Меланиновый синдром

      Роза щелкнула выключателем; Ангелина вскочила с дивана, округлившимися глазами глядя на девушку. Видя замешательство младшей сестры и растерянность незваной гостьи (и первая, и вторая тупо таращились друг на друга, не предпринимая никаких действий), Роза посчитала своим долгом объяснить:       — Она позвонила в дверь и… говорит, что знает тебя.       Гостья сделала шаг навстречу Ангелине, и последняя сразу же отступила на два назад.       Напрягшись, Роза пристально наблюдала за происходящим и вообще ничего не понимала. Она уже тысячу раз успела пожалеть о том, что открыла дверь этой незнакомке. Потому что по реакции Ангелины было не похоже, что она рада встречи, кем бы эта особа ни являлась.       — Кто ты такая? — взгляд и поза Ангелины сейчас бы больше подошли загнанному зверю. — Зачем пришла сюда?       — Считай меня подругой по несчастью, — ответила Валентина Риндевич, выглядя вполне спокойной.       — Что?       — Неужели ты меня совсем не помнишь? Вообще ничего не помнишь?       — Что? Ты о чем? — еще с самой первой секунды начали возникать подозрения, что они пустили на порог психичку. И чем больше времени проходило, тем больше становилось причин в этом убеждаться.       Промолчав, Валентина (если это ее настоящее имя) стянула с головы шапку, взъерошив волосы. Роза тем временем внимательно, настороженно следила за каждым ее движением, подсознательно готовясь к чему угодно. Она никак не могла взять в толк, что ей мешает прямо сейчас выставить эту непонятно откуда взявшуюся особу из квартиры.       — Зачем ты меня преследовала? — уже более требовательно спросила Ангелина.       — В каком смысле «преследовала»? — сразу же встряла Роза, а сама начала судорожно вспоминать, где оставила телефон. — Она тебя преследовала?       — Я точно тебя видела! — не обращая внимания на сестру, продолжала Ангелина. — И не только вчера на Ново-Соборной! Еще во втором корпусе недавно! Я тебя по волосам запомнила!       — Прости. Я не хотела тебя пугать.       Когда Валентина вновь сделала осторожный шаг к Ангелине, та инстинктивно попятилась, но путь ей преградил диван, на который она тут же и опустилась. По ее спине, под пижамой, змеились тонюсенькие ручейки, вызывая мурашки — голова все еще не высохла после ванны.       — Просто не знала, как подойти… и все такое, — на лице Валентины появилась виноватая улыбка.       — Так ты ее все-таки не знаешь? — Роза скрестила руки на груди, обращаясь к Ангелине. — А сказала, что твоя знакомая.       — Да я ее впервые вижу! — но поспешила поправить себя: — Ну, то есть я уже видела ее в корпусе и… еще вчера... Но я не знаю ее!       — Выслушайте меня, пожалуйста. Я понимаю, как все это выглядит, но…       — Ты следила за мной! Зачем? — Ангелина привстала с дивана, но из-за слабости была вынуждена сесть обратно.       — Так все-таки следила? Почему ты представилась ее знакомой? Что тебе вообще здесь надо? — «Да где я оставила этот чертов мобильник? На кухне?»       — Сколько тебя не было? Три года? Тебе повезло чуть больше, чем мне.       Сказать, что Ангелина и Роза были ошарашены, — не сказать ничего.       Вместо объяснений Валентина Риндевич достала из кармана куртки какую-то свернутую в несколько раз бумажку. А когда расправила ее, оказалось, что это листовка: «ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК!»       Валентина передала белой как полотно Ангелине лист. Та приняла его трясущимися руками и невольно обратила внимание на погрызенные ногти незнакомки, которая, возможно, на самом деле является не такой уж и незнакомкой, коль разбрасывается подобными заявлениями.       Не решаясь даже на лишнюю секунду выпустить Валентину из поля зрения и потому постоянно бросая на нее быстрые взгляды, Роза села на край дивана возле сестры и пробежалась глазами по объявлению.       «ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК! Воронцова Валентина Сергеевна. 1991 г.р., г. Ростов-на-Дону. 30 сентября 2015 года в районе 11 часов утра уехала из дома на дачу и не вернулась. Приметы: рост 168, глаза карие, телосложение обычное, немного склонна к полноте, волосы темно-русого цвета. Была одета: в синие джинсы, бежевые ботинки, черную куртку с капюшоном. Особые приметы: татуировка на левой ключице в виде ласточки. Автомобиль: серебристый Nissan Almera Classic, регистрационный номерной знак K *** HB. Всех, кто видел или может сообщить какую-либо информацию о пропавшем, просим позвонить по номеру: 8-(863)-xxx-xx-xx».       Рядом с текстом размещалась фотография, и Валентина была совершенно не похожа на себя настоящую.       Роза перечитывала листовку снова и снова, а Ангелина медленно перевела потрясенный взгляд на гостью. Судя по дате рождения, указанной в ориентировке, ей сейчас двадцать семь-двадцать восемь лет. При этом выглядит она на двадцать два максимум.       — Я могу помочь, — в наступившей тишине эти слова заставили вздрогнуть. Валентина взяла стул, стоящий у письменного стола, и подсела к сестрам. — Я могу помочь, — повторила она, и было трудно определить, какой смысл вкладывается в эти слова.       — Чем? — севшим голосом спросила Ангелина.       — Тебе ведь нужна помощь, — вопрос это или утверждение, по интонации понять не удалось. — Ты ничего не помнишь, тебя искали столько времени… и меня тоже. Хотя… у меня теперь уже нет близких родственников. И к лучшему, наверное. А ты… Тебя, должно быть, очень пугает то, что с тобой происходит, — Валя красноречиво посмотрела на свой огромный живот.       Ангелина, в свою очередь, бестолково уставилась на нее, зато Роза сумела совладать с собой.       — Так, значит, ты из Ростова? — глупее вопроса в такой ситуации не придумать, но прямо сейчас в голове была полная каша. Роза пыталась составить для себя хоть какую-то причинно-следственную связь, но на ум ничего не приходило. Когда велось расследование по делу о пропаже Ангелины, имя Валентины Воронцовой нигде не фигурировало, эти два исчезновения с разницей в восемь месяцев никак не могли быть связаны. — Если ты неместная… где ты остановилась в Томске?       — Я еще в начале сентября этого года в Томск переехала, — на контакт Валя, однако, шла очень охотно. — Тогда… ну… года три с половиной назад… хотя я точно не знаю, сколько тогда уже времени прошло с тех пор, как мы… ну, неважно. В общем, Геля говорила, что хотела поступать в ТомГУ…       — Я не могла тебе этого говорить! Я вообще с тобой разговариваю впервые в жизни! Тем более три года назад меня даже не было в…       — …после одиннадцатого класса, вот я и… — выдержала паузу, позволяя всем переварить услышанное. — А так я в Светлом домик снимаю. Продала дачу под Ростовом. Она мне как раз от родителей досталась. Все равно больше не смогла бы там находиться. Потому что там все и началось.       — Что началось?       — Ну… все это.       Чтобы положить конец очередной мучительной паузе, Роза спросила первое, что пришло ей в голову — лишь бы дело сдвинулось с мертвой точки:       — На каком ты месяце?       Валя моргнула, явно не ожидая вопроса. Точнее, ее часто об этом спрашивали, даже случайные прохожие, но почему-то именно сейчас это заставило растеряться.       — Эм-м… я точно даже не скажу. Это было с самого начала, но прям чтобы началось… месяца четыре назад примерно.       — Ты на четвертом месяце? С таким животом? Да тебе же вот-вот рожать.       — Это только примерно. Я точно не знаю. Могу только предполагать.       Роза вновь сложила руки на груди и покосилась на их ночную гостью — без особого дружелюбия, в упор. Валя, которой было, мягко говоря, неуютно под этим взглядом, облизнула пересохшие губы и аккуратно, как будто чего-то опасаясь, сказала:       — Я бы хотела поговорить с Ангелиной наедине. Можно?       «Ага, щас!» — именно это хотела крикнуть Роза, но что-то удержало ее. Она посмотрела на совершенно сбитую с толку Ангелину и, дождавшись от оной утвердительного кивка, встала с дивана.       — Я буду на кухне.       Когда Роза вышла из комнаты, не до конца закрыв за собой дверь, Ангелина ничего не предпринимала, просто с какой-то обреченностью выжидала. Валя же расстегнула молнию на своем красном пуховике и скинула его прямо на пол, рядом со стулом.       — Ты знаешь, что это у тебя? — указала на сыпь, разошедшуюся по всем рукам и шее Ангелины.       Последняя сразу поймала себя на острой необходимости прикрыться. Она сидела в одной майке и коротких шортах.       — На нервной почве, наверное, — отмахнулась, не вполне понимая, как ее странная аллергия связана с объявлением о пропаже, амнезией и всем остальным.       — За ухом тоже есть, да?       — Я… — взглянув на Валю исподлобья, Ангелина поерзала. И все-таки раньше они уже где-то… не просто виделись, но и разговаривали. Но где? И почему в памяти об этом ничего не осталось? — Какое это вообще имеет отношение к...       Усевшись к ней вполоборота, Валя отогнула свое левое ухо, и теперь Ангелина могла видеть у нее точно такую же сыпь. Но в глаза бросилось даже не это: кожу рассекал уродливый, довольно свежий шрам, как от глубокого пореза куском стекла или ножом.       С ужасом воззрившись на открывшееся ей неприглядное зрелище, Ангелина приложила ладонь ко рту. Валя же снова села прямо и, не став дожидаться закономерного вопроса, пояснила:       — Я пыталась сама избавиться от… этого. Но ничего не вышло. Теперь я понимаю, что это нереально. Жаль только, что до меня поздно дошло. Наверно, эта штука вообще микроскопическая, — однако понятнее не стало.       К Ангелине только через полминуты вернулся дар речи.       — Я… Т-ты… ты не здорова? — спросила она, намекая не только на эти покраснения, но и ненормальную худобу, неестественно бледный цвет лица и глубокие синяки под глазами гостьи.       — Теперь мне гораздо лучше, — губы тронула немного бесшабашная улыбка. — Я нашла решение.       — К-какое решение?       Однако Валя резко сменила тему:       — Как у тебя на личном?       Ангелина опешила от такого вопроса.       — Чт-то? Причем здесь личное?       — Думаю, ты знаешь, почему я спрашиваю. Когда я поняла… ну-у-у… — осеклась. — Когда я поняла, что беременна… я перепробовала все способы аборта в домашних условиях. Пыталась спровоцировать выкидыш… боялась обращаться с ТАКИМ в больницу. Я не дура и прекрасно понимаю, что это очень опасно, и все такое, но это лучше, чем… — снова сбилась. Ангелина внимательно слушала ее, практически не моргая. — В общем, ничего не помогло. Теперь я тем более не могу пойти с этим в больницу, сама понимаешь.       Удивительно, но Ангелина понимала, хотя даже близко не имела представления, о чем конкретно идет речь.       Неосознанно погрызывая ногти, Валя вполголоса продолжила:       — Короче, как видишь, дотянула. Если бы на очень маленьком сроке, как у тебя, то еще можно было бы, а так… боюсь, что появятся вопросы. Даже УЗИ боюсь делать.       «Стоп. Она сказала "как у тебя"?»       — Я не…       — Не надо. Сейчас не в твоих интересах тратить на это время. Потому что его у тебя как раз таки нет.       — Да о чем ты вообще? — Ангелина так и хотела вскочить с дивана на этой фразе, но она сейчас совсем не в том состоянии, чтобы совершать резкие движения.       — Ты знаешь, о чем.       — Как ты узнала про мою… амнезию? Что-то видела в интернете? — «Если не оттуда, то откуда?»       — Неужели ты ВООБЩЕ ничего не помнишь? — Валя протянула руку, словно хотела прикоснуться к Ангелине, но последняя сразу отпрянула. — Мы ведь вместе прошли через этот ад.       Губы Ангелины приоткрылись, но она не вымолвила ни слова. От внимания не укрылось, что ее собеседница неосознанно теребит себя за волосы, и они целыми клоками остаются у нее в ладони. Тоже медленно, но верно лысеет.       — Знаешь, у меня ведь на личном тоже все очень плохо. У меня не было мужчины… ну-у… лет пять, наверное.       — А-а-а… Как тогда?.. — Ангелина перевела многозначительный взгляд на живот Валентины.       — А, ты про это? — она легонько похлопала себя по нему. — А чего ты так удивляешься? Ты ведь находишься в точно таком же положении, правда?       Ангелине стоило титанических усилий сохранить те немногие остатки самообладания, позволяющие держать эмоции под контролем.       — Можешь ничего не говорить. Я знаю, что ты девственница. По крайней мере, ты мне так говорила. Не спорю, за это время кое-что могло измениться, все-таки год прошел, уже даже больше, но… После ТАКОГО точно не до парней, по себе знаю. Когда, кстати, ты поняла, что беременна?       Не выдержав, Ангелина нервно отсмеялась. Как она могла давать адекватные ответы на неадекватные вопросы?       — Хорошо. Допустим. И кого, по-твоему, я должна родить?       Не разделив этого кратковременного импульсивного веселья, Валя с серьезным лицом пожала плечами.       — Я не знаю. Это покажет только время. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет.       — Че, подождать девять месяцев, чтобы ты и Роза наконец-то убедились, что никакой беременности нет? Хотя тебе-то до этого какое дело.       — Почему девять?       — А сколько?       Валентина только развела руками.       — Я не знаю. Это мы, в смысле, люди вынашиваем детей девять месяцев. А насчет них я не уверена.       — Что, прости? Ты… о чем вообще?       Казалось, Валю происходящее нисколько не смущало.       — Плод могли извлекать… по-разному. Иногда чуть раньше, иногда позже… вроде бы. Я не знаю, с чем это связано, — помимо воли сознания она начала гладить свой живот, но, когда заметила это, тут же прекратила.       — Извлекать? Кт-то извлекал? Куда извлекали? — Ангелина привстала над диваном, точно готовилась бежать, но почти сразу опустилась назад. Ситуация из странной очень быстро превратилась в страшную.       — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.       — Да это же просто… дичь какая-то! Ты че вообще несешь? Не знаю, какие у тебя там проблемы, но я точно не беременна! От кого я могу быть беременной? От Святого Духа, что ли?       — Поверь, тот, от кого ты ждешь ребенка, далеко не святой.       — Чт-то?       — Я просто пытаюсь сказать тебе, что мы беременны от одного и того же… личности. Мы сейчас в одной лодке, понимаешь?       Все, что в этот момент могла Ангелина, — это уставиться на Валю с разинутым ртом, взглядом спрашивая, в своем ли она уме. Под ребрами собрался холодок.       — Да ты просто… ненормальная! Тебе лечиться надо, понимаешь!       Но та как будто ее не слышала.       — Больше года ведь уже прошло. А о беременности я узнала не так давно. То есть, получается, мы находимся в таком… положении с самого начала, как нас нашли. Просто срок был очень маленький, поэтому врачи ничего не заметили, да и анализы ничего не показали. А, поверь, я представляю, как тебя затаскивали по больницам. У меня уже нет родителей, которые бы заставляли делать все это, но я сама из больниц не вылазила. Потому что…       — Послушай…       — …потому что хотела узнать, что все-таки случилось с моей памятью. Мне это не давало жить дальше. Да и очень плохо себя чувствовала. А потом… я все-таки начала кое-что вспоминать, но это было настолько… Короче, я думала, что кукухой поехала, — Валя больше не смотрела на Ангелину, уткнувшись взглядом в пол и не зная, куда деть руки. — Знаешь, я с детства рисую и пыталась вспомнить еще хоть что-нибудь с помощью рисунков, но… с собой у меня их нет. Нужно было взять, показать тебе. Я что-то как-то не подумала. Может, это бы помогло тебе вспомнить, — заправила за ухо прядь тусклых секущихся волос. — Так, меня что-то куда-то не туда занесло. О чем я говорила? А, да. На самом деле ты беременна уже давно. Когда тебя нашли, ты уже была беременной. Понимаешь?       — Такого не бывает.       — Я слышала… ну, неважно, от кого, что плод может прямо внутри утробы впасть в анабиоз. Из-за… ну там не знаю… сильного стресса или еще чего. А когда условия становятся более благоприятными, он снова начинает развиваться. Вот.       — От кого слышала? — почему-то Ангелине сейчас казалось жизненно необходимым знать это.       — От… ИскИна.       — Кого?       — Мы его так звали. Искусственный интеллект.       — Я не уверена, что понимаю…       — Послушай, я не буду ходить вокруг да около. Скажу, как есть, — шумно выдохнув, Валя стиснула пальцами края стула. — Я здесь для того, чтобы ты не повторила моей ошибки.       — К-какой ошибки?       Валя вдруг пересела на диван, к Ангелине. Та сразу отодвинулась, создав небольшую дистанцию между ними. К ней пришло ощущение некой угрозы, но вся эта опасность грозила не ей самой, а кому-то… другому.       — Знаешь, я никак не могу вспомнить его имя, — ах это перескакивание с темы на тему! Но перебивать Ангелина не стала. — Я много раз пыталась, но… вместо его имени в памяти — белое пятно.       — Кого — его?       — А сама как думаешь?       — Ты про того человека, котор…       — Ты что, все еще не поняла? Никакой это не человек! О людях вообще нет никакой речи! — когда Валя рубанула ребром ладони по воздуху, Ангелине это как будто что-то напомнило.       — А-а…       — Я никогда не видела ни его, ни… этих, которых мы вынашивали. Нам никогда не показывали их. Просто извлекали, и все. Мы даже не видели тех, кто это делает с нами. Но ты видела его, в отличие от меня. И не только его. Так что лучше тебя спросить, кто он такой.       Сглотнув, Ангелина зыркнула на межкомнатную дверь. Тут два варианта: либо она, либо Валя тронулась умом. А, может, обе сразу? И Роза вместе с ними, раз вообще позволила этому разговору состояться.       — Я без понятия, о ком ты! Я никого не видела!       — Понимаешь, это что-то… как бы тебе сказать… — Валентина попыталась положить ладонь поверх скрещенных на коленях запястий Ангелины, но та не дала ей это сделать. — Это что-то… не отсюда.       В этот момент Ангелина не то что говорить, она даже дышать не могла. Чего нельзя сказать о Вале, которая оставалась на удивление спокойной.       — Не знаю, почему нас отпустили в таком… положении. Может быть, все уже позади, и до нас им больше нет никакого дела, — она ткнула куда-то вверх, и Ангелина неосознанно проследила в направлении ее указательного пальца, вперившись взглядом в потолок. — Для нас сейчас самое главное — сделать все возможное, чтобы то, что находится внутри нас, не появилось на свет. Мы должны держаться вместе и…       — Так, не знаю, о чем вы здесь говорите, но это уже… перебор! Зачем ты пришла? Че за ахинею вообще несешь? — в комнату бесцеремонно ворвалась Роза. Все это время она была на кухне, расхаживая взад-вперед и пытаясь подслушивать. Но в какой-то момент просто не выдержала. — Послушай, мне очень жаль, что с тобой тоже такое случилось… Я, в смысле, про твое исчезновение. Но… что ты делаешь? — Роза уже обратилась к Ангелине, которая взяла свой рюкзак и достала оттуда бутылку.       — Ничего. Пить охота, — это была ложь. Ей не просто хочется пить. Ради возможности утолить жажду она готова убить.       Заметив все эти бутылки (в большинстве своем пустые), Валя вытянула шею, заглядывая внутрь рюкзака.       — Можно твой портфель?       Просьба, чего греха таить, неожиданная и странная, Ангелина даже поперхнулась водой.       — Зачем?       — Пожалуйста.       Роза с открытым ртом наблюдала, как Ангелина без задних мыслей передает Валентине рюкзак. Оставалось загадкой, почему она позволила ей спокойно рыться в своих личных вещах.       Впрочем, Валю, кроме бутылок с водой, похоже, ничего не интересовало. Она поочередно брала каждую из них, откручивала пробку, принюхивалась, закручивала снова и отставляла в сторону.       — Что ты делаешь? — вытаращив глаза, Роза переводила взгляд то на Валю, то на сестру.       — Сейчас я… Да, это он! Это точно он! — Валя вскинула руку с одной из бутылок. При этом так просияла, будто как минимум выиграла в лотерею. — Я его ни с чем не спутаю!       До Ангелины поздно дошло, что именно нашла Валя. И у нее не было никаких идей, как повести себя в такой ситуации и что вообще предпринять.       — Кого — его? — недоуменно спросила Роза, приподняв брови. — Что здесь происходит? Дай сюда, — забрав бутылку из рук Вали, она отвинтила пробку, начала принюхиваться. Сначала ничего необычного не почувствовала, но потом в нос ударил несильный, но едкий аммиачный запах. — Гель, что это?       — Эт-то?       — Да. Что это?       — Ничего.       — Ты опять?       — Что «опять»?       Ангелина только сейчас заметила, что снова начала чесаться — рецидив, которого следовало ждать.       — Не нужно с этим перебарщивать, — а Валя — опять за свое. Она указала подбородком на бутылку в руках Розы.       Последняя явно ждала объяснений. То, что у них на пороге появилась психичка и городит откровенную чушь — это одно. Но непонятная жидкость с запахом аммиака в рюкзаке Ангелины — совсем другое.       — С чем перебарщивать?       — Нельзя пить его слишком много, нужно по чуть-чуть. И обязательно разбавлять обычной водой. Это для них он вместо воды, а для нас ядовит.       — Да о чем ты?! — Роза медленно наклонила бутылку — так, чтобы несколько капель вытекло ей на ладонь. Снова понюхала. — Гель, что это?       — Это то самое решение, о котором я говорила, — ответила за нее Валентина.       — Какое решение? Хватит уже вокруг да около! Это не шутки!       Но за сидящую с опущенной головой Ангелину вновь ответствовала Валя:       — Ты же биолог, если я не ошибаюсь?       — Откуда…       — Геля говорила. Так вот, раз биолог, должна знать, что вода — это… что-то типа растворителя. Как же это… Вылетело из головы, — она энергично защелкала пальцами. — Химический растворитель! Точно. Но не только же она может быть химическим растворителем, правильно? Не у всех.       — Ты че несешь? У кого это «не у всех»? — Роза пресекла очередную попытку Вали забрать бутылку. — Гель, откуда это у тебя в портфеле? Зачем тебе вообще эта хрень?       Та до последнего надеялась, что о ее существовании не вспомнят.       — Ну-у-у…

***

      Роза так орала… Если честно, Ангелина впервые видела ее такой.       — …Даже дети понимают, что от такого умереть можно! — видно, Роза не собиралась на этом останавливаться. Ангелина же, понурив голову, тупила глаза. — Зачем, зачем ты пила эту дрянь?       — Я не знаю. Я случайно, — промямлила она, но быстро поняла, что ошиблась в выборе аргумента.       Ничего. Роза вспыльчивая, но отходчивая.       — Случайно?! Как можно выпить это случайно? Да еще и потом домой притащить! Где ты вообще это взяла? — из-за возбужденной жестикуляции формамид в незакрытой бутылке начал взбалтываться.       — У Артема, — заметив, как меняется лицо сестры, Ангелина поспешила добавить: — Но он не виноват, он даже не знает!       Схватившись за голову, Роза несколько раз прошлась туда-сюда.       — Когда ты в последний раз пила эту химию? Давно? Сколько времени прошло? Сколько выпила? Я вызываю скорую.       Тут уже вмешалась Валя, выхватив у оторопевшей Розы мобильник.       — Не вздумай!       — Отдай. Мне. Мой. Телефон.       — Да пойми ты, она не может этому сопротивляться! Ей и так плохо! Организм воспринимает этот плод как что-то… инородное! Поэтому…       — Это же отрава! Это гребаная отрава!       — Это для нас отрава! А для них — как вода!       — Да тебе в дурку надо, на вязках лежать! Ебнутая!       — Думаешь, я сама не пыталась? Да, я пыталась не пить это! Даже думала, что так оно умрет от обезвож… ну, в смысле, не от обезвоживания, а от недостатка этой… жидкости. Но потом я поняла, что, скорее, подохну сама, чем оно. Живучая тварь! — Валина ладонь лежала на животе; сама же она тяжело дышала и не сводила глаз с ошарашенной Розы.       Которая невольно отступила на шаг назад. В лексиконе не находилось такого слова, чтобы в полной мере охарактеризовать сложившуюся ситуацию.       Ангелина тем временем притихла, боясь напомнить о своем присутствии.       — Ты… пытаешься таким странным образом намекнуть на… резус-конфликт? — спросила Роза севшим, охрипшим голосом, но достаточно быстро вернула себе какой-никакой самоконтроль. — А это тогда здесь вообще причем? — потрясла бутылкой формамида в своей руке.       — Серьезно? Ты сейчас говоришь мне про резус-конфликт? — спрятав лицо за ладонями, Валя тихонько рассмеялась, но внезапно успокоилась. — Я хотела сказать, что… я тоже через все это прошла. Когда я продавала дачу, я нашла это в отцовском гараже, — кивнула на бутылку. — Не знаю уж, для чего он это использовал. Он был химиком, работал в… ну не суть.       Было непонятно, смеяться или плакать. Роза посмотрела на Ангелину, которая теперь уже реагировала так, будто все услышанное не является для нее чем-то из ряда вон выходящим. Она просто обреченно наблюдала за развернувшейся перед ней баталией.       — Ну все, мне это надоело, — Роза резко развернулась и устремилась в направлении уборной с единственным намерением — слить этот химикат в унитаз. Однако Валя, двигаясь на удивление проворно со своим неподъемным животом, очень быстро нагнала ее и отобрала бутылку.       Ангелину такой поворот событий тоже заставил действовать. Она сорвалась с дивана и остановилась позади Вали, которая, не оборачиваясь, передала формамид ей.       Найдя пробку на полу, Ангелина закрутила ее на горлышке.       — Гель, я серьезно. Дай сюда, — однако попытка Розы дотянуться до бутылки оказалась предупреждена: Валя по-прежнему стояла между ней и Ангелиной, не допуская контакта. Но телефон все-таки вернула — уже что-то. — Ладно-ладно, давайте успокоимся. Просто скажи мне, ЗАЧЕМ?!       — Я п-правда не знаю. Мне нельзя без эт-того, — по щекам Ангелины во всю струились слезы. Больше всего на свете ей сейчас хотелось открыть глаза и проснуться. Потому что если все происходящее — не ночной кошмар, тогда что?       — Давайте поговорим спокойно, ладно? — Валя все же решилась отступить чуть в сторону, и теперь Ангелину и Розу разделяло только небольшое расстояние. Обе были очень напряжены, но никто ничего не предпринимал.       Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Ангелина поставила злосчастную бутылку на пол, как бы давая понять, что не собирается ничего с ней делать.       — Когда я была на кухне, вы о ком-то говорили, — Роза не знала, у кого лучше об этом спросить: у Вали или у Ангелины. — Так что это за человек?       — Я уже сказала, что ни о каком человеке речи не идет.       — Да о чем ты вообще? Ты ведь говорила про того, кто вас… похитил?       — Я не думаю, что похитил конкретно он, но…       — Кто — он?       — Да говорю же, я даже ни разу его не видела. Вон, она видела, — Валя кивком указала на вздрогнувшую Ангелину.       — Что? Это бред!       — Ты сама мне рассказывала, как…       — Так, СТОП! — замерев с выставленными вперед ладонями, Роза всем своим видом дала понять, что никто отсюда никуда не уйдет, пока она не получит хоть каких-то объяснений. От обеих. — О ком. Мы. Вообще. Говорим? Вы можете мне нормально ответить!       Чувствуя нарастающую ноющую боль в пояснице, Валя вернулась в комнату. Ангелина и Роза последовали за ней, но садиться не стали. Последняя хотела прихватить стоящую на полу бутылку с формамидом, однако все-таки не сделала этого, решив, что таким образом снова заставит всех нервничать.       — Послушайте, сейчас это все неважно. Мы не знаем наверняка, кто он, что об этом спорить, — Валя морщилась, держась за живот. — Когда я только пришла, я сказала, что могу помочь. Я и пришла помочь. Гель, — в этот момент ее взгляд был полон немой мольбы. — Ты не должна повторять моей ошибки. Сделай это, пока не поздно. Избавься от него.       Роза, не упускавшая из виду никого и ничего, даже близко не представляла, как на это реагировать. Ангелина — тем более.       — Хочешь, как я? Хочешь потом ночами не спать и двадцать четыре на семь думать о том, что внутри тебя растет… это?       Приложив руки к горящим щекам, Ангелина только и смогла, что надсадно отсмеяться, хотя в этот момент ей было совсем не весело. Пульс начал набирать обороты, в голове стучало. Нужно любой ценой защитить…       Кого?       — …Ты меня слышишь? — подойдя вплотную, Валя положила ладони ей на плечи, заглянула прямо в глаза. Ангелина не сопротивлялась, боковым зрением заметив, что Роза стоит рядом. — Ты должна завтра же пойти в больницу и избавиться от него. Понимаешь?       — Да ты чокнутая! — Ангелина решительно стряхнула Валины руки со своих плеч. — Ты себя вообще слышишь?       — А если они… он все-таки найдет нас? Если придет за нами, то что тогда? — потрогала у себя за ухом. — Я не в курсе, как эти штуки работают и работают ли сейчас вообще, но… даже если они не найдут нас, что ты будешь делать, когда наступит срок рожать? А если оно родится живым?       — ХВАТИТ! — Роза вскинула согнутые в локтях руки, точно хотела схватиться за голову, но в последний момент передумала.       — Да, хватит, — забрав свой мобильник с дивана, Ангелина прошагала к окну, где стоял еще один стул с наваленной одеждой.       — Что ты делаешь? — спросила Роза, недоуменно наблюдая за тем, как сестра второпях натягивает поверх пижамы джинсы.       — Да как до вас не доходит! — между тем продолжала гнуть свое Валя. — Нужно, пока не позд…       — Гель, — максимально смягчившись, Роза подошла к ней, но дотронуться не смогла — та всячески избегала тактильного контакта. Да и зрительного тоже. — Что она такое несет? Что за бред собирает? Почему ты реагируешь на это так, будто… Да что ты делаешь?       Ангелине бы и самой хотелось знать, что она делает. Но, не в силах больше выдерживать всего этого, она уже не владела собой, выполняя все действия под влиянием непонятных инстинктов.       — Гель, останов…       — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — она вдруг отшвырнула от себя Розины руки. Та, в свою очередь, ошеломленно уставилась на нее, никак не ожидая такой агрессивной реакции. И попыталась преградить ей путь, встав поперек коридора, только вот ничего из этого не вышло. — Я уже взрослая, не надо меня пасти! А то ведешь себя, как какая-то наседка! Да меня родители так не опекали, как ты! Психованная!       Именно в этот момент Ангелина приняла неосознанное решение бежать, ринувшись в сторону прихожей.       Опомнившаяся Роза почти поймала ее за запястье, и тогда та на рефлексах шарахнулась в сторону — и бегом к входной двери. Сграбастала куртку, ботинки и вылетела из квартиры прямо босиком. На самом деле она была готова выбежать на улицу в чем мать родила, лишь бы подальше отсюда.       Ангелина не понимала, что ее на это толкнуло и чем вообще была вызвана эта неестественная реакция. Знала только: если она прямо сейчас не унесет ноги, то может произойти что-то непоправимое и даже ужасное. Что конкретно — неважно. Теперь ей двигали доселе не дававшие о себе знать глубинные инстинкты вперемешку с диким страхом.       Ни Валя, ни Роза даже не успели ничего понять, а в следующий миг, выбежав в прихожую, уже стояли напротив распахнутой двери. Они переглянулись, накинули куртки, в спешке нырнули в ботинки и устремились вдогонку. При этом Валя, бежавшая с животом наперевес, сильно отставала от Розы.       — Геля! Стой!       Она — вниз по лестнице, они — за ней. Воспользовавшись форой, Ангелина только и смогла, что как попало надеть пуховик и обувь на босу ногу, спрятав шнурки вовнутрь — сейчас было не до них. И, не отдавая отчета своим действиям, продолжила бежать как ошпаренная, иногда неосознанно оборачиваясь на голоса, отталкиваясь от стен на поворотах между лестничными пролетами.       Как только выскочила из подъезда, то даже не осмотрелась, а просто бросилась в первом попавшемся направлении. Легкие очень быстро начала сдавливать одышка, в горле пересохло, в боку закололо, поэтому вскоре пришлось замедлиться. Но не остановиться. Она не имела понятия, оторвалась ли от своих преследователей в лице Розы и этой… Вали Риндевич, то есть Воронцовой. Но на всякий случай время от времени восстанавливала скорость бега, постоянно поглядывая назад через плечо.       Сначала петляла какими-то дворами. Затем перебежала улицу на красный — все равно ночь, автомобилей мало. Ее как будто подгоняли параноидальные мысли, давая сил двигаться дальше. Один раз она споткнулась, шваркнулась на дорогу, и это падение отозвалось тупой болью в копчике. Но поспешно встала и возобновила ходьбу, переходящую в бег, и наоборот. Джинсы спадали, и без ремня приходилось подтягивать их каждые полминуты.       Удирала уже непонятно от кого, останавливаясь только на очень короткие передышки.       Так продолжалось, пока Ангелина окончательно не выбилась из сил, практически на одном дыхании дотащившись до…       А что это за место?       Еле как прошла еще квартал, а затем, запыхавшаяся и вымотанная до крайности, согнулась, упершись дрожащими руками в колени и жадно хватая губами воздух — на большее ее точно не хватит.       Изо рта шел пар. Голые ладони покраснели на морозе. Только сейчас, когда первоначальный шок спал, стал остро ощущаться ноябрьский холод. Как и обещали, ночью ударил мороз.       В кармане завибрировало, а следом и заиграл рингтон, что заставило Ангелину подскочить на месте. Она непослушными руками достала смартфон. Звонила Роза. Поколебавшись, Ангелина сбросила входящий вызов. И последующие восемь — тоже.       Видя все эти пропущенные звонки, которые будили в ней смутную вину, она уж было хотела отключить мобильник, но почему-то не решилась. Экран сильно залипал на морозе, а заряда батареи оставалось всего на девятнадцать процентов.       Поставив телефон на беззвучный режим, Ангелина убрала его. Надела капюшон на влажную голову. Руки приходилось держать в карманах, периодически вытаскивая их, только чтобы потереть друг о дружку и обдать горячим воздухом изо рта.       Ресницы слиплись от слез, щеки горели, в горле жгло и саднило — Ангелина уже была на грани того, чтобы разреветься. Безотчетная паника вроде как схлынула, оставив после себя чувство всепоглощающей тревоги, тоски и полной безысходности.       Задрав голову, Ангелина устремила взгляд в безликое небо: ночь была ясной, но диск Луны не сиял над крышами многоэтажек, а звезды расплывались из-за головокружения.       Впрочем… одну звезду удалось выцепить взглядом. «Падающую».       Попятившись неизвестно от чего, Ангелина периферийным зрением заметила шедшего мимо человека. Она так и не смогла для себя решить, спокойнее ей стало от постороннего присутствия, или наоборот. Хотя это было и неважно: прохожий, докуривая сигарету, очень быстро скрылся за первым же поворотом.       «Падающая звезда» почти сразу потерялась. Как и Ангелина: топографический кретинизм у нее, можно сказать, в крови.       В глазах вдруг потемнело; Ангелина схватилась за живот, медленно оседая на корточки. Стиснув челюсти, сгибаясь, кое-как доплелась до ближайшего двора. Боли беспрестанно терзали ее, накатывая приступами, без предупреждения, и так же внезапно сходя на нет.       С горем пополам она проковыляла еще метров тридцать и забрела в какой-то мини-парк. За низким ограждением не так-то просто приметить вытоптанные тропинки: уборкой снега здесь, судя по всему, никто особо не занимается. Ангелина не сразу заметила какие-то турники и качели среди деревьев, до которых было невозможно добраться из-за сугробов. Похоже, это детская площадка — вот и весь мини-парк.       Не верилось, что все это происходит с ней на самом деле. А теперь еще и появилась из ниоткуда эта Валентина Воронцова и поведала какую-то совершенно дикую историю про беременности, некую личность, стоящую за всем этим… про «что-то не отсюда».       Не дойдя нескольких шагов до заснеженной лавочки, Ангелина сверзилась в сугроб. Тело онемело от холода, и поначалу ничего, кроме нарастающего жжения в конечностях, не ощущалось. Но в один момент все чувства как будто разом вернулись к ней. От нестерпимой, немыслимой боли в животе хотелось кидаться на стены, если бы таковые оказались поблизости. Согнувшись в три погибели и катаясь в снегу, Ангелина плакала навзрыд, даже пыталась звать на помощь, но голос очень быстро пропал. Да и кругом — никого.       Роза наверняка с ног сбилась и продолжает названивать. Хоть бы в полицию не обратилась… и родителям не сообщила. А то такое начнется!       Ангелина не была в этом уверена, но на пару секунд, кажется, даже потеряла сознание. Вместе с этим возникло напряжение в челюстях, точно в преддверии судорожного припадка.       Ночь стояла в самом разгаре. Лежа в снегу, Ангелина чувствовала острое одиночество, вглядывалась в бездонный провал космоса и размышляла. Одиночество… Одиноки ли мы во Вселенной? Действительно ли там кто-нибудь есть? Или все разговоры про братьев по разуму — всего лишь досужий вымысел уфологов?        «Что-то не отсюда». Даже думать не хотелось, что стоит за этими словами. Поэтому в некоторой степени повезло, что дальше думать не получилось.       Уже ставший знакомым высокочастотный писк вот-вот разорвет черепную коробку. «Я вспомнила!» — это последняя внятная мысль, на которую оказалась способна Ангелина, прежде чем полностью отключиться от реальности.       Она вспомнила.