Меланиновый синдром

      Чтобы попасть на «Белку», достаточно лишь свернуть с крайней улицы и выйти на пустырь. Здание возвышается над унылыми бесхозными пейзажами, и его прекрасно видно из окон ближайших домов. Днем ничего примечательного в нем нет — заброшка как заброшка, — но ночь всегда придает этому месту какую-то особенную атмосферу.       — Запрыгивай! — предложил Артем. К этому времени Свету и Славу уже развезли по домам. — А ты, Петь, захватишь Машку с Надей? А то мне вообще не по пути.       Когда Ангелина забиралась на красно-черный «Минск» Артема, то почувствовала, как насыщенный запах табака ударил в ноздри. В глотке запершило, стало горько, и потребовалось усилие, чтобы сдержаться и не закашлять.       Прежде чем ребята затушили костер и уехали с «Белки», Ангелина посмотрела на время. Дисплей мобильника высветил «01:11». Не потеряли ли родители?..       Вот уже, миновав крайнюю улицу, они неслись на мотоцикле со скоростью, явно превышающей девяносто километров в час. Дорожная пыль била в лицо, вынуждая Ангелину жмуриться и морщиться. Ветер растрепал и без того спутанные волосы, в ушах свистело; Артем, кажется, что-то говорил ей пару раз, но Ангелина не расслышала.       В какой-то момент они одновременно обернулись на тальниковый лес — он рос за маленькой речушкой, напротив дамбы. Над деревьями сверкнула белая вспышка. И еще раз. Черные тяжелые тучи, сгустившиеся на ними, приобрели в этом ледяном серебристом свете зловещие очертания.       Когда Ангелина заговорила, пытаясь перекричать рев двигателя, Артем сбавил скорость — по-другому он бы ее просто не услышал.       — Ого, первая гроза, что ли?       — Может, зарница?       — Не рановато ли?       Гром так и не ударил, и они поехали дальше. В поселке было тихо и пусто. Создавалось впечатление, будто все в один миг исчезли из своих домов, как в жутких историях про то, как люди пропадают без вести не поодиночке, а целыми населенными пунктами.       Утвердившееся чувство смутной, ничем не мотивированной тревоги преследовало Ангелину на протяжении всего пути от «Белки» до дома, и даже когда Артем высадил ее у ограды, ощущение того, что сейчас должно произойти нечто плохое, не отпустило.       — Пока, — смущенно попрощалась Ангелина, обернувшись возле калитки.       — Пока! — махнул ей одноклассник и угнал прочь.       Минуту Ангелина, точно завороженная, наблюдала, как свет фары его мотоцикла рассекает темноту на дороге, а потом исчезает за поворотом.       Но стоило ей со вздохом открыть калитку, как все фонари на их улице вдруг синхронно погасли.       «Да ладно?» — тут же пронеслось в голове.       Может, действительно гроза будет? Вот и электричество начинают постепенно отключать. Это же не город, где есть заземление. Но обычно такое происходит летом, а не в мае.       Мысленно посокрушавшись, Ангелина даже не успела ступить шагу, потому что ее буквально приморозил к месту звук, похожий на тот, когда кто-то фотографирует со вспышкой.       Резко обернулась — никого. У соседей в ограде она тоже не заметила никакого подозрительного шевеления, только едва уловимо шуршал ветер, волнуя листву на яблоне, сирени, рябине и прочих зеленых насаждениях.       Ангелина безотчетно скинула с плеч рюкзак, достала телефон с целью включить фонарик, но…       — Уже сдох, что ли? — она несколько раз надавила на кнопку включения-выключения, но экран мобильника по-прежнему оставался черным. Хотя, насколько помнила, батарея была заряжена как минимум на двадцать пять процентов.       Выругавшись про себя, Ангелина бросила смартфон обратно в рюкзак, перекинула через плечо одну лямку. Аккуратно, без стука закрыла за собой ворота, как вдруг звук возобновился.       — Эй, харэ меня фоткать! Это не смешно! — а звук все повторялся и повторялся, словно кто-то пытается привлечь ее внимание. Но самой вспышки не было. Ангелина старалась прислушиваться, но как только замирала без движения, любой шум, кроме ветра, прекращался. — Эй! — и опять!       Высунувшись из калитки, Ангелина окинула слегка опасливым взглядом пустую улицу — ни души. Однако стоило ей отвести свое внимание от дороги, как звуки вернулись.       Под ребрами заскребла острая, уже вполне оправданная тревога.       Больше не заботясь о том, что разбудит родителей, Ангелина снова захлопнула за собой ворота, но даже не успела дойти до крыльца, как чей-то голос пригвоздил ее к тому месту, где стояла.       Ветер донес слова:       — Не подскажите дорогу? — голос, непонятно, мужской или женский, раздавался из ниоткуда и отовсюду одновременно.       Не сразу овладев собой, Ангелина посмотрела из-за плеча. Калитка была наглухо закрыта.       «Дорогу? Посреди ночи? В деревеньке, аки поселок городского типа, где невозможно заблудиться?» — но в горле будто что-то застряло, не давая словам вырваться наружу.       А когда к Ангелине все-таки частично вернулась речь, она задала единственный вопрос, волнующий ее сейчас — вопрос, который обычно задают полоумные герои типичных американских ужастиков, спускаясь в темный-темный подвал:       — Кто здесь? — сердце забилось где-то в районе горла. От страха скрутило живот.       А в следующий миг Ангелина почувствовала сначала что-то густое и горячее над верхней губой, а потом и привкус железа на языке — кровь пошла носом.       — Черт! — она утерлась рукавом ветровки, размазав кровь по лицу.       «Странно. Даже мошкара не кусает. И как я сразу не заметила?..»       Но долго рассуждать об этом не пришлось. Ангелина застыла без движения, когда спиной явственно ощутила чье-то постороннее присутствие, но по какой-то причине обернуться не смогла. Словно… сзади находилось нечто, что сдерживало ее.       Осознание неправильности происходящего хоть и постепенно приходило к ней, но почему-то воспринималось очень отстраненно, будто его что-то глушило. Что-то… извне.       «Почему. Я. Не. Могу. Обернуться?» — здравый смысл все еще работал и даже в правильном направлении, но с каждой секундой за него становилось все сложнее цепляться.       — Здесь кто-нибудь есть? — на этот раз громко переспросила Ангелина, до сих пор не в состоянии повернуть голову ни вправо, ни влево. Где-то на задворках сознания витала мысль, что ситуация складывалась ненормальная и грозилась перерасти в абсурдную, но зацикливаться на этом не получалось.       А ощущение чужого присутствия стало таким отчетливым, что уже не возникало никаких сомнений: здесь точно кто-то есть. Или, возможно, что-то.       В один момент это странное наваждение отпустило, и Ангелина на инстинктах бросилась к крыльцу. Пульс стучал в висках и заглушал даже мысли, перед глазами все плыло… Быть может, поэтому она споткнулась на третьей ступеньке и, навернувшись, шваркнулась на тротуар, приложившись затылком о доски.       — М-м-м, — Ангелина со стоном ухватилась за ушибленное место, а когда предприняла первую попытку встать, то, ойкнув, упала на одно колено — кажется, ногу подвернула.       Еле-еле уселась на ступеньку, с хныканьем сняла кроссовок с правой ноги и принялась ощупывать лодыжку. Вроде не так уж и больно, но если надавить посильнее…       — Ай!       Это давалось ей непросто, однако Ангелина начала решительно сокращать количество ступенек между своей пятой точкой опоры и порогом дома, перенося вес тела на руки и передвигаясь одиночными скачками.       Но она была вынуждена остановиться, поскольку в голове внезапно раздался какой-то высокочастотный писк. Ангелина заткнула уши, на рефлексах попыталась встать, но от боли в лодыжке тут же осела обратно.       Затем почувствовала, что начала задыхаться. Ее занесло набок, и она опять упала с крыльца на тротуар, закашлялась, бессознательно хватаясь за горло. Слезы градом катились по лицу. «П-помогит-те», — срывалось с губ беззвучное.       Что-то извне со страшной силой давило ей на череп, будто желая расплющить его, как перезревший помидор; глаза вот-вот вылезут из орбит. Все онемело, во всех конечностях чувствовалось покалывание, точно кожу пронизывают миллионы микроскопических игл. Язык вывалился; тело, прошибаемое волнами тянущих болей, начало изгибаться в самых неестественных позах — Ангелина уже полностью не владела собой. Лишь, в этом припадке сверзившись с тротуара в огород, могла беспомощно кататься по земле.       В поле зрения то попадали, то исчезали какие-то мерцающие серебристо-красные и голубые сферы, похожие на шаровые молнии и непонятно откуда взявшиеся. От них исходил почти осязаемый гипнотический свет. Это тот случай, когда одновременно хочется тянуться к чему-то и убежать подальше.       «Может, меня током ударило?..»       Сфер становилось все больше, и вскоре они начали сливаться воедино, полностью перекрывая луч зрения. Ангелина зажмурилась, проморгалась, снова зажмурилась. А когда вытаращила слезящиеся глаза и попыталась сфокусироваться на том, что находится перед ней, поняла, что утратила эту способность — фокусировку зрения. Все поперек обзора стало размытым, смазанным и преимущественно состояло из серебряного, с проблесками красного и голубого света. Высокочастотный писк в голове оборвался, на смену ему пришел негромкий, но тяжелый монотонный гул, который звучал уже не в голове, а где-то вовне.       «Я что, умираю?»       А потом в одно мгновение все внезапно стихло, и наступило полное бессилие: все мышцы одновременно расслабились. Лежа пластом на земле, Ангелина отчаянно хватала ртом воздух и беспомощно наблюдала, как гигантская светящаяся сфера расплывается по пространству вокруг.       Казалось, еще сотая доля секунды, и сердце остановится от ужаса.       «Нет-нет-нет, я просто ударилась головой!» — мысленно успокаивала себя Ангелина, больше не размыкая глаз. Свет давил и резал радужку даже сквозь плотно сомкнутые веки. Пространство стало чуть наэлектризованным.       «Наверное, у меня сотрясение!» — она приложила отяжелевшую руку к ноющему затылку.       И даже ничего больше подумать не успела, как адреналин выплеснуло в кровь; гул возобновился, буквально сотрясая все вокруг, и Ангелину охватил подлинный, настолько сильный ужас, что она заорала во все горло и, кое-как взобравшись обратно на тротуар, начала перемещаться по нему отрывистыми ползками. Или… минуточку! Это уже был не тротуар!       Ангелина с усилием перевернулась на бок и закрыла лицо ладонями. Опять все стихло, даже ветер. Через некоторое время, немного восстановив дыхание, она слегка растопырила пальцы и посмотрела в образовавшийся зазор. И поняла, что находится не возле своего дома, а каким-то невероятным образом очутилась на «Белке».       Стиснув зубы, Ангелина попыталась приподняться на локтях. У нее это получилось, правда, не с первого раза. Перед ней предстало не укладывающееся в голове зрелище.       Она осмотрелась — каждое движение выглядело, как в замедленной съемке. Окружающие предметы то приобретали аделоморфные очертания, то становились до одури четкими.       — Эй? — позвала Ангелина, и ее слова утонули в пространстве, которое показалось зыбким, словно на дне глубокого озера.       Абсолютно дезориентированная, Ангелина даже позабыла про ушибленную лодыжку, и металась из стороны в сторону, и кричала, но ей не отзывалось даже эхо. Она все время протирала глаза, как будто надеясь, что этот мираж исчезнет.       Невольно бросилось во внимание то, что пивные бутылки не валяются под ногами где попало, а разложены в некоем порядке, точно бы кто-то специально отсортировал их согласно какой-то системе. А стоило Ангелине отвлечься на несколько секунд, как эти же бутылки и прочий мусор уже оказались сложенными в масштабную, геометрически правильную, балансирующую конструкцию, которая грозилась вот-вот обрушиться прямо ей на голову.       Ангелина боязливо отступила. Панорама все еще опасно пошатывалась перед ней, но и не думала падать.       Даже самые размашистые шаги получались мягкими и бесшумными, потому что грунт под ногами был сплошняком присыпан окурками, их было преувеличено много, как будто землю накрыли ковром, сплетенным из сигаретных бычков.       Но самым странным оказалось другое: декоративный, стилизованный под старину фонарный столб, которого уж точно на «Белке» никогда не было. И он торчал прямо из бетонной стены, параллельно земле, в паре метров над ней. Лампа на нем то загоралась донельзя ярко, то медленно угасала, чтобы потом вспыхнуть в разы сильнее.       Чуть в стороне от «бутылочной структуры» в аккуратном порядке также стояли банки из-под алкоголя с каким-то флуоресцирующим содержимым. Бетонные стены были по-прежнему исчирканы всякими надписями и рисунками, но Ангелина не могла ничего рассмотреть или прочитать, потому что внезапно забыла, как это делается.       Что за абсурдная, фантасмагорическая картина! Ангелине подумалось, что либо она уже вернулась домой и давно спит в своей кровати, либо ударилась головой сильнее, чем ей показалось вначале.       Но она позабыла обо всем на свете, когда взгляд остановился на очень знакомой фигуре.       — Маша! — радостно воскликнула Ангелина и уж было хотела рвануться к однокласснице, но что-то заставило ее остаться на месте. — М-Маша? — уже более настороженно позвала она, почему-то не решаясь подойти ближе. Наоборот, возникла острая необходимость увеличить дистанцию между собой и подругой до максимума.       Маша была повернута к ней спиной, сидела на импровизированной лавочке и, с треском ломая полусгнившие рейки, подкидывала их в костер.       Ангелина округлила глаза и с открытым ртом уставилась на это сюрреалистическое зрелище: в костре вместо огня светились электрические лампочки накаливания, от которых на удивление исходило сильное тепло, прямо как от настоящего пламени.       Не оборачиваясь на Ангелину и вообще никак не реагируя на ее присутствие, Маша продолжала бросать рейки в «костер». Некоторые лампочки разбивались вдребезги, потухали, отчего становилось все темнее и холоднее.       Но, к счастью, это было не единственным освещением здесь. Темноту рассеивал слабый красный свет, у которого не было источника. По крайней мере, Ангелина так и не смогла его высмотреть.       — Зачем ты пила и курила? Ты же не куришь, — голос Маши, глубокий, лишенный интонаций и отбрасывающий эхо, заставил вздрогнуть.       — Н-не знаю, — ошарашенно ответила Ангелина и начала пятиться назад, по какой-то причине очень боясь, что Маша повернется к ней лицом.       «Это не Маша… Это не может быть она! Ты же не Маша? Тогда кто ты?»       — Нужно чистить организм от токсинов. Ты же будущая мать!       — Чт-то?       Когда Маша, не оборачиваясь, медленно встала, Ангелина, ведомая одними лишь инстинктами, кинулась к недостроенной стене, к выходу, но не тут-то было. Убегая, она впечаталась лбом прямо в бетон, по инерции откинула голову назад, отступила на несколько шагов, схватилась за нос, надавила на переносицу, чтобы понять масштаб трагедии. Но ни крови, ни боли не почувствовала, только легкий дискомфорт.       Надписи на стене залюминесцировали едким розовым цветом.       — Ты такая молодая, а твой организм уже полон токсинов. Ты ешь неправильную еду, ты в таком раннем возрасте начала употреблять алкоголь, ты не следишь за своим здоровьем. Так дело не пойдет, — услышав шепот Маши прямо над своим ухом, Ангелина, едва не рыдая, начала судорожно шарить по бетонной стене, которая теперь почему-то ощущалась идеально гладкой, без каких-либо неровностей; на ладонях не оставалось ни царапины. Вместе с бессильным шоком пришло совершенно ужасающее осознание: это не бетон. Это вообще не «Белка»! — Ему это не понравится.       — К-кому?       — Отцу будущих детей. Ты должна уважать высшую форму жизни!       Все тело сковало, а горло сдавило слезами. Но когда Маша хлопнула в ладоши, Ангелина была готова поклясться, что прямо сейчас умрет от доселе не испытываемого ужаса.       — Мы должны взяться за твое здоровье!       — Помогите! На помощь! Кто-нибудь! НА ПОМОЩЬ!!!       Отсюда не было видно фонарей деревни; все, что находилось за пределами «заброшки», окутал густой белесый туман, полностью лишая обзора.       Ангелина не поняла, как так получилось, что в какой-то момент она оказалась лежащей на той самой стене, в которую с таким отчаянным упорством ломилась — стена вдруг стала полом. Лихорадочно мотая головой из стороны в сторону, Ангелина сразу же попыталась встать на ноги, ухватившись за злополучный фонарный столб, который теперь тоже стоял вертикально. Однако руки соскользнули, и Ангелина с коротким вскриком тут же шмякнулась назад, на «пол».       Из незастекленного окна под бывшим потолком первого этажа вдруг начал вырываться красный, на этот раз более яркий свет, и раздаваться приглушенные голоса. Не задумываясь о мотивации своих действий, Ангелина поползла к этой пробоине в теперь уже полу, но, когда до цели оставалось буквально полметра, стала скатываться вниз — мир снова перевернулся, поменяв пространственные координаты. Соскальзывая со стены, Ангелина с визгом пыталась ухватиться за что угодно, за фонарный столб в том числе, но поверхность оказалась такой безупречно гладкой, что это не представлялось возможным.       Опять очутившись на земле и борясь с головокружением, Ангелина с горем пополам уселась и бессознательно провела рукой по волосам, ожидая, что в них запутались окурки. Но нет — ни бычков, ни травы, ни грязи.       Ангелина медленно встала и сразу же ничком повалилась на «пол» — мир вокруг будто содрогнулся от ее падения. Усилием воли она все-таки заставила себя подняться; окружающее пространство снова пошатнулось, но в итоге все же нашло точку равновесия. Ангелина сделала пару неуверенных шагов вперед и почти сразу споткнулась, едва не сбившись с ног, потому как налетела на пивную банку, наполненную некой флуоресцирующей жидкостью. Содержимое банки тут же опрокинулось... наверх. И застыло в воздухе.       Страха странным образом не ощущалось… точнее, ощущался, но он стал еще более отрешенным. Притупленные инстинкты перестали кричать об опасности. Разум больше не цеплялся за стремительно ускользающую действительность, полностью погрузившись в эту парадоксальную реальность.       И даже абсолютное пренебрежение законами физики сейчас почему-то не особо смущало: все предметы вокруг, неестественно яркие, в глазах Ангелины начали истекать светящейся краской, которая расползалась по воздуху во всех направлениях. С пропорциями тоже творилось что-то невероятное: некоторые вещи стали совсем маленькими, как, например, фонарный столб, а некоторые, наоборот, преувеличенно большими.       Ангелина впала в какое-то апатично-завороженное состояние и пришла в себя — очень ненадолго — только тогда, когда передвигаться даже мелкими шажками стало невозможно, потому что гравитация увеличилась в разы, и Ангелину буквально примяло к «полу». Но не прошло и мгновения, как этот же пол, который теперь ощущался амортизирующим и даже мягким, отпружинил, и Ангелину просто выбросило наверх; относительно твердая поверхность в прямом смысле ушла из-под ног. Сила тяжести стала нулевой, голову больше не стягивало невидимым обручем, волоски на теле встали дыбом из-за наэлектризованности пространства.       Какое-то время Ангелина так и парила, беспомощно барахталась между стенами «здания», подхваченная неведомыми силами, пока ее ступни не уперлись в потолок. И в один миг все перевернулось с ног на голову: потолок стал полом, верх и низ поменялись местами. Ангелина задрала голову и увидела над собой почти потухший «костер», кидающую в него рейки Машу, громоздкую балансирующую конструкцию из бутылок и все остальное.       Освещение вдруг полностью потухло: и призрачный красный свет, и остатки «кострища». Темнота — хоть глаз выколи. Но Ангелина даже не успела запаниковать, потому что стоило ей моргнуть, как все вокруг стало идеально белым и гладким — это было видно даже в темноте. Больше не осталось ни «Белки», ни бутылок, ни «костра», ни Маши — никого и ничего. Стены, как и любые другие поверхности здесь (где — здесь?), были отполированы до такой степени, что в них, наверное, невозможно отыскать изъяна даже на уровне атомов.       — Эй! Где я?