Элемент Водоворота

То, что последняя фраза Тсучикагэ ни на миллиметр не была преувеличением, Кабуто понял сразу. Если не случится чудо, и представители Ивы и Кумо не проголосуют за одного из них, кто-то останется без нужного количества поручителей. В чудеса Кабуто не верил, а по всем остальным раскладам получалось, что на свободе останется Итачи. Единственный оставшийся у Конохи голос Хатаке Какаши будет, безусловно, отдан Итачи. Юки Харука, естественно, проголосует так же, как и Какаши. Оставшийся голос за Итачи, скорее всего, отдаст Кадзекагэ, поскольку он видел Итачи в бою с Мадарой. Вот и вся печальная статистика. Сам Кабуто мог бы рассчитывать разве что на утешительный приз в виде голоса Канкуро, однако у брата Кадзекагэ не было ни одного основания поручиться за Кабуто. Более того, учитывая, что Якуши хоть и не сам убил Четвертого Кадзекагэ, но так или иначе участвовал в этом мероприятии, даже голос Канкуро был под большим вопросом. Кабуто поймал на себе встревоженный взгляд Саюри, который, впрочем, тут же переместился на стоявшего рядом Итачи. Что ж, эту битву он уже явно проиграл, почему бы не уступить Итачи и в праве пожить свободной жизнью? Хотя ситуация могла бы стать крайне занимательной, если бы в живых оказался именно он, Кабуто. Тогда, вероятно не сразу, но через какое-то количество лет тоски по безвременно почившему Учихе Саюри могла бы принять его заботу и… Кабуто тряхнул головой. Нет, он ни при каких обстоятельствах не хотел бы видеть Саюри в том состоянии, в котором она окажется, приговори сейчас Совет Итачи к пожизненному заключению или смертной казни. И перспектива оказаться в тюремной камере до конца дней и не видеть счастья Саюри вместе с Итачи, или оказаться на виселице и не видеть уже ничего, не казалась такой уж пугающей. Поэтому Кабуто был спокоен и настроен философски. - Продолжим? – предложил Тсучикагэ, потирая руки. – Раз уж начали Учих, давайте рассмотрим старшего. - Учиха Итачи, – проговорил Гаара, проводив взглядом Итачи, проследовавшего к месту, обустроенному для подсудимых прямо перед полукруглым столом, за которым заседали Кагэ. По ощущениям Кабуто, Итачи тоже был спокоен. Возможно это было потому, что он тоже просчитал все возможные варианты и понял, что если у кого из них и есть шанс выйти на свободу, то это у него. Однако Кабуто скорее склонялся к варианту, что всё, что на самом деле волновало Итачи, уже благополучно разрешилось. Саске был реабилитирован полностью и стоял сейчас рядом с Наруто, нахмурив брови и напряжённо рассматривая делегацию Суны. Саюри, которая вполне ожидаемо подверглась сегодня нападкам за то, что приютила у себя в доме трёх нукенинов, была в безопасности – за спиной брата. А его собственная судьба, учитывая любовь старшего Учихи к самобичеванию, в которой Кабуто успел увериться за несколько месяцев общения с ним, его мало волновала. Он, наверное, с удовольствием пострадал бы ещё подольше, пытаясь успокоить тем самым собственную совесть. - Учиха Итачи обвиняется в участии в преступной организации Акацки, – начал Гаара. - Стойте, стойте, а как же резня клана? – напомнил Тсучикагэ. – Разве он не уничтожил собственный клан за одну ночь? Почему это отсутствует в протоколе? - Коноха сняла с Учихи Итачи обвинения в уничтожении клана, – ответила Цунадэ. – Поскольку были доподлинно восстановлены события той ночи. Были допрошены советники Хокагэ Хомура и Кохару, а также глава Корня АНБУ Шимура Дандзо. Кровь каждого Учихи, погибшего в ту ночь, – на руках этих троих. Коноха официально признаёт это. Учиха Итачи лишь выполнял приказ руководства деревни. В зале послышалось неясное перешёптывание, Кабуто мельком заметил высоко поднятую голову Саске и низко опущенную – Итачи, мгновенно наполнившиеся слезами глаза Саюри. - Но зачем Конохе?.. – начал было Кадзекагэ, но осёкся, ещё раз бросив взгляд на стоявшего в центре зала Итачи. - Клан Учиха готовил заговор против Хокагэ, – пояснила Цунадэ, сложив руки в замок. – И все члены клана были неофициально объявлены мятежниками. Поскольку Учиха Итачи служил на тот момент в АНБУ, его сначала обязали шпионить в клане, а затем приказали убить всех Учих, пообещав взамен сохранить жизнь его брату – Учихе Саске, который был ещё слишком мал и не знал о заговоре. После чего Учиха Итачи ушёл из деревни и был признан нукенином. - Кошмар какой! Разве так можно? Бедный Итачи-сан! – воскликнула внучка Тсучикагэ, и в зале повисла звенящая тишина. Кабуто где-то в глубине души был доволен произведённым эффектом. Не столько потому, что Итачи был официально реабилитирован перед лицом общественности, но явно не перед лицом собственной совести, сколько потому что наблюдать удивлённые лица Кагэ и советников было забавненько, как сказала бы Саюри. Лица не находившего слов Тсучикагэ, сурово нахмуренного Райкагэ, хлопавшей глазами Мидзукагэ и задумчиво молчавшего Кадзекагэ стоили того – в первый раз, наверное, история нукенина так поразила власть предержащих. И именно этим Кабуто был доволен. - Можем продолжать, Гаара, – предложила Цунадэ. - Разумеется, – ответил Кадзекагэ. – Учиха Итачи обвиняется в участии в преступной организации Акацки, вторжении в Коноху четыре года назад, нападении и убийстве Джинчуурики Четыреххвостого – Роши из Камня полтора года назад, запечатывании Хвостатых демонов в Статую Гедо Мазо, – закончил он, подняв глаза на по-прежнему стоявшего, опустив голову, Итачи. – Вы хотите что-нибудь сказать в своё оправдание, Итачи-сан? - Нет, – коротко ответил Итачи. - Как давно Вы начали сотрудничать с Альянсом и передавать в Коноху информацию? – уточнил Кадзекагэ, очевидно, понимая, что оправдываться подсудимый не собирается. - Как только Саске появился на ферме Хатаке Саюри-сан, – проговорил Итачи. - У меня есть другая информация, – неожиданно заявил Джирайя, и все взгляды мгновенно обратились к нему. – Во время допроса Конан, также участница Акацки, рассказала мне и Цунадэ, что Удзумаки Нагато и Учиха Итачи начали подозревать Учиху Обито и по мере сил противодействовали запечатыванию Биджу. - Почему вы не рассказали об этом суду? – уточнил Кадзекагэ, по-прежнему испытующе глядя на Итачи. - Нагато и Конан мертвы, – проговорил тот негромко, – они уже не смогли бы дать показания и подтвердить мои слова. - Во время вторжения в Коноху четыре года назад Учиха Итачи мог поймать Удзумаки Наруто, однако не сделал этого по собственной доброй воле, – продолжил Джирайя. – Я могу это засвидетельствовать. - Что ж, – попытался подытожить Кадзекагэ. – Саюри-сан, подтверждаете ли Вы, что Учиха Итачи передавал через Вас информацию в Коноху. - Подтверждаю, – ответила Саюри, и взгляд, которым она в этот момент смотрела на Итачи, Кабуто хотел бы забыть навсегда. – Итачи… сан помог вычислить личность Учихи Обито, о чём мы сразу сообщили в Коноху. - Кроме того, – продолжил Кадзекагэ. – Учиха Итачи сражался на стороне Альянса, в том числе в битве против Учихи Мадары, а также является участником Запечатывания Десятихвостого. Данные факты могут быть учтены в качестве смягчающих обстоятельств. Итак, коллеги, кто готов поручиться за Учиху Итачи? Следующие несколько слов, произнесённых участниками Совета, решали, правда, радикально противоположным образом, сразу несколько судеб, видимо, поэтому произносились они в гулкой тишине и, Кабуто даже показалось, звучали несколько пафосно, отдаваясь эхом от стен зала. - Копирующий ниндзя Хатаке Какаши, сын Белого Клыка Скрытого Листа. - Юки Харука, джонин Скрытого Тумана, член Семи мечников Тумана. - Сабаку но Канкуро. Раз уж пошли такие официальные представления, то начальник Тайной полиции Суны, – проговорил брат Кадзекагэ и, встретив недоверчивый взгляд Итачи, добавил: – Но здесь я, пожалуй, голосую как старший брат. - Похоже, что я тоже, – задумчиво пробормотал Какаши, покосившись на взволнованно заламывавшую пальцы и непрестанно кусавшую губы Саюри. Кабуто без особенного интереса следил за тем, как Итачи медленно направился в сторону делегации Конохи, где его уже встречала протянувшая к нему руки Саюри, и отчего-то думал о том, что конец истории вполне закономерен. Он даже почему-то кивнул, соглашаясь со своими собственными мыслями. Всё правильно. Зло побеждено, чудовище превратилось в прекрасного принца, принцесса идёт с ним под венец. Что до персонажей второго плана, то здесь, как правило, по крайней мере, во всех книгах, прочитанных Кабуто, действует принцип «кто-то должен умереть». По иронии судьбы эти персонажи получаются у авторов более характерными, живыми. Видимо, их, в отличие от главных героев, авторы никогда не боятся испортить, щедро добавив в их характер негативных черт, тем самым оживляя. Именно по этой причине смерть этих второстепенных персонажей в конце книги кажется такой закономерной. Бесконечно печальной, но правильной и закономерной. По странному стечению обстоятельств, второстепенные персонажи в книгах всегда нравились Кабуто больше всего. - Ну? – требовательно произнёс Тсучикагэ, поведя плечами. – Давайте быстро разберёмся с последним и будем расходиться. Всё равно здесь уже всё понятно. - Не спешите, Тсучикагэ-доно, – вежливо осадил Кадзекагэ, испытующе глядя на Кабуто поверх сложенных в замок рук и отчего-то хмурясь. – Мы всё же должны рассмотреть дело Якуши Кабуто. - И так понятно, что у него недостаточно поручителей, а как его казнить – мне, по большому счёту, всё равно, – отмахнулся старик, опершись на стол руками, чтобы подняться. - Вообще-то это нечестно, деда, – возмутилась внучка Тсучикагэ, старик Ооноки нахмурился, но всё-таки остался сидеть. – Без суда и следствия, что ли? А может, очкарик-доктор тоже окажется не нукенином, откуда ты знаешь? - Это вряд ли, – Эй поднял руку с зажатой в ней увесистой пачкой бумаги. – Его досье в три раза больше чем на всех остальных, вместе взятых. - Он и шпионил против всех без исключения Деревень, и был пособником Орочимару в его экспериментах, и участвовал в нападениях на разные скрытые деревни, – принялась перечислять Мэй, вяло пролистывая страницы досье. - Тем не менее, это не повод лишить его права предстать перед судом, – проговорил Кадзекагэ. – Якуши Кабуто, – он сделал приглашающий жест рукой, и Кабуто вынужден был повиноваться. Смотреть на участников совета с места для подсудимых было несколько странно: ему было видно всех, и одновременно все могли видеть его. К этому Кабуто не привык – он всегда оставался в тени, действовал незаметно, следил из-за угла. Сейчас всё было на виду, и от этого воспринималось почему-то необыкновенно ярко и остро – тонкие пальчики Саюри, судорожно сжатые в замок, пристальный взгляд бирюзовых глаз Кадзекагэ, закушенная нижняя губа внучки Тсучикагэ, поднятый вверх в попытке поддержать кулак Суйгецу и сосредоточенное лицо Саске. - Пожалуй, я всё-таки не буду зачитывать все обвинения в Ваш адрес, – проговорил Кадзекагэ, окинув взглядом внушительную стопку на своём столе и снова подняв глаза на Кабуто. - Да, это поможет сэкономить уважаемому Совету много времени, – кивнул в ответ Кабуто, криво усмехнувшись и неловко поправив очки. - Вы хотите что-то сказать в своё оправдание? – уточнил Гаара. - Боюсь, в моей биографии отсутствуют факты, которые могли бы чудесным образом оправдать меня хотя бы по одному из обвинений, – Кабуто помолчал. – Поэтому мне остаётся только признать все совершенные мной поступки и надеяться на снисхождение участников Совета. - В качестве смягчающих обстоятельств в деле указано содействие силам Альянса в передаче информации об Акацки, организация установления барьера во время подготовки к Запечатыванию Десятихвостого, организация работы полевого госпиталя и госпиталя Конохи в послевоенный период, – огласил Кадзекагэ. - Давайте уже голосовать? – предложил Ооноки, нетерпеливо крякнув. – Незачем сейчас разводить вот эту филантропию со смягчающими обстоятельствами. - Позволю себе обратить Ваше внимание, Тсучикагэ-доно, что Ваши имя, имя Вашего зятя и обоих внуков, как и имена практически всех участников этого Совета, значатся в списке шиноби, чьё здоровье было вверено Якуши Кабуто, – проговорил Кадзекагэ. – Вы, как и я, обязаны ему жизнью. - Ты, кажется, взял на себя роль адвоката, Кадзекагэ? – хмыкнул Ооноки. - Пусть так, – кивнул Гаара. – Более того, я готов поручиться за Якуши Кабуто. - Совсем с ума сошёл? – Тсучикагэ аж вскочил. Кабуто, откровенно говоря, такого исхода событий тоже не ожидал, и теперь удивлённо уставился на спокойное лицо Кадзекагэ. - Каждый человек имеет право на ошибку и на возможность её исправить, – ответил Кадзекагэ. – Мне эту возможность однажды предоставили, – он на мгновение прикрыл глаза. – Я хотел бы предоставить такую же возможность Якуши Кабуто. - Благодарю, Кадзекагэ-сама, – Кабуто вежливо поклонился, почему-то чувствуя безграничное уважение, которого давно не испытывал ни к кому. - И я! – воскликнула внучка Тсучикагэ, радостно подняв руку. – И я тоже хочу поручиться за очкарика-доктора! - Молчи, Куротсучи, – осадил Тсучикагэ. – Я уже говорил тебе, что ни ты, ни… - Нет, деда, – серьёзно произнесла она, упрямо вскинув голову и тряхнув чёлкой. – Я, если хочешь, себя уважать перестану, если не проголосую. Потому что очкарик-доктор тебе жизнь спас. И меня вылечил. И Гаару. Да и много кого, там, видишь, целый список! И вообще, деда, видел бы ты, как он пришивал руку Акатсучи! Это было офигенно круто! Поэтому я всё равно сделаю, как решила. Можешь меня выгонять из Ивы, или что ты там хотел? - Ку, – предупреждающе проговорил Китсучи, очевидно, знавший, что Ооноки не бросает слов на ветер. - Готова уйти из родной деревни ради нукенина? Я легко предоставлю такую возможность, только потом не просись обратно! Попомни моё слово! – вспылил Тсучикагэ, возмущённо обернувшись к внучке и тут же взвыв от боли в спине. - На Вашем месте, Тсучикагэ-доно, я не давал бы внучке обещаний, которых не сможете выполнить, – Кадзекагэ едва заметно улыбнулся. – Кабуто-сан, кажется, Тсучикагэ-доно нужна будет медицинская помощь после Совета. - Чёрта с два! – простонал Тсучикагэ. – За него ещё не поручился третий. В условиях того, что и Коноха, и Кири потратили все свои голоса, взгляды присутствующих обратились к делегации Кумо. Райкагэ безапелляционно хмурился, Шии – оглядывался в поисках поддержки к Даруи. - Нет, – рявкнул Райкагэ. – Не надо на меня так смотреть, Кадзекагэ. Хороших и талантливых медиков много. Не обязательно искать их в числе отъявленных нукенинов. – Он жахнул по столу кулаком. – Облако не будет ручаться за человека с таким послужным списком! - Шии-сан? – Кадзекагэ внимательно посмотрел на третьего советника Райкагэ. - Простите, Кадзекагэ-сама, – ответил юноша, опустив голову. - Ну, вот и всё, – довольно хмыкнул Тсучикагэ. Кабуто выдохнул и покачал головой. Чудес всё-таки не бывает. И кто-то всё равно должен умереть. Голос Кадзекагэ был для него настолько неожиданным, что зародил надежду, которой Кабуто никогда в своей жизни не доверял. А внучка Тсучикагэ с её странным непоколебимым оптимизмом и напором этот лучик надежды только укрепила, посулив счастливый конец второстепенному персонажу. Не нужно, не нужно было доверять. - Нет! – прозвучал голос Саюри, и Кабуто через силу поднял глаза. – Так нельзя! Кабуто же… Какаши! Скажи им! Джирайя-сенсей! Она поминутно хватала за руки то брата, то саннина, и в зелёных глазах стояли слёзы, отчего Кабуто самому захотелось плакать. - Я могу поручиться за Кабуто, Гаара-сама? – спросила она, не найдя поддержки у делегации Конохи. – Пожалуйста! Это из-за меня Цунадэ-сама отдала свой голос. Если бы она этого не сделала, Коноха могла бы проголосовать за Кабуто. - Ну давайте ещё позовём пекаря или молочника, чтобы он поручился за нукенина, – фыркнул Тсучикагэ, а Кабуто сжал кулаки, чувствуя, что ещё одно слово в отношении Саюри, и он добавит к своему послужному списку смерть ещё одного Кагэ. В конце концов, теперь уже всё равно. – Уговор был, что голосуют Кагэ, советники и участники Запечатывания. - Тсучикагэ-доно прав, – задумчиво проговорил Гаара, – Кагэ, советники и участники Запечатывания, – он поднял глаза и тут же встретил взгляд единственного глаза Итачи. - Разрешите обратиться к Совету, Кадзекагэ-сама? – проговорил он и продолжил, дождавшись короткого кивка Кадзекагэ: – Могу я просить Совет о праве проголосовать? - Что? – в один голос проговорили Райкагэ и Тсучикагэ. Кабуто поймал себя на том, что вовремя прикусил язык, иначе его голос присоединился бы к дуэту возмущённых Кагэ. По залу прошёл шепоток, шиноби переглянулись. Кабуто жадно впился взглядом в спокойное лицо Итачи, на котором не дрогнул ни мускул, и краем глаза заметил, как Саюри взволнованно прижала к губам нервно сжатые кулачки. - Насколько я понимаю, в результате того, что за меня поручились Какаши-сан, Харука-сан и Канкуро-сан, я полностью оправдан и больше не являюсь нукенином, – уточнил Итачи. - Верно, – кивнул Гаара. - Кроме того, я участвовал в Запечатывании от имени Конохи, – продолжил Итачи. – Значит, я могу голосовать на этом совете. - На мой взгляд, это логично, – кивнул Гаара. - Меняешь правила по ходу игры, Кадзекагэ? – грозно нахмурился Эй. - Не меняю, – ответил ему бескомпромиссным взглядом Гаара. - Меняешь, – настойчиво покивал Ооноки. – О том, что нукенины могут голосовать, уговора не было! - Но ведь и о необходимости ручаться за мирных граждан речи тоже не шло, – проговорила Цунадэ. Райкагэ и Тсучикагэ негодующе уставились на неё, Хокагэ лишь повела плечами и продолжила: – Тем не менее, мне пришлось отдать свой голос за возможность выслушать показания свидетеля. - Мне думается, – мягко улыбнувшись, вмешалась Мэй, – что будет справедливо, если Учиха проголосует. - Итачи-сан? – Гаара обратил вопросительный взгляд на старшего Учиху. - Я отдаю свой голос за Якуши Кабуто, – чётко и ясно произнёс Итачи. - Урааааа! Молодец, Итачи-сан! Вот это многоходовка! – прокричала внучка Тсучикагэ, и Кабуто неожиданно почувствовал себя стиснутым в её объятиях. *** Выйдя из зала заседаний Совета, Кабуто остановился в дверях, взглянул из скудно освещённого коридора на полосу ярко-синего неба, видневшегося в проёме распахнутых двустворчатых дверей. Он был опустошён. Там, за спиной, в зале заседания остались многочасовое напряжение и лёгкое головокружение, которое он испытал, когда все три отданных за него голоса засчитали и стало понятно, что вместо тюрьмы или эшафота он волен идти на все четыре стороны. А вместе с ними и боевой клич и порывистые объятия восторженной внучки Тсучикагэ, которая радовалась его избавлению, казалось, больше, чем сам Кабуто, пронзительный взгляд отказавшегося принимать благодарность и что-либо объяснять Итачи, едва заметный сдержанный кивок Саске, острозубая улыбка и хлопнувшая по плечу ладонь Суйгецу. Наполненные слезами и светящиеся счастьем глаза Саюри, её торопливые поздравления и сжавшие предплечье цепкие маленькие пальчики. Возле самого выхода он остановился, прислонился плечом в дверному косяку. Он так старался убедить себя, что не так уж дорожит собственной жизнью, что волна облегчения, превратившая мышцы в вату, удивила. Сейчас ему нужна была пауза, просто несколько мгновений, чтобы перевести дух. А потом… Впрочем, он не знал, что потом. Потом было слишком туманным неопределённым, но к счастью, об этом не нужно было беспокоиться прямо сейчас. Кабуто рассеяно оглядел двор. Участники Совета не желали расходиться, смешались с теми, кого на Совет не допустили, и толпились теперь перед резиденцией Хокагэ, оживлённо беседовали, переходили от группы к группе, то тут, то там раздавались взрывы смеха и возбужденные голоса. Всё обошлось, теперь они окончательно перестали быть врагами. Теперь можно было хлопать друг друга по плечу, обсуждать будущее и улыбаться. - Кабуто-сан, – раздался за спиной спокойный голос Кадзекагэ, Кабуто обернулся на голос. – Я бы хотел немного побеседовать с Вами, если Вам это удобно. - Конечно, Кадзекагэ-сама, – Кабуто вежливо поклонился и устремил на своего благодетеля внимательный взгляд. - Что Вы планируете теперь делать? - Признаться, я ещё не думал об этом, Кадзекагэ-сама, – ответил Кабуто, прямота собеседника застала его врасплох. – Всего несколько минут назад я был уверен, что будущего у меня нет, поэтому планов тоже нет. Разве что выразить благодарность тем, кто поручился за меня. – Ирьёнин снова поклонился и замер, прижав ладони к коленям. - Мне бы не хотелось, чтобы между нами было недопонимание, – проговорил Гаара. – Я поручился за Вас, но я не считаю, что Вы теперь обязаны мне. – Он сделал несколько шагов, обошёл Кабуто и остановился на верхней ступени ведшей вниз лестницы, скрестив руки на груди и внимательно глядя на находившихся во дворе шиноби. – Я это сделал не потому, что хотел заполучить для Суны сильного шиноби и одаренного ирьёнина. Хотя было бы нечестно сказать, что эти мысли не посещали меня. Я видел Вас в деле, в бою и в госпитале, и, поверьте, смог оценить Ваши возможности и потенциал. – Он помолчал немного. - Благодарю за лестную оценку, Кадзекагэ-сама, – отозвался Якуши, выпрямившись и повернувшись вслед за собеседником. - Не стоит благодарить, я всего лишь говорю то, что вижу. – Гаара обернулся, посмотрел в глаза внимательным взглядом. – То, что Вы и сами знаете. Я также вижу, какой путь Вы прошли за этот непростой для всех нас год. И я знаю, насколько этот путь был трудным. Поэтому я считаю, что вы заслуживаете быть реабилитированным. – Он снова замолчал ненадолго, подбирая слова. Кабуто терпеливо ждал. – У меня есть для Вас предложение. Если пожелаете, можете принять его, если нет – Вы вольны делать то, к чему лежит ваша душа. – Кадзекагэ снова смерил собеседника пристальным взглядом. – Вы можете поселиться в Суне. – Кабуто удивлённо распахнул глаза, но не стал перебивать. – Я готов предоставить Вам неограниченные возможности для исследований в области медицины. Это направление слабо развито в Деревне Скрытого Песка, мне бы хотелось, если не превзойти Коноху, то достичь её уровня. Вам это по силам, Кабуто-сан. Я же готов оказать любую поддержку, которая понадобится и которую может предложить Кагэ. – Он поднял руку, опередив собиравшегося что-то сказать Якуши. – Не отвечайте сейчас. Мы отбываем в Суну на рассвете, до того момента Вы можете обдумать моё предложение. - Благодарю, – Якуши снова учтиво поклонился. – За предложение и за возможность всё обдумать. Кабуто бегло взглянул во двор. Наверное, раньше он бы захотел всё взвесить и хорошенько обдумать, оценить плюсы и минусы. Наверное, раньше он бы сомневался. Но сейчас, странное дело, у него не только не возникло сомнений, но и желания размышлять тоже не было. Кабуто даже не волновался, как будто заранее знал правильный ответ. - Мне не нужно время на раздумья, – он снова бегло взглянул во двор, нащупал взглядом вихрастую макушку Саюри, а рядом с ней – темноволосую голову Итачи. – Я с радостью принимаю Ваше предложение, Кадзекагэ-сама, – проговорил Кабуто, едва заметно улыбнувшись. – И обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы оправдать оказанное доверие. - Если таков ваш выбор, – Гаара кивнул и испытующе посмотрел на него. - Таков мой выбор, – подтвердил ирьёнин, честно посмотрев Гааре в глаза и слабо улыбнувшись. - Завтра на рассвете я буду у центральных ворот, чтобы отбыть вместе с Вами в Суну, – подтвердил он. – А сегодня мне надо ещё кое с кем попрощаться. - Конечно, – Гаара кивнул, спустился по ступеням и присоединился к собравшимся. Кабуто постоял ещё немного у самого входа, затем тоже спустился во двор, осторожно пробираясь сквозь толпу в тому месту, где несколько секунд назад видел Саюри. - Кабуто! – Саюри выпустила руку обсуждавшего что-то с Какаши и Джирайей Итачи и лёгким шагом направилась к нему, лавируя между шиноби. – О чём ты говорил с Гаарой-сама? Живые зелёные глаза изучали его лицо. Кабуто сглотнул и нервно огляделся, решил начать с самого главного. - Кадзекагэ-сама сделал мне очень интересное предложение, – он неловко улыбнулся, старательно игнорируя подступившее волнение, Саюри вопросительно приподняла брови, и Кабуто пояснил: – заняться развитием медицины в Суне. - В Суне?.. – эхом повторила она, и её лицо в мгновение стало удивлённо-расстроенным. - Да, – подтвердил он, отведя взгляд. – Там большое поле для деятельности, и Кадзекагэ предлагает всестороннюю поддержку и неограниченные ресурсы. Это очень хорошее предложение, – Кабуто нерешительно поднял взгляд. - Но это значит, что ты уедешь… – Саюри потянулась, чтобы прикоснуться к нему, Кабуто осторожно взял её руку в свои, спрятал маленькие пальчики между ладонями. - Ты же знаешь, я всегда мечтал заниматься медициной. И потом... – он чуть сжал её руку, дабы заполнить нелёгкую паузу, – так будет лучше. Якуши увидел, как её лучистые глаза заполнились слезами, и улыбнулся несчастной беззащитной улыбкой. Меньше всего на свете он хотел сделать ей больно, но сейчас был абсолютно уверен, что уехать, самоустраниться было единственно верным решением. Саюри порывисто выдохнула, высвободила руку и, не дав ему возможности опомниться, обхватила его руками и прижалась щекой к груди. Кабуто остолбенел на пару секунд, затем нерешительно пристроил руки поверх острых лопаток. Теперь, когда он не видел её глаз, выражения её лица, говорить было проще. - Я очень благодарен тебе… и судьбе за то, что свела меня с тобой… – тихим взволнованным голосом заговорил он. – Ты изменила мою жизнь, мои цели, ценности. Меня самого. Я никогда этого не забуду... Он замолчал, сбившись. Так много хотелось сказать. Что её улыбка и лучистый взгляд светят ему ярче солнца. Что его сердце разрывается, когда она расстроена. Что он может часами смотреть, как она дремлет в кресле качалке. Что он никогда не сможет забыть ставший родным запах её дома. Что он хотел бы провести с ней всю жизнь на маленькой, затерянной в лесах ферме у реки, выращивать лекарственные растения и воспитывать детей. Их общих детей. Боги, да до встречи с ней он даже не представлял, что когда-нибудь всерьёз будет думать о семье. Слова рвались наружу, заставляя сильнее сжать челюсти и зажмурить глаза, потому что Кабуто слишком хорошо знал, что никогда всего этого не скажет. Может быть, и потому, что чувствовал – она и так знает. - Пришло время идти дальше, – тихо, почти шёпотом проговорил он, осторожно взяв её за плечи и легонько отстранив от себя, чтобы посмотреть в глаза. – Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, если я буду тебе нужен, я всегда... - Я знаю, Кабуто, – Саюри снова вложила свою тоненькую ручку в его ладони и повторила: – я знаю. – Якуши показалось, что её голос стал виноватым, он крепче сжал хрупкие пальцы обеими руками. – Я буду скучать, – пробормотала Саюри, её губы болезненно искривились и слёзы побежали по щекам. - Суна не так далеко. – Попытка добавить бодрости в голос с треском провалилась, и Кабуто запаниковал, осознав, как стремительно улетучивается его решимость. – Мы будем видеться. Время от времени. - Мне будет не хватать наших ночных чаепитий, – Саюри поспешно кивнула и грустно улыбнулась, отведя взгляд и по-детски шмыгнув носом. - Значит, к каждому твоему приезду у меня будет готов чайник самого лучшего чёрного чая с мятой, который я смогу найти в Суне, – ответил он с мягкой улыбкой. Кабуто опустил взгляд, посмотрев на их соединённые руки. Сердце как будто билось теперь в кончиках пальцев, там, где он всё ещё касался её тёплой кожи, и вдруг показалось, что едва он отпустит её руку, ритм оборвётся навсегда. Глупый, иррациональный страх. Кабуто вымученно усмехнулся и заставил себя разжать пальцы. - Я буду ждать тебя, – он вздохнул и выпрямился, посмотрел ей в глаза и тихо добавил: – всегда.