Элемент Водоворота

Вонзив широкое лезвие меча в третьего Пейна и еще раз подивившись, что ни один из противников не издал ни звука, Джирайя облегченно выдохнул, прислонившись плечом к мокрой стене темного сырого коридора. Схватка оказалась сложнее, чем он предполагал: он потратил почти всю чакру на поддержание режима Отшельника и выполнение техник повышенной сложности, да и без помощи Шимы-сама и Фукасаку-сама ему вряд ли удалось бы победить. Оба мудреца были также вымотаны жабьим генджуцу, и поддерживать режим Отшельника ещё хоть сколь-нибудь продолжительное время, достаточное, чтобы победить Яхико, представлялось Джирайе крайне проблематичным. - Отличная комбинация, Джирайя-чан, – прокашлявшись, сказал Фукасаку, потягивая затекшие от неподвижного сидения у него на плече конечности. - Рано расслабляться, Фукасаку-сама, – ответил саннин, тряхнув головой, будто бы выходя из ступора. – Яхико ещё жив. И, учитывая, что на режим Отшельника у нас нет ни чакры, ни времени, я понятия не имею, как мы будем его искать… - Нужно отступать, мальчик! – воскликнула Шима. – Этих троих мы победили с большим трудом, а о способностях четвертого нам вообще ничего неизвестно. - Я должен любой ценой понять, что он такое… и остановить его, – задумчиво проговорил Отшельник, еще раз оглядев тела поверженных врагов. - Но, Джирайя-чан!.. – попытался возразить Фукасаку. – Возможно, лучше забрать эти тела в Коноху, тщательно их изучить и разработать… - Больше такого шанса близко подобраться к Пейну нам, боюсь, может не представиться, – прервал его Джирайя, нахмурив брови. – Мы не можем просто так упустить эту возможность. Кроме того, он мой ученик, и я… - Если ты думаешь, что мы с па позволим тебе совершить самоубийство, то ты глубоко ошибаешься! – возмутилась Шима. – Нужно отступать и забрать с собой этих голубчиков, пока мы все не сыграли в ящик! - Он мой ученик, – упрямо повторил саннин. – И если он стал преступником и вознамерился уничтожить весь мир шиноби, я должен его остановить, пусть это будет стоить мне жизни. Возможно, это и был тот выбор, о котором говорилось в Пророчестве. Джирайя сжал кулаки и ещё сильнее нахмурил брови, Фукасаку тяжело вздохнул и вновь принялся концентрировать сен-чакру, а Шима огорченно покачала головой, однако последовала примеру мужа, замерев и сложив передние лапы на уровне груди. - Но насчет тел согласен, – встрепенулся Отшельник. – Нужно каким-то образом переправить их в Коноху. А затем отправляться на поиски Яхико. - Долго искать не придется, Джирайя-сенсей, – прозвучал холодный голос прямо за его спиной. Он смог разглядеть лишь три тени, одна из которых тотчас же метнулась к распростертым на полу коридора телам, вторая, судя по всему, Яхико, застыла чуть поодаль, а третья, вскинув руку, приготовилась атаковать. В следующую секунду прогремел оглушительный взрыв, отбросивший едва успевшего поставить блок Джирайю на несколько метров. Протаранив спиной стену и тормозя о водную гладь босыми ногами, Отшельник неловко приземлился на поверхность большого искусственного водоема. Несмотря на то что с помощью сконцентрированной мудрецами сен-чакры он успел активировать режим Отшельника, его руки, блокировавшие взрывную волну, нестерпимо болели: судя по всему, были порваны сухожилия и раздроблены кости. Левой он почти не чувствовал, и она висела вдоль тела безжизненной плетью, правая пропускала чакру довольно плохо, каналы смогли бы выдержать еще разве что один Расенган. Он был лишен возможности использовать техники. По лицу Джирайи скатилась предательская капля пота, темно-серые глаза сосредоточенно изучали дыру в стене, где предположительно находились его противники. Пейн не заставил себя ждать, появившись на жестяной крыше круглого здания, ограничивавшего водоем, в количестве шести штук. - Шестеро! Их уже шестеро! – удивленно проговорил Фукасаку, оглядывая по очереди каждого из стоявших на крыше мужчин. – Глазам не верю! Размножаются почкованием они, что ли?! - Раздери меня змея! Какого черта здесь те трое, которых мы только что убили? – воскликнула Шима. – И у всех шестерых Риннеган! Взгляд расширенных глаз Джирайи скользил по стоявшим перед ним шестерым шиноби. Среди них, безусловно, были те трое, которых они уже победили: ниндзя-призывник с волосами, собранными в конский хвост, невысокий и полноватый шиноби, поглощавший техники, и высокий длинноволосый мужчина, которого Отшельнику удалось ослепить ещё в первой схватке и у которого, однако, в глазницах снова был Риннеган. Четвертым был Яхико. Двух других Джирайя прежде не видел. Все шестеро были одеты в плащи Акацки, в кожу всех шестерых были вживлены всё те же черные трубки. - Вероятно, он призвал остальных двух раньше, – пробормотал Фукасаку. – И кто-то из них воскресил тех, что мы уже победили. - Окстись, па! – прикрикнула Шима. – Нет таких техник, чтобы воскрешать мертвецов! - Риннегану подвластны жизнь и смерть, – ответил Джирайя. – Вполне возможно, что их смогли вернуть к жизни. Меня смущает другое. Почему Риннеган у всех шестерых, даже у того, которого я ослепил? - Может быть, это какая-то техника… – предположил Фукасаку. - Как он смог?.. – выдохнул саннин, остановив взгляд на лице бывшего ученика. – Допустим, он забрал глаза Нагато, допустим, он смог их использовать, но как он смог раздать Риннеган остальным пяти? Черт возьми! – он выругался и попытался сжать кулаки, зажмурившись от боли. – Яхико! Каким способом тебе удалось забрать у Нагато Риннеган? - Продолжаете видеть во мне Яхико, сенсей? – холодно отозвался рыжеволосый мужчина. – Я уже говорил Вам, что его больше нет. Все, что осталось, – Пейн. - Отвечай, черт возьми! – выходя из себя, крикнул Джирайя. – Как тебе достался Риннеган Нагато?! - Кто такой этот чертов Нагато, Манда его раздери?! – возмутилась Шима. – Джирайя-чан! - Ещё один мой ученик. Риннеган изначально принадлежал ему. - Так детей Пророчества было двое? – уточнил Фукасаку. – Чертовщина какая-то! - Нет, Риннеган точно был у Нагато. Но ни один из шести на него не похож. Зато тот рыжий похож на друга Нагато, который тоже был моим учеником, – продолжал рассуждать Джирайя. – Яхико или Нагато?.. Как понять?.. Я должен понять, – пробормотал он едва слышно. - Нам надо выбираться отсюда, мальчик, – негромко сказала Шима. – Они явно не собираются оставлять нас в живых. Уносим ноги, пока твой ученик, без разницы, тот или другой, не сплясал со всеми шестью своими Пейнами на нашей могиле! - Ма права, Джирайя-чан, – подтвердил Фукасаку. – Шестерых нам не одолеть… - Я должен понять! – упрямо повторил Джирайя. Отшельник отчаянно старался привести в порядок непослушные мысли и восстановить в памяти все, что он помнил о Яхико и Нагато. Они были разными, а если быть точным – противоположными во всем. Яхико – веселый, энергичный, активный, уверенный в себе, заражавший всех своим энтузиазмом. Нагато – замкнутый, нелюдимый, себе на уме, вечно молчаливый и задумчивый. Для Джирайи всегда оставалось загадкой, почему они так держались друг за друга, почему готовы были при первой возможности отдать свою жизнь за другого. Быть такого не могло, чтобы один из них причинил другому вред… Темно-серые глаза метались от одного Пейна к другому, решение не находилось, ниточка рассуждений подло обрывалась, заставляя вновь и вновь вытягивать из недр памяти и прокручивать в голове слова, поступки, чувства. Противник молча смотрел на него шестью парами глаз Рикудо, почему-то не спеша атаковать. Саннин судорожно выдохнул: нужна была информация, нужны были новые части головоломки, чтобы он смог сложить их воедино, нужно было его разговорить. - Я хочу задать тебе несколько вопросов, – пытаясь контролировать эмоции, начал Джирайя. – Думаю, что, будучи твоим учителем, я вправе рассчитывать на ответ. - Есть ли смысл в нашей беседе? – бесцветно произнес Пейн. – Вы уже подписали себе смертный приговор, как только пересекли границу Амэгакурэ, сенсей. - Мне казалось, я учил тебя уважать старших. Так что, уж будь добр, уважь меня ответом. – Отшельник прищурил темно-серые глаза. - Как угодно. Но вся информация, которую Вы получите, умрет вместе с Вами. - Почему ты и Конан так изменились? Что с вами произошло? - Ничего особенного. Война, – холодно отозвался ученик. – Мы почувствовали боль, которая заставила нас повзрослеть. - Вот как, повзрослеть, значит… По-твоему, повзрослеть – это отречься от дружеских чувств и от всего человеческого? – возмутился Джирайя. - Этого я не говорил. - Не говорил, но сделал! – прикрикнул Отшельник. – За каким чертом ты создал Акацки? - Вас интересует цель Акацки или моя? – мужчина чуть склонил набок рыжеволосую голову. - Разве это не одно и то же, Лидер-сама? – ехидно поинтересовался саннин. - Нет. Цель Акацки – мировое господство, пожалуй. Моя же цель всегда оставалась неизменной. - Твоя цель… Твоей целью был мир и спокойствие! А Акацки сеют лишь разрушение! – голос Джирайи срывался, выдавая волнение. Вопросов становилось все больше, однако к решению загадки он не приближался ни на шаг. - К цели можно двигаться разными способами. - Уж конечно не такими, какими действуют Акацки! Хотите использовать Биджу, чтобы править миром через страх и боль? - Предложите другой, – парировал собеседник. Глаза Рикудо продолжали внимательно смотреть в темно-серые глаза учителя. – Человеку не под силу разорвать спираль ненависти, в которой погряз мир шиноби, Джирайя-сенсей. Потому что каждый из нас смотрит на все с позиции своей персональной правды и справедливости, не так ли? Вы ведь тоже не нашли ответа, Джирайя-сенсей? Джирайя молчал. Ответа он не знал. Однако головоломка волшебным образом сложилась. Словно его последний вопрос был той самой недостающей ниточкой, связывавшей все воедино. «Боль заставила повзрослеть», «Моя цель всегда оставалась неизменной», «Спираль ненависти», «Я всего лишь хочу защитить их, какую бы боль мне ни пришлось вынести», «Вы ведь тоже не нашли ответа, Джирайя-сенсей?». Саннин зажмурился. Перед глазами возник образ тощенького парнишки: худые угловатые плечи, бледное лицо, тихий голос, серьезный, умный взгляд, огромные глаза-Риннеганы, смотревшие на него с безмерным уважением, преданностью и скрытой тоской. Таким он запомнил Нагато во время их последнего разговора. - Удел человека – стремиться защитить собственную зыбкую справедливость и сомнительную правду, цепляться за свой маленький мир и пытаться его не упустить, – прервал его раздумья собеседник. – Мы с Вами всего лишь люди, Джирайя-сенсей. Как бы нас ни называли, и какими бы глазами мы ни обладали. - Твои глаза особенные, это… - Всего лишь комок сосудов, мышц и зрительных нервов, – перебил его Пейн. – С ними можно сделать что угодно, даже пересадить другому человеку при желании. - Как тебе удалось это сделать? Как тебе удалось раздать Риннеган? Кто научил тебя? - Нашлись учителя, – чуть раздраженно отозвался тот. – Я полагаю, наш разговор зашел в тупик, сенсей. Или Вы хотите узнать что-то ещё? - Пожалуй, я понял тебя… Нагато, – проговорил Джирайя, заметив, как противник мгновенно принял боевую стойку. Они атаковали вшестером, одновременно нанося точные, безжалостные удары, которые он кое-как отражал, отступая. Нужен был небольшой клочок времени, всего несколько секунд, чтобы проверить сформулированную гипотезу, чтобы перевести дыхание и все обдумать. Мысленно он поблагодарил Пейна за оглушительный взрыв, позволивший ему скрыться под водой, незаметно утащив с собой одно из тел противника – ниндзя-призывника – в барьер в жабьем желудке, где с ним довольно легко было расправиться созданным из последних сил Расенганом. Джирайя тяжело дышал, прислонившись к стене и разглядывая лицо поверженного врага, показавшееся ему смутно знакомым. Точно. Он встречался с ним. Поморщившись от прострелившей руку боли, Отшельник коснулся пальцами лба противника, на котором красовался оставленный им же шрам. Если это и в самом деле тот самый шиноби, то, вероятно, он должен был давно быть мертв. «Яхико давно уже нет». Джирайя вскинул голову, ослепленный догадкой. Черт возьми, да они все мертвецы. Значит, Нагато… Это могло бы объяснить удивительное взаимопонимание и общее поле зрения. Верно! Теперь нужно было только проверить. - Шима-сама, Фукасаку-сама, – обратился он к мудрецам, неподвижно восседавшим на его плечах. - Надо отступать, Джирайя-чан! – не дав ему договорить, воскликнул Фукасаку. – Пока мы в барьере, он нас не выследит. Надо уносить ноги. - Мне кажется, я кое-что понял, нужно только проверить, – пробормотал Джирайя, потирая истерзанную взрывом левую руку. – А для этого я должен еще раз взглянуть на остальных. - Ты совсем умом поехал, малыш? – возмутилась Шима. – Покажись ты им на их треклятые глаза, они живого места на тебе не оставят. - Я найду способ передать информацию, – упрямо проговорил саннин. – А вы должны забрать это тело Пейна, отнести его в Коноху и запустить план Б. - Какой, к дьяволу, план Б, Джирайя-чан?! – продолжала голосить жаба. – Мы тебя здесь одного не оставим! - План Б, Шима-сама. Нужно запустить план Б, – твердил Джирайя, потирая переносицу. - С этим ма вполне может справиться сама, – нахмурился Фукасаку. – Я останусь здесь и помогу тебе. - Спасибо, – негромко произнес саннин, опустив голову. – Я, кажется, сделал свой выбор. Стоило ему появиться на поверхности воды, как все пятеро Пейнов окружили его. Едва он окинул фигуры быстрым взглядом, сомнений не осталось: он, безусловно, сталкивался с этими шиноби. Несмотря на рыжий цвет волос и то, что их лица были изуродованы вживленными трубками, он узнал их. И все они, насколько он мог судить, должны были быть мертвы. Значит, не Яхико, а все же Нагато и есть Пейн. Он каким-то образом смог воскресить эти тела, заставив действовать по своей воле, и позволил им использовать свою чакру и свои глаза. Вероятно, не последнюю роль играют и эти черные трубки. Но важнее всего то, что настоящего Нагато среди них нет. Отшельник уже открыл было рот, чтобы сообщить обо всем Фукасаку-сама и отправить его в Коноху с информацией, как вдруг почувствовал резкую боль в горле. Его подкинуло в воздух, и в следующую секунду он рухнул на каменную плиту, пронзенный пятью стальными прутьями. Он видел небо сквозь полусомкнутые веки. Дождливое серое небо, готовое вот-вот пролиться на землю очередным дождем. Вязкая, липкая боль разливалась по телу медленно, мучительно затягивая его в бездну небытия. Он почти не чувствовал обеих рук, зато отчетливо ощущал резкую боль в левом и правом подреберьях, солоноватый железистый привкус во рту, свидетельствовавший о пробитом легком. Сдавленный хрип вырывался из порванного горла при любой попытке что-то сказать. Чакра словно взбесилась от того, что в теле находились эти черные трубки. Конец?.. Неужели конец? Он проиграл? Он всех подвел? Черт! Он, наверное… умирает? Джирайя никогда не понимал, что подразумевают люди под фразой «Перед смертью вся жизнь пролетает перед глазами». Его жизнь всегда была под завязку наполнена множеством событий, действий, людей, которые в ту или иную минуту сыграли в ней разноплановые роли. Его жизнь всегда бурлила, кипела, не останавливалась. Его жизнь была подобна вздоху полной грудью, он не признавал полумер и полутонов. Он повторял про себя запавшую в душу еще в раннем детстве фразу: «Главное не то, как ниндзя живет, а то, как он умирает». А умереть он всегда мечтал героически, но при этом мгновенно. Чтобы не думать. Чтобы не успеть почувствовать. Чтобы не мучить себя и не докучать окружающим беспомощностью, страдальческим лицом и мученическими вздохами. Поэтому искренне не понимал, как можно уместить всю его многогранную и разностороннюю жизнь в одно единственное мгновение, которое разделит все на "до" и "после". Теперь он понял, как ошибался. Он видел всё. Лица родителей, слегка размытые, будто на старых фотографиях. Нарочито суровый взор Сарутоби-сенсея и его скупые на эмоции одобрительные кивки. Хитрый прищур и ехидно-снисходительную ухмылку Орочимару (он и представить не мог, что перед смертью будет вспоминать старого Змея). Нежные, мягкие и послушные волосы Цунадэ, ее теплые губы с легким привкусом саке. Осколки образов всех его учеников. Задорный смех Яхико, сосредоточенно сведенные на переносице брови Нагато и тонкие пальчики Конан, ловко складывавшие бумажного журавлика. Теплую улыбку Минато, его не по годам мудрый взгляд. Вечно всклокоченные, пепельно-серые волосы Хатаке. Какие-то обрывки, красочные образы, заставившие работавшее из последний сил сердце Отшельника болезненно сжаться… Все это вращалось, словно в калейдоскопе, вокруг единственного, самого яркого образа. Небесно-голубые, открытые и честные глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами. Он видел в них именно то, что так любил в своем последнем ученике, что так ценил в этой жизни, что он считал неотъемлемыми качествами главного героя книги: неуемная энергия, юношеский задор и несгибаемая воля. «Я никогда не отказываюсь от своих слов! Таков мой путь ниндзя!» Джирайя зажмурился. Он не мог позволить себе умереть вот так. Не мог позволить, потому что Наруто был его учеником. Не мог позволить, потому что таков и его путь ниндзя. Потому что он тоже не хочет сдаваться. Потому что он тоже будет защищать. Потому что… Собрав по крупицам последние силы, он активировал чакру в указательном пальце правой руки. Фукасаку-сама понял его с полувзгляда. Жестокая ирония. Он, будучи писателем, никогда не умел найти нужных слов, чтобы сказать им всем, каждому из них, как они для него дороги. Фразы вертелись на языке, обрастали эпитетами и метафорами, но почему-то всегда превращались в неловкие скабрезные шутки, абсолютно не выражавшие главную мысль. А теперь, когда нужные, достаточно сильные, такие важные для него слова были готовы сорваться с губ, он не мог не то что сказать, но даже написать их. Его последнее послание не будет отражать его чувств, оно будет четким указанием к действию. Наверное, так действительно лучше, так правильнее… Джирайя откинулся на спину, тяжело дыша и ожидая вновь увидеть небо. Но вместо него его взгляд встретился с проклятыми глазами-Риннеганами на бледном, испещренном уродливыми трубками лице противника. Пейн стоял над ним, зажав в занесенной для последнего удара руке черный штык. Собирался добить? Разумеется. Он сам всегда твердил своим ученикам, что поле боя нельзя оставлять, пока противник не испустил последний вздох. Он смотрел в глаза Рикудо неподвижно, без страха, не жмурился, не отводил взгляда. Несмотря на то что они находились на чужом лице, теперь он безошибочно видел в них Нагато – тощего парнишку с серьезным и грустным взглядом. На мгновение ему показалось, что в сиреневых радужках и черных зрачках промелькнуло раскаяние, мука и бесконечная печаль. Темно-серые глаза с сомнением прищурились. - Я всего лишь хочу их защитить, какую бы боль ни пришлось пережить мне самому, – негромко проговорил Пейн. – И я каждый день молюсь, чтобы Ваше Пророчество было не обо мне, сенсей. К черту Пророчество. Всего лишь болтовня старой маразматичной жабы. Джирайя улыбнулся через силу, осознавая, понимая, прощая и будучи прощенным. Волна облегчения расслабила сведенные судорогой мышцы, сняла камень со стремившейся покинуть тело души. Он закрыл глаза, сохраняя на губах улыбку и, превозмогая боль, вздохнул в последний раз. Так, как он это делал всегда. Полной грудью. Он был готов. Он ждал. Черный стальной прут, со свистом разрезав воздух, вонзился в треснувшую поверхность каменной плиты в нескольких сантиметрах от головы саннина. Все пять тел Пейна мгновенно исчезли. В следующую секунду Джирайя ощутил что-то прохладное и скользкое, обволакивавшее его тело, и почувствовал легкий запах трубочного табака. Что-то знакомое. Бунта? Какого черта? Не может быть… Джирайя благословил поглотившую его тьму, позволившую отпустить мысли. *** - Я не смог… – выдохнул Нагато, со смесью изумления и тревоги глядя в янтарные глаза Конан. – Не смог этого сделать, Конан, – он закашлялся, наконец выпустил из рук ее пальцы и опустил голову. – Даже если... - Я понимаю, – поспешно прервала она, бережно вытирая тыльной стороной ладони выступившую на его горячем лбу испарину. – Успокойся, прошу тебя. Тебе надо отдохнуть. У тебя снова температура, – она приложила руку к его впалой щеке и обеспокоенно заглянула в глаза. - Даже если мне придется многое объяснять, – упрямо договорил он, с вызовом и лихорадочным блеском в глазах глядя на нее. - Не сегодня, – просто ответила Конан, осторожно высвобождая его худое тело из стальных оков. – Сегодня я не позволю им тебя тревожить.