Элемент Водоворота

Наруто стоял на маленьком островке посередине водоема идеально круглой формы и смотрел на водопад, прокручивая в голове все наставления Осьминога-сенсея. Он вызвался первым и сейчас явственно чувствовал, как его спину буравили взглядами Би и Гаара, оставшиеся на берегу. Быть первым – то, к чему всегда стремился Удзумаки, и он никогда не боялся, не останавливался, никогда не хотел отправить кого-то впереди себя, чтобы посмотреть. Он всегда встречал трудности своей широкой грудью и высоко поднятой головой, его не страшил самый опасный враг, не пугала непреодолимая преграда. И теперь он упрямо сжал челюсти и кулаки, стараясь отогнать неприятное чувство неуверенности, шевелившееся на самом дне его храброго сердца. Начав сегодня утром первый урок их тренировок с небольшой, тщательно зарифмованной и изобиловавшей традиционными «Йо!» речи, КираБи однозначно дал понять, что к предстоявшему им испытанию будет трудно подготовиться. Что Водопад Правды показывает каждому что-то свое, что Би при всем желании не даст совета не столько потому, что он может быть бесполезен, сколько потому, что он может помешать, направить мысли в определенное русло, настроить на какой-то лад и в итоге не позволит оценить ситуацию полностью. Из его цветистой речи Наруто усвоил только две фундаментальные вещи: во-первых, если он не пройдет испытание Водопадом Правды, то дальнейшее обучение будет невозможным, а во-вторых, ему предстояло встретить свое истинное я, без масок и стереотипов, без прикрас и бравады, взглянуть в глаза самому себе и узнать, чего он на самом деле стоит. По своей натуре Удзумаки был человеком действия и мало уделял времени размышлениям. Он практически никогда не обдумывал свои прошлые поступки с точки зрения их правильности и целесообразности, руководствуясь принципом «что сделано, то сделано, и изменить что-либо уже нельзя, поэтому нет смысла тратить свои силы на сожаления». Уж тем более сложно было его застать за размышлениями о собственной натуре, сильных и слабых чертах характера, положительных и отрицательных качествах. Наруто даже всегда посмеивался над склонным к рефлексии Какаши-сенсеем, когда учитель в очередной раз погружался в свои тяжкие думы. И вот теперь ему предстояло заняться так несвойственным ему делом, и поэтому он испытывал неловкость. Бросив быстрый взгляд через плечо и получив два одобрительных кивка – энергичный от Би и сопереживающий от Гаары – Наруто сверкнул белозубой улыбкой и снова уставился на падавшую с огромной высоты воду. Сложив ноги по-турецки и положив на колени расслабленные руки, блондин прикрыл глаза и, как и советовал Осьминог-сенсей, попытался очистить голову от каких-либо мыслей. Благо, эту процедуру его заставляли делать неоднократно во время тренировки по накоплению природной энергии, и трудностей не возникло. Наруто почувствовал, как слегка изменился звуковой фон, шум водопада стал звучать словно извне, а пения птиц и шуршания листвы на ветру он уже почти не слышал, зато удары собственного сердца слышались явственно, впрочем, как и сбивчивое дыхание. Неожиданно за воссозданной перед мысленным взором стеной воды Наруто смог различить тень человека и в ту же секунду потерял связь с реальностью, полностью погрузившись в подсознание. Прищурив глаза, блондин напряженно разглядывал незнакомца, скрывавшегося за водопадом. Смутно угадывались знакомые черты силуэта, однако Наруто упорно не мог понять, кого именно тот ему напоминает. Наконец, водопад, словно занавес, разделился на две части, и навстречу Наруто вышло абсолютно идентичное его отражение. Поборов первое удивление и приглядевшись внимательнее, Удзумаки сразу понял, что, несмотря не внешнее сходство с ним самим, его тень обладала рядом совершенно не характерных для блондина черт и повадок. Хитрый прищур черных глаз с красными радужками, снисходительный наклон головы и кривая усмешка. - Кто ты? – выдохнул Наруто. - Я – это ты, – снисходительно улыбнулся двойник, – настоящий ты, – добавил он, чуть склонив голову и продолжая сверлить блондина своими неестественными глазами. - Ты врешь! – запальчиво прокричал Удзумаки, сжав кулаки. Хотя другой Наруто ещё не успел сказать ничего такого, что могло бы вызвать отторжение, блондин чувствовал неприятие на уровне спинного мозга, все его естество отталкивало подходившего ближе человека. - Не вру, – лукаво проговорил второй и, остановившись прямо перед Наруто, картинно расправил плечи и наклонил голову в одну сторону и в другую, дождавшись хруста позвонков. – Я – тот, кто сидит внутри. Тот, кого ты никому не показываешь. Тот, благодаря кому ты выжил. Удзумаки почувствовал острое желание отпрянуть, но он заставил себя не отступать, следя за двойником исподлобья и всем своим видом демонстрируя враждебность. Вышедший из водопада ухмыльнулся и принялся медленно описывать круги вокруг Наруто, бросая на него оценивающие взгляды. - Ты можешь упираться, сколько хочешь, только усложняешь сам себе жизнь, – продолжал он. – Я нужен тебе. Без меня ты никто. Думаешь, у тебя есть друзья? Думаешь, им есть до тебя дело? Если бы не Демон, они бы давно забыли о твоем существовании. Они боятся тебя. Они хотят использовать тебя. Слушая его слова, Наруто чувствовал, как внутри все закипает. Он не хотел верить, но ядовитые слова будто проникали в мозг отравленными парами и въедались в подкорку, заставляя злиться. Он понимал, что собеседник всё видит, понимал, что проигрывает, но поделать с этим ничего не мог. А двойник словно чувствовал смятение, охватившее блондина, и продолжал давить на болевые точки. - Вспомни, как они избегали тебя, когда ты был маленьким, вспомни, как они на тебя смотрели, – он перешел на свистящий шепот. Уменьшив радиус описываемого круга, он почти нависал над Наруто, едва ли не касаясь его плечом. – Мы выстояли, мы выжили. Не благодаря им, а благодаря мне. Я боролся за нас двоих. Ты обязан всем мне. Моей злости, моей силе, моему упрямству. Наруто ссутулился, физически ощущая, как становится меньше, а тот, второй, набирал силу, вырастая над ним, впитывая его страх и неуверенность, его боль и отчаяние. Он снова чувствовал себя изгоем, неугодным, ненужным, брошенным и одиноким мальчишкой, улыбавшимся против воли, хохотавшим назло, веселившимся вопреки. - В нашей паре ты всегда был хлюпиком, – по-хозяйски продолжил двойник, сунув руки в карманы и постепенно повышая голос. – Ты слабый и глупый. Ты позволяешь им всем, – он презрительно бросил взгляд по сторонам, – помыкать тобой, манипулировать, управлять. Никто, никто из них не считает тебя не то что другом, они даже не считают тебя за человека! Они видят в тебе только Девятихвостого! Ты – их оружие! – зашелся он истошным воплем. Его крик, резкий и противный, заставил поморщиться. Его слова, плоские и злые, рисовали удивительно живые картины. Люди, которых он считал друзьями, за которых он готов был, не раздумывая, отдать свою жизнь, стояли вокруг и смотрели на него. Смотрели косо, презрительно поджав губы, раздраженно отворачивались, зло ухмылялись. Наруто не мог поверить. Забыв о противостоянии, он пошел по этому бесконечному кругу, с надеждой изучая знакомые, дорогие лица. Он смотрел в изумрудные глаза Сакуры-чан и читал в них страх и раздражение, заглядывал в лицо Какаши-сенсею и угадывал снисходительную усмешку под маской джонина, пытался заговорить с Гаарой и получал в ответ холодное молчание. Он смотрел в глаза каждому из своих друзей и приятелей, и все они отворачивались. Удзумаки чувствовал, как с каждым его шагом исчезает надежда, как разбивается что-то внутри, как всё вокруг затягивает непроницаемым тёмным дымом. Он ускорил шаг, чтобы всё это скорее закончилось, он перешел на бег и остановился только напротив Хинаты Хьюга. Когда она начала смущённо опускать голову и отводить глаза, Наруто почувствовал, как уходит надежда, выпивая все соки, забирая последние лучики света. Ему хотелось позвать её, схватить за руку, встряхнуть за плечи, заставить снова посмотреть на него огромными сиренево-серыми глазами. Он никогда об этом не думал, но вдруг стало совершенно понятно, что именно Хината, пусть шёпотом, пусть заикаясь и отчаянно краснея, пусть не умея подобрать нужных слов, но именно она старалась поддержать его и помочь ему именно в те моменты, когда ему это было так нужно. И так же неожиданно пришла уверенность – она бы никогда не отвернулась от него. Словно в подтверждение его мыслей девушка замерла на секунду, затем снова подняла голову, и её глаза наполнились прозрачными слезами, а взгляд потеплел и стал невероятно ласковым и как всегда слегка смущенным. Боковым зрением Наруто видел, как отвернувшиеся от него друзья оборачивались, улыбались и звали его по имени. Он чувствовал их поддержку кожей, она грела, словно солнечные лучи, рассеивала сгустившийся сизый туман. - Ты врёшь, – спокойным голосом проговорил Наруто. – Врёшь, даттебайо! – с нажимом повторил он, расправив плечи. – Всё это – враньё, от начала до конца! – закричал он, оборачиваясь к двойнику. – Это я спас тебя! Это ты выжил благодаря мне! Окружавшие их люди исчезли, уже было праздновавшая победу копия моментально сжалась до первоначальных размеров и отошла на пару шагов в сторону спасительного водопада. - Ты не сможешь меня уничтожить! – в его голосе прозвучали оборонительные нотки. – Я – часть тебя! - Это мы еще посмотрим! – Наруто оскалил зубы и, резко оттолкнувшись от клочка земли, налетел на свою копию, сбив с ног и покатившись вместе с ней по гладкой поверхности водоёма. Расцепившись, они встали друг напротив друга, тяжело дыша и прищурив глаза. Удзумаки кинулся в бой первым, краем глаза заметив, как двойник зеркально повторил все его движения и жесты. Прицельный удар в челюсть, который они тренировали с Сакурой-чан и который по плану должен был опрокинуть противника на лопатки, упёрся в скрещенные предплечья и был отведен вниз, взгляд полных праведного гнева голубых глаз скользнул по наглой ухмылке двойника. Удар коленом по корпусу, подсказанный когда-то Толстобровиком, наткнулся на выставленный острый локоть, и кривая ухмылка стала шире. Подсечка, выученная вместе с Кибой, пришлась в пустоту, противник ловко подпрыгнул и, сделав в воздухе сальто вперед, приземлился за спиной блондина, обхватив его за шею рукой, над ухом послышался хриплый смешок: - Хочешь удивить меня? Думаешь, есть хоть что-то, чего я не знаю? Наруто поджал губы и, замахнувшись, ударил локтем под дых, но копия в очередной раз успела увернуться, освободив блондина и отскочив в сторону. Не теряя времени, Удзумаки использовал Технику Множественного Теневого Клонирования и, отправив несколько клонов в лобовую атаку, оставил при себе одного и принялся формировать Расенган, стараясь не обращать внимания на то, что двойник, продолжая криво усмехаться, проделывал ровно то же самое. Две светящиеся сферы, сжатые в загорелых кулаках, столкнулись в воздухе и взорвались световой вспышкой, ослепив на несколько мгновений обоих противников. Открыв глаза, он увидел склонившихся над ним Гаару и Би на фоне безоблачного голубого неба. Приподнявшись на локте, блондин оглядел ошалевшим взглядом круглый водоем, водопад и густой лес, окружавший его, с облегчением отметив, что двойника не было нигде рядом, затем вернулся взглядом к своим спутникам и устало улыбнулся. Гаара, не говоря ни слова, подхватил Удзумаки под локоть и помог ему встать. - Как прошла встреча с самим собой? Сможешь смириться с такой судьбой? Наруто поморщился вместо ответа и опустил глаза. - Попробуешь снова, когда отдохнёшь! Ну что, Кадзекагэ, ты тоже рискнёшь? – Би повернулся к Гааре и вскинул правую бровь. *** Вода падала сверху разъяренными потоками и, ударяясь о гладь озера, разлеталась тысячей брызг. Гаара следовал инструкциям неукоснительно, приземлившись на небольшой круглый островок прямо напротив водопада и приняв позу лотоса, опустив руки на колени, постарался насколько возможно расслабиться. Это было удивительно, но страха он совсем не чувствовал. Когда Би сказал, что при прохождении испытания Водопадом Правды, ему предстоит встретиться с тем, чем он является на самом деле, он почему-то ожидал очередной беседы с Однохвостым, а бояться того, что с тобой происходит ежедневно на протяжении всей жизни, неразумно. Едва он прикрыл веки, все звуки растворились в размеренном, успокаивающем шуме падающей с высоты воды. Гаара сидел неподвижно около тридцати секунд и начал опасаться, что сейчас заснет, когда шум неожиданно прервался, заставив его распахнуть глаза. Из-под водопада, чуть склонившись и прикрывая рукой голову, вышел человек, в котором он безошибочно узнал себя: невысокий, худой и немного сутулый юноша с непослушными алыми волосами. Он подумал бы, что это песчаный клон или другая техника клонирования, если бы не глаза – почерневшие белки и жёлтые, горящие хищным огнем радужки. Такие, как у Шукаку. - Господин Кадзекагэ, – наигранно учтиво поклонился двойник. – Какая честь! - Ты, я так понимаю, моё второе «я»? – проигнорировав приветствие, задал вопрос Гаара. - Я не второе, я единственное. Я тот, кем ты являешься на самом деле. Демон, монстр и убийца, – кровожадно ухмыльнулся тот. – Ты же не думал, что три года, в течение которых ты строил из себя эталон благородства, просто так перечеркнут всё остальное? Ты же не думал, что тебе удастся так быстро смыть кровь со своих рук? - Кто говорил, что я собирался перечеркивать? – ответил Кадзекагэ, прищурив бирюзовые глаза. – Прошлое не изменить. - Верно. А что насчет настоящего? К чему эти бесполезные потуги? Цинично притворяешься мудрым правителем, заботящимся о благополучии деревни и мира шиноби, любящим младшим братиком, верным другом, защитником слабых и угнетенных? Сколько еще масок ты на себя примеришь, прежде чем откроешь всем свое истинное лицо? – насмешливо произнес двойник. – Они никогда не будут видеть в тебе этот тщательно выстраиваемый благородный образ. Для жителей деревни ты по-прежнему останешься лишь психически неуравновешенным Джинчуурики, для Темари и Канкуро – убийцей их матери, а для Наруто никогда не заменишь Саске. - Для моего второго «я» ты слишком болтлив, – отрезал Гаара. – Напоминаешь Шукаку. - Звал, мой блистательный? – послышался из глубины подсознания голос Однохвостого. – Ого! Вот это картина маслом. Теперь у нас два блистательных, – удовлетворенно проворковал тануки, заерзав в клетке и потирая друг о друга пухлые лапы. – Красота... - Что-то ты задержался, – ответил ему Джинчуурики. - Делаешь вид, что контролируешь ситуацию? – усмехнулся двойник. – В остроте ума тебе не откажешь, только блеф на мне не сработает. Я умнее. И сильнее. А все потому, что я полагаюсь только на себя. И люблю только себя. Самовлюбленный демон. Так, кажется, звучит наше имя, да, Гаара? Тебе пора вспомнить, что ты на самом деле. - Ох, как же он прав сейчас, мой блистательный! – влез Шукаку. – И, знаешь, как нам ни больно это признавать, но по харизме ты ему явно проигрываешь! У него железная аргументация! И если бы это были предвыборные дебаты, мы бы голосовали за него! – покивал Однохвостый, прищурив жёлтые глаза. - Счастье, что тебе не давали права голоса, – процедил Гаара. - Настало время определиться, – напомнил о себе двойник. – На сколько ещё тебя хватит? Я, только я знаю, как тебе на самом деле больно, как отвратительно тебе, как невыносимо смотреть им всем в глаза! - А я знаю, что как только ты отпустишь это, признаешь свои ошибки и простишь своих обидчиков, тебе станет легче, – уверенно произнес Кадзекагэ. - Простить их? Простить? – Собеседник поднял на него желтые глаза и истерично рассмеялся. – А ты простил всю деревню, которая желала тебе смерти? Простил тех, кто пытался убить тебя? Простил своего отца? Гаара замолчал на мгновение, между едва заметными бровями залегла глубокая морщинка. Упоминание о Четвертом Кадзекагэ было, безусловно, сильным ходом. Пожалуй, осознать мотивы его поступков, понять смысл его действий, простить ему жестокость по отношению к себе, было одним из самых сложных испытаний для Гаары. Он провел не одну бессонную ночь, перебирая в голове воспоминания, анализируя, сопоставляя, вновь проживая их, пытаясь найти причины. Однако все они, тягостные или светлые, заканчивались единственным образом: окровавленное лицо Яшамару, который едва слышно говорит ему, шестилетнему мальчику, что его родной отец отдал сознательный приказ лишить его жизни. И твёрдое намерение прекратить ненавидеть этого человека разбивалось вдребезги, отдаваясь тупой болью в груди. Прозрение наступило неожиданно, когда в одну из ночей он по привычке сидел на крыше и осматривал усталым взглядом спящую деревню, округлые здания, силуэты которых расплывались в танце золотистых песчинок, строящиеся новые акведуки, массивную крепостную стену, выдержавшую не одну песчаную бурю. Тогда его в который раз посетило щемящее чувство принадлежности этому затерянному в песках месту, деревне, вынужденной ежедневно противостоять природе и с высоко поднятой головой встречать ее новый вызов. Сдавливавшее грудь чувство ответственности и насущная потребность защитить каждого жителя, пугавшее и одновременно придававшее сил ощущение, что от его решений зависит не только его собственная жизнь, но и судьба целой деревни. Тогда Гаара прочувствовал глубже, что значит быть Кагэ, и это чувство показалось ему сильнее, гораздо сильнее, чем просто признание всех жителей. В ту же секунду он понял и уяснил мотивы Четвертого. Возможно, он был плохим отцом, но он был отличным правителем, осознававшим свою ответственность перед жителями деревни. И тогда Гаара простил. Пусть не как сын, но как Пятый Кадзекагэ. - Простил, – ответил он двойнику, подняв взгляд. - Хочешь сказать, тебе стало легче после этого, и боль ушла? – неожиданно тихо произнес тот. - Не ушла. Но стала значительно меньше. - Я не смогу их простить. Я не хочу их прощать! Я всех их ненавижу! – упрямился двойник, сжав бледные пальцы в кулаки. - Вот! Золотые его слова! – поддакнул Шукаку. – Узнаём нашего послушного мальчика! Ты снова становишься прежним, мой блистательный! - Ты сможешь, – уверенно проговорил Гаара, протягивая двойнику руку. – Ты уже смог. Ведь ты сказал, что мы одно целое. И я верю, что у нас всё ещё есть будущее. Двойник медленно протянул тонкие пальцы к ладони Кадзекагэ и, едва они невесомо коснулись бледной кожи, начал осыпаться песком, который мгновенно подхватил легкий ветерок, унося прочь. - Нет, ну мы так не играем, мой блистательный! Только началось интересное! – обиделся Шукаку, демонстративно отворачиваясь и уползая внутрь клетки. Гаара завороженно наблюдал за разлетавшимися по ветру песчинками, пока его не отвлекло громкое «Апчхи!», доносившееся словно откуда-то издалека. Удивленно моргнув, он обнаружил себя все так же сидящим на островке перед водопадом, словно бы недавний разговор и двойник, рассыпавшийся песком, были лишь наваждением, болезненной иллюзией, созданной яростным потоком воды. *** Постояв несколько минут на берегу круглого озера, Наруто бросил взгляд на погрузившегося в свои мысли КираБи и тихонько пошёл вдоль кромки воды, пиная носком сандалии редкие попадавшиеся камушки. Описав четверть круга, блондин остановился и посмотрел на сидевшего на островке друга. Внешне Кадзекагэ был совершенно спокоен, сидел в той же позе, что и сам Наруто несколько минут назад, опустив руки на колени и выпрямив спину. Тёмные веки слегка подрагивали, едва заметные брови временами хмурились, а бледные пальцы впивались в черную ткань штанов, но в целом вся его поза и выражение лица были бесстрастными. Наруто задумался, выглядел ли он таким же умиротворённым, когда боролся со своей тенью, или же Гаара справлялся с заданием гораздо лучше его. Его размышления прервал странный шорох в ближайших кустах. Вытащив руки из карманов, Наруто подошел чуть ближе и прислушался. Возня повторилась и на этот раз была дополнена совершенно отчетливым сердитым шепотом: "Да отстань ты!" А затем и вовсе послышалось невразумительное чавканье. Блондин огляделся по сторонам и, убедившись, что КираБи даже не посмотрел в его сторону, нырнул в кусты, где тут же нос к носу столкнулся с Куротсучи. - Ты что, шпионишь? – с места в карьер начал парень. - Вот еще! – фыркнула девица, надув губы. – Меня послали позвать вас всех обедать. Но вы были так заняты, – в голосе девчонки проскользнули нотки зависти, – поэтому я решила подождать. К тому же, сидеть в лагере невыносимо скучно. Все занялись своими делами. Какаши-сан делает вид, что читает какую-то книженцию, но мне даже обложку посмотреть не дал и сказал, что ему совсем не хочется потом выяснять отношения с моим дедом. Харука-сан и Даруи-сан устроили спарринг на мечах, им вообще не до меня, а папуля рыбачит вот уже третий час подряд. Вот этого я вообще не понимаю, как можно столько времени сидеть на одном месте?! – Она сдула упавшую на глаза челку. – Мотои-сан наотрез отказался показать нам с Мако-чан остров, да и сама она не особенно горела желанием отправиться в экспедицию. – Куротсучи тяжело вздохнула и отвела взгляд, поджав губы. – В общем, тоска! - С кем ты тут ругалась? – Наруто сочувственно посмотрел на девчонку, полностью разделяя ее неумение сидеть на месте. - Ах, это... – она смущенно почесала затылок. – Я прихватила с собой пару онигири. Хаюми-сан всегда говорит, что, отправляясь в путешествие, надо обязательно брать с собой запас воды и провизии, ты ведь никогда не знаешь, сколько может продлиться экспедиция, а этот енот, – девчонка ткнула пальцем в сидевшего у неё под боком пушистого зверька, который довольно облизывался, – учуял еду и залез в мою сумку, пока я... – она замолчала на полуслове. - Подглядывала? – подсказал Наруто, усмехнувшись. - Вела наблюдение! – со знанием дела поправила Куротсучи. – Кстати, что это за тренировка такая странная? – быстро перевела она разговор на другую тему. – Почему Гаара просто сидит и ничего не делает? Разве так можно чему-то научиться? - Это не совсем тренировка. – Наруто бросил взгляд в сторону водопада. – Это скорее испытание. Если его не пройдёшь, то дальше Осьминог-сенсей учить не будет. Говорит, нет смысла. - Ты прошёл? – оживилась девица, раздвигая руками ветки, чтобы разглядеть получше водопад и сидевшего перед ним Кадзекагэ. - Нет, – скуксился блондин. – Может быть, Гааре повезёт больше, – расстроенно добавил он. - Ну, на вид он не сильно превзошел тебя, – скептически изрекла Куротсучи и задумчиво почесала пальцем кончик носа. – Ты тоже сидел, как изваяние, а потом вдруг начал размахивать руками и навернулся прямо в воду. - То есть, ты тут сидишь уже давно? – пробормотал Удзумаки, старательно скрыв воодушевление в голосе и мысленно прикинув, успел ли остыть обед. - Не очень, – ответила девчонка, деловито застегивая перекинутую через плечо сумку на все ремешки, и бросила недобрый взгляд на всё ещё сидевшего по соседству енота. – Надо сказать Гааре и Би-сану, а то мне влетит, что я вас не позвала. - Нам придётся подождать, пока закончится испытание, – посерьезнел блондин. - Опять ждать?! – воскликнула она и тут же громко чихнула, предварительно состроив смешную рожицу. *** Небольшая столовая в домике, где ютился заградительный отряд Кумо, базировавшийся на острове, не могла вместить всех прибывших гостей, поэтому шиноби расположились на обед по-походному, прямо на опушке леса, расстелив на траве огромное покрывало и усевшись вокруг него. Для Чиё принесли из дома деревянное кресло и столик, остальные же устроились на земле. Высказав восторги и благодарности за свежедобытую рыбу скрывавшему смущенную улыбку в густой бороде Китсучи, шиноби увлеченно слушали рассказ главного егеря Мотои об острове и диковинных зверях, населявших его. Куротсучи, предусмотрительно отвоевав место справа от рассказчика, буквально смотрела ему в рот, забыв о еде. В ее расширенных от восхищения глазах без труда можно было увидеть нарисованные живым воображением картины увлекательных приключений, которые, без сомнения, поджидали ее в чаще тропического леса. Во время каждой вынужденной паузы в рассказе, когда Мотои-сан делал глоток воды или отправлял в рот кусочек рыбы или риса, она нетерпеливо ерзала, ожидая продолжения, и вопросительно смотрела в глаза сидевшему рядом отцу, мягко пытавшемуся утихомирить её исследовательский интерес. Какаши и Даруи сели по обе стороны от Харуки. Облачник ненавязчиво подкладывал на её тарелку какие-то закуски, по-видимому, решив, что девушка страдает излишней худобой, и время от времени вставлял адресованные только ей краткие и ёмкие пояснения в рассказ об острове. Она безропотно принимала его знаки внимания, благодарно кивая в ответ и обреченно наблюдая, как на ее тарелке растет горка разнообразной еды. Копирующий ниндзя искренне не понимал, как себя вести. Сегодня с утра, натянув на лицо вместе с маской выражение абсолютной невозмутимости и спокойствия и устроившись под деревом с книгой в руках, Какаши не забывал с необходимой периодичностью перелистывать страницы, однако не воспринимал ни строчки из прочитанного. Все его органы чувств были направленны на скрестивших мечи Харуку и Даруи, впитывая всё до мельчайших подробностей: взгляды, жесты, улыбки, слова. Их спарринг не был похож на тренировочную схватку, которую они устроили с Какаши на полигоне в Конохе в самом начале знакомства. Между ними не было настоящего противостояния. Нанося отдельные удары, они предупреждали друг друга, Харука четко выполняла озвученные инструкции, делала шаг в сторону, уклонялась или выставляла блок. И облачник вёл себя аналогично. Если требовалось, они повторяли выпады и удары, отрабатывали блоки, они словно советовались друг с другом, обменивались опытом. С досадой поджав губы, Какаши убеждался, что Харука ведёт себя нехарактерно. По крайней мере, не лишённый наблюдательности Копирующий ниндзя раньше за ней подобного поведения не замечал. Она не язвила, не ехидничала, не упрямилась и не настаивала на своем. Когда она смотрела на Даруи, льдистые серые глаза не прищуривались, во взгляде не было вызова, только лёгкое недоумение и надрывавшее храброе сердце Хатаке смущение, спрятанное в неожиданно длинных и пушистых светлых ресницах. Угловатые плечи казались менее острыми, движения – менее резкими, в жестах не было напряжения, а в словах – издёвки. Какаши даже казалось, что, увидь он её сейчас впервые, он ни за что не подумал бы, что она мужчина. Копирующему не был присущ дух соперничества. До недавних пор он вообще стремился избегать каких-либо соревнований, а заставить силой его мог только источавший флюиды юности Майто Гай, взяв измором. Но и их состязания Какаши никогда не воспринимал всерьёз и участвовал только для того, чтобы не расстраивать товарища и не нарваться на очередной реванш. Но с появлением в его жизни Харуки он сначала ввязался в бесконечную череду сомнительных пари с ней самой, а теперь совершенно четко ощущал потребность участвовать в негласном состязании с облачником. Временами, глядя на флегматичного Даруи, Какаши даже думал, что теперешнее противостояние с ним – не более чем порождение его собственного воспалённого воображения и кишащего комплексами самосознания. Однако, как правило, в то же мгновение облачник делал что-то такое, что заставляло Хатаке уверовать в правоту своих подозрений: взгляд, на доли секунды дольше позволенного задержавшийся на изгибе тонкой шеи, чуть более крепкое рукопожатие после спарринга, подчёркнуто аккуратные и будто бы случайные прикосновения к её локтю или запястью. Поначалу он думал, что это заметно лишь ему, и даже грешил на свою излишнюю подозрительность, но после того, как Макото несколько раз оторвалась от своих медицинских справочников и с любопытством взглянула на мило беседовавших Харуку и Даруи, Копирующий окончательно потерял покой. Неприятное и неизведанное доселе чувство заставляло Какаши злиться и хмуриться. Он уже поставил себе диагноз, но не хотел в этом признаваться. Однако это не меняло сути – его мучила жгучая ревность. Копирующий никогда не был в подобной ситуации, никак не мог придумать, как себя вести и что делать, и от этого чувствовал себя еще хуже. Самым ужасным было то, что он не до конца осознавал, какая развязка сложившейся ситуации была бы для него наиболее приемлемой. Хотел ли он, чтобы она оставалась такой же покладистой, но только по отношению к нему, или же его мучило желание вернуть всё на круги своя, вернуть своенравную и язвительную, но такую восхитительно-нежную Харуку, которую он целовал в темноте гостиничного номера всего несколько дней назад? Погрузившись в свои невеселые мысли и волнующие воспоминания, Хатаке не только пропустил мимо ушей весь рассказ об острове, но и не уловил, как за импровизированным столом завязалась светская беседа, и очнулся, только когда понял, что на него слегка удивлённо и вопросительно смотрят прозрачные серые глаза Юки Харуки. - Какаши-сан? Шикамару, вероятно, прав, Вы действительно умеете спать с открытыми глазами, – прищурилась мечница. – Наша неутомимая затейница Куротсучи уговорила Мотои-сана на маленькую разведывательную экспедицию. Поучаствуете? - Пожалуй, – неторопливо произнес Копирующий, стряхивая остатки наваждения и силясь оторвать взгляд от её тонких губ. - Вам пора завязывать с лечебным голоданием, Какаши-сан, – с усмешкой произнесла Харука, скептически изогнув светлую бровь. – Вы становитесь вялым и нерешительным. Она легко поднялась на ноги и, подталкивая в спину Макото, поспешила присоединиться к экскурсионной группе. - Понятненько, – протянул Хатаке, поднимаясь с земли. – Вялым и нерешительным. *** Наруто сидел между Би и Гаарой и был непривычно сосредоточен. По дороге в лагерь Гаара рассказал, что ему, кажется, удалось пройти испытание. С одной стороны, это обрадовало блондина, ведь он искренне переживал за друга, с другой – несколько расстроило. Он старательно хмурился и временами бросал неуверенные взгляды на сидевшего слева товарища. Так и подмывало попросить совета, но, во-первых, не хотелось показать свою слабость, во-вторых, Осьминог-сенсей однозначно дал понять ещё утром, что Водопад Правды каждому показывает что-то своё, и опыт других может только помешать в прохождении испытания. Терзаемый сомнениями, Наруто тяжело вздохнул и, засунув в рот рисовый шарик, принялся вдумчиво жевать. - Что ты видел? – тихо спросил Гаара, как только Би речитативом поблагодарил за обед и сообщил Наруто, что будет ждать его у Водопада Правды через полчаса. - Как будто мой клон, только странный какой-то, – охотно пояснил блондин, радуясь, что друг первым завёл разговор. – Злой и полный ненависти. - Он напомнил мне самого себя, каким я был три года назад. До экзамена на чуунина, – продолжил Кадзекагэ, смотря прямо перед собой. - Мой, скорее, из детства, – ответил Удзумаки. – Он со мной говорил, а я будто вспоминал, что чувствовал тогда. - Он лжёт тебе, Наруто. – Гаара посмотрел в глаза собеседнику. - Это я знаю, – быстро согласился парень. – Просто никак не могу придумать, как его победить! – он с досадой ударил кулаком правой руки по ладони левой. – Он знает все мои приёмы, даттебайо, он такой же сильный, как и я. - Физически да, – медленно кивнул Кадзекагэ, – но ведь сила не только в мускулах. – Бирюзовые глаза продолжали внимательно смотреть в небесно-голубые, словно пытаясь взглядом передать мысли своего обладателя. - Я не слишком силён в стратегии, – улыбнулся блондин, закинув руку за голову. - Верно, – согласился Гаара, – твоя сила в другом. - Как у тебя получилось так быстро победить, Гаара? – не выдержал Удзумаки, видя, что его друг собирается уходить. – Ты что, знал заранее, как преодолеть эту злобу и ненависть? - Я занимаюсь этим каждый день вот уже три года. Не сказав больше ни слова, Кадзекагэ поднялся и присоединился к формировавшейся экскурсионной группе, которая, несмотря на высказанное Мотои-саном сомнение, планировала отправиться на познавательную прогулку по острову через несколько минут. Рядом с егерем нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и подгоняла неторопливых товарищей бодрым криком воодушевлённая Куротсучи, которая и была идейным вдохновителем вылазки. Наруто проводил товарища задумчивым взглядом, встал и направился к Водопаду Правды, прокручивая в голове только что состоявшийся разговор. *** Снова оказавшись на островке в центре озера перед Водопадом Правды, Наруто напряжённо посмотрел на потоки воды, готовый увидеть уже сейчас своего двойника, хотя и понимал, что пока он не погрузится в свое подсознание, встреча не произойдет. Прикрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов, Удзумаки опустился на траву и закрыл глаза, сосредоточившись. Вполне ожидаемо, сквозь водопад вышел его двойник, смерил оригинал настороженным взглядом, но, не увидев в глазах и позе блондина агрессии, чуть выше вскинул голову и нахально усмехнулся. - Второй заход? – язвительно поинтересовался он. - Я не отступлю, ты меня знаешь! – Наруто прищурился. – Я должен пройти это испытание, чтобы двигаться дальше, и ты не сможешь меня остановить. - А ты не сможешь меня уничтожить, – огрызнулся двойник. - Я не собираюсь этого делать, – ответил Удзумаки, вздохнув и чуть разведя в стороны руки, как будто показывая, что он абсолютно безоружен. - Значит, у меня есть шанс одержать верх, – оскалился второй. – Я ведь тоже никогда не сдаюсь. Я возьму верх, я выпущу Девятихвостого, я уничтожу их всех. Я отомщу им за наше унижение! Может быть, дело было в неестественных алых радужках, может быть, в мстительном прищуре или в презрительной усмешке, но искаженное злобой лицо двойника напомнило блондину Саске. Ошарашенный только что сделанным открытием, Наруто не услышал яростного крика двойника и не заметил, как тот начал разбег, намереваясь атаковать его. Идея пронеслась в голове вспышкой, Удзумаки медленно моргнул, наблюдая за стремительно приближавшимся противником, и, как только двойник оказался достаточно близко, сделал стремительный шаг вперёд, заключил его в объятья и крепко прижал к себе, не давая пошевелиться. - Просто отпусти это, – проговорил Наруто неожиданно хриплым голосом, отметив, что двойник замер. – Прости и отпусти. Как это сделал я. Закрыв глаза, блондин не ослаблял хватку, собираясь стоять столько, сколько потребуется, чтобы его двойник почувствовал его тепло, его заботу, его уверенность и смог простить и забыть прежние обиды. Он бы стоял сколько угодно, так же обняв Саске, если бы Учиха только позволил ему попробовать. Но вопрос решился неожиданно быстро, Наруто почувствовал, будто лежавшие на спине двойника растопыренные пальцы сжимают только воздух, распахнув глаза, он увидел, что его двойник растворяется, распадается на микроскопические части. Опустив руки и счастливо улыбнувшись, Наруто наблюдал, как ветер подхватывает невесомые частицы и уносит далеко вместе с его сомнениями, детскими страхами и обидами.