наверное, она даже это проговорила.       «Боженька, прости, я больше так не буду!» — мысленно и вслух взмолилась. — Прыгай! — раздался снизу знакомый голос. Пенель.       «Боженька. ОТМЕНА НАХУЙ-» — Совсем больной?! — хрипло вскрикнула, даже не смотря вниз. — Хочешь, чтобы я расшиблась? — Каллиста, прыгай!       Мысленно перекрестившись, — Христу, Будде, Ярилу — она с визгом выпустила из рук канат. Впрочем, визг был недолгий, пускай и позорный.       Когда, вместо камня под спиной, её встретили чужие теплые руки, она перестала жмуриться. Не сразу. Но первым, что она увидела, стало улыбающееся лицо в свете луны и лёгкое, невесомое: — Поймал. — А... Спасибо...? — благодарно похлопала юношу по плечу, до которого смогла дотянуться, и потихоньку начала сползать. — Я, наверное, пойду... Да.       Попытка бегства стала неудачной. Пенель перекрыл все пути отступления, прижав её к себе крепче. А то, что её куда-то понесли, она поняла не сразу.       Бережно положив — не кинув, и на том спасибо! — невесту на кровать, он тихо посмеялся с её оцепенения. Наверное, так и ведут себя зверьки, когда встречаются с хищником покрупнее. Притворяются мёртвыми.       То, что он был не "при параде", утешало — не знал о её намерениях куда-то лезть заранее. В белой ночной рубашке и штанах, длинные волосы — обычно собранные в низкий свободный хвост — распущены. Немного растрепанный. Домашний даже. — Как в твою головушку пришла столь интересная мысль? — А-а-а это неважно... — Каллиста проморгалась, отползая, когда Пенель сел рядом с её ногами. — Лучше скажи, что ты там делал! — Не спал. Услышал, как ты бранилась, а потом ждал внизу, пока не взовешь ко мне.       «Тоже мне, Боженька нашелся» — ...не надо из себя героя строить... — пробурчала. — Спасибо, конечно, но мог и раньше о себе заявить... Всегда так — хочешь посмотреть, как я позорюсь...       Каллиста, отведя голову вбок, стала о чем-то своём ворчать. Пенель не мог понять, о чем именно, но его имя там фигурировало часто. Увы — единственным полноценным слушателем стала прикроватная стена. — ...всяких проституток целуешь, корсеты им снимаешь, а мне... — А тебе тоже хочется? — продолжил он, прерывая тихий бубнеж Каллисты. Она, словно пытаясь передразнить, не отдавая отчет словам и все так же смотря вбок, подтвердила: — Может и хочется.       Пенель даже не сказал ничего — наклонился к лежащей, упираясь рукой в перину промявшейся под его весом кровати. Каскад длинных пурпурных волос скользнул вниз, по его плечам, едва касаясь простыни и слегка щекоча её бока.       Каллиста позволила чужим рукам взять её за подбородок и повернуть голову. Широко открытые красные глаза встретились со спокойными зелёными. Он накрыл её губы своими — уловила легкий аромат сладких духов, который въелся в его кожу, и что-то мыльное, влажное, — втягивая в неспешный поцелуй.       Провел языком по нижней губе, мягко, без настойчивости, углубляя поцелуй. Невесомо, не целомудренно, но близко к этому. Медленно отстранившись, Каллиста, которая от оцепенения даже не смогла ответить на поцелуй, заметила, что его губы слегка блестят.       Секунда. Две. Три.       Каллиста вспыхивает — не только ушами, как это бывает обычно, — когда до неё доходит осознание. — Ты... Ты! Ты что- — А что такого? — он слегка склонил голову вбок. Лунный свет лизнул его длинные волосы, щеку. — Я тебя поцеловал. Ты была не против. — И... И ты так всех девушек целовал?! «Была не против» — как аргумента достаточно?! — ...я не так часто это делаю, как ты думаешь... Даже если те «не против». Обычно мне это дело не нравится. Тем более некоторые, не видящие границ, и вовсе пытались меня привлечь к иным вещам. Дамы легкого поведения — что с них взять, пускай и аристокра- — Ты меня с проституткой сравнил! — Во имя Богини, Каллиста, я этого не делал. — Я тоже аристократка! — видимо, для неё это звучало как аргумент. — Мог отказаться, если не хотел! Выгнать и... и...       Пенель — растрепанный, уставший, целованный и немного счастливый — тихо произнес: — Давай по порядку — никто не "проститутка", никто не против и все ложатся спать.       То, что под словами «ложатся спать» подразумевался сон в этой комнате, на этой кровати, было ясно сразу.       Она пискнула, упершись ладонью о простыню и потихоньку начиная подниматься. — Хорошо, но посплю я, пожалуй, у себя. Дверь же там? Куда идти, я знаю-       То, что Пенель пойдет на опережение, ложась рядом и "уронив" её, она не рассчитала. Или в глубине души рассчитала и даже поддалась.       Когда Пенель понял, что Каллиста никуда не вырывается — только прячет краснеющее лицо в подушке, — то накрыл их обоих одеялом, оставшимся на краю кровати ещё с момента, как он проснулся.       Утром её разбудило не солнце, не пение птичек, не запах свежей выпечки. Впрочем, утро было слишком раннее — в небе ещё блекли звезды — для всего этого. — Молодой господин! Ох... Ваше Высочество... — Что такое? — Пенель медленно приподнялся, а Каллиста же зарылась под одеяло, не желая, чтобы кто-то её беспокоил. Ей было хорошо, тепло, и вообще, постель Пенеля приятно пахла, отстаньте. — Ваша сестра...       Каллиста под одеялом неосознанно сжалась, еще не до конца, но уже понимая, какие слова последуют дальше. — Леди Ивонн вернулась.