Элемент Водоворота

Таща за руку сопротивлявшегося Канкуро, Темари осторожно постучала в дубовые двери кабинета Кадзекагэ в надежде найти там младшего брата, как всегда склонившегося над бумагами. Но в кабинете было темно и пусто. На столе лежали аккуратно сложенные в стопку многочисленные отчеты о выполненных миссиях, заверенные личной печатью Пятого Кадзекагэ, а также несколько папок с техническими заданиями и проектными чертежами новых акведуков, на небольшом подносе остывал нетронутый ужин. Канкуро аккуратно осмотрел рабочий стол брата. - Похоже, он ушел куда-то, - задумчиво проговорил кукольник. – Смотри, и печать запер, - он указал на красивую позолоченную шкатулку, стоявшую справа от документов и запертую на ключ. - Куда он мог подеваться? Сегодня у него не было назначено никаких встреч и обсуждений. Мне что-то неспокойно, особенно в свете того, что происходит в последнее время, - взволнованно ответила сестра. - Без паники. Может, погулять пошел, песочек проветрить? Хотя, погоди, тыква-то вот она, здесь, - Канкуро указал на сосуд с песком, стоявший слева от стола. – Пойду спрошу у постовых внизу, не выходил ли он за пределы резиденции. Темари тем временем решила проверить, нет ли Гаары на крыше, выйдя через балконную дверь и вдохнув прохладный ночной воздух, наполненный терпкими ароматами пряностей. Она понимала, почему Гаара мог сидеть на этом балконе целыми ночами: Суну было видно как на ладони – петляющие узкие улочки, покрытые мягким пустынным ковром, округлые здания, очертания которых слегка расплывались в сверкающем танце мелких песчинок, изредка мелькающие в такой поздний час огоньки окон. Это было ее любимое время года, в мае в пустыне по ночам было так свежо и прохладно, но в то же время сезон песчаных бурь был уже позади, и ветерок лишь аккуратно поднимал в воздух золотистые искорки. Но, видимо, прохлада ночи и красота безлунного звездного неба не привлекли сегодня Гаару так, как привлекали обычно - крыша была пуста. Вернувшись обратно в кабинет, Темари еще раз оглядела пустое помещение и присела в кресло, поджидая Канкуро. Ей почему-то вспомнились те нелегкие два года, которые им пришлось пережить после смерти отца. Тогда на Совете Старейшин им дали понять, что занимать комнаты в резиденции вскоре будут родственники нового Властителя Суны, а они должны теперь сами прокладывать свою дорогу в жизни. Помощь им оказывать деревня отказалась, потому как Канкуро было уже восемнадцать лет и он имел постоянную работу, Темари восемнадцать должно было исполниться через год с небольшим. «Сиротское пособие» на тогда несовершеннолетнего Гаару звучало как-то даже смешно. Только тогда они поняли, насколько силен был страх деревни перед прежним правителем, и насколько сильна была ненависть к нему Совета Старейшин. Своенравный и вспыльчивый характер их отца, его непримиримость к мнению других людей, постоянные интриги и хитрые планы – все это не могло не оставить отпечаток на их судьбе, особенно в ситуации, когда на их с Канкуро попечении остался Гаара, который еще только начал осознавать себя и пытался понять, как ему жить дальше. >>>>> В ее воспоминаниях всплывала маленькая кухня в их однокомнатной квартирке, куда они переехали по ходатайству Канкуро перед общиной кукловодов. Квартира была на последнем этаже и до того крохотная, что в единственной комнате едва помещались три кровати и шкаф, поэтому в комнате они только спали, а «жили» на кухне. Канкуро тогда в основном выполнял миссии в составе специальных команд кукольников, параллельно занимаясь разработками новых марионеток, к чему у него уже тогда намечался талант. Темари недолюбливала этих мрачных типов с марионетками, ядами и сомнительными исследованиями, с которыми старший брат проводил столько времени, ей казалось, что они на него плохо влияют, но выбора у нее не было: порвав с ними отношения, они могли лишиться крова. Тем более, ни ей, ни Канкуро Совет не определял заданий повышенных рангов, несмотря на то что оба они вскоре стали чуунинами, а затем и джонинами, следовательно, работа в общине кукольников позволяла Канкуро участвовать в коллективных сложных миссиях, получая за это больше денег. Сама Темари наряду с выполнением миссий была преподавателем и экзаменатором в академии ниндзя, работа была тяжелая и низкооплачиваемая. Все ее инициативы по подготовке молодых шиноби подвергались тщательнейшему исследованию и постоянной критике со стороны Совета Старейшин, однако ей все же удалось кое-что сделать в этом направлении, использовав в качестве примера систему образования, принятую в Конохе. Гаара работал как проклятый. Несмотря на долгие уговоры Темари и Канкуро, он все же поступил в регулярную армию Песка и задался целью стать Пятым Кадзекагэ. Темари сильно сомневалась, что Совет Старейшин позволит ему это сделать, но переубедить брата было невозможно. Не иначе, влияние этого неугомонного блондина Удзумаки, повернутого на идее становления Кагэ. С момента их возвращения из Конохи после экзаменов на чуунина Гаара стал еще более молчаливым и скрытным, тем не менее, Темари чувствовала, что отношения между ними становились теплее. Младший брат хотя бы иногда сидел с ними вместе на кухне и пил чай, слушая их рассказы о миссиях и коротко сообщая о своих. Особенно четко в ее воспоминаниях всплывал последний вечер, проведенный в маленькой кухне. Она сидела за столом над контрольными работами студентов академии и, поминутно посматривая на часы на стене, ждала возвращения братьев. На плите остывал очередной неудавшийся кулинарный шедевр: подгоревший рис с овощами и пережаренное мясо. Половина двенадцатого, двенадцать… Свитков с контрольными становилось все меньше и меньше, в кружке уже в третий раз сменился крепкий черный кофе, а их все не было. - Нет, ну ладно Гаара, он на миссии, но Канкуро-то где шляется? Опять пошел пить пиво с этими кукловодами! Ну, получит он у меня! – проверив последнюю работу, она сложила свитки в сумку и достала из шкафчика шкатулку, в которой они хранили немногочисленные накопления. – Завтра платить за квартиру… Денег нет, - грустно констатировала она, пересчитывая несколько купюр. – Еще надо с овощной лавкой рассчитаться, они и так слишком долго давали мне кредит. И с мясником. Ксо! Где взять денег? И так на всем экономим! От невеселых мыслей ее отвлек звук повернувшегося в замочной скважине ключа. Сосредоточенное пыхтение у двери, два громких стука чего-то тяжелого о пол. - Два раза, - машинально посчитала Темари, - значит, Канкуро! – она уже запомнила, что если тяжелых стука два, то это Карасу и Куроари, если один – тыква с песком. - Добрейший вечерок! – поздоровался старший брат, заходя в кухню и плюхнувшись на стул. – Что на ужин? – с кошачьей улыбочкой поинтересовался он. - Кому как, а по мне уже ночь, - огрызнулась Темари, включая плиту. – На ужин для тебя персонально крысиный яд! Ты где шлялся? Опять ходил пить пиво? - Не горячись, не горячись! – замахал на нее руками Канкуро, состроив милую гримасу. – Знаю, чем тебя задобрить, - он выложил на стол из кармана несколько сложенных пополам купюр. – Заплатили за задание на прошлой неделе. - Не буду даже спрашивать, почему Совет Старейшин задерживает зарплату только тебе, - немного мягче произнесла Темари, в мыслях прикидывая, на что хватит этих денег. – Тем не менее, это очень кстати, завтра за квартиру платить, а у нас денег кот наплакал, - она плюхнула в тарелку содержимое сковороды и поставила перед ним дымящийся ужин. - Действительно крысиный яд, - сморщился братец, попробовав рис, и немедленно получил удар ложкой по голове. – Ну, ты б хоть готовить научилась, Тем, мы так загнемся. Гаара вон уже похудел так, одни глаза на лице, - подливал масла в огонь Канкуро, украдкой хихикая над тем, как сестра бесится. - Дурак! – выругалась Темари, бросив ложку в раковину. – Так, где ты шлялся в такое время? - Беседовал с Баки, - не моргнув глазом ответил кукольник, запихнув кусок мяса в рот, и стал старательно его прожевывать, делая вид, что ничего не происходит. - С Баки? Чего ему от нас надо? – взволнованно спросила Темари, сев рядом с братом. Ее раздражение внезапно куда-то подевалось, сменившись любопытством. - Ну, если ты помнишь, он из всех старейшин единственный от нас не отвернулся. Поэтому просто встретились, поговорили, - снова ушел от ответа Канкуро. – Таки выпили пива, - усмехнулся он. - О чем говорили? – допытывалась Темари. - Он рассказывал, что сегодня на совете снова не выбрали Пятого Кадзекагэ. Не могут найти подходящую кандидатуру, - старший брат, морщась, доедал ужин. - Немудрено, - буркнула сестра, царапая ножом деревянную поверхность стола. – Отец, конечно, был негодяй, но очень сильный шиноби. Неудивительно, что они не могут найти кого-то настолько же сильного. - А мне кажется, что им просто нравится держать все ниточки в своих руках, - ответил брат. – И потом, все уже давно поняли, кто является единственной кандидатурой на пост нового Кадзекагэ. И теперь они тянут время, чтобы не упустить власть. Баки поведал еще, как они убивались на совете, что очередное покушение на него во время миссии сорвалось. - Гаара… - протянула Темари. – Сколько можно, Кан? Когда они оставят его в покое? Если они так его ненавидят и хотят его убить, зачем держать его в регулярной армии? - Он не человек для них, он оружие, забыла? – сжал кулаки кукольник. – Сначала был оружием отца, теперь после его смерти трофей перешел к преемникам. Они столько же ненавидят и боятся его, сколько нуждаются в нем. Кто иначе будет выполнять миссии ранга S? Баки сказал, что последнее задание, которое они ему поручили, – форменное самоубийство. Он согласился, даже глазом не моргнул. - Ксо! Как мне это все надоело! – Темари ударила кулаком по столу. – Мне надоело, что они решают все за нашими спинами, мне надоело, что тени прошлого постоянно следуют за нами всеми! Надоело надевать перед ними извиняющуюся улыбку за то, что я дочь Четвертого Кадзекагэ, за то, что он сделал из моего младшего брата чудовище, а потом, не сумев им управлять, бросил его на произвол судьбы. Меня бесит лицемерие старейшин! Меня бесит, что я ничего не могу сделать! – она вскочила из-за стола, отошла к окну и, оперевшись руками о подоконник, опустила голову. – Нас втаптывают в грязь, Гаару втаптывают в грязь, а я ничего не могу сделать… - Ну, послушай, недолго им осталось… - осторожно начал брат. - Ты себя-то слышишь, Кан? Они ни за что не сделают его Кадзекагэ! – настаивала сестра. - Добровольно – нет, - подтвердил он. – Но есть ведь еще одно условие, если ты помнишь, установленное, кстати, нашим незабвенным папенькой. - Остановить песчаную бурю, – пробормотала Темари, садясь обратно на стул. - И, уж поверь мне, Гаара не отступится, - удовлетворенно ухмыльнулся Канкуро. – А ты прекрасно знаешь, что ему эта песчаная буря как слону дробинка. И пусть только попробуют после этого… - Но ведь это опасно, - с сомнением в голосе произнесла сестра, задумчиво разглядывая деревянную поверхность стола. - Опасно, - согласился кукольник, сжимая кулак. Их разговор прервал звук открывающейся двери. Тяжелые шаги, звук опустившейся на пол тыквы с песком. Глубокий вздох, тяжелые шаги приближаются к кухне. Темари едва успела изобразить на лице дружелюбную улыбку и ткнуть под ребро Канкуро. - Привет, отото! – громко поздоровался последний, завидев в дверном проеме младшего брата. Гаара сел на стул и потер пальцами виски. - Темари, - он протянул сестре пачку денег. - Ты устал, Гаара? – спросила она, быстро сунув деньги в шкатулку, про себя порадовавшись, что теперь им точно хватит средств оплатить квартиру еще на месяц и рассчитаться по долгам за продукты. – Как прошла миссия? - Обычно, - взгляд бирюзовых глаз скользнул по сковородке на плите. - Я сейчас, - прочитала она желание брата поужинать, и через несколько минут он уже нехотя возюкал палочками по тарелке. - Видел сегодня Баки, - сообщил брату Канкуро, налив всем троим чай. – Он сообщил последние новости сверху. Совет снова не избрал Кадзекагэ. - Знаю, - ответил Гаара, тщательно пережевывая мясо. - Еще он рассказал, что… - он замялся. - Ядовитый газ, - неожиданно спокойно отозвался младший брат и положил перед Канкуро вынутую из кармана ампулу с темно-синей субстанцией. – Я принес тебе немного, вдруг понадобится. - Послушай, Гаара! – неожиданно для самого себя произнес кукольник. – Мы с Темари тут подумали… На мгновение младший брат замер, потом поднял на них взгляд. Канкуро сидел на стуле и доверительно смотрел ему в глаза, а Темари пристроилась у него за спиной, положив руки ему на плечи, видимо, для того, чтобы этот идиот не сболтнул лишнего. - Что-то не так? – спросил он наконец. - Просто идея с песчаной бурей… - тихо пробормотала Темари. - Это мое решение, Темари, - Гаара поднялся из-за стола и подошел к окну, глядя на бескрайнюю пустыню. Темари и Канкуро почти бессознательно встали за его спиной, как будто пытаясь прикрыть его сзади. – Она будет завтра. - Вряд ли, Гаара, - отозвался Канкуро. – Сейчас уже май, сезон песчаных бурь прошел. - Я ее чувствую, - сказал в ответ младший брат. – Завтра будет песчаная буря. И завтра все изменится. - Гаара? – Темари положила руку ему на плечо, и он, кажется, в первый раз в жизни не отпрянул от ее прикосновений. - Не волнуйся, Темари. Завтра все будет хорошо. Следующую ночь после песчаной бури они все провели уже в резиденции Пятого Кадзекагэ. >>>>> Темари вздохнула и, будто вспомнив о чем-то, стремглав понеслась на кухню, почему-то уверенная, что Канкуро справится с поисками брата самостоятельно. Тяжелый замок лязгнул, золоченая ручка опустилась под давлением его ладони, и массивные двери из красного дерева открылись, впуская его в темную комнату. В ноздри тут же ударил запах нежилого помещения и пыли: личные покои Четвертого Кадзекагэ пустовали более трех лет с момента его смерти. Он отказался занимать эту комнату, когда стал Пятым, выбрав более скромную на третьем этаже, недалеко от комнат Темари и Канкуро. Все помещения на втором этаже по его приказу были закрыты на ключ в их первозданном виде. Осторожно переступив порог, Гаара прикрыл за собой дверь и, на ощупь пробравшись к прикроватной тумбочке, включил ночник. В тусклом свете удалось различить очертания мебели: два высоких шкафа из красного дерева вдоль стены, у окна – небольшой обеденный столик, на котором до сих пор лежали неаккуратно оставленные расшитые золотыми нитями салфетки и стояла дорогая хрустальная посуда, возле него – два стула с резными подлокотниками и дорогой обивкой из темно-бордового бархата. В углу под торшером – уютное мягкое кресло. Огромные окна были наполовину задернуты тяжелыми, скопившими за эти три года килограммы пыли шторами, которые все же пропускали в комнату нерешительные дорожки лунного света. Большая двуспальная кровать под темно-бордовым балдахином, спрятанные под бархатным покрывалом белоснежные шелковые простыни. Четвертый Кадзекагэ явно любил роскошь. - Кажется, кто-то продешевил, мой блистательный, - присвистнув, констатировал Шукаку. - Кажется, кто-то обещал помолчать, - мысленно ответил Гаара, продолжая осматривать до боли знакомую обстановку. Юноша невольно поежился: вся комната была пропитана некогда жившим здесь человеком, словно в зеркале отражая его привычки, пристрастия, характер. Он с детства ненавидел это помещение, оно навсегда было связано в его памяти с озлобленным лицом, холодными глазами, стальным голосом и громкими криками. Даже сейчас, когда этого человека давно не было в живых, и все чувства к нему отболели, сменившись безразличием, он не испытывал особого удовольствия от необходимости перебирать его вещи. О нем не хотелось вспоминать, но выхода не было – пресловутый ключ от печати мог оказаться именно здесь. Если быть до конца честным, то, по его расчетам, ключ мог быть только здесь, потому что все остальные места он уже тщательно обыскал и проверил. То ли подлый демон снова решил сыграть витиеватую симфонию на его нервах, то ли запахи заброшенной комнаты и тусклый свет ночника провоцировали мучительные видения, но в голове неожиданно всплыло одно из первых осознанных воспоминаний об этой комнате. >>>>> Он стоял на пороге, держа в одной руке холодные пальцы Темари, в другой – плюшевого медведя. Сестра недоверчиво поглядывала на сжавшего кулаки Канкуро, на мгновение остановившегося в нерешительности перед массивной дверью, прежде чем стукнуть в нее два раза и распахнуть створку. - Отец, - осторожно позвал старший брат, проходя в темноту и оглянувшись на замявшихся на пороге Темари и Гаару. – Отец, у Гаары сильно болит голова, - отчеканил он, будто докладывая о выполненной миссии. – Отец! С кровати послышалось невнятное бормотание, мужчина поднял голову с подушки и непонимающе глянул на детей. - Канкуро, Темари, какого черта? Я, кажется, запретил вам к нему подходить. Это забота Яшамару. - Дядя на миссии, - осмелев, нахмурила светлые брови сестра. - У меня завтра важные переговоры! Я должен выспаться! – тон его голоса не сулил ничего хорошего и заставил Гаару инстинктивно сжаться, но сестра и брат даже не думали отступать. – Отведите его к Баки и отправляйтесь немедленно по кроватям. - Но у него болит голова, – упрямо повторил Канкуро, подняв на отца тяжелый взгляд. - Ниндзя должен справляться с миссией, которую ему поручили, не спорить и не ныть. Какие из вас двоих шиноби, если вы даже не можете отвести в другое крыло резиденции пятилетнего ребенка!? Тебе уже девять лет, Канкуро, а от тебя до сих пор никакого толку! Брат заскрежетал зубами и, развернувшись на босых пятках, зашагал прочь, кивнув Темари и Гааре, чтобы шли за ним. Сестра фыркнула и отправилась следом, увлекая за собой младшего и громко хлопнув дверью о косяк, видимо, чтобы папеньке слаще спалось. Притащив Гаару в их с Канкуро комнату, Темари усадила его на кровать, через мгновение к ним присоединился старший брат с тремя огромными кусками еще теплого сливового пирога с корицей, приготовленного специально для завтрашнего традиционного чаепития с важными гостями отца. - Нии-сан? – удивленно пробормотал Гаара, глядя, как старший брат с наслаждением откусывает лакомство. – Нам это нельзя, Яшамару сказал... - К черту, - с ехидной улыбкой отозвался Канкуро. – Ты, главное, никому не говори. А следы заметать я умею, правда, Тем? Ну что, чем займемся? С той ночи Гаара всегда предпочитал сливовый пирог самым изысканным десертам. >>>>> Кадзекагэ глубоко вздохнул, медленно выдохнул и, опустившись на колени перед тумбочкой, открыл первый ящик: куча пожелтевшей бумаги, какие-то письма, написанные незнакомым почерком, две книги сомнительного содержания, блокнот для заметок, несколько карандашей, повязка на глаза и упаковка обезболивающих таблеток. Осторожно вернув все на свои места, он методично приступил ко второму ящику: небольшая шкатулка с золотыми перстнями и другими драгоценностями, которые он часто видел на руках и одежде Четвертого, и подарочное или трофейное оружие – кунаи и шурикены, которые, видимо, были владельцу совершенно без надобности и пылились в его тумбочке, так ни разу и не использованные. В третьем ящике и вовсе лежала куча всякого старья, явно сброшенного сюда еще задолго до того, как хозяин комнаты навсегда покинул ее стены. Тряхнув головой, отгоняя навязчивый запах старых вещей, он запустил бледные пальцы внутрь ящика, поочередно выкладывая на пол содержимое. Детские рисунки, старые фотографии. С одной из них улыбалась маленькая Темари, и корчил смешные рожицы Канкуро, держа за подмышки малыша Гаару, с другой – радостно махала рукой Карура, прищурив от яркого солнца кобальтово-синие глаза. Быстро сунув фотографии во внутренний карман жилета, Гаара прикрыл глаза, пытаясь успокоить пульс, и продолжил поиски. Пальцы запутались в каких-то нитках, и он достал из ящика три маленьких деревянных марионетки старого образца, еще приделанные к крестовидным вагам. Вид у них был довольно потрепанный, краска почти облезла, а волосы, сделанные из соломы или ниток, свалялись и почти все выпали. Не слишком искусная роспись и пониженная функциональность выдавали начинающего мастера. Гаара осторожно взял наполовину выцветшую марионетку и, аккуратно распутав нитки, принялся рассматривать: кукольный мальчик грустно смотрел на него бирюзовыми глазами, очерченными черными кругами, сквозь пряди запылившихся огненно-красных волос. Несколько ловких движений, и рядом с красноволосым мальчиком на его ладони появились девочка с соломенными желтыми хвостиками и хитрой улыбкой и паренек в ушастом колпаке и с раскрашенным лицом. Он хорошо помнил, как получил их в подарок от Канкуро на свой пятый день рождения, как он любил смотреть кукольные представления брата под нестройные шуточные песенки Темари, и как отец однажды категорически запретил ему подходить к брату и сестре и играть с ними. Потеряв последнюю связь с внешним миром, он тогда в отчаянии бросил эти марионетки на пол в кабинете Кадзекагэ, но и представить не мог, что Четвертый сохранит их. Вызванная неприятными мыслями вязкая тревога сжала холодными пальцами желудок, заставляя сердце чаще и сильнее ударяться о ребра, скручивая в болезненном спазме виски и затрудняя дыхание. Гаара стиснул в кулаке деревянных кукол и рвано выдохнул воздух из ставшей слишком тесной грудной клетки, наклонившись вперед и опираясь на руки. Неожиданно пришло смутное ощущение, что сейчас, как никогда, он нуждается в помощи. За те несколько лет, что он пытался осознать природу человеческих взаимоотношений и наладить связи с людьми, Кадзекагэ не всегда мог понять самого себя: хотел ли он человеческого тепла и участия, или же единственным его желанием было сохранить свое личное пространство. Но сейчас он ощущал отчетливо и безоговорочно, что ему хочется, мучительно хочется чувствовать рядом другого человека, не оставаться одному в этой полутемной комнате, полной тягостных воспоминаний и призраков прошлого. Не оставаться наедине со своими мыслями об отце, с осознанием, что потеряна последняя надежда на то, что он сможет найти ключ, с издевательски подхихикивающим над ним Шукаку. - Ядрена вошь!!! – раздался в коридоре злобный шепот, за которым последовал грохот и звук бьющегося стекла. Молодой Кадзекагэ вздрогнул, приходя в себя, и облегченно выдохнул, узнав голос брата. - Тьфу ты, черт! Долбаная ваза! – Канкуро появился на пороге, отряхивая с себя осколки и поправляя съехавший кошачий колпак. – Согласен даже на вычет из зарплаты за удовольствие разбить эту безвкусицу, я ее все равно всю жизнь ненавидел. Ты чего тут забыл, братишка? - Здесь мог быть ключ, - отозвался Гаара, складывая вещи обратно в ящик. – Но его тут нет. Его нигде нет. - Нда, - кукольник огляделся. – Чувствуешь себя как в музее истории интерьера, правда? И как он мог здесь жить? Канкуро осекся, увидев морщинку между едва заметных бровей, и виновато улыбнулся, почесав затылок, в мыслях проклиная себя за неосторожную фразу – он прекрасно знал, что Гаара не любил вспоминать об отце. По, безусловно, экспертному мнению самого Канкуро, их отец был умалишенным и в степени глубины своего сумасшествия мог сравниться разве что с психопатом Шукаку. Только прогрессирующая шизофрения могла стать в его глазах оправданием того, что он сначала создал Джинчуурики из собственного сына, пожертвовав при этом жизнью их матери, затем методично выращивал из одинокого и ранимого ребенка безжалостное чудовище, абсолютное оружие, а потом остаток жизни всеми силами старался его убить. - Его нигде нет, - глухо повторил Гаара, закрыв ящик и поднимаясь на ноги. – Я не знаю, где еще искать, – обхватив руками плечи чуть выше локтя, он отвернулся к стене. Кукольник пристально рассматривал худые сутулые плечи брата, бледные тонкие пальцы. В отличие от Темари, он никогда не знал наверняка, как правильно вести себя с Гаарой. Сестра каким-то непостижимым для него образом умудрялась чувствовать его настроение, желания и поступала каждый раз безошибочно, получая в качестве награды слегка приподнятые уголки тонких губ и благодарный взгляд усталых бирюзовых глаз. Канкуро подобных знаков внимания удостаивался крайне редко, что в целом вполне согласовывалось с его пониманием их не слишком эмоциональных взаимоотношений с братом. Но сейчас у Канкуро задрожали руки: он почти физически ощущал безысходность, страдание и отчаяние родного человека, но не имел никакой возможности хоть что-нибудь сделать, хоть как-то помочь. Повинуясь минутному порыву, он подошел ближе и сделал то, что, как ему показалось, сделала бы в этот момент Темари: слегка сжал ладонями плечи Гаары. Брат инстинктивно вздрогнул от непривычного для него прикосновения, но через мгновение Канкуро почувствовал, как медленно расслабляются напряженные мышцы под его пальцами. - Ты найдешь, - украдкой довольно ухмыльнувшись произведенному эффекту своих действий, проговорил кукольник. – Нет, мы найдем. В конце концов, мы одна семья, и мы с Темари… - Мы не семья, - глухо ответил Кадзекагэ и, высвободившись из нерешительных полуобъятий брата, развернулся к нему лицом, заставив вздрогнуть под внимательным взглядом бирюзовых глаз. – Мы совокупность, - Гаара слегка улыбнулся уголками губ. Канкуро облегченно выдохнул и рассмеялся. Он хорошо помнил один из разговоров с братом года два назад, когда они втроем возвращались с очередной миссии, и Гаара неожиданно остановился посреди пустыни и ни с того ни с сего задал в пустоту единственный вопрос: «Что значит семья?» Темари удивленно захлопала глазами, а Канкуро поднял вверх указательный палец и голосом заправского преподавателя академии произнес, что семья «есть малая социальная совокупность, связанная родственными узами и ведущая совместное хозяйство». Гаара тогда ничего не ответил, лишь слегка нахмурил брови, поправил висевший за спиной калебас и продолжил идти. - Хорошо, пусть совокупность. Только ты больше так не шути, - Канкуро нерешительно потрепал брата по волосам. – Пойдем, а то Темари, поди, всю резиденцию уже на уши подняла, не найдя тебя в кабинете. Уютная, теплая и светлая кухня, по которой распространялся запах свежей выпечки: на широком столе остывал под белоснежным полотенцем свежеиспеченный сливовый пирог. Темари суетилась у стола, разливая по трем чашкам ароматный зеленый чай. - Где вы ходите? – проворчала сестра, подталкивая появившихся в дверях братьев. – Я, между прочим, пирог испекла, – гордо добавила она, указывая на накрытое полотенцем произведение кулинарного искусства. - Эммм… - Канкуро недоверчиво приподнял край полотенца и, вздохнув, заглянул внутрь. – Тем, ты сегодня точно уверена, что это можно есть? - Можешь не есть, мне больше достанется, - высунула язык Темари, ставя перед каждым из них чай. - Не растолстеешь? – едко заметил Канкуро, отрезая три больших куска ароматной выпечки. – Или Шикамару нравятся толстушки? - Помолчал бы. У самого до сих пор нет девушки в двадцать два-то года. Одни марионетки на уме, - парировала Темари, тонкими пальчиками вытащив из пирога небольшой кусочек сливы и положив его в рот, блаженно сощурившись. - Я, между прочим, обременен государственными делами, сестренка, в отличие от тебя, у меня нет времени на все эти шуры-муры, - хмыкнул старший брат, откусив пирог и картинно поморщившись. – Не фонтан, конечно, но есть можно. Попробуй, Гаара, - он пододвинул к брату тарелку. Кадзекагэ наконец-то полностью расслабился и выложил на стол марионеток, которых он до сих пор сжимал в кулаке. - Ого! – воскликнул Канкуро. – Да это же мои первые куколки! – он осторожно взял со стола уменьшенные копии Темари и Гаары. – Где ты их нашел? - Забрал из его тумбочки. В конце концов, это был мой подарок на день рождения, - нехотя отозвался Гаара, величественно ковыряясь палочками в пироге. - Какие они еще нелепые, - ностальгически протянул Канкуро, подергав за пыльные нитки. – А прическа у Темари ничуть не изменилась, солома соломой… - Повтори, что ты сейчас сказал? – сестра взяла со стола большую деревянную ложку и стала методично постукивать ею по ладони. - Не переживай, Тем, - успокоил кукольник, - по крайней мере, я могу с уверенностью сказать, что из нас троих у тебя определенно самая экстравагантная прическа, - брат елейно улыбнулся, по-кошачьи прищурив глаза и откусывая еще один кусок пирога. Гаара сидел за столом и наблюдал за происходящим, не скрывая легкой улыбки. Да, назвать своих постоянно ругающихся и подкалывающих друг друга брата и сестру банальным словом «семья», у него не поворачивался язык. Они были «совокупностью». Тем дороже было для него это слово.